- Издеваешься? – вырывается у меня негодующе, когда вижу новый пост в инстаграме. «Счастье, когда рядом любимый» - Любимый?
- А, что нет? – мужчина стискивает моё плечо до боли и окатывает ледяным взглядом. И я смолкаю, опуская глаза. – Сопли вытри, сейчас в загс поедем. И вот, ты кое-что забыла.
Он протягивает кольцо, которое когда-то дарил на помолвку. Под пристальным взглядом, я надеваю его. Стильное, с увесистым бриллиантом, любая бы позавидовала. Кольцо Кости я сняла еще ночью, спрятала в ванной. Туда, куда Глеб точно не полезет, среди полотенец.
Дальше всё закручивается бешеной спиралью. Не знаю как, но ему удается договориться в загсе чтобы дату регистрации нам назначили раньше чем через месяц.
Две недели пролетает в подготовке к празднику. Всем занимается Глеб и его родители. Игорь Владимирович искренне радуется за нас, Илона всем своим видом показывает недовольство, но помалкивает.
В свадебном салоне со мной случается истерика. Смотря на себя в пышном платье, я начинаю давиться слезами. Я хотела, чтобы всё было иначе. Чтобы Лера помогала мне выбрать платье, чтобы Костя был рядом, чтобы держал меня за руку и назвал своей девочкой.
Убегаю в примерочную и, не снимая платья, падаю на пуф. Давлю плач ладонью. Дышать не могу, так больно видеть себя в этом красивом платье и не с тем мужчиной. Свекровь в шоке, консультант тоже, пытаются шутить, списывают всё на стресс.
В назначенный день мы входим в зал дворца бракосочетаний, под торжественный марш. Я наглоталась валерьянки и вроде держу себя в руках и больше не реву, но сердце ноет. Олег, Лера и Паша присутствуют, улыбаются из вежливости, но осуждающие взгляды слишком явственны.
Заветное «да» произношу на автомате, чувствуя, как внутри всё выгорает, ничего кроме липкой черной пустоты. Банкет в ресторане проходит, как в тумане. Я просила Глеба расписаться тихо, но он захотел пышного торжества в одном из дорогущих ресторанов. Захотел свадебную фотосессию, голубей, огромный торт, фату с длиннющим шлейфом, фейерверки.
Красиво, с размахом, а меня тошнит от всей этой фальшивости. И всё же натянуто улыбаюсь гостям, принимая поздравления.
Брачную ночь провожу в ванной. Глеб запер меня в квартире и куда-то уехал. Мне даже лучше, не могу представить, как могла бы спать с ним. Я сижу под душем, слезы смешиваются со струями воды, от холода уже колотит. Вот бы и внутри всё замерзло, чтобы не чувствовать ничего.
Через пару дней уже получаю новые паспорта. Самойлова, новая фамилия никак не укладывается в голове. И вроде смирилась, но накрывает отчаянием. Мы улетаем в свадебное путешествие, которое проводим в основном порознь.
Я сижу на балконе. Пытаюсь дышать полной грудью, пытаюсь греться под ласковым солнцем, хожу на пляж, пытаюсь отвлекать себя книгами. Иногда ко мне присоединяется Глеб, чтобы сделать несколько фото, которые тут же оказываются в ленте.
Спустя десять дней мы возвращаемся.
Ему многое не нравится. Моя кислая мина и то, как я поправилась, пока не была с ним. Не нравится, что я равнодушна к нему и не пытаюсь его соблазнять. Сам тоже не торопится с этим, за все время ко мне даже не притронулся. Так и сказал, что ему противно после другого. Мужчина не стесняется упрекать меня этим. Да и в целом моей жизнью до него.
Глеб требует идеальной чистоты в доме и за малейшую пылинку награждает крепким подзатыльником. Не устроивший его ужин с легкостью отправляется в мусорное ведро. Мужчина так же проводит ночи где-то за пределами дома. Теперь скрывать этого даже не пытается.
Я предпочитаю молчать. Терпеливо принимать затрещины и оскорбления и ждать.
С Костей не связывалась, даже не пыталась. Глеб ежедневно проверял мой телефон, это же было с социальными сетями. Надеялась, что всё у Кости хорошо. Надежду Глеб у меня отобрать не может.
