– А Даня где? Не захотел идти?
– Захотел, только папа отправил меня в столовую, а Даню оставил, чтобы поговорить с ним. Они сейчас придут.
– Простите, сеньора, прикажете подавать обед? – спросила Роза, остановившись в дверях.
– Давайте подождём сеньора Монтеро и Даню.
– Как скажете.
Через пятнадцать минут обнимая сына за плечи, в столовую вошёл Федерико. Выглядел он как обычно, спокойным и непроницаемым, зато у Дани лицо горело красными маревом.
Нетрудно было догадаться, что Федерико провёл с сыном воспитательную беседу.
Обед проходил в молчание. За столом чувствовалось небольшое напряжение. Но потом как-то сама собой обстановка разрядилась, а началось всё с супа.
– Даня, что ты ковыряешься, почему не ешь? – нарушил тишину Федерико.
– Папа, ты же знаешь я не люблю борщ.
– А что ты любишь? – тут же спросил Тёма.
– Мне нравится суп-пюре грибной. Можно, конечно, не только грибной. Но грибной я люблю больше всего. А наш повар не умеет его готовить.
– А мама умеет. Да, мама?
– Да. – Милана благодарно взглянула на младшего сына.
– Мама очень вкусно готовит. Даже бабушка ей завидует. – Тёма так увлёкся, расхваливая маму, что не заметил, как улыбка коснулась губ отца.
– А вы можете научить нашего повара готовить грибной суп? – Даня повернулся и несмело взглянул в глаза матери. Он немного смущался, но как настоящий мужчина мужественно выдержал это небольшое испытание.
– Конечно, Даня, я с удовольствием научу повара. Могу сама приготовить, если он разрешит.
– Повар разрешит, нужно только папу попросить, чтобы он сказал повару. Папа, ты же скажешь ему?
– Договоримся. – Улыбнулся Федерико чувствуя, что лёд тронулся.
Милана так же, как и Федерико почувствовала, что Даня стал оттаивать. И теперь было важно не оборвать эту тонкую нить случайно сказанным словом.
Следующий день прошёл весело. После завтрака они поехали на конный двор. Даня с удовольствием показывал, как хорошо владел жокейским искусством. Тёма тоже попробовал сесть на лошадь, инструктор поводил его по кругу и у мальчика глаза загорелись восторгом.
Облокотившись об изгородь Федерико с нежностью наблюдал за сыновьями. Он не просто смотрел на своих мальчиков, он гордился ими и любовался. Злость на Милану за то, что она лишила его возможности участвовать с раннего возраста в жизни сына потихоньку стала отступать. Он не хотел на неё злиться, да и не мог. Иначе как совместить два противоположных чувства любовь и ненависть. Чтобы не убить любовь нельзя аккумулировать в себе ненависть.
Федерико отошёл от ограды, за которой тренировались наездники, и незаметно стал рассматривать Милану. Сегодня она опять была без грамма косметики, волосы собраны в высокий хвост, и от этого казалась совсем девочкой, нежной и хрупкой.
– Хочешь покататься? – подойдя к ней ближе, так, чтобы почувствовал её запах, спросил слегка хрипловатым голосом.
– Нет.
– Почему?
– Не знаю. Кажется, боюсь упасть.
– Напрасно. Но если ты не хочешь, тогда я, пожалуй, пойду разомнусь.
Ему вывели вороного жеребца и он, взявшись рукой за луку легко вскочил в седло, как будто всю жизнь только этим и занимался. Пройдясь немного по кругу, вонзил шпоры в бока лошади и уже через минуту его скакун, перепрыгнув через ограду во весь опор понёсся по уплотнённой дороге в сторону от учебной площадки к видневшемуся на горизонте лесу. Казалось, скакун и всадник, выкованные из железа, слились воедино и стали быстрее ветра.
Все, кто был на площадке развернулись в ту сторону куда ускакал Федерико и приложив руку ко лбу, чтобы не мешало солнце, наблюдали за всадником и скакуном до тех пор, пока они не исчезли из вида.
