— У него такой же вкус, как у съеденного тобой утром. Поверь мне, человечина не зависит от возраста добычи.
Мальчик мотнул головой в знак несогласия. Страх перед Стаником у него прошел.
— Он пахнет иначе. Значит, вкус у него отличается.
— Это запах не его. Он принадлежит Якоуту, в повозке которого он летел, — Станик отвечал терпеливо, перестав хмуриться.
— Понятно, — отмахнулся мальчик разочарованно. — Все говорят о противности их на вкус.
— Но они очень нам полезны, как и все крылатые животные, поэтому сегодня их Якоут мы сделали добычей.
— Не хочу его даже пробовать, — замотал головой крылатый мальчик.
Станик взял его за подбородок, поднял голову, посмотрел в глаза.
— Ты ведь хочешь научиться летать?
— Конечно.
— Тогда тебе придется есть Якоутов, — предводитель опустил руку. — Я давно замечаю твой отказ от Якоутского мяса. По этой причине у тебя медленно растут крылья. Ты должен пересилить себя.
Мальчик опустил виновато голову.
За его спиной виднелись маленькие для его роста крылышки.
— Хорошо, Станик. Я очень хочу летать.
— Сегодня устроим настоящий пир.
При упоминании о Якоуте мальчики раскисли. Им уже не хотелось идти в заброшенный городок. Им было жаль своего друга, на котором проделали такой длинный путь.
Станик уже подошел к самой реке, к мосту, соединяющему берега. Было видно, что он построен уже крылатыми людьми. Мост представлял собой два длинных ствола, полностью очищенных от веток и перекинутых с берега на берег.
— Совсем скоро мы будем на месте, — сообщил предводитель, первым ступая на бревна.
Генка с Максимом замешкались перед мостом, казавшимся им хрупкой переправой, но были подтолкнуты своими сопровождающими, которые по-прежнему крепко держали их.
— Не бойтесь, нас удержат, — успокоил мальчиков Леонид, твердо ступая и следуя за Стаником на другой берег.
Генка прошел следом за ним, смотря на спокойную реку.
— Здесь водится рыба? — поинтересовался он у держащего его Регеруса.
— Мы не едим холоднокровных животных.
— Видеть-то это не мешает.
— Никого в реке мы не видели. Похоже, река мертва.
Леониду было тяжело идти по мертвому городку. Заброшенные дома смотрели на улицы пустыми глазницами — окнами с выбитыми стеклами. На целые оконные рамы смотреть еще больнее. За ними уже никогда не покажется человеческой фигуры, улыбающейся новому дню. Большинство входов не имели дверей. Открытые подъезды не манили зайти, а отталкивали безжизненным пространством внутри. Магазины, кафе и прочие здания былой инфраструктуры находились не в лучшем состоянии. Бесконечное число ржавых машин застыли на дорогах городка. В некоторых салонах видны были человеческие скелеты. Люди, планирующие прожить долгие годы, умерли от радиации. Они погибли из-за тех, для кого свои интересы стали превыше интересов всей цивилизации. Унылый образ человеческой глупости.
Иногда по улицам пробегали дети крылатых людей. Они не делали городок живее своим присутствием. Скорее, наоборот, вносили свою лепту в уродливость нового мира. Крылышки за спинами детей не делали из них ангелов, спустившихся с небес на помощь людям. Дети больше напоминали злых демонов, поднявшихся из недр Земли, чтобы жить вместо людей на их территории.
Генка с Максимом не знали городов, родившись и вырастя в деревне. Они с интересом рассматривали двухэтажные дома и другие здания, о принадлежности которых не имели ни малейшего представления. Им хотелось вырваться из сильных рук крылатых людей и побежать по улице, заглядывая в каждый дом, обследуя внутреннюю обстановку, собирая крупицы своего прошлого, осколком которого являлись. На них меньше действовала атмосфера пустынности. Лишь от скелетов Генка с Максимом поспешно отворачивались.
— Останки следовало бы похоронить, — заметил Максим.
— У нас нет подобного обычая, — ответил ведущий его крылатый человек.
