Они обнялись. Ильшар смахнул слезу.
– Ты даже не представляешь брат, как я рад, что вы живы.
– Я тоже рад. Только вот с Артуром ещё не всё понятно. У него пуля мозг прошила. Но даст Бог выживет. Ладно, бывай. Будем надеяться, что всё образумится. И каждый получит по заслугам.
– Айрат, я обещаю, мы найдём тех, кто на вас покушался. Носом землю рыть будем.
– Не покушался Ильшар, а уничтожил, напалмом твари жгли всех кто был на обеих яхтах. Шестьдесят авторитетов вместе с чиновниками и в два раза больше подручных. Столько народа положили. На моём веку впервые такое. И носом рыть не надо. Но искать придётся, и не просто искать, а найти и наказать тварей. А для этого твой человек должен в обнимку сидеть с Совой, одной ложкой с ним шурпу хлебать и чем быстрее, тем лучше. Только помни, что эта тварь жучара прожжённый. Нюх у него как у собаки. Поэтому ещё жив. Но его смерть ничего нам сейчас не даст. Нужно понять кто за ним и за всей этой бандой стоит. А потом уже наказать. По всем воровским законам. Иначе никакого доверия к нам не будет. И никакого прощения за смерть наших корешей. Мне звони в случае крайней необходимости. Пока по этому телефону, а поменяю сам наберу. Без связи тебя не оставлю.
Через два дня после возвращения Айрата с похорон Артуру сделали операцию. Оперировал сам Войцхович Виктор Наумович. Операция прошла успешно, но всё ещё оставались сомнения по полному выздоровлению пациента. В течение месяца его жизнь напрямую зависела от медикаментов и ИВЛ. И Айрат как преданный пёс дневал и ночевал в его палате.
Через месяц Артура понемногу начали отключать от аппарата. Постепенно к нему стало возвращаться сознание. Первое время после пробуждения его мучали сильные головные боли. Но через несколько дней они прошли, и он понемногу стал вставать. Но здесь выяснилось, что ноги так ослабли, что не хотели держать его исхудавшее тело. Через неделю опорно-двигательный аппарат полностью восстановился. Но теперь выяснилось, что он никого не помнит даже себя.
Айрат привёз паспорт на другое имя и теперь Артур перестал быть обезличенным. Несколько паспортов на разные имена были заготовлены заранее на всякий случай. Айрат восхищался Артуром. Он как будто знал, что с ним может что-то произойти и придётся жить под чужим именем. И поэтому несколько лет назад оформил продажу своего бизнеса арабскому шейху, но об этом никто кроме Айрата не знал.
Повреждение мозга было совсем незначительным. Можно даже сказать задет только корешок, пуля прошла навылет. Операция была проведена на высшем уровне, удалось избежать инфекций и воспалительного процесса, однако некоторое время Артур не мог говорить. Но через полтора месяца упорных стараний, речь полностью восстановилась, а вот память по-прежнему тормозила.
– Виктор, ты же врач, ну сделай же что-нибудь. – Теребил Войцховича Айрат. Он по-прежнему жил в его квартире. Несколько раз порывался снять отдельное жильё, чтобы не напрягать нового друга, но тот был категорически против.
– Айрат…
– Виктор, зови меня Усман. Прошу тебя. Привыкай.
– Прости, Усман, но я не Бог. Ты знаешь, мы сделали всё возможное. Вычистили так, что даже сами не ожидали, всё зашили, везде подлатали. Ни один корешок не задели. Я так виртуозно ещё никогда не работал. Мне Нобеля за эту операцию нужно дать.
А то, что память не возвращается, так ведь мозг такой сложный и мало изученный механизм, что даже самый мудрый на планете профессор не скажет тебе, в чём причина. Ты даже не понимаешь, какое чудо мы совершили. Обычно пациенты с ранением в голову не выживают. Историей отмечено всего несколько случаев, когда таких сложных больных удалось спасти. Пошерсти интернет, почитай. Он тебе скажет тоже самое, что и я. А ты требуешь от меня невозможного. Я бы рад что-то изменить, если бы знал, как это сделать. Поверь, я не самый плохой нейрохирург, ко мне очереди выстраиваются километровые.
