А ведь можно все изменить, если верить в себя и идти к своей цели. Особенно, если цель – это самое ценное, что у тебя есть, дети. Но слабые… только жалуются на несправедливость жизни, обвиняя всех кроме себя. Знаешь… три месяца назад я лишила взрослую женщину родительских прав, за физическое насилие над детьми и алкоголизм. Когда я выходила из суда, она сидела на скамейке и смотрела в одну точку. Я подошла и напомнила, что все в ее руках, если она поменяет порядок и приоритеты своей жизни, и будет по-другому относиться к своим малышам.
Мама задумалась на минуту, отпивая глоток из кружки, а потом продолжила:
– Очень часто задавала себе вопрос, что с ней и ее детьми, надеясь, что она исправилась и поняла, а наказание – лишение родительских прав стало ей хорошим уроком за слабость. Сегодня… лично позвонила в органы опеки и попечительства… и узнала, что эта женщина выпросила своих малышей у опекунши на день… напилась и устроила пожар.
– Они… – с ужасом спросила я, не веря в самое ужасное.
Мама только кивнула головой и произнесла:
– Знаешь, родная, если бы я знала… только бы знала… то тогда бы сделала все, чтобы ее и близко не подпускали к родным детям.
– Мама… ты не могла знать.
– Знаю, я всегда свято верю, что ради самого главного… можно перебороть себя. Не могу понять слабость, когда на кону дети! Не могу! Не понимаю я такой мерзкой слабости. Понимаешь? Не понимаю… Если опустилась, так поднимись и сделай все… а не топи свое горе в спиртном, жалея свою никчемность.
– Люди все разные, – тихо прошептала я.
– Нет, Света. Это не имеет значение, когда есть смысл. Я видела на работе много примеров, когда молодые старшие сестры не бросают своих младших сестру или брата, устраиваясь на две работы, чтобы только не отдавать их в приют. Вот! Это достойно истинного уважения!
– Согласна… – прошептала я, поддерживая маму в ее восхищении такими людьми, и презирая безответственных, нерадивых матерей, недостойных этого гордого названия.
– Вот и ты, родная, всегда помни, что ты можешь добиться многого, если будешь твердо знать чего хочешь, и стремиться к своей цели, не надеясь на волшебство. Только ты сама можешь сотворить свое чудо. Главное, верить и не отчаиваться.
От воспоминаний сердце сжалось в комок, и я уткнулась головой в ноги, от рвущей боли, что ее нет рядом, но, уже не желая назад… ведь теперь я не могу вернуться домой, даже если и будет такой вариант… Я нужна им… малышам, чтобы не допустить судьбы Дихары. Попытаюсь помочь всем, чем смогу.
«А я смогу… уверена в этом».
Почувствовала, что я не одна, и медленно подняла голову. На дороге стоял огромный мужчина и не двигался, прикрытый ночной тенью домов. Не зная почему, вдохнула запах, и поняла, что это Тарлан. Он стоял и смотрел, пронизывая диким, необузданным, тяжелым взглядом.
Подняла подбородок и отвела глаза в сторону, не желая с ним контактировать никаким образом. Медленно поднялась и, повернувшись к нему спиной, вошла в дом, плотно закрывая за собой дверь.
«Пусть держится подальше от меня, если не желает поджариться... Предводитель тайхаров, черт его возьми, поощряющий рабство детей… Сволочь!»
Проснулась я очень рано, поражаясь тому, что все же смогла вновь заснуть. После теплого душа сразу принялась за работу, желая порадовать «вкусненьким» детишек. Растопила печь, и, как только она разгорелась, набрала в ведро воды на компот, найдя сушеные фрукты, и открыв железный круг на печке, поставила на огонь. Обнаружив в маленьком ведре скисшее молоко ковои, самок кыбаров, надумала приготовить оладьи.
Увидев яйца, рассмеялась, и очень захотелось посмотреть на «куриц», несущих такие шары размером в мою ладонь, и даже больше, потому что Дихара сказала, что ей выдали самые маленькие.