Состояние было подавленное. Дикая усталость накрывала с самого утра, все время хотелось спать. Внутри будто образовалась черная дыра, высасывающая из меня все силы и желание жить.
С сентябрем начинается учеба и становится чуточку легче. Муж отвозит меня на учебу и забирает. Шага не дает ступить без надзора, но в академии я хотя бы дышать могу спокойно.
Иногда, кажется, что начинаю сходить с ума. Вижу Костю, не самого его, а машину. Вижу её на парковке у академии, на выезде из нашего двора. Один раз показалось, что она ехала за нами от дома и до учебы.
Я безумно тоскую по нему. Не хватает его улыбки и теплых слов. Пусто без него. Снится почти каждую ночь. Снится, что снова вместе. Что за руку держит и пальцы целует. Что прижимает к себе, пока спит. Утрами просыпаюсь с ощущением его присутствия и едва сдерживаюсь, чтобы не рыдать, когда понимаю, что это уже не так. И никогда уже этого не будет.
Удалось спрятать цепочку Кости, на ней крестик и армейский жетон. Снял, перед тем как спать лечь, оставил на тумбочке, так и не забрал. Только это от него у меня и осталось. Пока Глеба нет дома, достаю из своего тайника под раковиной и держу в руках, глажу пальцами. Напоминание о большой любви, о времени, когда казалось – это навсегда. Эти чувства, эмоции, которые были с ним пережиты.
Всё помню, каждую минуту с ним, каждое слово, каждую улыбку мне подаренную. Пусть и короткое время, но я всё же была счастлива.
Знаю, что за всё нужно платить, но неужели такова цена за моё такое яркое, но недолгое счастье?
Не узнаю себя. Всегда была готова идти на компромиссы, но никогда не была такой безвольной, будто отупевшей от всего этого сюра, что твориться вокруг.
Понимаю – это не жизнь. Нужно что-то сделать, что-то придумать. Вырваться из-под строгого надзора Глеба и попытаться связаться с Костей, но мужчина и шагу без него ступить не даёт. И страшно, безумно страшно от того, что он может натворить.
«Однажды ему это надоесть и он меня отпустить» - повторяю себе это постоянно. Зная, как быстро Глеб перегорает ко всему, так и должно случиться. Только нужно подождать, но сколько?
Новая глава во вторник. Спасибо за прочтение!)
Теплый сентябрь не хотел мириться с тем, что он уже осень. Жара держалась, и даже в середине месяца не собиралась отступать. Выйдя на крыльцо академии, я вдохнула терпкий осенний воздух и оглядела стоянку в поисках машины Глеба.
Легкий ветер взъерошил волосы. Я поспешно пригладила их, вырванные клочки начали отрастать, но пока приходилось их прятать под косым пробором. Руки закрывали длинные рукава. Глеб, попробовав безнаказанность, теперь ею упивался.
Мог больно схватить, ударить или толкнуть, если я вела себя как-то не так по его мнению. И я всячески старалась сглаживать все углы, не потому что смирилась или нравилось притворяться мученицей. Я просто ждала, когда он расслабится и потеряет бдительность.
Я снова огляделась, парковка была забита, машина Глеба так нигде и не обнаружилась. Решила пройти дальше, возможно он не нашел место и стоит у остановки, но и там его не было.
Глянув на время, я спохватилась. Сегодня отменили две последних пары, Глеба просто не могло тут быть, потому что сообщить ему об этом не успела, сама минут десять назад узнала.
Решила вернуться к зданию академии и позвонить ему. Создавать конфликт на пустом месте хотелось меньше всего.
- Вообще не смотришь куда едешь! – вырвалось у меня.
Прямо перед носом, перегородив дорогу, остановилась машина. Я подняла глаза от телефона, чтобы высказать незадачливому водителю всё, что о нём думаю и осеклась.
До боли знакомая черная Приора, привычно наглухо тонированная, только музыка не играет.
Стекло медленно опустилось.
Я почувствовала, как не к месту на лице образуется улыбка.