— Куда же деваете мертвых?
— Перед смертью каждый улетает, куда хочет.
— Вам даже некуда прийти вспомнить родственника.
— Зачем для этого куда-то ходить? — изумился провожатый. — Наши родные всегда в нашей памяти. Так ведь?
— Так, — согласился мальчик. Объяснять свои обычаи бессмысленно.
В большой комнате отдельно стоящего двухэтажного дома, куда привел пленников Станик, стоял возле стола мужчина. Обычный мужчина! В белом халате! Леонида с мальчиками поразило присутствие свободного человека среди крылатых людей. Дом не охранялся ни снаружи, ни внутри, что означало доверие между представителями человеческих особей. Что мужчина здесь делал? Работал на крылатых людей? Что мог он им дать, кроме своего тела? Какие знания мог передать тем, кто в представлении обычного человека стоит чуть выше животного?
Мужчина не повернулся при входе Станика в комнату. Он что-то бормотал в полголоса, низко склоняясь над столом, опершись на него локтями.
«Прямо лаборатория безумного ученого», — пришло Леониду простое сравнение. Настолько нелепым выглядел белый халат — отголосок прошлого мира, но совершенно чуждая вещь мира нынешнего. Умирающего мира, где уже нечего и не для кого создавать. Разве что создание новых видов животных, коими природа и так щедро делится. Безумие Франкенштейна меркнет перед ее порождениями.
Леонид смотрел на мужчину. Было нечто знакомое, даже родное в его невысокой фигуре, лысой голове и вот так склоненной позе в белом халате. Неразборчивое бормотание усиливало данное чувство. В голове Леонида крепла мысль, что он раньше видел этого мужчину.
— Я привел к тебе новых людей, Уч, — Станику надоело ждать, когда мужчина обратит на них внимание.
Мужчина повернулся.
— Леня? — его взгляд устремился к Леониду.
— Вадим Андреевич, — Леонид узнал своего вузовского преподавателя по биологии. — Профессор Радостин.
Раскрыв одновременно объятия, мужчины обнялись.
Боже мой! Целая жизнь прошла с тех студенческих дней! Не просто жизнь, целая вечность! Пропасть легла между той порой, где были мечты, устремления и много чего еще, и этой нелегкой жизнью, в которой единственным желанием стало пережить этот день без потерь.
— Что Вы здесь делаете? — Леонид оторвался от профессора и теперь рассматривал постаревшего мужчину. — Неужели работаете?
— Как видишь, Леня.
— Над чем же можно работать среди таких людей? — Леонид кивнул в сторону Станика, смотрящего спокойно на встречу знакомых людей.
— Над очень серьезной проблемой, — голос Вадим Андреевич стал серьезным. — Я пытаюсь вырастить растения, способные поглощать радиацию, — при этих словах профессор приосанился, как будто уже имел положительные результаты эксперимента.
— Что поглощать? — Леонид решил, что ослышался. Он не мог поверить в подобную чушь, твердо зная про поглощение зеленью углекислого газа и выделение кислорода. На том стоит жизнь Земли!
— Растения будут поглощать радиоактивные частицы и тем самым очищать нашу планету, — терпеливо объяснил Радостин. Недаром он работал преподавателем.
— Здорово! — воскликнул Генка, хотя из всей беседы понял лишь про будущую чистоту. — Все монстры исчезнут! — он покосился на Станика, поняв обидность своих слов, но тот остался невозмутим.
— Боюсь, молодой человек, — Вадим Андреевич перевел взгляд на мальчика, — что новые виды живых существ никуда не денутся. Они уже закрепились природой и их размножению ничего не угрожает.
— Даже отсутствие этой Вашей… радиации? — Генка не слышал слова, но быстро его запомнил. — Зачем же тогда с ней бороться?
— Как зачем?! — удивился профессор. — Для того, чтобы выйти из метро, чтобы снова жить на поверхности. Ты хоть представляешь, каково жить внутри земли, выходя лишь в защитной одежде?
Генка не представлял, ведь он никогда не был в метро.
