– Калечить тебя мне невыгодно. Стегать кнутом за ошибочно нарисованную руну – неинтересно. Поэтому я буду… целовать тебя за каждую промашку, Ри. Причем до тех пор, пока ты мне не ответишь.
«Поцелуй – это не укус, – рассудила тогда я, понадеявшись на свою выдержку. – А зачет пересдавать будет намного сложней, чем потерпеть каких-то два часа. Рискну»…
Эх, если бы я знала, что буду так часто ошибаться и окажусь столь бездарной художницей, ни за что бы не согласилась на его условия! В трех главах этого кошмарного учебника содержалось тридцать рун и восемнадцать знаков! Сорок восемь долгих, мучительно сладких, выматывающих и временами яростных поцелуев! Целых сорок восемь бесплодных попыток устоять, раз за разом терпящих сокрушительную неудачу! Да – Князь действительно показал каждый знак и даже сложил мои пальцы, как нужно… научил правильно готовить их к работе и разминать, если руки вдруг сведет. Он с легкостью заставил меня запомнить каждый из знаков, причем большинство – даже с первого раза… всего лишь тем, что, когда я ошибалась, звонко клацал зубами возле неправильно торчащего пальца, вынуждая его испуганно отдергивать. Но даже так к рассвету мы успели не все. И мне пришлось разрываться между злостью и нетерпением и все чаще уступать ему без боя.
Он измывался надо мной до последнего, с каждым знаком потихоньку усиливая напор. Все яростнее набрасывался, с жадностью терзая мои распухшие губы. Все медленнее отпускал. Все чаще начинал прикусывать кожу. И все ближе к себе притягивал, настойчиво обвивая хвостом и заставляя вплотную прижиматься чувствительными чешуйками к его твердому животу.
Но я нашла способ отомстить. Уже под утро, но придумала, как он расплатится за свою насмешку. И, дождавшись, когда будет изучена последняя руна, с громким рыком опрокинула его навзничь, целуя его уже сама. Так же яростно. Жадно. Неосторожно впиваясь клыками в ставшие на удивление податливыми губы. Неистово нахлестывая его кожу хвостом. С силой стискивая его бедра своими. Размеренно задевая ягодицами самые нежные чешуйки и доводя его этим до неистовства. А когда он, распалившись до предела, рывком опрокинул меня на спину, я совершила-таки свою жуткую месть – в последний момент с тихим смехом растаяла, успев напоследок шепнуть:
– Спокойного дня, Княже. Прости, но мне пора возвращаться…
– Шмуль, у меня для тебя хорошая новость! – возвестила я, когда с занятиями было покончено, и мы с Улькой ближе к вечеру заявились в их с Мартином комнату. Зырян, который тоже тут частенько квартировал, радостно махнул нам рукой, мечтательно смотрящий в потолок ангел встрепенулся, а фей, как раз раздумывающий, чем бы заняться, покосился на меня с подозрением.
– Это какая же?
– Я кое-что выяснила насчет родовых проклятий, – заявила я, с грохотом захлопывая дверь.
Скучающая рожица Шмуля мгновенно приобрела заинтересованное выражение.
– Ну-ка, ну-ка… Марти, освободи даме место – ты и на столе поместишься!
Недоумевающий ангел послушно перебрался с единственного стула на стол, а я, благодарно кивнув, плюхнула перед ним тяжелую книгу, которую после обеда успела умыкнуть из библиотеки.
– Это – «Основы наложения проклятий», – гордо возвестила я, шустро пролистывая страницы. – И тут есть пара абзацев, посвященных родовым проклятиям, со ссылкой на тот справочник, что мы недавно упустили… где ж они были? Совсем недавно видела… погоди, щас найду… нет, не здесь… наверное, дальше…
– Ты погоди листать. Ты словами перескажи, – нетерпеливо спикировал вниз Шмуль, и на стареньком столе совсем не осталось места.
Я с готовностью уселась на скрипучее сидение и кивнула.
– Лады. Суть в том, что любое родовое проклятие – это проклятие высшей степени с прямым направленным воздействием, согласны?
