- Как ты, Кость? – задаю вопрос, на который не решилась вначале разговора. Мне просто нужно убедиться, что с ним все нормально. Что и Глеб выполнил свою часть сделки, и полиция от Кости отстала. Он непонимающе смотрит на меня, я уточняю. – То недоразумение, с полицией всё разрешилось?
Парень пожимает плечами. Мнётся, но всё же говорит.
- Я под подпиской, но всё должно разрешиться. Остальное тебе знать не нужно.
Чеканит сухо, а я до боли кусаю губу. Под подпиской о не выезде, выходит, следствие идёт, и обвинения не сняты?
Глеб же обещал, что проблемы Кости закончатся! Он же не мог так поступить, не хочу в это верить, но иначе происходящее не объяснить. Обманул меня, решил устранить Костю из моей жизни наверняка.
- Идём, отвезу тебя обратно, – парень стоит и тянет ко мне руку, помогает подняться.
- Отвезешь? – удивляет это. После всего что случилось, что мы друг другу наговорили, он ведёт себя достойно.
- Да, а что такое? – удивляется искренне. – Даже если ты и вышвырнула меня из своей жизни, неужели думаешь, что я брошу тебя посреди леса?
Слова ранят, но он прав. Вышвырнула, его глазами так оно и выглядит. Наигралась и домой, под крыло богатенького лопуха.
Сглатываю ком, незаметно вытираю слёзы. Как теперь оставаться с Глебом? Я ведь всё сделала, как он хотел, но тюрьма Косте по-прежнему угрожает.
Как можно пасть так низко? Шантажировать, угрожать и ломать жизнь другому человеку, он ведь добился, чего хотел!
Уже в машине я набираю смс Олегу. Отдаю себе отчёт в том, что Глебу ничего не стоит усугубить дела Кости, но и видеть его теперь не могу.
Нужно что-то придумать! Должен быть другой выход!
«Ты дома, один?» - пишу другу.
Если говорить Лере, узнает и Паша. Боюсь его реакции, Олег всё же сдержаннее и рассудительнее. У него спокойнее, можно будет пересидеть, пока внутри бушует буря. И он полицейский, вполне может подсказать, как поступить дальше.
«Да, Полинка у матери сегодня» - отвечает моментально.
Хорошо, не хватало ещё напугать мою крестницу своим зареванным лицом. Перед глазами начинает плыть от влаги, но пока держусь. Костя не должен этого видеть. Знаю, как он реагирует на мои слёзы.
«Я приеду?»
«Конечно»
- Тебя туда же вернуть? – холодно спрашивает Костя. Я раздумываю, попросить высадить меня где-нибудь на остановке.
- В Коркино, можешь отвезти?
- Легко, тут даже ближе, – кивает парень.
Через каких-то двадцать минут, я стою у дома Олега.
Хотелось сказать что-нибудь Косте. Не важно, что, это только повод задержать его. Слов не находится и я выхожу из машины, бросив сухое «пока».
Только захожу в подъезд, как в спину ударяет визг шин и громко орущая музыка, приправленная ревущими басами.
Дверь квартиры открыта, Олег уже ждёт меня.
Он, что-то говорит, но я не слышу. В ушах шумит.
Я потеряла Костю, и его судьба всё ещё висит на волоске. Глеб подло обманул меня, воспользовался ситуацией, сыграл на чувствах и теперь при случае ему есть чем давить на меня дальше.
Я не могу, не хочу без Кости. Теперь чувствую это остро, и сердце колотится на разрыв, больно бьётся о грудину.
Не могу!
Ноги подкашиваются, и я сползаю на пол прямо в узкой прихожей. Зажимаю рот руками, чтобы сдержать рвущий горло жалобный вой.
- Не могу! – вырывается сдавленное, меня трясет, а болезненный вдох застревает в горле. Истерика, остановить которую я не в состоянии. Слишком долго сдерживала эмоции.
Нужно что-то придумать, но я не знаю что сделать.
Грудь разрывают рыдания. Не могу дышать нормально.
- Аня!– Олег подлетает ко мне и пытается поднять на ноги. Не выходит, и он садится рядом, трясет меня, пытается привести в чувства. – Что случилось Малая?
