Тело напряглось от ощущения, что за мной следят. Знал кто, но инстинкты не мог затуплять. Да и нужно ли доверять? Лучше всегда быть наготове.
Не поворачивался к ней, понимая, что хочу уйти. Как бы ни пытался, не получалось жить как все. Вероятно, потому, что внутри пустой… и кроме ярости и злости ничего не было. В первую очередь на себя.
Марина уже несколько дней хотела что-то сказать, но не знала, как сказать. Видно, для нее очень важно. Потому как в противном случае, она бы не церемонилась так долго. Чувствовал, видел по ее взгляду, и ждал, когда ей надоест. Она не отличалась терпением, поэтому скоро буду в курсе всех ее мыслей.
Женщина сидела на кожаном диване своего кабинета и продолжала сверлить мне спину. Надоело. Решил, что пора уходить и, может, совсем уже не возвращаться. Видел, что она стала по-другому воспринимать нашу связь, поэтому не хотел давать ей надежду.
Не выдержав молчания, Вурковская буркнула:
– В чем проблема, Медведев? Почему ты не можешь быть заботливым и родным? Ведь я знаю, что ты можешь. Но тебе… будто плевать на меня. Или так и есть?
Повернулся к ней, мимоходом окидывая кабинет, где она провела отличный ремонт, как и во всем особняке, который ей оставила Маргарита, жена Охотника, моего друга, потому что не могла здесь находиться после всего, что сотворили Котловы с их родной дочерью.
Кивнул и произнес:
– Марина, мне нужно идти.
Направился к двери, как сбоку услышал проклятье, а потом почувствовал захват на локте. Сдержал себя от того, чтобы не перехватить руку, и обернулся.
– Олег, ну сколько можно? Ну что же ты так со мной? – воскликнула она, поглаживая локоть.
– Что не так? – устало выдал, не желая слушать крики и слезы. Конечно, последнего не дождусь, но историку Марина могла устроить. А этого я не хотел.
В последнее время Марина доставала невероятной истерикой. Откровенно говоря, не понимал, к чему они. Наши отношения нельзя было назвать нормальными, скорее приятельскими: общались, спали время от времени, когда желание появлялось, что у меня, что у нее. Начал с ней встречаться, потому что у Вурковской был огромный плюс – она говорила всегда в глаза о том, что думает, и ей было плевать, как это воспримут другие.
– Слушай. Мы вместе уже прилично, чтобы подумать…
Поднял бровь, на что она прыснула и рявкнула:
– Я вот не пойму… Что не так? Если я дерьмовая, скажи, и я не буду надоедать.
– Марин, давай конкретно? – выдал, чтобы она уже сказала что хочет. Предполагал, но не хотелось, чтобы это было правдой.
– Что не так во мне, скажи? – с обидой воскликнула она. Потом отвернулась, уставившись в одну точку, и прошептала: – Олег, я ведь стараюсь, из кожи вон лезу, чтобы доказать тебе, что у нас все может быть нормально. Черт, почему ты не можешь дать нам шанс?
Вот тебе и раз. Что за бредятина? Какой шанс? Мне не нужны серьезные отношения, а тем более семья. Нахлебался по горло.
– Марин, мы с тобой сразу решили…
Не успел сказать, как в кабинет постучали. Вероятно, по делам гостиницы. Уже привык к внезапным гостям. Первое время, когда начали встречаться, Марина могла приступить к интимным ласкам в любом месте и любое время. Ей было плевать. Она хотела. Меня устраивало. Дикая партнерша – заводит нереально. А тем более, когда в сексе нет насыщения, только ярость и нестерпимая жажда чего-то важного – это как спасение, хоть ненадолго отойти от гнетущего состояния, когда тебя разрывает от ярости и желания сделать глупость, за которую поплатишься.
Дверь открылась и показалась темноволосая девушка со шрамом на лице. Она смущенно улыбнулась, потупив взгляд, покраснела и прошептала:
– Там поставщик приехал. Ругается… на вас.
– На меня? – рявкнула Марина, уловив самое важное. – Веди этого смельчака сюда. Нужно было сразу!
