Само собой, когда-то дед Юрок был никаким не дедом, а парнем Юркой, крестьянским сыном. Отца его убили на фронте, а мать померла в тот же год от непосильных трудов, оставив тринадцатилетнего сына на попечение самого себя. Работать его не брали – мал ростом был. Соседи кое-как подкармливали сироту остатками со своих столов, да лаской особо не жаловали. Так Юрка и рос никому не нужный, как сорняк, а, дотянув до совершеннолетия, устроился в колхоз механизатором. Жизнь у Юрка была самая заурядная: дружил он и с бутылочкой, и с сигаркой, бегал по девкам, воровал из колхозного гаража разные железяки и продавал их на местном рынке. Один раз был даже женат, но с женой прожил всего то ли пять, то ли семь лет, да и прожил-то плохо – что ни день, то ругань да битье посуды. Жена, намаявшись с таким бездельником, забрала детей и уехала от него в город. Так Юрок остался один. И он не хотел связывать себя узами брака, и за него желающих выйти больше не находилось. Жил Юрок своим хозяйством, водил пару курей, белобокую козу Таньку и кое-как занимался огородом. Домишко его давно подгнил и покосился, и стал похож на своего хозяина, который тоже к старости покосился и улыбался людям беззубым ртом с вечной прилипшей к губам сигареткой. Дом чинить он не собирался, а отваливающиеся от забора планки периодически подвязывал бантиками из веревочек и бечевочек. Прямо с утра Юрок прикладывался к «лекарству» и отправлялся «работать» в свой сарай – там он днями перекладывал с места на место всякий хлам, накопленный им за всю жизнь. Весной высаживал в огороде картошку, а летом для разнообразия косил траву для Таньки. Но свои грядки Юрок не считал нужным полоть – «Если положено вырасти, оно и так вырастет», - говаривал он, а про сено неизменно забывал, и оно подмокало и загнивало. Поэтому, чтобы зимой прокормить козу, Юрок прибегал к проверенному способу – по ночам таскал сено у соседей. С сумкой за пазухой он задами пробирался к нужному двору, перелезал через плетень, снизу, чтобы не было видно, подкапывал стог, набивал сумку и торопливо, пока не хватились, убегал домой. Юрок считал, что никто не знает о его проделках и гордился своей выдумкой. Соседи давно уже знали, кто ворует сено, но не трогали старика по душевной доброте и махали на него рукой. Таскал он сено у всей деревни и большого убытку каждому сельчанину по отдельности не наносил. Зайцы и то больше съедали. Не уделял он внимания и единственной в своем саду яблоне, которая почти не плодоносила, а просто создавала тень и ежегодно давала пристанище воробьиному семейству, поселившемуся в старом гнезде, свитом на самом толстом суку.
Так прожил Юрок почти семьдесят годков. Как-то по лету после ливня полез он прочистить слив на крыше. Лестница, по которой он поднимался, была такая же гнилая, как и все остальное в его хозяйстве. И вот, когда Юрок поднялся уже на самый верх, она взяла да и проломилась под ним. Задом Юрок просчитал все перекладины и, пока падал, думал – заметят ли его тут, на заднем дворе, соседи и успеют ли вызвать «скорую».
Когда дед Юрок очнулся, то увидел чистое-чистое голубое небо и несказанно обрадовался. «А, значит, жив я остался!» - радостно подумал он и сел на земле, потирая ушибленный бок. Повернув голову, он увидел неподалеку от себя молодого розовощекого парня в какой-то белой длинной рубашонке, сидящего на большом валуне, который Юрок лет тридцать назад приволок на тракторе с поля – вдруг сгодится куда.
- Приехали? – счастливым голосом спросил Юрок.
Парень оглянулся по сторонам и ответил:
- Да нет. Прилетели.
- А что, вертолет вызывали? – с гордостью за себя и свое падение спросил Юрок. Это же надо столько шуму наделать, что «скорая» даже прислала вертолет, чтобы спасти его, Юрка, от смерти!
