- Привет, расслабься Ник, - одноклассница это подтвердила, заметив запыхавшуюся меня. – Марту в горано вызвали или вроде того.
- Понятно, читаем параграф самостоятельно, - отдышалась я. Девушка кивнула и вернулась к прерванному разговору.
Я нахмурилась, когда взгляд остановился на первой парте, первого ряда – самой нелюбимой среди школьников. В классе нас было не очень много и места хватало с достатком. Всё время, что я училась в этой школе, владела этой партой безраздельно. Сейчас же границы моих владений были нарушены каким-то парнем.
Едва не присвиснув, я оглядела внушительную фигуру. Даже так было понятно, что он высокий, а белая рубашка только подчеркивала широкие плечи. Почему-то губы расползлись в усмешке, Фролов увидит его размеры и сдохнет от зависти.
- Привет, - кашлянула я, чтобы привлечь внимание, подойдя к парте.
Новенький был увлечен просмотром видео и кивал, не то в такт музыке, не то каким-то своим мыслям. Обратил внимание, только когда я махнула рукой перед его лицом.
Вынув наушник, он повернулся ко мне.
- Ой! – незнакомец резко соскочил с места после секундного промедления, я едва успела среагировать и отступить на шаг. – Ты мне? Я. Извини, не услышал тебя. Я, наверное, занял твоё место. Извини, просто тут было свободно, когда я пришел!
Он тараторил и через слово проглатывал окончания, а я в растерянности замерла и забыла, что собиралась сделать или сказать. От мягкого низкого голоса обдало волной жара, мурашки разбежались по шее, а кончики пальцев едва уловимо кольнуло.
Он действительно оказался высоким. Я со своими вполне средним ростом терялась, где в районе груди, причем довольно широкой. Модная стрижка очень ему шла. В русых волосах, на кончиках не то выгоревших от солнца, не то обесцвеченных, запутались солнечные лучи. Острый, чуть вздернутый нос, упрямый подбородок и совсем немного полные губы. Открытый и немного растерянный взгляд.
Я ухнула в пучину волнения, какого не испытывала раньше, когда наши взгляды встретились. Глаза незнакомца оказались карими, но не темными. Теплый свет, который они казалось излучали, кутал ласковым уютом.
Он смотрел на меня так же, не отрываясь и не моргая. Румянец на щеках, улыбка на губах и прищур, будто ему в глаза светит солнце.
Стало как-то очень жарко. Я недоумевала, что никто не замечал этой духоты и даже не удосужился открыть окно.
- Привет, - прервал молчание парень и протянул руку.
Невпопад открывая рот, я улыбнулась. Не собиралась, само так вышло, будто какая-то часть души, разомлевшая от тепла, решила так.
- Привет.
Он подхватил и мягко пожал мою руку. От этого дружеского жеста по телу разошлась волна, будто слабый ток, щекочаще приятный. Теплая ладонь, сильная и шершавая. Я украдкой бросила взгляд, она действительно была покрыта мозолями, успевшими немного зажить.
- Пропусти меня, пожалуйста, - не узнавая своего взволнованного и слишком звонкого голоса, проговорила я.
- Да, конечно, извини.
Парень шагнул в сторону, давая мне возможность прошмыгнуть к окну. Первое, что сделала – потрогала батарею, но она на удивление оказалась ледяной.
- Меня Антон, кстати, зовут.
Парень взъерошил волосы и сел рядом. Не сходящая с лица улыбка заражала, и губы мои снова двинулись против воли, складываясь в робкую улыбку, насколько вообще позволяли внезапно онемевшие лицевые мышцы.
– Я Ника, – от волнения зачесался кончик носа. Умела бы краснеть, щеки непременно залил бы румянец. – Ты новенький?
Неловкая тишина нервировала и я спросила первое, что пришло в голову. И едва не закатила глаза от собственной глупости. Кем же ещё может быть парень, которого я впервые вижу в нашем классе.
– Ага, неделю назад перевёлся, – кивнул он и будто даже обрадовался, что я продолжила разговор. – А ты, стало быть, та отличница, которая приболела?