Операции расписаны на полгода вперёд. Но и я не Бог. Ранение в голову это тебе не хухры, мухры.
– Прости, брат. Я тебе очень благодарен. Обещаю лимон зелёных твоей клинике, и тебе столько же, как только появится возможность воспользоваться счётом. Все долги верну и отблагодарю.
– Вот об этом давай вообще не будем. Сейчас твоему другу предстоит ещё несколько операций. В первую очередь нужно восстановить лицо. Но думается мне, что здесь всё намного сложнее. Слишком глубокие ожоги и главное провалы. Прямо дырки, вместо щёк. Правда, я не пластический хирург, не могу прогнозировать. Хорошо ещё, что хирурги вовремя постарались и сделали некрэктомию, а то могло быть... Да ладно, не буду тебя пугать. В общем, хорошие специалисты и хорошо сделали свою работу. Пару операций, правда и они не из лёгких и будет твой друг лучше прежнего. Ты говорил, девки под него штабелями ложились. А после операций будут толпами вслед бегать.
– Не нужны ему толпы. Он одну любит. Только обидно, если он её не вспомнит.
– Главное, чтобы она помнила. Будем надеяться, что память восстановится, не сразу, но восстановится.
За полгода Артуру сделали две операции. Лицо полностью не удалось восстановить. Кожу где-то растягивали, в каких-то местах пришлось накладывать целые куски вместе с мышцами, снимая их с другой поверхности. Помимо мелких рубцов оставались ещё и грубые и они никак не хотели рассасываться, лицо, покрытое пятнами, ограниченными мелкими шрамами, выглядело как после солнечного ожога. Требовалась ещё операция, может две, чтобы убрать провалы и потом уже несколько шлифовок. Но он устал от операционных, от больничных коек и от всего больничного персонала. К тому же баллонная дермотензия с последующего растяжения кожи требовала, чтобы проблема была застарелой. Нужно было выждать время, поэтому Айрат решил увезти друга в другую страну.
Прошло некоторое время.
Артур стоял на верхней террасе своей виллы на острове пальма Джумейра. Любуясь закатом, раздумывал над тем, что произошло за последнее время.
Он смотрел на себя в зеркало и видел незнакомого человека, смотрел и не узнавал. Причина была в его невероятно холодных глазах, навевающих ужас. Они были отталкивающими, с темной, пугающей глубиной. Безразличные и опасные. Лицо, с небольшими провалами, испещрённое следами пожара, с огненными бликами разрисовавшими когда-то красивую кожу, практически ничего не выражало. На фоне этого, взгляд цепкий и хищный, такой, наверное, бывает у очень опасных и возможно извращенных людей или же тех, кто слишком много пережил и не скрывает глубину своей боли, потерь и разочарований.
Иногда он задумывался над тем какое впечатление производит на людей его нынешняя внешность, пугает их и отталкивает или наоборот притягивает как магнит.
Он не один раз представлял свою встречу с теми, с кем когда-то близко общался. Наверное, те, кто хорошо его знали, по отдельным чертам могут догадаться, что это Артур Кайсаров. Черты лица остались прежними, хотя и претерпели некоторые изменения. Губы стали немного жёстче, но на лице главное глаза, и теперь они казались холодными и колючими. Артур не переживал, что уже никогда не станет прежним. Это в настоящем не было главным. Главным сейчас было то, что душа, окутанная болью никак не могла успокоиться. Те события, которые произошли за последние два года вызывали не просто тревогу, а скорее бурю эмоций: злость, ненависть, жажду мести. А ещё растерянность и страх, перед встречей с женщиной, отвергшей, и способной поставить его на колени.
В один из вечеров яхта арабского шейха Мурада ибн Камиль аль Найяха, как обычно, двигалась на небольшом расстоянии от берега одной из ветвей искусственного острова Пальма Джумейра. В это время море и пляж освещались усиленными прожекторами, чтобы отдыхающие могли использовать вечернее время для купания и чувствовали себя как днём.