– Но вы… вы… вы же сказали всех послать, когда… – начала она, краснея, бледнея, теряясь.
Девушка замялась, смущенно посмотрев на меня, и потупила взор.
– Ладно, веди сюда, – буркнула Вурковская, поворачиваясь ко мне, всем своим видом показывая, что готова продолжить разговор.
Встретил ее пронзительный недовольный взгляд и поднял бровь, давая возможность дальше говорить.
– Олег, нам нужно поговорить. Нормально поговорить. Черт, я хочу начать, – повышая тон, крикнула она.
– Поговорим, – ледяным тоном произнес, понимая, что нормально не получится. Марину не устроит мой ответ, но другого я не дам. Если не желает тратить время, значит, расстанемся. Понимал, что жестоко, но лгать не собирался. Не дети, чтобы стесняться и бояться обидеть. Взрослые люди.
– Я не такая, как она, – вдруг произнесла женщина, уверенно встречаясь с моим взглядом, прекрасно зная, что меня не порадуют ее слова.
Стиснул зубы, заставляя себя сдержаться, и произнес:
– Уточни.
– Я про Екатерину… Я знаю, что она… – сбивчиво начала женщина, теряясь, что редко с ней происходило за то время, что мы общались.
– Я не просил тебя копаться в моем прошлом, – громко процедил, чувствуя, как во мне вскипает ярость.
Она сделала шаг ко мне и воскликнула:
– Черт, я знаю, что неидеальная. Но Олег, ты ведь мне не оставил шанса. Я хотела понять, почему ты такой, что не можешь поверить… А она…
– Марина, я тебе еще раз повторю, если ты не услышала. Я не хочу трогать и обсуждать свою покойную жену. Ты меня поняла, или еще раз сказать?
– Предлагаешь мне смириться с тем, что буду в стороне, когда хочу нормальных отношений? Я стараюсь, хотя, для меня это подвиг, но ты же как камень, бесчувственный и непробиваемый. Трахнул и ушел. А я уже неглупая девочка, чтобы таскаться по мужикам, считая, что выбираю себе нормального, и не думать о семье!
Приблизился вплотную и отчеканил:
– Я тебе не обещал отношений, и тем более семьи. Ты сама себе напридумывала.
– Но мы столько вместе! Почему нет? Меня все устраивает.
– Меня нет, особенно, что ты лезешь, куда тебя не просят.
– Ты ведь такой же! Такой же, как и я! Только я эмоциональная, а ты все молча, но также все делаешь по-своему! Так чем ты возмущен?
– Марина, я не изменил своего мнения. Мне не нужна семья.
Вурковская несколько секунд смотрела мне в глаза, пытаясь найти что-то, за что может зацепиться в своих наивных мечтах, которых не ожидал от нее, а потом зарычала и пошла к рабочему столу.
– Да пошел ты, Медведев! Пошел ты к черту! Сволочь… – внезапно закричала она, выкидывая рукой все, что лежало на столе. Приметив, что она начала дрожать, подошел ближе и прижал к груди, пребывая в полной уверенности, что у нее паническая атака. Ее трясло, она не контролировала себя, держась за голову, поэтому не давал ей сорваться.
Дверь начала открываться, и когда услышал, громко выдал:
– Не заходить! Пять минут подождите.
За дверью послышалось возмущение, а я продолжал держать всхлипывающую женщину.
– Можешь отпустить, – тихо сказала она, но я держал, зная, что Марине еще нужно время. Ее тяжелая жизнь оставила последствия, и нервы сдавали от любого эмоционального взрыва. Она прижалась сильнее к моей груди и обреченно прошептала:
– Или это не она, нет? Эта та, что была в парке? Я права? За которой ты следил? Кто она?
– Это неважно, – сухо заявил, не желая рассказывать и давать ответы. Это мое личное.
– Неважно… какое жестокое слово, когда желаешь другого. Но знаешь, я буду верить, что ты… поймешь и оценишь. И я хочу нормальную семью. Хочу! С тобой!
Отпустил ее, отчего она сразу скривилась, и на прекрасном лице появились морщины. Женщина закрыла глаза и направилась к креслу. Устало упала в него и отвернулась.