Прошло ещё несколько минут напряжённого вглядывания вдаль, но ни Федерико, ни скакуна не было видно. Милана чувствовала, как нервы потихоньку стали отплясывать кадриль. Она постаралась унять дрожь, даже приложила ладонь ко рту, но теперь вместе с телом дрожала рука и даже голова. Куда, ну куда он мог ускакать? Здесь негде даже спрятаться, чтобы так долго отсутствовать. Разве только в лесу, но лес не для скачек. Что-то случилось. Неужели с ним что-то случилось? Ему нужна помощь. Её дыхание стало громким и прерывистым, а волнение плохо контролируемым. Ноги сами понесли её в ту сторону куда ускакал Федерико. Казалось, если она побежит навстречу, то он скорее появиться.
– Милана, – кто-то схватил её за плечо. Она оглянулась. Сзади стоял Марио, начальник службы безопасности Федерико.
– Почему, почему вы не с ним? Вы должны быть там, вдруг с ним что-то случилось.
– Успокойтесь. С ним всё нормально. Он опытный наездник. С детства хорошо управляется с лошадью.
– Вы разве не заметили? Его лошадь понесла.
– Вам показалось. Он сейчас вернётся, и вы убедитесь, что напрасно волновались. Да вон же он, смотрите.
Милана перевела взгляд куда указывал Марио и неожиданно для себя, закрыв лицо руками расплакалась.
– Тихо, тихо, девочка. – Марио обнял её за плечи и прижал к себе. Пока она плакала он нежно гладил её по голове. И только когда увидел, что она почти успокоилась достал из внутреннего кармана аккуратно сложенный носовой платок из батиста и подал ей.
– Вытрите слёзы, они вас, конечно, не портят, но лучше, если дети не заметят, что вы плакали.
Через минуту или две Федерико соскочил с жеребца и передал его подбежавшему конюху.
– Протри и почисти, он в мыле.
– Всё сделаю, сеньор.
Он смотрел на Милану, пытаясь понять, что произошло, а она усиленно прятала глаза и отворачивалась в сторону. Он посмотрел на Марио, и легким кивком задал вопрос. Тот, скосив глаза в сторону Миланы усмехнулся и сказал:
– ты заставил нас поволноваться. Следующий раз придётся мне скакать с тобой.
– Я не против, можно устроить соревнования. – Федерико усмехнулся, догадавшись по красноречивому взгляду друга чем вызваны слёзы Миланы. На душе потеплело.
– На сегодня, пожалуй, хватит, пора домой. Позову мальчишек, а вы идите к машине.
На следующий день они расписались. У них не было приглашённых гостей, только Марио и дети. Повар приготовил праздничный стол. Вынес торт, сказал хорошие слова и тихо удалился.
Они по-прежнему спали в разных спальнях, но никто, кроме горничной и домоправительницы об этом не знал. Милана получила статус замужней женщины, но не стала женой. Её постель по-прежнему никто не согревал. Для Федерико ничего не изменилось, кроме того, что на безымянном пальце его правой руки появилось обручальное кольцо. Он приезжал домой сразу после работы, это было около половины восьмого. Они все вместе собирались за ужином в столовой, разговаривали о том, как прошёл день. Вернее, Федерико расспрашивал, а дети наперебой рассказывали, чем они занимались. Потом некоторое время все вместе поднимались в детскую играли в какие-нибудь развивающие игры, рассчитанные на два или четыре игрока. А потом в половине десятого дети ложились спать. Федерико разрешил Дане перейти на более позднее время сна.
Пожелав детям спокойной ночи, они расходились по своим комнатам. Милана в спальню, а Федерико в кабинет или тоже в спальню только в свою, чтобы принять душ переодеться и уехать. Куда? Милана не знала, но догадывалась, раз муж игнорирует её постель, значит есть женщина, в постели которой он чувствует себя уютно.
Наступило лето, каникулы, и детей пора было отправлять к морю. Федерико не торопился, хотел, чтобы Даня привык к Милане. Тёма сразу принял его. А вот Даня никак не шёл на сближение с Миланой. Он не высказывался, не грубил, но старался не задерживаться в её обществе. И, если сейчас отправить мальчишек в Испанию, то через три месяца, когда они вернутся обратно, придётся всё начинать сначала.
Федерико решил подтолкнуть Даниэля.