– Я не отличница,-- буркнула я. С четверками по физре и физике смирилась, а органическую химию, которая началась в этом году, ещё надеялась понять и подтянуть.
Антон приветливо улыбался, но от его осведомленности стало не по себе. Если знал это, то уже мог быть в курсе чего-то более нелицеприятного. Черт знает, что местные сплетники могли уже ему наплести.
Даже если Антон и знал что-то, то вида не подал. Открыл тетрадь, взял ручку, собираясь писать конспект, но то и дело бросал на меня заинтересованные взгляды, будто хотел ещё что-то спросить.
Уткнувшись в учебник, я изо всех сил старалась вникнуть в тему параграфа, а не пялиться исподтишка на новенького. Как не старалась, а на химическом составе клеток сконцентрироваться так и не вышло. Прочитанное выветривалось из головы едва ли не сразу, взгляд возвращался к парню. Так и промаялась до конца урока, то и дело трогая лицо. Передергивало от мыслей о том, сколько микробов на руках.
В переглядках с новеньким пролетело три урока. При всём внешнем спокойствии, внутри я закипала. Злилась на свою рассеянность, на то, что постоянно пялилась на парня и то, как реагировала на его присутствие рядом.
В его взглядах не было ничего пошлого или насмешливого, я просто не хотела, чтобы на меня смотрели вот так. Внимательно, изучающее, будто желая прочесть мысли или увидеть, что у меня в душе. И это было так странно, потому что стоило Антону отвернуться, уже я сама не могла перестать смотреть на него с таким же интересом. Как магнитом тянуло, постоянно поглядывала, примечая всё новые особенности.
На скуле у него был едва заметный шрам, а мелкие родинки под левым ухом почти складывались в созвездие большой медведицы. Когда писал, от усердия высовывал кончик языка, а когда в решении задач что-то шло не так, забавно хмурился, надувая губы. А ещё он щурился, совсем чуть-чуть, когда улыбался. И это делало его особенно милым.
На уроках он искоса посматривал на меня, и если взгляды встречались, широко улыбался, а на щеках появлялся румянец.
Я поняла, что витаю в облаках слишком долго, когда столовая начала гудеть как улей в разгар рабочего дня. Тряхнула головой, чтобы отогнать навязчивые мысли. На большую перемену было запланировано много дел, и обед был только малой их частью.
Отправив в рот остывшее пюре, я разблокировала телефон и прошлась по списку дел, отметив уже сделанное. Ответила на срочные сообщения и зашла в почту.
Всё как обычно. Рассылки от магазинов, от которых давно пора отписаться. Разбор домашки по языкам. Пара писем с рабочей пометкой подняли настроение, а уведомление от службы доставки заставило широко улыбаться. Я пометила забрать посылку после школы и едва закрыв почту, вздрогнула от движения напротив.
Новенький плюхнулся на выдвинутый стул, не дожидаясь приглашения. Он что-то увлеченно говорил, но сквозь меланхолию музыки я не могла разобрать, что именно и поспешно вынула один наушник.
– А я кричу, Ника-Ника, – заулыбался он, довольный, что привлёк внимание. – Что слушаешь?
Не особо стесняясь, он взял у меня свободный наушник. Брови дернулись, на лице отразилось узнавание. Он попытался тихо напеть:
– Ты боишься открытых окон и верхних этажей… Песня – кайф.
Пара наушников на двоих, песня, что нравится обоим, момент, когда весь остальной мир меркнет при взгляде глаза в глаза. Я прикусила щеку от тоски, что захлестнула вязкой ледяной волной и больно стиснула что-то внутри. Это случилось так внезапно, что я едва успела сморгнуть невесть откуда взявшиеся слёзы.
Я протянула руки и отобрала у Антона наушник.
– Чего тебе? – огрызнулась, но не так резко, как собиралась.
Он удивлённо смотрел, не ожидал такой реакции оно и понятно. Нацепив маску холодности, я старалась смотреть на него неприветливо и, судя по его смущению, у меня это получалось. Антон нахмурился, хоть и не отвёл взгляда.