«Очевидно, летающие коровы существуют…»
Достала огромную толстую посуду, напоминающую чугунную сковородку с толстым дном, и завела тесто, надеясь, что у меня получится.
Стряпать научилась еще в школе. Мама и папа постоянно находились на работе, и потихоньку-помаленьку я училась, а в седьмом классе в нашем доме готовила только я. На выходных я отдыхала, так как у нас всегда был запланирован культурный развлекательный отдых, и в основном ели в ресторанчиках или кафе.
Понимая, что готовкой занимаюсь только я, отец и мать приобретали в кухню любую современную технику для моего удобства, что бы я ни попросила, давая мне чувствовать себя настоящим поваром. И к тому же, забивали холодильник всевозможными продуктами, рассчитывая на мою оригинальность.
Но уже столько лет я редко что-то себе готовлю, а именно с того времени, как разошлась с мужем. В основном питалась в столовой, или где-то, ведь хорошая зарплата позволяла, а вот сама – очень редко, только когда ждала гостей, чтобы чувствовать себя нужной.
Тесто получилось воздушное и желтого цвета. Еще бы, от добавления одного, но такого огромного яйца по-другому и не должно быть! Думаю, тут вместо курицы археоптерикс постарался... Не удивлюсь, если и динозавры где-нибудь обитают, вот, например, в черных лесах.
Сахар у тайхаров был в виде кашицы, которую они добывали из особенного фрукта, шатха. Она хранилась в маленькой железной кружке, и ее требовалось совсем немного, меньше чайной ложки на большую бадью теста, так как смесь являлась концентратом.
Первая партия воздушных оладий уже лежала в высокой миске, но я не решалась пробовать. Но не кормить же детей тем, что не дегустировала сама?! Вдруг несъедобная еда, отрава? Надкусила, тщательно пережевывая, и довольно улыбнулась. Очень неплохо, даже отлично. Они не только на вид отлично выглядят, но и внутри – само то. Почти как у нас, только вкус не тот… чуть изысканней что ли. Да что там, мне они даже больше нравятся, чем дома.
Не успела выложить вторую партию, как проснулась Дихара и, выбежав из комнаты растрепанная, но уже одетая в коричневое платье, удивленно воскликнула:
– С добрым утром! О-о-о, Тайхара!
– С добрым! Да нет, можно просто Света, – с добротой пошутила я, улыбаясь, и не забывая посматривать на оладьи, а то не на плите же готовлю, все сгорит в считанные секунды.
– Вот это да! А я думала приготовить и бежать на… – выпалила она, приглаживая свои белые торчащие короткие волосы. – А вы… как вкусно пахнет!
– Иди, сполосни заспанное личико, чтобы проснуться, будем завтракать и пить чай. Не знаю, что за лепестки я заварила, но запах просто волшебный! Не отпущу, пока нормально не поешь, и только тогда побежишь трудиться.
Девочка радостно прижала ручки к груди и, кивнув, выбежала из дома. Пока она занималась утренними процедурами, я налила ей и себе чай, и перевернула оладьи на другую сторону.
Милая девочка вернулась удивительно быстро, и мы приступили к завтраку. Ее восторгу не было границ. Дихара счастливо мычала, пережевывая еду, и хвалила, ну а я … была счастлива, что порадовала ее, ведь она столько держит на своих маленьких плечах, и так хочется хоть в чем-то ей помочь. Еще бы как-то отменить рабство… Эх-х-х.
– Очень вкусно, я такого никогда в жизни не пробовала. Просто слов нет!
– Спасибо, Дихара, – скромно произнесла, с интересом смотря на ее счастливое личико и растрепанные волосы. Не удержалась и предложила: – Слушай, если в доме ворая ты в косынке ходишь, то может, мы тебе прическу сделаем из этого безобразия? Правда, я в этом всего лишь любитель, но все равно сделаю лучше, чем есть.
– Что такое прическа? – удивленно спросила девочка, округляя свои красивые глазки.
– Мм-м-м… это когда не просто отрезали волосы и страшно смотреть, а когда можно полюбоваться и подчеркнуть красоту лица.