Он отстраняется, осматривает меня и хмурится, когда достает из волос листок. Взгляд цепляется за помятое платье, исцарапанные колени, и сухие травинки, застрявшие в одежде и волосах. Цепким взглядом осматривает шею, удерживая меня за подбородок. Стягивает джинсовку и видит оторванные пуговицы и синяки на плечах. Они уже начали заживать, но парень не замечает этого, смешивая всё увиденное в одну кучу.
- Кто? – сквозь шумное дыхание спрашивает он.
Перед глазами плывет, лицо горит от слез, в голове пульсирует от истерики, но испуганные, наливающиеся бешенством, глаза отрезвляют. Только сейчас доходит смысл вопроса.
- Ань, кто это сделал? Успокойся, дыши, слышишь? Вот, так.
Делает вдох, ждёт, когда я повторю и выдыхает.
- Это не то, что ты подумал, – всё ещё заикаясь, начинаю я.
Ему не нужно переспрашивать, слова льются сами. Сначала в разнобой, сумбурно пытаюсь рассказать ему о сегодняшнем разговоре.
- Погоди, я ничего не пойму. Идём.
Парень помогает мне подняться. Мы проходим на кухню. Олег копается в холодильнике, накапывает в стакан с водой пустырника, судя по резкому запаху, размешивает и протягивает мне.
- Ром ещё есть, но ты же крепкое не пьешь, – я киваю, выпивая раствор залпом. Парень тем временем садится напротив и ждет. – А теперь рассказывай, что натворил Костя? И, вообще, куда ты пропала?
И я начинаю с самого начала. Рассказываю, как Костя делал мне предложение, как ворвались полицейские в масках и, как задержали парня, обвинив в тяжких преступлениях. Как из полиции меня забрал Глеб и, что было потом.
У Олега кулаки сжимаются, а жилы на шее вздуваются, но парень не перебивает меня. Я снова срываюсь на плач, когда рассказываю о сделке, на которую мой, теперь уже муж, заставил пойти. И что он, очевидно, обманул меня. Без подробностей рассказываю о случившемся сегодня между мной и Костей.
- Тихо. Тихо.
Друг обнимает меня. Ровный голос успокаивает, но мне по-прежнему страшно. Телефон я выключила и не удивлюсь, если Глеб рвёт и мечет от того, что не может меня найти, но говорить с ним сейчас я боюсь. Я не знаю, как себя вести и, что делать дальше. Растерянность опустошает.
- Что мне делать? – всхлипываю я.
От выплеснутых эмоций легчает, но неизвестность убивает. Я не знаю, я просто не знаю, как теперь выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями.
Друг берёт моё лицо в ладони и смотрит с сочувствием.
- Ты сейчас умоешься и ляжешь отдохнуть, а лучше поспишь, - говорит утвердительно, мягкая, но уверенная интонация успокаивает. - В ванной с верёвки возьми любую футболку, там все чистые.
Я киваю и плетусь умываться.
Олег уже ждет в зале, расстилая на диване простыню.
Вроде укладываюсь, но напряжение внутри давит.
- Нужно что-то сделать, Олег. Я не могу просто лечь спать, - я дёргаюсь, но парень не даёт подняться и тяжело вздыхает.
- Сделаем, а сейчас поспи. Утро, вечера мудренее, слыхала?
Веки действительно слипаются. Нервная встряска израсходовала все силы, организму требуется восстановление. Олег укладывается рядом, заматывая меня в одеяло, как в большой уютный кокон. Отогревает в тесных теплых объятиях.
- Спасибо тебе, ты столько делаешь для меня.
- Ерунда, – добродушная улыбка на веснушчатом лице. – Для чего ещё нужны друзья? Всё, закрывай глаза и спи, а Рыж тебя посторожит.
Сквозь слёзы, я улыбаюсь. Прямо как в детстве и слова всё те же. Когда наши родители были в ночные смены и если выключали свет, я со всех ног бежала к нему. С самого детства он был моим защитником.
И сейчас, я заблудилась. Запуталась в собственных решениях и мыслях, а он снова рядом, чтобы не дать рассыпаться на части.