– Извини, я не должен был так делать. Личное пространство, я… кажется у меня с этим проблемы, – выпалил парень, щеки его окрасил лёгкий румянец. – Я просто хотел спросить, есть какие планы на вечер?
– А тебе-то какое дело?
И снова это звучало слишком мягко. На секунду мелькнула мысль, что может, стоит быть немного приветливее? Улыбнуться мило, обратить это в шутку и стрельнуть глазками?
Я тут же оборвала себя. Для чего, чтобы получить порцию развесистой лапши на уши? Спасибо, я сыта!
– Может, в кафе посидим? Я тут видел рядом одно, вроде неплохое. Если ты не занята, конечно.
– Зачем?
– В смысле зачем? Я тут вроде как новенький и никого не знаю. Я просто хочу познакомиться, узнать тебя получше.
– К чему это? – растерянно спросила я.
Заготовленная грубость вертелась на языке, но так и не была сказана. После такого он посчитал бы меня зазнавшейся и высокомерной, и наверняка потерял бы желание знакомиться, но что-то сдерживало. Подкупало отсутствие сальных шуточек.
– Ну, я вроде как пытаюсь показать свою заинтересованность, – выпалил он, проглотив окончание, дернул уголком губ и продолжил уже медленнее: – Ты симпатичная и умная, раз почти отличница, и интересная.
В растерянности я почесала кончик носа. Эта прямота сбивала с толку.
– Заинтересованность? – хихикнула я, но, не издеваясь, скорее нервничая.
– Ну да, а что мне тебя нужно за косичку подёргать или портфелем шарахнуть? – рассмеялся Антон. – Мы же не в начальной школе.
Я не сдержалась и прыснула со смеху, Антон расплылся в улыбке. Его настроение, то, как он торопливо говорил, как жевал булку, набив полные щеки, как хомяк, влияло на меня как-то странно. Внутри теплело, хотелось улыбаться и говорить, слушать его мягкий голос.
– С чего ты взял, что я интересная, – успокоившись, спросила я.
– Музыка у тебя точно необычная. Нау – круто, – кивнул одобрительно.
– Как ты угадал?
Благодаря одному небезызвестному приложению пара треков завирусилась среди моих ровесников, но вот чтобы узнать песню по нескольким строчкам куплета.
– Отец их фанат. Считай русский рок – сандтрек моего детства, – заулыбался парень. – Я вообще всё подряд слушаю. Понравилась песня – добавил.
– Я, в общем тоже. Именно эти песни… – речь моя оборвалась на полуслове.
С чего это я вообще разоткровенничалась с ним, сама не могла понять. Нужно было закончить фразу, чтобы не напускать на себя флёр загадочности, не к чему это всё.
– Особенные для тебя, – кивнул Антон с какой-то грустной улыбкой, как-то так улыбаются люди, ностальгирующие по счастливым моментам своей жизни.
Не грустят о том, что моменты эти прошли, а радуются, тому, что они были. Прожитые моменты, прочувствованные эмоции. Вопрос видимо был риторическим.
Я просто кивнула, вдруг остро осознавая, что не хочу, чтобы этот разговор, лишенный смысла, но не важности, заканчивался. Что-то внутри тихо канючило, упрашивало согласиться на его предложение.
Я задумалась, ещё раз окинув Антона взглядом. Я ведь ничего не потеряла бы. Не сделает же он мне ничего плохого, ведь не сделает? Он учтивый и милый, с ним приятно разговаривать, и на него хочется смотреть. Он не похож на того, кто может обидеть.
Реальность влепила хлёсткую пощечину, сбивая розовые очки, которые я едва осмелилась примерить. Я уже знала – может. Ведь никогда не знаешь, сколь страшное чудовище может скрываться за красивым улыбчивым лицом.
– Привет.
Щебечущий голос внезапно рубанул воздух, окончательно сбивая дружеский настрой, заставляя меня спуститься на землю.
– Привет, - бросил Антон, будто на автомате. – Ну, так, что скажешь?