– Но если Наита, или другие дери, увидят меня без платка, то срежут даже то, что есть… и… и… – с паникой в голосе пролепетала она, с мольбой смотря на меня.
«Я сегодня еще не говорила, что тайхары – жестокие твари?! Нет… мне минус. Нужно напоминание себе сделать, чтобы им икалось, и почаще… почаще…»
– Ты меня не поняла, я же не восстанавливать их буду. Хотя… хорошая идея. Но раз боишься, что увидят, можно только придать форму и немного срезать то там, то здесь. И будет очень даже шикарно, – успокоила я ее, отпивая чай со странным вкусом, напоминающим землянику и карамель. Два в одном и очень вкусно.
– Да? Хорошо, только уже ночью, как приду, – заинтересованно выдала она, и встала со стула, вытирая руки о полотенце.
– Согласна, – довольно согласилась я, наблюдая, как она подходит ко мне. Моему удивлению не было предела, когда она наклонилась и внезапно обняла. Вот такая милая девочка!
– Спасибо, – тихо прошептала она, а в глазах слезы. – Что вы с нами… а ведь мы… никому не нужны…
Обняла в ответ и импульсивно ответила:
– Мне… мне… вы нужны, поэтому не говори глупостей.
Дихара кивнула и еще несколько минут молча продолжала стоять, и я, не вспоминая о сковородке с партией оладий, притом горящих… судя по неприятному запаху.
– Ой, горит! – вскрикнула девочка, прижав ладони к щечкам.
– Ничего страшного, – заверила я, кидаясь к сковороде и вытаскивая деревянной плоской ложкой сгоревшие оладьи. Ну что теперь сделаешь? Сгорели. А-а-а-а… судьба у них такая... в помойке быть. Повернулась к Дихаре и добавила: – Беги, чтобы проблем не было.
Девочка кивнула и убежала, а я продолжила готовить. Компот вынесла на улицу охлаждаться, надеясь, что никто не стащит. Не удивлюсь, если тайхары еще и по чужим кастрюлям шастают, вроде как «оставил на секунду, то значит уже не твое». Через тридцать минут не выдержала и занесла домой, с огромным облегчением, что никто не уволок.
Приготовила жаркое с непонятной травой в виде капусты, но точно не она, и крупой, похожей на рис, но крупнее, с кусочками нежного мяса, напоминающего курицу. Убрала все за собой, радуясь чистой кухоньке, и усевшись на стул, стала ждать.
Спустя время услышала шум, и тут же из спальни вышли Витая и Тарган, принюхиваясь и поглядывая по сторонам. Малышка скромно поздоровалась на мое пожелание «с добрым утром», а мальчик улыбнулся, и очень медленно подошел ко мне. Обошел сзади и прикоснулся к волосам, заплетенным толстой косой в шишку.
– Как красиво, – произнесла девочка, оказавшись рядом с братом – А можно мне так?
Я кивнула и пригласила ее сесть на стул. Расчесала длинные волосы и разделила по участкам. Заплела сложную прическу в виде корзинки. Как только закончила, Витая побежала в комнату, и пришла с маленьким осколком, в котором можно было видеть себя. Отражающее стекло.
Девочка вертелась со всех сторон, радостно воркуя, а потом выдохнула:
– Очень красиво!
– Рада, что тебе нравится, а теперь мыться и есть.
Дети повернулись в сторону стола и довольно, в предвкушении, улыбнулись. Не теряя времени даром, направились к тазу, в котором я им приготовила воду, и рядом положила полотенце. После утренних процедур, они бегом направились к столу, смеясь, рассаживаясь по местам. Убрала белую ткань в виде огромного полотенца и села рядом, наблюдая, как малыши завтракают.
Если честно, никогда не готовила для детишек, и тем более не кормила. Мой первый опыт, и я любуюсь процессом, радуясь маленькому необычному счастью. Ведь видеть удовольствие на детских личиках – это очень приятно, что появилось желание радовать их так ежедневно.