– Само собой, – с умным видом протянул Зырян, облокотившись на жалобно скрипнувший подоконник. – Иначе в потомках не закрепится.
– А еще во всех книгах говорится, что проклятия такого уровня – неснимаемые…
Шмуль настороженно коснулся корешка.
– Я тоже слышал. Но засомневался, потому что, как ты говорила Кобре, в этом случае проклинательница, скорее всего, погибла бы, а мне совершенно точно известно, что она не пострадала. Поэтому я и решил, что есть какая-то лазейка, и, возможно, не все родовые проклятия нельзя снять.
– Ты был прав, – довольно улыбнулась я, выразительно похлопав по толстому корешку. – И я совсем недавно это выяснила.
– Дай, я тоже посмотрю, вдруг ты что-нибудь упустила? – тут же загорелась Улька и, с трудом взвалив толстенный фолиант на плечо, единолично заняла Мартиновскую кровать. – Ты давай, рассказывай… мне тоже интересно послушать… а я пока буду искать и, может, что-то еще добавлю…
– Вообще-то, я читал эту книгу, – неожиданно нахмурился фей. – Но не помню, чтобы там было что-то толковое.
Я пожала плечами.
– Мелким шрифтом написано. Потому и найти никак… жаль, я сглупила – закладок не оставила. Но, если поверишь мне на слово, готова пересказать почти дословно.
В глазах Шмуля мелькнуло сомнение, но он все же кивнул.
– Давай. Все равно другие варианты не сработали.
– Я нашла одно место, где говорится об отсроченных проклятиях девятой ступени, способных воздействовать на род аналогично тем, что относятся к десятой, – торжественно сообщила я. – При этом силы на него затрачивается гораздо больше, эффект тот же, но риски для проклинателя сведены к минимуму!
– Такого не бывает! – протестующе вскрикнула баньши. – Ступень не может меняться! Законы мироздания нерушимы!
– Я не говорю о смене ступени. А всего лишь сообщаю, что есть родовые проклятия, которые не относятся к высшим. Чуешь разницу? А раз так, то они подчиняются общему правилу снятия…
– Которое утверждает, что снять проклятие должен тот, кто его наложил, – деревянным голосом закончил Шмуль. – Хель, а ты уверена, что это – мой случай?
Я пожала плечами и честно ответила:
– Нет. Но я натолкнулась на описание очень похожего родового проклятия, затрагивающего «темную» кровь, поэтому и притащила талмуд сюда… Улька, не рви страницы! Если ты что-нибудь испортишь, нам головы открутят!
– Я не могу найти, где ты такое увидела! Оглавление пустое! – раздраженно отозвалась баньши, ожесточенно листая книгу. – Где это было, Хель? В какой главе?
– Понятия не имею, – так же честно созналась я, умолчав о том, что имела в виду совсем другой учебник, о котором некоторым знать не следовало. – Но если книга не врет, то у Шмуля есть еще шанс почистить кровь и стать обычным «светлым».
Фей с гудением поднялся в воздух и возбужденно заметался под потолком.
– Шансы… не так уж они и реальны, потому что тут слишком много «если»… и вообще, ты можешь ошибаться… проклятие может быть совсем другим… а если и похожим, то за столько лет его эффект мог стать стойким…
– У девятой ступени он не бывает стойким, – тут же отреагировала всезнающая Улька. – Максимум, тысяча лет, не больше.
Шмуль фыркнул.
– Нас прокляли три поколения назад, так что все только начинается. Будет хуже, если проклинательница за это время померла.
– Демоны живут долго, – возразил Васька, с удобством расположившийся на верхней койке. – Но, если что, можно попросить мертвологов нам помочь. Уль, чему вас там Личиана учит? Это реально – призвать душу мертвого демона?
– Угу.
– Тогда демоницу нужно найти! – Шмуль заметался еще быстрее. – Хотя бы для того, чтобы спросить, какое проклятие она использовала! Если оно девятой ступени, ее можно будет убедить… или купить. А если нет… это же элементарно, демонов хвост! Почему я не подумал раньше?!
