– Это еще откуда?!
– Нашла вот, – пожала я плечами, с сочувствием рассматривая рыжего красавца. – Жалко его – погибнет.
– Это не наше дело! – вдруг отрезал шейри и решительно отвернулся. – Идем. Нам своих забот хватает.
Я заколебалась.
– Но он же умирает.
– Гайдэ, не стоит, – предупреждающе проурчал кот, видя, что я задумалась. – У хвардов дурной нрав: ты ему сейчас поможешь, а он тебя потом загрызет. Идем, пусть Аллар его рассудит. Не зря же его стрелой наградили?
– Может, и не зря, – я, наконец, приняла решение и взялась за лямки мешка. – Но бросить его без помощи нельзя. Скажи, кровь эара на него подействует?
– С ума сошла?! Тратить такое богатство на хварда?!
Я замерла, а потом внимательно посмотрела.
– Знаешь, кто-то решил бы, что на шейри его тоже тратить не стоит.
Лин поперхнулся и замолчал. Тем временем, я достала заветную склянку с синей панацеей и, зубами вытащив тугую пробку, осторожно опустилась возле зверя на корточки. Рывком выдернула глубоко засевшую стрелу, мельком подивившись серебряному наконечнику и отсутствию на нем даже мелких зазубрин. Потом недрогнувшей рукой приподняла верхнюю челюсть, постаравшись не коснуться острых зубов, капнула две капли (на всякий случай, хотя шейри неодобрительно заворчал) на сухой язык и тут же отошла.
– Все. Теперь пойдем, – кивнула я спутнику, с облегчением отметив, что широкая рана на боку зверя начала стремительно затягиваться. – Не надо, чтобы он нас увидел или испытал закономерное желание кем-нибудь пообедать. Пусть выздоравливает в одиночестве.
Лин снова буркнул что-то себе под нос, но возражать против тактически обоснованного отступления не стал. Понимал, мохнатый, что хвард после пробуждения наверняка будет голодным. И злым. Так что попытается наброситься на первого, кого только увидит. Оказаться этим счастливчиком ни я, ни шейри, разумеется, не хотели, так что ушли оттуда так быстро, как только позволяли ноги и тяжелый мешок.
К полудню стало жарко. А еще через пару часов меня пригрело так, что пришлось снять сперва плащ, а потом и шапку. После чего, наконец, развязать завязки на старенькой куртке. Затем с облегчением снять и ее. А потом начать всерьез подумывать о том, на что бы сменить свои темные, едва выстиранные, но уже (увы) высохшие штаны, на что-нибудь более легкое и продуваемое.
Блин, у них тут осень или что?! Парит, как в середине июля! Того и гляди, солнечный удар заработаешь! А у меня, как назло, с собой ни купальника, ни пляжных тапочек. Интересно, тут стриптиз уважают?
Когда я устала изнывать от духоты и осталась в одной лишь рубахе, под которой соблазнительно просматривалось модное (мое единственное!) белье, Лин неожиданно оторвался от размышлений, смерил меня изучающим взглядом и некстати заметил:
– Между прочим, мы уже в эрхе Дагон.
– Ну и что? – не поняла я, обмахиваясь подобранной по пути веткой. Сорвать не решилась – вдруг Хозяйке не положено? Пришлось довольствоваться тем, что есть, и утешать себя мыслью, что зато ни одно дерево от моего разбоя не пострадало. Следовательно, честь и достоинство Ишты (тьфу ты! угораздило же!) я пока не уронила.
Шейри смерил меня еще одним пристальным взглядом и покачал головой.
– Дагон – не Суорд. Законы по отношению к женщинам тут на порядок строже, чем везде. А ты одета… гм… весьма вызывающе.
Я удивленно себя оглядела. А в чем, собственно, дело? Я ж не голая. То, что вырез на груди широкий, не моя вина – просто предыдущий владелец рубахи был слишком велик, и она все время норовила сползти на одно плечо. Штаны же, напротив, в одном понятном месте сидели слегка туже, чем стоило бы, но других-то у меня нет. Что касается куртки, то носить ее в такую жару – настоящее самоубийство. А уж ботинки на мне таковы, что впору горючими слезами заливаться. Какое же тут «вызывающе»?