Перед сном он зашёл в комнату к сыну.
– Не спишь?
– Нет.
– Я хотел поговорить с тобой о маме.
Мальчик вздохнул и, заложив руки за голову, уставился в потолок.
– Конечно, сын, можно продолжать накапливать в себе обиду, делать вид, что не замечаешь, как делаешь больно другому человеку. Можно упрямиться, и не желать идти на контакт и тем самым лишать себя возможности стать счастливым и наверстать всё, что потеряно за прошедшие годы. А можно принять взрослое, я бы даже сказал, мужское решение. Подойти, сесть рядом и поговорить. Задать самый главный вопрос, который не даёт тебе покоя и мешает радоваться жизни. Может быть, услышав ответ, ты поймёшь, что не прав, отвергая маму. Может, она поступила так, потому что у неё была на то причина.
– А ты?
– Что я?
– Ты простил?
Федерико на минуту задумался. Не хотелось обманывать мальчика. Нет, он не простил и, возможно, никогда не простит, но, как человек рассудительный, смирился с неизбежным, потому что хотел, чтобы дети росли в полноценной семье. Не хотел затевать тяжбу, делая больно не только женщине, которую продолжал любить, но и детям.
– Я простил, сын.
– Тогда почему вы с мамой спите в разных спальнях? Ты думаешь, я всё ещё маленький и не понимаю, откуда берутся дети?
Федерико засмеялся.
– Родной мой, у взрослых примирение происходит немного не так, как у детей. На эту тему мы поговорим позже, когда ты поговоришь с мамой, и я увижу результат вашего разговора. Я хочу, чтобы ты знал, если ты не примешь её, тогда маме и твоему брату придётся уехать, и мы опять останемся одни.
На следующий день Федерико незаметно наблюдал, как Даня нарезал круги вокруг Миланы, подыскивая подходящий момент, чтобы начать разговор.
Ближе к вечеру, когда солнце уже приблизилось к горизонту, Федерико предложил мальчишкам сыграть в теннис.
Милана решила пойти с ними. Она сидела на скамейке под раскидистым деревом, и наблюдала, как её любимые мужчины тащат жребий, кто первый и с кем будет играть. Жребий выпал Федерико и Артёму. Как только они начали игру, Даня развернулся и подбежал к ней. Сел рядом, некоторое время молча наблюдал за игрой, иногда посматривая на мать. Потом неожиданно выпалил, глядя в сторону.
– Я хочу спросить и стесняюсь.
– Даня, если хочешь спросить, спроси. Не надо стесняться. Я же твоя мама.
– А вы мне честно ответите?
– Честно. Обещаю.
Она чувствовала, что наступил тот самый момент, который вернёт сына в её объятия или, наоборот, оттолкнёт окончательно.
– Почему вы меня бросили? И папу? Вы нас не любили?
– Очень любила. Ты даже не представляешь, как сильно я вас любила и сейчас люблю. – Произнесла, задумчиво глядя в сторону Федерико.
– Тогда почему? – уже более раздражённо спросил мальчик, недоумённо раздвигая руки в стороны.
– Ты уже большой Даня, и я буду разговаривать с тобой как со взрослым. Надеюсь, ты не будешь поддаваться эмоциям, а просто выслушаешь.
Она видела, как у мальчика задрожали губы, чтобы скрыть подступившие слёзы, он отвернулся и слегка шмыгнул носом.
– Тебе едва исполнился годик. Ты уже начал ходить, папе срочно понадобилось в командировку, и он улетел в Америку. Мы с тобой остались вдвоём, правда, была ещё няня и водитель. Ты, наверное, уже знаешь, откуда берутся дети.
– Знаю.
– Так вот. В моём животике рос Тёма. Я ещё об этом не знала. В тот день водитель повёз меня к врачу, и я узнала, что у меня будет ещё один малыш. Когда мы возвращались обратно, меня похитили. Приложили вонючую тряпку ко рту, я уснула или может, просто потеряла сознание. Не знаю. Только очнулась в каком-то старом деревенском доме. Меня охраняли два человека. Я думала, они потребуют выкуп у Федерико, то есть у папы, но у них были другие планы. Я не нужна была им живая. У них был заказ убить меня. Они могли сделать это сразу, но человек, который хотел моей смерти, планировал поговорить со мной перед тем, как меня убьют. Ему важно было увидеть меня сломленной. Стоящей на коленях и умоляющей о пощаде.