– Вообще-то, – дипломатично заметила я, – демоницу можно и призвать, если ты забыл… это намного проще, чем обыскивать все миры в поисках невесть когда пропавшей гадины. Особенно, если она успела помереть от старости или погибла по неосторожности.
– Для вызова желательно знать ее имя, – вставил свое веское слово ангел.
– Да, – поддакнула баньши. – И нарисовать очень сложный круг для призыва, с которым я пока не справлюсь.
Шмуль, перестав маячить у нас перед глазами, двумя руками зарылся в свои короткие волосы и растерянно обернулся.
– Почему сложный?
– Ну, она же как-то смогла наложить проклятие высокой ступени. Если бы не боялась отката, наверное, и высшего бы сумела, правда? От девятого уровня до десятого совсем недалеко. А значит, демоница вам попалась сильная и опасная. Думаешь, ей понравится, если мы выдернем ее из Преисподней без согласия?
Я со знанием дела закивала.
– В пепел развеет, это точно. Или на куски порвет. А если прибудет в «темной» ипостаси… скорее всего, так оно и получится… мы сто раз пожалеем, что вообще с ней связались. Улька права – защитный круг надо рисовать самый большой и сложный.
Шмуль устало опустился обратно на стол и, подперев рукой подбородок, печально вздохнул.
– Значит, шансов нет?
– Почему? – оторвалась, наконец, от книги баньши. – Если даже Хель говорит, что круг – это вариант, значит, надо пробовать. Только мне ингредиенты нужно кое-какие достать… и у Личианы совета спросить нужно – она тетка опытная… может, что подскажет?
– Точно! – подпрыгнул фей, и в его глазах снова загорелась надежда. – Спроси, Уль – я тебе должен буду!
– Да иди ты… телепортом, – отмахнулась от него баньши. – И учти: призывать демоницу будем, когда я стану сильнее – это раз. И когда закончим УННУН – это два. То есть, как минимум, через три года. За это время нам придется добыть много чего необходимого для призыва, а кое-где и кровушкой своей расплатиться. Если вас это не пугает…
Она обвела строгим взглядом все нашу компанию, но мы только переглянулись и одновременно пожали плечами. Подумаешь, кровушка… ради друзей шкурой рискуют, а тут какие-то несколько капель.
– Три года – это не тысяча, – просиял Шмуль, когда с молчаливого согласия группы план по его спасения был принят в разработку. – Три года я как-нибудь потерплю. Спасибо, Уль! Спасибо, ребят! Честное слово, я так вам буду благодарен…
От избытка чувств он спланировал баньши на колени и порывисто затряс ее руку, отчего, естественно, Улька выронила учебник, и тот с торжественным стуком захлопнулся.
– Ну вот, – расстроилась баньши. – Я опять страницу потеряла!
– Ничего страшного. Потом найдешь, – рассмеялась я, вставая и подбирая книгу, которую намеревалась поутру благополучно где-нибудь «потерять». – И вообще, нам спать пора.
Улька огорченно вздохнула, но послушно поднялась.
– Спать так спать…
А затем оправила юбку и, услышав первый колокол отбоя, поспешила на выход.
– А ты умеешь быть жестокой, – негромко сказал Темный Князь, бесшумно возникая из темноты и останавливаясь в нескольких шагах от разобранной постели.
Я без спешки отложила книгу о проклятиях, с которой коротала время, спустила на пол ноги и спокойно, словно не чувствуя изучающего взгляда супруга, выпрямилась. Обнаженная, невозмутимая и ничем не напоминающая ту обезумевшую от страсти хищницу, которая так взбудоражила его прошлой ночью.
Страшно мне не было – за прошедший день он успел успокоиться, и в его глазах не горело знакомое бешенство. А если и чувствовалось некое напряжение, то лишь оттого, что он перестал меня понимать.
– Я умею быть разной, Княже, – так же негромко ответила я, уверенно встретив его пронизывающий взгляд. – Вы ведь знаете – в этой ипостаси я такая, какой вы хотите меня видеть. Все, что во мне есть – лишь отражение ваших желаний.