Наконец, я вспомнила о важном и со вздохом натянула свою нелепую шапку, упрятав под нее густые русые вихры – с непокрытой головой в Валлионе дозволялось ходить только блудницам. Но Лина это, видимо, не удовлетворило – он так и продолжал неотрывно пялиться, будто я сделала что-то ужасное.
– Ну что? – сердито спросила я, когда его взгляд стал совсем уж непонятным. – Лин, честное слово, так страшно, как сейчас, я еще никогда в жизни не выглядела. Хожу, как чучело – без прически, без макияжа, волосы нормально уложить не могу, одежка вся с чужого плеча и сидит, как на корове – седло. У меня даже сережки в кошеле спрятаны, чтобы ненароком не потерять! А ты говоришь – вызывающе!
– Что у тебя с рукой? – невпопад уронил кот, и я озадаченно задрала рукава.
– С какой еще… ой, мама! – мне вдруг стало не до проблем с внешним видом. Потому что, как оказалось, с рукой действительно творилось что-то непонятное. Причем с одной рукой – левой. От пальцев до той части, где сидел проклятый Браслет. Сперва мне показалось, что эта неестественная бледность из-за того, что он слишком сильно давит на кожу. Испугалась уже, что он мне все артерии там передавил, но рука была теплая. Пульс на «луче» тоже имелся. Нормальный. А вот кожа оставалась белая, как первый снег, и неестественно гладкая.
Я резко встала и тут же задрала рукав до локтя, торопливо сравнивая с кожей на второй руке.
– Мать твою! – не сдержала я эмоций, когда осознала разницу. А потом ругнулась снова, похлеще, потому что только сейчас заметила, как сильно отличаются мои руки. Проклятье! Проклятье! И еще раз проклятье! Из-за этого нелюдя у меня вся кисть стала почти белой! Выше браслета мертвенная бледность была гораздо меньше, но все равно была! Просто пока я не приложила другую руку и не сравнила, это не бросалось в глаза, а теперь походило на то, будто я в солярии лишь одной конечностью загорала! Тогда как вторая две недели пролежала отдельно от туловища на леднике! Вот уж правда твою мать! Это этот урод со мной сделал?! И что сделал со мной его дурацкий Браслет?!
Ужаснувшись от нового подозрения, я поспешно задрала рубаху и в панике уставилась на свой живот. Потом заглянула в ворот рубахи, стянула ее сперва с левого плеча, потом – с правого, едва при этом не порвав. Но быстро убедилась: странные изменения произошли только с левой рукой. Примерно до уровня плеча. Причем чем ближе к Браслету, тем явственнее они проявлялись. Блин, да тут и дурак сообразил бы, в чем дело! А я только сейчас заметила! Ох, почему я не спросила у Айны зеркало?!
– Сними-ка еще разок шапку, – странным голосом попросил Лин, и я в еще большей панике содрала свой полотняный колпак, почти сразу поспешно ухватившись за первую попавшуюся прядь волос. Но потом облегченно вздохнула – на первый взгляд, с ней все было в порядке. Ну, может, она чуть ярче блестела на солнце, чем обычно, но не поседела, как я едва не решила. Короче, пока еще не сделала меня похожей на проклятого эара… чтоб его на том свете Тени пинали до умопомрачения!
Но тут мой взгляд снова зацепился за предплечье и ошеломленно замер.
Ой.
Я неуверенно провела ладонью по совершенно гладкой коже.
Ой два раза… а где волоски?!!
Я тихо охнула и снова полезла под рубаху.
Мама!
И здесь… и в подмышках… и в…
Я поспешно задрала штанины до колен и в полном обалдении уставилась на свои ноги. Гладкие, довольно стройные и лишенные всякого следа привычной растительности. Причем стоило мне посильнее тряхнуть порчины, как эта самая растительность невесомым облачком упала мне под ботинки, будто ее оттуда волшебным образом состригли.