Новая глава в эту пятницу. Знаю, что график выкладки очень сильно скачет и прошу прощение за это, учебный год не щадит никого??
Спасибо за прочтение!)
Деревья за окном проносятся одним сплошным зелено-желтым пятном с редкими вкраплениями красного.
Хочется утопить педаль газа ещё больше, но скорость уже на пределе. Трасса пустая, я резко выкручиваю руль, входя в поворот едва ли не боком. Когда удерживаю машину от ещё большего заноса, на короткие секунды становится легче. Всё внимание на дорогу и больше никаких мыслей в голове, они могут стоить жизни в такие моменты.
Далеко впереди замечаю свет фар и сбрасываю скорость до разрешенной, но проехав немного, сворачиваю на проселочную дорогу и останавливаюсь где-то в поле. В таком состоянии нельзя садиться за руль, сам ладно, других угробишь на раз-два.
Сердце колотится, будто хочет проломить грудину. Каждый удар больно отдаёт в левую руку.
Обнаруживаю себя сидящим на земле возле машины. Вторая пачка сигарет за день подходит к концу. Я опять стал много курить и это не хорошо, но иначе не выходит. Рука сама тянется, трясется. Они постоянно трясутся последнее время. Всё нервы, но это пройдет, когда она отпустить.
Кажется, что всё происходит не со мной. Какой-то тягучий черно-белый сон, в котором даже шевелиться нормально не получается. Я хотел, думал, что прошлое не вернется. Хотел отпустить его, попрощаться навсегда. И готов был уже, но оно жестко напомнило о себе, вырвав из меня надежду на светлое будущее.
Маски шоу, капитан – старый знакомый. Непонятно с чего вообще возобновили дело почти годичной давности, и из свидетеля я резко превратился в обвиняемого. И ничего не поменялось: доказательства только косвенные и те за уши притянуты, свидетели ненадежные. Появился один какой-то, кто и откуда я так и не понял, который вроде как готов был дать показания, но почему-то не давал.
Долго и упорно же меня прессовали. Могли не кормить сутками, допрашивали в основном ночами, в камере держали одного, без свиданий, без звонков. Не били, но запугивать пытались, угрожали, хотели вывести, чтобы написал чистосердечное признание. Всё как в стрёмных фильмах о злых полицейских, разве что пыточных в подвале не было. Мне, как и Максу казалось, что это всё неспроста. Будто намеренно кто-то взялся. Не могли понять только за меня или за конкретное дело. Сомнения усилились после той долгой холодной ночи.
Машинально потираю ещё розовый шрам на щеке. Свежий, едва успевший зажить, он начинает слабо пульсировать, будто реагирует на воспоминания.
Я всегда спал крепко, но тогда просто лежал, прикрыв глаза, как чувствовал что-то. Сперва, когда загромыхал ключ в замке, даже не отреагировал, мало ли вдруг кого-то привели. Тихие шаги двух пар ног и взгляд, даже сквозь веки ощущал, что меня изучают, ждут чего-то. Шелест голосов, возня.
Глаза открыл, когда кожей ощутил резкое колебание воздуха.
Двое. Крупные, широкие в плечах. Ремень, который почти накинули на шею, отлетел куда-то. Едва успел увернуться от удара под дых и выскользнул из захвата.
На этот раз блеск металла я заметил вовремя, нырнул в бок, чтобы врезать под челюсть. Лезвие ножа ужалило щеку, сантиметр-полтора и остался бы без глаза.
На шум набежали полицейские. Растащили, этих двоих увели. Пытались спрашивать, что случилось. Они отнекивались, вроде как упали. Звучало глупо и неправдоподобно, но я прикинулся дурачком и кивнул, мол, так и есть.
Их увели, но остаток ночи я не смог уснуть, мерил тесное пространство шагами. От осознания начал бить озноб – меня едва не убили. И вроде не было страшно, но сама мысль не давала уснуть. Вот я лежал и спал, а вот меня уже нет. Накинули удавку и всё, а на утро охранники мои решили б, что сам вздернулся. Осознал свою вину, раскаялся и не смог жить с тяжким грузом на душе.
