Мужчины смотрели друг на друга, как два разъярённых быка, готовых вот броситься друг на друга.
- Остынь Пах, если она и узнала что-то, то не от меня точно, - простодушно заговорил Матвей, мигом развеивая тяжелую атмосферу нависшей над ними катастрофы.
- Что ты?
- Она знает о Насте, откуда, без понятия. Поэтому и уехала, чтобы всё хорошенько обдумать.
- И ты молчал? – вскипая, заговорил Паша, едва не переходя на повышенные тона. Слова друга ошпарили его будто крутым кипятком.
- Она просила не говорить тебе, - он простодушно развёл руками. – Что мне было делать, твою тайну я ведь тоже хранил.
Павел оторопело смотрел на друга. Так был оглушен сказанным, что не заметил, как бегали глаза Матвея.
- Паша! – крикнул в след сорвавшемуся с места мужчине Кирилл. – Блть, да что происходит?
- А ты не видишь? – хмыкнул Мотя, закинув руки за голову. – Баба у Пахана появилась.
- Чего? А. А Лерка? – Кирилл опешил. Пашка и такое отмочил? Не верилось, тем более он же видел, что друг жену свою любит безумно.
- Лерка узнала. Ну, а дальше все вопросы туда.
Он многозначительно махнул куда-то в сторону раздевалок, где скрылся их друг.
Павел влетел в туалет и, открыв кран на полную, начал плескать ледяную воду себе в лицо. Дышалось плохо, в груди ныло, боль медленно расползалась по всему телу.
Он набрал Лере, гудки. Мучительно долгие, тягучие как смола.
- Алло? – удивлённые голос жены, едва не сбил его с ног.
Взяла трубку, уже за это Паша был благодарен. Плечи затряслись.
- Лера, - прошептал он, едва совладав с дрогнувшим голосом. Мягкий голос, проникающий под кожу, вызывающий рой мурашек. Сразу перед глазами появилось лицо молодой женщины. Смеющиеся губы, вздернутый носик и бездонное море её глаз. – Лера.
- Что? – сказала она холодно. – Паш, времени уже много. Мне Алису нужно спать укладывать.
- Прости, я. Лер, мы можем поговорить?
- Да, - устало вздохнула она. Мужчине казалось, он ощутил её физическое присутствие. Такой явственный был этот вздох, почудилось его легкое прикосновение к коже. – Я ведь уже сказала, послезавтра.
- Может раньше, - он болезненно сглотнул.
- У меня завтра два судебных заседания, и вообще. До послезавтра, Паш.
Договорила устало, но твердо, не дав даже шанс сопротивляться, и положила трубку.
А он так и сидел на полу санузла и потеряно смотрел в стену. Тяжесть неизбежного повисла прямо над головой.
Тихий и немного пасмурный, но совершенно безветренный вечер являлся отражением состояния Леры. Она успела уже, и выплакаться, и проанализировать происходящее, и принять окончательное решение. Оставалось только сообщить его Павлу, но стоило об этом подумать, как вся решительность сходила на нет. Совесть и стыд рвали душу в клочья, как она может судить его после того, что сделала? Чем она лучше?
Она не боялась, что сердце сможет перекрыть голос разума, потому что в нем больше не было тех чувств. Нечему было вспыхивать, так по крайней мере казалось.
Оставалась обида, но не за себя. Было больно от того, что он променял их семью на глупую интрижку. Было больно от того, что предал доверие. И всё же, думая об этом, она всякий раз одергивала себя, не могла после случившегося осуждать его.
В довесок чувства довольно быстро заглушила рутина. Заботы и дела помогали ей в этом плане получше психотерапевтов и антидепрессантов. Впереди маячил нудный тягомотный развод и дележ имущества, хотя Валерия уже всё спланировала, желая свести волокиту к минимуму. Хотелось закончить с этим поскорее и идти дальше. Просто оставить позади восемь лет жизни, как бы тяжело это не звучало. Она сама удивлялась своему спокойствию, в глубине души опасаясь, что потом, когда всё останется за поворотом, её с головой накроет запертой за семью печатями болью.