Охренеть… с ума сойти… вот это эпиляция! Больше бриться не понадобится, а то я уже начала подумывать, как бы мне извернуться и выйти из этого неудобного положения. Современной девушке нелегко бродить по средневековью. Одно отсутствие дезодорантов чего стоит! Но чтобы вот так… резко… вдруг остаться без привычного волосяного покрова, как какая-то ощипанная курица… хорошо еще, что на голове что-то осталось!
Боже, а если и там скоро…?!
Я в новом приступе панике дернула себя за ту же несчастную прядку, уже прикидывая, как долго и на какой ноте буду поносить сволочного эара, если она сейчас легко отвалится, но волосы на голове вылезать не торопились. Я даже в таком состоянии не смогла выдернуть ни единого волоска, хотя по осени, бывало, они лезли целыми клочьями. Вода тут, что ли хорошая? Или просто мыло, наконец, попалось настоящее? Без всяких там синтетических добавок, отдушки и прочей гадости, от которой портится кожа?
Что ж, это радует: облысеть мне пока не грозит. Да и эар имел весьма приличную шевелюру. Так что если это его проделки, то беспокоиться по данному поводу не стоит.
По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.
– Пойдем, – я нервно оправила рубаху, предварительно вытряхнув из нее отмершие атавизмы. – Надеюсь, это – последний сюрприз на сегодня, иначе моя психика просто не выдержат. За каких-то три дня – и такие стрессы…
Лин молча кивнул и снова потрусил по дороге, бросая на меня исподтишка весьма странные взгляды. Пару раз он прятал в усы понимающую усмешку, замечая, как я раз за разом ощупываю себя на предмет возможного облысения, но милосердно молчал, не нагнетая обстановку. А когда я устала от самоистязания, все-таки сжалился и свернул с Тракта.
– Давай отдохнем, а то на тебе лица нет.
Я с облегчением рухнула прямо в траву и надолго замерла, тщетно стараясь успокоить разыгравшееся воображение, настойчиво подсовывающее одну неприятную картинку за другой. И насчет прогрессирующей белокожести. И насчет лысой макушки. И насчет недобритых ног, на которых через день так же неожиданно может вырасти целый лес… чего я только не передумала, уткнувшись носом в мешок и стараясь не поддаться растущей прямо на глазах панике. Пока, наконец, Лин не подошел и не погладил мою щеку кончиком хвоста.
– Не переживай ты так. Ничего страшного не произошло.
– Да? А вдруг мне теперь всю жизнь ходить пятнистой, как леопард? После солярия хоть можно дождаться, когда неудачный загар сойдет сам собой, а тут что?
– И этот сойдет, – ласково увещевал меня шейри. – Вот выбросишь Браслет, все само и вернется.
– Лишняя шерсть, пожалуй, пусть не возвращается, – я расстроенно шмыгнула носом. – Без нее, наверное, лучше. Но лысеть я не хочу. И становиться похожей на эара – тоже. Я себе нравлюсь такая, какая есть, и менять что-либо кардинально не собираюсь. Но кто знает, как далеко это может зайти? Вдруг я тоже побелею? Знаешь, как я отношусь к платиновым блонди?
Лин задумчиво обнюхал мои растрепавшуюся шевелюру.
– Знаешь, я бы скорее сказал, что волосы у тебя, если и изменятся, то ненамного… и не сейчас, конечно, а со временем, – поспешил добавить он, увидев мое вытянувшееся лицо. – С очень долгим временем, которого мы, разумеется, не станем ждать. Думаю, дело действительно в Браслете. Тебе не кажется, что он стал меньше?
– Он не меньше, – вздохнула я, неприязненно покосившись на «подарок» эара. – Он просто медленно уходит под кожу. Видишь края? Над ними кожа уже нависает, хотя еще вчера они лежали вровень. Такое впечатление, что он продавит мне руку насквозь, если я не успею со сроками. Или она сама отсохнет, потому что он все-таки пережмет там все сосуды.
– А тебе не больно? – встревожился кот, поняв, что Браслет действительно неумолимо врастает в живую плоть.
– Больно. Но не сильно. Так, жмет потихоньку и иногда холодеет. Как вчера, например, когда из него Тени выскочили. А в остальное время терпимо. Сейчас вообще его не чувствую.
