ГЛАВА 1
Песчаная буря бушевала несколько суток, поднимая слои песка с самых низов и разбрасывая их на сотни километров. Воздушный поток, подхвативший и перенёсший Лизу на большое расстояние к тому времени, когда приземлил ее между перекатами, сильно иссяк. Воздушные потоки песка и пыли, развернувшись на девяносто градусов, двинулись в другом направлении, завихряясь и набирая силу на вершине
трехсотметрового бархана.
Лиза не знала, где находится, сколько прошло времени, она догадалась, что какое-то время была без сознания. Открыв глаза, первое, что увидела, был диск солнца, медленно поднимающийся над горизонтом, его лучи едва проглядывались, освещая серое небо разноцветными бликами. Поднявшись на ноги, ощупала живот, проверяя, не пострадал ли при падении малыш. Стала осматриваться, место было незнакомым. Перед её взором возвышались огромные, величественные барханы, они тянулись по обе стороны от нее и своими хребтами доставали до солнца.
Сначала она подумала, что попала в каньон. Но склоны были пологими, в отличии от каньонов, и то, что она приняла за каменную стену, оказалась огромным барханом. Она понимала, что должна выбраться из переката и сделать это, пока солнце не стало в зенит. Потом нужно будет спрятаться до вечера, чтобы переждать жару, иначе можно сгореть заживо под палящим солнцем.
Она шла по пустыне, один бархан сменялся другим. Лиза не знала, сколько времени брела, утопая в песках. Днем она пряталась, под оказавшимся на пути низким деревом. Сняв с себя хиджаб, соорудила, что-то похожее на крышу. Здесь же, под деревом руками выкопала глубокую ямку, накрыв ее крупными листьями, сорванными с растения, названия которого она даже не знала. Проснувшись, проверила ямку. На листьях и на дне скопилась влага, Лиза аккуратно слизала ее, и сразу почувствовала облегчение.
Следующая ночь была труднее первой, она хотела есть, а еще больше пить, малыш стучал, толкался ему тоже требовалась еда. Лиза едва волочила распухшие от жары и усталости ноги. Глаза, едва прикрываемые набрякшими веками, слезились от пыли и зноя, губы высохли так, что потрескались в кровь. Она не понимала куда идет. Вглядываясь в горизонт, помутневшим взглядом не видела даже намека на оазис.
К началу четвертого дня девушка обессилила настолько, что ноги отказались повиноваться ей. Она легла возле небольшого кустика, изнемогая от голода и жажды. Она уже знала, что это конец и не понимала за что Господь наказывает ее. Чем она провинилась перед ним? Чем провинился их с Фархадом нерожденный ребенок? Глаза закрылись сами собой, дыхание замедлилось.
Солнце, поднявшись над горизонтом, осветило одинокую фигуру старика, бредущего между барханами. Сторонний наблюдатель, мало разбирающийся в особенностях передвижения по пустыне, мог бы подумать, что он то ли пьян, то ли по какой другой причине, не отдает отчет своим действиям, его движения петляющие и хаотичные не поддавались логике. Однако для коренного жителя этого региона, в этой хаотичности просматривались четко определенные действия. Для любого, кто знал и любил пустыню, было понятно, что эти движения нужны для того, чтобы ступать на твердую поверхность, обходя насыпи песка, не позволяя ногам утопать в них.
Старик шел не торопясь, неся за спиной большую связку хвороста. Из хвороста и жгута он делал фашины, – полотна, которые нужны были для укрепления стен жилища. Он почти уже подошел к своему жилищу, оставалось всего несколько десятков метров, когда слух уловил вой шакала.
– «Нужно торопиться», – подумал старик, ускоряя шаг. Пройдя еще немного, он увидел хищников, собравшихся возле небольшого раскидистого дерева. Быстро сбросив с плеч вязанку и вытащив одну из хворостин, он замахнулся и подал голос. Шакалы трусливые по натуре, подпрыгнули и бросились бежать в разные стороны.
