Не у одного, только вот в роли бывшего сейчас был он сам.
- Паша… - начала, было, Лера, а что собственно говорить?
«Не то, что ты думаешь» или, что? Стоит ли оправдываться перед ним? Наверное, ведь минутой назад её обнимал его друг. И будь на месте Матвея кто-то другой, всё было бы куда проще.
«И угораздило же!» - ругала себя Валерия.
- Да ну на хрен! – рявкнул Павел. В почерневших глазах, казалось, можно было разглядеть всполохи недоумения. – Мотя, скажи мне, что ты не пытаешься снова окучивать мою жену?
Друзья не обсуждали ситуацию девятилетней давности с тех самых пор, когда было объявлено о помолвке. Но Павел все прекрасно видел и, первое время бесился. Ни Лера, ни Матвей не позволяли себе лишнего, поэтому-то и отлегло. А сейчас всё попросту не укладывалось в голове.
Лучший друг на пороге в столь позднее время, да еще и с гербарием наперевес. Это не лезло, ни в какие рамки. Да, уже бывшая жена и да, красивая женщина, но ведь Матвей, как никто другой знал, насколько сильны были чувства Паши. Только он в полной мере знал о его метаниях и переживаниях. Не мог же он за его спиной охмурять её? Ведь не мог же?
- И не собираюсь, - пожал плечами абсолютно спокойный мужчина. – Я не пытаюсь окучивать твою жену. Мы встречаемся, уже два месяца.
Его слова резали по живому, впиваясь тысячами острых игл под кожу. Казалось, кровь его закристаллизовалась и теперь давит на сосуды, разрывая их изнутри.
Паша без труда сложил в голове числа. Выходило ещё до развода, но такое разве вообще возможно?
- Матвей! - попыталась одернуть его девушка. Она была в ужасе от того, что он решился это сказать. До дрожи в коленях она боялась реакции Паши. А Мотя, казалось, он и не видит, как меняется лицо лучшего друга. Как ехидная ухмылка искажается до неузнаваемости, превращаясь в звериный оскал.
- А, что Матвей-то? Уже давно надо было всё рассказать, а не прятаться по углам, как малолетки!
Он удивленно смотрел на Леру, а она с опаской поглядывала на бывшего мужа. А Паша переводил ошарашенный взгляд с любимой женщины на лучшего друга и обратно. В голове не укладывалось просто, насколько абсурдно это всё было, насколько анекдотично.
- Вот как значит? – выдавил из себя Пашка, хрустя разминаемыми пальцами и едва сдерживаясь, чтобы не дать по морде прямо сейчас.
Грозовой тучей он надвигался на Матвея. Кулаки крепко сжались, ноздри раздувались, как у взбесившегося быка.
– Я тебе значит, душу выворачиваю, совета спрашиваю, а ты к моей жене кокосы свои подкатываешь?! Пасешься тут, когда меня рядом нет?
Они же знали друг друга с детского сада и с того же времени дружили. Из стольких передряг друг друга доставали. Через сколькое вместе прошли. Не хотел и не мог Павел до конца поверить в его слова, но происходящее не требовало этого. Его грубо поставили перед фактом. Вылили на него информацию ушатом помоев. И так стало гадко и мерзко. От того, что такое вообще случилось в его жизни. От того, что близкий друг, нагло врал, глядя в глаза. Что друг подло подбивал клинья к любимой женщине, пока он стоял на распутье.
- Начнем с того, что не пасусь, как ты выражаешься! – сквозь зубы ответил брюнет. – И, да, я был рядом, когда ты развлекался с молоденькой девицей.
- Захлопни жевало! - заревел Павел, делая шаг к Матвею. – Вот же сука! Какая же ты сука, Мотя! Молодец, подсуетился.
- А ну хватит! – вклинилась между ними девушка, обрыва так и не начатую речь Матвея. Павел не реагировал. Он неотрывно смотрел на соперника, и от взгляда этого жуткий озноб пробирал до нутра.
- А хочешь, больше скажу? – а брюнет и не думал останавливаться. – Она сама пришла ко мне! Пока ты развлекался на стороне, Лера искала утешение у меня!