Парень даже не смотрел в сторону подошедших к нашему столу девушек. Улыбался мне и ждал ответа. А я на их компанию косилась и замечала недовольство в глазах Милы.
Она была, пожалуй, самой популярной в старших классах. Отовсюду только и слышалось «Мила-красотка», «Мила снимает тиктоки», «У Милы новый айфон», кофточка, парень, туфли. Она привыкла получать внимание парней, и реакция Антона её возмущала.
Девушка окинула меня недобрым взглядом, в котором смешались удивление и раздражение. «И не смотри на меня так, сама не знаю, что происходит» едва не разведя руками, подумала я. Правда, считала её гораздо красивее меня, ярче. Для самой было шоком, что Антон всё ещё смотрит на меня, но шоком приятным.
– Антош, - ласково нараспев произнесла Мила, затронув парня за плечо. Длинные ноготки блеснули свежим маникюром. – Ты ведь новенький и ещё не в курсе.
В голосе её появилось что-то змеиное, глаза злобно сверкнули, когда перевела взгляд на меня.
– Наша Ника психически нездорова. Лучше не подходи к ней, если не хочешь пострадать.
Я не видела его реакции, потому что поспешно запихивала вещи в рюкзак. Не смотрела на него, потому что не хотела видеть, как заинтересованный взгляд меняется на брезгливый или настороженный.
Закинув рюкзак на плечо, я подошла к Миле вплотную.
Каблуки прибавляли ей роста, давая возможность смотреть на меня свысока. И она смотрела или делала вид. Смотрела на меня, как на букашку, которую раздавишь и не заметишь даже, которая только раздражает жужжанием возле уха.
– Завались.
Равнодушие собственного голоса не удивляло, я не боялась. Расцарапает мне лицо или вцепится в волосы, максимум, что она может сделать. Хуже сказанных ею слов не было ничего.
Изнутри жгла обида. Зачем она всё это говорила? Просто потому что могла. Потому что захотелось унизить меня в глазах парня, который посмел посмотреть на меня, а не на неё.
– Прошу, только не пыряй меня ножом! – она театрально вскинула руки, будто пугаясь.
В груди кольнуло холодом, она как-то разнюхала обо мне слишком личное и теперь не стеснялась бросать это в лицо. Ей это казалось забавным, стыдить, унижать, позорить за счет прошлого, о подробностях которого она даже и не догадывалась. Зубы едва не заскрипели.
Нахлынувшие злость и обида раздирали, но показывать этого, вестись на провокации или оправдываться, я не собиралась. Я просто смотрела ей в глаза, почти не моргая, и ждала.
Не знаю, что она прочла на моём лице, но всё веселье слетело разом. Глаза - голубые льдинки забегали, она смотрела куда угодно, но уже не на меня. Сделала шаг назад, налетая на своих подружек, которые потупили взгляды и переминались с ноги на ногу.
– Зря ты подошла так близко, – заговорила я тихо, чувствуя ухмылку на своих губах. Кивнула в сторону стола и добавила: – Вон и нож имеется. И мне ничего не будет. Я ведь психически не здорова.
Задумывались ли вы, из-за чего чаще всего происходит взрыв бытового газа?
Неожиданно погасшее пламя. Незакрытый полностью вентиль.
Просачиваясь, газ стелется по полу из-за своей тяжести, но постепенно все же заполняет закрытое помещение. Его концентрация становится столь высокой, что достаточно одной искры. Щелчок зажигалки, включенная лампочка. Халатность, забывчивость, случайность… и происходит взрыв.
Вот и с человеком похоже.
Ему делают больно изо дня в день. Его унижают и считают такое отношение нормой. Его личность убивают, втаптывают в грязь, уродуют душу. Эта боль, как тот самый газ в комнате копится. Человеческое терпение огромно, но не безгранично и однажды любая мелочь, будь то кто-то, нахамивший в автобусе или кофе, пролитое на любимую блузку и внутри что-то надламывается. И взрыв действительно происходит, но не тот, что выжигает тепловой волной или сметает всё вокруг взрывной. Он не ранит осколками и не распыляет в пепел, у него нет внешних поражающих факторов. Беззвучно и тихо, никаких тебе спецэффектов.