Подойдя к дереву, он увидел, лежащую под ним женщину, одетую в абайю, и завернутую в хиджаб. Потому как она лежала, старик сразу понял, что она без сознания. Человек опытный и давно живущий в пустыне он тут же сообразил, что ее занесло сюда песчаной бурей. Благодаря большому опыту и сноровке ему понадобилось не более десяти минут, чтобы изготовить из вязанки хвороста что-то похожее на санки. Положив на них женщину, и накинув на себя привязанную к саням веревку, он потащил ее в сторону своего жилья.
Через несколько минут он остановился возле едва заметных песчаных строений. Песок здесь был плотнее чем в основной пустыне. Жилище, куда старик притащил девушку, представляло собой вырытую в спрессованном песке яму, площадью примерно четырнадцать квадратных метров и глубиной около двух метров. Дно ямы было хорошо утрамбовано, посередине находился очаг. С трех сторон ямы в стенах просматривались ниши, это были жилые комнаты, вход в них закрывали тканевые полотна. Для спуска в яму, которая являлась двором, использовались вырубленные в песке ступени, укрепленные фашинами, сделанными из хвороста и жгута. Жилище было защищено горами и располагалось таким образом, что песчаные бури пролетая мимо не задевали поселение, и натыкаясь на горы теряли свою силу. Горы были спасением для этих людей и являлись природным источником для добычи воды.
Кроме старика, с ним жила его старуха, а рядом в таких же песчаных жилищах, обитали еще две семьи. Соседские дворы между собой соединялись галереями.
Старик остановился перед ступенями во двор. Нужно было спустить женщину вниз, но его сил для этого было недостаточно. Он не знал, кто эта женщина, по одежде и по лицу она не была похожей на простую арабку, поэтому он решил не показывать ее соседям, пока не узнает о ней больше.
– Халима, – позвал он жену. Во двор не спеша вышла полная старая женщина.
– Помоги мне – мужчина кивнул в сторону своей ноши. Они вместе спустили девушку вниз, занесли в одно из помещений.
– Где ты ее нашел?
– Под деревом лежала, на нее шакалы напали, еле отогнал. Посмотри будет жить или зря тащил?
– Выйди пока, принеси воды, видишь, она обезвожена. – Старик вышел и через несколько минут вернулся со старым, но чистым тазом, в котором плескалась вода. Поставив его рядом со старухой, он опять вышел. Халима внимательно осмотрела женщину, потрогала ее распухшие ноги, сняла с головы хиджаб, увидев ее белокурые волосы покачала головой. Затем сняв со стены чистую хлопковую ткань, смочила в воде и стала бережно протирать лицо незнакомки. Вымыв его, стала очищать руки, каждый пальчик по очереди, рассматривая драгоценности на руках, затем на ногах, быстро сообразила, что женщина принадлежит знатной семье. То, что она беременна, Халима заметила сразу. Известным ей одной способом прощупала живот, затем пядью пройдя по кругу вдоль и поперек, определила срок.
Лиза медленно выходила из бессознательного состояния. Она пришла в себя, только на третьи сутки. Халима в течение всего этого времени смачивала ее лицо и руки водой, вливая понемногу в рот, заваривала травы, собранные стариком у подножья гор, и поила женщину маленькими порциями.
На третьи сутки Лиза, наконец, открыла глаза. Приподнявшись со своего ложа, она увидела пожилую арабку, которая сидела напротив и что-то перетирала в ступке.
– Где я? – спросила старуху осипшим голосом. – Арабка, не торопясь, поднялась с места, подошла к столу, взяв, стоявшую там керамическую чашку с водой, подошла к топчану, на котором лежала Лиза.
– Возьми вот, сначала попей, потом поговорим.
– Как тебя зовут девочка? – спросила женщина, когда Лиза полностью опустошила чашку и вернула её женщине.
– Как ты оказалась в наших краях? От дороги до нашего поселения десятки километров.