После этого Макс смог вытащить меня под подписку о невыезде. Чего это стоило брату, я так и не узнал. У него были связи, но даже их сейчас хватило только на это. Остальное должен был решить суд, дату заседания которого все никак не могли назначить.
Максим твердит, что всё серьезно. Работает с адвокатами. Требует, чтобы я сидел дома и никуда не ввязывался. И меня вроде напрягает происходящее, слушаюсь брата. Я осознаю, что мне маячит реальный срок, но относиться к нему со всей серьезностью не выходит. Это кажется каким-то далеким, по сравнению с тем, что вижу в своем телефоне.
Первым делом, как добрался до него, бросился звонить Ане. «Аппарат абонента временно недоступен» - и так всё время.
Я не верил. Даже хоть она позвонила и сказала. Решил, что просто испугалась. Что вся эта ситуация выбила из колеи и, она попросту растерялась. Всего-навсего нужно выбраться и поговорить, наивно думал я. Ведь не могла она так поступить со мной. Не могла говорить, что любит, а при первых же трудностях, бросить?
Моя Аня, та которую я знал, так бы не поступила. И всё же везде заблокировала и меня, и Макса. И номер, по всей видимости, сменила. Хотел через Олега всё разузнать, но тут брат зашел в её инстаграм с левого аккаунта, и всё стало ясно.
Меня как в ледяную воду окунули.
Фотографии со свадьбы, с совместного отдыха на берегу моря. Она рядом с белобрысым. Обнимает его, целуется с ним, запускает сраных голубей и кружится в свадебном танце.
Моя девочка. Та, которая сквозь слезы говорила, что любит. Уверяла, что я ей нужен. Моя девочка вышла замуж за другого.
Думал, дышать не смогу, так больно сдавило грудь, когда понял, что ничего уже не будет. Что ничего из этого не было правдой, а лишь игрой. Развлечением для заскучавшей богатенькой сучки.
Прижимаю ладонь к груди, чтобы успокоить разбушевавшееся сердце. Как же больно, даже сейчас. Зачем она так со мной? Я ведь к ней сразу, искренне…
Всей душой прикипел, оберегал от всего и от себя даже. Верил, слушал, старался поддерживать. Неужели и про всё остальное врала? На жалость давила, манипулировала.
Зачем такие сложности. Ну, хотела она меня, неужели просто не могла сказать об этом? Взаимно же, она красивая и этого не отнять. Трахались бы да и всё, можно подумать, я бы стал отказываться. Сама ведь это прекрасно понимает, но строила из себя недотрогу. Играла жертву обстоятельств, несчастную овечку.
Кулаки сжимаются от злости. Жестокая лживая тварь! Придушить её хотелось тогда. Как из сизо отпустили, следить начал, выжидал чего-то, но не приближался.
Макс в бордель притащил, думал отвлечь. Я не смог. Смотрел на тех девиц, красивые, полуголые, а перед глазами она. Будто на сетчатке каленым железом выжгли.
Глаза эти огромные, добрые… смотрит так доверчиво, смеётся. Чистая, искренняя девчонка.
А на деле, похуже этих шлюх. Лицемерная сука.
А сегодня… неужели и сегодня кривлялась? Так искренне улыбалась, глаза светились радостью, когда меня увидела. Как волновалась, когда заметила шрам, как пальчики тряслись, когда прикоснулась к нему.
Я же видел, не мог же так ошибаться! Наговорить можно, что угодно, но глаза ведь врать не могут! Ведь не могут же?
Моя девочка, мягкая, доверчивая. Стонала подо мной, обнимала, целовала как в последний раз. Шептала всякие милые глупости. Прижималась ко мне так, будто от этого зависела её жизнь.
- Да блть! – от воспоминаний так не вовремя накатывает возбуждение. Пальцы ею пахнут. На плечах ноют царапины, оставленные острыми ногтями.
Красивая она, горячая. Хотел грубо с ней, чтобы на своей шкуре испытала, как это когда тобой пользуются. Хотел унизить, поставить на колени, трахнуть жестко, без прелюдий, как вздумается. Думал, если она станет для меня, как все, то смогу переступить и идти дальше.