Что-то привлекло Мурада на берегу, и он, встав с дивана, подошёл к борту. Несколько человек отдыхающих разместились на шезлонге и весело галдели. Кто-то купался. Метрах в десяти от них на отполированном морем камне сидела женщина или девушка, нужно было подойти поближе, чтобы это понять. Но если воспользоваться биноклем, тогда можно рассмотреть, не приближаясь.
– Бинокль принеси. – Приказал мелькнувшему на палубе парню из команды, обслуживающей яхту.
Через минуту он уже рассматривал женщину. Она была очень красивой. Он не мог назвать её юной, может, лет двадцать пять или чуть меньше. Грусть, скорее даже тоска, делала её старше. Она как будто ждала кого-то, кто неожиданно ушёл, но обещал обязательно вернуться. Невысказанная тоска сквозила из её глаз, просачивалась сквозь длинные густые ресницы и застывала на щеках солёными полосками. Иногда она улыбалась, но сквозь улыбку просматривалась затаённая боль и печаль. Так бывает, когда человек кого-то потерял и очень сильно жалеет о потере, но старается скрыть от других свои страдания и щемящую обречённость. Мурад почувствовал волнение. Ему показалось, что он видел эту девушку раньше. Только где и когда? Но память хранила все свои тайны за семью печатями и никак не хотела вытаскивать их наружу.
Всю ночь он мучался, пытаясь вспомнить или забыть незнакомку. Но ни то, ни другое ему не удалось.
На следующий день он первым предложил Дамиру отправиться на прогулку.
– Ещё рано, Мурад, жарко. Нужно подождать пару часов.
– Давай сделаем два прохода и вернёмся. – Уговаривал Мурад.
– Что случилось? На тебе лица нет.
– Там женщина, хочу её рассмотреть. Мне кажется, я её знаю. Я мог бы один поплавать, но я же ничего не помню. Что-то мне подсказывает, что меня что-то с ней связывало раньше, и я хочу, чтобы ты на неё посмотрел. Ну давай же, Дамир, поторопись.
Мурад почти бегом бежал к причалу. Через десять минут они вышли в море. Женщины на пляже не оказалось. Они подошли совсем близко к берегу, почти к самым буйкам. Мурад не отрывал бинокль от глаз. Народу было немного, слишком жарко для купания, тем более, чтобы загорать. Если бы она была там, он увидел бы её сразу, но она, скорее всего, отдыхала в номере под кондиционером.
– Пожалуй, ты прав, слишком жарко. Придётся подождать до вечера.
Три часа Дамиру пришлось наблюдать, как Мурад мечется по вилле и никак не может найти себе места. Было жалко друга. Только врагу такое можно пожелать, прошло уже два года, как он потерял память, а она всё никак не восстанавливается.
В шесть часов они опять были на яхте. Здесь, в Дубае, рано садится солнце. В начале седьмого наступает ночь. Но на острове всё побережье освещается яркими прожекторами. Нет полящего солнца, и жизнь как будто возрождается. Он увидел её без бинокля, она опять сидела на камне и смотрела вдаль. Неожиданно для себя Мурад вытащил и надел маску на левую сторону лица, эта сторона была более повреждена. Потом поднёс к глазам бинокль. Женщина смотрела на него. Рука с биноклем дрогнула, но он справился с волнением и продолжал изучать её.
Некоторое время спустя Мурад ибн Камиль аль Няйах опять стоял на палубе своей прогулочной яхты и, прижав бинокль к глазам, наблюдал за молодой женщиной, сидящей на камне на берегу залива. С тех пор, как он увидел её впервые, прошла почти неделя. Он и сам не понимал, что заинтересовало его в ней. Возможно, красота. В лучах заката женщина показалась ему невероятно красивой и очень одинокой.