– Лиза, меня зовут Лиза, – едва слышно ответила девушка, вспоминая, что подобное уже было в ее жизни, только интерьер значительно отличался от того, в котором она находилась сейчас. Осмотревшись, она догадалась, что находится под землей. Потолок и стены помещения были уплотнены прутьями и напоминали глиняную мазанку, она читала об этом в сказках и никогда не думала, что может встретить что-то подобное в жизни.
Топчан, на котором она лежала, был покрыт козьей шкурой. Напротив него располагался такой же, наверное, на нем спала арабка. Стульев не было, но был стол, сплетенный из прутьев, он находился в изголовье между топчанами и создавал уют.
Арабка не торопила ее с ответами и с расспросами не надоедала, давая возможность осмотреться и свыкнуться с тем, что ее окружает. После того, как Лиза осмотрелась, Халима опять задала ей вопрос.
– Расскажи о себе, девочка, как ты здесь оказалась? Откуда тебя принесла буря? Ты не похожа ни на бедуинку, ни на берберку. Лицо у тебя европейское и волосы как солнце. Наши девушки другие, – она замолчала, рассматривая Лизу.
Лиза немного подумала, а потом стала рассказывать все, что помнила, начиная с того момента как попала во дворец, а потом к бедуинам и до того момента как ее подхватила песчаная буря.
– Так ты жена наследного принца. Удивлённо воскликнула Халима.
– А принц знает, что ты носишь его наследника?
– Нет, я сама не знала.
– Ладно, ты посиди пока, пойду принесу еду. Тебе нужно хорошо питаться, – откинув полог она вышла во двор.
Прода от 25.07.2025, 10:59
ГЛАВА 2
Еще несколько дней арабка поила ее травой, помогая организму восстановиться. Днем Лиза находилась в помещении, наслаждаясь прохладой, вечером выходила во двор и любуясь звёздами, подолгу сидела на выдолбленной в песке скамье, покрытой козьей шкурой. Иногда Халима, присаживалась рядом и ненавязчиво задавала вопросы, расспрашивая о ее прошлом, чтобы больше узнать о молодой женщине, которую они с мужем приютили. Она старалась понять, что им с ней делать, ведь через несколько месяцев она родит. А находиться в пустыне с грудным ребенком не то, о чем может мечтать женщина. Как за ним ухаживать, если с водой одни проблемы.
В один из таких вечеров Лиза рассказала Халиме, как она жила в приюте, как сестра Лидия, помогла ей сбежать, как попав под колеса автомобиля очутилась в семье Марка, как вышла замуж и вместе с ним уехала в Кувейт, ее рассказ закончился на том, как ее похитили и увезли из страны.
Халима слушала молча, не перебивала. Лиза, увлеченная рассказом, не замечала, как по щекам доброй женщины текли слезы. Она сама не поняла, как плавно её рассказ переключился на Марка и его семью.
Минуту спустя после того, как девушка закончила говорить, арабка, смахнув слезы, обняла ее за плечи, прижав к себе, погладила по голове, вздохнула и тихо прошептала: – бедная ты моя, бедная девочка, как много тебе пришлось испытать в этой жизни. Как же помочь тебе?
Ночью Лиза долго не могла заснуть, ее встревожило то, что она, наконец, вспомнила недостающие страницы своей жизни и создала этим себе проблемы. Думая о Марке, о том, что он был ее мужем, она не понимала, почему у них не было таких отношений, как с Фархадом, они скорее относились друг к другу как друзья или как брат с сестрой. Почему так? И что же делать теперь, когда оказалось, что у нее два мужа? Лиза вспомнила, что любила Марка, но это была другая любовь, не такая, какой она любит Фархада. Ее мысли переключились на Фархада и на ее изгнание. Раньше она была уверена, что Фархад любит ее, но сейчас ее уверенности поубавилось. Ее смущало то, что он ни разу не приехал, не навестил, значит ли это, что все, что происходит в ее жизнь, ему безразлично? А что, если он разлюбил ее? Может, у него появилась новая жена, третья? Вопросы появлялись один на другой, но некому было дать на них ответы.