- Зачем вертолет? - со скукой зевнул парень. – Своим ходом прилетели. Ну чё, дед, пора? – спросил он, поднимаясь с камня. С легким шорохом за его спиной распахнулись два белых крыла.
Обомлевший Юрок во все глаза смотрел на собеседника. Он махнул перед глазами рукой, надеясь, что, может, это все ему мерещится после лишней дозы «лекарства». Но парень не пропал. Он по-прежнему стоял перед Юрком самым что ни на есть материальным образом.
- А ты кто ж такой будешь-то, сынок? – спросил упавшим голосом Юрок.
- Да ангел я, дедуля. Твой ангел-хранитель.
Юрок молчал с минуту, осмысливая происходящее.
- И эта… что ж теперя… Помер я, что ли? – спросил он, чувствуя, как от страха начинают дрожать ноги.
- Да уж помер, - пожав плечом, подтвердил ангел.
- И как же….эта… Помер-то я?…
- Как-как… С лестницы сверзился. Вон оттуда, - показал ангел на крышу. – Лестницы-то чинить надо, дед, а у тебя как всегда – трава не расти. Сейчас бы жив был.
- И чего ж эта теперя… - Юрок боялся задать главный вопрос. – Куды ж мне это теперя?
- А теперя, дед, тебе туда, – кивнул парень на небо, – на суд.
- Да на какой же мне суд… - испуганно лепетал Юрок, – куды ж старика-то да на суд-то? Власть-то вон советская стариков и то не судит, а вы, что ж, хужее власти будете?
- Хужее-не хужее, а советская власть для нас не указ. Да и демократия нынче на дворе, - ответил ангел. – С советской властью покончено. Положено так, Юрок, нельзя без этого. Пошли, – посланник небес шагнул с земли прямо на воздух и пошел по нему легко, словно по земной тверди. Юрок торопливо застрелял глазками и хотел было смыться, но твердая рука схватила его за шкирку.
- Видал? – спросил небожитель, поднеся к носу Юрка совсем не ангельский кулак.
- Ой, ой…, - запричитал дед. – А я чё? Я так, я ни чё…
- Смотри у меня, - пригрозил ангел и пошел по воздуху вверх к облакам. Юрок помялся-помялся, да и прыгнул за ним следом. Удивительно, но у него получилось. Он не упал, а тоже оказался на воздухе.
Юрок трусливо семенил за пришельцем и лихорадочно соображал, как можно задобрить посланника небес и избежать суда, но в голову ничего путного не шло.
- Эй, слышь, сынок, - обратился он к ангелу. – А тебя как звать-то?
- Звать меня Евстахий, но ты можешь называть меня Стасом, - ответил ангел.
- Слышь, Стас… А мож, мы договоримся с тобой как, а?
- Вот, - сказал Стас, – все вы так. Как жить – так знать нас не хотите. А как помирать, так сразу «давай договоримся». Дед, я ж не гаишник, чтобы со мной договариваться.
Они подошли к высоким ажурным воротам. Ворота были вроде золотых, только сверкали гораздо сильней любого золота, так, что Юрку даже слепило глаза. Около них стояли двое белых, высоких, крылатых, в длинных снежных одеждах, один с мечом, второй с копьем. К воротам подходили люди в сопровождении ангелов. Те двое с оружием принимали от ангелов какие-то свитки, внимательно читали их, а потом указывали людям или налево, или направо. Перед теми, кто шел направо, открывались золотые ворота. Тогда оттуда слышалось дивное пение какого-то неземного хора, и струился яркий, но нежный свет. Тех, кому было указано налево, подхватывали какие-то пакостные создания и утаскивали за собой куда-то вниз. Стас встал в очередь, Юрок пристроился за ним. Не успел он оглянуться, как за ними выстроился целый хвост ожидающих решения суда. Дед во все глаза смотрел на то, что делалось перед воротами.
- Это кто? – шепотом спросил он, подергав ангела за рукав.