Так и не поворачиваясь, Вурковская хрипло проговорила:
– Правда… лучше завтра встретиться. Или послезавтра… Или через несколько дней. Мне нужно побыть одной. Я позвоню после. Заедешь?
– Да, заеду, – проговорил и пошел к выходу, как услышал скрип кресла.
Остановился и почувствовал нежные руки на спине. Марина обошла меня и, прижавшись, обвела языком по губам и с усмешкой сказала:
– А как же поцеловать?
Поцелуй вышел страстным и откровенным. Марина умела завести. Делала это виртуозно, что на мгновение забывался. Возможно, поэтому был с ней. Спасала. Но все равно не мог ей предложить больше.
Через пять минут вышел из особняка и быстрым шагом направился к парковке. В машине включил радио и поехал домой.
Вспомнил наш разговор и мотнул головой. Надо же… узнала все о моей жизни. Интересно, что она узнала? Злость до сих пор клокотала в груди. Не любил, когда кто-то лез, когда не просил.
Но это так не взбесило, как упоминание об Ирине. С яростью сжал руль. Не хотел вспоминать. И тут же перевел взгляд на бардачок, где лежало досье на Лисину, и гостью, что поселилась у нее.
Редко, но следил за Ириной, не зная, зачем и для чего. После того, что произошло, обозлился. Был в бешенстве. И еще ее дядя… Схватились прямо там… в доме Тикенова. Богомолин мне нагло заявил, что она использовала меня, помогая ему, а это важнее всего. Зажравшийся властью, идущий по головам. Он с таким презрением отправлял свою племянницу в морг, что казалось, ему плевать. Тогда был на взводе, крушил, ничего не видел, не мог с ней разговаривать, чтобы не причинить боли. Растоптала душу. Через время отошел… Понял, что больше не хочу предательств.
А потом Марина… честная… наглая, знающая что хочет и откровенно этого добивающаяся. Но время от времени я сидел в машине около дома Ирины, злясь на себя, а потом уезжал. Или незаметно провожал с работы в ярости, что возвращается черт знает когда. И вот два месяца назад в парке она появилась с девочкой и худенькой женщиной. Плохое предчувствие сделало свое дело, и я сфотографировал их на всякий случай. Каково же было мое удивление, когда узнал, что женщина, которую видел собственными глазами, по сей день числилась больной в психбольнице. Как и по какой причине она там находилась – информации не было. Только история родителей, что Мария всегда была странной и агрессивной, которые и упекли ее, когда не смогли терпеть неадекватное поведение дочери. Про девочку никто ничего не узнал.
Уже неделю не появлялся и не следил. Решил, что хватит, тем более своим традициям она не изменяет, дружит со странными особами, и ввязывается в невесть что. Не удивлюсь, если Богомолину помогает. Этот факт еще больше разозлил, поэтому отправил своего сотрудника, Еторина Дмитрия. Он должен был наблюдать…
Действовал быстро, что сам удивился, и в следующую секунду набрал номер Еторина, сухо интересуясь:
– Дим, ну что по Лисиной?
– Хоть бы поинтересовался как дела, – с усмешкой заявил он.
– Судя по довольному голосу, нормально. Так что?
– Ммм… ну что сказать, она уехала.
Нахмурился и, сжав с яростью руль, уточнил:
– То есть уехала?
– Олег, ты сказал через день два смотреть, ну вот, в пятницу приехал к ее работе, но она не вышла. Я подождал, а когда вышел охранник, спросил, и оказалось, что Лисиной не было с четверга. Я к дому – темно. А в выходные мне нужно было срочно уезжать. С понедельника помчался на ее работу – мужчина на посту поделился, что не появлялась. Еще пробурчал, что всем нужна Лисина. Я уточнил, и он поведал, что еще двое спрашивали по отдельности.
– Еторин, ты мне скажи одно, – старался держать эмоции, – какого хрена ты мне сейчас об этом говоришь, а не в пятницу?
– Ммм так я посчитал… что это просто наблюдение.
– Я так говорил? – почти проорал, резко сворачивая и поворачивая на дорогу, ведущей к дому Лисиной.