За рулем был Костя. Выглядел он, как и раньше, только что был коротко обстрижен. Видеть его здоровым и свободным – породило необъяснимую радость, которая растаяла от жесткого холодного взгляда.
- Поговорим, – по коже мороз прошел от ледяного тона. Это не было вопросом, и спорить я даже не подумала. Послушно села в машину, как и раньше на переднее сидение.
Не глядя на меня, парень перестроился и развернулся, направляясь по ощущениям за город. Стоило напрячься, но я привыкла ему доверять и даже сейчас чувствовала, что ничего плохого он мне не сделает.
Пока ехали, я рассматривала его хмурый профиль. Скулы стали острее, щетина небольшая покрывала подбородок.
Он остановил машину у леса, вдали от шумной трассы. Насколько же он нервничал, что не хотел говорить в дороге, хотя внешне никак это не показывал.
- Прогуляемся? – предложила, чтобы прервать затянувшееся молчание, неловко было от его брезгливого взгляда, которым он сверлил меня.
Парень кивнул и вышел из машины.
- Номер сменила, – смерил взглядом, стылым холодом пробрало от него. – Заблокировала меня везде, решила рвать с концами?
Мне есть что сказать, столько всего хотелось ему объяснить, но не могу. Уже рискую, разговаривая с парнем, находясь с ним наедине. Я не должна быть тут, Глеб взбесится и может натворить дел, если узнает. И всё же не могу остановиться, смотрю на него исподтишка, прямо стыдно.
- И как, прежняя жизнь лучше? – слова жалят больно, но я продолжаю молчать. Под подошвами конверс шуршит палая листва. Поют птицы, мы углубляемся в лес всё дальше. Костя будто и не ждет ответа, продолжает. Выплевывает резко, горько: – А слова твои? Что любишь, врала, значит?
Что мне ему ответить? Я ведь правда любила и всё ещё люблю его. В мыслях он, во снах всегда снится, и просыпаюсь в слезах, потому что не могу больше его обнять, не слышу его голоса, не могу почувствовать прикосновения шершавых ладоней, не могу увидеть игривую улыбку и черных глаз, в которых искорки дерзкие пляшут.
- Игралась со мной, понравилось?
Он произносит громче, я понимаю, что уже какое-то время иду одна. Костя стоит позади, руки скрещены на груди, ноги широко расставлены. Он словно закрывается в ожидании удара. Может, ждёт, что я начну оправдываться или пытаться его разуверить, убедить в обратном.
Чтобы я не сказала, всё будет выглядеть ложью, подспудной попыткой оправдаться. Не зная настоящую причину, он мне не поверит.
Подходит почти вплотную, от тяжелого взгляда кровь в жилах стынет.
Замечаю шрам на щеке, которого не было раньше. Свежий, едва заживший.
- Что это? – тихо спрашиваю, порывисто касаясь его кончиками пальцев.
- А тебе не насрать? – обрывает он, отдёргивая мою руку, стискивая запястье. Резко так, сердце больно сжимается.
Глаза, почти черные от злости и боли. Он ведь никогда не простит меня.
- Ань, я же верил тебе! Верил. Ну, скажи что-нибудь?
Голос дрожит. Низкий, отдающий сталью. Парень прижимает меня к дереву, нависает угрожающе. От него всё так же пахнет, уютно и по родному, хочется прижаться к груди и обнять.
- Всё слишком сложно, ты не понимаешь.
- Ну, так объясни! – обрывает злобно, бьет кулаком по стволу дерева. Сильно, со всей дури, сухая кора отлетает, рассыпаясь в труху.
Я вздрагиваю. Уже видела его злым, но чтобы настолько… испуг пробирает до костей, заставляя внутренности сжиматься в комок.
Он ловит мой взгляд, и на секунду я вижу в его глазах те же самые чувства. Так он смотрел на меня после драки с Глебом, когда обнимал и прижимал к себе.
Внутри сжимаюсь, боюсь, что оттолкнет, и пойму, если так сделает. Поднимаю руку и кладу на рвано вздымающуюся грудь парня. Сердце его неровно бухает, колотиться, будто не желает удерживаться за ребрами.
