Но настоящая мелодия любви родилась в его сердце только, когда он встретил Лаки, и все навыки опытного дирижера были сразу забыты. Его направляла собственная безудержная, всепоглощающая страсть, и он стремительно несся по ее волнам, увлекая за собой любимую, которая до удивительного, радостного восхищения разделила ее с ним. Они полностью подошли друг другу, и оба получали истинное наслаждение от близости.
Алан долго целовал Лаки и никак не мог насытиться, казалось, он хочет выпить ее до дна, а затем лег на нее и сжал в объятиях. Она открыла глаза и затуманившимися глазами посмотрела на него.
— Я хочу принадлежать тебе, — едва переводя дыхание, прошептала девушка, ожидая вторжения, ведь момент был самым подходящим. — Прямо сейчас, прошу тебя.
Но он не торопился окончательно овладеть ею, хотя, судя по затрудненному дыханию и почти черным от расширившихся зрачков глазам, сдерживался из последних сил. Алан хотел получить Лаки в свое владение на всю жизнь, не желая делить ее ни с кем. Он хотел, чтобы она забыла обо всем, кроме него и их любви. И решил рискнуть, сыграв на ее страсти.
— Любимая, я хочу, чтобы ты принадлежала мне всю оставшуюся жизнь, — тяжело дыша, сказал Алан. — Хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой каждый день, и любить тебя до последнего вздоха. Прости, на меньшее, я не согласен.
— Я не могу посвятить тебе жизнь, — неподдельная горечь и сожаление наполнили голос Лаки, и она посмотрела на него долгим, проникающим в душу взглядом. — У меня есть обязательства, которые я не в силах отменить, потому, что дала клятву выполнять их. Я могу любить тебя сейчас, может, еще когда-нибудь.
Алан лишь отрицательно покачал головой и скатился с нее. Тяжело дыша, он вытянулся на кровати и устремил взгляд в потолок.
Лаки грустно усмехнулась, легко поднялась и быстро оделась. Она склонилась над ним и слегка прикоснулась к губам:
— Спасибо за все, прощай, — и уже отвернувшись, прошептала: — Прощай, моя любовь.
Затем резко встряхнула золотой гривой волос, разгоняя все сомнения, расправила плечи и вышла из комнаты.
Алан лежал, крепко сжав руки в кулаки и громко дыша, восстанавливая дыхание. Он боролся с собой изо всех сил. Одна его половина кричала: «Догони, возьми то, что предлагают, пусть даже это будет единственный раз! Ты же умираешь от любви к ней!». А другая половина грустно добавляла: «И будешь постоянно умирать, когда она будет покидать тебя, и жить надеждой, что увидишь ее снова. Эта надежда заменит тебе жизнь, изматывая сердце и туманя разум. Лаки правильно сделала, попрощавшись с тобой. Она решила за вас обоих, и не стала заставлять тебя мучиться сомнениями, можно ли хоть что-то изменить, чтобы стать счастливыми вместе».
В воздухе еще витал ее аромат, его губы хранили ее вкус, а руки помнили нежную шелковую гладкость кожи, но разум уже безжалостно твердил: «Ты проиграл и потерял ее навсегда», — и сердце сжималось от невыносимой боли.
Алан резко поднялся, сделал несколько упражнений для восстановления дыхания и замедления сердцебиения, а затем прошел в ванную комнату. Став под душ, он подставил лицо под холодные струи и пытаясь погасить пылавший в теле огонь, стал жадно пить воду, сразу даже не понимая, почему она такая соленая.
Эти неожиданные слезы перевернули всю его дальнейшую жизнь. Он не плакал с пяти лет, с того странного и непонятного дня, когда отец увез его от матери и отдал незнакомому человеку. Алан хорошо помнил свои горькие, безудержные слезы, злой окрик отца: «Хватит реветь, как сопливая девчонка, мужчины не плачут!» и тихие слова человека, ставшего для него самым дорогим в жизни — его настоящим, любимым отцом: «Они не плачут по пустякам, а когда теряют самое дорогое в жизни, то еще как плачут, чтобы сердце не разорвалось от боли».