- Замолчи, слышишь! – умоляла Валерия, ощущая, как почва под ногами становится все более шаткой.
Паша закипал всё сильнее, злость клокотала в глазах жуткими всполохами. Её пламя выжигало всякие здравые мысли, напрочь лишая возможности рассуждать холодно, как подобает взрослому человеку.
К черту вежливость! Если тебя ударили в спину, разбей в ответ лицо. Именно этому его научила жизнь.
- Отойди, - голос больше похожий на рокот грома. – Лера, мы с тобой потом поговорим.
- А ну, пошли вон! – единственное, что она смогла выдавить, пытаясь удержать их от неминуемой драки. – Идиоты, господи, какие же мы идиоты! Ну, чего уставились, альфачи сраные!? Вон пошли, оба! У кого длиннее, в другом месте померяете!
- Лера, я ведь… - спохватился Матвей.
- Оба! - озлобленно рявкнула она.
Её крик и гневная речь смогла поставить мужчин в ступор и немного охладила пыл. Сама не поняв, как она вытолкала их на лестничную клетку и захлопнула дверь.
Новый день встретил её прекрасной погодой и чистым безоблачным небом. Так хотелось послать всё к черту и пролежать на диване остаток жизни. Просто бессмысленно смотря в стену.
Всё. Это был окончательный финиш. Теперь уже точно ничего не отмотать назад. И так горько становилось от этого. Горше вдыхаемого никотина, сильнее любой физической боли. Как ни старалась, она не смогла выдавить из себя и слезинки. Так хотелось, чтобы стало хоть чуточку легче. Пустота, внезапно образовавшаяся в сердце, душила её.
«Что я наделала?» - думала Лера, казня себя за необдуманный поступок.
Одна единственная ошибка, а какова цена? Столько судеб, пущенных под откос. Она ведь даже не любила Матвея. Просто в какой-то момент нуждалась в нём, в его тепле, его заботе. Это была страсть в чистом виде и отчаянная попытка заполнить пустоту внутри. А теперь всё схлынуло весенним половодьем, ни оставив после себя ничего, кроме стыда и горечи.
Паша отчасти оказался прав, сейчас, спустя время она и в самом деле остыла. Смотря на ситуацию со стороны, Лера поняла, что в состоянии дать ему шанс. Ради их дочери.
Но только едва ли теперь ему этот шанс нужен…
Телефонный звонок застал её в кабинете, после обеда, за которым она так ничего и не поела. И перед началом приема клиентов, которых она не хотела видеть. Лера вообще никого видеть и слышать не хотела. Матвей с самого утра обрывал телефон, но она не брала трубку. Но сейчас звонил не он.
- Слушаю, - Лера настороженно ответила на незнакомый стационарный номер.
- Трофимова Валерия? – дежурным тоном задали вопрос по ту сторону.
- Да. С кем я говорю? – нахмурилась девушка, различая дежурную интонацию, свойственную полицейским.
- Капитан полиции Шилов Алексей вас беспокоит, Валерия, скажите Павел Трофимов, владелец синего фольксваген таурег, - полицейский озвучил номер машины, - кем вам приходится?
Липкий ком дурного предчувствия медленно подступил к горлу. От тона официального тона дурно пахло.
- Бывший муж, а в чём собственно дело? – руки затряслись в недобром предчувствии. Что он мог натворить в состоянии, в котором ушел вчера?
- Дело в том, что данный автомобиль попал в ДТП. Вам необходимо подъехать на опознание?
Закрыв дверь, Лера вяло скинула туфли. Ноги сами принесли её сюда. Ни домой, ни на работу, а именно в квартиру Паши, где всё когда-то началось. Почему именно сюда, она не могла объяснить даже себе. Может, просто надеялась, что всё это происходит не на самом деле, и Пашка найдётся именно здесь?
Она не верила до последнего. Спокойно выслушала полицейского, спокойно записала адрес, докурила и спокойно поехала. Не в том было дело, что она бездушная, просто до последнего верила, что стражи правопорядка что-то напутали, как у них это нередко случалось. Происходящее слишком смахивало на некачественный проходной триллер, а не на будничный день из жизни простого обывателя.
