Вадим удобно натягивает одеяло, укрывая меня, и поглаживая мою спину ритмичными движениями пальцев. Сидит. За эти доли секунд ему удалось напугать меня, дать почувствовать боль и так же быстро успокоить, при этом молчать и просто находиться рядом. Как такое вообще возможно?
Я прикрываю глаза, они щипаются от слез. Дыхание приходит в норму. Я чувствую себя опустошенной, но успокаиваюсь.
— Ты только представь, что я почувствовал, когда проснулся, а тебя нет рядом. У меня едва сердце из груди не выпрыгнуло от волнения, — говорит он, покрепче прижимая меня к себе, убеждаясь, что я в его руках. — Я по-настоящему испугался, и это было самое ужасное, что можно было почувствовать за последние несколько лет.
Я не нахожу слов, вместо этого по щекам текут отчаянные слезы.
— Мне жаль, — шепчу ему в грудь, прижимаясь к его плечу щекой, слушая как сильно бьется его сердце. — Я хотела… Хотела защитить тебя, — нахожу в себе храбрость сказать правду. Он наклоняется, пытается найти мой взгляд. И тянется к лампе, включив тусклый свет.
— Не понял, — он непонимающе качает головой. — Хотела защитить… Меня? — он это так спрашивает, что заставляет меня смутиться и опустить взгляд. Этот парень умеет куда больше, чем я, и звучит это действительно очень странно, но так на самом деле и есть.
Я хочу его защитить.
— Свет мой, ну разве можно быть такой… — он не подбирает слов, тяжело выдыхая. — Пожалуйста, в следующий раз побеспокойся о моём сердце, которое не выдержит твоего внезапного исчезновения, ладно? — я слышу, что он улыбается. Именно слышу, поэтому поднимаю взгляд.
Киваю.
— Ладно, — согласно шепчу я в ответ.
— Хотела наведаться к Киру, да? Расскажешь свой план дальше? — спрашивает он. Зачем спрашивает то, что самому не понравится услышать? Я упрямо молчу, опуская голову, упираясь щекой в его грудь очередной раз, и даже не собираюсь считать… Бессмысленно.
Не хочу, чтобы он ругался или осуждал меня. Я правда хотела, как лучше… А, получилось, как всегда.
— Ладно, и так не сложно догадаться. Что же мне с тобой делать?
— Целовать, — неосознанно, очень тихо шепнула я себе под нос, но Вадим расслышал. Его грудь содрогается, он смеется, заливисто, откидывая голову назад. Я не удержалась, поднимая голову, наблюдая за ним, улыбнувшись такой открытой реакции.
Между нами ежесекундно начинает теплеть.
— Будут ещё какие-то пожелания? — спрашивает он, сверкая своим довольным взглядом.
— Убраться подальше из Москвы… — осторожно говорю следующее важное для меня предпочтение. Он заглядывает в мои умоляющие глаза, стирает со щёк мокрые дорожки от слез и умиротворенно улыбается.
— Будут тебе и поцелуи, и подальше от Москвы, — с теплотой отвечает он, лаская меня своим нежным взглядом. Я почти задыхаюсь от восхищения, от благодарности, от счастья.
— Вадим! — приподнимаюсь, обхватывая его руками за шею, крепко обнимая. Он обнимает в ответ, спокойно, но крепко, упираясь лбом в моё плечо. — Спасибо… — целую его в колючую щеку, прикрывая глаза от той мягкой безмятежности на сердце, которая наступает только после самой сильной бури. — Спасибо.
Он перехватывает мои холодные щеки своими горячими ладонями, заставляя посмотреть в его глаза.
— Обещай, что больше не попытаешься сбежать, что будешь слушаться. Обещай, что мне не придется волноваться и если мне нужно будет вернуться в Москву, то ты отпустишь.
Нет. Не хочу обещать. Нет, ни за что…
— Обещаю, — сдаюсь я в его власть.
— Тогда нужно ложиться спать, чтобы выспаться и до завтрашнего вечера уехать, — говорит он то, что мне хотелось услышать больше всего именно в этот момент. Ещё вчера он был против, но теперь… Неверное, он чувствует, как мне нужно это, поэтому соглашается и решает помочь осуществить мои желания.