Через несколько минут слезы притупили боль от потери, успокоили сердце и помогли принять самое главное в жизни решение. Он любит Лаки и хочет быть только с ней, и если она не имеет права изменить свою жизнь, значит, он должен стать частью той, другой ее жизни. И для начала узнать, какие столь важные обязательства возложены на нее, от которых она не может отказаться даже ради него. Алан ведь слышал ее тихие прощальные слова, именно они и определили его дальнейшие действия.
Спустившись в красную гостиную, он застал в ней одного отца и спокойно, почти равнодушно спросил:
– Где все? Куда подевался народ? Так непривычно тихо.
Антэн пристально посмотрел на сына. Он знал, что Лаки заходила к нему в комнату в поисках диска, потому что сам предложил взять его у Алана. Дочь вернулась лишь через час и на вопрос о диске, таким же равнодушным голосом ответила, что лишнего не оказалось, и она запишет программу в следующий раз, а сейчас немедленно уезжает в Дармунд по срочному вызову. От опытного взгляда Антэна не ускользнули ни припухлость губ, ни тень неудовлетворенного желания в глазах, но он не мог прямо спросить, в чем дело, не мог задать подобный вопрос дочери. А сейчас, глядя на Алана, понял, что хоть они всегда и были откровенны друг с другом, тот ничего не расскажет ему о Лаки, даже если бы он и набрался смелости спросить у него. Антэн сердцем чувствовал, что его дети безумно любят друг друга. Они были ему одинаково дороги, и он так мечтал, чтобы они были вместе. Придумав ничтожный повод, он специально направил Лаки в комнату Алана, надеясь, что оказавшись наедине, они договорятся между собой и займутся любовью.
Но сейчас, увидев их поочередно, Антэн понял, что произошло нечто настолько серьезное, что заставило их расстаться, и похоже навсегда. Они оба были несчастны, а он бессилен им помочь, что удручало больше всего.
— Лаки уехала, ее срочно вызвали, — ответил Антэн сыну, не спуская с него внимательного взгляда, пытаясь правильно определить реакцию на свои слова. — Она предлагала Стивену и Вику остаться, но увидев ее настроение, они решили уехать вместе с ней.
— А в каком она была настроении? — тихо спросил Алан, надеясь, что отец не слышит его бешено стучавшее сердце.
— В грустном, сынок. Может объяснишь, что между вами произошло? — все-таки решился спросить Антэн. — Вдруг я сумею помочь?
— Чем ты поможешь сыну, предложившему любовь на всю жизнь, а в ответ получившему лишь согласие на одноразовый секс? Как ничем не поможешь и дочери, мечтающей хоть немного быть счастливой и не имеющей права отказаться от своих бесконечных заданий ради любимого человека. Перед тобой когда-то стоял такой же выбор, папа. Ты сможешь сейчас сказать мне, какое решение будет самым правильным?
— Не могу, сынок, — честно признался Антэн. — Ты должен сам его найти. Именно ты, а не Лаки, должен взять ответственность за такое решение, потому, что в паре за любовь всегда отвечает мужчина. Так трактует одно из наших основных учений — «Друидская любовь». Жаль, что ты не прочитал книгу, которую я тебе дал.
— Я не только прочитал ее, папа, но и выучил наизусть, — невесело усмехнулся Алан. — Но сегодня не стал применять описанные в ней приемы соблазнения. Я хотел показать Лаки свою любовь без всяких ухищрений.
— И правильно сделал, — одобрил Антэн. — Как выяснилось, Лаки изучала «Друидскую любовь». Она и минуты не была бы с тобой, если бы поняла, что ты методично выполняешь рекомендации трактата. Но она и сама не стала заниматься манипуляцией, иначе, ты согласился бы на все ее условия.
Он обнадеживающе похлопал Алана сына по плечу, стараясь вселить в него уверенность в своих силах и сделал оптимистичный вывод:
— Это только доказывает, что вы оба любите по-настоящему, и у вас есть шанс быть вместе. Ищи решение, сынок, а я помогу тебе во всем, чтобы и ты стал счастливым, и сделал счастливой мою девочку.