– Олег, просто ты…
– Что я? Если попросил тебя, значит, мне не плевать, – процедил, а потом добавил: – Если с ней что-то случится, уволю к чертям собачьим! Понял?
– Да. Я сейчас в банк… к охраннику на посту.
– Давай, потом доложишь, – рявкнул и отключил связь, тяжело дыша, в ярости, что упустил ее.
«И где теперь эта предательница?! Найду. Я обязательно ее найду… и верну».
Через час заходил домой в жутком состоянии. Мечтал убить кого-нибудь, и, очевидно, все это чувствовали, раз разбегались по сторонам, стоило мне появиться. Ирины нигде не было, как и ее гостей. Квартиру вскрыл, и то, что увидел, не обрадовало. Вещи… разбросанные впопыхах… пирог на столе, к которому несколько дней никто не подходил, если судить по его дубовому виду. Быстро собирались… пытались скрыться. И еще… дверь уже вскрывали. В доме был нежданный гость. Следов не нашел, поэтому закрыл дверь и отправился домой.
Стоило выйти из лифта на своем этаже, как застыл на месте, замечая тень на лестнице, а потом увидел ее… Ирину, дрожащую от страха, но с твердым решением в глазах. Она сделала шаг ко мне и прошептала:
– Мне… нужна твоя помощь. Пожалуйста.
Ярость. Облегчение. Злость на себя, ведь за год довел себя до крайней точки, стоило только вспомнить, и на нее, что пришла за помощью. Подавил желание отправить предательницу к Богомолину и молча прошел по коридору к своей квартире. Открыв дверь, секунду задержался в пороге и рявкнул:
– Пять минут, если почувствую, что лжешь, окажешься за дверью.
Она кивнула и медленно двинулась за мной. Лицо бледное, выглядела измученной и отчаявшейся. Но не буду судить внешне, как я понял, эта девушка виртуозно играет. Еще больше разозлился от своей мысли.
Когда она оказалась напротив меня, легкие заполнил нежный аромат духов. На мгновение словно парализовало. Черт, нужно напоминать себе, держаться подальше от Лисиной. Но как бы ни внушал, все тело скручивало от желания прикоснуться к ней. Только вот не знал, если прикоснусь, что будет… Столько ярости и разочарования, граничащие с безудержным желанием, что решил не приближаться.
Ира с испугом посмотрела по сторонам, а потом прошла внутрь.
Ирина
Не верила, что я здесь. Еле стояла на ватных ногах и пыталась дышать, хотя кислорода катастрофически не хватало. Медведев с такой свирепостью смотрел на меня, что сомнений не было в его ненависти. Понимала его чувства, но вместе с тем, было обидно, что он даже не захотел выслушать меня. К сожалению, тогда мне казалось, что Олег испытывал нечто большее ко мне, чем страсть и похоть, ведь любимые прощают… пытаются понять, а здесь… все не так.
Прошла в зал и села на кожаный диван, понимая, что иначе упаду. Против воли вспомнила нашу первую встречу здесь: разговор и страстную ночь. Стало не по себе, и я сцепила пальцы в замок, стараясь сконцентрироваться на чем угодно, только бы не думать о мужчине, который как хищник наблюдал за мной. Вспоминая, что он дал пять минут, и, вероятно, три уже прошли, я проглотила слюну и прошептала:
– Несколько месяцев назад я познакомилась с одной доброй девушкой, Марией, и ее маленькой доченькой, Аленушкой. Замечательные, что не смогла пройти мимо… – отмечая с каким недовольством мужчина смотрит на меня, очнулась и пообещала себе не отступать от главного. – Сразу поняла, что она пряталась от кого-то, и вот недавно стало понятно, почему и от кого. Оказывается, она была любовницей богатого человека, который называл ее женой, перевез к себе и убеждал, что печати в паспорте не нужны. Хотел ребенка. И когда родила, Высоков изменился – обижал, ругал, убеждал, что она вредит дочери, а в день, когда Маша узнала, что у него есть жена и она не может иметь детей, мужчина пришел с врачами, обвиняя ее в краже его дочери. Марию поселили в больнице, но потом она сбежала и нашла возможность забрать Алену. Он искал ее, и вчера…
Не поворачивался к ней, понимая, что хочу уйти. Как бы ни пытался, не получалось жить как все. Вероятно, потому, что внутри пустой… и кроме ярости и злости ничего не было. В первую очередь на себя.