Когда смотрела на меня с испугом. Когда гладила ладошкой по груди, уже тогда понял, что не смогу так с ней. Всё еще люблю.
Угораздило же полюбить такую стерву!
Парень пожимает плечами. Мнётся, но всё же говорит.
- Я под подпиской, но всё должно разрешиться. Остальное тебе знать не нужно.
Чеканит сухо, а я до боли кусаю губу. Под подпиской о не выезде, выходит, следствие идёт, и обвинения не сняты?
Глеб же обещал, что проблемы Кости закончатся! Он же не мог так поступить, не хочу в это верить, но иначе происходящее не объяснить. Обманул меня, решил устранить Костю из моей жизни наверняка.
- Идём, отвезу тебя обратно, – парень стоит и тянет ко мне руку, помогает подняться.
- Отвезешь? – удивляет это. После всего что случилось, что мы друг другу наговорили, он ведёт себя достойно.
- Да, а что такое? – удивляется искренне. – Даже если ты и вышвырнула меня из своей жизни, неужели думаешь, что я брошу тебя посреди леса?
Слова ранят, но он прав. Вышвырнула, его глазами так оно и выглядит. Наигралась и домой, под крыло богатенького лопуха.
Сглатываю ком, незаметно вытираю слёзы. Как теперь оставаться с Глебом? Я ведь всё сделала, как он хотел, но тюрьма Косте по-прежнему угрожает.
Как можно пасть так низко? Шантажировать, угрожать и ломать жизнь другому человеку, он ведь добился, чего хотел!
Уже в машине я набираю смс Олегу. Отдаю себе отчёт в том, что Глебу ничего не стоит усугубить дела Кости, но и видеть его теперь не могу.
Нужно что-то придумать! Должен быть другой выход!
«Ты дома, один?» - пишу другу.
Если говорить Лере, узнает и Паша. Боюсь его реакции, Олег всё же сдержаннее и рассудительнее. У него спокойнее, можно будет пересидеть, пока внутри бушует буря. И он полицейский, вполне может подсказать, как поступить дальше.
«Да, Полинка у матери сегодня» - отвечает моментально.
Хорошо, не хватало ещё напугать мою крестницу своим зареванным лицом. Перед глазами начинает плыть от влаги, но пока держусь. Костя не должен этого видеть. Знаю, как он реагирует на мои слёзы.
«Я приеду?»
«Конечно»
- Тебя туда же вернуть? – холодно спрашивает Костя. Я раздумываю, попросить высадить меня где-нибудь на остановке.
- В Коркино, можешь отвезти?
- Легко, тут даже ближе, – кивает парень.
Через каких-то двадцать минут, я стою у дома Олега.
Хотелось сказать что-нибудь Косте. Не важно, что, это только повод задержать его. Слов не находится и я выхожу из машины, бросив сухое «пока».
Только захожу в подъезд, как в спину ударяет визг шин и громко орущая музыка, приправленная ревущими басами.
Дверь квартиры открыта, Олег уже ждёт меня.
Он, что-то говорит, но я не слышу. В ушах шумит.
Я потеряла Костю, и его судьба всё ещё висит на волоске. Глеб подло обманул меня, воспользовался ситуацией, сыграл на чувствах и теперь при случае ему есть чем давить на меня дальше.
Я не могу, не хочу без Кости. Теперь чувствую это остро, и сердце колотится на разрыв, больно бьётся о грудину.
Не могу!
Ноги подкашиваются, и я сползаю на пол прямо в узкой прихожей. Зажимаю рот руками, чтобы сдержать рвущий горло жалобный вой.
- Не могу! – вырывается сдавленное, меня трясет, а болезненный вдох застревает в горле. Истерика, остановить которую я не в состоянии. Слишком долго сдерживала эмоции.
Нужно что-то придумать, но я не знаю что сделать.
Грудь разрывают рыдания. Не могу дышать нормально.
- Аня!– Олег подлетает ко мне и пытается поднять на ноги. Не выходит, и он садится рядом, трясет меня, пытается привести в чувства. – Что случилось Малая?