Алан лишь кивнул в ответ и не стал рассказывать, что решение уже принято. Он не станет, как обычно, рассчитывать на помощь отца, а самостоятельно доведет до конца самое важное для себя дело. Но сначала попросит у Лаки прощение за недостойное поведение. За то, что распалил в ней желание, почти довел до оргазма, а когда она была уже полностью готовой к завершающему акту любви, и даже попросила его об этом — отказал ей. Мужчина не должен так низко и подло поступать с женщиной, а он поступил, и не просто с женщиной, а с любимой и единственно желанной. И Алан расстроенно вспомнил нелицеприятное высказывание Лаки о сущности мужчин.
«О козлиной сущности, — безжалостно уточнил он. — Лаки так доверчиво и искренне предложила мне себя, а я отверг ее. И теперь сам готов убить себя за то, что поступил, как последний козел».
И он поклялся, что выпросит, вымолит у нее прощение при следующей встрече, надеясь, что она скоро состоится, ведь Лаки пообещала отцу приехать на свой день рождения.
Алан еще не знал, что Лаки тоже приняла решение и попрощалась с ним навсегда. Она покинула этот дом с мыслью, что больше сюда не вернется.
Весело насвистывая, Антэн шел по коридору второго этажа, держа в руках только что доставленный из цветочного магазина огромный букет белых роз, благоухавших тонким изысканным ароматом. Сегодня он задумал устроить романтическую ночь с лепестками роз и проходя мимо библиотеки, решил еще раз перечитать любовную сцену из последнего романа Кристианы, которую планировал разыграть перед ней.
«Сегодня ты станешь героиней своего романа, любимая, — улыбаясь, подумал он, — Тебе понравится, это уж я обещаю».
Зайдя в библиотеку Антэн положил цветы и начал искать книгу. Он быстро нашел ее, бросил на стол и вновь повернулся к стеллажу, чтобы выбрать какую-нибудь книжку и для себя. Но случайно его взгляд упал на большое кресло, стоявшее у окна, и он вздрогнул от неожиданности. В кресле, сжавшись в комочек, сидела Стася и беззвучно плакала, кусая свой маленький кулачок, чтобы заглушить рыдания, но ее щеки были мокрыми от слез, катившихся соленым потоком.
Антэн подошел к ней и слегка потряс за плечо.
— Стасенька, что случилось? Кто обидел мою маленькую девочку? — озабоченно спросил он и невольно отшатнулся, не ожидая увидеть такое безнадежное отчаяние в ее глазах.
Встревожившись уже по-настоящему, он легко поднял девушку из кресла, сел в него сам и усадил ее на колени.
«Я совсем потерял голову от счастья и ничего не замечаю вокруг, а девочка страдает. Она так скучает по мужу, а мы с Кристой слишком заняты собой и совсем ее не поддерживаем», — почувствовав укол совести, подумал он и ласково сказал:
— Не плачь, детка, Стивен приедет завтра. Они ведь пообещали вернуться к первому марта, ко дню рождения Лаки.
— Он приедет сегодня, — тихо сказала Стася и уже не сдерживаясь, зарыдала в голос.
Антэн недоуменно нахмурился, сосредоточенно пытаясь понять, в чем дело. «Любимый муж вызывает страх? Этого не может быть! Мне всегда казалось, что девочка с ним счастлива».
— Солнышко, может, расскажешь своему дяде Антэну в чем дело? Ты же знаешь, что я люблю тебя и всегда помогу, — попросил он, гладя ее по голове.
— Это просто нервы, — поспешила заверить Стася и попыталась улыбнуться. — Я сейчас успокоюсь, не волнуйся, у меня все хорошо.
Антэн понял — ничего она не расскажет, но ему непременно надо выяснить, что же все-таки произошло. Прочесть ее мысли не удалось, и тогда он решил действовать другим способом, правда, весьма своеобразным, но более эффективным, позволяющим услышать «голос» сердца.