Перенеся уснувшую дочку в спальню, Лера вышла на террасу. Воздух был пронизан запахами хвойного леса и приятно холодил кожу, бодря и стряхивая сонливость. Она любила именно такое время, прохладные вечера после долгого душного дня.
Лера садилась в мягкое кресло и закутывалась в плед. В руках была одна из любимых книг, а на столике дымилась чашка ароматного Пуэра. Сегодня стоило сделать то же самое, но было не до чтения, а чай, как назло, закончился. А еще было одиноко. Не то чтобы там, в груди образовалась пустота, а просто хотелось человеческого тепла, понимания и крепкого плеча, на которое можно опереться.
Может её, услышал кто-то на небе, а может, просто так сошлись звезды. Свет фар прополз вдоль дома, а у ворот остановился автомобиль. Скрипнула так и не запертая калитка, слух уловил шаркающие шаги, а на дорожке обозначился мужской силуэт.
- Как можно не запирать двери в полупустом посёлке? – усмехнулся силуэт бархатным баритоном.
- Я не так давно вернулась, - отозвалась Лера, не вставая с насиженного места. – Спасибо, что приехал.
Слова были сказаны от чистого сердца, и, без всякого сомнения, согрели мужчине душу. Он боялся приезжать. Опасался, что она прогонит его. Боялся услышать, что произошедшее между ними было ошибкой. Лера и в самом деле была рада видеть его, именно его. Может потому что было приятно ощущать его симпатию, приятно принимать заботу и ласку. А может, потому что он всегда её именно слушал. Слушал и слышал, а не выжидал время, чтобы начать говорить самому. Но для разговоров по душам у неё была замечательная подруга, а он?
С ним она чувствовала себя любимой.
Он был жутким бабником, не пропускал ни одной смазливой мордашки, но не скрывал этого. Он сам говорил, что любит женщин и пока свободен это нормально. Он не пудрил никому голову, нет, комплименты делал мастерски, но любви до гроба никому не обещал. Она могла назвать массу его достоинств, но главным было то, что он еще не успел предать её. Не успел втереться в доверие, не успел укорениться в сердце и душе, а после себя оставить безжизненную пустошь.
- Я рад это слышать, - Матвей поднялся по крыльцу и присел на корточки напротив девушки. Свет настольного фонарика освещал его несколько бледное лицо и усталую улыбку. – Я скучал, всё боялся, что могу приехать или позвонить не вовремя.
- Зря, за всё время ко мне только Нюта и приезжала, - усмехнулась Лера, рассматривая мужчину.
- А Пашка?
- А что Пашка? Не было его, звонил правда, - пожала она плечами. – Но оно и к лучшему. У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать и взвесить.
- И что ты решила?
Он волновался, как мальчишка. За всё время они не подняли этой темы. Её голова была занята другим, а он просто не мог решиться.
- Я не смогу простить. Всё что угодно, но не ложь и измену, - она пристыжено опустила голову. – Хотя чем я лучше.
- А я? – выдохнул мужчина. – Я люблю жену своего лучшего друга, человека с которым дружу с первого класса.
- Матвей
- Погоди. Я много и долго думал, разбирался в себе. Ты мне нужна, очень. Это какое-то сумасшествие, иначе я не знаю, как это объяснить. Я хочу тебя, что даже других женщин замечать перестал, - выпалил он.
Он жил моментами их встреч, но этого ему уже становилось мало. Желание обладать, сделать эту женщину своей, смахивало на одержимость.
- А я тебя, - Лера встала и отвернулась от Матвея. Не так уж это оказалось сложно – говорить то, что думаешь. – Я не знаю, что получиться из этого и меньше всего хочу думать в эту сторону.
- Ты дрожишь, - он снова обнял её сзади и мягко, но настойчиво прижал к себе. Лера полностью расслабилась и прикрыла глаза. Его тепло и запах приятно обволокли девушку, действуя, как успокоительное. Она не отталкивала его и не пыталась читать мораль, даже делать этого не собиралась. Что толку, когда все ошибки уже сделаны?