— Мы же живем вверху. Почему другие не могут? — задал вопрос Максим, до сих пор молча слушавший разговор.
— Меня тоже заинтересовал подобный вопрос, — Радостин увлеченно общался с пленниками. — Я сразу подумал про защитные силы природы, что какие-то виды растений сохранили территорию относительно чистой.
— Лес! — воскликнул Генка.
— Что? — не понял Вадим Андреевич, увлеченный рассказом.
— Нашу деревню окружает лес. Он принял на себя радиацию. Благодаря его изменению мы выжили.
— Ты мог бы стать первоклассным биологом, — расплылся в довольной улыбке профессор Радостин и продолжил повествование. — Те люди, что летали на оставшихся целыми самолетах, видели небольшие поселения выживших. Они спускались там, где это было возможно, брали образцы растений. Изучая их, я и пришел к выводу о возможности выращивании вида, способного питаться радиацией.
— Давно ведете исследования? — спросил Леонид, заинтригованный идеей бывшего преподавателя.
— С самого начала катаклизма.
— Почему Вы здесь, среди крылатых людей, а не там, в Московском метро?
— Как ты не понимаешь, Леонид, — вздохнул Вадим, — мне нужны летающие люди в качестве разносчиков семян по всему миру. Только их не останавливают большие расстояния. Лишь они способны быть новыми сеятелями жизни.
— Как же Вы очутились здесь?
— Они напали на нас при выходе из метро. Перенесли сюда. Хотели съесть, как и всех остальных, но мои планы увлекли их.
— Хотелось быть знать причину, — Леонид посмотрел на Станика.
— Чем больше будет ваших людей, тем больше мяса мы получим, — рассмеялся Станик.
— Банально, — пробурчал в ответ Леонид. — Мог бы и сам догадаться о чисто гастрономической выгоде. Не боитесь перевеса сил в нашу сторону?
— Нет. Мы попросту не позволим вашему виду набрать прежнюю техническую мощь. Вы так и останетесь на своем уровне развития. Природное же преимущество на нашей стороне. Сегодня вы сами убедились в этом.
Да уж, нечего возразить на подобную самодовольную речь предводителя. Если даже сильный Якоут не спас их от налета, то на земле от крылатых людей не скрыться.
— Стоит ли тогда выходить на поверхность, профессор? — спросил Леонид. Теперь идея профессора наводила на него ужас. Быть разумным стадом, кормом для похожего на тебя вида — подобная перспектива приводила в уныние.
— Я проведу эксперимент до конца, — в голосе Радостина зазвучала жесткость и настойчивость ученого. — Хотите вы того или нет.
— Мы-то вам зачем? — спросил Максим.
— Необходима ваша сперма. Семена растений должны находиться в ней какое-то время.
— Только-то, — обрадовался Генка. — Потом вы нас отпустите?
— Нет, к сожалению, — профессор впервые за всю беседу засмущался. — Дело в том, что для роста растению нужны ваши тела.
— В каком смысле? — Леонид ощутил мурашки на спине. — Вы вошьете семена в наши тела?
— Все гораздо прозаичнее, — Радостин шумно вздохнул. — Вас убьют и закопают, прежде чем сделать посадку, — профессор развел руками. — Ничего личного, только наука.
Насколько Леонид был рад встрече с бывшим преподавателем полчаса назад, настолько теперь ненавидел его. Побагровев от гнева, он ринулся на бывшего преподавателя, стремясь схватить его за горло. Радостина спас Станик, схватив за шиворот.
Мальчики стояли бледные, оглушенные приговором. Их не съедят, но все равно убьют. Они станут кормом для растений, очищающих Землю. Очищенная же Земля будет принадлежать крылатым людям.
— Безумный ученый! — выкрикнул Леонид, вырываясь из рук Станика. — Твои руки по локоть в крови!
— Уведи их в верхние комнаты, — распорядился Вадим Андреевич, оправляя халат. — Позже я зайду за спермой.
Станик стукнул Леонида по голове. Тот потерял сознание. То же самое предводитель проделал с мальчиками, пытавшимися сбежать.