То, что сейчас произойдет, испугает Стасю еще сильнее, возможно, она никогда больше не назовет его дядей Антэном. Но надо решиться, или уйти, сделав вид, что ничего не происходит, и лицемерно называясь дядей, не замечать ее страданий, посчитав их надуманными — мало ли, что случается в семейной жизни.
Отбросив в сторону все сомнения, он крепче обнял девушку, запустил руку в вырез топа и положил ее на грудь.
Стася рванулась, словно маленький зверек, попавший в капкан. Действие Антэна стало для нее настоящим ударом.
— Тихо, тихо, девочка, — зашептал он ей на ухо. — Сейчас я не дядя, а лекарь, и мне надо послушать твое сердце. Ты сама лекарка, и знаешь, что при лечении болезни иногда бывает не до приличий и церемоний.
Ему хватило несколько мгновений, чтобы все понять, а точнее, увидеть. Картинки были четкими и быстро сменяли друг друга. На одной из них он увидел, как Стивен вернулся с задания и прямо с порога жадно набросился на жену. На другой Стася усиленно пытается выбраться из постели, где ей устроили сексуальный марафон, ведь в соседней комнате заходился от крика голодный Раян. Но муж не отпускает ее и недовольно ворчит: «Пусть немножко покричит, ты мне сейчас нужнее». И последняя, самая унизительная для нее сцена. Ей кричат, что в постели нет запретов, а она плохая жена, если отказывает мужу в такой маленькой просьбе.
Антэну стало ясно, почему муж, ради которого четыре месяца назад Стася была готова пожертвовать жизнью, теперь пугает ее до такой степени, что она со страхом ждет его возвращения сегодня вечером.
Он осторожно вынул руку, поцеловал девушку в висок и тихо сказал:
— С этой минуты, ты свободна от него, малышка. Он не придет сегодня, он никогда больше не придет.
Слезы облегчения покатились по ее щекам, а Антэн легкими поцелуями осушал их, нежно гладя Стасю по голове.
— Сейчас быстро в кроватку и спать, а утром мы повезем Раяна в парк и купим ему большой воздушный шар.
Он легко подхватил девушку на руки, вынес из библиотеки, быстро прошел по коридору несколько метров и внес ее в апартаменты Лаки.
— Пожалуй, сегодня тебе лучше остаться здесь, — сказал Антэн, закрывая за собой дверь.
…Кристиана с нетерпением ожидала мужа, пообещавшего незабываемый вечер, но где-то запропастившегося. Устав от ожидания, она направилась на поиски и проходя мимо библиотеки, услышала тихие голоса. Заглянув в приоткрытую дверь, Кристана сначала заметила на столе охапку белых роз, рядом с которой лежала небрежно брошенная книга, а затем увидела парочку, устроившуюся в кресле у окна. Мужчина крепко обнимал плачущую девушку, а его рука блуждала по ее груди. Затем он стал покрывать поцелуями мокрые щечки, нашептывая нежные слова и добившись согласия, подхватил девушку на руки и вынес из комнаты. Кристиана едва успела отпрянуть за дверь, когда Антэн, любовь всей ее жизни, вынес на руках ту, которую при всех называл племянницей и понес ее в комнату дочери, обронив мимоходом: «Сегодня лучше остаться здесь».
Она прислонилась к стене и медленно сползла по ней на пол. Сердце, ожившее, словно сухая земля под струями теплого дождя от надежды быть любимой, умирало от горя. Антэн снова предал ее, и глупая девчонка, живущая в ее душе, ничему не научилась за двадцать с лишним лет…
Антэн осторожно уложил Стасю на кровать дочери, накрыл легким одеялом и напоил успокоительной настойкой. Затем задернул на окнах шторы и вышел, прямиком направляясь в комнату Стивена. Он потратил целый час на поиски доказательств его разнузданности, методично выдвигая ящики стола и шкафов и обшаривая каждый уголок комнаты. Однако, кроме откровенного женского белья, духов с феромонами и нескольких конфет с возбуждающим эффектом, он ничего больше не нашел.