Наверное, если бы это случилось раньше, каких- нибудь пару лет назад, он бы не стал столько времени ждать, а уже очаровал бы красавицу, и тогда вместо того, чтобы одиноко грустить, сидя на огромном валуне на пляже Персидского залива, она бы дарила ему наслаждение, занимаясь сексом в его спальне. Но сейчас он не смел даже показаться ей на глаза. В силу некоторых обстоятельств, два года назад Мурад сильно пострадал при взрыве его яхты. Взрыв произошёл в машинном отделении, в то время, когда яхта вышла в море. К сожалению, вся команда погибла, Мураду повезло, он был на верхней палубе, и его взрывной волной выбросила в воду, при этом он сильно обгорел, лицо превратилось в жжёное месиво. К счастью, ему единственному тогда удалось выжить. Ему сделали несколько операций, но лицо всё ещё требовало восстановления. И только шлифовкой здесь было не обойтись. Нужна была ещё одна серьёзная операция, но он почему-то медлил. Кроме лица пострадал ещё один важный орган, его память. Он не помнил ничего из своей прошлой жизни. Или почти ничего. Что-то вспыхивало, иногда отдельными урывками, и тут же гасло.
Конечно, Мурад богат, и женщины стаями вьются вокруг, не обращая внимания на его изуродованное лицо. Но ни одна из них его не зацепила настолько, чтобы он хотел на ней жениться и произвести на свет совместное потомство.
А здесь было совсем другое дело. Ему понравилась эта женщина. Впервые ему понравилась женщина. Но он не знал, как к ней подступиться. Он был уверен, что по своей воле она не захочет иметь с ним никаких дел. Зачем ей уродец, она прилетела отдохнуть на пару недель. Ещё неделя или две, и она улетит в свою страну. Это успокаивало. Пусть она уедет, он погрустит немного, а потом забудет и успокоится. Он взглянул на часы, шесть вечера. Через час женщина займёт своё привычное место, будет сидеть на одиноком, как и она сама, камне и слушать плеск волн и крики чаек.
Ещё целый час он метался по своей вилле и нервно поглядывал на часы.
Ровно через час яхта Мурада отчалила от причала.
Они уже второй раз проплывали мимо камня, но женщина почему-то не появилась. Похоже, её отдых закончился, и она улетела в Россию. Он не знал, почему решил, что незнакомка именно из этой страны. Возможно, от того, что много раз слышал, что в России живут самые красивые женщины.
Они сделали два прогона мимо камня, но её всё ещё не было. Дамир приказал команде остановить яхту и лечь в дрейф. Через два часа стало понятно, что женщина сегодня уже не появится.
На следующий день вечером они опять бороздили воды Персидского залива у побережья острова Пальмы. Но всё напрасно. Женщина не появилась ни в тот вечер, ни в следующий. Через десять дней Мурад решил, что пора распрощаться с мимолётным видением и забыть прекрасную незнакомку.
Завтра ему исполнится сорок пять лет. Он не собирался праздновать, но увильнуть не удастся. Принц Фархад обязательно приедет поздравить. В прошлом году он подарил Мураду золотую Бугатти. В этом году тоже придумает что-нибудь особенное. Наследный принц любил удивить, и очень хорошо относился к словам благодарности.
И он действительно удивил Мурада да так, что у того челюсть едва не вылетела изо рта.
Он позвонил прямо с утра. Хотя Мурад и был ранней пташкой, но сегодня Фархад позвонил, едва он открыл глаза.
– Доброе утро, друг. Проснулся?
– Здравствуй, дорогой, рад тебя слышать.
– Друг мой, жизнь очень коротка, чтобы я не поспешил поздравить тебя и не отметить твой день рождения. Как самое дорогое вино ты с каждым годом становишься всё лучше. Рядом с тобой я чувствую себя обогретым солнечным светом, твоё присутствие в моей жизни как небесное благословение.
– Спасибо, Фархад, ты очень хороший друг. Мне стоило родиться хотя бы для того, чтобы иметь такого друга, как ты. Твои поздравления как бальзам на душу. Надеюсь, ты заедешь, и мы немного посидим вместе, выпьем Арак. Я специально заказал такой, как ты любишь.