- Понятно, читаем параграф самостоятельно, - отдышалась я. Девушка кивнула и вернулась к прерванному разговору.
Я нахмурилась, когда взгляд остановился на первой парте, первого ряда – самой нелюбимой среди школьников. В классе нас было не очень много и места хватало с достатком. Всё время, что я училась в этой школе, владела этой партой безраздельно. Сейчас же границы моих владений были нарушены каким-то парнем.
Едва не присвиснув, я оглядела внушительную фигуру. Даже так было понятно, что он высокий, а белая рубашка только подчеркивала широкие плечи. Почему-то губы расползлись в усмешке, Фролов увидит его размеры и сдохнет от зависти.
- Привет, - кашлянула я, чтобы привлечь внимание, подойдя к парте.
Новенький был увлечен просмотром видео и кивал, не то в такт музыке, не то каким-то своим мыслям. Обратил внимание, только когда я махнула рукой перед его лицом.
Вынув наушник, он повернулся ко мне.
- Ой! – незнакомец резко соскочил с места после секундного промедления, я едва успела среагировать и отступить на шаг. – Ты мне? Я. Извини, не услышал тебя. Я, наверное, занял твоё место. Извини, просто тут было свободно, когда я пришел!
Он тараторил и через слово проглатывал окончания, а я в растерянности замерла и забыла, что собиралась сделать или сказать. От мягкого низкого голоса обдало волной жара, мурашки разбежались по шее, а кончики пальцев едва уловимо кольнуло.
Он действительно оказался высоким. Я со своими вполне средним ростом терялась, где в районе груди, причем довольно широкой. Модная стрижка очень ему шла. В русых волосах, на кончиках не то выгоревших от солнца, не то обесцвеченных, запутались солнечные лучи. Острый, чуть вздернутый нос, упрямый подбородок и совсем немного полные губы. Открытый и немного растерянный взгляд.
Я ухнула в пучину волнения, какого не испытывала раньше, когда наши взгляды встретились. Глаза незнакомца оказались карими, но не темными. Теплый свет, который они казалось излучали, кутал ласковым уютом.
Он смотрел на меня так же, не отрываясь и не моргая. Румянец на щеках, улыбка на губах и прищур, будто ему в глаза светит солнце.
Стало как-то очень жарко. Я недоумевала, что никто не замечал этой духоты и даже не удосужился открыть окно.
- Привет, - прервал молчание парень и протянул руку.
Невпопад открывая рот, я улыбнулась. Не собиралась, само так вышло, будто какая-то часть души, разомлевшая от тепла, решила так.
- Привет.
Он подхватил и мягко пожал мою руку. От этого дружеского жеста по телу разошлась волна, будто слабый ток, щекочаще приятный. Теплая ладонь, сильная и шершавая. Я украдкой бросила взгляд, она действительно была покрыта мозолями, успевшими немного зажить.
- Пропусти меня, пожалуйста, - не узнавая своего взволнованного и слишком звонкого голоса, проговорила я.
- Да, конечно, извини.
Парень шагнул в сторону, давая мне возможность прошмыгнуть к окну. Первое, что сделала – потрогала батарею, но она на удивление оказалась ледяной.
- Меня Антон, кстати, зовут.
Парень взъерошил волосы и сел рядом. Не сходящая с лица улыбка заражала, и губы мои снова двинулись против воли, складываясь в робкую улыбку, насколько вообще позволяли внезапно онемевшие лицевые мышцы.
– Я Ника, – от волнения зачесался кончик носа. Умела бы краснеть, щеки непременно залил бы румянец. – Ты новенький?
Неловкая тишина нервировала и я спросила первое, что пришло в голову. И едва не закатила глаза от собственной глупости. Кем же ещё может быть парень, которого я впервые вижу в нашем классе.
– Ага, неделю назад перевёлся, – кивнул он и будто даже обрадовался, что я продолжила разговор. – А ты, стало быть, та отличница, которая приболела?