В результате поисков комната приобрела весьма нереспектабельный вид, но Антэна это абсолютно не беспокоило. Он уселся в кресло, налил себе виски и начал ждать. Через полчаса тот, кого он поджидал, влетел с радостно возбужденным видом.
Алан долго целовал Лаки и никак не мог насытиться, казалось, он хочет выпить ее до дна, а затем лег на нее и сжал в объятиях. Она открыла глаза и затуманившимися глазами посмотрела на него.
— Я хочу принадлежать тебе, — едва переводя дыхание, прошептала девушка, ожидая вторжения, ведь момент был самым подходящим. — Прямо сейчас, прошу тебя.
Но он не торопился окончательно овладеть ею, хотя, судя по затрудненному дыханию и почти черным от расширившихся зрачков глазам, сдерживался из последних сил. Алан хотел получить Лаки в свое владение на всю жизнь, не желая делить ее ни с кем. Он хотел, чтобы она забыла обо всем, кроме него и их любви. И решил рискнуть, сыграв на ее страсти.
— Любимая, я хочу, чтобы ты принадлежала мне всю оставшуюся жизнь, — тяжело дыша, сказал Алан. — Хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой каждый день, и любить тебя до последнего вздоха. Прости, на меньшее, я не согласен.
— Я не могу посвятить тебе жизнь, — неподдельная горечь и сожаление наполнили голос Лаки, и она посмотрела на него долгим, проникающим в душу взглядом. — У меня есть обязательства, которые я не в силах отменить, потому, что дала клятву выполнять их. Я могу любить тебя сейчас, может, еще когда-нибудь.
Алан лишь отрицательно покачал головой и скатился с нее. Тяжело дыша, он вытянулся на кровати и устремил взгляд в потолок.
Лаки грустно усмехнулась, легко поднялась и быстро оделась. Она склонилась над ним и слегка прикоснулась к губам:
— Спасибо за все, прощай, — и уже отвернувшись, прошептала: — Прощай, моя любовь.
Затем резко встряхнула золотой гривой волос, разгоняя все сомнения, расправила плечи и вышла из комнаты.
Алан лежал, крепко сжав руки в кулаки и громко дыша, восстанавливая дыхание. Он боролся с собой изо всех сил. Одна его половина кричала: «Догони, возьми то, что предлагают, пусть даже это будет единственный раз! Ты же умираешь от любви к ней!». А другая половина грустно добавляла: «И будешь постоянно умирать, когда она будет покидать тебя, и жить надеждой, что увидишь ее снова. Эта надежда заменит тебе жизнь, изматывая сердце и туманя разум. Лаки правильно сделала, попрощавшись с тобой. Она решила за вас обоих, и не стала заставлять тебя мучиться сомнениями, можно ли хоть что-то изменить, чтобы стать счастливыми вместе».
В воздухе еще витал ее аромат, его губы хранили ее вкус, а руки помнили нежную шелковую гладкость кожи, но разум уже безжалостно твердил: «Ты проиграл и потерял ее навсегда», — и сердце сжималось от невыносимой боли.
Алан резко поднялся, сделал несколько упражнений для восстановления дыхания и замедления сердцебиения, а затем прошел в ванную комнату. Став под душ, он подставил лицо под холодные струи и пытаясь погасить пылавший в теле огонь, стал жадно пить воду, сразу даже не понимая, почему она такая соленая.
Эти неожиданные слезы перевернули всю его дальнейшую жизнь. Он не плакал с пяти лет, с того странного и непонятного дня, когда отец увез его от матери и отдал незнакомому человеку. Алан хорошо помнил свои горькие, безудержные слезы, злой окрик отца: «Хватит реветь, как сопливая девчонка, мужчины не плачут!» и тихие слова человека, ставшего для него самым дорогим в жизни — его настоящим, любимым отцом: «Они не плачут по пустякам, а когда теряют самое дорогое в жизни, то еще как плачут, чтобы сердце не разорвалось от боли».