Шейри снова обнюхал «подарок» и задумался.
– Может, с ним что-то не так?
– Откуда мне знать? – устало отвернулась я.
– Нет, он просто не должен так себя вести. Долговой браслет на то и долговой, что после исполнения воли умершего спадает самостоятельно. А этот… знаешь, я начинаю опасаться, что его придется вынимать из тебя силком.
– Ага. Вырезать, ты хотел сказать. А еще лучше руку отпилить по-быстрому и потом спокойно снять.
Кот смущенно отвернулся.
– Нам надо спешить, – пробормотал он, думая, что я не услышу.
– Надо. Чтобы успеть к эарам прежде, чем я останусь без руки.
– Но ведь он не болит… не предупреждает… не заставляет торопиться, – недоуменно повторил шейри. – Ты даже холод чувствуешь очень слабо! Он бы должен тебя подгонять, напоминать…
– Можешь поверить: я помню о нем постоянно.
– Да не в этом дело! Браслет Тени создан, как артефакт, который просто не может быть на хозяине ВСЕ время! Это забирает слишком много сил! Тогда как этот…
– А зуб демона не мог на него повилять? – вяло предположила я. – Раз уж он тянет на себя магию, раз меняет действующие на меня заклятия, то не мог ли он подействовать на Браслет так, чтобы тот изменил свои свойства?
– Браслет эара? – с сомнением посмотрел Лин. – Не уверен. Но я об их магии почти ничего не знаю. Хотя о ней, к слову, вообще никто и ничего толком не знает: эары слишком скрытны и живут очень обособленно. Людей не терпят. Нелюдей – тем более. Варятся в собственном соку и практически никогда не выходят из Эйирэ. Так что с Браслетом все может быть, но нам в любом случае надо торопиться. Айдова Тень… кажется, придется искать для тебя лошадь!
Я тут же помрачнела.
– Я не умею верхом. У нас почти не ездят на лошадях.
– Научишься. Невелика беда. Другое дело, что учить тебя придется на ходу, а это уже серьезно.
– Самая большая проблема в том, что у меня нет денег даже на умирающую от старости клячу, – сухо возразила я. – Не говоря о том, чтобы замахиваться на что-то приличное. Так что забудь про лошадь. Она мне не по карману, а воровать я не умею, поэтому даже не заикайся.
– Воровать? А что? Неплохая идея…
– Лин!
– Да ладно. Я же шутя.
– Прости. Мне сейчас не до шуток.
Шейри внимательно посмотрел на мое сосредоточенное лицо и отстал. А я снова задумалась и в который уже раз за последние три дня, задалась серьезным вопросом: почему? Почему все это со мной случилось? И почему это происходит даже сейчас? Какие-то нелепые неурядицы, невероятное стечение обстоятельств, какие-то странные… блин, бонусы! И – полная неизвестность впереди. В то же время, я никак не могу отделаться от ощущения, что все это неспроста. И что за полученные сейчас «подарочки» когда-нибудь придется дорого расплачиваться.
Самое неприятное в том, что события происходят помимо моего желания. Отсутствие выбора буквально бесит. Ненавижу, когда от меня ничего не зависит. Но еще больше ненавижу, когда впереди постоянно маячит заманчивая возможность выбирать, но когда подходишь ближе и пытаешься что-то изменить, на самом деле оказывается, что перед тобой – очередная иллюзия.
Но как вырваться из этого заколдованного круга? Как уйти в сторону от обстоятельств? Как сделать так, чтобы со мной, наконец, начали считаться? И перестали без спросу толкать на какие-то несвойственные мне поступки?
Блин! Да я крадусь по окольным тропам, как бродяжка какая-то! Прячусь за кустами, боясь, что меня заметят. Ползу по траве холодной змеей, не смея поднять глаз, постоянно оглядываюсь за спину, в каждом шорохе выискивая подвох, а в каждом шевелении кустов – засаду… старая Айна, не желая того, запугала меня так, что уже не знаешь, куда деваться от выстроившихся рядком страхов. А последующее появление Твари и творящиеся со мной изменения только добавили.
Я становлюсь сама на себя не похожей!