Стоило увидеть место аварии, как сердце замерло. Она сама замерла. Оглушенная увиденным, Лера смотрела и отказывалась верить своим глазам.
Кусок развороченного металла, залитого пеной при тушении, все ещё дымился. Машину, вернее то, что от неё осталось, распознали по остаткам переднего номера. В нос врезался запах горелого мяса. Желудок девушки невольно сжался в неприятном спазме, а к горлу подкатил кислый ком. Всё было очевидно с первого взгляда – тот, кто был в машине, выжить мог только чудом, но чудес не бывает.
Некого было опознавать… в этом капитан действительно ошибся, выразился неточно. Леру не пустили слишком близко, но она успела увидеть, как человеческое тело, обглоданное огнем до черноты, заворачивали в мешок для перевозки трупов.
Она не верила до последнего. И сейчас это всё ещё оставалось чем-то невероятным, нереальным.
Девушка сидела на диване, уткнувшись носом в подушку, которая пахла им.
У каждого дома есть свой уникальный запах, и вся эта квартира пахла без изысков, но так по-родному, что становилось горько. Пахло сигаретным дымом, смесью кальянных табаков, пылью и стираным бельём. Казалось, что квартиру оставили ненадолго, что вот-вот откроется дверь и войдет уставший хозяин. Он скинет осточертевшие за день туфли и пиджак, и усядется на диван, закинув на подлокотник ноги. Включит телевизор на НТВ и, прикрыв глаза, будет слушать новости…
А от осознания того, что этого больше не будет, становилось так больно и так пусто одновременно, словно бы в груди пробили огромную дыру, а сердце вырвали.
Нет, ведь не могло же его просто не стать?
Как такое вообще возможно? Вот был человек, грустил, злился, радовался и смеялся…
Ведь еще вчера он сидел на кухне напротив неё. Он кричал, разговаривал и даже пытался улыбаться и собирался шутить. Он был настолько близко, что наступи она на горло собственной гордости, смогла бы коснуться его и даже обнять. Но тогда ей это было не нужно, а сейчас многое отдала бы, только бы он жил.
- Господи, ну почему именно он? – она не смогла справиться с подступившим комом, что не позволял дышать нормально.
Всхлипнув, зарыдала в голос и даже не пыталась вытирать слёзы, что стекали ручьями по бледным как мел щекам. Сжавшись в ком, она больше не сдерживала криков, которые рвались из самой глубины души. Её разрывало чувство вины и ощущение собственного бессилия. Она ничего не могла сделать, не могла никак исправить и понимала, что поступи она иначе, этого бы не было, и Пашка был бы жив. Не важно, как бы сложились их жизни, куда завела бы их судьба, главное, что он бы жил.
Плевать, что он больше не был её! Трижды плевать, что изменил… главное, что был бы живой. Что у Алиски был бы папа, которого она так любит, а у неё был бы близкий и родной человек, которого она любила и продолжала любить даже сейчас.
Лера обхватила голову руками и до боли сжала виски. Кто сказал, что физическая боль сильнее душевной - врал. Ничего не могло перекрыть той агонии, в которой билась сейчас душа, она словно умирала с ним в той машине, заживо обгорая и рассыпаясь в прах.
Как теперь объяснить дочери, что произошло с папой? Сказать, что он теперь на небе? Или что? Как? Как жить, зная, что именно она виновата в его? Можно было обвинять Матвея за то, что появился не вовремя. Можно было обвинять технику в неисправности. Можно было обвинить самого Павла, ведь наверняка он сел за руль нетрезвым и потому не справился с управлением. Но Лера-то знала, что виновата она. Именно она первопричина всего этого…
Не уйди она от него, он был бы жив! Не заведи она интрижку с Матвеем, не приди она к нему в тот вечер, Паша был бы жив!
«Если – то» от этого становилось только больнее, острее чувствовалась вся безысходность. Понимание, что отмотать назад нельзя. Нельзя исправить или переписать, как запоротый диктант или сочинение.