Он отстраняется, осматривает меня и хмурится, когда достает из волос листок. Взгляд цепляется за помятое платье, исцарапанные колени, и сухие травинки, застрявшие в одежде и волосах. Цепким взглядом осматривает шею, удерживая меня за подбородок. Стягивает джинсовку и видит оторванные пуговицы и синяки на плечах. Они уже начали заживать, но парень не замечает этого, смешивая всё увиденное в одну кучу.
- Кто? – сквозь шумное дыхание спрашивает он.
Перед глазами плывет, лицо горит от слез, в голове пульсирует от истерики, но испуганные, наливающиеся бешенством, глаза отрезвляют. Только сейчас доходит смысл вопроса.
- Ань, кто это сделал? Успокойся, дыши, слышишь? Вот, так.
Делает вдох, ждёт, когда я повторю и выдыхает.
- Это не то, что ты подумал, – всё ещё заикаясь, начинаю я.
Ему не нужно переспрашивать, слова льются сами. Сначала в разнобой, сумбурно пытаюсь рассказать ему о сегодняшнем разговоре.
- Погоди, я ничего не пойму. Идём.
Парень помогает мне подняться. Мы проходим на кухню. Олег копается в холодильнике, накапывает в стакан с водой пустырника, судя по резкому запаху, размешивает и протягивает мне.
- Ром ещё есть, но ты же крепкое не пьешь, – я киваю, выпивая раствор залпом. Парень тем временем садится напротив и ждет. – А теперь рассказывай, что натворил Костя? И, вообще, куда ты пропала?
И я начинаю с самого начала. Рассказываю, как Костя делал мне предложение, как ворвались полицейские в масках и, как задержали парня, обвинив в тяжких преступлениях. Как из полиции меня забрал Глеб и, что было потом.
У Олега кулаки сжимаются, а жилы на шее вздуваются, но парень не перебивает меня. Я снова срываюсь на плач, когда рассказываю о сделке, на которую мой, теперь уже муж, заставил пойти. И что он, очевидно, обманул меня. Без подробностей рассказываю о случившемся сегодня между мной и Костей.
- Тихо. Тихо.
Друг обнимает меня. Ровный голос успокаивает, но мне по-прежнему страшно. Телефон я выключила и не удивлюсь, если Глеб рвёт и мечет от того, что не может меня найти, но говорить с ним сейчас я боюсь. Я не знаю, как себя вести и, что делать дальше. Растерянность опустошает.
- Что мне делать? – всхлипываю я.
От выплеснутых эмоций легчает, но неизвестность убивает. Я не знаю, я просто не знаю, как теперь выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями.
Друг берёт моё лицо в ладони и смотрит с сочувствием.
- Ты сейчас умоешься и ляжешь отдохнуть, а лучше поспишь, - говорит утвердительно, мягкая, но уверенная интонация успокаивает. - В ванной с верёвки возьми любую футболку, там все чистые.
Я киваю и плетусь умываться.
Олег уже ждет в зале, расстилая на диване простыню.
Вроде укладываюсь, но напряжение внутри давит.
- Нужно что-то сделать, Олег. Я не могу просто лечь спать, - я дёргаюсь, но парень не даёт подняться и тяжело вздыхает.
- Сделаем, а сейчас поспи. Утро, вечера мудренее, слыхала?
Веки действительно слипаются. Нервная встряска израсходовала все силы, организму требуется восстановление. Олег укладывается рядом, заматывая меня в одеяло, как в большой уютный кокон. Отогревает в тесных теплых объятиях.
- Спасибо тебе, ты столько делаешь для меня.
- Ерунда, – добродушная улыбка на веснушчатом лице. – Для чего ещё нужны друзья? Всё, закрывай глаза и спи, а Рыж тебя посторожит.
Сквозь слёзы, я улыбаюсь. Прямо как в детстве и слова всё те же. Когда наши родители были в ночные смены и если выключали свет, я со всех ног бежала к нему. С самого детства он был моим защитником.
И сейчас, я заблудилась. Запуталась в собственных решениях и мыслях, а он снова рядом, чтобы не дать рассыпаться на части.
Новая глава в эту пятницу. Знаю, что график выкладки очень сильно скачет и прошу прощение за это, учебный год не щадит никого??
Спасибо за прочтение!)