– Я не отличница,-- буркнула я. С четверками по физре и физике смирилась, а органическую химию, которая началась в этом году, ещё надеялась понять и подтянуть.
Антон приветливо улыбался, но от его осведомленности стало не по себе. Если знал это, то уже мог быть в курсе чего-то более нелицеприятного. Черт знает, что местные сплетники могли уже ему наплести.
Даже если Антон и знал что-то, то вида не подал. Открыл тетрадь, взял ручку, собираясь писать конспект, но то и дело бросал на меня заинтересованные взгляды, будто хотел ещё что-то спросить.
Уткнувшись в учебник, я изо всех сил старалась вникнуть в тему параграфа, а не пялиться исподтишка на новенького. Как не старалась, а на химическом составе клеток сконцентрироваться так и не вышло. Прочитанное выветривалось из головы едва ли не сразу, взгляд возвращался к парню. Так и промаялась до конца урока, то и дело трогая лицо. Передергивало от мыслей о том, сколько микробов на руках.
В переглядках с новеньким пролетело три урока. При всём внешнем спокойствии, внутри я закипала. Злилась на свою рассеянность, на то, что постоянно пялилась на парня и то, как реагировала на его присутствие рядом.
В его взглядах не было ничего пошлого или насмешливого, я просто не хотела, чтобы на меня смотрели вот так. Внимательно, изучающее, будто желая прочесть мысли или увидеть, что у меня в душе. И это было так странно, потому что стоило Антону отвернуться, уже я сама не могла перестать смотреть на него с таким же интересом. Как магнитом тянуло, постоянно поглядывала, примечая всё новые особенности.
На скуле у него был едва заметный шрам, а мелкие родинки под левым ухом почти складывались в созвездие большой медведицы. Когда писал, от усердия высовывал кончик языка, а когда в решении задач что-то шло не так, забавно хмурился, надувая губы. А ещё он щурился, совсем чуть-чуть, когда улыбался. И это делало его особенно милым.
На уроках он искоса посматривал на меня, и если взгляды встречались, широко улыбался, а на щеках появлялся румянец.
Я поняла, что витаю в облаках слишком долго, когда столовая начала гудеть как улей в разгар рабочего дня. Тряхнула головой, чтобы отогнать навязчивые мысли. На большую перемену было запланировано много дел, и обед был только малой их частью.
Отправив в рот остывшее пюре, я разблокировала телефон и прошлась по списку дел, отметив уже сделанное. Ответила на срочные сообщения и зашла в почту.
Всё как обычно. Рассылки от магазинов, от которых давно пора отписаться. Разбор домашки по языкам. Пара писем с рабочей пометкой подняли настроение, а уведомление от службы доставки заставило широко улыбаться. Я пометила забрать посылку после школы и едва закрыв почту, вздрогнула от движения напротив.
Новенький плюхнулся на выдвинутый стул, не дожидаясь приглашения. Он что-то увлеченно говорил, но сквозь меланхолию музыки я не могла разобрать, что именно и поспешно вынула один наушник.
– А я кричу, Ника-Ника, – заулыбался он, довольный, что привлёк внимание. – Что слушаешь?
Не особо стесняясь, он взял у меня свободный наушник. Брови дернулись, на лице отразилось узнавание. Он попытался тихо напеть:
– Ты боишься открытых окон и верхних этажей… Песня – кайф.
Пара наушников на двоих, песня, что нравится обоим, момент, когда весь остальной мир меркнет при взгляде глаза в глаза. Я прикусила щеку от тоски, что захлестнула вязкой ледяной волной и больно стиснула что-то внутри. Это случилось так внезапно, что я едва успела сморгнуть невесть откуда взявшиеся слёзы.
Я протянула руки и отобрала у Антона наушник.
– Чего тебе? – огрызнулась, но не так резко, как собиралась.
Он удивлённо смотрел, не ожидал такой реакции оно и понятно. Нацепив маску холодности, я старалась смотреть на него неприветливо и, судя по его смущению, у меня это получалось. Антон нахмурился, хоть и не отвёл взгляда.