— А можно… Подальше от Москвы завтра, а поцелуи сейчас? — он снова смеется, но сразу же целует, поглаживая мои щеки, проникая своим языком мне в рот, творя там бурный хаос. Он тяжело дышит, прикасаясь своим лбом к моему, глядя в глаза. — Где же ты всё это время был? — неверующе спрашиваю я.
С ним меня выворачивает наизнанку. С ним кружится голова. С ним сердце бьется чаще от чувственных эмоций. С ним иначе.
С ним всё намного ярче…
— Рядом. А буду еще ближе.
***
Утром я переполнена новыми силами и готова, едва открыв глава, собирать вещи. Во мне горит желание как можно скорее покинуть Москву. Поворачиваюсь и обнимаю Вадима, крепко прижимаясь к мужской груди. Он зарывается рукой в мои волосы, целует в висок, в щеку и в шею.
— Свет мой, ты сводишь меня с ума. Нужно идти в душ и собираться, пока я не подох от желания взять тебя снова, — Вадим целует мою грудь, сжимая сильными руками талию. Похоже, он от неё тащится даже больше, чем от меня в целом.
— Почему ты называешь меня своим светом? — улыбнувшись, спрашиваю я. Парень, отвлечённый от моей груди, поднимает голову, игриво вскидывая брови.
— Потому что ты мой свет. С тобой безмятежно, а ещё ты напоминаешь невинного ангелочка… Пока не начинаешь зубоскалить, — целует меня в нос, чем вызывает мою улыбку от щекотливого жеста. — Пора вставать, — тянет он гласные, целомудренно целуя мои губы.
Эти утренние поцелуи сводят меня с ума… Разве после этого можно просто так подняться? Но к сожалению, выбора нет.
— Я в душ, а с тебя кофе, — едва удается вылезти из-под тяжелого Вадима, который специально ложится на меня почти всем телом, пока я, кряхтя и смеясь, выбираюсь из постели.
Никогда не думала, что собратьсяс парем — это так чертовски трудно. Вадим преследовал меня в душе, где мы, разгорячившись, напрочь забыли, зачем там находились. На кухне было невозможно завтракать, так как Вадим не отходил от меня, а позже и вовсе усадил на свои колени… Почти забылись, пока не позвонил Кирилл, поторапливая нас, таких влюбленных и увлеченных друг другом.
— Одеваемся и выезжаем через десять минут, — нашептывает мне на ухо Вадим, крепко обнимая. — Точно хочешь уехать? Ещё не поздно передумать.
— Нам везде будет небезопасно, — изрекаю я довольно очевидную мысль. — Здесь нас легче найти, мы уже на одном месте несколько дней. Помнишь чему ты меня сам учил? Давай собираться? — возвращаюсь в спальню.
Надеваю удобную одежду. Джинсы, свитер и кроссовки, и на некоторое время останавливаюсь у окна, разглядывая тихий заснеженный двор. На душе почему-то немного тревожно, но когда меня со спины обнимает Вадим, я расслабляюсь… Подсознательно понимаю, что его руки надежные, как никогда прежде.
— Ты нервничаешь, — говорит он, положив руку мне живот, поглаживая. — Пообещай, что будешь послушной, и, если я скажу тебе оставить меня — ты оставишь в любом случае.
— Мне не нравится такое обещать, — насторожилась я. Хмуро осмотрев двор, замечая подъезжающую машину, из которой вскоре выходит Кирилл с несколькими ребятами. За ними подъезжают ещё две машины. — Много людей.
— Мы будем в одной машине, другие будут неподалеку всю дорогу.
— Ты мне что-то недоговариваешь, — повернулась к нему лицом, изучив черты парня, которые вмиг стали жесткими. — Гордеев уже следит за нами, не так ли?
Вадим отводит взгляд, и я устало вздыхаю, прикрывая глаза. Понимаю, что он хочет меня уберечь от плохих вестей, но чёрт возьми, такое нельзя скрывать!
— Так знай, Вадим, я не брошу тебя, и, если нас поймают вместе, так тому и быть, — раздраженно выдохнула я, смерив его негодующим взглядом. — И верни мне мой пистолет, который ты взял из моей сумки, — обхожу его, требуя с насмешкой, но с львиной долей недовольства.
Он залез в мою сумку! Я точно помню, где лежал пистолет!