– Ты даже не представляешь брат, как я рад, что вы живы.
– Я тоже рад. Только вот с Артуром ещё не всё понятно. У него пуля мозг прошила. Но даст Бог выживет. Ладно, бывай. Будем надеяться, что всё образумится. И каждый получит по заслугам.
– Айрат, я обещаю, мы найдём тех, кто на вас покушался. Носом землю рыть будем.
– Не покушался Ильшар, а уничтожил, напалмом твари жгли всех кто был на обеих яхтах. Шестьдесят авторитетов вместе с чиновниками и в два раза больше подручных. Столько народа положили. На моём веку впервые такое. И носом рыть не надо. Но искать придётся, и не просто искать, а найти и наказать тварей. А для этого твой человек должен в обнимку сидеть с Совой, одной ложкой с ним шурпу хлебать и чем быстрее, тем лучше. Только помни, что эта тварь жучара прожжённый. Нюх у него как у собаки. Поэтому ещё жив. Но его смерть ничего нам сейчас не даст. Нужно понять кто за ним и за всей этой бандой стоит. А потом уже наказать. По всем воровским законам. Иначе никакого доверия к нам не будет. И никакого прощения за смерть наших корешей. Мне звони в случае крайней необходимости. Пока по этому телефону, а поменяю сам наберу. Без связи тебя не оставлю.
Прода от 20.04.2025, 19:59
Глава 5
Через два дня после возвращения Айрата с похорон Артуру сделали операцию. Оперировал сам Войцхович Виктор Наумович. Операция прошла успешно, но всё ещё оставались сомнения по полному выздоровлению пациента. В течение месяца его жизнь напрямую зависела от медикаментов и ИВЛ. И Айрат как преданный пёс дневал и ночевал в его палате.
Через месяц Артура понемногу начали отключать от аппарата. Постепенно к нему стало возвращаться сознание. Первое время после пробуждения его мучали сильные головные боли. Но через несколько дней они прошли, и он понемногу стал вставать. Но здесь выяснилось, что ноги так ослабли, что не хотели держать его исхудавшее тело. Через неделю опорно-двигательный аппарат полностью восстановился. Но теперь выяснилось, что он никого не помнит даже себя.
Айрат привёз паспорт на другое имя и теперь Артур перестал быть обезличенным. Несколько паспортов на разные имена были заготовлены заранее на всякий случай. Айрат восхищался Артуром. Он как будто знал, что с ним может что-то произойти и придётся жить под чужим именем. И поэтому несколько лет назад оформил продажу своего бизнеса арабскому шейху, но об этом никто кроме Айрата не знал.
Повреждение мозга было совсем незначительным. Можно даже сказать задет только корешок, пуля прошла навылет. Операция была проведена на высшем уровне, удалось избежать инфекций и воспалительного процесса, однако некоторое время Артур не мог говорить. Но через полтора месяца упорных стараний, речь полностью восстановилась, а вот память по-прежнему тормозила.
– Виктор, ты же врач, ну сделай же что-нибудь. – Теребил Войцховича Айрат. Он по-прежнему жил в его квартире. Несколько раз порывался снять отдельное жильё, чтобы не напрягать нового друга, но тот был категорически против.
– Айрат…
– Виктор, зови меня Усман. Прошу тебя. Привыкай.
– Прости, Усман, но я не Бог. Ты знаешь, мы сделали всё возможное. Вычистили так, что даже сами не ожидали, всё зашили, везде подлатали. Ни один корешок не задели. Я так виртуозно ещё никогда не работал. Мне Нобеля за эту операцию нужно дать.
А то, что память не возвращается, так ведь мозг такой сложный и мало изученный механизм, что даже самый мудрый на планете профессор не скажет тебе, в чём причина. Ты даже не понимаешь, какое чудо мы совершили. Обычно пациенты с ранением в голову не выживают. Историей отмечено всего несколько случаев, когда таких сложных больных удалось спасти. Пошерсти интернет, почитай. Он тебе скажет тоже самое, что и я. А ты требуешь от меня невозможного. Я бы рад что-то изменить, если бы знал, как это сделать. Поверь, я не самый плохой нейрохирург, ко мне очереди выстраиваются километровые.