Марина уже несколько дней хотела что-то сказать, но не знала, как сказать. Видно, для нее очень важно. Потому как в противном случае, она бы не церемонилась так долго. Чувствовал, видел по ее взгляду, и ждал, когда ей надоест. Она не отличалась терпением, поэтому скоро буду в курсе всех ее мыслей.
Женщина сидела на кожаном диване своего кабинета и продолжала сверлить мне спину. Надоело. Решил, что пора уходить и, может, совсем уже не возвращаться. Видел, что она стала по-другому воспринимать нашу связь, поэтому не хотел давать ей надежду.
Не выдержав молчания, Вурковская буркнула:
– В чем проблема, Медведев? Почему ты не можешь быть заботливым и родным? Ведь я знаю, что ты можешь. Но тебе… будто плевать на меня. Или так и есть?
Повернулся к ней, мимоходом окидывая кабинет, где она провела отличный ремонт, как и во всем особняке, который ей оставила Маргарита, жена Охотника, моего друга, потому что не могла здесь находиться после всего, что сотворили Котловы с их родной дочерью.
Кивнул и произнес:
– Марина, мне нужно идти.
Направился к двери, как сбоку услышал проклятье, а потом почувствовал захват на локте. Сдержал себя от того, чтобы не перехватить руку, и обернулся.
– Олег, ну сколько можно? Ну что же ты так со мной? – воскликнула она, поглаживая локоть.
– Что не так? – устало выдал, не желая слушать крики и слезы. Конечно, последнего не дождусь, но историку Марина могла устроить. А этого я не хотел.
В последнее время Марина доставала невероятной истерикой. Откровенно говоря, не понимал, к чему они. Наши отношения нельзя было назвать нормальными, скорее приятельскими: общались, спали время от времени, когда желание появлялось, что у меня, что у нее. Начал с ней встречаться, потому что у Вурковской был огромный плюс – она говорила всегда в глаза о том, что думает, и ей было плевать, как это воспримут другие.
– Слушай. Мы вместе уже прилично, чтобы подумать…
Поднял бровь, на что она прыснула и рявкнула:
– Я вот не пойму… Что не так? Если я дерьмовая, скажи, и я не буду надоедать.
– Марин, давай конкретно? – выдал, чтобы она уже сказала что хочет. Предполагал, но не хотелось, чтобы это было правдой.
– Что не так во мне, скажи? – с обидой воскликнула она. Потом отвернулась, уставившись в одну точку, и прошептала: – Олег, я ведь стараюсь, из кожи вон лезу, чтобы доказать тебе, что у нас все может быть нормально. Черт, почему ты не можешь дать нам шанс?
Вот тебе и раз. Что за бредятина? Какой шанс? Мне не нужны серьезные отношения, а тем более семья. Нахлебался по горло.
– Марин, мы с тобой сразу решили…
Не успел сказать, как в кабинет постучали. Вероятно, по делам гостиницы. Уже привык к внезапным гостям. Первое время, когда начали встречаться, Марина могла приступить к интимным ласкам в любом месте и любое время. Ей было плевать. Она хотела. Меня устраивало. Дикая партнерша – заводит нереально. А тем более, когда в сексе нет насыщения, только ярость и нестерпимая жажда чего-то важного – это как спасение, хоть ненадолго отойти от гнетущего состояния, когда тебя разрывает от ярости и желания сделать глупость, за которую поплатишься.
Дверь открылась и показалась темноволосая девушка со шрамом на лице. Она смущенно улыбнулась, потупив взгляд, покраснела и прошептала:
– Там поставщик приехал. Ругается… на вас.
– На меня? – рявкнула Марина, уловив самое важное. – Веди этого смельчака сюда. Нужно было сразу!
– Но вы… вы… вы же сказали всех послать, когда… – начала она, краснея, бледнея, теряясь.