Федерико учил Тёму играть, а сам наблюдал за Миланой и Даниэлем. По их выражению лица догадался, что сын задал самый важный для себя вопрос, а мать рассказывала ему свою историю. Она иногда задумчиво смотрела вдаль, потом переводила взгляд на сына и опять начинала рассказывать.
– Наконец, смерть пришла за мной. Приехал тот, кто хотел её. От этого человека я узнала, что Федерико, то есть папа, меня не любит. И ни в какой он не командировке, а с другой женщиной отдыхает на море. Но больше всего меня привело в шоковое состояние, когда этот человек сказал, что Федерико отказался от тебя и отдал в дом малютки. А ты простудился там и умер.
От горя у меня помутился разум. Я не знаю, что было дальше, но пришла в себя в болоте. Что-то вязкое тащило меня на дно, я не помню, как удалось выплыть, очнулась я от холода на берегу. Меня спасли чужие люди, ты их видел, Борис Петрович и Татьяна Сергеевна. Они заменили мне родителей и сделали многое для того, чтобы я восстановилась. Мы приехали в Москву, потому что я хотела отомстить Федерико за смерть моего сыночка. Я считала, что ты мёртв, и это только его вина. Я много пролила слёз за эти годы. Потеря ребёнка – это самое страшное что может быть для матери. Все эти годы, вынашивая месть твоему отцу я очень сильно ошибалась. Он не был виновен в том, в чём сумела убедить меня заказчица. Но узнала я об этом гораздо позже. А если быть точной, то это произошло недавно, когда Федерико привёз тебя к Тёме на день рождения. Тогда я узнала, что ты жив, а меня просто обманули. Но в то время я была слишком юной и наивной. Дальше ты всё знаешь.
Федерико видел, как Даня вскочил и бросился к матери в объятия. Он плакал так громко, что даже Тёма, стоящий к ним спиной, повернулся и растерянно наблюдал за происходящим.
– Папа, почему Даня плачет? Можно мне пойти к нему?
– Подожди, сынок, пусть они с мамой поговорят, мне кажется, им нужно ещё немного времени. Потерпи.
С того времени лёд тронулся. Даня стал вести себя, как будто не было этих одиннадцати лет.
Федерико не спрашивал у Дани, что рассказала ему Милана, наверняка придумала сказку, чтобы разжалобить сына, и он простил её. С её стороны это было правильным решением, иначе всем было бы плохо, но в первую очередь мальчишкам. Поэтому Федерико не осуждал её. Иногда ложь бывает во спасение.
Даня несколько раз порывался поговорить с отцом о том, что рассказала ему мать, но Федерико умело уходил от разговора.
Прошёл уже почти месяц школьных каникул. Пора было везти мальчиков на море. Поездка была запланирована на конец недели.
Он решил, что пришло время объявить об этом детям и Милане.
Заканчивая ужин, обвёл взглядом всех поочерёдно.
– Даня, Тёма, собирайте вещи, всё, что вам может понадобится на отдыхе, в субботу улетаем в Испанию.
– Ура-а, – в один голос завопили мальчишки.
– А мама? – первым опомнился Тёма.
– Да, а мама едет с нами? – подхватил Даня.
– Мы сейчас спросим.
Все одновременно повернулись к Милане.
Она чувствовала, как загорелось её лицо. Все ждали ответа, и она не могла разочаровать их. Но что делать, если на всю следующую неделю у неё подписан договор с крупной компанией на участие в международной конференции, которая будет проходить в Москве.
– Я сожалею, родные мои, но вам придётся поехать без меня.
– У-у-у, – разочарованно протянули дети. Федерико несколько секунд молча рассматривал её. Она не знала, о чём он думал, но его взгляд, наполненный горечью и презрением, выдавал его чувства и мысли. Похоже, именно такого ответа он ожидал от неверной женщины.
– Захотел, только папа отправил меня в столовую, а Даню оставил, чтобы поговорить с ним. Они сейчас придут.