Ладонь скользит по торсу, всё такому же крепкому. Кажется, он стал даже рельефнее. Замечаю, как приоткрываются влажные упрямые губы, а в глазах загорается такой знакомый блеск. Те самые искры, что намекают на растущее возбуждение. Он вспыхивает как спичка. С жаром прижимает меня к дереву и впивается в губы долгим, жадным поцелуем.
Он толкает меня на мастерку, брошенную впопыхах за сухую листву.
- Я тебя ненавидеть должен, - шепчет, впиваясь поцелуями в шею. И сквозь желчь в голосе слышится желание, контролировать которое у него не выходит. – Ты со мной, как с игрушкой, а тебя всё равно… Ведьма.
Он пытается расстегнуть платье, но дергает слишком резко и часть пуговиц с треском разлетаются.
От поцелуев на шее немного больно, он кусает кожу, впивается в неё губами. А я, как изголодавшаяся жмусь к нему, стягивая футболку. Голова кругом, разум, как в тумане от его прикосновений, жадных несдержанных, что впиваются в меня до красных отметин. Кажется, оттолкни он сейчас, и я дышать не смогу.
Как же мне его не хватало. Этой жаркой ласки до стонов, переходящих в крики. Его тела, горячего твердого, которое я жадно ощупываю, впиваюсь в плечи. Ногти немного отросли, и с непривычки я царапаю парня. Он шипит, но не останавливается, продолжая целовать с жаром. Руки всюду, пальцы. Не думая, что кто-то может услышать, я не сдерживаю себя. Стоны будто раззадоривают его ещё больше.
На щеках румянец, взгляд опьяненный, затянутый страстью. Он согревает и распаляет желание, хотя казалось невозможно хотеть сильнее. Грудь ноет от возбуждения, внизу живота зреет желание, распаляется все больше и жарче.
Бесстыдно мокрая, доступная, разгоряченная, я шепчу его имя. Без капли стеснения, шепчу, как сильно хочу его, как скучала.
Его вторжение отзывается легкой болью, парень замирает и смотрит на меня будто растерянно. Стоит встретиться взглядами, как пожар разгорается с новой силой.
После я лежу, прижавшись к нему всем телом. Он глубоко дышит, опаляя горячим дыханием макушку. Закрадывается сумасшедшая мысль, что может мы, сможем быть вместе хотя бы так. Украдкой встречаясь, когда есть возможность. Руки обнимают меня крепко и ласково, но это не длится вечно.
Костя шарит рукой, достает из кармана пачку сигарет. Выпускает меня из объятий, натягивает джинсы и садится, повернувшись спиной. Она вся в отметинах от моих ногтей.
Я боюсь даже шелохнуться, напряжение раскаляет воздух.
Чувствую горький запах, парень курит. Глубоко затягиваясь, выпускает клубы дыма, прежде чем начать говорить.
- Кайфово с тобой. Ты яркая такая, горячая, – произносит на выдохе, голос мечтательный с примесью горечи. Я не жду ничего, но всё же в груди печёт от боли. – Жаль, что больше такого не будет, но как-нибудь переживу. Будем считать это последним аккордом.
- Кость.
Начинаю, сама не зная, что хочу ему сказать. Мне неприятно и гадко, стыдно, но все же боль сильнее. Сбиваюсь, парень продолжает.
- Ты теперь замужем, – сжимаю губы, всё же заметил кольцо. – А третьим в отношениях не буду. Нахавался вдоволь, больше не надо. Знаешь только, что обидно…
Парень сплевывает и продолжает, на меня всё так же не смотрит.
- Я ведь тебе, правда, поверил. Влюбился, радовался чему-то, жениться хотел, чтобы всегда вместе. Придурок.
Он обхватывает голову руками, хочет взъерошить волосы привычным жестом, но они слишком короткие. Столько боли и желчи в голосе.
- Я не держу зла, всё же понимаю. В глубине души всегда это знал, кто он и кто я – сопляк двадцатилетний, ни кола ни двора.
К горлу подкатывает ком, чувствую, как губы дрожат. Часто дышу, пытаюсь успокоиться.
- Живи дальше, за меня не переживай. Только не делай так больше. Не лезь в душу, чтобы потом туда плюнуть.
Каждое его слово, как нож в сердце.