Он неуловимо быстро скользнул ближе и, подцепив когтем мой подбородок, заставил поднять голову.
– А какая ты настоящая, Ри? Мне интересно, сколько в тебе сейчас от самой себя?
Я улыбнулась.
– Столько, сколько вы позволите.
– Я же велел называть меня на «ты», – нахмурился он, беспокойно дернув хвостом, и я тут же опустила глаза, выражая смирение.
– Прости, Княже. Я забылась.
Он помолчал, раздумывая, стоит ли меня наказывать за вчерашнее и если да, то как именно, но потом все-таки убрал когти. Перестал подозрительно сверлить меня глазами. После чего властно притянул к себе и, предупреждающе уколов хвостом в спину, потребовал:
– Проси еще.
На этот раз я подготовилась лучше и не была застигнута врасплох странным требованием, поэтому молитвенно сложила руки на груди и, не замешкавшись ни на миг, с чувством пропела:
– Прости, драгоценный Князь мой, за то, что я не могу быть полностью тебе покорной! Прости, что я посмела тебя разозлить! Прости за то, что мне пришлось так быстро тебя покинуть! И за то, что я не вернулась, когда ты этого возжелал! Прости, мой муж, что я не могу быть с тобой все время! Прости, что мне постоянно приходится исчезать! Прости, что от меня это не зависит! И снова прости… прости… прости…
Потеревшись щекой о его подбородок, я с удовлетворением отметила, как с каждым словом все больше расслабляется лицо мужа и как уходит из его тела напряжение. Как медленно опускаются кожистые веки, словно для него сейчас было важнее слушать, чем смотреть. И постепенно разжимаются впившиеся в мою кожу пальцы, начиная ее не мять, как поначалу, а рассеянно поглаживать.
Желая закрепить успех, я коснулась губами его ключицы и совсем тихо прошептала:
– Прости, мой Князь, что тебе приходится уделять мне время…
Он вздохнул.
– Прости, что вынуждаю тебя отрываться от важных дел…
Он медленно и неохотно опустил плечи.
– Прости за все, Княже… очень тебя прошу… и буду просить столько, сколько ты пожелаешь…
– А ты коварна, женщина, – наконец, открыл глаза Темный Князь и посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом. – Но не думай, что ради тебя я от чего-то отказываюсь – дела в Преисподней, если ты помнишь, делаются исключительно в темноте.
Я недоуменно вскинула голову.
Как это? В наших мирах разные временные рамки? Но тогда… ой-ой-ой… тогда понятно, почему он каждый раз приходит таким взбудораженным!
– Княже, неужели я отрываю тебя от дневного сна?! – воскликнула я, в шоке воззрившись на бесстрастное лицо Князя. И совершенно искренне повторила: – Прости! Я не знала!
– Я могу долго обходиться без отдыха, – неожиданно усмехнулся он и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. – А вот ты, женушка… кажется, слишком давно покинула дом, раз перестала ощущать смену дня и ночи в родном мире. И это плохо – значит, ты скрываешься от меня не здесь.
Я вздрогнула, а он порывисто прижался губами к моей шее и, стиснув меня в железных объятиях, проурчал:
– Ты хорошо сумела спрятаться… полагаю, мои слуги напрасно обыскивают Преисподнюю, спрашивая о тебе в соседних Княжествах. Но рано или поздно кто-нибудь вспомнит твой необычный дар, и тогда я заполучу тебя всю, целиком, а не только «темную» половину, которой мне уже не хватает…
Мою спину осыпало морозом.
Создатель, я чуть не забыла, что Князь настойчиво меня ищет! Но ничуть не сомневаюсь, что он перевернет вверх дном все миры, пока действительно не найдет!
Однако я не зря приложила столько усилий, чтобы оказаться в УННУНе. И не зря так долго обивала пороги всевозможных академий, чтобы сперва в них с радостью попасть, а через некоторое время с громким треском вылететь… к сожалению, УННУН не принимал в свои стены всех подряд – в него можно было поступить, лишь оказавшись на пороге отчаяния, когда действительно некуда пойти и больше некуда деваться.