Лера, кажется, только сейчас полностью осознала, что его нет. Совсем нет. Он не уехал на время или насовсем. Он не бросил её.
Его просто больше нет.
Она завыла еще жалобнее и громче, крепче прижимая к себе подушку, словно желая раздавить её.
Паши больше нет.
Больше никто никогда не будет улыбаться, так, как улыбался именно он. Никто не будет пошло шутить. Никто не будет смеяться, так как смеялся он, так от души. Никто и никогда не скажет необходимое как воздух «Я всегда рядом». Никто и никогда.
Это врезалось в плоть тупым ножом. Это дробило кости и рвало сухожилия. Осознание этого просто заглушало все остальные чувства и эмоции. Чернота, липкая и вязкая, что поселилась в сердце, постепенно охватывала все её естество, неумолимо высасывая все силы и желание жить дальше. А жить было нужно.
Девушка уже не рыдала навзрыд, только всхлипывала громко, рвано хватая воздух ртом, чтобы хоть немного наполнить легкие кислородом. Она была настолько оглушена своим горем, что не услышала ни открывшейся двери, ни довольно громкой возни в коридоре. Она заметила, что находится в квартире не одна, когда услышала голос и не сразу поняла, кому он принадлежит.
- О, Лера тут…
Она подняла голову, ища глазами человека. Никак не удавалось разглядеть нежданных гостей сквозь соленую воду в глазах. Взгляд никак не желал фокусироваться.
- Лера, что случилось? – остатки не затуманенного сознания опознали голос Ани, значит, второй принадлежал Косте.
- Лера, почему ты плачешь? – а теперь она отчаянно заморгала, вглядываясь в лицо человека, присевшего на корточки рядом с диваном. Начало казаться, что либо зрение играет с ней злую шутку, либо она тронулась умом.
- Ты? Ты же… Тебя нет… – зашептала она.
- Чего?
- Я же видела.
Анна и Костя обменялись подозрительными взглядами, но ничего говорить не стали. Ждали, когда двое выяснят всё между собой.
Глаза снова наполнились слезами. Лере казалось, что она забылась коротким сном и видит его. И если пошевелится, то видение растает. Поэтому она даже моргать боялась. Это был очень реалистичный яркий сон. Даже запахи она чувствовала.
- Лера, девочка моя, да скажи ты уже, что случилось? Тебя кто-то обидел? Что ты видела? – мужчина притянул её к себе и прикосновения его были настолько явственными, а руки – теплыми.
Прикрыв глаза, она позволила обнять себя, погружаясь в это тепло пусть хотя бы во сне.
- У меня представляешь, машину спикрали. Вышел из бара, а туарега того. Да, надо было ментов вызвать и страховую, но я чего-то даже и не подумал об этом.
Мужчина махнул свободной рукой и продолжил свою исповедь дальше:
- И дальше квасить пошел. Лера, Лерочка… Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я ведь люблю тебя… Мне так без тебя плохо…
Обезумевшая от горя девушка подняла на мужчину более осознанный взгляд. Пальцы прошлись по отворотам джемпера и поднялись к щекам. Щетина так явно кололась… и кожа - она была очень теплой, даже горячей. А еще от него пахло… не туалетной водой или шампунем… От него пахло крепким сигаретным дымом и водкой.
- Паша? – хрипло прошептала она.
До неё и в самом деле только доходило - это не сон. Сны не бывают такими вот, и неужели он приснился бы ей вот таким? Со стойким запахом перегара и полупьяными, но все же со стремительно трезвеющими глазами. Она хаотично вспоминала, что же он говорил ей всего пару минут назад. «Машина». «Вышел, а туарега того»?
- Да, прости, если не меня ожидала увидеть, - лукаво улыбнулся мужчина.
- Ты?! – вдруг закричала Лера, отскакивая от него. Она не верила в существование призраков, ровно, как и в чудеса. Она не испугалась, просто это было невероятно. – Ты же разбился! Ты сгорел вместе с машиной!