Молчание затягивается, я привожу себя в порядок, насколько это вообще возможно без зеркала.
- А, что нет? – мужчина стискивает моё плечо до боли и окатывает ледяным взглядом. И я смолкаю, опуская глаза. – Сопли вытри, сейчас в загс поедем. И вот, ты кое-что забыла.
Он протягивает кольцо, которое когда-то дарил на помолвку. Под пристальным взглядом, я надеваю его. Стильное, с увесистым бриллиантом, любая бы позавидовала. Кольцо Кости я сняла еще ночью, спрятала в ванной. Туда, куда Глеб точно не полезет, среди полотенец.
Дальше всё закручивается бешеной спиралью. Не знаю как, но ему удается договориться в загсе чтобы дату регистрации нам назначили раньше чем через месяц.
Две недели пролетает в подготовке к празднику. Всем занимается Глеб и его родители. Игорь Владимирович искренне радуется за нас, Илона всем своим видом показывает недовольство, но помалкивает.
В свадебном салоне со мной случается истерика. Смотря на себя в пышном платье, я начинаю давиться слезами. Я хотела, чтобы всё было иначе. Чтобы Лера помогала мне выбрать платье, чтобы Костя был рядом, чтобы держал меня за руку и назвал своей девочкой.
Убегаю в примерочную и, не снимая платья, падаю на пуф. Давлю плач ладонью. Дышать не могу, так больно видеть себя в этом красивом платье и не с тем мужчиной. Свекровь в шоке, консультант тоже, пытаются шутить, списывают всё на стресс.
В назначенный день мы входим в зал дворца бракосочетаний, под торжественный марш. Я наглоталась валерьянки и вроде держу себя в руках и больше не реву, но сердце ноет. Олег, Лера и Паша присутствуют, улыбаются из вежливости, но осуждающие взгляды слишком явственны.
Заветное «да» произношу на автомате, чувствуя, как внутри всё выгорает, ничего кроме липкой черной пустоты. Банкет в ресторане проходит, как в тумане. Я просила Глеба расписаться тихо, но он захотел пышного торжества в одном из дорогущих ресторанов. Захотел свадебную фотосессию, голубей, огромный торт, фату с длиннющим шлейфом, фейерверки.
Красиво, с размахом, а меня тошнит от всей этой фальшивости. И всё же натянуто улыбаюсь гостям, принимая поздравления.
Брачную ночь провожу в ванной. Глеб запер меня в квартире и куда-то уехал. Мне даже лучше, не могу представить, как могла бы спать с ним. Я сижу под душем, слезы смешиваются со струями воды, от холода уже колотит. Вот бы и внутри всё замерзло, чтобы не чувствовать ничего.
Через пару дней уже получаю новые паспорта. Самойлова, новая фамилия никак не укладывается в голове. И вроде смирилась, но накрывает отчаянием. Мы улетаем в свадебное путешествие, которое проводим в основном порознь.
Я сижу на балконе. Пытаюсь дышать полной грудью, пытаюсь греться под ласковым солнцем, хожу на пляж, пытаюсь отвлекать себя книгами. Иногда ко мне присоединяется Глеб, чтобы сделать несколько фото, которые тут же оказываются в ленте.
Спустя десять дней мы возвращаемся.
Ему многое не нравится. Моя кислая мина и то, как я поправилась, пока не была с ним. Не нравится, что я равнодушна к нему и не пытаюсь его соблазнять. Сам тоже не торопится с этим, за все время ко мне даже не притронулся. Так и сказал, что ему противно после другого. Мужчина не стесняется упрекать меня этим. Да и в целом моей жизнью до него.
Глеб требует идеальной чистоты в доме и за малейшую пылинку награждает крепким подзатыльником. Не устроивший его ужин с легкостью отправляется в мусорное ведро. Мужчина так же проводит ночи где-то за пределами дома. Теперь скрывать этого даже не пытается.
Я предпочитаю молчать. Терпеливо принимать затрещины и оскорбления и ждать.
С Костей не связывалась, даже не пыталась. Глеб ежедневно проверял мой телефон, это же было с социальными сетями. Надеялась, что всё у Кости хорошо. Надежду Глеб у меня отобрать не может.