«Поцелуй – это не укус, – рассудила тогда я, понадеявшись на свою выдержку. – А зачет пересдавать будет намного сложней, чем потерпеть каких-то два часа. Рискну»…
Эх, если бы я знала, что буду так часто ошибаться и окажусь столь бездарной художницей, ни за что бы не согласилась на его условия! В трех главах этого кошмарного учебника содержалось тридцать рун и восемнадцать знаков! Сорок восемь долгих, мучительно сладких, выматывающих и временами яростных поцелуев! Целых сорок восемь бесплодных попыток устоять, раз за разом терпящих сокрушительную неудачу! Да – Князь действительно показал каждый знак и даже сложил мои пальцы, как нужно… научил правильно готовить их к работе и разминать, если руки вдруг сведет. Он с легкостью заставил меня запомнить каждый из знаков, причем большинство – даже с первого раза… всего лишь тем, что, когда я ошибалась, звонко клацал зубами возле неправильно торчащего пальца, вынуждая его испуганно отдергивать. Но даже так к рассвету мы успели не все. И мне пришлось разрываться между злостью и нетерпением и все чаще уступать ему без боя.
Он измывался надо мной до последнего, с каждым знаком потихоньку усиливая напор. Все яростнее набрасывался, с жадностью терзая мои распухшие губы. Все медленнее отпускал. Все чаще начинал прикусывать кожу. И все ближе к себе притягивал, настойчиво обвивая хвостом и заставляя вплотную прижиматься чувствительными чешуйками к его твердому животу.
Но я нашла способ отомстить. Уже под утро, но придумала, как он расплатится за свою насмешку. И, дождавшись, когда будет изучена последняя руна, с громким рыком опрокинула его навзничь, целуя его уже сама. Так же яростно. Жадно. Неосторожно впиваясь клыками в ставшие на удивление податливыми губы. Неистово нахлестывая его кожу хвостом. С силой стискивая его бедра своими. Размеренно задевая ягодицами самые нежные чешуйки и доводя его этим до неистовства. А когда он, распалившись до предела, рывком опрокинул меня на спину, я совершила-таки свою жуткую месть – в последний момент с тихим смехом растаяла, успев напоследок шепнуть:
– Спокойного дня, Княже. Прости, но мне пора возвращаться…
***
– Шмуль, у меня для тебя хорошая новость! – возвестила я, когда с занятиями было покончено, и мы с Улькой ближе к вечеру заявились в их с Мартином комнату. Зырян, который тоже тут частенько квартировал, радостно махнул нам рукой, мечтательно смотрящий в потолок ангел встрепенулся, а фей, как раз раздумывающий, чем бы заняться, покосился на меня с подозрением.
– Это какая же?
– Я кое-что выяснила насчет родовых проклятий, – заявила я, с грохотом захлопывая дверь.
Скучающая рожица Шмуля мгновенно приобрела заинтересованное выражение.
– Ну-ка, ну-ка… Марти, освободи даме место – ты и на столе поместишься!
Недоумевающий ангел послушно перебрался с единственного стула на стол, а я, благодарно кивнув, плюхнула перед ним тяжелую книгу, которую после обеда успела умыкнуть из библиотеки.
– Это – «Основы наложения проклятий», – гордо возвестила я, шустро пролистывая страницы. – И тут есть пара абзацев, посвященных родовым проклятиям, со ссылкой на тот справочник, что мы недавно упустили… где ж они были? Совсем недавно видела… погоди, щас найду… нет, не здесь… наверное, дальше…
– Ты погоди листать. Ты словами перескажи, – нетерпеливо спикировал вниз Шмуль, и на стареньком столе совсем не осталось места.
Я с готовностью уселась на скрипучее сидение и кивнула.
– Лады. Суть в том, что любое родовое проклятие – это проклятие высшей степени с прямым направленным воздействием, согласны?
– Само собой, – с умным видом протянул Зырян, облокотившись на жалобно скрипнувший подоконник. – Иначе в потомках не закрепится.