Девушка замялась, смущенно посмотрев на меня, и потупила взор.
– Ладно, веди сюда, – буркнула Вурковская, поворачиваясь ко мне, всем своим видом показывая, что готова продолжить разговор.
Встретил ее пронзительный недовольный взгляд и поднял бровь, давая возможность дальше говорить.
– Олег, нам нужно поговорить. Нормально поговорить. Черт, я хочу начать, – повышая тон, крикнула она.
– Поговорим, – ледяным тоном произнес, понимая, что нормально не получится. Марину не устроит мой ответ, но другого я не дам. Если не желает тратить время, значит, расстанемся. Понимал, что жестоко, но лгать не собирался. Не дети, чтобы стесняться и бояться обидеть. Взрослые люди.
– Я не такая, как она, – вдруг произнесла женщина, уверенно встречаясь с моим взглядом, прекрасно зная, что меня не порадуют ее слова.
Стиснул зубы, заставляя себя сдержаться, и произнес:
– Уточни.
– Я про Екатерину… Я знаю, что она… – сбивчиво начала женщина, теряясь, что редко с ней происходило за то время, что мы общались.
– Я не просил тебя копаться в моем прошлом, – громко процедил, чувствуя, как во мне вскипает ярость.
Она сделала шаг ко мне и воскликнула:
– Черт, я знаю, что неидеальная. Но Олег, ты ведь мне не оставил шанса. Я хотела понять, почему ты такой, что не можешь поверить… А она…
– Марина, я тебе еще раз повторю, если ты не услышала. Я не хочу трогать и обсуждать свою покойную жену. Ты меня поняла, или еще раз сказать?
– Предлагаешь мне смириться с тем, что буду в стороне, когда хочу нормальных отношений? Я стараюсь, хотя, для меня это подвиг, но ты же как камень, бесчувственный и непробиваемый. Трахнул и ушел. А я уже неглупая девочка, чтобы таскаться по мужикам, считая, что выбираю себе нормального, и не думать о семье!
Приблизился вплотную и отчеканил:
– Я тебе не обещал отношений, и тем более семьи. Ты сама себе напридумывала.
– Но мы столько вместе! Почему нет? Меня все устраивает.
– Меня нет, особенно, что ты лезешь, куда тебя не просят.
– Ты ведь такой же! Такой же, как и я! Только я эмоциональная, а ты все молча, но также все делаешь по-своему! Так чем ты возмущен?
– Марина, я не изменил своего мнения. Мне не нужна семья.
Вурковская несколько секунд смотрела мне в глаза, пытаясь найти что-то, за что может зацепиться в своих наивных мечтах, которых не ожидал от нее, а потом зарычала и пошла к рабочему столу.
– Да пошел ты, Медведев! Пошел ты к черту! Сволочь… – внезапно закричала она, выкидывая рукой все, что лежало на столе. Приметив, что она начала дрожать, подошел ближе и прижал к груди, пребывая в полной уверенности, что у нее паническая атака. Ее трясло, она не контролировала себя, держась за голову, поэтому не давал ей сорваться.
Дверь начала открываться, и когда услышал, громко выдал:
– Не заходить! Пять минут подождите.
За дверью послышалось возмущение, а я продолжал держать всхлипывающую женщину.
– Можешь отпустить, – тихо сказала она, но я держал, зная, что Марине еще нужно время. Ее тяжелая жизнь оставила последствия, и нервы сдавали от любого эмоционального взрыва. Она прижалась сильнее к моей груди и обреченно прошептала:
– Или это не она, нет? Эта та, что была в парке? Я права? За которой ты следил? Кто она?
– Это неважно, – сухо заявил, не желая рассказывать и давать ответы. Это мое личное.
– Неважно… какое жестокое слово, когда желаешь другого. Но знаешь, я буду верить, что ты… поймешь и оценишь. И я хочу нормальную семью. Хочу! С тобой!
Отпустил ее, отчего она сразу скривилась, и на прекрасном лице появились морщины. Женщина закрыла глаза и направилась к креслу. Устало упала в него и отвернулась.