Состояние было подавленное. Дикая усталость накрывала с самого утра, все время хотелось спать. Внутри будто образовалась черная дыра, высасывающая из меня все силы и желание жить.
С сентябрем начинается учеба и становится чуточку легче. Муж отвозит меня на учебу и забирает. Шага не дает ступить без надзора, но в академии я хотя бы дышать могу спокойно.
Иногда, кажется, что начинаю сходить с ума. Вижу Костю, не самого его, а машину. Вижу её на парковке у академии, на выезде из нашего двора. Один раз показалось, что она ехала за нами от дома и до учебы.
Я безумно тоскую по нему. Не хватает его улыбки и теплых слов. Пусто без него. Снится почти каждую ночь. Снится, что снова вместе. Что за руку держит и пальцы целует. Что прижимает к себе, пока спит. Утрами просыпаюсь с ощущением его присутствия и едва сдерживаюсь, чтобы не рыдать, когда понимаю, что это уже не так. И никогда уже этого не будет.
Удалось спрятать цепочку Кости, на ней крестик и армейский жетон. Снял, перед тем как спать лечь, оставил на тумбочке, так и не забрал. Только это от него у меня и осталось. Пока Глеба нет дома, достаю из своего тайника под раковиной и держу в руках, глажу пальцами. Напоминание о большой любви, о времени, когда казалось – это навсегда. Эти чувства, эмоции, которые были с ним пережиты.
Всё помню, каждую минуту с ним, каждое слово, каждую улыбку мне подаренную. Пусть и короткое время, но я всё же была счастлива.
Знаю, что за всё нужно платить, но неужели такова цена за моё такое яркое, но недолгое счастье?
Не узнаю себя. Всегда была готова идти на компромиссы, но никогда не была такой безвольной, будто отупевшей от всего этого сюра, что твориться вокруг.
Понимаю – это не жизнь. Нужно что-то сделать, что-то придумать. Вырваться из-под строгого надзора Глеба и попытаться связаться с Костей, но мужчина и шагу без него ступить не даёт. И страшно, безумно страшно от того, что он может натворить.
«Однажды ему это надоесть и он меня отпустить» - повторяю себе это постоянно. Зная, как быстро Глеб перегорает ко всему, так и должно случиться. Только нужно подождать, но сколько?
Новая глава во вторник. Спасибо за прочтение!)
Глава 26
Теплый сентябрь не хотел мириться с тем, что он уже осень. Жара держалась, и даже в середине месяца не собиралась отступать. Выйдя на крыльцо академии, я вдохнула терпкий осенний воздух и оглядела стоянку в поисках машины Глеба.
Легкий ветер взъерошил волосы. Я поспешно пригладила их, вырванные клочки начали отрастать, но пока приходилось их прятать под косым пробором. Руки закрывали длинные рукава. Глеб, попробовав безнаказанность, теперь ею упивался.
Мог больно схватить, ударить или толкнуть, если я вела себя как-то не так по его мнению. И я всячески старалась сглаживать все углы, не потому что смирилась или нравилось притворяться мученицей. Я просто ждала, когда он расслабится и потеряет бдительность.
Я снова огляделась, парковка была забита, машина Глеба так нигде и не обнаружилась. Решила пройти дальше, возможно он не нашел место и стоит у остановки, но и там его не было.
Глянув на время, я спохватилась. Сегодня отменили две последних пары, Глеба просто не могло тут быть, потому что сообщить ему об этом не успела, сама минут десять назад узнала.
Решила вернуться к зданию академии и позвонить ему. Создавать конфликт на пустом месте хотелось меньше всего.
- Вообще не смотришь куда едешь! – вырвалось у меня.
Прямо перед носом, перегородив дорогу, остановилась машина. Я подняла глаза от телефона, чтобы высказать незадачливому водителю всё, что о нём думаю и осеклась.
До боли знакомая черная Приора, привычно наглухо тонированная, только музыка не играет.
Стекло медленно опустилось.
Я почувствовала, как не к месту на лице образуется улыбка.
За рулем был Костя. Выглядел он, как и раньше, только что был коротко обстрижен. Видеть его здоровым и свободным – породило необъяснимую радость, которая растаяла от жесткого холодного взгляда.