Через несколько минут слезы притупили боль от потери, успокоили сердце и помогли принять самое главное в жизни решение. Он любит Лаки и хочет быть только с ней, и если она не имеет права изменить свою жизнь, значит, он должен стать частью той, другой ее жизни. И для начала узнать, какие столь важные обязательства возложены на нее, от которых она не может отказаться даже ради него. Алан ведь слышал ее тихие прощальные слова, именно они и определили его дальнейшие действия.
Спустившись в красную гостиную, он застал в ней одного отца и спокойно, почти равнодушно спросил:
– Где все? Куда подевался народ? Так непривычно тихо.
Антэн пристально посмотрел на сына. Он знал, что Лаки заходила к нему в комнату в поисках диска, потому что сам предложил взять его у Алана. Дочь вернулась лишь через час и на вопрос о диске, таким же равнодушным голосом ответила, что лишнего не оказалось, и она запишет программу в следующий раз, а сейчас немедленно уезжает в Дармунд по срочному вызову. От опытного взгляда Антэна не ускользнули ни припухлость губ, ни тень неудовлетворенного желания в глазах, но он не мог прямо спросить, в чем дело, не мог задать подобный вопрос дочери. А сейчас, глядя на Алана, понял, что хоть они всегда и были откровенны друг с другом, тот ничего не расскажет ему о Лаки, даже если бы он и набрался смелости спросить у него. Антэн сердцем чувствовал, что его дети безумно любят друг друга. Они были ему одинаково дороги, и он так мечтал, чтобы они были вместе. Придумав ничтожный повод, он специально направил Лаки в комнату Алана, надеясь, что оказавшись наедине, они договорятся между собой и займутся любовью.
Но сейчас, увидев их поочередно, Антэн понял, что произошло нечто настолько серьезное, что заставило их расстаться, и похоже навсегда. Они оба были несчастны, а он бессилен им помочь, что удручало больше всего.
— Лаки уехала, ее срочно вызвали, — ответил Антэн сыну, не спуская с него внимательного взгляда, пытаясь правильно определить реакцию на свои слова. — Она предлагала Стивену и Вику остаться, но увидев ее настроение, они решили уехать вместе с ней.
— А в каком она была настроении? — тихо спросил Алан, надеясь, что отец не слышит его бешено стучавшее сердце.
— В грустном, сынок. Может объяснишь, что между вами произошло? — все-таки решился спросить Антэн. — Вдруг я сумею помочь?
— Чем ты поможешь сыну, предложившему любовь на всю жизнь, а в ответ получившему лишь согласие на одноразовый секс? Как ничем не поможешь и дочери, мечтающей хоть немного быть счастливой и не имеющей права отказаться от своих бесконечных заданий ради любимого человека. Перед тобой когда-то стоял такой же выбор, папа. Ты сможешь сейчас сказать мне, какое решение будет самым правильным?
— Не могу, сынок, — честно признался Антэн. — Ты должен сам его найти. Именно ты, а не Лаки, должен взять ответственность за такое решение, потому, что в паре за любовь всегда отвечает мужчина. Так трактует одно из наших основных учений — «Друидская любовь». Жаль, что ты не прочитал книгу, которую я тебе дал.
— Я не только прочитал ее, папа, но и выучил наизусть, — невесело усмехнулся Алан. — Но сегодня не стал применять описанные в ней приемы соблазнения. Я хотел показать Лаки свою любовь без всяких ухищрений.
— И правильно сделал, — одобрил Антэн. — Как выяснилось, Лаки изучала «Друидскую любовь». Она и минуты не была бы с тобой, если бы поняла, что ты методично выполняешь рекомендации трактата. Но она и сама не стала заниматься манипуляцией, иначе, ты согласился бы на все ее условия.
Он обнадеживающе похлопал Алана сына по плечу, стараясь вселить в него уверенность в своих силах и сделал оптимистичный вывод:
— Это только доказывает, что вы оба любите по-настоящему, и у вас есть шанс быть вместе. Ищи решение, сынок, а я помогу тебе во всем, чтобы и ты стал счастливым, и сделал счастливой мою девочку.