Лера сама повернулась к нему. Руки скользнули вверх и обвили шею мужчины. Он на секунду опешил, но быстро взял себя в руки и улыбнулся.
- Что будет дальше? – спросила она несколько не решительно.
- Не знаю, - кончиками пальцев он провел по её подбородку. – Можно я не буду говорить ничего, ты ведь и так знаешь о моих чувствах.
Лера улыбнулась. Он много говорил об этом и до сегодняшнего вечера. Никогда раньше она не могла предположить, что слова могут быть настолько красивыми, что могут так согревать душу.
Каждая их встреча после, была инициирована ею. Лера потянулась к нему, правда почему, пока так не смогла решить.
- Когда мы по-настоящему будем вместе? – всматриваясь в её лицо, он решился задать вопрос, который долго не давал ему покоя.
- Матвей.
- Я не пытаюсь давить на тебя, просто мне важно знать.
- Позволь мне сначала разобраться с текущими проблемами, а потом займемся нашими отношениями, - сказала это, а у самой было желание скрестить пальцы в этот момент.
Ей было очень хорошо с ним, но сердце всё ещё волновалось при мыслях о другом.
И от слова «нашими» ему стало много спокойнее. На губах появилась мечтательная улыбка. Она уже не говорила «ты» или «я» и это было хорошим знаком.
***
Не отрывая напряженного взгляда от входной двери, Лера нервно барабанила пальцами по столешнице. Время, словно давая возможность подумать еще раз, замедлило ход, а минутная стрелка не желала двигаться к заветной отметке.
«Нет ничего хуже, чем ждать и догонять» - мелькнула мысль в её голове. Бросив взгляд на часы, она потерла лоб, взъерошила волосы и подперла кулаком голову. Минуты всё же таяли, а нервное напряжение только увеличивалось. Оно путало мысли, сбивало сердцебиение и вызывало желание достать сигарету и наполнить легкие никотином, чтобы ощутить иллюзорное спокойствие хоть на несколько коротких минут. Отгоняя эти мысли, девушка снова забарабанила пальцами, не обращая внимания на неодобрительный взгляд из-за соседнего столика.
Она до последнего оттягивала этот разговор. Вроде набралась решимости, собралась с духом, но сейчас эта решительность стремительно таяла. Лера опасалась, что увидев его глаза, наполненные тоской и болью, её сердце дрогнет. Жалеть и прощать, в конце концов, это так по-женски. А еще ей было стыдно, совестно. Не знала она, как смотреть ему в глаза и обвинять во лжи и предательстве, после того, что сделала сама.
От этих воспоминаний в груди скользкое нечто заскреблось острыми когтями, но в тоже время щеки слегка заалели, а по телу прошлась легкая волна дрожи, покрывая кожу мурашками. Матвей, стоило ли его винить в том, что разрушил их семью? Разрушил тем, что рассказал ей об изменах Паши и тем, что не удержал её от опрометчивого шага.
Усилием воли она подавила эти глупые неоправданные доводы. Всегда легче винить кого-то кроме себя.
Лера не перекладывала на него ответственность за случившееся. Она могла отказать, оттолкнуть, уйти, но не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Действовала на эмоциях или, чтобы отомстить Паше? Каков бы не был ответ, оправданием он все же не считается. Ничего такого, что было бы ей неприятно, Матвей не сделал. И, наверное, именно от этого становилось во сто крат совестнее.
Валерия боялась этого разговора, но рано или поздно он должен был бы состояться. Она специально выбрала для этого людное место, чтобы обойтись без скандалов, чтобы обсудить всё как можно спокойнее.
- Лера, - показалось даже, что он возник из воздуха. Она отшатнулась, когда Паша сел за противоположный конец столика. Глаза мужчины, как ни странно не бегали, но взгляд был встревожен. Он не знал, что говорить и, каким образом поздороваться. Он всё понял, без всяких объяснений, но озвучить не решался. Не для неё или сестры, или друга. Паша боялся озвучить себе самому.