- Поговорим, – по коже мороз прошел от ледяного тона. Это не было вопросом, и спорить я даже не подумала. Послушно села в машину, как и раньше на переднее сидение.
Не глядя на меня, парень перестроился и развернулся, направляясь по ощущениям за город. Стоило напрячься, но я привыкла ему доверять и даже сейчас чувствовала, что ничего плохого он мне не сделает.
Пока ехали, я рассматривала его хмурый профиль. Скулы стали острее, щетина небольшая покрывала подбородок.
Он остановил машину у леса, вдали от шумной трассы. Насколько же он нервничал, что не хотел говорить в дороге, хотя внешне никак это не показывал.
- Прогуляемся? – предложила, чтобы прервать затянувшееся молчание, неловко было от его брезгливого взгляда, которым он сверлил меня.
Парень кивнул и вышел из машины.
- Номер сменила, – смерил взглядом, стылым холодом пробрало от него. – Заблокировала меня везде, решила рвать с концами?
Мне есть что сказать, столько всего хотелось ему объяснить, но не могу. Уже рискую, разговаривая с парнем, находясь с ним наедине. Я не должна быть тут, Глеб взбесится и может натворить дел, если узнает. И всё же не могу остановиться, смотрю на него исподтишка, прямо стыдно.
- И как, прежняя жизнь лучше? – слова жалят больно, но я продолжаю молчать. Под подошвами конверс шуршит палая листва. Поют птицы, мы углубляемся в лес всё дальше. Костя будто и не ждет ответа, продолжает. Выплевывает резко, горько: – А слова твои? Что любишь, врала, значит?
Что мне ему ответить? Я ведь правда любила и всё ещё люблю его. В мыслях он, во снах всегда снится, и просыпаюсь в слезах, потому что не могу больше его обнять, не слышу его голоса, не могу почувствовать прикосновения шершавых ладоней, не могу увидеть игривую улыбку и черных глаз, в которых искорки дерзкие пляшут.
- Игралась со мной, понравилось?
Он произносит громче, я понимаю, что уже какое-то время иду одна. Костя стоит позади, руки скрещены на груди, ноги широко расставлены. Он словно закрывается в ожидании удара. Может, ждёт, что я начну оправдываться или пытаться его разуверить, убедить в обратном.
Чтобы я не сказала, всё будет выглядеть ложью, подспудной попыткой оправдаться. Не зная настоящую причину, он мне не поверит.
Подходит почти вплотную, от тяжелого взгляда кровь в жилах стынет.
Замечаю шрам на щеке, которого не было раньше. Свежий, едва заживший.
- Что это? – тихо спрашиваю, порывисто касаясь его кончиками пальцев.
- А тебе не насрать? – обрывает он, отдёргивая мою руку, стискивая запястье. Резко так, сердце больно сжимается.
Глаза, почти черные от злости и боли. Он ведь никогда не простит меня.
- Ань, я же верил тебе! Верил. Ну, скажи что-нибудь?
Голос дрожит. Низкий, отдающий сталью. Парень прижимает меня к дереву, нависает угрожающе. От него всё так же пахнет, уютно и по родному, хочется прижаться к груди и обнять.
- Всё слишком сложно, ты не понимаешь.
- Ну, так объясни! – обрывает злобно, бьет кулаком по стволу дерева. Сильно, со всей дури, сухая кора отлетает, рассыпаясь в труху.
Я вздрагиваю. Уже видела его злым, но чтобы настолько… испуг пробирает до костей, заставляя внутренности сжиматься в комок.
Он ловит мой взгляд, и на секунду я вижу в его глазах те же самые чувства. Так он смотрел на меня после драки с Глебом, когда обнимал и прижимал к себе.
Внутри сжимаюсь, боюсь, что оттолкнет, и пойму, если так сделает. Поднимаю руку и кладу на рвано вздымающуюся грудь парня. Сердце его неровно бухает, колотиться, будто не желает удерживаться за ребрами.
Ладонь скользит по торсу, всё такому же крепкому. Кажется, он стал даже рельефнее. Замечаю, как приоткрываются влажные упрямые губы, а в глазах загорается такой знакомый блеск. Те самые искры, что намекают на растущее возбуждение. Он вспыхивает как спичка. С жаром прижимает меня к дереву и впивается в губы долгим, жадным поцелуем.