– Простите, сеньора, прикажете подавать обед? – спросила Роза, остановившись в дверях.
– Давайте подождём сеньора Монтеро и Даню.
– Как скажете.
Через пятнадцать минут обнимая сына за плечи, в столовую вошёл Федерико. Выглядел он как обычно, спокойным и непроницаемым, зато у Дани лицо горело красными маревом.
Нетрудно было догадаться, что Федерико провёл с сыном воспитательную беседу.
Обед проходил в молчание. За столом чувствовалось небольшое напряжение. Но потом как-то сама собой обстановка разрядилась, а началось всё с супа.
– Даня, что ты ковыряешься, почему не ешь? – нарушил тишину Федерико.
– Папа, ты же знаешь я не люблю борщ.
– А что ты любишь? – тут же спросил Тёма.
– Мне нравится суп-пюре грибной. Можно, конечно, не только грибной. Но грибной я люблю больше всего. А наш повар не умеет его готовить.
– А мама умеет. Да, мама?
– Да. – Милана благодарно взглянула на младшего сына.
– Мама очень вкусно готовит. Даже бабушка ей завидует. – Тёма так увлёкся, расхваливая маму, что не заметил, как улыбка коснулась губ отца.
– А вы можете научить нашего повара готовить грибной суп? – Даня повернулся и несмело взглянул в глаза матери. Он немного смущался, но как настоящий мужчина мужественно выдержал это небольшое испытание.
– Конечно, Даня, я с удовольствием научу повара. Могу сама приготовить, если он разрешит.
– Повар разрешит, нужно только папу попросить, чтобы он сказал повару. Папа, ты же скажешь ему?
– Договоримся. – Улыбнулся Федерико чувствуя, что лёд тронулся.
Милана так же, как и Федерико почувствовала, что Даня стал оттаивать. И теперь было важно не оборвать эту тонкую нить случайно сказанным словом.
Прода от 22.01.2025, 12:40
Глава 59
Следующий день прошёл весело. После завтрака они поехали на конный двор. Даня с удовольствием показывал, как хорошо владел жокейским искусством. Тёма тоже попробовал сесть на лошадь, инструктор поводил его по кругу и у мальчика глаза загорелись восторгом.
Облокотившись об изгородь Федерико с нежностью наблюдал за сыновьями. Он не просто смотрел на своих мальчиков, он гордился ими и любовался. Злость на Милану за то, что она лишила его возможности участвовать с раннего возраста в жизни сына потихоньку стала отступать. Он не хотел на неё злиться, да и не мог. Иначе как совместить два противоположных чувства любовь и ненависть. Чтобы не убить любовь нельзя аккумулировать в себе ненависть.
Федерико отошёл от ограды, за которой тренировались наездники, и незаметно стал рассматривать Милану. Сегодня она опять была без грамма косметики, волосы собраны в высокий хвост, и от этого казалась совсем девочкой, нежной и хрупкой.
– Хочешь покататься? – подойдя к ней ближе, так, чтобы почувствовал её запах, спросил слегка хрипловатым голосом.
– Нет.
– Почему?
– Не знаю. Кажется, боюсь упасть.
– Напрасно. Но если ты не хочешь, тогда я, пожалуй, пойду разомнусь.
Ему вывели вороного жеребца и он, взявшись рукой за луку легко вскочил в седло, как будто всю жизнь только этим и занимался. Пройдясь немного по кругу, вонзил шпоры в бока лошади и уже через минуту его скакун, перепрыгнув через ограду во весь опор понёсся по уплотнённой дороге в сторону от учебной площадки к видневшемуся на горизонте лесу. Казалось, скакун и всадник, выкованные из железа, слились воедино и стали быстрее ветра.
Все, кто был на площадке развернулись в ту сторону куда ускакал Федерико и приложив руку ко лбу, чтобы не мешало солнце, наблюдали за всадником и скакуном до тех пор, пока они не исчезли из вида.