Так и не поворачиваясь, Вурковская хрипло проговорила:
– Правда… лучше завтра встретиться. Или послезавтра… Или через несколько дней. Мне нужно побыть одной. Я позвоню после. Заедешь?
– Да, заеду, – проговорил и пошел к выходу, как услышал скрип кресла.
Остановился и почувствовал нежные руки на спине. Марина обошла меня и, прижавшись, обвела языком по губам и с усмешкой сказала:
– А как же поцеловать?
Поцелуй вышел страстным и откровенным. Марина умела завести. Делала это виртуозно, что на мгновение забывался. Возможно, поэтому был с ней. Спасала. Но все равно не мог ей предложить больше.
Через пять минут вышел из особняка и быстрым шагом направился к парковке. В машине включил радио и поехал домой.
Вспомнил наш разговор и мотнул головой. Надо же… узнала все о моей жизни. Интересно, что она узнала? Злость до сих пор клокотала в груди. Не любил, когда кто-то лез, когда не просил.
Но это так не взбесило, как упоминание об Ирине. С яростью сжал руль. Не хотел вспоминать. И тут же перевел взгляд на бардачок, где лежало досье на Лисину, и гостью, что поселилась у нее.
Редко, но следил за Ириной, не зная, зачем и для чего. После того, что произошло, обозлился. Был в бешенстве. И еще ее дядя… Схватились прямо там… в доме Тикенова. Богомолин мне нагло заявил, что она использовала меня, помогая ему, а это важнее всего. Зажравшийся властью, идущий по головам. Он с таким презрением отправлял свою племянницу в морг, что казалось, ему плевать. Тогда был на взводе, крушил, ничего не видел, не мог с ней разговаривать, чтобы не причинить боли. Растоптала душу. Через время отошел… Понял, что больше не хочу предательств.
А потом Марина… честная… наглая, знающая что хочет и откровенно этого добивающаяся. Но время от времени я сидел в машине около дома Ирины, злясь на себя, а потом уезжал. Или незаметно провожал с работы в ярости, что возвращается черт знает когда. И вот два месяца назад в парке она появилась с девочкой и худенькой женщиной. Плохое предчувствие сделало свое дело, и я сфотографировал их на всякий случай. Каково же было мое удивление, когда узнал, что женщина, которую видел собственными глазами, по сей день числилась больной в психбольнице. Как и по какой причине она там находилась – информации не было. Только история родителей, что Мария всегда была странной и агрессивной, которые и упекли ее, когда не смогли терпеть неадекватное поведение дочери. Про девочку никто ничего не узнал.
Уже неделю не появлялся и не следил. Решил, что хватит, тем более своим традициям она не изменяет, дружит со странными особами, и ввязывается в невесть что. Не удивлюсь, если Богомолину помогает. Этот факт еще больше разозлил, поэтому отправил своего сотрудника, Еторина Дмитрия. Он должен был наблюдать…
Действовал быстро, что сам удивился, и в следующую секунду набрал номер Еторина, сухо интересуясь:
– Дим, ну что по Лисиной?
– Хоть бы поинтересовался как дела, – с усмешкой заявил он.
– Судя по довольному голосу, нормально. Так что?
– Ммм… ну что сказать, она уехала.
Нахмурился и, сжав с яростью руль, уточнил:
– То есть уехала?
– Олег, ты сказал через день два смотреть, ну вот, в пятницу приехал к ее работе, но она не вышла. Я подождал, а когда вышел охранник, спросил, и оказалось, что Лисиной не было с четверга. Я к дому – темно. А в выходные мне нужно было срочно уезжать. С понедельника помчался на ее работу – мужчина на посту поделился, что не появлялась. Еще пробурчал, что всем нужна Лисина. Я уточнил, и он поведал, что еще двое спрашивали по отдельности.
– Еторин, ты мне скажи одно, – старался держать эмоции, – какого хрена ты мне сейчас об этом говоришь, а не в пятницу?
– Ммм так я посчитал… что это просто наблюдение.
– Я так говорил? – почти проорал, резко сворачивая и поворачивая на дорогу, ведущей к дому Лисиной.