Он толкает меня на мастерку, брошенную впопыхах за сухую листву.
- Я тебя ненавидеть должен, - шепчет, впиваясь поцелуями в шею. И сквозь желчь в голосе слышится желание, контролировать которое у него не выходит. – Ты со мной, как с игрушкой, а тебя всё равно… Ведьма.
Он пытается расстегнуть платье, но дергает слишком резко и часть пуговиц с треском разлетаются.
От поцелуев на шее немного больно, он кусает кожу, впивается в неё губами. А я, как изголодавшаяся жмусь к нему, стягивая футболку. Голова кругом, разум, как в тумане от его прикосновений, жадных несдержанных, что впиваются в меня до красных отметин. Кажется, оттолкни он сейчас, и я дышать не смогу.
Как же мне его не хватало. Этой жаркой ласки до стонов, переходящих в крики. Его тела, горячего твердого, которое я жадно ощупываю, впиваюсь в плечи. Ногти немного отросли, и с непривычки я царапаю парня. Он шипит, но не останавливается, продолжая целовать с жаром. Руки всюду, пальцы. Не думая, что кто-то может услышать, я не сдерживаю себя. Стоны будто раззадоривают его ещё больше.
На щеках румянец, взгляд опьяненный, затянутый страстью. Он согревает и распаляет желание, хотя казалось невозможно хотеть сильнее. Грудь ноет от возбуждения, внизу живота зреет желание, распаляется все больше и жарче.
Бесстыдно мокрая, доступная, разгоряченная, я шепчу его имя. Без капли стеснения, шепчу, как сильно хочу его, как скучала.
Его вторжение отзывается легкой болью, парень замирает и смотрит на меня будто растерянно. Стоит встретиться взглядами, как пожар разгорается с новой силой.
После я лежу, прижавшись к нему всем телом. Он глубоко дышит, опаляя горячим дыханием макушку. Закрадывается сумасшедшая мысль, что может мы, сможем быть вместе хотя бы так. Украдкой встречаясь, когда есть возможность. Руки обнимают меня крепко и ласково, но это не длится вечно.
Костя шарит рукой, достает из кармана пачку сигарет. Выпускает меня из объятий, натягивает джинсы и садится, повернувшись спиной. Она вся в отметинах от моих ногтей.
Я боюсь даже шелохнуться, напряжение раскаляет воздух.
Чувствую горький запах, парень курит. Глубоко затягиваясь, выпускает клубы дыма, прежде чем начать говорить.
- Кайфово с тобой. Ты яркая такая, горячая, – произносит на выдохе, голос мечтательный с примесью горечи. Я не жду ничего, но всё же в груди печёт от боли. – Жаль, что больше такого не будет, но как-нибудь переживу. Будем считать это последним аккордом.
- Кость.
Начинаю, сама не зная, что хочу ему сказать. Мне неприятно и гадко, стыдно, но все же боль сильнее. Сбиваюсь, парень продолжает.
- Ты теперь замужем, – сжимаю губы, всё же заметил кольцо. – А третьим в отношениях не буду. Нахавался вдоволь, больше не надо. Знаешь только, что обидно…
Парень сплевывает и продолжает, на меня всё так же не смотрит.
- Я ведь тебе, правда, поверил. Влюбился, радовался чему-то, жениться хотел, чтобы всегда вместе. Придурок.
Он обхватывает голову руками, хочет взъерошить волосы привычным жестом, но они слишком короткие. Столько боли и желчи в голосе.
- Я не держу зла, всё же понимаю. В глубине души всегда это знал, кто он и кто я – сопляк двадцатилетний, ни кола ни двора.
К горлу подкатывает ком, чувствую, как губы дрожат. Часто дышу, пытаюсь успокоиться.
- Живи дальше, за меня не переживай. Только не делай так больше. Не лезь в душу, чтобы потом туда плюнуть.
Каждое его слово, как нож в сердце.
Молчание затягивается, я привожу себя в порядок, насколько это вообще возможно без зеркала.