— Яра, я не хочу тебе врать… Но мне трудно смотреть на то, как ты боишься. Как твой взгляд наполняется страхом. Я теперь всегда рядом с тобой. Ты ведь знаешь, что я сделаю для тебя всё возможное и не возможное. Доверься мне, — он удерживает меня за руку и проникновенно заглядывает в глаза.
Значит он знал, что за нами следят Гордеевы и ничего мне не сказал? Неужели после всего, что между нами произошло, я не заслуживаю знать наш план действий и риски? Я стою, пытаясь овладеть эмоциями, но в итоге бесконтрольно плачу, выдергивая руку.
— Боже мой, Ярослава... — он привлекает меня в свои объятия, — неужели после всего случившегося с нами, ты всё ещё мне недоверяешь? — он качает головой. — Было бы лучше, беспрерывно болтай ты всю дорогу, не задумываясь ни о чём плохом. Пожалуйста, Яра, ты ведь знаешь, что у меня нет намерений тебя огорчить или обидеть. Понимаю, что рано говорить о доверии, но…
— Я тебе верю. Прости, — шмыгаю носом, и с горечью осознаю, насколько я жалко выгляжу в глазах парня. — Больше всего сейчас я боюсь потерять тебя, а тот, кто может это сделать — следует за нами по пятам! — бунтую я. — А ты всё время рискуешь, бесчувственный кретин! — не выдерживаю и бью его по груди, слабо, только для того, чтобы обратить внимание на себя.
Он мягко смеется на мой выпад и целует каждый сантиметр моего лица, нежно улыбаясь.
— Отпусти! — шиплю я, пытаясь выкрутиться из его цепких рук и отстраниться от щекотливых поцелуев, несмотря на то, что они вызывают у меня трепет и едва скрываемую улыбку. — Всё, хватит! Да ну тебя! Я серьезно! — взвываю, сдаваясь на милость этого безрассудного парня, который в одно мгновение лишил меня негатива и тихой обиды. — Ладно, я больше не злюсь, но покусаю тебя, если продолжишь! — улыбнулась я своей же угрозе, слушая его горластый смех.
Смотрю на него и не могу поверить, что этот парень рядом со мной, дарит свою нежность и заботу. Мне иногда кажется, что я недостойная его девушка, такая грязная, никчемная и потасканная… Гордеевская шлюха.
Я столько всего вытерпела в Аду своего нежеланного замужества, где была практически бесправной рабыней, где ощущала себя грязью под ногами Господинов… Я всё ещё ярко помню, какой была для Гордеева, что делала с ним, и что он делал со мной…
Взгляд парня меняется, и скорее всего, он замечает, что меня гнетут плохие мысли, пока я неотрывно смотрю в его глаза.
— Люблю тебя, — шепотом выпаливает Вадим, остановив моё сердце.
— Люблю тебя, — на выдохе и также шепотом, крепко сжимая своими руками его ладони, всё ещё боясь поверить в светлое счастье.
Но я точно знаб, что мы оба на него заслужили.
***
Дорога по городу проходит в привычном молчании. Единственное, что для нас в новинку — держаться за руки, поглядывая друг на друга уже без утаенных чувств. Внутри меня будто светит яркое солнышко, и мне становится на какое-то время легче дышать.
Оказалось, я настолько была поглощена бесстыдным рассматриванием парня, что Вадим начинает смущенно улыбаться, а его щеки загорелись поразительно мягким и трогательным румянцем.
Он бывает таким… Сердитым, чужим, а сейчас он мой, такой хороший и нежный… Горячий. Мне следовало пройти через многое, чтобы научиться замечать в мужчине эти маленькие, но такие важные детали, от которых замирает сердце в минуту безмолвного счастья.
Его телефон неожиданно разрывается громким звонком, и Вадим нехотя отпускает мою ладонь. Смотрит на него так долго, что я невольно подтягиваюсь и заглядываю в экран мобильного телефона, увидев номер своего брата.
— Позволь мне, ладно? — парень беспрекословно отдает гаджет, будто намеревается избавиться от всего, что связанно с Андреем.
Его напряжение выдало то, что он крепко сжал руль и сцепил зубы.
Я принимаю вызов, и не успеваю что-либо сказать, как на меня обрушивается эмоциональный порыв брата.