- Здравствуй, Паша, - не отводя взгляда, выговорила Лера довольно холодно.
Напряжение наэлектризовывало воздух, казалось, над ними вот-вот ударят раскаты грома и засверкают молнии, но ничего не происходило. Она молчала, смотря сквозь мужчину невидящим взглядом. Он молчал, пытаясь рассмотреть в её лице надежду на прощение, на последний шанс.
- Лера, я…
- Паша, - превозмогая желание разрыдаться, Лера начала говорить. Наступив себе на горло, она изо всех сил душила те эмоции, что порождало его присутствие. – Не нужно оправдываться, хорошо? Я всё своими глазами видела. И не надо мне впаривать, что это просто коллега по работе или друг, или еще какую пургу.
- Я… - он был искренне растерян. Конечно, понял, что узнала каким-то образом, но, что вот так. И стало по-настоящему страшно. Сердце предательски сжалось, заставляя лицо сначала побелеть, затем покрыться пунцовыми пятнами. Раз видела, значит отрицать не выйдет, не выйдет сказать, что всё это слухи и злые языки. Раз видела, не выйдет сказать «Ты всё не так поняла»
- Я не собираюсь выяснять отношения, - жестом она перебила его. Заметив некоторое смущение на лице Паши, добавила: - Я подала на развод. С Асей общаться запрещать не собираюсь. Пока навешай, а потом к себе брать в гости будешь, когда обживешься на новом месте. Машину оставь себе – позже в ГАИ переоформим, от квартиры откажешься и обязанности по ипотеке с тебя снимутся.
Всего остального он уже не слышал. Оно попросту терялось за оглушающим: «Я подала на развод». Да, Паша хотел расставить все точки над «И», разобраться в себе и уже не метаться от одной к другой. Но не такого финала он хотел. Не так и не этого. Даже в голову не шло, не представлялось, что он будет один. Без Леры… без Аси... Настолько он уже сросся с этим ощущением. Он всегда был уверен, что, несмотря ни на какие жизненные передряги, дома его ждут любимые девочки. Знал, что если будет тяжело, Лера обнимет и скажет: «мы вместе, и со всем справимся».
А теперь его этого лишили. Он сам себя лишил, вырвал из теплой безмятежной жизни и бросил на холодный асфальт одиночества. Он представил, как будет просыпаться один и одни же засыпать. Представил, что Ася не будет одолевать его расспросами и просьбами покатать на плечах. Представил пустую квартиру и пустые вечера. И ему стало жутко. Удушающая тоска сжала горло.
- Лера… - ладони моментально вспотели, а голос прозвучал глухо и надломлено.
- Что, «Лера»? – отозвалась она. Стоило огромных усилий и недюжинного самообладания, чтобы равнодушно смотреть в глаза человеку, к которому продолжало стремиться сердце.
Павел протянул руки к её рукам, но она их отдернула. Вот она свобода. Без криков, разбирательств и укоров. Живи и радуйся, делай, так как велит сердце, а не обязанность и чувство долга. Но, отчего-то он этому был совсем не рад. Её слова, как монета, подброшенная в воздух, чтобы помочь определиться с выбором. Он боялся признаться в измене, боялся, что придется выбирать между неё и Настей. Но больше всего боялся, что выбора ему не оставят. Леру, он любил, как никого и никогда. И безумно боялся потерять, жаль только, что понял он это так запоздало. Он выбрал решку, а монета упала на ребро.
- Это всё, что я хотела сказать, - она поднялась из-за столика, чем встряхнула его. Павла стремительно засасывало в пучину боли и безысходности.
- Стой! - он догнал её уже на выходе, порывисто хватая за руку. – Дай сказать, а потом уже принимай решение.
- Что ты собрался мне говорить? – и снова голос звенел на грани, а глаза предательски увлажнились. Она вырвалась из его рук, что стремились обнять. Сердце требовало выслушать его, хотя бы дать шанс оправдаться, а ледяной голос разума упрямо твердил, что из этого ничего не выйдет.