– Нашла вот, – пожала я плечами, с сочувствием рассматривая рыжего красавца. – Жалко его – погибнет.
– Это не наше дело! – вдруг отрезал шейри и решительно отвернулся. – Идем. Нам своих забот хватает.
Я заколебалась.
– Но он же умирает.
– Гайдэ, не стоит, – предупреждающе проурчал кот, видя, что я задумалась. – У хвардов дурной нрав: ты ему сейчас поможешь, а он тебя потом загрызет. Идем, пусть Аллар его рассудит. Не зря же его стрелой наградили?
– Может, и не зря, – я, наконец, приняла решение и взялась за лямки мешка. – Но бросить его без помощи нельзя. Скажи, кровь эара на него подействует?
– С ума сошла?! Тратить такое богатство на хварда?!
Я замерла, а потом внимательно посмотрела.
– Знаешь, кто-то решил бы, что на шейри его тоже тратить не стоит.
Лин поперхнулся и замолчал. Тем временем, я достала заветную склянку с синей панацеей и, зубами вытащив тугую пробку, осторожно опустилась возле зверя на корточки. Рывком выдернула глубоко засевшую стрелу, мельком подивившись серебряному наконечнику и отсутствию на нем даже мелких зазубрин. Потом недрогнувшей рукой приподняла верхнюю челюсть, постаравшись не коснуться острых зубов, капнула две капли (на всякий случай, хотя шейри неодобрительно заворчал) на сухой язык и тут же отошла.
– Все. Теперь пойдем, – кивнула я спутнику, с облегчением отметив, что широкая рана на боку зверя начала стремительно затягиваться. – Не надо, чтобы он нас увидел или испытал закономерное желание кем-нибудь пообедать. Пусть выздоравливает в одиночестве.
Лин снова буркнул что-то себе под нос, но возражать против тактически обоснованного отступления не стал. Понимал, мохнатый, что хвард после пробуждения наверняка будет голодным. И злым. Так что попытается наброситься на первого, кого только увидит. Оказаться этим счастливчиком ни я, ни шейри, разумеется, не хотели, так что ушли оттуда так быстро, как только позволяли ноги и тяжелый мешок.
К полудню стало жарко. А еще через пару часов меня пригрело так, что пришлось снять сперва плащ, а потом и шапку. После чего, наконец, развязать завязки на старенькой куртке. Затем с облегчением снять и ее. А потом начать всерьез подумывать о том, на что бы сменить свои темные, едва выстиранные, но уже (увы) высохшие штаны, на что-нибудь более легкое и продуваемое.
Блин, у них тут осень или что?! Парит, как в середине июля! Того и гляди, солнечный удар заработаешь! А у меня, как назло, с собой ни купальника, ни пляжных тапочек. Интересно, тут стриптиз уважают?
Когда я устала изнывать от духоты и осталась в одной лишь рубахе, под которой соблазнительно просматривалось модное (мое единственное!) белье, Лин неожиданно оторвался от размышлений, смерил меня изучающим взглядом и некстати заметил:
– Между прочим, мы уже в эрхе Дагон.
– Ну и что? – не поняла я, обмахиваясь подобранной по пути веткой. Сорвать не решилась – вдруг Хозяйке не положено? Пришлось довольствоваться тем, что есть, и утешать себя мыслью, что зато ни одно дерево от моего разбоя не пострадало. Следовательно, честь и достоинство Ишты (тьфу ты! угораздило же!) я пока не уронила.
Шейри смерил меня еще одним пристальным взглядом и покачал головой.
– Дагон – не Суорд. Законы по отношению к женщинам тут на порядок строже, чем везде. А ты одета… гм… весьма вызывающе.
Я удивленно себя оглядела. А в чем, собственно, дело? Я ж не голая. То, что вырез на груди широкий, не моя вина – просто предыдущий владелец рубахи был слишком велик, и она все время норовила сползти на одно плечо. Штаны же, напротив, в одном понятном месте сидели слегка туже, чем стоило бы, но других-то у меня нет. Что касается куртки, то носить ее в такую жару – настоящее самоубийство. А уж ботинки на мне таковы, что впору горючими слезами заливаться. Какое же тут «вызывающе»?