Операции расписаны на полгода вперёд. Но и я не Бог. Ранение в голову это тебе не хухры, мухры.
– Прости, брат. Я тебе очень благодарен. Обещаю лимон зелёных твоей клинике, и тебе столько же, как только появится возможность воспользоваться счётом. Все долги верну и отблагодарю.
– Вот об этом давай вообще не будем. Сейчас твоему другу предстоит ещё несколько операций. В первую очередь нужно восстановить лицо. Но думается мне, что здесь всё намного сложнее. Слишком глубокие ожоги и главное провалы. Прямо дырки, вместо щёк. Правда, я не пластический хирург, не могу прогнозировать. Хорошо ещё, что хирурги вовремя постарались и сделали некрэктомию, а то могло быть... Да ладно, не буду тебя пугать. В общем, хорошие специалисты и хорошо сделали свою работу. Пару операций, правда и они не из лёгких и будет твой друг лучше прежнего. Ты говорил, девки под него штабелями ложились. А после операций будут толпами вслед бегать.
– Не нужны ему толпы. Он одну любит. Только обидно, если он её не вспомнит.
– Главное, чтобы она помнила. Будем надеяться, что память восстановится, не сразу, но восстановится.
За полгода Артуру сделали две операции. Лицо полностью не удалось восстановить. Кожу где-то растягивали, в каких-то местах пришлось накладывать целые куски вместе с мышцами, снимая их с другой поверхности. Помимо мелких рубцов оставались ещё и грубые и они никак не хотели рассасываться, лицо, покрытое пятнами, ограниченными мелкими шрамами, выглядело как после солнечного ожога. Требовалась ещё операция, может две, чтобы убрать провалы и потом уже несколько шлифовок. Но он устал от операционных, от больничных коек и от всего больничного персонала. К тому же баллонная дермотензия с последующего растяжения кожи требовала, чтобы проблема была застарелой. Нужно было выждать время, поэтому Айрат решил увезти друга в другую страну.
Прошло некоторое время.
Артур стоял на верхней террасе своей виллы на острове пальма Джумейра. Любуясь закатом, раздумывал над тем, что произошло за последнее время.
Он смотрел на себя в зеркало и видел незнакомого человека, смотрел и не узнавал. Причина была в его невероятно холодных глазах, навевающих ужас. Они были отталкивающими, с темной, пугающей глубиной. Безразличные и опасные. Лицо, с небольшими провалами, испещрённое следами пожара, с огненными бликами разрисовавшими когда-то красивую кожу, практически ничего не выражало. На фоне этого, взгляд цепкий и хищный, такой, наверное, бывает у очень опасных и возможно извращенных людей или же тех, кто слишком много пережил и не скрывает глубину своей боли, потерь и разочарований.
Иногда он задумывался над тем какое впечатление производит на людей его нынешняя внешность, пугает их и отталкивает или наоборот притягивает как магнит.
Он не один раз представлял свою встречу с теми, с кем когда-то близко общался. Наверное, те, кто хорошо его знали, по отдельным чертам могут догадаться, что это Артур Кайсаров. Черты лица остались прежними, хотя и претерпели некоторые изменения. Губы стали немного жёстче, но на лице главное глаза, и теперь они казались холодными и колючими. Артур не переживал, что уже никогда не станет прежним. Это в настоящем не было главным. Главным сейчас было то, что душа, окутанная болью никак не могла успокоиться. Те события, которые произошли за последние два года вызывали не просто тревогу, а скорее бурю эмоций: злость, ненависть, жажду мести. А ещё растерянность и страх, перед встречей с женщиной, отвергшей, и способной поставить его на колени.
Прода от 21.04.2025, 20:40
Глава 6
В один из вечеров яхта арабского шейха Мурада ибн Камиль аль Найяха, как обычно, двигалась на небольшом расстоянии от берега одной из ветвей искусственного острова Пальма Джумейра. В это время море и пляж освещались усиленными прожекторами, чтобы отдыхающие могли использовать вечернее время для купания и чувствовали себя как днём.
