Как принять то, что их больше нет, и она уже никогда не почувствует мамино прикосновение, не услышит ее нежный голос и папа такой близкий, такой родной никогда больше не назовет её своей принцессой и не скажет: «Как же я люблю тебя, мой котенок.»
С тех пор как ей сообщили о смерти родителей, она лежала на больничной койке свернувшись калачиком. К ней подходили врачи, медсестры пытались разговаривать, но она молчала. Лизе хотелось умереть, чтобы оказаться там, на небесах рядом с родителями, поэтому она перестала есть, только пила воду, ей ставили капельницы, чтобы поддержать организм. Так повторялась изо дня в день.
Пока лечащий врач и психотерапевт пытались привести Лизу в нормальное для жизни состояние, другие взрослые дяди и тети решали вопрос, что делать с осиротевшей девочкой.
– Можно отдать в приемную семью, – говорили одни.
– Могут возникнуть проблемы, если объявятся родственники, – спорили другие.
– Лучше временно направить в детский дом, хотя это не лучшее решение.
– Детский дом плохой вариант для девочки из хорошей семьи. – Служащие Органов опеки, никак не могли придти к единому мнению.
Вопрос решился сам собой. В органы опеки обратилась матушка Клавдия, она хотела взять к себе в приют двоих или троих девочек. В ее православном приюте уже жили пятнадцать девочек разного возраста. Половину из них матушка удочерила. Многочисленные проверки показали, что дети в приюте хорошо питаются, им преподают школьные предметы, они ухожены и всем довольны. Таким образом судьба Лизы была решена.
Через полтора месяца после аварии, Лиза Бергаш очутилась в приюте матушки Клавдии. Все, кто устраивал судьбу девочки решили, что она вытащила счастливый билет.
Но судьба, вновь преподнесла ей сюрприз.
В первый день приезда, Лиза даже не представляла какая жизнь ждет ее здесь. Ее и сопровождающих женщин из органов опеки встретили очень тепло и радостно. Встречала сама матушка Клавдия и ее помощницы сестра Мария, и сестра Полина. Стол был накрыт в большой светлой комнате. На столе, блины целая стопка, рядом миска с только что, выкаченным медом, а в ней деревянная ложка. Здесь же большое блюдо с пирожками. Они красиво возвышались горкой, словно сами хотели запрыгнуть в рот.
За столом сидели три девочки примерно одного возраста.
«Лет двенадцать», – быстро определила возраст Лиза. Они были одеты в одежду послушниц, выглядели худенькими, но чистенькими.
– Ну что, девочки, нравится вам здесь? Спросила женщина из органов опеки.
– Да, – девочки дружно закивали.
– Вас не обижают?
– Нет, – хором ответили дети.
Матушка подошла к послушницам, ласково погладила одну из них по голове,
– Ну все мои хорошие, вам пора, вас ждут ваши книжки, бегите займитесь чем-нибудь, да не очень шалите.
– Зачем берете с собой пирожки? – удивлённо воскликнула игуменья.
– Разве кто-то от вас их прячет? В любое время можете прибежать сюда чай попить. – Матушка тепло улыбнулась.
Девочки положили пирожки обратно, вскочили и быстро выпорхнули из комнаты.
– Глупенькие, никак не избавятся от своих детдомовских привычек. – Игуменья горестно вздохнула. – Бедные дети. Ну ничего привыкнут, здесь они как дома, обласканы, обогреты, накормлены, напоены, ухожены.
Пригласив женщин и Лизу к столу, она сама разлила гостям чай в красивые фарфоровые чашки.
– Повезло тебе Лиза, к таким хорошим людям попала., считай, что в семью. Надеюсь, когда-нибудь скажешь нам спасибо. Оценишь, какое добро для тебя сделали, – сказала одно из опекунш.
С чувством выполненного долга, довольные тем, что устроили еще одну жизнь, женщины уехали, предоставив девочке самостоятельно окунуться в прелести приютской жизни.