Прошло уже почти три месяца, как Лиза жила в берберском поселении, а Халима никак не могла решить, что с ней делать. Как поступить? Правильно было бы вернуть ее во дворец, но Халиме было жаль несчастную, юную жену принца. Халима была женщиной неглупой и понимала, что, вернувшись во дворец девочка может подвергнуться ещё большей опасности, её или отравят или казнят. Если ее наказали изгнанием, значит никому она во дворце не нужна. Принц уже имел одну жену, и, похоже, у неё большое влияние, и не только на мужа, но и во дворце.
Женщина сразу сообразила, что всему виной дворцовые интриги. Из рассказа Лизы опытная Халима поняла, что первая жена принца имитировала выкидыш, чтобы избавиться от соперницы. А принц, скорее всего, поверил старшей жене, иначе почему не сумел защитить младшую жену? Хотя как защитить? За такую провинность Лизу вообще должны были казнить. Странно, что этого не сделали. Жена в сравнении с наследником почти не имеет никакой ценности.
Спустя месяц после того, как Лиза поселилась в песчаном поселке, старик отправился в город, чтобы разузнать, что говорят люди о пропавшей жене принца. Вернувшись через неделю, он не привез никаких новостей. Единственное, что ему удалось узнать, и это казалось удивительным, что Лизу никто не ищет.
– Раз так, пусть живёт с нами, скоро ребёнок родится, не отдавать же его с матерью на съедение шакалам. – Предложил старик.
– Пусть живёт, -согласилась старуха.
Прошло еще два месяца, Лиза окрепла, набралась сил. Приближались роды, и Халима с мужем вновь стали задумываться что им делать с внезапно свалившейся на их головы проблемой. Решение пришло неожиданно. В тот момент оно оказалось единственно верным.
Как- то вечером, когда они сидели за ужином во дворе, зашел сосед, который ездил по своим делам в город, он принес страшную весть рассказав об аварии, она произошла два дня назад с участием наследного принца.
– Его высочество жив? – спросил старик, вскользь взглянув на Лизу.
– Нет, что ты. Люди говорят, я и сам по телевизору видел, машина такие кульбиты выписывала, потом упала и загорелась. После такого выжить невозможно. Всё сгорело до тла. На тот ужас страшно было смотреть.
Народ горюет, всем жалко принца. Хороший был, справедливый, образованный. Кому теперь власть перейдет? Эмира тоже жалко. Стар уже, здоровье подводит. Как он переживет смерть сына?
Поговорив еще немного, сосед ушел.
Лиза как будто окаменела. Долго сидела безмолвно, застыв, словно ста-туя. С широко распахнутыми глазами и с полуоткрытым ртом не могла ше-вельнуться. Конечности превратились в бетон.
Некоторое время она сидела неподвижно, время как будто замедлило бег, а потом и вовсе остановилось. Каждое слово соседа эхом отдавалось в голове: "машина выписывала кульбиты... загорелась... всё сгорело дотла". Она хоте-ла закричать, возразить, сказать, что это невозможно, что Фархад не мог умереть, но голос застрял где-то глубоко внутри, или может его вырвали вместе с сердцем.
Мысли, путаясь в голове была простыми и в то же время разрушительны-ми: "Это ошибка. Это не он." Но телевизионные кадры, о которых говорил сосед, и холодная уверенность в его словах. всё указывало на правду.
Лиза чувствовала, как мир вокруг неё начинает рушиться, будто песчаная буря вернулась чтобы поглотить всё живое. Внутри нарастала боль, такая острая и невыносимая, что ей казалось, уже никогда она не сможет вздох-нуть полной грудью.
Халима заметила, как изменилось лицо девушки. Оно стало мертвенно-бледным, глаза потухли, а руки безвольно опустились на колени.