Что-то привлекло Мурада на берегу, и он, встав с дивана, подошёл к борту. Несколько человек отдыхающих разместились на шезлонге и весело галдели. Кто-то купался. Метрах в десяти от них на отполированном морем камне сидела женщина или девушка, нужно было подойти поближе, чтобы это понять. Но если воспользоваться биноклем, тогда можно рассмотреть, не приближаясь.
– Бинокль принеси. – Приказал мелькнувшему на палубе парню из команды, обслуживающей яхту.
Через минуту он уже рассматривал женщину. Она была очень красивой. Он не мог назвать её юной, может, лет двадцать пять или чуть меньше. Грусть, скорее даже тоска, делала её старше. Она как будто ждала кого-то, кто неожиданно ушёл, но обещал обязательно вернуться. Невысказанная тоска сквозила из её глаз, просачивалась сквозь длинные густые ресницы и застывала на щеках солёными полосками. Иногда она улыбалась, но сквозь улыбку просматривалась затаённая боль и печаль. Так бывает, когда человек кого-то потерял и очень сильно жалеет о потере, но старается скрыть от других свои страдания и щемящую обречённость. Мурад почувствовал волнение. Ему показалось, что он видел эту девушку раньше. Только где и когда? Но память хранила все свои тайны за семью печатями и никак не хотела вытаскивать их наружу.
Всю ночь он мучался, пытаясь вспомнить или забыть незнакомку. Но ни то, ни другое ему не удалось.
На следующий день он первым предложил Дамиру отправиться на прогулку.
– Ещё рано, Мурад, жарко. Нужно подождать пару часов.
– Давай сделаем два прохода и вернёмся. – Уговаривал Мурад.
– Что случилось? На тебе лица нет.
– Там женщина, хочу её рассмотреть. Мне кажется, я её знаю. Я мог бы один поплавать, но я же ничего не помню. Что-то мне подсказывает, что меня что-то с ней связывало раньше, и я хочу, чтобы ты на неё посмотрел. Ну давай же, Дамир, поторопись.
Мурад почти бегом бежал к причалу. Через десять минут они вышли в море. Женщины на пляже не оказалось. Они подошли совсем близко к берегу, почти к самым буйкам. Мурад не отрывал бинокль от глаз. Народу было немного, слишком жарко для купания, тем более, чтобы загорать. Если бы она была там, он увидел бы её сразу, но она, скорее всего, отдыхала в номере под кондиционером.
– Пожалуй, ты прав, слишком жарко. Придётся подождать до вечера.
Три часа Дамиру пришлось наблюдать, как Мурад мечется по вилле и никак не может найти себе места. Было жалко друга. Только врагу такое можно пожелать, прошло уже два года, как он потерял память, а она всё никак не восстанавливается.
В шесть часов они опять были на яхте. Здесь, в Дубае, рано садится солнце. В начале седьмого наступает ночь. Но на острове всё побережье освещается яркими прожекторами. Нет полящего солнца, и жизнь как будто возрождается. Он увидел её без бинокля, она опять сидела на камне и смотрела вдаль. Неожиданно для себя Мурад вытащил и надел маску на левую сторону лица, эта сторона была более повреждена. Потом поднёс к глазам бинокль. Женщина смотрела на него. Рука с биноклем дрогнула, но он справился с волнением и продолжал изучать её.
Некоторое время спустя Мурад ибн Камиль аль Няйах опять стоял на палубе своей прогулочной яхты и, прижав бинокль к глазам, наблюдал за молодой женщиной, сидящей на камне на берегу залива. С тех пор, как он увидел её впервые, прошла почти неделя. Он и сам не понимал, что заинтересовало его в ней. Возможно, красота. В лучах заката женщина показалась ему невероятно красивой и очень одинокой.