– А еще во всех книгах говорится, что проклятия такого уровня – неснимаемые…
Шмуль настороженно коснулся корешка.
– Я тоже слышал. Но засомневался, потому что, как ты говорила Кобре, в этом случае проклинательница, скорее всего, погибла бы, а мне совершенно точно известно, что она не пострадала. Поэтому я и решил, что есть какая-то лазейка, и, возможно, не все родовые проклятия нельзя снять.
– Ты был прав, – довольно улыбнулась я, выразительно похлопав по толстому корешку. – И я совсем недавно это выяснила.
– Дай, я тоже посмотрю, вдруг ты что-нибудь упустила? – тут же загорелась Улька и, с трудом взвалив толстенный фолиант на плечо, единолично заняла Мартиновскую кровать. – Ты давай, рассказывай… мне тоже интересно послушать… а я пока буду искать и, может, что-то еще добавлю…
– Вообще-то, я читал эту книгу, – неожиданно нахмурился фей. – Но не помню, чтобы там было что-то толковое.
Я пожала плечами.
– Мелким шрифтом написано. Потому и найти никак… жаль, я сглупила – закладок не оставила. Но, если поверишь мне на слово, готова пересказать почти дословно.
В глазах Шмуля мелькнуло сомнение, но он все же кивнул.
– Давай. Все равно другие варианты не сработали.
– Я нашла одно место, где говорится об отсроченных проклятиях девятой ступени, способных воздействовать на род аналогично тем, что относятся к десятой, – торжественно сообщила я. – При этом силы на него затрачивается гораздо больше, эффект тот же, но риски для проклинателя сведены к минимуму!
– Такого не бывает! – протестующе вскрикнула баньши. – Ступень не может меняться! Законы мироздания нерушимы!
– Я не говорю о смене ступени. А всего лишь сообщаю, что есть родовые проклятия, которые не относятся к высшим. Чуешь разницу? А раз так, то они подчиняются общему правилу снятия…
– Которое утверждает, что снять проклятие должен тот, кто его наложил, – деревянным голосом закончил Шмуль. – Хель, а ты уверена, что это – мой случай?
Я пожала плечами и честно ответила:
– Нет. Но я натолкнулась на описание очень похожего родового проклятия, затрагивающего «темную» кровь, поэтому и притащила талмуд сюда… Улька, не рви страницы! Если ты что-нибудь испортишь, нам головы открутят!
– Я не могу найти, где ты такое увидела! Оглавление пустое! – раздраженно отозвалась баньши, ожесточенно листая книгу. – Где это было, Хель? В какой главе?
– Понятия не имею, – так же честно созналась я, умолчав о том, что имела в виду совсем другой учебник, о котором некоторым знать не следовало. – Но если книга не врет, то у Шмуля есть еще шанс почистить кровь и стать обычным «светлым».
Фей с гудением поднялся в воздух и возбужденно заметался под потолком.
– Шансы… не так уж они и реальны, потому что тут слишком много «если»… и вообще, ты можешь ошибаться… проклятие может быть совсем другим… а если и похожим, то за столько лет его эффект мог стать стойким…
– У девятой ступени он не бывает стойким, – тут же отреагировала всезнающая Улька. – Максимум, тысяча лет, не больше.
Шмуль фыркнул.
– Нас прокляли три поколения назад, так что все только начинается. Будет хуже, если проклинательница за это время померла.
– Демоны живут долго, – возразил Васька, с удобством расположившийся на верхней койке. – Но, если что, можно попросить мертвологов нам помочь. Уль, чему вас там Личиана учит? Это реально – призвать душу мертвого демона?
– Угу.
– Тогда демоницу нужно найти! – Шмуль заметался еще быстрее. – Хотя бы для того, чтобы спросить, какое проклятие она использовала! Если оно девятой ступени, ее можно будет убедить… или купить. А если нет… это же элементарно, демонов хвост! Почему я не подумал раньше?!