Мальчик мотнул головой в знак несогласия. Страх перед Стаником у него прошел.
— Он пахнет иначе. Значит, вкус у него отличается.
— Это запах не его. Он принадлежит Якоуту, в повозке которого он летел, — Станик отвечал терпеливо, перестав хмуриться.
— Понятно, — отмахнулся мальчик разочарованно. — Все говорят о противности их на вкус.
— Но они очень нам полезны, как и все крылатые животные, поэтому сегодня их Якоут мы сделали добычей.
— Не хочу его даже пробовать, — замотал головой крылатый мальчик.
Станик взял его за подбородок, поднял голову, посмотрел в глаза.
— Ты ведь хочешь научиться летать?
— Конечно.
— Тогда тебе придется есть Якоутов, — предводитель опустил руку. — Я давно замечаю твой отказ от Якоутского мяса. По этой причине у тебя медленно растут крылья. Ты должен пересилить себя.
Мальчик опустил виновато голову.
За его спиной виднелись маленькие для его роста крылышки.
— Хорошо, Станик. Я очень хочу летать.
— Сегодня устроим настоящий пир.
При упоминании о Якоуте мальчики раскисли. Им уже не хотелось идти в заброшенный городок. Им было жаль своего друга, на котором проделали такой длинный путь.
Станик уже подошел к самой реке, к мосту, соединяющему берега. Было видно, что он построен уже крылатыми людьми. Мост представлял собой два длинных ствола, полностью очищенных от веток и перекинутых с берега на берег.
— Совсем скоро мы будем на месте, — сообщил предводитель, первым ступая на бревна.
Генка с Максимом замешкались перед мостом, казавшимся им хрупкой переправой, но были подтолкнуты своими сопровождающими, которые по-прежнему крепко держали их.
— Не бойтесь, нас удержат, — успокоил мальчиков Леонид, твердо ступая и следуя за Стаником на другой берег.
Генка прошел следом за ним, смотря на спокойную реку.
— Здесь водится рыба? — поинтересовался он у держащего его Регеруса.
— Мы не едим холоднокровных животных.
— Видеть-то это не мешает.
— Никого в реке мы не видели. Похоже, река мертва.
Леониду было тяжело идти по мертвому городку. Заброшенные дома смотрели на улицы пустыми глазницами — окнами с выбитыми стеклами. На целые оконные рамы смотреть еще больнее. За ними уже никогда не покажется человеческой фигуры, улыбающейся новому дню. Большинство входов не имели дверей. Открытые подъезды не манили зайти, а отталкивали безжизненным пространством внутри. Магазины, кафе и прочие здания былой инфраструктуры находились не в лучшем состоянии. Бесконечное число ржавых машин застыли на дорогах городка. В некоторых салонах видны были человеческие скелеты. Люди, планирующие прожить долгие годы, умерли от радиации. Они погибли из-за тех, для кого свои интересы стали превыше интересов всей цивилизации. Унылый образ человеческой глупости.
Иногда по улицам пробегали дети крылатых людей. Они не делали городок живее своим присутствием. Скорее, наоборот, вносили свою лепту в уродливость нового мира. Крылышки за спинами детей не делали из них ангелов, спустившихся с небес на помощь людям. Дети больше напоминали злых демонов, поднявшихся из недр Земли, чтобы жить вместо людей на их территории.
Генка с Максимом не знали городов, родившись и вырастя в деревне. Они с интересом рассматривали двухэтажные дома и другие здания, о принадлежности которых не имели ни малейшего представления. Им хотелось вырваться из сильных рук крылатых людей и побежать по улице, заглядывая в каждый дом, обследуя внутреннюю обстановку, собирая крупицы своего прошлого, осколком которого являлись. На них меньше действовала атмосфера пустынности. Лишь от скелетов Генка с Максимом поспешно отворачивались.
— Останки следовало бы похоронить, — заметил Максим.
— У нас нет подобного обычая, — ответил ведущий его крылатый человек.
— Куда же деваете мертвых?