Как только их машина скрылась за поворотом, матушка Клавдия повернулась к Лизе: – Ну что, заморыш? Дай ка я посмотрю на тебя. Где же нашли такую страшную? – Матушка поджала губы. – Вот удружили, так удружили. – Она повернулась к сестре Марии.
– Отведи в дом к младшим, расскажи про распорядок, да научи как вести себя, чтобы была тише воды, ниже травы, ну в общем сама знаешь, в трапезную пока поставь, пусть привыкает.
– Матушка, может не надо в трапезную, не справится, тяжело там, мала еще?
– Поучи меня, а то я сама не знаю, что делать. В трапезную сказала, а сегодня дай молитвенник пусть наизусть учит, до ужина времени много, пусть учит. Вечером проверь.
По ее поджатым губам и плохо скрываемому раздражению Лиза поняла, что сказка закончилась.
Они вышли из дома матушки Клавдии и направились в сторону домов, где жили послушницы. Сестра Мария шла чуть впереди Лизы и поучала:
– ты вот что, девка, о греховных мыслях и всяких пристрастиях своих, забудь. Твоя мирская жизнь осталась в прошлом, так и вспоминать ее незачем. Разговоры с подружками будешь вести только о духовном. Послушницам Божьим, а ты теперь послушница, шутить и смеяться запрещено. Нужно безропотно и без прекословий принимать все, что дает и делает для тебя приют, а значит, сам Господь. Теперь в твоем словаре два важных слова: «Прости» и «Благослови». Вместо «Спасибо» нужно говорить: «Спаси Господи». Поняла?
– Поняла.
- Сегодня до ужина учи молитвы, а завтра прямо с утра пойдёшь в трапезную будешь там работать, это твое послушание на два дня, вечером после трапезной читай молитвы. Привыкай. Молитвы учи наизусть, вечером проверю.
Они вошли в дом, где жили младшие послушницы. Это был обычный дом на две комнаты, да еще кухня с печкой и небольшая прихожая. Сестра Мария указала на одну из кроватей,
– это твоя, на вот, – она протянула девочке молитвослов, – красным отмечены молитвы какие нужно выучить в первую очередь, одни утром читаем, другие вечером. Читать иди на кухню, там стол и стулья. – Закончив нравоучения, сестра Мария цепким, орлиный взглядом еще раз оглядела комнаты и ушла, оставив Лизу наедине со своими мыслями и страхами.
Как только сестра Мария ушла Лиза присела на стул и задумалась. Мыслей было много и первое что пришло на ум: «куда она попала?»
Вскоре в дом вбежала девочка, одна из тех, которых Лиза уже видела. Она без слов положила перед Лизой ее новую одежду, и собралась уходить.
– Зачем это? - удивленно окликнула ее Лиза – Я хочу остаться в своей одежде.
– Не положено. Твою сожгут или отдадут бедным. Здесь все в одинаковом ходят, – девочка отвечала, не поднимая на Лизу глаз, – я пойду, ты учи молитвы сестра, не выучишь накажут.
– Как накажут?
– Розгами или палкой. – Девочка повернулась чтобы уйти.
– Подожди – остановила ее Лиза.
– Где все?
– На послушании, у каждого свое, мне надо идти, если не успею закончить работу, останусь без ужина.
– Как тебя зовут?
– Настя, – уже на ходу ответила девочка и скрылась за дверью.
Вечером пришла сестра Мария, проверив как Лиза выучила молитвы, осталась довольна. У Лизы, как у большинства одаренных детей была феноменальная память, она легко запомнила несколько утренних молитв, которые читались в начале Полунощницы.
Монахиня отвела Лизу в трапезную, показала ее место за столом. Старшие девочки сидели с одной стороны стола, младшие напротив. При появлении вошедших, они дружно вскинули глаза и тут же опустили их.
– Завтра на Молитвах стоять не будешь, в пять с половиной встанешь, полчаса тебе, чтобы постель заправить, да себя в порядок привести, в шесть сюда придешь.
– Тетя, я так рано не проснусь.