– Извини, я не должен был так делать. Личное пространство, я… кажется у меня с этим проблемы, – выпалил парень, щеки его окрасил лёгкий румянец. – Я просто хотел спросить, есть какие планы на вечер?
– А тебе-то какое дело?
И снова это звучало слишком мягко. На секунду мелькнула мысль, что может, стоит быть немного приветливее? Улыбнуться мило, обратить это в шутку и стрельнуть глазками?
Я тут же оборвала себя. Для чего, чтобы получить порцию развесистой лапши на уши? Спасибо, я сыта!
– Может, в кафе посидим? Я тут видел рядом одно, вроде неплохое. Если ты не занята, конечно.
– Зачем?
– В смысле зачем? Я тут вроде как новенький и никого не знаю. Я просто хочу познакомиться, узнать тебя получше.
– К чему это? – растерянно спросила я.
Заготовленная грубость вертелась на языке, но так и не была сказана. После такого он посчитал бы меня зазнавшейся и высокомерной, и наверняка потерял бы желание знакомиться, но что-то сдерживало. Подкупало отсутствие сальных шуточек.
– Ну, я вроде как пытаюсь показать свою заинтересованность, – выпалил он, проглотив окончание, дернул уголком губ и продолжил уже медленнее: – Ты симпатичная и умная, раз почти отличница, и интересная.
В растерянности я почесала кончик носа. Эта прямота сбивала с толку.
– Заинтересованность? – хихикнула я, но, не издеваясь, скорее нервничая.
– Ну да, а что мне тебя нужно за косичку подёргать или портфелем шарахнуть? – рассмеялся Антон. – Мы же не в начальной школе.
Я не сдержалась и прыснула со смеху, Антон расплылся в улыбке. Его настроение, то, как он торопливо говорил, как жевал булку, набив полные щеки, как хомяк, влияло на меня как-то странно. Внутри теплело, хотелось улыбаться и говорить, слушать его мягкий голос.
– С чего ты взял, что я интересная, – успокоившись, спросила я.
– Музыка у тебя точно необычная. Нау – круто, – кивнул одобрительно.
– Как ты угадал?
Благодаря одному небезызвестному приложению пара треков завирусилась среди моих ровесников, но вот чтобы узнать песню по нескольким строчкам куплета.
– Отец их фанат. Считай русский рок – сандтрек моего детства, – заулыбался парень. – Я вообще всё подряд слушаю. Понравилась песня – добавил.
– Я, в общем тоже. Именно эти песни… – речь моя оборвалась на полуслове.
С чего это я вообще разоткровенничалась с ним, сама не могла понять. Нужно было закончить фразу, чтобы не напускать на себя флёр загадочности, не к чему это всё.
– Особенные для тебя, – кивнул Антон с какой-то грустной улыбкой, как-то так улыбаются люди, ностальгирующие по счастливым моментам своей жизни.
Не грустят о том, что моменты эти прошли, а радуются, тому, что они были. Прожитые моменты, прочувствованные эмоции. Вопрос видимо был риторическим.
Я просто кивнула, вдруг остро осознавая, что не хочу, чтобы этот разговор, лишенный смысла, но не важности, заканчивался. Что-то внутри тихо канючило, упрашивало согласиться на его предложение.
Я задумалась, ещё раз окинув Антона взглядом. Я ведь ничего не потеряла бы. Не сделает же он мне ничего плохого, ведь не сделает? Он учтивый и милый, с ним приятно разговаривать, и на него хочется смотреть. Он не похож на того, кто может обидеть.
Реальность влепила хлёсткую пощечину, сбивая розовые очки, которые я едва осмелилась примерить. Я уже знала – может. Ведь никогда не знаешь, сколь страшное чудовище может скрываться за красивым улыбчивым лицом.
– Привет.
Щебечущий голос внезапно рубанул воздух, окончательно сбивая дружеский настрой, заставляя меня спуститься на землю.
– Привет, - бросил Антон, будто на автомате. – Ну, так, что скажешь?
Парень даже не смотрел в сторону подошедших к нашему столу девушек. Улыбался мне и ждал ответа. А я на их компанию косилась и замечала недовольство в глазах Милы.