- Архангелы! – так же шепотом ответил Стас.
- Архангелы? Это что ж, навроде генералов, что ли? – опять спросил дед.
- Типа того!
- Он оно как, - пробормотал про себя Юрок. - А вон те черные, это кто?
- «Эти», - ответил Стас. Юрок многозначительно приподнял бровь и качнул головой, беззвучно прошептав «Вон оно как…» Несмотря на то, что дед ни разу в жизни не переступал ногой церковного порога, кое-что он все-таки о загробной жизни слышал. По всему выходило, что золотые ворота были воротами в Рай, а те самые «эти» утаскивали грешников прямехонько в ад. Очередь продвигалась достаточно быстро, и чем ближе перемещался Юрок к архангелам, тем тошнее становилось у него внутри, потому что даже он понимал, что как ни крути, райских блаженств ему не видать, как собственных ушей, а «туда» ему страсть как не хотелось. И чем ближе он подходил к архангелам, тем сильней не хотелось.
- Ста-ас, - жалобно всхлипнул он, – а что же это мне – на сковородку теперя, что ли?
- Да уж и не знаю, - ответил ангел. – Но скрывать не буду – шансов у тебя мало.
- Слышь, сынок, а может, эта… Назад меня вернуть, а? - с надеждой спросил Юрок. – Мож, я поживу ишшо, а? Исправлюсь? А? Лестницу починю, а?
- Как же это я тебя назад верну? Это не в моей компетенции.
- Ком…пин.. Чаво? – переспросил дед.
- Да прав у меня нет таких, прав! – пояснил ангел. – Не могу я тебя назад вернуть при всем своем желании. Я только похлопотать за тебя могу, чтоб тебе полегче было…
- Ну ты уж похлопочи, миии-лаай! – зарыдал Юрок в голос.
- Ох, дед, не рви мне душу, - вздохнул Стас. – Ты думаешь, мне тебя не жалко? Мне вас всех жалко. Только врата райские – они перед праведниками сами открываются, а перед грешниками – захлопываются и хоть ты их болгаркой пили… Жить надо по заповедям, Бога любить и людей не обижать. Тогда и легко все будет…
- Дык мне ж уже поздно, отжился! - плакал Юрок. – Мне-то теперя хоть люби, хоть не люби – все одно в ад пойду! И что ж это за жисть такая, и так ничего путного не видал, а после неё ишшо хужее будет!
Тут подошла их очередь.
- Раб Божий Георгий! – объявил Стас. Архангелы взяли список и стали вдвоем его рассматривать.
- Ну, что? – спросил один другого.
- Ну что – «что»? – переспросил второй. – Классика жанра.
- Что? – испуганно спросил Юрок. – Кла… чего?
- Классика жанра. Грешник классический, подвид – забулдыга.
- Дык… Эта.. Какая ж я забулдыга-то? – робко попробовал оправдаться Юрок.
- И не забулдыга я вовсе…
- Ну как же не забулдыга? – спросил архангел, тот, который был с копьем. – Пил?
- Пил… - сознался Юрок.
- Курил?
- Курил…
- Блудил?
- Блудил! – вздохнул дед.
- Ну вот. А сквернословием так вообще полсвитка исписано.
- Полсвитка, - по инерции повторил Юрок.
- А воровал сколько? Одних вон болтов килограмм пятьдесят. А сено?
- И сено воровал, - кивал Юрок, смахивая слезу.
- Да за сено на него зла-то не держал никто, - вмешался Стас. – Жалели его.
- Ну, сено можно не считать, - согласились архангелы. – А почитание родителей? Ты день материной смерти хоть помнишь?
Юрок повалился перед ними на колени:
- Сынки, ну пожалейте вы меня! Ну такой вот я не удельный! Рос один, отца-матери не было! С тринадцати лет сирота! Кто ж меня воспитывал-то? Откуда ж мне уму-разуму-то взять?
- Сирота, говоришь? – задумался архангел.