- Паша… - начала, было, Лера, а что собственно говорить?
«Не то, что ты думаешь» или, что? Стоит ли оправдываться перед ним? Наверное, ведь минутой назад её обнимал его друг. И будь на месте Матвея кто-то другой, всё было бы куда проще.
«И угораздило же!» - ругала себя Валерия.
- Да ну на хрен! – рявкнул Павел. В почерневших глазах, казалось, можно было разглядеть всполохи недоумения. – Мотя, скажи мне, что ты не пытаешься снова окучивать мою жену?
Друзья не обсуждали ситуацию девятилетней давности с тех самых пор, когда было объявлено о помолвке. Но Павел все прекрасно видел и, первое время бесился. Ни Лера, ни Матвей не позволяли себе лишнего, поэтому-то и отлегло. А сейчас всё попросту не укладывалось в голове.
Лучший друг на пороге в столь позднее время, да еще и с гербарием наперевес. Это не лезло, ни в какие рамки. Да, уже бывшая жена и да, красивая женщина, но ведь Матвей, как никто другой знал, насколько сильны были чувства Паши. Только он в полной мере знал о его метаниях и переживаниях. Не мог же он за его спиной охмурять её? Ведь не мог же?
- И не собираюсь, - пожал плечами абсолютно спокойный мужчина. – Я не пытаюсь окучивать твою жену. Мы встречаемся, уже два месяца.
Его слова резали по живому, впиваясь тысячами острых игл под кожу. Казалось, кровь его закристаллизовалась и теперь давит на сосуды, разрывая их изнутри.
Паша без труда сложил в голове числа. Выходило ещё до развода, но такое разве вообще возможно?
- Матвей! - попыталась одернуть его девушка. Она была в ужасе от того, что он решился это сказать. До дрожи в коленях она боялась реакции Паши. А Мотя, казалось, он и не видит, как меняется лицо лучшего друга. Как ехидная ухмылка искажается до неузнаваемости, превращаясь в звериный оскал.
- А, что Матвей-то? Уже давно надо было всё рассказать, а не прятаться по углам, как малолетки!
Он удивленно смотрел на Леру, а она с опаской поглядывала на бывшего мужа. А Паша переводил ошарашенный взгляд с любимой женщины на лучшего друга и обратно. В голове не укладывалось просто, насколько абсурдно это всё было, насколько анекдотично.
- Вот как значит? – выдавил из себя Пашка, хрустя разминаемыми пальцами и едва сдерживаясь, чтобы не дать по морде прямо сейчас.
Грозовой тучей он надвигался на Матвея. Кулаки крепко сжались, ноздри раздувались, как у взбесившегося быка.
– Я тебе значит, душу выворачиваю, совета спрашиваю, а ты к моей жене кокосы свои подкатываешь?! Пасешься тут, когда меня рядом нет?
Они же знали друг друга с детского сада и с того же времени дружили. Из стольких передряг друг друга доставали. Через сколькое вместе прошли. Не хотел и не мог Павел до конца поверить в его слова, но происходящее не требовало этого. Его грубо поставили перед фактом. Вылили на него информацию ушатом помоев. И так стало гадко и мерзко. От того, что такое вообще случилось в его жизни. От того, что близкий друг, нагло врал, глядя в глаза. Что друг подло подбивал клинья к любимой женщине, пока он стоял на распутье.
- Начнем с того, что не пасусь, как ты выражаешься! – сквозь зубы ответил брюнет. – И, да, я был рядом, когда ты развлекался с молоденькой девицей.
- Захлопни жевало! - заревел Павел, делая шаг к Матвею. – Вот же сука! Какая же ты сука, Мотя! Молодец, подсуетился.
- А ну хватит! – вклинилась между ними девушка, обрыва так и не начатую речь Матвея. Павел не реагировал. Он неотрывно смотрел на соперника, и от взгляда этого жуткий озноб пробирал до нутра.
- А хочешь, больше скажу? – а брюнет и не думал останавливаться. – Она сама пришла ко мне! Пока ты развлекался на стороне, Лера искала утешение у меня!