— Перед смертью каждый улетает, куда хочет.
— Вам даже некуда прийти вспомнить родственника.
— Зачем для этого куда-то ходить? — изумился провожатый. — Наши родные всегда в нашей памяти. Так ведь?
— Так, — согласился мальчик. Объяснять свои обычаи бессмысленно.
В большой комнате отдельно стоящего двухэтажного дома, куда привел пленников Станик, стоял возле стола мужчина. Обычный мужчина! В белом халате! Леонида с мальчиками поразило присутствие свободного человека среди крылатых людей. Дом не охранялся ни снаружи, ни внутри, что означало доверие между представителями человеческих особей. Что мужчина здесь делал? Работал на крылатых людей? Что мог он им дать, кроме своего тела? Какие знания мог передать тем, кто в представлении обычного человека стоит чуть выше животного?
Мужчина не повернулся при входе Станика в комнату. Он что-то бормотал в полголоса, низко склоняясь над столом, опершись на него локтями.
«Прямо лаборатория безумного ученого», — пришло Леониду простое сравнение. Настолько нелепым выглядел белый халат — отголосок прошлого мира, но совершенно чуждая вещь мира нынешнего. Умирающего мира, где уже нечего и не для кого создавать. Разве что создание новых видов животных, коими природа и так щедро делится. Безумие Франкенштейна меркнет перед ее порождениями.
Леонид смотрел на мужчину. Было нечто знакомое, даже родное в его невысокой фигуре, лысой голове и вот так склоненной позе в белом халате. Неразборчивое бормотание усиливало данное чувство. В голове Леонида крепла мысль, что он раньше видел этого мужчину.
— Я привел к тебе новых людей, Уч, — Станику надоело ждать, когда мужчина обратит на них внимание.
Мужчина повернулся.
— Леня? — его взгляд устремился к Леониду.
— Вадим Андреевич, — Леонид узнал своего вузовского преподавателя по биологии. — Профессор Радостин.
Раскрыв одновременно объятия, мужчины обнялись.
Боже мой! Целая жизнь прошла с тех студенческих дней! Не просто жизнь, целая вечность! Пропасть легла между той порой, где были мечты, устремления и много чего еще, и этой нелегкой жизнью, в которой единственным желанием стало пережить этот день без потерь.
— Что Вы здесь делаете? — Леонид оторвался от профессора и теперь рассматривал постаревшего мужчину. — Неужели работаете?
— Как видишь, Леня.
— Над чем же можно работать среди таких людей? — Леонид кивнул в сторону Станика, смотрящего спокойно на встречу знакомых людей.
— Над очень серьезной проблемой, — голос Вадим Андреевич стал серьезным. — Я пытаюсь вырастить растения, способные поглощать радиацию, — при этих словах профессор приосанился, как будто уже имел положительные результаты эксперимента.
— Что поглощать? — Леонид решил, что ослышался. Он не мог поверить в подобную чушь, твердо зная про поглощение зеленью углекислого газа и выделение кислорода. На том стоит жизнь Земли!
— Растения будут поглощать радиоактивные частицы и тем самым очищать нашу планету, — терпеливо объяснил Радостин. Недаром он работал преподавателем.
— Здорово! — воскликнул Генка, хотя из всей беседы понял лишь про будущую чистоту. — Все монстры исчезнут! — он покосился на Станика, поняв обидность своих слов, но тот остался невозмутим.
— Боюсь, молодой человек, — Вадим Андреевич перевел взгляд на мальчика, — что новые виды живых существ никуда не денутся. Они уже закрепились природой и их размножению ничего не угрожает.
— Даже отсутствие этой Вашей… радиации? — Генка не слышал слова, но быстро его запомнил. — Зачем же тогда с ней бороться?
— Как зачем?! — удивился профессор. — Для того, чтобы выйти из метро, чтобы снова жить на поверхности. Ты хоть представляешь, каково жить внутри земли, выходя лишь в защитной одежде?
Генка не представлял, ведь он никогда не был в метро.