– Какая я тебе тетя? Ко мне нужно обращаться сестра Мария. Запомнила? – грозно рявкнула монахиня.
– Да.
– Повтори.
– Да, сестра Мария.
– Завтра Анастасия разбудит. Здесь весь день будешь на послушании, молитвы, которые пропустишь, ночью читай, проверю.
После трапезы, которая очень сильно удивила Лизу, потому что, то, что подали на ужин едой, можно было назвать с большим натягом, дети собрались в доме. Кроме Лизы здесь еще было пять девочек, одна из них старше Лизы, остальные младше. Позже Лиза узнала, что девочки старше десяти лет живут в соседнем доме. Здесь же, она более подробно узнала распорядок дня, выяснив, что у послушниц нет выходных. Зато есть личное время вечером, с половины восьмого до девяти часов. Затем вечерние молитвы до двадцати трех, после сон, если нет наказаний в виде молитвы с отбиванием поклонов.
Вскоре Лиза поняла, что любая работа, которую выполняют девочки, называлась послушанием.
Девочки оказались не очень разговорчивыми, каждая из них занялась своими делами, некоторые ушли в прачечную, чтобы постирать нижнее белье, а другие просто лежали или штопали заношенные и протертые до дыр трусики и носки.
На любой ее вопрос о жизни в приюте, отвечали:
– Сама узнаешь.
Лизе показалось, что она не понравилась девочкам и поэтому они сторонятся ее.
Только одна из них самая маленькая, пятилетняя Танюшка, присев рядом и заглядывая в глаза тихо прошептала:
– Кушать хочется, очень хочется кушать, когда животик рычит я травку ем.
– Танька, займись делом, – окликнула ее девочка постарше, – вон пол лучше подмети, нечего жаловаться, сестра Мария услышит, мало тебе не покажется.
Танюшка, быстро соскочив с кровати, побежала в первую комнату и уже через минуту усердно подметала пол, который и так был чистым.
Одолеваемая сомнениями и страхами Лиза никак не могла заснуть, пытаясь разгадать куда же она попала, что это за место такое неприветливое. Сон сморил её, когда она уже потеряла всякую надежд заснуть.
Ее разбудили в половине шестого, она быстро заправила постель, умылась, почистила зубы и побежала в трапезную. Мать Мария выполняла функции келаря, а в миру кладовщика. Она отвечала за учет продуктов. Без ее разрешения никто даже близко не мог приблизится к кладовой, где хранились запасы. Каждое утро перед службой она приходила в трапезную, заходила в кладовую и выдавала продукты для послушниц. Каждый день одни и те же. На утро пачка геркулеса на всех, на обед буханка хлеба, два килограмма картошки, две небольшие моркови, столько же луковиц
. По воскресеньям в первое добавляли капусту или вермишель. На ужин килограмм гречки на всех или риса, но чаще пустая ничем не заправленная картошка или дешевые макароны. Каши варились на воде, вместо сахара и масла – соль и горчица.
Здесь же в кладовке стоял большой холодильник, запасы в него завозили раз в неделю. Свежее мясо, рыба, сыры и другие рыночные продукты. Матушка Клавдия любила телятину, а из рыбы семгу, да и форелью не брезговала, особенно в пирогах. Сегодня на завтрак заказала блинчики с творогом, уж очень хорошо они получались у трапезницы. Но продукты из холодильника предназначались только для Игуменьи и трем ее помощницам, а также для гостей, а что попроще из остатков готовили для охранников. Трапезница могла есть понемногу все что готовила, кроме деликатесов и продуктов из холодильника.
Лиза весь день бегала как заводная подай, убери, принеси, помой, почисти, протри. Она потеряла счет указаниям. За весь день присела три раза, и то для того, чтобы поесть. Утром ей дали овсяную кашу на воде, днем редкую жижу, напоминающую вегетарианский суп, вечером четыре ложки гречневой каши. Вообще положено три, но трапезница посмотрела на нее, вздохнула и добавила еще одну.
Так началась жизнь Лизы в приюте. Не оправившись от одного стресса, она окунулась в другой.