Глава 27
Деревья за окном проносятся одним сплошным зелено-желтым пятном с редкими вкраплениями красного.
Хочется утопить педаль газа ещё больше, но скорость уже на пределе. Трасса пустая, я резко выкручиваю руль, входя в поворот едва ли не боком. Когда удерживаю машину от ещё большего заноса, на короткие секунды становится легче. Всё внимание на дорогу и больше никаких мыслей в голове, они могут стоить жизни в такие моменты.
Далеко впереди замечаю свет фар и сбрасываю скорость до разрешенной, но проехав немного, сворачиваю на проселочную дорогу и останавливаюсь где-то в поле. В таком состоянии нельзя садиться за руль, сам ладно, других угробишь на раз-два.
Сердце колотится, будто хочет проломить грудину. Каждый удар больно отдаёт в левую руку.
Обнаруживаю себя сидящим на земле возле машины. Вторая пачка сигарет за день подходит к концу. Я опять стал много курить и это не хорошо, но иначе не выходит. Рука сама тянется, трясется. Они постоянно трясутся последнее время. Всё нервы, но это пройдет, когда она отпустить.
Кажется, что всё происходит не со мной. Какой-то тягучий черно-белый сон, в котором даже шевелиться нормально не получается. Я хотел, думал, что прошлое не вернется. Хотел отпустить его, попрощаться навсегда. И готов был уже, но оно жестко напомнило о себе, вырвав из меня надежду на светлое будущее.
Маски шоу, капитан – старый знакомый. Непонятно с чего вообще возобновили дело почти годичной давности, и из свидетеля я резко превратился в обвиняемого. И ничего не поменялось: доказательства только косвенные и те за уши притянуты, свидетели ненадежные. Появился один какой-то, кто и откуда я так и не понял, который вроде как готов был дать показания, но почему-то не давал.
Долго и упорно же меня прессовали. Могли не кормить сутками, допрашивали в основном ночами, в камере держали одного, без свиданий, без звонков. Не били, но запугивать пытались, угрожали, хотели вывести, чтобы написал чистосердечное признание. Всё как в стрёмных фильмах о злых полицейских, разве что пыточных в подвале не было. Мне, как и Максу казалось, что это всё неспроста. Будто намеренно кто-то взялся. Не могли понять только за меня или за конкретное дело. Сомнения усилились после той долгой холодной ночи.
Машинально потираю ещё розовый шрам на щеке. Свежий, едва успевший зажить, он начинает слабо пульсировать, будто реагирует на воспоминания.
Я всегда спал крепко, но тогда просто лежал, прикрыв глаза, как чувствовал что-то. Сперва, когда загромыхал ключ в замке, даже не отреагировал, мало ли вдруг кого-то привели. Тихие шаги двух пар ног и взгляд, даже сквозь веки ощущал, что меня изучают, ждут чего-то. Шелест голосов, возня.
Глаза открыл, когда кожей ощутил резкое колебание воздуха.
Двое. Крупные, широкие в плечах. Ремень, который почти накинули на шею, отлетел куда-то. Едва успел увернуться от удара под дых и выскользнул из захвата.
На этот раз блеск металла я заметил вовремя, нырнул в бок, чтобы врезать под челюсть. Лезвие ножа ужалило щеку, сантиметр-полтора и остался бы без глаза.
На шум набежали полицейские. Растащили, этих двоих увели. Пытались спрашивать, что случилось. Они отнекивались, вроде как упали. Звучало глупо и неправдоподобно, но я прикинулся дурачком и кивнул, мол, так и есть.
Их увели, но остаток ночи я не смог уснуть, мерил тесное пространство шагами. От осознания начал бить озноб – меня едва не убили. И вроде не было страшно, но сама мысль не давала уснуть. Вот я лежал и спал, а вот меня уже нет. Накинули удавку и всё, а на утро охранники мои решили б, что сам вздернулся. Осознал свою вину, раскаялся и не смог жить с тяжким грузом на душе.
После этого Макс смог вытащить меня под подписку о невыезде. Чего это стоило брату, я так и не узнал. У него были связи, но даже их сейчас хватило только на это. Остальное должен был решить суд, дату заседания которого все никак не могли назначить.