Прошло ещё несколько минут напряжённого вглядывания вдаль, но ни Федерико, ни скакуна не было видно. Милана чувствовала, как нервы потихоньку стали отплясывать кадриль. Она постаралась унять дрожь, даже приложила ладонь ко рту, но теперь вместе с телом дрожала рука и даже голова. Куда, ну куда он мог ускакать? Здесь негде даже спрятаться, чтобы так долго отсутствовать. Разве только в лесу, но лес не для скачек. Что-то случилось. Неужели с ним что-то случилось? Ему нужна помощь. Её дыхание стало громким и прерывистым, а волнение плохо контролируемым. Ноги сами понесли её в ту сторону куда ускакал Федерико. Казалось, если она побежит навстречу, то он скорее появиться.
– Милана, – кто-то схватил её за плечо. Она оглянулась. Сзади стоял Марио, начальник службы безопасности Федерико.
– Почему, почему вы не с ним? Вы должны быть там, вдруг с ним что-то случилось.
– Успокойтесь. С ним всё нормально. Он опытный наездник. С детства хорошо управляется с лошадью.
– Вы разве не заметили? Его лошадь понесла.
– Вам показалось. Он сейчас вернётся, и вы убедитесь, что напрасно волновались. Да вон же он, смотрите.
Милана перевела взгляд куда указывал Марио и неожиданно для себя, закрыв лицо руками расплакалась.
– Тихо, тихо, девочка. – Марио обнял её за плечи и прижал к себе. Пока она плакала он нежно гладил её по голове. И только когда увидел, что она почти успокоилась достал из внутреннего кармана аккуратно сложенный носовой платок из батиста и подал ей.
– Вытрите слёзы, они вас, конечно, не портят, но лучше, если дети не заметят, что вы плакали.
Через минуту или две Федерико соскочил с жеребца и передал его подбежавшему конюху.
– Протри и почисти, он в мыле.
– Всё сделаю, сеньор.
Он смотрел на Милану, пытаясь понять, что произошло, а она усиленно прятала глаза и отворачивалась в сторону. Он посмотрел на Марио, и легким кивком задал вопрос. Тот, скосив глаза в сторону Миланы усмехнулся и сказал:
– ты заставил нас поволноваться. Следующий раз придётся мне скакать с тобой.
– Я не против, можно устроить соревнования. – Федерико усмехнулся, догадавшись по красноречивому взгляду друга чем вызваны слёзы Миланы. На душе потеплело.
– На сегодня, пожалуй, хватит, пора домой. Позову мальчишек, а вы идите к машине.
На следующий день они расписались. У них не было приглашённых гостей, только Марио и дети. Повар приготовил праздничный стол. Вынес торт, сказал хорошие слова и тихо удалился.
Они по-прежнему спали в разных спальнях, но никто, кроме горничной и домоправительницы об этом не знал. Милана получила статус замужней женщины, но не стала женой. Её постель по-прежнему никто не согревал. Для Федерико ничего не изменилось, кроме того, что на безымянном пальце его правой руки появилось обручальное кольцо. Он приезжал домой сразу после работы, это было около половины восьмого. Они все вместе собирались за ужином в столовой, разговаривали о том, как прошёл день. Вернее, Федерико расспрашивал, а дети наперебой рассказывали, чем они занимались. Потом некоторое время все вместе поднимались в детскую играли в какие-нибудь развивающие игры, рассчитанные на два или четыре игрока. А потом в половине десятого дети ложились спать. Федерико разрешил Дане перейти на более позднее время сна.
Пожелав детям спокойной ночи, они расходились по своим комнатам. Милана в спальню, а Федерико в кабинет или тоже в спальню только в свою, чтобы принять душ переодеться и уехать. Куда? Милана не знала, но догадывалась, раз муж игнорирует её постель, значит есть женщина, в постели которой он чувствует себя уютно.
Прода от 23.01.2025, 11:13
Глава 60
Наступило лето, каникулы, и детей пора было отправлять к морю. Федерико не торопился, хотел, чтобы Даня привык к Милане. Тёма сразу принял его. А вот Даня никак не шёл на сближение с Миланой. Он не высказывался, не грубил, но старался не задерживаться в её обществе. И, если сейчас отправить мальчишек в Испанию, то через три месяца, когда они вернутся обратно, придётся всё начинать сначала.
Федерико решил подтолкнуть Даниэля.