Услышав посторонний шум, втянула воздух, и почувствовала чужой запах, приближающийся все ближе и ближе, и замерла. Спустя некоторое время раздался звук открываемой двери, и тут же в проеме показался Гавор собственной персоной. Весь такой ухмыляющийся и довольный, что сложилось ощущение, что он Дед Морозом подрабатывает на новогодних корпоративах.
Дети, как только увидели нежданного гостя, сорвались со своих мест и убежали в другую комнату.
«Что за «здрасьте»? Мы у себя дома!»
Даже не дернулась, вдохнула побольше воздуха, пытаясь сильно не реагировать на быт варваров и их отношение к детям, и посмотрев на мужчину, послала ему совсем не нежную улыбку.
– Дети, вернитесь за стол, поздоровайтесь с гостем, и продолжайте завтракать, – очень вежливо и громко проговорила я, наблюдая за недовольным выражением лица Гавора, и только хотела поздороваться с ним, как услышала:
– Дети уважают и почитаю деров. Уходят, чтобы….
Резко поднялась, забывая про спокойствие или что там еще, и проинформировала:
– Вы, уважаемый, в нашем доме! Хозяйка – я, а это – мои дети! А значит, они будут завтракать, а не прятаться по углам. В вашем доме… от вас пусть и шарахаются, а здесь… попрошу уважать мое право и статус.
Ох, как ему не понравилось сказанное! А мне тоже, между прочим! Явился и права качает. Как выйдет из нашего жилища, так пусть и горланит там об их правах и обязанностях…
Мужчина открыл рот, и закрыл, смакуя последние мои слова, а потом вежливо отчеканил:
– Законы тай…
– У вас нет законов, только эгоизм в запущенной стадии. Дети – наше будущее. Какие с них будут воины, если вы их с младенчества унижаете, безоговорочно подчиняя своей воле?
– Как только мальчику…
– Это потом, а сейчас… – грозно выпалила, а потом сменила интонацию, ласково продолжая: – Малыши, поздоровайтесь с уважаемым Гавором, и пригласите его завтракать с нами. Возможно тогда, он нам поведает цель своего визита.
Мужчина опешил, и удивленно посмотрел на проем, где стояли дети. Витая вывела Таргана за руку, и заплетающимся голосом пролепетала:
– Доброе… доброе…утро. Не будете ли вы…
– Не откажусь, – перебил их наглый мужлан и пошел к столу.
– Руки можешь сполоснуть в тазу на печке, – с лучезарной улыбкой заметила я, видя запекшуюся кровь на его руках. Мне тут еще заразы не хватало!
Тайхар посмотрел на свои руки и, ухмыльнувшись, направился к печке, между прочим, заметив:
– Я вам принес дикой птицы. Подстрелил в степи. На пороге оставил.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила я и, подумав секунду, произнесла: – Рагу будешь или чай с оладьями?
Мгновенно повернулся, и оскалился во весь рот.
– Буду рад всему и побольше!
«Ого-о-о…да чему я удивляюсь? Даже и спрашивать не стоило. Главное, оставить половину еды, и не предлагать ему добавки, чтобы детям осталось…»
Огромный мужчина продолжал уплетать еду, а малыши, позавтракав, убежали на улицу. Как только дверь за ними закрылась, я самым нескромным образом поинтересовалась:
– И много тут сирот?
Гавор напрягся, набычился, что даже и следа не осталось от довольного оскала, и сердито буркнул:
– У нас больше харов, чем…
– И какова судьба детей, попавших в рабство?
– Из мальчиков выходят хорошие воины, как только подрастают, – гордо выдал мужчина.
«Ох, понимаю, зачем бабам дубинки нужны были в первобытное время… Хотя… чугунная сковорода тоже подойдет… Так сказать, для понимания…»
– А девочки, когда вырастают, кем тут числятся? – прямо задала вопрос, отлично зная на него ответ.
Нет, все же, как хорошо устроились, ироды! Сами значит, сволочи, не хотят ухаживать за сиротами, вынуждают идти в рабство, а потом мальчики – воины, а девочки – на раздачу всяким му… тайхарам.
Мужчина молчал, тщательно пережевывая еду. Правда, что там жевать-то? Я тушила три часа, мясо мягкое и тает на языке. Или он зарядку челюстно-лицевой части лица сейчас демонстрирует?