- Остынь Пах, если она и узнала что-то, то не от меня точно, - простодушно заговорил Матвей, мигом развеивая тяжелую атмосферу нависшей над ними катастрофы.
- Что ты?
- Она знает о Насте, откуда, без понятия. Поэтому и уехала, чтобы всё хорошенько обдумать.
- И ты молчал? – вскипая, заговорил Паша, едва не переходя на повышенные тона. Слова друга ошпарили его будто крутым кипятком.
- Она просила не говорить тебе, - он простодушно развёл руками. – Что мне было делать, твою тайну я ведь тоже хранил.
Павел оторопело смотрел на друга. Так был оглушен сказанным, что не заметил, как бегали глаза Матвея.
- Паша! – крикнул в след сорвавшемуся с места мужчине Кирилл. – Блть, да что происходит?
- А ты не видишь? – хмыкнул Мотя, закинув руки за голову. – Баба у Пахана появилась.
- Чего? А. А Лерка? – Кирилл опешил. Пашка и такое отмочил? Не верилось, тем более он же видел, что друг жену свою любит безумно.
- Лерка узнала. Ну, а дальше все вопросы туда.
Он многозначительно махнул куда-то в сторону раздевалок, где скрылся их друг.
Павел влетел в туалет и, открыв кран на полную, начал плескать ледяную воду себе в лицо. Дышалось плохо, в груди ныло, боль медленно расползалась по всему телу.
Он набрал Лере, гудки. Мучительно долгие, тягучие как смола.
- Алло? – удивлённые голос жены, едва не сбил его с ног.
Взяла трубку, уже за это Паша был благодарен. Плечи затряслись.
- Лера, - прошептал он, едва совладав с дрогнувшим голосом. Мягкий голос, проникающий под кожу, вызывающий рой мурашек. Сразу перед глазами появилось лицо молодой женщины. Смеющиеся губы, вздернутый носик и бездонное море её глаз. – Лера.
- Что? – сказала она холодно. – Паш, времени уже много. Мне Алису нужно спать укладывать.
- Прости, я. Лер, мы можем поговорить?
- Да, - устало вздохнула она. Мужчине казалось, он ощутил её физическое присутствие. Такой явственный был этот вздох, почудилось его легкое прикосновение к коже. – Я ведь уже сказала, послезавтра.
- Может раньше, - он болезненно сглотнул.
- У меня завтра два судебных заседания, и вообще. До послезавтра, Паш.
Договорила устало, но твердо, не дав даже шанс сопротивляться, и положила трубку.
А он так и сидел на полу санузла и потеряно смотрел в стену. Тяжесть неизбежного повисла прямо над головой.
Глава девятая
Тихий и немного пасмурный, но совершенно безветренный вечер являлся отражением состояния Леры. Она успела уже, и выплакаться, и проанализировать происходящее, и принять окончательное решение. Оставалось только сообщить его Павлу, но стоило об этом подумать, как вся решительность сходила на нет. Совесть и стыд рвали душу в клочья, как она может судить его после того, что сделала? Чем она лучше?
Она не боялась, что сердце сможет перекрыть голос разума, потому что в нем больше не было тех чувств. Нечему было вспыхивать, так по крайней мере казалось.
Оставалась обида, но не за себя. Было больно от того, что он променял их семью на глупую интрижку. Было больно от того, что предал доверие. И всё же, думая об этом, она всякий раз одергивала себя, не могла после случившегося осуждать его.
В довесок чувства довольно быстро заглушила рутина. Заботы и дела помогали ей в этом плане получше психотерапевтов и антидепрессантов. Впереди маячил нудный тягомотный развод и дележ имущества, хотя Валерия уже всё спланировала, желая свести волокиту к минимуму. Хотелось закончить с этим поскорее и идти дальше. Просто оставить позади восемь лет жизни, как бы тяжело это не звучало. Она сама удивлялась своему спокойствию, в глубине души опасаясь, что потом, когда всё останется за поворотом, её с головой накроет запертой за семью печатями болью.