– Вообще-то, – дипломатично заметила я, – демоницу можно и призвать, если ты забыл… это намного проще, чем обыскивать все миры в поисках невесть когда пропавшей гадины. Особенно, если она успела помереть от старости или погибла по неосторожности.
– Для вызова желательно знать ее имя, – вставил свое веское слово ангел.
– Да, – поддакнула баньши. – И нарисовать очень сложный круг для призыва, с которым я пока не справлюсь.
Шмуль, перестав маячить у нас перед глазами, двумя руками зарылся в свои короткие волосы и растерянно обернулся.
– Почему сложный?
– Ну, она же как-то смогла наложить проклятие высокой ступени. Если бы не боялась отката, наверное, и высшего бы сумела, правда? От девятого уровня до десятого совсем недалеко. А значит, демоница вам попалась сильная и опасная. Думаешь, ей понравится, если мы выдернем ее из Преисподней без согласия?
Я со знанием дела закивала.
– В пепел развеет, это точно. Или на куски порвет. А если прибудет в «темной» ипостаси… скорее всего, так оно и получится… мы сто раз пожалеем, что вообще с ней связались. Улька права – защитный круг надо рисовать самый большой и сложный.
Шмуль устало опустился обратно на стол и, подперев рукой подбородок, печально вздохнул.
– Значит, шансов нет?
– Почему? – оторвалась, наконец, от книги баньши. – Если даже Хель говорит, что круг – это вариант, значит, надо пробовать. Только мне ингредиенты нужно кое-какие достать… и у Личианы совета спросить нужно – она тетка опытная… может, что подскажет?
– Точно! – подпрыгнул фей, и в его глазах снова загорелась надежда. – Спроси, Уль – я тебе должен буду!
– Да иди ты… телепортом, – отмахнулась от него баньши. – И учти: призывать демоницу будем, когда я стану сильнее – это раз. И когда закончим УННУН – это два. То есть, как минимум, через три года. За это время нам придется добыть много чего необходимого для призыва, а кое-где и кровушкой своей расплатиться. Если вас это не пугает…
Она обвела строгим взглядом все нашу компанию, но мы только переглянулись и одновременно пожали плечами. Подумаешь, кровушка… ради друзей шкурой рискуют, а тут какие-то несколько капель.
– Три года – это не тысяча, – просиял Шмуль, когда с молчаливого согласия группы план по его спасения был принят в разработку. – Три года я как-нибудь потерплю. Спасибо, Уль! Спасибо, ребят! Честное слово, я так вам буду благодарен…
От избытка чувств он спланировал баньши на колени и порывисто затряс ее руку, отчего, естественно, Улька выронила учебник, и тот с торжественным стуком захлопнулся.
– Ну вот, – расстроилась баньши. – Я опять страницу потеряла!
– Ничего страшного. Потом найдешь, – рассмеялась я, вставая и подбирая книгу, которую намеревалась поутру благополучно где-нибудь «потерять». – И вообще, нам спать пора.
Улька огорченно вздохнула, но послушно поднялась.
– Спать так спать…
А затем оправила юбку и, услышав первый колокол отбоя, поспешила на выход.
Глава 14
– А ты умеешь быть жестокой, – негромко сказал Темный Князь, бесшумно возникая из темноты и останавливаясь в нескольких шагах от разобранной постели.
Я без спешки отложила книгу о проклятиях, с которой коротала время, спустила на пол ноги и спокойно, словно не чувствуя изучающего взгляда супруга, выпрямилась. Обнаженная, невозмутимая и ничем не напоминающая ту обезумевшую от страсти хищницу, которая так взбудоражила его прошлой ночью.
Страшно мне не было – за прошедший день он успел успокоиться, и в его глазах не горело знакомое бешенство. А если и чувствовалось некое напряжение, то лишь оттого, что он перестал меня понимать.
– Я умею быть разной, Княже, – так же негромко ответила я, уверенно встретив его пронизывающий взгляд. – Вы ведь знаете – в этой ипостаси я такая, какой вы хотите меня видеть. Все, что во мне есть – лишь отражение ваших желаний.