- Сирота, - подтвердил Стас. – Жил один с тринадцати лет. Никто его не взял.
Архангелы переглянулись.
- Да он мужик-то не злобный, - опять встрял Стас. – Пил, курил – что есть, то есть. Но вот злобности в нем ни грамма нету. Безобидный он в этом плане. Плохого-то, в принципе, никому не делал… Так уж, особо сильно… По мелочи если…
- Евстахий, ну ты сам посмотри, - повернул к нему свиток архангел, – тут столько этих мелочей – на двоих хватит. А добрых дел – по пальцам пересчитать.
- Так он и не отрицает! – защищал Юрка ангел. – Он всецело признает свои ошибки и кается в них. Каешься, ведь? – повернулся он к Юрку.
- Каюсь, сынки, каюсь! - причитал Юрок, истово крестясь слева направо.
- Крестишься неправильно, - шепнул ему на ухо Стас. Юрок на мгновение застыл и стал креститься по-другому – сначала по плечам, а потом со лба на живот. Стас закатил глаза. Архангелы прыснули в кулаки.
- Ну, что ж, - сказал тот, который был с мечом, – ради твоего сиротства пожалеем мы тебя и дадим шанс. Времени у тебя на то, чтобы сделать хотя бы одно доброе дело будет рабочий день - ровно восемь часов. Если ты его сделаешь – милости просим. А не сделаешь… - архангел пожал плечами. – Извини, служба.
- Вот тебе часы, - второй архангел протянул ему на нежной почти прозрачной ладони часы вроде песочных. – Как только ты вернешься назад, часы перевернутся и время пойдет. Закончится оно тогда, когда последняя песчинка упадет на дно. Ступай, сиротка…
Дрожащими руками Юрок принял заветные часы, Евстахий подошел к нему и накрыл его крыльями.
Юрок открыл глаза, увидел чистое-чистое голубое небо и несказанно обрадовался. «Вот ведь башкой треснулся! – мысленно изумился он. – И чего только не привидится! Помрачение…» Он сел на земле, радостно глядя на буйную зелень.
- Кхм-кхм, - покашлял кто-то за спиной. Юрок оглянулся. На валуне сидел Стас. Челюсть у Юрка отвисла, и он на карачках пополз назад.
- И не надейся, - сказал Стас, шевельнув крыльями. – И хватит на меня таращиться, времечко нынче дорого! – и он показал Юрку песочные часы.
Юрок метался по дому, роясь в ящиках покосившихся тумбочек. Стас, сидя на колченогом табурете, спокойно наблюдал за ним.
- Ты чего ищешь-то, Юрок? – наконец, спросил он.
- Да адрес, адрес я ищу!
- Какой адрес? – полюбопытствовал Стас.
- Да Манькин… Жены моей Маньки адрес ищу!
- А для чего?
- Ну как для чего? Ведь ежли я сейчас поеду к ней да помирюсь с ней, это ведь доброе дело будет?
- Ну-у-у… - ангел почесал в затылке. – Кто ж его знает, какое оно будет…
- Эх ты! – в сердцах сказал Юрок. – Ангел ишшо! А простых вещей не понимаешь! Ведь ежли люди мирятся, это ж хорошо! Вот я поеду сейчас и помирюсь с ней, на старости прощения испрошу. А, вот, нашел! – радостно воскликнул он, извлекая на свет зажелтелую бумажку. – Ну чё, отнесешь меня к ней?
- Да я отнес бы, да только помогать в этом деле мне тебе запрещено. Ты сам все должен делать. Подсказать я еще могу.
- Ну вот тебе, - хлопнул себя по бокам руками Юрок. – И шо же ты за ангел такой? Помочь в добром деле и не хочешь?
- Правила не я устанавливал, - развел руками Стас. – Помочь я могу тебе только в том случае, если ты будешь лишен свободы действия.
- Это как же? – не понял Юрок. – Это ежли меня в заложники возьмут, что ли?