Приют представлял собой десяток жилых домов и несколько хозяйственных построек. Раньше это была заброшенная деревня, за какие то, только ей известные заслуги, матушка Клавдия смогла получить в собственность землю пустующей деревни вместе с постройками. За те же заслуги, а может быть авансом, дома в деревне отремонтировали. Просто приехали строители быстро все привели в состояние пригодное к жизни, в тоже время, теми же людьми, были отремонтированы фермерские и прочие хозяйственные постройки. Вокруг поставили забор с въездными воротами. Бывшая заброшенная деревня получила статус православного приюта, а матушка Клавдия стала игуменьей и главой этого приюта. В помощь себе она привлекла еще двух женщин Полину и Марию.
В настоящее время в приюте вместе с Лизой, проживали шестнадцать послушниц разного возраста от пяти до пятнадцати лет. Кроме девочек и монахинь здесь жили еще пять женщин. Трое из них были тихими, покорными и безмолвными. Жили в отдельном доме, выполняли самую черную работу, все больше в хлеву. Их дом стоял на краю, возле коровника.
Женщинам было запрещено появляться в других местах, а точнее на общей территории, еду они готовили сами, из таких же продуктов, которые выдавались для послушниц, с той лишь разницей, что им дополнительно выдавали на месяц три килограмма мяса и пачку масла, а еще немного овощей, выращенных на земле, принадлежащей приюту, трапезничали они здесь же, в своем доме.
Два дома, в которых жили послушницы стояли в один ряд с трапезной, тут же дом- прачечная с гладильней, рядом дом, в котором жили трапезница и банщица.
Дома матушки игуменьи и монахинь стояли особняком. А еще чуть дальше три дома неизвестного назначения, в них никто не жил, они были закрыты на замок, на окнах висели плотные, всегда зашторенные портьеры. Не далеко от этих домов стоял колодец и банька, матушка и монахини любили понежить свои косточки в парилке.
Матушка Клавдия сидела в большом мягком кресле, ее глаза были прикрыты. На первый взгляд казалось, что она спит. Но монахиня не спала, она думала – вспоминала прошлое, анализировала. С юных лет Клавдия привыкла просчитывать каждый свой шаг. Она была уверена, что здесь в этом забытом Богом месте, осуществится ее мечта. Может, она не станет Владычицей морской, но хозяйкой приюта она уже стала. Все вокруг – земля, лес, подворье со всеми постройками и даже девки, принадлежат ей.
Матушке нравилось, что ее боятся, преклоняются пред ней, трепещут. Эти курицы-Полька с Маруськой, думают, что они здесь что-то значат, дуры набитые. Они нужны Клавдии только для того, чтобы ей было легче управлять малолетними тупицами, этой саранчой, которых бесчисленно плодят алкаши. Эти никчемные, никому ненужные дети заслуживают ту участь, которую она для них приготовила...
Ей нравился ее монашеский прикид, здесь он оказался как нельзя кстати. Пришлось, конечно, несколько молитв выучить, но ей, с многолетним стажем преподавательской деятельности, было нетрудно.
Клавдия долго шла к своей цели. Она всегда хотела стать богатой, мечтала об этом, каждый день просиживая над учебниками по несколько часов, но как говорят: «От осинки не родятся апельсинки». Ей пришлось много трудиться, чтобы получить хороший аттестат и поступить в институт. Подружки бегали на танцы, встречались с потенциальными женихами, а она училась, получала пятерки, которые должны были помочь ей достичь цели – получить красный диплом. Однако, как оказалось, это не гарантировало теплое место. В хорошую школу попасть не удалось, пришлось работать в обычной, получая мизерную зарплату, завидуя и ненавидя более удачных бывших сокурсниц. Правда удалось остаться в Москве, в то время как, многие ее одногруппники отправились на периферию.
Клавдия никак не могла привыкнуть к школе, в которой работала. Она ненавидела своих безмозглых учеников. Иногда ей хотелось сломать палку об их дубовые хребты, однако приходилось скрывать свои чувства, иначе можно было вылететь из школы в два счёта.