- Замолчи, слышишь! – умоляла Валерия, ощущая, как почва под ногами становится все более шаткой.
Паша закипал всё сильнее, злость клокотала в глазах жуткими всполохами. Её пламя выжигало всякие здравые мысли, напрочь лишая возможности рассуждать холодно, как подобает взрослому человеку.
К черту вежливость! Если тебя ударили в спину, разбей в ответ лицо. Именно этому его научила жизнь.
- Отойди, - голос больше похожий на рокот грома. – Лера, мы с тобой потом поговорим.
- А ну, пошли вон! – единственное, что она смогла выдавить, пытаясь удержать их от неминуемой драки. – Идиоты, господи, какие же мы идиоты! Ну, чего уставились, альфачи сраные!? Вон пошли, оба! У кого длиннее, в другом месте померяете!
- Лера, я ведь… - спохватился Матвей.
- Оба! - озлобленно рявкнула она.
Её крик и гневная речь смогла поставить мужчин в ступор и немного охладила пыл. Сама не поняв, как она вытолкала их на лестничную клетку и захлопнула дверь.
Глава одиннадцатая
Новый день встретил её прекрасной погодой и чистым безоблачным небом. Так хотелось послать всё к черту и пролежать на диване остаток жизни. Просто бессмысленно смотря в стену.
Всё. Это был окончательный финиш. Теперь уже точно ничего не отмотать назад. И так горько становилось от этого. Горше вдыхаемого никотина, сильнее любой физической боли. Как ни старалась, она не смогла выдавить из себя и слезинки. Так хотелось, чтобы стало хоть чуточку легче. Пустота, внезапно образовавшаяся в сердце, душила её.
«Что я наделала?» - думала Лера, казня себя за необдуманный поступок.
Одна единственная ошибка, а какова цена? Столько судеб, пущенных под откос. Она ведь даже не любила Матвея. Просто в какой-то момент нуждалась в нём, в его тепле, его заботе. Это была страсть в чистом виде и отчаянная попытка заполнить пустоту внутри. А теперь всё схлынуло весенним половодьем, ни оставив после себя ничего, кроме стыда и горечи.
Паша отчасти оказался прав, сейчас, спустя время она и в самом деле остыла. Смотря на ситуацию со стороны, Лера поняла, что в состоянии дать ему шанс. Ради их дочери.
Но только едва ли теперь ему этот шанс нужен…
Телефонный звонок застал её в кабинете, после обеда, за которым она так ничего и не поела. И перед началом приема клиентов, которых она не хотела видеть. Лера вообще никого видеть и слышать не хотела. Матвей с самого утра обрывал телефон, но она не брала трубку. Но сейчас звонил не он.
- Слушаю, - Лера настороженно ответила на незнакомый стационарный номер.
- Трофимова Валерия? – дежурным тоном задали вопрос по ту сторону.
- Да. С кем я говорю? – нахмурилась девушка, различая дежурную интонацию, свойственную полицейским.
- Капитан полиции Шилов Алексей вас беспокоит, Валерия, скажите Павел Трофимов, владелец синего фольксваген таурег, - полицейский озвучил номер машины, - кем вам приходится?
Липкий ком дурного предчувствия медленно подступил к горлу. От тона официального тона дурно пахло.
- Бывший муж, а в чём собственно дело? – руки затряслись в недобром предчувствии. Что он мог натворить в состоянии, в котором ушел вчера?
- Дело в том, что данный автомобиль попал в ДТП. Вам необходимо подъехать на опознание?
***
Закрыв дверь, Лера вяло скинула туфли. Ноги сами принесли её сюда. Ни домой, ни на работу, а именно в квартиру Паши, где всё когда-то началось. Почему именно сюда, она не могла объяснить даже себе. Может, просто надеялась, что всё это происходит не на самом деле, и Пашка найдётся именно здесь?
Она не верила до последнего. Спокойно выслушала полицейского, спокойно записала адрес, докурила и спокойно поехала. Не в том было дело, что она бездушная, просто до последнего верила, что стражи правопорядка что-то напутали, как у них это нередко случалось. Происходящее слишком смахивало на некачественный проходной триллер, а не на будничный день из жизни простого обывателя.