Наконец, я вспомнила о важном и со вздохом натянула свою нелепую шапку, упрятав под нее густые русые вихры – с непокрытой головой в Валлионе дозволялось ходить только блудницам. Но Лина это, видимо, не удовлетворило – он так и продолжал неотрывно пялиться, будто я сделала что-то ужасное.
– Ну что? – сердито спросила я, когда его взгляд стал совсем уж непонятным. – Лин, честное слово, так страшно, как сейчас, я еще никогда в жизни не выглядела. Хожу, как чучело – без прически, без макияжа, волосы нормально уложить не могу, одежка вся с чужого плеча и сидит, как на корове – седло. У меня даже сережки в кошеле спрятаны, чтобы ненароком не потерять! А ты говоришь – вызывающе!
– Что у тебя с рукой? – невпопад уронил кот, и я озадаченно задрала рукава.
– С какой еще… ой, мама! – мне вдруг стало не до проблем с внешним видом. Потому что, как оказалось, с рукой действительно творилось что-то непонятное. Причем с одной рукой – левой. От пальцев до той части, где сидел проклятый Браслет. Сперва мне показалось, что эта неестественная бледность из-за того, что он слишком сильно давит на кожу. Испугалась уже, что он мне все артерии там передавил, но рука была теплая. Пульс на «луче» тоже имелся. Нормальный. А вот кожа оставалась белая, как первый снег, и неестественно гладкая.
Я резко встала и тут же задрала рукав до локтя, торопливо сравнивая с кожей на второй руке.
– Мать твою! – не сдержала я эмоций, когда осознала разницу. А потом ругнулась снова, похлеще, потому что только сейчас заметила, как сильно отличаются мои руки. Проклятье! Проклятье! И еще раз проклятье! Из-за этого нелюдя у меня вся кисть стала почти белой! Выше браслета мертвенная бледность была гораздо меньше, но все равно была! Просто пока я не приложила другую руку и не сравнила, это не бросалось в глаза, а теперь походило на то, будто я в солярии лишь одной конечностью загорала! Тогда как вторая две недели пролежала отдельно от туловища на леднике! Вот уж правда твою мать! Это этот урод со мной сделал?! И что сделал со мной его дурацкий Браслет?!
Ужаснувшись от нового подозрения, я поспешно задрала рубаху и в панике уставилась на свой живот. Потом заглянула в ворот рубахи, стянула ее сперва с левого плеча, потом – с правого, едва при этом не порвав. Но быстро убедилась: странные изменения произошли только с левой рукой. Примерно до уровня плеча. Причем чем ближе к Браслету, тем явственнее они проявлялись. Блин, да тут и дурак сообразил бы, в чем дело! А я только сейчас заметила! Ох, почему я не спросила у Айны зеркало?!
– Сними-ка еще разок шапку, – странным голосом попросил Лин, и я в еще большей панике содрала свой полотняный колпак, почти сразу поспешно ухватившись за первую попавшуюся прядь волос. Но потом облегченно вздохнула – на первый взгляд, с ней все было в порядке. Ну, может, она чуть ярче блестела на солнце, чем обычно, но не поседела, как я едва не решила. Короче, пока еще не сделала меня похожей на проклятого эара… чтоб его на том свете Тени пинали до умопомрачения!
Но тут мой взгляд снова зацепился за предплечье и ошеломленно замер.
Ой.
Я неуверенно провела ладонью по совершенно гладкой коже.
Ой два раза… а где волоски?!!
Я тихо охнула и снова полезла под рубаху.
Мама!
И здесь… и в подмышках… и в…
Я поспешно задрала штанины до колен и в полном обалдении уставилась на свои ноги. Гладкие, довольно стройные и лишенные всякого следа привычной растительности. Причем стоило мне посильнее тряхнуть порчины, как эта самая растительность невесомым облачком упала мне под ботинки, будто ее оттуда волшебным образом состригли.