С тех пор как ей сообщили о смерти родителей, она лежала на больничной койке свернувшись калачиком. К ней подходили врачи, медсестры пытались разговаривать, но она молчала. Лизе хотелось умереть, чтобы оказаться там, на небесах рядом с родителями, поэтому она перестала есть, только пила воду, ей ставили капельницы, чтобы поддержать организм. Так повторялась изо дня в день.
Пока лечащий врач и психотерапевт пытались привести Лизу в нормальное для жизни состояние, другие взрослые дяди и тети решали вопрос, что делать с осиротевшей девочкой.
– Можно отдать в приемную семью, – говорили одни.
– Могут возникнуть проблемы, если объявятся родственники, – спорили другие.
– Лучше временно направить в детский дом, хотя это не лучшее решение.
– Детский дом плохой вариант для девочки из хорошей семьи. – Служащие Органов опеки, никак не могли придти к единому мнению.
Вопрос решился сам собой. В органы опеки обратилась матушка Клавдия, она хотела взять к себе в приют двоих или троих девочек. В ее православном приюте уже жили пятнадцать девочек разного возраста. Половину из них матушка удочерила. Многочисленные проверки показали, что дети в приюте хорошо питаются, им преподают школьные предметы, они ухожены и всем довольны. Таким образом судьба Лизы была решена.
Через полтора месяца после аварии, Лиза Бергаш очутилась в приюте матушки Клавдии. Все, кто устраивал судьбу девочки решили, что она вытащила счастливый билет.
Но судьба, вновь преподнесла ей сюрприз.
Прода от 18.06.2025, 10:51
Глава 2
В первый день приезда, Лиза даже не представляла какая жизнь ждет ее здесь. Ее и сопровождающих женщин из органов опеки встретили очень тепло и радостно. Встречала сама матушка Клавдия и ее помощницы сестра Мария, и сестра Полина. Стол был накрыт в большой светлой комнате. На столе, блины целая стопка, рядом миска с только что, выкаченным медом, а в ней деревянная ложка. Здесь же большое блюдо с пирожками. Они красиво возвышались горкой, словно сами хотели запрыгнуть в рот.
За столом сидели три девочки примерно одного возраста.
«Лет двенадцать», – быстро определила возраст Лиза. Они были одеты в одежду послушниц, выглядели худенькими, но чистенькими.
– Ну что, девочки, нравится вам здесь? Спросила женщина из органов опеки.
– Да, – девочки дружно закивали.
– Вас не обижают?
– Нет, – хором ответили дети.
Матушка подошла к послушницам, ласково погладила одну из них по голове,
– Ну все мои хорошие, вам пора, вас ждут ваши книжки, бегите займитесь чем-нибудь, да не очень шалите.
– Зачем берете с собой пирожки? – удивлённо воскликнула игуменья.
– Разве кто-то от вас их прячет? В любое время можете прибежать сюда чай попить. – Матушка тепло улыбнулась.
Девочки положили пирожки обратно, вскочили и быстро выпорхнули из комнаты.
– Глупенькие, никак не избавятся от своих детдомовских привычек. – Игуменья горестно вздохнула. – Бедные дети. Ну ничего привыкнут, здесь они как дома, обласканы, обогреты, накормлены, напоены, ухожены.
Пригласив женщин и Лизу к столу, она сама разлила гостям чай в красивые фарфоровые чашки.
– Повезло тебе Лиза, к таким хорошим людям попала., считай, что в семью. Надеюсь, когда-нибудь скажешь нам спасибо. Оценишь, какое добро для тебя сделали, – сказала одно из опекунш.
С чувством выполненного долга, довольные тем, что устроили еще одну жизнь, женщины уехали, предоставив девочке самостоятельно окунуться в прелести приютской жизни.
Как только их машина скрылась за поворотом, матушка Клавдия повернулась к Лизе: – Ну что, заморыш? Дай ка я посмотрю на тебя. Где же нашли такую страшную? – Матушка поджала губы. – Вот удружили, так удружили. – Она повернулась к сестре Марии.