Стоило увидеть место аварии, как сердце замерло. Она сама замерла. Оглушенная увиденным, Лера смотрела и отказывалась верить своим глазам.
Кусок развороченного металла, залитого пеной при тушении, все ещё дымился. Машину, вернее то, что от неё осталось, распознали по остаткам переднего номера. В нос врезался запах горелого мяса. Желудок девушки невольно сжался в неприятном спазме, а к горлу подкатил кислый ком. Всё было очевидно с первого взгляда – тот, кто был в машине, выжить мог только чудом, но чудес не бывает.
Некого было опознавать… в этом капитан действительно ошибся, выразился неточно. Леру не пустили слишком близко, но она успела увидеть, как человеческое тело, обглоданное огнем до черноты, заворачивали в мешок для перевозки трупов.
Она не верила до последнего. И сейчас это всё ещё оставалось чем-то невероятным, нереальным.
Девушка сидела на диване, уткнувшись носом в подушку, которая пахла им.
У каждого дома есть свой уникальный запах, и вся эта квартира пахла без изысков, но так по-родному, что становилось горько. Пахло сигаретным дымом, смесью кальянных табаков, пылью и стираным бельём. Казалось, что квартиру оставили ненадолго, что вот-вот откроется дверь и войдет уставший хозяин. Он скинет осточертевшие за день туфли и пиджак, и усядется на диван, закинув на подлокотник ноги. Включит телевизор на НТВ и, прикрыв глаза, будет слушать новости…
А от осознания того, что этого больше не будет, становилось так больно и так пусто одновременно, словно бы в груди пробили огромную дыру, а сердце вырвали.
Нет, ведь не могло же его просто не стать?
Как такое вообще возможно? Вот был человек, грустил, злился, радовался и смеялся…
Ведь еще вчера он сидел на кухне напротив неё. Он кричал, разговаривал и даже пытался улыбаться и собирался шутить. Он был настолько близко, что наступи она на горло собственной гордости, смогла бы коснуться его и даже обнять. Но тогда ей это было не нужно, а сейчас многое отдала бы, только бы он жил.
- Господи, ну почему именно он? – она не смогла справиться с подступившим комом, что не позволял дышать нормально.
Всхлипнув, зарыдала в голос и даже не пыталась вытирать слёзы, что стекали ручьями по бледным как мел щекам. Сжавшись в ком, она больше не сдерживала криков, которые рвались из самой глубины души. Её разрывало чувство вины и ощущение собственного бессилия. Она ничего не могла сделать, не могла никак исправить и понимала, что поступи она иначе, этого бы не было, и Пашка был бы жив. Не важно, как бы сложились их жизни, куда завела бы их судьба, главное, что он бы жил.
Плевать, что он больше не был её! Трижды плевать, что изменил… главное, что был бы живой. Что у Алиски был бы папа, которого она так любит, а у неё был бы близкий и родной человек, которого она любила и продолжала любить даже сейчас.
Лера обхватила голову руками и до боли сжала виски. Кто сказал, что физическая боль сильнее душевной - врал. Ничего не могло перекрыть той агонии, в которой билась сейчас душа, она словно умирала с ним в той машине, заживо обгорая и рассыпаясь в прах.
Как теперь объяснить дочери, что произошло с папой? Сказать, что он теперь на небе? Или что? Как? Как жить, зная, что именно она виновата в его? Можно было обвинять Матвея за то, что появился не вовремя. Можно было обвинять технику в неисправности. Можно было обвинить самого Павла, ведь наверняка он сел за руль нетрезвым и потому не справился с управлением. Но Лера-то знала, что виновата она. Именно она первопричина всего этого…
Не уйди она от него, он был бы жив! Не заведи она интрижку с Матвеем, не приди она к нему в тот вечер, Паша был бы жив!
«Если – то» от этого становилось только больнее, острее чувствовалась вся безысходность. Понимание, что отмотать назад нельзя. Нельзя исправить или переписать, как запоротый диктант или сочинение.