Стас приподнял одну бровь, а потом ответил:
- Ну да… И это тоже.
- И у вас там бюрохраты… А нарушить-то никак нельзя?
- Нельзя. Видишь? – ангел постучал пальцем по своему лбу. В пышных кудрях Юрок различил голубую ленточку. – Знак послушания. Я слушаться должен, иначе меня накажут, и накажут крепко.
- Эх, придется на електричке ехать. Ты как – со мной?
- С тобой, - встал с табурета Стас. – Куда ж я без тебя.
- Постой-ка, и как же ты поедешь? Тебя ж все такого с крыльями-то увидят.
- Не увидят. Меня только чистые сердцем видят, да ты сам.
Через полтора часа Юрок и Стас стояли перед обшитой дерматином дверью.
- Ну, начнем! – сказал Юрок и нажал кнопку звонка. Через минуту послышались тяжелые шаги. Дверь открыл здоровенный детина в майке и тренировочных штанах. Стас предусмотрительно отступил на пару шагов назад.
- Толька, ты что ли? – радостно спросил Юрок.
- Ну, я, - ответил детина, меря деда сверху вниз нехорошим взглядом.
- Не признал?
- Не-а, - ответил Толька.
- Да папка я ж твой!
Толька напрягся, посмотрел на гостя более пристально и спросил, загораживая собой дверной проем:
- И чего тебе надо, папка?
Так прожил Юрок почти семьдесят годков. Как-то по лету после ливня полез он прочистить слив на крыше. Лестница, по которой он поднимался, была такая же гнилая, как и все остальное в его хозяйстве. И вот, когда Юрок поднялся уже на самый верх, она взяла да и проломилась под ним. Задом Юрок просчитал все перекладины и, пока падал, думал – заметят ли его тут, на заднем дворе, соседи и успеют ли вызвать «скорую».
Когда дед Юрок очнулся, то увидел чистое-чистое голубое небо и несказанно обрадовался. «А, значит, жив я остался!» - радостно подумал он и сел на земле, потирая ушибленный бок. Повернув голову, он увидел неподалеку от себя молодого розовощекого парня в какой-то белой длинной рубашонке, сидящего на большом валуне, который Юрок лет тридцать назад приволок на тракторе с поля – вдруг сгодится куда.
- Приехали? – счастливым голосом спросил Юрок.
Парень оглянулся по сторонам и ответил:
- Да нет. Прилетели.
- А что, вертолет вызывали? – с гордостью за себя и свое падение спросил Юрок. Это же надо столько шуму наделать, что «скорая» даже прислала вертолет, чтобы спасти его, Юрка, от смерти!
- Зачем вертолет? - со скукой зевнул парень. – Своим ходом прилетели. Ну чё, дед, пора? – спросил он, поднимаясь с камня. С легким шорохом за его спиной распахнулись два белых крыла.
Обомлевший Юрок во все глаза смотрел на собеседника. Он махнул перед глазами рукой, надеясь, что, может, это все ему мерещится после лишней дозы «лекарства». Но парень не пропал. Он по-прежнему стоял перед Юрком самым что ни на есть материальным образом.
- А ты кто ж такой будешь-то, сынок? – спросил упавшим голосом Юрок.
- Да ангел я, дедуля. Твой ангел-хранитель.
Юрок молчал с минуту, осмысливая происходящее.
- И эта… что ж теперя… Помер я, что ли? – спросил он, чувствуя, как от страха начинают дрожать ноги.
- Да уж помер, - пожав плечом, подтвердил ангел.
- И как же….эта… Помер-то я?…
- Как-как… С лестницы сверзился. Вон оттуда, - показал ангел на крышу. – Лестницы-то чинить надо, дед, а у тебя как всегда – трава не расти. Сейчас бы жив был.
- И чего ж эта теперя… - Юрок боялся задать главный вопрос. – Куды ж мне это теперя?
- А теперя, дед, тебе туда, – кивнул парень на небо, – на суд.