Алан лишь кивнул в ответ и не стал рассказывать, что решение уже принято. Он не станет, как обычно, рассчитывать на помощь отца, а самостоятельно доведет до конца самое важное для себя дело. Но сначала попросит у Лаки прощение за недостойное поведение. За то, что распалил в ней желание, почти довел до оргазма, а когда она была уже полностью готовой к завершающему акту любви, и даже попросила его об этом — отказал ей. Мужчина не должен так низко и подло поступать с женщиной, а он поступил, и не просто с женщиной, а с любимой и единственно желанной. И Алан расстроенно вспомнил нелицеприятное высказывание Лаки о сущности мужчин.
«О козлиной сущности, — безжалостно уточнил он. — Лаки так доверчиво и искренне предложила мне себя, а я отверг ее. И теперь сам готов убить себя за то, что поступил, как последний козел».
И он поклялся, что выпросит, вымолит у нее прощение при следующей встрече, надеясь, что она скоро состоится, ведь Лаки пообещала отцу приехать на свой день рождения.
Алан еще не знал, что Лаки тоже приняла решение и попрощалась с ним навсегда. Она покинула этот дом с мыслью, что больше сюда не вернется.
Глава 28. Лишь сердце не обманет
Весело насвистывая, Антэн шел по коридору второго этажа, держа в руках только что доставленный из цветочного магазина огромный букет белых роз, благоухавших тонким изысканным ароматом. Сегодня он задумал устроить романтическую ночь с лепестками роз и проходя мимо библиотеки, решил еще раз перечитать любовную сцену из последнего романа Кристианы, которую планировал разыграть перед ней.
«Сегодня ты станешь героиней своего романа, любимая, — улыбаясь, подумал он, — Тебе понравится, это уж я обещаю».
Зайдя в библиотеку Антэн положил цветы и начал искать книгу. Он быстро нашел ее, бросил на стол и вновь повернулся к стеллажу, чтобы выбрать какую-нибудь книжку и для себя. Но случайно его взгляд упал на большое кресло, стоявшее у окна, и он вздрогнул от неожиданности. В кресле, сжавшись в комочек, сидела Стася и беззвучно плакала, кусая свой маленький кулачок, чтобы заглушить рыдания, но ее щеки были мокрыми от слез, катившихся соленым потоком.
Антэн подошел к ней и слегка потряс за плечо.
— Стасенька, что случилось? Кто обидел мою маленькую девочку? — озабоченно спросил он и невольно отшатнулся, не ожидая увидеть такое безнадежное отчаяние в ее глазах.
Встревожившись уже по-настоящему, он легко поднял девушку из кресла, сел в него сам и усадил ее на колени.
«Я совсем потерял голову от счастья и ничего не замечаю вокруг, а девочка страдает. Она так скучает по мужу, а мы с Кристой слишком заняты собой и совсем ее не поддерживаем», — почувствовав укол совести, подумал он и ласково сказал:
— Не плачь, детка, Стивен приедет завтра. Они ведь пообещали вернуться к первому марта, ко дню рождения Лаки.
— Он приедет сегодня, — тихо сказала Стася и уже не сдерживаясь, зарыдала в голос.
Антэн недоуменно нахмурился, сосредоточенно пытаясь понять, в чем дело. «Любимый муж вызывает страх? Этого не может быть! Мне всегда казалось, что девочка с ним счастлива».
— Солнышко, может, расскажешь своему дяде Антэну в чем дело? Ты же знаешь, что я люблю тебя и всегда помогу, — попросил он, гладя ее по голове.
— Это просто нервы, — поспешила заверить Стася и попыталась улыбнуться. — Я сейчас успокоюсь, не волнуйся, у меня все хорошо.
Антэн понял — ничего она не расскажет, но ему непременно надо выяснить, что же все-таки произошло. Прочесть ее мысли не удалось, и тогда он решил действовать другим способом, правда, весьма своеобразным, но более эффективным, позволяющим услышать «голос» сердца.
То, что сейчас произойдет, испугает Стасю еще сильнее, возможно, она никогда больше не назовет его дядей Антэном. Но надо решиться, или уйти, сделав вид, что ничего не происходит, и лицемерно называясь дядей, не замечать ее страданий, посчитав их надуманными — мало ли, что случается в семейной жизни.