Лера, кажется, только сейчас полностью осознала, что его нет. Совсем нет. Он не уехал на время или насовсем. Он не бросил её.
Его просто больше нет.
Она завыла еще жалобнее и громче, крепче прижимая к себе подушку, словно желая раздавить её.
Паши больше нет.
Больше никто никогда не будет улыбаться, так, как улыбался именно он. Никто не будет пошло шутить. Никто не будет смеяться, так как смеялся он, так от души. Никто и никогда не скажет необходимое как воздух «Я всегда рядом». Никто и никогда.
Это врезалось в плоть тупым ножом. Это дробило кости и рвало сухожилия. Осознание этого просто заглушало все остальные чувства и эмоции. Чернота, липкая и вязкая, что поселилась в сердце, постепенно охватывала все её естество, неумолимо высасывая все силы и желание жить дальше. А жить было нужно.
Глава двенадцатая
Девушка уже не рыдала навзрыд, только всхлипывала громко, рвано хватая воздух ртом, чтобы хоть немного наполнить легкие кислородом. Она была настолько оглушена своим горем, что не услышала ни открывшейся двери, ни довольно громкой возни в коридоре. Она заметила, что находится в квартире не одна, когда услышала голос и не сразу поняла, кому он принадлежит.
- О, Лера тут…
Она подняла голову, ища глазами человека. Никак не удавалось разглядеть нежданных гостей сквозь соленую воду в глазах. Взгляд никак не желал фокусироваться.
- Лера, что случилось? – остатки не затуманенного сознания опознали голос Ани, значит, второй принадлежал Косте.
- Лера, почему ты плачешь? – а теперь она отчаянно заморгала, вглядываясь в лицо человека, присевшего на корточки рядом с диваном. Начало казаться, что либо зрение играет с ней злую шутку, либо она тронулась умом.
- Ты? Ты же… Тебя нет… – зашептала она.
- Чего?
- Я же видела.
Анна и Костя обменялись подозрительными взглядами, но ничего говорить не стали. Ждали, когда двое выяснят всё между собой.
Глаза снова наполнились слезами. Лере казалось, что она забылась коротким сном и видит его. И если пошевелится, то видение растает. Поэтому она даже моргать боялась. Это был очень реалистичный яркий сон. Даже запахи она чувствовала.
- Лера, девочка моя, да скажи ты уже, что случилось? Тебя кто-то обидел? Что ты видела? – мужчина притянул её к себе и прикосновения его были настолько явственными, а руки – теплыми.
Прикрыв глаза, она позволила обнять себя, погружаясь в это тепло пусть хотя бы во сне.
- У меня представляешь, машину спикрали. Вышел из бара, а туарега того. Да, надо было ментов вызвать и страховую, но я чего-то даже и не подумал об этом.
Мужчина махнул свободной рукой и продолжил свою исповедь дальше:
- И дальше квасить пошел. Лера, Лерочка… Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я ведь люблю тебя… Мне так без тебя плохо…
Обезумевшая от горя девушка подняла на мужчину более осознанный взгляд. Пальцы прошлись по отворотам джемпера и поднялись к щекам. Щетина так явно кололась… и кожа - она была очень теплой, даже горячей. А еще от него пахло… не туалетной водой или шампунем… От него пахло крепким сигаретным дымом и водкой.
- Паша? – хрипло прошептала она.
До неё и в самом деле только доходило - это не сон. Сны не бывают такими вот, и неужели он приснился бы ей вот таким? Со стойким запахом перегара и полупьяными, но все же со стремительно трезвеющими глазами. Она хаотично вспоминала, что же он говорил ей всего пару минут назад. «Машина». «Вышел, а туарега того»?
- Да, прости, если не меня ожидала увидеть, - лукаво улыбнулся мужчина.
- Ты?! – вдруг закричала Лера, отскакивая от него. Она не верила в существование призраков, ровно, как и в чудеса. Она не испугалась, просто это было невероятно. – Ты же разбился! Ты сгорел вместе с машиной!