- Да на какой же мне суд… - испуганно лепетал Юрок, – куды ж старика-то да на суд-то? Власть-то вон советская стариков и то не судит, а вы, что ж, хужее власти будете?
- Хужее-не хужее, а советская власть для нас не указ. Да и демократия нынче на дворе, - ответил ангел. – С советской властью покончено. Положено так, Юрок, нельзя без этого. Пошли, – посланник небес шагнул с земли прямо на воздух и пошел по нему легко, словно по земной тверди. Юрок торопливо застрелял глазками и хотел было смыться, но твердая рука схватила его за шкирку.
- Видал? – спросил небожитель, поднеся к носу Юрка совсем не ангельский кулак.
- Ой, ой…, - запричитал дед. – А я чё? Я так, я ни чё…
- Смотри у меня, - пригрозил ангел и пошел по воздуху вверх к облакам. Юрок помялся-помялся, да и прыгнул за ним следом. Удивительно, но у него получилось. Он не упал, а тоже оказался на воздухе.
Юрок трусливо семенил за пришельцем и лихорадочно соображал, как можно задобрить посланника небес и избежать суда, но в голову ничего путного не шло.
- Эй, слышь, сынок, - обратился он к ангелу. – А тебя как звать-то?
- Звать меня Евстахий, но ты можешь называть меня Стасом, - ответил ангел.
- Слышь, Стас… А мож, мы договоримся с тобой как, а?
- Вот, - сказал Стас, – все вы так. Как жить – так знать нас не хотите. А как помирать, так сразу «давай договоримся». Дед, я ж не гаишник, чтобы со мной договариваться.
Они подошли к высоким ажурным воротам. Ворота были вроде золотых, только сверкали гораздо сильней любого золота, так, что Юрку даже слепило глаза. Около них стояли двое белых, высоких, крылатых, в длинных снежных одеждах, один с мечом, второй с копьем. К воротам подходили люди в сопровождении ангелов. Те двое с оружием принимали от ангелов какие-то свитки, внимательно читали их, а потом указывали людям или налево, или направо. Перед теми, кто шел направо, открывались золотые ворота. Тогда оттуда слышалось дивное пение какого-то неземного хора, и струился яркий, но нежный свет. Тех, кому было указано налево, подхватывали какие-то пакостные создания и утаскивали за собой куда-то вниз. Стас встал в очередь, Юрок пристроился за ним. Не успел он оглянуться, как за ними выстроился целый хвост ожидающих решения суда. Дед во все глаза смотрел на то, что делалось перед воротами.
- Это кто? – шепотом спросил он, подергав ангела за рукав.
- Архангелы! – так же шепотом ответил Стас.
- Архангелы? Это что ж, навроде генералов, что ли? – опять спросил дед.
- Типа того!
- Он оно как, - пробормотал про себя Юрок. - А вон те черные, это кто?
- «Эти», - ответил Стас. Юрок многозначительно приподнял бровь и качнул головой, беззвучно прошептав «Вон оно как…» Несмотря на то, что дед ни разу в жизни не переступал ногой церковного порога, кое-что он все-таки о загробной жизни слышал. По всему выходило, что золотые ворота были воротами в Рай, а те самые «эти» утаскивали грешников прямехонько в ад. Очередь продвигалась достаточно быстро, и чем ближе перемещался Юрок к архангелам, тем тошнее становилось у него внутри, потому что даже он понимал, что как ни крути, райских блаженств ему не видать, как собственных ушей, а «туда» ему страсть как не хотелось. И чем ближе он подходил к архангелам, тем сильней не хотелось.
- Ста-ас, - жалобно всхлипнул он, – а что же это мне – на сковородку теперя, что ли?
- Да уж и не знаю, - ответил ангел. – Но скрывать не буду – шансов у тебя мало.
- Слышь, сынок, а может, эта… Назад меня вернуть, а? - с надеждой спросил Юрок. – Мож, я поживу ишшо, а? Исправлюсь? А? Лестницу починю, а?