Максим твердит, что всё серьезно. Работает с адвокатами. Требует, чтобы я сидел дома и никуда не ввязывался. И меня вроде напрягает происходящее, слушаюсь брата. Я осознаю, что мне маячит реальный срок, но относиться к нему со всей серьезностью не выходит. Это кажется каким-то далеким, по сравнению с тем, что вижу в своем телефоне.
Первым делом, как добрался до него, бросился звонить Ане. «Аппарат абонента временно недоступен» - и так всё время.
Я не верил. Даже хоть она позвонила и сказала. Решил, что просто испугалась. Что вся эта ситуация выбила из колеи и, она попросту растерялась. Всего-навсего нужно выбраться и поговорить, наивно думал я. Ведь не могла она так поступить со мной. Не могла говорить, что любит, а при первых же трудностях, бросить?
Моя Аня, та которую я знал, так бы не поступила. И всё же везде заблокировала и меня, и Макса. И номер, по всей видимости, сменила. Хотел через Олега всё разузнать, но тут брат зашел в её инстаграм с левого аккаунта, и всё стало ясно.
Меня как в ледяную воду окунули.
Фотографии со свадьбы, с совместного отдыха на берегу моря. Она рядом с белобрысым. Обнимает его, целуется с ним, запускает сраных голубей и кружится в свадебном танце.
Моя девочка. Та, которая сквозь слезы говорила, что любит. Уверяла, что я ей нужен. Моя девочка вышла замуж за другого.
Думал, дышать не смогу, так больно сдавило грудь, когда понял, что ничего уже не будет. Что ничего из этого не было правдой, а лишь игрой. Развлечением для заскучавшей богатенькой сучки.
Прижимаю ладонь к груди, чтобы успокоить разбушевавшееся сердце. Как же больно, даже сейчас. Зачем она так со мной? Я ведь к ней сразу, искренне…
Всей душой прикипел, оберегал от всего и от себя даже. Верил, слушал, старался поддерживать. Неужели и про всё остальное врала? На жалость давила, манипулировала.
Зачем такие сложности. Ну, хотела она меня, неужели просто не могла сказать об этом? Взаимно же, она красивая и этого не отнять. Трахались бы да и всё, можно подумать, я бы стал отказываться. Сама ведь это прекрасно понимает, но строила из себя недотрогу. Играла жертву обстоятельств, несчастную овечку.
Кулаки сжимаются от злости. Жестокая лживая тварь! Придушить её хотелось тогда. Как из сизо отпустили, следить начал, выжидал чего-то, но не приближался.
Макс в бордель притащил, думал отвлечь. Я не смог. Смотрел на тех девиц, красивые, полуголые, а перед глазами она. Будто на сетчатке каленым железом выжгли.
Глаза эти огромные, добрые… смотрит так доверчиво, смеётся. Чистая, искренняя девчонка.
А на деле, похуже этих шлюх. Лицемерная сука.
А сегодня… неужели и сегодня кривлялась? Так искренне улыбалась, глаза светились радостью, когда меня увидела. Как волновалась, когда заметила шрам, как пальчики тряслись, когда прикоснулась к нему.
Я же видел, не мог же так ошибаться! Наговорить можно, что угодно, но глаза ведь врать не могут! Ведь не могут же?
Моя девочка, мягкая, доверчивая. Стонала подо мной, обнимала, целовала как в последний раз. Шептала всякие милые глупости. Прижималась ко мне так, будто от этого зависела её жизнь.
- Да блть! – от воспоминаний так не вовремя накатывает возбуждение. Пальцы ею пахнут. На плечах ноют царапины, оставленные острыми ногтями.
Красивая она, горячая. Хотел грубо с ней, чтобы на своей шкуре испытала, как это когда тобой пользуются. Хотел унизить, поставить на колени, трахнуть жестко, без прелюдий, как вздумается. Думал, если она станет для меня, как все, то смогу переступить и идти дальше.
Когда смотрела на меня с испугом. Когда гладила ладошкой по груди, уже тогда понял, что не смогу так с ней. Всё еще люблю.
Угораздило же полюбить такую стерву!