– Олег, просто ты…
– Что я? Если попросил тебя, значит, мне не плевать, – процедил, а потом добавил: – Если с ней что-то случится, уволю к чертям собачьим! Понял?
– Да. Я сейчас в банк… к охраннику на посту.
– Давай, потом доложишь, – рявкнул и отключил связь, тяжело дыша, в ярости, что упустил ее.
«И где теперь эта предательница?! Найду. Я обязательно ее найду… и верну».
Через час заходил домой в жутком состоянии. Мечтал убить кого-нибудь, и, очевидно, все это чувствовали, раз разбегались по сторонам, стоило мне появиться. Ирины нигде не было, как и ее гостей. Квартиру вскрыл, и то, что увидел, не обрадовало. Вещи… разбросанные впопыхах… пирог на столе, к которому несколько дней никто не подходил, если судить по его дубовому виду. Быстро собирались… пытались скрыться. И еще… дверь уже вскрывали. В доме был нежданный гость. Следов не нашел, поэтому закрыл дверь и отправился домой.
Стоило выйти из лифта на своем этаже, как застыл на месте, замечая тень на лестнице, а потом увидел ее… Ирину, дрожащую от страха, но с твердым решением в глазах. Она сделала шаг ко мне и прошептала:
– Мне… нужна твоя помощь. Пожалуйста.
Ярость. Облегчение. Злость на себя, ведь за год довел себя до крайней точки, стоило только вспомнить, и на нее, что пришла за помощью. Подавил желание отправить предательницу к Богомолину и молча прошел по коридору к своей квартире. Открыв дверь, секунду задержался в пороге и рявкнул:
– Пять минут, если почувствую, что лжешь, окажешься за дверью.
Она кивнула и медленно двинулась за мной. Лицо бледное, выглядела измученной и отчаявшейся. Но не буду судить внешне, как я понял, эта девушка виртуозно играет. Еще больше разозлился от своей мысли.
Когда она оказалась напротив меня, легкие заполнил нежный аромат духов. На мгновение словно парализовало. Черт, нужно напоминать себе, держаться подальше от Лисиной. Но как бы ни внушал, все тело скручивало от желания прикоснуться к ней. Только вот не знал, если прикоснусь, что будет… Столько ярости и разочарования, граничащие с безудержным желанием, что решил не приближаться.
Ира с испугом посмотрела по сторонам, а потом прошла внутрь.
Глава 10
Ирина
Не верила, что я здесь. Еле стояла на ватных ногах и пыталась дышать, хотя кислорода катастрофически не хватало. Медведев с такой свирепостью смотрел на меня, что сомнений не было в его ненависти. Понимала его чувства, но вместе с тем, было обидно, что он даже не захотел выслушать меня. К сожалению, тогда мне казалось, что Олег испытывал нечто большее ко мне, чем страсть и похоть, ведь любимые прощают… пытаются понять, а здесь… все не так.
Прошла в зал и села на кожаный диван, понимая, что иначе упаду. Против воли вспомнила нашу первую встречу здесь: разговор и страстную ночь. Стало не по себе, и я сцепила пальцы в замок, стараясь сконцентрироваться на чем угодно, только бы не думать о мужчине, который как хищник наблюдал за мной. Вспоминая, что он дал пять минут, и, вероятно, три уже прошли, я проглотила слюну и прошептала:
– Несколько месяцев назад я познакомилась с одной доброй девушкой, Марией, и ее маленькой доченькой, Аленушкой. Замечательные, что не смогла пройти мимо… – отмечая с каким недовольством мужчина смотрит на меня, очнулась и пообещала себе не отступать от главного. – Сразу поняла, что она пряталась от кого-то, и вот недавно стало понятно, почему и от кого. Оказывается, она была любовницей богатого человека, который называл ее женой, перевез к себе и убеждал, что печати в паспорте не нужны. Хотел ребенка. И когда родила, Высоков изменился – обижал, ругал, убеждал, что она вредит дочери, а в день, когда Маша узнала, что у него есть жена и она не может иметь детей, мужчина пришел с врачами, обвиняя ее в краже его дочери. Марию поселили в больнице, но потом она сбежала и нашла возможность забрать Алену. Он искал ее, и вчера…