Охренеть… с ума сойти… вот это эпиляция! Больше бриться не понадобится, а то я уже начала подумывать, как бы мне извернуться и выйти из этого неудобного положения. Современной девушке нелегко бродить по средневековью. Одно отсутствие дезодорантов чего стоит! Но чтобы вот так… резко… вдруг остаться без привычного волосяного покрова, как какая-то ощипанная курица… хорошо еще, что на голове что-то осталось!
Боже, а если и там скоро…?!
Я в новом приступе панике дернула себя за ту же несчастную прядку, уже прикидывая, как долго и на какой ноте буду поносить сволочного эара, если она сейчас легко отвалится, но волосы на голове вылезать не торопились. Я даже в таком состоянии не смогла выдернуть ни единого волоска, хотя по осени, бывало, они лезли целыми клочьями. Вода тут, что ли хорошая? Или просто мыло, наконец, попалось настоящее? Без всяких там синтетических добавок, отдушки и прочей гадости, от которой портится кожа?
Что ж, это радует: облысеть мне пока не грозит. Да и эар имел весьма приличную шевелюру. Так что если это его проделки, то беспокоиться по данному поводу не стоит.
По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.
– Пойдем, – я нервно оправила рубаху, предварительно вытряхнув из нее отмершие атавизмы. – Надеюсь, это – последний сюрприз на сегодня, иначе моя психика просто не выдержат. За каких-то три дня – и такие стрессы…
Лин молча кивнул и снова потрусил по дороге, бросая на меня исподтишка весьма странные взгляды. Пару раз он прятал в усы понимающую усмешку, замечая, как я раз за разом ощупываю себя на предмет возможного облысения, но милосердно молчал, не нагнетая обстановку. А когда я устала от самоистязания, все-таки сжалился и свернул с Тракта.
– Давай отдохнем, а то на тебе лица нет.
Я с облегчением рухнула прямо в траву и надолго замерла, тщетно стараясь успокоить разыгравшееся воображение, настойчиво подсовывающее одну неприятную картинку за другой. И насчет прогрессирующей белокожести. И насчет лысой макушки. И насчет недобритых ног, на которых через день так же неожиданно может вырасти целый лес… чего я только не передумала, уткнувшись носом в мешок и стараясь не поддаться растущей прямо на глазах панике. Пока, наконец, Лин не подошел и не погладил мою щеку кончиком хвоста.
– Не переживай ты так. Ничего страшного не произошло.
– Да? А вдруг мне теперь всю жизнь ходить пятнистой, как леопард? После солярия хоть можно дождаться, когда неудачный загар сойдет сам собой, а тут что?
– И этот сойдет, – ласково увещевал меня шейри. – Вот выбросишь Браслет, все само и вернется.
– Лишняя шерсть, пожалуй, пусть не возвращается, – я расстроенно шмыгнула носом. – Без нее, наверное, лучше. Но лысеть я не хочу. И становиться похожей на эара – тоже. Я себе нравлюсь такая, какая есть, и менять что-либо кардинально не собираюсь. Но кто знает, как далеко это может зайти? Вдруг я тоже побелею? Знаешь, как я отношусь к платиновым блонди?
Лин задумчиво обнюхал мои растрепавшуюся шевелюру.
– Знаешь, я бы скорее сказал, что волосы у тебя, если и изменятся, то ненамного… и не сейчас, конечно, а со временем, – поспешил добавить он, увидев мое вытянувшееся лицо. – С очень долгим временем, которого мы, разумеется, не станем ждать. Думаю, дело действительно в Браслете. Тебе не кажется, что он стал меньше?
– Он не меньше, – вздохнула я, неприязненно покосившись на «подарок» эара. – Он просто медленно уходит под кожу. Видишь края? Над ними кожа уже нависает, хотя еще вчера они лежали вровень. Такое впечатление, что он продавит мне руку насквозь, если я не успею со сроками. Или она сама отсохнет, потому что он все-таки пережмет там все сосуды.
– А тебе не больно? – встревожился кот, поняв, что Браслет действительно неумолимо врастает в живую плоть.
– Больно. Но не сильно. Так, жмет потихоньку и иногда холодеет. Как вчера, например, когда из него Тени выскочили. А в остальное время терпимо. Сейчас вообще его не чувствую.