Он неуловимо быстро скользнул ближе и, подцепив когтем мой подбородок, заставил поднять голову.
– А какая ты настоящая, Ри? Мне интересно, сколько в тебе сейчас от самой себя?
Я улыбнулась.
– Столько, сколько вы позволите.
– Я же велел называть меня на «ты», – нахмурился он, беспокойно дернув хвостом, и я тут же опустила глаза, выражая смирение.
– Прости, Княже. Я забылась.
Он помолчал, раздумывая, стоит ли меня наказывать за вчерашнее и если да, то как именно, но потом все-таки убрал когти. Перестал подозрительно сверлить меня глазами. После чего властно притянул к себе и, предупреждающе уколов хвостом в спину, потребовал:
– Проси еще.
На этот раз я подготовилась лучше и не была застигнута врасплох странным требованием, поэтому молитвенно сложила руки на груди и, не замешкавшись ни на миг, с чувством пропела:
– Прости, драгоценный Князь мой, за то, что я не могу быть полностью тебе покорной! Прости, что я посмела тебя разозлить! Прости за то, что мне пришлось так быстро тебя покинуть! И за то, что я не вернулась, когда ты этого возжелал! Прости, мой муж, что я не могу быть с тобой все время! Прости, что мне постоянно приходится исчезать! Прости, что от меня это не зависит! И снова прости… прости… прости…
Потеревшись щекой о его подбородок, я с удовлетворением отметила, как с каждым словом все больше расслабляется лицо мужа и как уходит из его тела напряжение. Как медленно опускаются кожистые веки, словно для него сейчас было важнее слушать, чем смотреть. И постепенно разжимаются впившиеся в мою кожу пальцы, начиная ее не мять, как поначалу, а рассеянно поглаживать.
Желая закрепить успех, я коснулась губами его ключицы и совсем тихо прошептала:
– Прости, мой Князь, что тебе приходится уделять мне время…
Он вздохнул.
– Прости, что вынуждаю тебя отрываться от важных дел…
Он медленно и неохотно опустил плечи.
– Прости за все, Княже… очень тебя прошу… и буду просить столько, сколько ты пожелаешь…
– А ты коварна, женщина, – наконец, открыл глаза Темный Князь и посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом. – Но не думай, что ради тебя я от чего-то отказываюсь – дела в Преисподней, если ты помнишь, делаются исключительно в темноте.
Я недоуменно вскинула голову.
Как это? В наших мирах разные временные рамки? Но тогда… ой-ой-ой… тогда понятно, почему он каждый раз приходит таким взбудораженным!
– Княже, неужели я отрываю тебя от дневного сна?! – воскликнула я, в шоке воззрившись на бесстрастное лицо Князя. И совершенно искренне повторила: – Прости! Я не знала!
– Я могу долго обходиться без отдыха, – неожиданно усмехнулся он и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. – А вот ты, женушка… кажется, слишком давно покинула дом, раз перестала ощущать смену дня и ночи в родном мире. И это плохо – значит, ты скрываешься от меня не здесь.
Я вздрогнула, а он порывисто прижался губами к моей шее и, стиснув меня в железных объятиях, проурчал:
– Ты хорошо сумела спрятаться… полагаю, мои слуги напрасно обыскивают Преисподнюю, спрашивая о тебе в соседних Княжествах. Но рано или поздно кто-нибудь вспомнит твой необычный дар, и тогда я заполучу тебя всю, целиком, а не только «темную» половину, которой мне уже не хватает…
Мою спину осыпало морозом.
Создатель, я чуть не забыла, что Князь настойчиво меня ищет! Но ничуть не сомневаюсь, что он перевернет вверх дном все миры, пока действительно не найдет!
Однако я не зря приложила столько усилий, чтобы оказаться в УННУНе. И не зря так долго обивала пороги всевозможных академий, чтобы сперва в них с радостью попасть, а через некоторое время с громким треском вылететь… к сожалению, УННУН не принимал в свои стены всех подряд – в него можно было поступить, лишь оказавшись на пороге отчаяния, когда действительно некуда пойти и больше некуда деваться.