Перенеся уснувшую дочку в спальню, Лера вышла на террасу. Воздух был пронизан запахами хвойного леса и приятно холодил кожу, бодря и стряхивая сонливость. Она любила именно такое время, прохладные вечера после долгого душного дня.
Лера садилась в мягкое кресло и закутывалась в плед. В руках была одна из любимых книг, а на столике дымилась чашка ароматного Пуэра. Сегодня стоило сделать то же самое, но было не до чтения, а чай, как назло, закончился. А еще было одиноко. Не то чтобы там, в груди образовалась пустота, а просто хотелось человеческого тепла, понимания и крепкого плеча, на которое можно опереться.
Может её, услышал кто-то на небе, а может, просто так сошлись звезды. Свет фар прополз вдоль дома, а у ворот остановился автомобиль. Скрипнула так и не запертая калитка, слух уловил шаркающие шаги, а на дорожке обозначился мужской силуэт.
- Как можно не запирать двери в полупустом посёлке? – усмехнулся силуэт бархатным баритоном.
- Я не так давно вернулась, - отозвалась Лера, не вставая с насиженного места. – Спасибо, что приехал.
Слова были сказаны от чистого сердца, и, без всякого сомнения, согрели мужчине душу. Он боялся приезжать. Опасался, что она прогонит его. Боялся услышать, что произошедшее между ними было ошибкой. Лера и в самом деле была рада видеть его, именно его. Может потому что было приятно ощущать его симпатию, приятно принимать заботу и ласку. А может, потому что он всегда её именно слушал. Слушал и слышал, а не выжидал время, чтобы начать говорить самому. Но для разговоров по душам у неё была замечательная подруга, а он?
С ним она чувствовала себя любимой.
Он был жутким бабником, не пропускал ни одной смазливой мордашки, но не скрывал этого. Он сам говорил, что любит женщин и пока свободен это нормально. Он не пудрил никому голову, нет, комплименты делал мастерски, но любви до гроба никому не обещал. Она могла назвать массу его достоинств, но главным было то, что он еще не успел предать её. Не успел втереться в доверие, не успел укорениться в сердце и душе, а после себя оставить безжизненную пустошь.
- Я рад это слышать, - Матвей поднялся по крыльцу и присел на корточки напротив девушки. Свет настольного фонарика освещал его несколько бледное лицо и усталую улыбку. – Я скучал, всё боялся, что могу приехать или позвонить не вовремя.
- Зря, за всё время ко мне только Нюта и приезжала, - усмехнулась Лера, рассматривая мужчину.
- А Пашка?
- А что Пашка? Не было его, звонил правда, - пожала она плечами. – Но оно и к лучшему. У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать и взвесить.
- И что ты решила?
Он волновался, как мальчишка. За всё время они не подняли этой темы. Её голова была занята другим, а он просто не мог решиться.
- Я не смогу простить. Всё что угодно, но не ложь и измену, - она пристыжено опустила голову. – Хотя чем я лучше.
- А я? – выдохнул мужчина. – Я люблю жену своего лучшего друга, человека с которым дружу с первого класса.
- Матвей
- Погоди. Я много и долго думал, разбирался в себе. Ты мне нужна, очень. Это какое-то сумасшествие, иначе я не знаю, как это объяснить. Я хочу тебя, что даже других женщин замечать перестал, - выпалил он.
Он жил моментами их встреч, но этого ему уже становилось мало. Желание обладать, сделать эту женщину своей, смахивало на одержимость.
- А я тебя, - Лера встала и отвернулась от Матвея. Не так уж это оказалось сложно – говорить то, что думаешь. – Я не знаю, что получиться из этого и меньше всего хочу думать в эту сторону.
- Ты дрожишь, - он снова обнял её сзади и мягко, но настойчиво прижал к себе. Лера полностью расслабилась и прикрыла глаза. Его тепло и запах приятно обволокли девушку, действуя, как успокоительное. Она не отталкивала его и не пыталась читать мораль, даже делать этого не собиралась. Что толку, когда все ошибки уже сделаны?