- Как же это я тебя назад верну? Это не в моей компетенции.
- Ком…пин.. Чаво? – переспросил дед.
- Да прав у меня нет таких, прав! – пояснил ангел. – Не могу я тебя назад вернуть при всем своем желании. Я только похлопотать за тебя могу, чтоб тебе полегче было…
- Ну ты уж похлопочи, миии-лаай! – зарыдал Юрок в голос.
- Ох, дед, не рви мне душу, - вздохнул Стас. – Ты думаешь, мне тебя не жалко? Мне вас всех жалко. Только врата райские – они перед праведниками сами открываются, а перед грешниками – захлопываются и хоть ты их болгаркой пили… Жить надо по заповедям, Бога любить и людей не обижать. Тогда и легко все будет…
- Дык мне ж уже поздно, отжился! - плакал Юрок. – Мне-то теперя хоть люби, хоть не люби – все одно в ад пойду! И что ж это за жисть такая, и так ничего путного не видал, а после неё ишшо хужее будет!
Тут подошла их очередь.
- Раб Божий Георгий! – объявил Стас. Архангелы взяли список и стали вдвоем его рассматривать.
- Ну, что? – спросил один другого.
- Ну что – «что»? – переспросил второй. – Классика жанра.
- Что? – испуганно спросил Юрок. – Кла… чего?
- Классика жанра. Грешник классический, подвид – забулдыга.
- Дык… Эта.. Какая ж я забулдыга-то? – робко попробовал оправдаться Юрок.
- И не забулдыга я вовсе…
- Ну как же не забулдыга? – спросил архангел, тот, который был с копьем. – Пил?
- Пил… - сознался Юрок.
- Курил?
- Курил…
- Блудил?
- Блудил! – вздохнул дед.
- Ну вот. А сквернословием так вообще полсвитка исписано.
- Полсвитка, - по инерции повторил Юрок.
- А воровал сколько? Одних вон болтов килограмм пятьдесят. А сено?
- И сено воровал, - кивал Юрок, смахивая слезу.
- Да за сено на него зла-то не держал никто, - вмешался Стас. – Жалели его.
- Ну, сено можно не считать, - согласились архангелы. – А почитание родителей? Ты день материной смерти хоть помнишь?
Юрок повалился перед ними на колени:
- Сынки, ну пожалейте вы меня! Ну такой вот я не удельный! Рос один, отца-матери не было! С тринадцати лет сирота! Кто ж меня воспитывал-то? Откуда ж мне уму-разуму-то взять?
- Сирота, говоришь? – задумался архангел.
- Сирота, - подтвердил Стас. – Жил один с тринадцати лет. Никто его не взял.
Архангелы переглянулись.
- Да он мужик-то не злобный, - опять встрял Стас. – Пил, курил – что есть, то есть. Но вот злобности в нем ни грамма нету. Безобидный он в этом плане. Плохого-то, в принципе, никому не делал… Так уж, особо сильно… По мелочи если…
- Евстахий, ну ты сам посмотри, - повернул к нему свиток архангел, – тут столько этих мелочей – на двоих хватит. А добрых дел – по пальцам пересчитать.
- Так он и не отрицает! – защищал Юрка ангел. – Он всецело признает свои ошибки и кается в них. Каешься, ведь? – повернулся он к Юрку.
- Каюсь, сынки, каюсь! - причитал Юрок, истово крестясь слева направо.
- Крестишься неправильно, - шепнул ему на ухо Стас. Юрок на мгновение застыл и стал креститься по-другому – сначала по плечам, а потом со лба на живот. Стас закатил глаза. Архангелы прыснули в кулаки.
- Ну, что ж, - сказал тот, который был с мечом, – ради твоего сиротства пожалеем мы тебя и дадим шанс. Времени у тебя на то, чтобы сделать хотя бы одно доброе дело будет рабочий день - ровно восемь часов. Если ты его сделаешь – милости просим. А не сделаешь… - архангел пожал плечами. – Извини, служба.