– Отведи в дом к младшим, расскажи про распорядок, да научи как вести себя, чтобы была тише воды, ниже травы, ну в общем сама знаешь, в трапезную пока поставь, пусть привыкает.
– Матушка, может не надо в трапезную, не справится, тяжело там, мала еще?
– Поучи меня, а то я сама не знаю, что делать. В трапезную сказала, а сегодня дай молитвенник пусть наизусть учит, до ужина времени много, пусть учит. Вечером проверь.
По ее поджатым губам и плохо скрываемому раздражению Лиза поняла, что сказка закончилась.
Они вышли из дома матушки Клавдии и направились в сторону домов, где жили послушницы. Сестра Мария шла чуть впереди Лизы и поучала:
– ты вот что, девка, о греховных мыслях и всяких пристрастиях своих, забудь. Твоя мирская жизнь осталась в прошлом, так и вспоминать ее незачем. Разговоры с подружками будешь вести только о духовном. Послушницам Божьим, а ты теперь послушница, шутить и смеяться запрещено. Нужно безропотно и без прекословий принимать все, что дает и делает для тебя приют, а значит, сам Господь. Теперь в твоем словаре два важных слова: «Прости» и «Благослови». Вместо «Спасибо» нужно говорить: «Спаси Господи». Поняла?
– Поняла.
- Сегодня до ужина учи молитвы, а завтра прямо с утра пойдёшь в трапезную будешь там работать, это твое послушание на два дня, вечером после трапезной читай молитвы. Привыкай. Молитвы учи наизусть, вечером проверю.
Они вошли в дом, где жили младшие послушницы. Это был обычный дом на две комнаты, да еще кухня с печкой и небольшая прихожая. Сестра Мария указала на одну из кроватей,
– это твоя, на вот, – она протянула девочке молитвослов, – красным отмечены молитвы какие нужно выучить в первую очередь, одни утром читаем, другие вечером. Читать иди на кухню, там стол и стулья. – Закончив нравоучения, сестра Мария цепким, орлиный взглядом еще раз оглядела комнаты и ушла, оставив Лизу наедине со своими мыслями и страхами.
Как только сестра Мария ушла Лиза присела на стул и задумалась. Мыслей было много и первое что пришло на ум: «куда она попала?»
Вскоре в дом вбежала девочка, одна из тех, которых Лиза уже видела. Она без слов положила перед Лизой ее новую одежду, и собралась уходить.
– Зачем это? - удивленно окликнула ее Лиза – Я хочу остаться в своей одежде.
– Не положено. Твою сожгут или отдадут бедным. Здесь все в одинаковом ходят, – девочка отвечала, не поднимая на Лизу глаз, – я пойду, ты учи молитвы сестра, не выучишь накажут.
– Как накажут?
– Розгами или палкой. – Девочка повернулась чтобы уйти.
– Подожди – остановила ее Лиза.
– Где все?
– На послушании, у каждого свое, мне надо идти, если не успею закончить работу, останусь без ужина.
– Как тебя зовут?
– Настя, – уже на ходу ответила девочка и скрылась за дверью.
Вечером пришла сестра Мария, проверив как Лиза выучила молитвы, осталась довольна. У Лизы, как у большинства одаренных детей была феноменальная память, она легко запомнила несколько утренних молитв, которые читались в начале Полунощницы.
Монахиня отвела Лизу в трапезную, показала ее место за столом. Старшие девочки сидели с одной стороны стола, младшие напротив. При появлении вошедших, они дружно вскинули глаза и тут же опустили их.
– Завтра на Молитвах стоять не будешь, в пять с половиной встанешь, полчаса тебе, чтобы постель заправить, да себя в порядок привести, в шесть сюда придешь.
– Тетя, я так рано не проснусь.
– Какая я тебе тетя? Ко мне нужно обращаться сестра Мария. Запомнила? – грозно рявкнула монахиня.
– Да.
– Повтори.
– Да, сестра Мария.