Шейри снова обнюхал «подарок» и задумался.
– Может, с ним что-то не так?
– Откуда мне знать? – устало отвернулась я.
– Нет, он просто не должен так себя вести. Долговой браслет на то и долговой, что после исполнения воли умершего спадает самостоятельно. А этот… знаешь, я начинаю опасаться, что его придется вынимать из тебя силком.
– Ага. Вырезать, ты хотел сказать. А еще лучше руку отпилить по-быстрому и потом спокойно снять.
Кот смущенно отвернулся.
– Нам надо спешить, – пробормотал он, думая, что я не услышу.
– Надо. Чтобы успеть к эарам прежде, чем я останусь без руки.
– Но ведь он не болит… не предупреждает… не заставляет торопиться, – недоуменно повторил шейри. – Ты даже холод чувствуешь очень слабо! Он бы должен тебя подгонять, напоминать…
– Можешь поверить: я помню о нем постоянно.
– Да не в этом дело! Браслет Тени создан, как артефакт, который просто не может быть на хозяине ВСЕ время! Это забирает слишком много сил! Тогда как этот…
– А зуб демона не мог на него повилять? – вяло предположила я. – Раз уж он тянет на себя магию, раз меняет действующие на меня заклятия, то не мог ли он подействовать на Браслет так, чтобы тот изменил свои свойства?
– Браслет эара? – с сомнением посмотрел Лин. – Не уверен. Но я об их магии почти ничего не знаю. Хотя о ней, к слову, вообще никто и ничего толком не знает: эары слишком скрытны и живут очень обособленно. Людей не терпят. Нелюдей – тем более. Варятся в собственном соку и практически никогда не выходят из Эйирэ. Так что с Браслетом все может быть, но нам в любом случае надо торопиться. Айдова Тень… кажется, придется искать для тебя лошадь!
Я тут же помрачнела.
– Я не умею верхом. У нас почти не ездят на лошадях.
– Научишься. Невелика беда. Другое дело, что учить тебя придется на ходу, а это уже серьезно.
– Самая большая проблема в том, что у меня нет денег даже на умирающую от старости клячу, – сухо возразила я. – Не говоря о том, чтобы замахиваться на что-то приличное. Так что забудь про лошадь. Она мне не по карману, а воровать я не умею, поэтому даже не заикайся.
– Воровать? А что? Неплохая идея…
– Лин!
– Да ладно. Я же шутя.
– Прости. Мне сейчас не до шуток.
Шейри внимательно посмотрел на мое сосредоточенное лицо и отстал. А я снова задумалась и в который уже раз за последние три дня, задалась серьезным вопросом: почему? Почему все это со мной случилось? И почему это происходит даже сейчас? Какие-то нелепые неурядицы, невероятное стечение обстоятельств, какие-то странные… блин, бонусы! И – полная неизвестность впереди. В то же время, я никак не могу отделаться от ощущения, что все это неспроста. И что за полученные сейчас «подарочки» когда-нибудь придется дорого расплачиваться.
Самое неприятное в том, что события происходят помимо моего желания. Отсутствие выбора буквально бесит. Ненавижу, когда от меня ничего не зависит. Но еще больше ненавижу, когда впереди постоянно маячит заманчивая возможность выбирать, но когда подходишь ближе и пытаешься что-то изменить, на самом деле оказывается, что перед тобой – очередная иллюзия.
Но как вырваться из этого заколдованного круга? Как уйти в сторону от обстоятельств? Как сделать так, чтобы со мной, наконец, начали считаться? И перестали без спросу толкать на какие-то несвойственные мне поступки?
Блин! Да я крадусь по окольным тропам, как бродяжка какая-то! Прячусь за кустами, боясь, что меня заметят. Ползу по траве холодной змеей, не смея поднять глаз, постоянно оглядываюсь за спину, в каждом шорохе выискивая подвох, а в каждом шевелении кустов – засаду… старая Айна, не желая того, запугала меня так, что уже не знаешь, куда деваться от выстроившихся рядком страхов. А последующее появление Твари и творящиеся со мной изменения только добавили.
Я становлюсь сама на себя не похожей!