Наверное, если бы это случилось раньше, каких- нибудь пару лет назад, он бы не стал столько времени ждать, а уже очаровал бы красавицу, и тогда вместо того, чтобы одиноко грустить, сидя на огромном валуне на пляже Персидского залива, она бы дарила ему наслаждение, занимаясь сексом в его спальне. Но сейчас он не смел даже показаться ей на глаза. В силу некоторых обстоятельств, два года назад Мурад сильно пострадал при взрыве его яхты. Взрыв произошёл в машинном отделении, в то время, когда яхта вышла в море. К сожалению, вся команда погибла, Мураду повезло, он был на верхней палубе, и его взрывной волной выбросила в воду, при этом он сильно обгорел, лицо превратилось в жжёное месиво. К счастью, ему единственному тогда удалось выжить. Ему сделали несколько операций, но лицо всё ещё требовало восстановления. И только шлифовкой здесь было не обойтись. Нужна была ещё одна серьёзная операция, но он почему-то медлил. Кроме лица пострадал ещё один важный орган, его память. Он не помнил ничего из своей прошлой жизни. Или почти ничего. Что-то вспыхивало, иногда отдельными урывками, и тут же гасло.
Конечно, Мурад богат, и женщины стаями вьются вокруг, не обращая внимания на его изуродованное лицо. Но ни одна из них его не зацепила настолько, чтобы он хотел на ней жениться и произвести на свет совместное потомство.
А здесь было совсем другое дело. Ему понравилась эта женщина. Впервые ему понравилась женщина. Но он не знал, как к ней подступиться. Он был уверен, что по своей воле она не захочет иметь с ним никаких дел. Зачем ей уродец, она прилетела отдохнуть на пару недель. Ещё неделя или две, и она улетит в свою страну. Это успокаивало. Пусть она уедет, он погрустит немного, а потом забудет и успокоится. Он взглянул на часы, шесть вечера. Через час женщина займёт своё привычное место, будет сидеть на одиноком, как и она сама, камне и слушать плеск волн и крики чаек.
Ещё целый час он метался по своей вилле и нервно поглядывал на часы.
Ровно через час яхта Мурада отчалила от причала.
Они уже второй раз проплывали мимо камня, но женщина почему-то не появилась. Похоже, её отдых закончился, и она улетела в Россию. Он не знал, почему решил, что незнакомка именно из этой страны. Возможно, от того, что много раз слышал, что в России живут самые красивые женщины.
Они сделали два прогона мимо камня, но её всё ещё не было. Дамир приказал команде остановить яхту и лечь в дрейф. Через два часа стало понятно, что женщина сегодня уже не появится.
На следующий день вечером они опять бороздили воды Персидского залива у побережья острова Пальмы. Но всё напрасно. Женщина не появилась ни в тот вечер, ни в следующий. Через десять дней Мурад решил, что пора распрощаться с мимолётным видением и забыть прекрасную незнакомку.
Завтра ему исполнится сорок пять лет. Он не собирался праздновать, но увильнуть не удастся. Принц Фархад обязательно приедет поздравить. В прошлом году он подарил Мураду золотую Бугатти. В этом году тоже придумает что-нибудь особенное. Наследный принц любил удивить, и очень хорошо относился к словам благодарности.
И он действительно удивил Мурада да так, что у того челюсть едва не вылетела изо рта.
Он позвонил прямо с утра. Хотя Мурад и был ранней пташкой, но сегодня Фархад позвонил, едва он открыл глаза.
– Доброе утро, друг. Проснулся?
– Здравствуй, дорогой, рад тебя слышать.
– Друг мой, жизнь очень коротка, чтобы я не поспешил поздравить тебя и не отметить твой день рождения. Как самое дорогое вино ты с каждым годом становишься всё лучше. Рядом с тобой я чувствую себя обогретым солнечным светом, твоё присутствие в моей жизни как небесное благословение.
– Спасибо, Фархад, ты очень хороший друг. Мне стоило родиться хотя бы для того, чтобы иметь такого друга, как ты. Твои поздравления как бальзам на душу. Надеюсь, ты заедешь, и мы немного посидим вместе, выпьем Арак. Я специально заказал такой, как ты любишь.