Отбросив в сторону все сомнения, он крепче обнял девушку, запустил руку в вырез топа и положил ее на грудь.
Стася рванулась, словно маленький зверек, попавший в капкан. Действие Антэна стало для нее настоящим ударом.
— Тихо, тихо, девочка, — зашептал он ей на ухо. — Сейчас я не дядя, а лекарь, и мне надо послушать твое сердце. Ты сама лекарка, и знаешь, что при лечении болезни иногда бывает не до приличий и церемоний.
Ему хватило несколько мгновений, чтобы все понять, а точнее, увидеть. Картинки были четкими и быстро сменяли друг друга. На одной из них он увидел, как Стивен вернулся с задания и прямо с порога жадно набросился на жену. На другой Стася усиленно пытается выбраться из постели, где ей устроили сексуальный марафон, ведь в соседней комнате заходился от крика голодный Раян. Но муж не отпускает ее и недовольно ворчит: «Пусть немножко покричит, ты мне сейчас нужнее». И последняя, самая унизительная для нее сцена. Ей кричат, что в постели нет запретов, а она плохая жена, если отказывает мужу в такой маленькой просьбе.
Антэну стало ясно, почему муж, ради которого четыре месяца назад Стася была готова пожертвовать жизнью, теперь пугает ее до такой степени, что она со страхом ждет его возвращения сегодня вечером.
Он осторожно вынул руку, поцеловал девушку в висок и тихо сказал:
— С этой минуты, ты свободна от него, малышка. Он не придет сегодня, он никогда больше не придет.
Слезы облегчения покатились по ее щекам, а Антэн легкими поцелуями осушал их, нежно гладя Стасю по голове.
— Сейчас быстро в кроватку и спать, а утром мы повезем Раяна в парк и купим ему большой воздушный шар.
Он легко подхватил девушку на руки, вынес из библиотеки, быстро прошел по коридору несколько метров и внес ее в апартаменты Лаки.
— Пожалуй, сегодня тебе лучше остаться здесь, — сказал Антэн, закрывая за собой дверь.
…Кристиана с нетерпением ожидала мужа, пообещавшего незабываемый вечер, но где-то запропастившегося. Устав от ожидания, она направилась на поиски и проходя мимо библиотеки, услышала тихие голоса. Заглянув в приоткрытую дверь, Кристана сначала заметила на столе охапку белых роз, рядом с которой лежала небрежно брошенная книга, а затем увидела парочку, устроившуюся в кресле у окна. Мужчина крепко обнимал плачущую девушку, а его рука блуждала по ее груди. Затем он стал покрывать поцелуями мокрые щечки, нашептывая нежные слова и добившись согласия, подхватил девушку на руки и вынес из комнаты. Кристиана едва успела отпрянуть за дверь, когда Антэн, любовь всей ее жизни, вынес на руках ту, которую при всех называл племянницей и понес ее в комнату дочери, обронив мимоходом: «Сегодня лучше остаться здесь».
Она прислонилась к стене и медленно сползла по ней на пол. Сердце, ожившее, словно сухая земля под струями теплого дождя от надежды быть любимой, умирало от горя. Антэн снова предал ее, и глупая девчонка, живущая в ее душе, ничему не научилась за двадцать с лишним лет…
Антэн осторожно уложил Стасю на кровать дочери, накрыл легким одеялом и напоил успокоительной настойкой. Затем задернул на окнах шторы и вышел, прямиком направляясь в комнату Стивена. Он потратил целый час на поиски доказательств его разнузданности, методично выдвигая ящики стола и шкафов и обшаривая каждый уголок комнаты. Однако, кроме откровенного женского белья, духов с феромонами и нескольких конфет с возбуждающим эффектом, он ничего больше не нашел.
В результате поисков комната приобрела весьма нереспектабельный вид, но Антэна это абсолютно не беспокоило. Он уселся в кресло, налил себе виски и начал ждать. Через полчаса тот, кого он поджидал, влетел с радостно возбужденным видом.