– Завтра Анастасия разбудит. Здесь весь день будешь на послушании, молитвы, которые пропустишь, ночью читай, проверю.
После трапезы, которая очень сильно удивила Лизу, потому что, то, что подали на ужин едой, можно было назвать с большим натягом, дети собрались в доме. Кроме Лизы здесь еще было пять девочек, одна из них старше Лизы, остальные младше. Позже Лиза узнала, что девочки старше десяти лет живут в соседнем доме. Здесь же, она более подробно узнала распорядок дня, выяснив, что у послушниц нет выходных. Зато есть личное время вечером, с половины восьмого до девяти часов. Затем вечерние молитвы до двадцати трех, после сон, если нет наказаний в виде молитвы с отбиванием поклонов.
Вскоре Лиза поняла, что любая работа, которую выполняют девочки, называлась послушанием.
Девочки оказались не очень разговорчивыми, каждая из них занялась своими делами, некоторые ушли в прачечную, чтобы постирать нижнее белье, а другие просто лежали или штопали заношенные и протертые до дыр трусики и носки.
На любой ее вопрос о жизни в приюте, отвечали:
– Сама узнаешь.
Лизе показалось, что она не понравилась девочкам и поэтому они сторонятся ее.
Только одна из них самая маленькая, пятилетняя Танюшка, присев рядом и заглядывая в глаза тихо прошептала:
– Кушать хочется, очень хочется кушать, когда животик рычит я травку ем.
– Танька, займись делом, – окликнула ее девочка постарше, – вон пол лучше подмети, нечего жаловаться, сестра Мария услышит, мало тебе не покажется.
Танюшка, быстро соскочив с кровати, побежала в первую комнату и уже через минуту усердно подметала пол, который и так был чистым.
Одолеваемая сомнениями и страхами Лиза никак не могла заснуть, пытаясь разгадать куда же она попала, что это за место такое неприветливое. Сон сморил её, когда она уже потеряла всякую надежд заснуть.
Ее разбудили в половине шестого, она быстро заправила постель, умылась, почистила зубы и побежала в трапезную. Мать Мария выполняла функции келаря, а в миру кладовщика. Она отвечала за учет продуктов. Без ее разрешения никто даже близко не мог приблизится к кладовой, где хранились запасы. Каждое утро перед службой она приходила в трапезную, заходила в кладовую и выдавала продукты для послушниц. Каждый день одни и те же. На утро пачка геркулеса на всех, на обед буханка хлеба, два килограмма картошки, две небольшие моркови, столько же луковиц
. По воскресеньям в первое добавляли капусту или вермишель. На ужин килограмм гречки на всех или риса, но чаще пустая ничем не заправленная картошка или дешевые макароны. Каши варились на воде, вместо сахара и масла – соль и горчица.
Здесь же в кладовке стоял большой холодильник, запасы в него завозили раз в неделю. Свежее мясо, рыба, сыры и другие рыночные продукты. Матушка Клавдия любила телятину, а из рыбы семгу, да и форелью не брезговала, особенно в пирогах. Сегодня на завтрак заказала блинчики с творогом, уж очень хорошо они получались у трапезницы. Но продукты из холодильника предназначались только для Игуменьи и трем ее помощницам, а также для гостей, а что попроще из остатков готовили для охранников. Трапезница могла есть понемногу все что готовила, кроме деликатесов и продуктов из холодильника.
Лиза весь день бегала как заводная подай, убери, принеси, помой, почисти, протри. Она потеряла счет указаниям. За весь день присела три раза, и то для того, чтобы поесть. Утром ей дали овсяную кашу на воде, днем редкую жижу, напоминающую вегетарианский суп, вечером четыре ложки гречневой каши. Вообще положено три, но трапезница посмотрела на нее, вздохнула и добавила еще одну.
Так началась жизнь Лизы в приюте. Не оправившись от одного стресса, она окунулась в другой.