Лера сама повернулась к нему. Руки скользнули вверх и обвили шею мужчины. Он на секунду опешил, но быстро взял себя в руки и улыбнулся.
- Что будет дальше? – спросила она несколько не решительно.
- Не знаю, - кончиками пальцев он провел по её подбородку. – Можно я не буду говорить ничего, ты ведь и так знаешь о моих чувствах.
Лера улыбнулась. Он много говорил об этом и до сегодняшнего вечера. Никогда раньше она не могла предположить, что слова могут быть настолько красивыми, что могут так согревать душу.
Каждая их встреча после, была инициирована ею. Лера потянулась к нему, правда почему, пока так не смогла решить.
- Когда мы по-настоящему будем вместе? – всматриваясь в её лицо, он решился задать вопрос, который долго не давал ему покоя.
- Матвей.
- Я не пытаюсь давить на тебя, просто мне важно знать.
- Позволь мне сначала разобраться с текущими проблемами, а потом займемся нашими отношениями, - сказала это, а у самой было желание скрестить пальцы в этот момент.
Ей было очень хорошо с ним, но сердце всё ещё волновалось при мыслях о другом.
И от слова «нашими» ему стало много спокойнее. На губах появилась мечтательная улыбка. Она уже не говорила «ты» или «я» и это было хорошим знаком.
***
Не отрывая напряженного взгляда от входной двери, Лера нервно барабанила пальцами по столешнице. Время, словно давая возможность подумать еще раз, замедлило ход, а минутная стрелка не желала двигаться к заветной отметке.
«Нет ничего хуже, чем ждать и догонять» - мелькнула мысль в её голове. Бросив взгляд на часы, она потерла лоб, взъерошила волосы и подперла кулаком голову. Минуты всё же таяли, а нервное напряжение только увеличивалось. Оно путало мысли, сбивало сердцебиение и вызывало желание достать сигарету и наполнить легкие никотином, чтобы ощутить иллюзорное спокойствие хоть на несколько коротких минут. Отгоняя эти мысли, девушка снова забарабанила пальцами, не обращая внимания на неодобрительный взгляд из-за соседнего столика.
Она до последнего оттягивала этот разговор. Вроде набралась решимости, собралась с духом, но сейчас эта решительность стремительно таяла. Лера опасалась, что увидев его глаза, наполненные тоской и болью, её сердце дрогнет. Жалеть и прощать, в конце концов, это так по-женски. А еще ей было стыдно, совестно. Не знала она, как смотреть ему в глаза и обвинять во лжи и предательстве, после того, что сделала сама.
От этих воспоминаний в груди скользкое нечто заскреблось острыми когтями, но в тоже время щеки слегка заалели, а по телу прошлась легкая волна дрожи, покрывая кожу мурашками. Матвей, стоило ли его винить в том, что разрушил их семью? Разрушил тем, что рассказал ей об изменах Паши и тем, что не удержал её от опрометчивого шага.
Усилием воли она подавила эти глупые неоправданные доводы. Всегда легче винить кого-то кроме себя.
Лера не перекладывала на него ответственность за случившееся. Она могла отказать, оттолкнуть, уйти, но не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Действовала на эмоциях или, чтобы отомстить Паше? Каков бы не был ответ, оправданием он все же не считается. Ничего такого, что было бы ей неприятно, Матвей не сделал. И, наверное, именно от этого становилось во сто крат совестнее.
Валерия боялась этого разговора, но рано или поздно он должен был бы состояться. Она специально выбрала для этого людное место, чтобы обойтись без скандалов, чтобы обсудить всё как можно спокойнее.
- Лера, - показалось даже, что он возник из воздуха. Она отшатнулась, когда Паша сел за противоположный конец столика. Глаза мужчины, как ни странно не бегали, но взгляд был встревожен. Он не знал, что говорить и, каким образом поздороваться. Он всё понял, без всяких объяснений, но озвучить не решался. Не для неё или сестры, или друга. Паша боялся озвучить себе самому.