Она была, пожалуй, самой популярной в старших классах. Отовсюду только и слышалось «Мила-красотка», «Мила снимает тиктоки», «У Милы новый айфон», кофточка, парень, туфли. Она привыкла получать внимание парней, и реакция Антона её возмущала.
Девушка окинула меня недобрым взглядом, в котором смешались удивление и раздражение. «И не смотри на меня так, сама не знаю, что происходит» едва не разведя руками, подумала я. Правда, считала её гораздо красивее меня, ярче. Для самой было шоком, что Антон всё ещё смотрит на меня, но шоком приятным.
– Антош, - ласково нараспев произнесла Мила, затронув парня за плечо. Длинные ноготки блеснули свежим маникюром. – Ты ведь новенький и ещё не в курсе.
В голосе её появилось что-то змеиное, глаза злобно сверкнули, когда перевела взгляд на меня.
– Наша Ника психически нездорова. Лучше не подходи к ней, если не хочешь пострадать.
Я не видела его реакции, потому что поспешно запихивала вещи в рюкзак. Не смотрела на него, потому что не хотела видеть, как заинтересованный взгляд меняется на брезгливый или настороженный.
Закинув рюкзак на плечо, я подошла к Миле вплотную.
Каблуки прибавляли ей роста, давая возможность смотреть на меня свысока. И она смотрела или делала вид. Смотрела на меня, как на букашку, которую раздавишь и не заметишь даже, которая только раздражает жужжанием возле уха.
– Завались.
Равнодушие собственного голоса не удивляло, я не боялась. Расцарапает мне лицо или вцепится в волосы, максимум, что она может сделать. Хуже сказанных ею слов не было ничего.
Изнутри жгла обида. Зачем она всё это говорила? Просто потому что могла. Потому что захотелось унизить меня в глазах парня, который посмел посмотреть на меня, а не на неё.
– Прошу, только не пыряй меня ножом! – она театрально вскинула руки, будто пугаясь.
В груди кольнуло холодом, она как-то разнюхала обо мне слишком личное и теперь не стеснялась бросать это в лицо. Ей это казалось забавным, стыдить, унижать, позорить за счет прошлого, о подробностях которого она даже и не догадывалась. Зубы едва не заскрипели.
Нахлынувшие злость и обида раздирали, но показывать этого, вестись на провокации или оправдываться, я не собиралась. Я просто смотрела ей в глаза, почти не моргая, и ждала.
Не знаю, что она прочла на моём лице, но всё веселье слетело разом. Глаза - голубые льдинки забегали, она смотрела куда угодно, но уже не на меня. Сделала шаг назад, налетая на своих подружек, которые потупили взгляды и переминались с ноги на ногу.
– Зря ты подошла так близко, – заговорила я тихо, чувствуя ухмылку на своих губах. Кивнула в сторону стола и добавила: – Вон и нож имеется. И мне ничего не будет. Я ведь психически не здорова.
Глава 3
Задумывались ли вы, из-за чего чаще всего происходит взрыв бытового газа?
Неожиданно погасшее пламя. Незакрытый полностью вентиль.
Просачиваясь, газ стелется по полу из-за своей тяжести, но постепенно все же заполняет закрытое помещение. Его концентрация становится столь высокой, что достаточно одной искры. Щелчок зажигалки, включенная лампочка. Халатность, забывчивость, случайность… и происходит взрыв.
Вот и с человеком похоже.
Ему делают больно изо дня в день. Его унижают и считают такое отношение нормой. Его личность убивают, втаптывают в грязь, уродуют душу. Эта боль, как тот самый газ в комнате копится. Человеческое терпение огромно, но не безгранично и однажды любая мелочь, будь то кто-то, нахамивший в автобусе или кофе, пролитое на любимую блузку и внутри что-то надламывается. И взрыв действительно происходит, но не тот, что выжигает тепловой волной или сметает всё вокруг взрывной. Он не ранит осколками и не распыляет в пепел, у него нет внешних поражающих факторов. Беззвучно и тихо, никаких тебе спецэффектов.