Перед сном он зашёл в комнату к сыну.
– Не спишь?
– Нет.
– Я хотел поговорить с тобой о маме.
Мальчик вздохнул и, заложив руки за голову, уставился в потолок.
– Конечно, сын, можно продолжать накапливать в себе обиду, делать вид, что не замечаешь, как делаешь больно другому человеку. Можно упрямиться, и не желать идти на контакт и тем самым лишать себя возможности стать счастливым и наверстать всё, что потеряно за прошедшие годы. А можно принять взрослое, я бы даже сказал, мужское решение. Подойти, сесть рядом и поговорить. Задать самый главный вопрос, который не даёт тебе покоя и мешает радоваться жизни. Может быть, услышав ответ, ты поймёшь, что не прав, отвергая маму. Может, она поступила так, потому что у неё была на то причина.
– А ты?
– Что я?
– Ты простил?
Федерико на минуту задумался. Не хотелось обманывать мальчика. Нет, он не простил и, возможно, никогда не простит, но, как человек рассудительный, смирился с неизбежным, потому что хотел, чтобы дети росли в полноценной семье. Не хотел затевать тяжбу, делая больно не только женщине, которую продолжал любить, но и детям.
– Я простил, сын.
– Тогда почему вы с мамой спите в разных спальнях? Ты думаешь, я всё ещё маленький и не понимаю, откуда берутся дети?
Федерико засмеялся.
– Родной мой, у взрослых примирение происходит немного не так, как у детей. На эту тему мы поговорим позже, когда ты поговоришь с мамой, и я увижу результат вашего разговора. Я хочу, чтобы ты знал, если ты не примешь её, тогда маме и твоему брату придётся уехать, и мы опять останемся одни.
На следующий день Федерико незаметно наблюдал, как Даня нарезал круги вокруг Миланы, подыскивая подходящий момент, чтобы начать разговор.
Ближе к вечеру, когда солнце уже приблизилось к горизонту, Федерико предложил мальчишкам сыграть в теннис.
Милана решила пойти с ними. Она сидела на скамейке под раскидистым деревом, и наблюдала, как её любимые мужчины тащат жребий, кто первый и с кем будет играть. Жребий выпал Федерико и Артёму. Как только они начали игру, Даня развернулся и подбежал к ней. Сел рядом, некоторое время молча наблюдал за игрой, иногда посматривая на мать. Потом неожиданно выпалил, глядя в сторону.
– Я хочу спросить и стесняюсь.
– Даня, если хочешь спросить, спроси. Не надо стесняться. Я же твоя мама.
– А вы мне честно ответите?
– Честно. Обещаю.
Она чувствовала, что наступил тот самый момент, который вернёт сына в её объятия или, наоборот, оттолкнёт окончательно.
– Почему вы меня бросили? И папу? Вы нас не любили?
– Очень любила. Ты даже не представляешь, как сильно я вас любила и сейчас люблю. – Произнесла, задумчиво глядя в сторону Федерико.
– Тогда почему? – уже более раздражённо спросил мальчик, недоумённо раздвигая руки в стороны.
– Ты уже большой Даня, и я буду разговаривать с тобой как со взрослым. Надеюсь, ты не будешь поддаваться эмоциям, а просто выслушаешь.
Она видела, как у мальчика задрожали губы, чтобы скрыть подступившие слёзы, он отвернулся и слегка шмыгнул носом.
– Тебе едва исполнился годик. Ты уже начал ходить, папе срочно понадобилось в командировку, и он улетел в Америку. Мы с тобой остались вдвоём, правда, была ещё няня и водитель. Ты, наверное, уже знаешь, откуда берутся дети.
– Знаю.
– Так вот. В моём животике рос Тёма. Я ещё об этом не знала. В тот день водитель повёз меня к врачу, и я узнала, что у меня будет ещё один малыш. Когда мы возвращались обратно, меня похитили. Приложили вонючую тряпку ко рту, я уснула или может, просто потеряла сознание. Не знаю. Только очнулась в каком-то старом деревенском доме. Меня охраняли два человека. Я думала, они потребуют выкуп у Федерико, то есть у папы, но у них были другие планы. Я не нужна была им живая. У них был заказ убить меня. Они могли сделать это сразу, но человек, который хотел моей смерти, планировал поговорить со мной перед тем, как меня убьют. Ему важно было увидеть меня сломленной. Стоящей на коленях и умоляющей о пощаде.