— Мы же живем вверху. Почему другие не могут? — задал вопрос Максим, до сих пор молча слушавший разговор.
— Меня тоже заинтересовал подобный вопрос, — Радостин увлеченно общался с пленниками. — Я сразу подумал про защитные силы природы, что какие-то виды растений сохранили территорию относительно чистой.
— Лес! — воскликнул Генка.
— Что? — не понял Вадим Андреевич, увлеченный рассказом.
— Нашу деревню окружает лес. Он принял на себя радиацию. Благодаря его изменению мы выжили.
— Ты мог бы стать первоклассным биологом, — расплылся в довольной улыбке профессор Радостин и продолжил повествование. — Те люди, что летали на оставшихся целыми самолетах, видели небольшие поселения выживших. Они спускались там, где это было возможно, брали образцы растений. Изучая их, я и пришел к выводу о возможности выращивании вида, способного питаться радиацией.
— Давно ведете исследования? — спросил Леонид, заинтригованный идеей бывшего преподавателя.
— С самого начала катаклизма.
— Почему Вы здесь, среди крылатых людей, а не там, в Московском метро?
— Как ты не понимаешь, Леонид, — вздохнул Вадим, — мне нужны летающие люди в качестве разносчиков семян по всему миру. Только их не останавливают большие расстояния. Лишь они способны быть новыми сеятелями жизни.
— Как же Вы очутились здесь?
— Они напали на нас при выходе из метро. Перенесли сюда. Хотели съесть, как и всех остальных, но мои планы увлекли их.
— Хотелось быть знать причину, — Леонид посмотрел на Станика.
— Чем больше будет ваших людей, тем больше мяса мы получим, — рассмеялся Станик.
— Банально, — пробурчал в ответ Леонид. — Мог бы и сам догадаться о чисто гастрономической выгоде. Не боитесь перевеса сил в нашу сторону?
— Нет. Мы попросту не позволим вашему виду набрать прежнюю техническую мощь. Вы так и останетесь на своем уровне развития. Природное же преимущество на нашей стороне. Сегодня вы сами убедились в этом.
Да уж, нечего возразить на подобную самодовольную речь предводителя. Если даже сильный Якоут не спас их от налета, то на земле от крылатых людей не скрыться.
— Стоит ли тогда выходить на поверхность, профессор? — спросил Леонид. Теперь идея профессора наводила на него ужас. Быть разумным стадом, кормом для похожего на тебя вида — подобная перспектива приводила в уныние.
— Я проведу эксперимент до конца, — в голосе Радостина зазвучала жесткость и настойчивость ученого. — Хотите вы того или нет.
— Мы-то вам зачем? — спросил Максим.
— Необходима ваша сперма. Семена растений должны находиться в ней какое-то время.
— Только-то, — обрадовался Генка. — Потом вы нас отпустите?
— Нет, к сожалению, — профессор впервые за всю беседу засмущался. — Дело в том, что для роста растению нужны ваши тела.
— В каком смысле? — Леонид ощутил мурашки на спине. — Вы вошьете семена в наши тела?
— Все гораздо прозаичнее, — Радостин шумно вздохнул. — Вас убьют и закопают, прежде чем сделать посадку, — профессор развел руками. — Ничего личного, только наука.
Насколько Леонид был рад встрече с бывшим преподавателем полчаса назад, настолько теперь ненавидел его. Побагровев от гнева, он ринулся на бывшего преподавателя, стремясь схватить его за горло. Радостина спас Станик, схватив за шиворот.
Мальчики стояли бледные, оглушенные приговором. Их не съедят, но все равно убьют. Они станут кормом для растений, очищающих Землю. Очищенная же Земля будет принадлежать крылатым людям.
— Безумный ученый! — выкрикнул Леонид, вырываясь из рук Станика. — Твои руки по локоть в крови!
— Уведи их в верхние комнаты, — распорядился Вадим Андреевич, оправляя халат. — Позже я зайду за спермой.
Станик стукнул Леонида по голове. Тот потерял сознание. То же самое предводитель проделал с мальчиками, пытавшимися сбежать.