- Вот тебе часы, - второй архангел протянул ему на нежной почти прозрачной ладони часы вроде песочных. – Как только ты вернешься назад, часы перевернутся и время пойдет. Закончится оно тогда, когда последняя песчинка упадет на дно. Ступай, сиротка…
Дрожащими руками Юрок принял заветные часы, Евстахий подошел к нему и накрыл его крыльями.
Юрок открыл глаза, увидел чистое-чистое голубое небо и несказанно обрадовался. «Вот ведь башкой треснулся! – мысленно изумился он. – И чего только не привидится! Помрачение…» Он сел на земле, радостно глядя на буйную зелень.
- Кхм-кхм, - покашлял кто-то за спиной. Юрок оглянулся. На валуне сидел Стас. Челюсть у Юрка отвисла, и он на карачках пополз назад.
- И не надейся, - сказал Стас, шевельнув крыльями. – И хватит на меня таращиться, времечко нынче дорого! – и он показал Юрку песочные часы.
Юрок метался по дому, роясь в ящиках покосившихся тумбочек. Стас, сидя на колченогом табурете, спокойно наблюдал за ним.
- Ты чего ищешь-то, Юрок? – наконец, спросил он.
- Да адрес, адрес я ищу!
- Какой адрес? – полюбопытствовал Стас.
- Да Манькин… Жены моей Маньки адрес ищу!
- А для чего?
- Ну как для чего? Ведь ежли я сейчас поеду к ней да помирюсь с ней, это ведь доброе дело будет?
- Ну-у-у… - ангел почесал в затылке. – Кто ж его знает, какое оно будет…
- Эх ты! – в сердцах сказал Юрок. – Ангел ишшо! А простых вещей не понимаешь! Ведь ежли люди мирятся, это ж хорошо! Вот я поеду сейчас и помирюсь с ней, на старости прощения испрошу. А, вот, нашел! – радостно воскликнул он, извлекая на свет зажелтелую бумажку. – Ну чё, отнесешь меня к ней?
- Да я отнес бы, да только помогать в этом деле мне тебе запрещено. Ты сам все должен делать. Подсказать я еще могу.
- Ну вот тебе, - хлопнул себя по бокам руками Юрок. – И шо же ты за ангел такой? Помочь в добром деле и не хочешь?
- Правила не я устанавливал, - развел руками Стас. – Помочь я могу тебе только в том случае, если ты будешь лишен свободы действия.
- Это как же? – не понял Юрок. – Это ежли меня в заложники возьмут, что ли?
Стас приподнял одну бровь, а потом ответил:
- Ну да… И это тоже.
- И у вас там бюрохраты… А нарушить-то никак нельзя?
- Нельзя. Видишь? – ангел постучал пальцем по своему лбу. В пышных кудрях Юрок различил голубую ленточку. – Знак послушания. Я слушаться должен, иначе меня накажут, и накажут крепко.
- Эх, придется на електричке ехать. Ты как – со мной?
- С тобой, - встал с табурета Стас. – Куда ж я без тебя.
- Постой-ка, и как же ты поедешь? Тебя ж все такого с крыльями-то увидят.
- Не увидят. Меня только чистые сердцем видят, да ты сам.
Через полтора часа Юрок и Стас стояли перед обшитой дерматином дверью.
- Ну, начнем! – сказал Юрок и нажал кнопку звонка. Через минуту послышались тяжелые шаги. Дверь открыл здоровенный детина в майке и тренировочных штанах. Стас предусмотрительно отступил на пару шагов назад.
- Толька, ты что ли? – радостно спросил Юрок.
- Ну, я, - ответил детина, меря деда сверху вниз нехорошим взглядом.
- Не признал?
- Не-а, - ответил Толька.
- Да папка я ж твой!
Толька напрягся, посмотрел на гостя более пристально и спросил, загораживая собой дверной проем:
- И чего тебе надо, папка?