– Светлана, у нас так заведено… – между прочим, поделился он, приступая к чаю.
Устало выдохнула и, положив локти на стол, спокойно произнесла:
Мама задумалась на минуту, отпивая глоток из кружки, а потом продолжила:
– Очень часто задавала себе вопрос, что с ней и ее детьми, надеясь, что она исправилась и поняла, а наказание – лишение родительских прав стало ей хорошим уроком за слабость. Сегодня… лично позвонила в органы опеки и попечительства… и узнала, что эта женщина выпросила своих малышей у опекунши на день… напилась и устроила пожар.
– Они… – с ужасом спросила я, не веря в самое ужасное.
Мама только кивнула головой и произнесла:
– Знаешь, родная, если бы я знала… только бы знала… то тогда бы сделала все, чтобы ее и близко не подпускали к родным детям.
– Мама… ты не могла знать.
– Знаю, я всегда свято верю, что ради самого главного… можно перебороть себя. Не могу понять слабость, когда на кону дети! Не могу! Не понимаю я такой мерзкой слабости. Понимаешь? Не понимаю… Если опустилась, так поднимись и сделай все… а не топи свое горе в спиртном, жалея свою никчемность.
– Люди все разные, – тихо прошептала я.
– Нет, Света. Это не имеет значение, когда есть смысл. Я видела на работе много примеров, когда молодые старшие сестры не бросают своих младших сестру или брата, устраиваясь на две работы, чтобы только не отдавать их в приют. Вот! Это достойно истинного уважения!
– Согласна… – прошептала я, поддерживая маму в ее восхищении такими людьми, и презирая безответственных, нерадивых матерей, недостойных этого гордого названия.
– Вот и ты, родная, всегда помни, что ты можешь добиться многого, если будешь твердо знать чего хочешь, и стремиться к своей цели, не надеясь на волшебство. Только ты сама можешь сотворить свое чудо. Главное, верить и не отчаиваться.
От воспоминаний сердце сжалось в комок, и я уткнулась головой в ноги, от рвущей боли, что ее нет рядом, но, уже не желая назад… ведь теперь я не могу вернуться домой, даже если и будет такой вариант… Я нужна им… малышам, чтобы не допустить судьбы Дихары. Попытаюсь помочь всем, чем смогу.
«А я смогу… уверена в этом».
Почувствовала, что я не одна, и медленно подняла голову. На дороге стоял огромный мужчина и не двигался, прикрытый ночной тенью домов. Не зная почему, вдохнула запах, и поняла, что это Тарлан. Он стоял и смотрел, пронизывая диким, необузданным, тяжелым взглядом.
Подняла подбородок и отвела глаза в сторону, не желая с ним контактировать никаким образом. Медленно поднялась и, повернувшись к нему спиной, вошла в дом, плотно закрывая за собой дверь.
«Пусть держится подальше от меня, если не желает поджариться... Предводитель тайхаров, черт его возьми, поощряющий рабство детей… Сволочь!»
ГЛАВА 8
Проснулась я очень рано, поражаясь тому, что все же смогла вновь заснуть. После теплого душа сразу принялась за работу, желая порадовать «вкусненьким» детишек. Растопила печь, и, как только она разгорелась, набрала в ведро воды на компот, найдя сушеные фрукты, и открыв железный круг на печке, поставила на огонь. Обнаружив в маленьком ведре скисшее молоко ковои, самок кыбаров, надумала приготовить оладьи.
Увидев яйца, рассмеялась, и очень захотелось посмотреть на «куриц», несущих такие шары размером в мою ладонь, и даже больше, потому что Дихара сказала, что ей выдали самые маленькие.
«Очевидно, летающие коровы существуют…»
Достала огромную толстую посуду, напоминающую чугунную сковородку с толстым дном, и завела тесто, надеясь, что у меня получится.
Стряпать научилась еще в школе. Мама и папа постоянно находились на работе, и потихоньку-помаленьку я училась, а в седьмом классе в нашем доме готовила только я. На выходных я отдыхала, так как у нас всегда был запланирован культурный развлекательный отдых, и в основном ели в ресторанчиках или кафе.