- Здравствуй, Паша, - не отводя взгляда, выговорила Лера довольно холодно.
Напряжение наэлектризовывало воздух, казалось, над ними вот-вот ударят раскаты грома и засверкают молнии, но ничего не происходило. Она молчала, смотря сквозь мужчину невидящим взглядом. Он молчал, пытаясь рассмотреть в её лице надежду на прощение, на последний шанс.
- Лера, я…
- Паша, - превозмогая желание разрыдаться, Лера начала говорить. Наступив себе на горло, она изо всех сил душила те эмоции, что порождало его присутствие. – Не нужно оправдываться, хорошо? Я всё своими глазами видела. И не надо мне впаривать, что это просто коллега по работе или друг, или еще какую пургу.
- Я… - он был искренне растерян. Конечно, понял, что узнала каким-то образом, но, что вот так. И стало по-настоящему страшно. Сердце предательски сжалось, заставляя лицо сначала побелеть, затем покрыться пунцовыми пятнами. Раз видела, значит отрицать не выйдет, не выйдет сказать, что всё это слухи и злые языки. Раз видела, не выйдет сказать «Ты всё не так поняла»
- Я не собираюсь выяснять отношения, - жестом она перебила его. Заметив некоторое смущение на лице Паши, добавила: - Я подала на развод. С Асей общаться запрещать не собираюсь. Пока навешай, а потом к себе брать в гости будешь, когда обживешься на новом месте. Машину оставь себе – позже в ГАИ переоформим, от квартиры откажешься и обязанности по ипотеке с тебя снимутся.
Всего остального он уже не слышал. Оно попросту терялось за оглушающим: «Я подала на развод». Да, Паша хотел расставить все точки над «И», разобраться в себе и уже не метаться от одной к другой. Но не такого финала он хотел. Не так и не этого. Даже в голову не шло, не представлялось, что он будет один. Без Леры… без Аси... Настолько он уже сросся с этим ощущением. Он всегда был уверен, что, несмотря ни на какие жизненные передряги, дома его ждут любимые девочки. Знал, что если будет тяжело, Лера обнимет и скажет: «мы вместе, и со всем справимся».
А теперь его этого лишили. Он сам себя лишил, вырвал из теплой безмятежной жизни и бросил на холодный асфальт одиночества. Он представил, как будет просыпаться один и одни же засыпать. Представил, что Ася не будет одолевать его расспросами и просьбами покатать на плечах. Представил пустую квартиру и пустые вечера. И ему стало жутко. Удушающая тоска сжала горло.
- Лера… - ладони моментально вспотели, а голос прозвучал глухо и надломлено.
- Что, «Лера»? – отозвалась она. Стоило огромных усилий и недюжинного самообладания, чтобы равнодушно смотреть в глаза человеку, к которому продолжало стремиться сердце.
Павел протянул руки к её рукам, но она их отдернула. Вот она свобода. Без криков, разбирательств и укоров. Живи и радуйся, делай, так как велит сердце, а не обязанность и чувство долга. Но, отчего-то он этому был совсем не рад. Её слова, как монета, подброшенная в воздух, чтобы помочь определиться с выбором. Он боялся признаться в измене, боялся, что придется выбирать между неё и Настей. Но больше всего боялся, что выбора ему не оставят. Леру, он любил, как никого и никогда. И безумно боялся потерять, жаль только, что понял он это так запоздало. Он выбрал решку, а монета упала на ребро.
- Это всё, что я хотела сказать, - она поднялась из-за столика, чем встряхнула его. Павла стремительно засасывало в пучину боли и безысходности.
- Стой! - он догнал её уже на выходе, порывисто хватая за руку. – Дай сказать, а потом уже принимай решение.
- Что ты собрался мне говорить? – и снова голос звенел на грани, а глаза предательски увлажнились. Она вырвалась из его рук, что стремились обнять. Сердце требовало выслушать его, хотя бы дать шанс оправдаться, а ледяной голос разума упрямо твердил, что из этого ничего не выйдет.