Приют представлял собой десяток жилых домов и несколько хозяйственных построек. Раньше это была заброшенная деревня, за какие то, только ей известные заслуги, матушка Клавдия смогла получить в собственность землю пустующей деревни вместе с постройками. За те же заслуги, а может быть авансом, дома в деревне отремонтировали. Просто приехали строители быстро все привели в состояние пригодное к жизни, в тоже время, теми же людьми, были отремонтированы фермерские и прочие хозяйственные постройки. Вокруг поставили забор с въездными воротами. Бывшая заброшенная деревня получила статус православного приюта, а матушка Клавдия стала игуменьей и главой этого приюта. В помощь себе она привлекла еще двух женщин Полину и Марию.
В настоящее время в приюте вместе с Лизой, проживали шестнадцать послушниц разного возраста от пяти до пятнадцати лет. Кроме девочек и монахинь здесь жили еще пять женщин. Трое из них были тихими, покорными и безмолвными. Жили в отдельном доме, выполняли самую черную работу, все больше в хлеву. Их дом стоял на краю, возле коровника.
Женщинам было запрещено появляться в других местах, а точнее на общей территории, еду они готовили сами, из таких же продуктов, которые выдавались для послушниц, с той лишь разницей, что им дополнительно выдавали на месяц три килограмма мяса и пачку масла, а еще немного овощей, выращенных на земле, принадлежащей приюту, трапезничали они здесь же, в своем доме.
Два дома, в которых жили послушницы стояли в один ряд с трапезной, тут же дом- прачечная с гладильней, рядом дом, в котором жили трапезница и банщица.
Дома матушки игуменьи и монахинь стояли особняком. А еще чуть дальше три дома неизвестного назначения, в них никто не жил, они были закрыты на замок, на окнах висели плотные, всегда зашторенные портьеры. Не далеко от этих домов стоял колодец и банька, матушка и монахини любили понежить свои косточки в парилке.
Прода от 19.06.2025, 10:07
ГЛАВА 3
Матушка Клавдия сидела в большом мягком кресле, ее глаза были прикрыты. На первый взгляд казалось, что она спит. Но монахиня не спала, она думала – вспоминала прошлое, анализировала. С юных лет Клавдия привыкла просчитывать каждый свой шаг. Она была уверена, что здесь в этом забытом Богом месте, осуществится ее мечта. Может, она не станет Владычицей морской, но хозяйкой приюта она уже стала. Все вокруг – земля, лес, подворье со всеми постройками и даже девки, принадлежат ей.
Матушке нравилось, что ее боятся, преклоняются пред ней, трепещут. Эти курицы-Полька с Маруськой, думают, что они здесь что-то значат, дуры набитые. Они нужны Клавдии только для того, чтобы ей было легче управлять малолетними тупицами, этой саранчой, которых бесчисленно плодят алкаши. Эти никчемные, никому ненужные дети заслуживают ту участь, которую она для них приготовила...
Ей нравился ее монашеский прикид, здесь он оказался как нельзя кстати. Пришлось, конечно, несколько молитв выучить, но ей, с многолетним стажем преподавательской деятельности, было нетрудно.
Клавдия долго шла к своей цели. Она всегда хотела стать богатой, мечтала об этом, каждый день просиживая над учебниками по несколько часов, но как говорят: «От осинки не родятся апельсинки». Ей пришлось много трудиться, чтобы получить хороший аттестат и поступить в институт. Подружки бегали на танцы, встречались с потенциальными женихами, а она училась, получала пятерки, которые должны были помочь ей достичь цели – получить красный диплом. Однако, как оказалось, это не гарантировало теплое место. В хорошую школу попасть не удалось, пришлось работать в обычной, получая мизерную зарплату, завидуя и ненавидя более удачных бывших сокурсниц. Правда удалось остаться в Москве, в то время как, многие ее одногруппники отправились на периферию.
Клавдия никак не могла привыкнуть к школе, в которой работала. Она ненавидела своих безмозглых учеников. Иногда ей хотелось сломать палку об их дубовые хребты, однако приходилось скрывать свои чувства, иначе можно было вылететь из школы в два счёта.