— Скажи мне, что она у тебя! — кричит Андрей, заставляя меня дернуться. — Скажи мне, и если это не так, я найду тебя и тогда спущу шкуру живьем! Всё из-за тебя, никчемный ты кусок дерьма! Сбежала она из-за тебя, а теперь мне даже неизвестно…
— Андрюш, — осторожно зову я брата, пока он не наговорил ещё больше гадостей. — Со мной всё в порядке, — когда не слышу ответа, продолжаю говорить, — прости, я не могла поступить иначе.
— Господи! — выдыхает Андрей так, будто перестал дышать, когда услышал мой голос. А может быть, так и было. — С тобой правда всё хорошо?
— Да, конечно, всё здорово, — успокаиваю я брата. — Ты так встревожен...
— Ярослава, ты была в нашей квартире? — его вопрос меня настораживает, поэтому немного сникаю. Наверное, увидел пропажу пистолета, денег и папки с данными на Вадима.
Сейчас такое начнется, что мама точно не спасет!
— Заходила на пару минут после приезда, — я успокаиваюсь, когда Вадим кладет свою ладонь на мою ногу, поглаживая.
— В нашей квартире всё разрушено. Кухня и гостиная сгорели, а наши соседи едва успели вызвать пожарников. Я тебя везде ищу… Пожалуйста, скажи мне, где ты, — брат меня поражает, и я поджимаю губы от недобрых новостей.
— Мне ужасно жаль, Андрей. Я помню, что закрывала квартиру, и не могу понять…
— Записка, — перебивает меня брат. — В дверях была записка. За тобой по пятам идёт Гордеев, и я не могу понять, младший или старший. Прошу тебя, давай без глупостей. Скажи мне, где ты, — настаивает Андрей, но слишком сильно нервничает, чтобы быть требовательным.
— Секундочку, — я опускаю телефон и прижимаю его к свитеру. — Он сказал, что нашу квартиру разрушили и подожгли. Оставили послание, и возможно, что Гордеевы наблюдают за нами, — кратко говорю я Вадиму, который хмурится. — А ещё он хочет знать, где мы.
— Яра, тебе решать, как поступить. Можем ехать дальше, а можем остановиться. В любом случае нужно добраться сегодня до Зеленограда, — пожимает плечами парень, доверяя мне выбор, который был очевиден.
Пока рядом Андрей, не будет между никакого спокойствия.
— Послушай меня, Андрей… Я в безопасности, и через полчаса уже выеду из города, поэтому тебе не о чем волноваться. Со мной Вадим, он обо мне позаботится, — слишком быстро протараторила я, предчувствуя, что брат может мгновенно выйти из себя.
— Я хочу быть рядом с тобой, и быть уверенным, что тебе ничего не грозит. Обещаю, что… Хорошо, я смирился с твоим выбором, но хочу помочь. Скажи мне, где вы, чтобы мы поехали за вами.
Я растерялась и не могу найти верное решение.
— Мы? — переспрашиваю я. — Кто это — мы?
— Я и отец, конечно же, — беззаботно отвечает.
Его ответ будто обливает меня ледяной водой.
— Я с ним не в тех отношениях, чтобы… — слышу копошение и приглушенные слова. Андрей переговаривается с отцом и похоже, что телефон оказывается уже в его руках. Хочу что-то сказать, но слова застряют в горле непробиваемым комом.
Это выше моих сил!
— Ярослава, — его голос хриплый, уставший и беспокойный. — Я сделал много непростительных вещей, но дай мне возможность исправиться и стать для тебя… Отцом. Пожалуйста, — он произносит слова с такой болью, что я задыхаюсь, ощутив, как быстро набежали слезы на глаза.
Не могу выдохнуть, воздух словно превратился в иглы, парализуя моё горло до болезненных спазмов. Я снова не смогла сдержать слезы, поспешно их стирая, привлекая этим жестом внимание Вадима, который решает остановиться у обочины.
— Я готов, Ярослава… — он так сложно выговаривает слова, что я ощущаю всю тяжесть каждой его мысли. — Я готов тебя отпустить, не препятствовать твоему выбору. Но сейчас я хочу тебе помочь, этой мой долг, Ярослава, как отца.