Понимая, что готовкой занимаюсь только я, отец и мать приобретали в кухню любую современную технику для моего удобства, что бы я ни попросила, давая мне чувствовать себя настоящим поваром. И к тому же, забивали холодильник всевозможными продуктами, рассчитывая на мою оригинальность.
Но уже столько лет я редко что-то себе готовлю, а именно с того времени, как разошлась с мужем. В основном питалась в столовой, или где-то, ведь хорошая зарплата позволяла, а вот сама – очень редко, только когда ждала гостей, чтобы чувствовать себя нужной.
Тесто получилось воздушное и желтого цвета. Еще бы, от добавления одного, но такого огромного яйца по-другому и не должно быть! Думаю, тут вместо курицы археоптерикс постарался... Не удивлюсь, если и динозавры где-нибудь обитают, вот, например, в черных лесах.
Сахар у тайхаров был в виде кашицы, которую они добывали из особенного фрукта, шатха. Она хранилась в маленькой железной кружке, и ее требовалось совсем немного, меньше чайной ложки на большую бадью теста, так как смесь являлась концентратом.
Первая партия воздушных оладий уже лежала в высокой миске, но я не решалась пробовать. Но не кормить же детей тем, что не дегустировала сама?! Вдруг несъедобная еда, отрава? Надкусила, тщательно пережевывая, и довольно улыбнулась. Очень неплохо, даже отлично. Они не только на вид отлично выглядят, но и внутри – само то. Почти как у нас, только вкус не тот… чуть изысканней что ли. Да что там, мне они даже больше нравятся, чем дома.
Не успела выложить вторую партию, как проснулась Дихара и, выбежав из комнаты растрепанная, но уже одетая в коричневое платье, удивленно воскликнула:
– С добрым утром! О-о-о, Тайхара!
– С добрым! Да нет, можно просто Света, – с добротой пошутила я, улыбаясь, и не забывая посматривать на оладьи, а то не на плите же готовлю, все сгорит в считанные секунды.
– Вот это да! А я думала приготовить и бежать на… – выпалила она, приглаживая свои белые торчащие короткие волосы. – А вы… как вкусно пахнет!
– Иди, сполосни заспанное личико, чтобы проснуться, будем завтракать и пить чай. Не знаю, что за лепестки я заварила, но запах просто волшебный! Не отпущу, пока нормально не поешь, и только тогда побежишь трудиться.
Девочка радостно прижала ручки к груди и, кивнув, выбежала из дома. Пока она занималась утренними процедурами, я налила ей и себе чай, и перевернула оладьи на другую сторону.
Милая девочка вернулась удивительно быстро, и мы приступили к завтраку. Ее восторгу не было границ. Дихара счастливо мычала, пережевывая еду, и хвалила, ну а я … была счастлива, что порадовала ее, ведь она столько держит на своих маленьких плечах, и так хочется хоть в чем-то ей помочь. Еще бы как-то отменить рабство… Эх-х-х.
– Очень вкусно, я такого никогда в жизни не пробовала. Просто слов нет!
– Спасибо, Дихара, – скромно произнесла, с интересом смотря на ее счастливое личико и растрепанные волосы. Не удержалась и предложила: – Слушай, если в доме ворая ты в косынке ходишь, то может, мы тебе прическу сделаем из этого безобразия? Правда, я в этом всего лишь любитель, но все равно сделаю лучше, чем есть.
– Что такое прическа? – удивленно спросила девочка, округляя свои красивые глазки.
– Мм-м-м… это когда не просто отрезали волосы и страшно смотреть, а когда можно полюбоваться и подчеркнуть красоту лица.
– Но если Наита, или другие дери, увидят меня без платка, то срежут даже то, что есть… и… и… – с паникой в голосе пролепетала она, с мольбой смотря на меня.