Федерико учил Тёму играть, а сам наблюдал за Миланой и Даниэлем. По их выражению лица догадался, что сын задал самый важный для себя вопрос, а мать рассказывала ему свою историю. Она иногда задумчиво смотрела вдаль, потом переводила взгляд на сына и опять начинала рассказывать.
– Наконец, смерть пришла за мной. Приехал тот, кто хотел её. От этого человека я узнала, что Федерико, то есть папа, меня не любит. И ни в какой он не командировке, а с другой женщиной отдыхает на море. Но больше всего меня привело в шоковое состояние, когда этот человек сказал, что Федерико отказался от тебя и отдал в дом малютки. А ты простудился там и умер.
От горя у меня помутился разум. Я не знаю, что было дальше, но пришла в себя в болоте. Что-то вязкое тащило меня на дно, я не помню, как удалось выплыть, очнулась я от холода на берегу. Меня спасли чужие люди, ты их видел, Борис Петрович и Татьяна Сергеевна. Они заменили мне родителей и сделали многое для того, чтобы я восстановилась. Мы приехали в Москву, потому что я хотела отомстить Федерико за смерть моего сыночка. Я считала, что ты мёртв, и это только его вина. Я много пролила слёз за эти годы. Потеря ребёнка – это самое страшное что может быть для матери. Все эти годы, вынашивая месть твоему отцу я очень сильно ошибалась. Он не был виновен в том, в чём сумела убедить меня заказчица. Но узнала я об этом гораздо позже. А если быть точной, то это произошло недавно, когда Федерико привёз тебя к Тёме на день рождения. Тогда я узнала, что ты жив, а меня просто обманули. Но в то время я была слишком юной и наивной. Дальше ты всё знаешь.
Федерико видел, как Даня вскочил и бросился к матери в объятия. Он плакал так громко, что даже Тёма, стоящий к ним спиной, повернулся и растерянно наблюдал за происходящим.
– Папа, почему Даня плачет? Можно мне пойти к нему?
– Подожди, сынок, пусть они с мамой поговорят, мне кажется, им нужно ещё немного времени. Потерпи.
С того времени лёд тронулся. Даня стал вести себя, как будто не было этих одиннадцати лет.
Прода от 24.01.2025, 11:11
Глава 61
Федерико не спрашивал у Дани, что рассказала ему Милана, наверняка придумала сказку, чтобы разжалобить сына, и он простил её. С её стороны это было правильным решением, иначе всем было бы плохо, но в первую очередь мальчишкам. Поэтому Федерико не осуждал её. Иногда ложь бывает во спасение.
Даня несколько раз порывался поговорить с отцом о том, что рассказала ему мать, но Федерико умело уходил от разговора.
Прошёл уже почти месяц школьных каникул. Пора было везти мальчиков на море. Поездка была запланирована на конец недели.
Он решил, что пришло время объявить об этом детям и Милане.
Заканчивая ужин, обвёл взглядом всех поочерёдно.
– Даня, Тёма, собирайте вещи, всё, что вам может понадобится на отдыхе, в субботу улетаем в Испанию.
– Ура-а, – в один голос завопили мальчишки.
– А мама? – первым опомнился Тёма.
– Да, а мама едет с нами? – подхватил Даня.
– Мы сейчас спросим.
Все одновременно повернулись к Милане.
Она чувствовала, как загорелось её лицо. Все ждали ответа, и она не могла разочаровать их. Но что делать, если на всю следующую неделю у неё подписан договор с крупной компанией на участие в международной конференции, которая будет проходить в Москве.
– Я сожалею, родные мои, но вам придётся поехать без меня.
– У-у-у, – разочарованно протянули дети. Федерико несколько секунд молча рассматривал её. Она не знала, о чём он думал, но его взгляд, наполненный горечью и презрением, выдавал его чувства и мысли. Похоже, именно такого ответа он ожидал от неверной женщины.