«Я сегодня еще не говорила, что тайхары – жестокие твари?! Нет… мне минус. Нужно напоминание себе сделать, чтобы им икалось, и почаще… почаще…»
– Ты меня не поняла, я же не восстанавливать их буду. Хотя… хорошая идея. Но раз боишься, что увидят, можно только придать форму и немного срезать то там, то здесь. И будет очень даже шикарно, – успокоила я ее, отпивая чай со странным вкусом, напоминающим землянику и карамель. Два в одном и очень вкусно.
– Да? Хорошо, только уже ночью, как приду, – заинтересованно выдала она, и встала со стула, вытирая руки о полотенце.
– Согласна, – довольно согласилась я, наблюдая, как она подходит ко мне. Моему удивлению не было предела, когда она наклонилась и внезапно обняла. Вот такая милая девочка!
– Спасибо, – тихо прошептала она, а в глазах слезы. – Что вы с нами… а ведь мы… никому не нужны…
Обняла в ответ и импульсивно ответила:
– Мне… мне… вы нужны, поэтому не говори глупостей.
Дихара кивнула и еще несколько минут молча продолжала стоять, и я, не вспоминая о сковородке с партией оладий, притом горящих… судя по неприятному запаху.
– Ой, горит! – вскрикнула девочка, прижав ладони к щечкам.
– Ничего страшного, – заверила я, кидаясь к сковороде и вытаскивая деревянной плоской ложкой сгоревшие оладьи. Ну что теперь сделаешь? Сгорели. А-а-а-а… судьба у них такая... в помойке быть. Повернулась к Дихаре и добавила: – Беги, чтобы проблем не было.
Девочка кивнула и убежала, а я продолжила готовить. Компот вынесла на улицу охлаждаться, надеясь, что никто не стащит. Не удивлюсь, если тайхары еще и по чужим кастрюлям шастают, вроде как «оставил на секунду, то значит уже не твое». Через тридцать минут не выдержала и занесла домой, с огромным облегчением, что никто не уволок.
Приготовила жаркое с непонятной травой в виде капусты, но точно не она, и крупой, похожей на рис, но крупнее, с кусочками нежного мяса, напоминающего курицу. Убрала все за собой, радуясь чистой кухоньке, и усевшись на стул, стала ждать.
Спустя время услышала шум, и тут же из спальни вышли Витая и Тарган, принюхиваясь и поглядывая по сторонам. Малышка скромно поздоровалась на мое пожелание «с добрым утром», а мальчик улыбнулся, и очень медленно подошел ко мне. Обошел сзади и прикоснулся к волосам, заплетенным толстой косой в шишку.
– Как красиво, – произнесла девочка, оказавшись рядом с братом – А можно мне так?
Я кивнула и пригласила ее сесть на стул. Расчесала длинные волосы и разделила по участкам. Заплела сложную прическу в виде корзинки. Как только закончила, Витая побежала в комнату, и пришла с маленьким осколком, в котором можно было видеть себя. Отражающее стекло.
Девочка вертелась со всех сторон, радостно воркуя, а потом выдохнула:
– Очень красиво!
– Рада, что тебе нравится, а теперь мыться и есть.
Дети повернулись в сторону стола и довольно, в предвкушении, улыбнулись. Не теряя времени даром, направились к тазу, в котором я им приготовила воду, и рядом положила полотенце. После утренних процедур, они бегом направились к столу, смеясь, рассаживаясь по местам. Убрала белую ткань в виде огромного полотенца и села рядом, наблюдая, как малыши завтракают.
Если честно, никогда не готовила для детишек, и тем более не кормила. Мой первый опыт, и я любуюсь процессом, радуясь маленькому необычному счастью. Ведь видеть удовольствие на детских личиках – это очень приятно, что появилось желание радовать их так ежедневно.
Услышав посторонний шум, втянула воздух, и почувствовала чужой запах, приближающийся все ближе и ближе, и замерла. Спустя некоторое время раздался звук открываемой двери, и тут же в проеме показался Гавор собственной персоной. Весь такой ухмыляющийся и довольный, что сложилось ощущение, что он Дед Морозом подрабатывает на новогодних корпоративах.
Дети, как только увидели нежданного гостя, сорвались со своих мест и убежали в другую комнату.
«Что за «здрасьте»? Мы у себя дома!»
Даже не дернулась, вдохнула побольше воздуха, пытаясь сильно не реагировать на быт варваров и их отношение к детям, и посмотрев на мужчину, послала ему совсем не нежную улыбку.
– Дети, вернитесь за стол, поздоровайтесь с гостем, и продолжайте завтракать, – очень вежливо и громко проговорила я, наблюдая за недовольным выражением лица Гавора, и только хотела поздороваться с ним, как услышала:
– Дети уважают и почитаю деров. Уходят, чтобы….
Резко поднялась, забывая про спокойствие или что там еще, и проинформировала:
– Вы, уважаемый, в нашем доме! Хозяйка – я, а это – мои дети! А значит, они будут завтракать, а не прятаться по углам. В вашем доме… от вас пусть и шарахаются, а здесь… попрошу уважать мое право и статус.
Ох, как ему не понравилось сказанное! А мне тоже, между прочим! Явился и права качает. Как выйдет из нашего жилища, так пусть и горланит там об их правах и обязанностях…
Мужчина открыл рот, и закрыл, смакуя последние мои слова, а потом вежливо отчеканил:
– Законы тай…
– У вас нет законов, только эгоизм в запущенной стадии. Дети – наше будущее. Какие с них будут воины, если вы их с младенчества унижаете, безоговорочно подчиняя своей воле?
– Как только мальчику…
– Это потом, а сейчас… – грозно выпалила, а потом сменила интонацию, ласково продолжая: – Малыши, поздоровайтесь с уважаемым Гавором, и пригласите его завтракать с нами. Возможно тогда, он нам поведает цель своего визита.
Мужчина опешил, и удивленно посмотрел на проем, где стояли дети. Витая вывела Таргана за руку, и заплетающимся голосом пролепетала:
– Доброе… доброе…утро. Не будете ли вы…
– Не откажусь, – перебил их наглый мужлан и пошел к столу.
– Руки можешь сполоснуть в тазу на печке, – с лучезарной улыбкой заметила я, видя запекшуюся кровь на его руках. Мне тут еще заразы не хватало!
Тайхар посмотрел на свои руки и, ухмыльнувшись, направился к печке, между прочим, заметив:
– Я вам принес дикой птицы. Подстрелил в степи. На пороге оставил.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила я и, подумав секунду, произнесла: – Рагу будешь или чай с оладьями?
Мгновенно повернулся, и оскалился во весь рот.
– Буду рад всему и побольше!
«Ого-о-о…да чему я удивляюсь? Даже и спрашивать не стоило. Главное, оставить половину еды, и не предлагать ему добавки, чтобы детям осталось…»
ГЛАВА 9
Огромный мужчина продолжал уплетать еду, а малыши, позавтракав, убежали на улицу. Как только дверь за ними закрылась, я самым нескромным образом поинтересовалась:
– И много тут сирот?
Гавор напрягся, набычился, что даже и следа не осталось от довольного оскала, и сердито буркнул:
– У нас больше харов, чем…
– И какова судьба детей, попавших в рабство?
– Из мальчиков выходят хорошие воины, как только подрастают, – гордо выдал мужчина.
«Ох, понимаю, зачем бабам дубинки нужны были в первобытное время… Хотя… чугунная сковорода тоже подойдет… Так сказать, для понимания…»
– А девочки, когда вырастают, кем тут числятся? – прямо задала вопрос, отлично зная на него ответ.
Нет, все же, как хорошо устроились, ироды! Сами значит, сволочи, не хотят ухаживать за сиротами, вынуждают идти в рабство, а потом мальчики – воины, а девочки – на раздачу всяким му… тайхарам.
Мужчина молчал, тщательно пережевывая еду. Правда, что там жевать-то? Я тушила три часа, мясо мягкое и тает на языке. Или он зарядку челюстно-лицевой части лица сейчас демонстрирует?
– Светлана, у нас так заведено… – между прочим, поделился он, приступая к чаю.
Устало выдохнула и, положив локти на стол, спокойно произнесла:
