В песне, которую поет Чёрная Госпожа, обхитрив всех, и вырвавшись на свободу, пугала. Она вспоминала о черном волшебнике, которому она являлась во сне, и заставила его полюбить себя, а потом он открыл дверь её темницы...
Последние слова звучали мрачным предостережением:
"Мир залитый кровью, сожженный войной
Из-за любви дурака!"
— Прости, — сказал Елизар Амалии. — Мне надо идти.
Роскошная приемная была освещена мерцанием хрустальных канделябров, бросавших отблески на мраморные стены, украшенные золотыми узорами. Елизар, бывший княжич, стоял на пороге и чувствовал, как его сердце стучит в груди, как барабан.
Он собрался с духом и обратился к вестуну, тому самому Медвяну, который везде таскался за Рассветом, и заставил отца поклясться, что они не подойдут к нему ближе, чем на сто шагов:
— Я должен поговорить с князем Рассветом.
Вестун поднял бровь:
— По какому делу?
— Личному. Я не могу обсуждать это здесь, — настаивал Елизар.
— У князя нет времени на аудиенцию с вами, — холодно ответил вестун.
— Но я должен попросить у него прощения, — возразил Елизар, его голос дрожал от отчаяния. — Я осознал свои ошибки. Я изменился.
— Это его не волнует. Вы предали его, и он не забудет этого.
— Пожалуйста, — умолял Елизар. — Мне нужно его благословение. Мне нужен его совет.
В этот момент в дверях появился сам князь Рассвет. Его лицо было жестким, а глаза светились гневом. Елизар сделал шаг к нему, но внезапно его тело как будто сковало. Боль пронзила его, и он упал в обморок. Когда он очнулся, то услышал голос Рассвета, холодный и безжалостный:
— Отнесите его на сто шагов от меня! Он клялся богам, что не подойдет ко мне! Это действие клятвы.
Лунный свет пробивался сквозь листву, оставляя серебряные блики на камнях сада. Елизар сидел на старой скамейке, обняв колени. Его мысли путались, словно ветви рядом растущих деревьев. Рядом сел сотник Горан, ныне боярин Вьюжный, жених Ярины Вороной.
Не глядя прямо на Елизара, он высказал все, что у него было на душе. Столько бранных слов, собранных вместе и весьма витиевато, Елизару слышать не доводилось.
— Закурить бы сейчас... — вздохнул Горан. И покосившись на Елизара, поспешно добавил: — Ладно, не той гадости, которой ты обкурился тогда. А нормальным табаком. Но, так понимаю, здесь Эпоха Великих географических открытий еще не случилось...
Елизар смотрел на него с удивлением. Горан, говорят, часто несет странную чушь. У него есть склонность к пророчествам, но стихийная. Такое бывает. Стихийные пророки могут сделать одно верное предсказание за всю жизнь. А еще бывают чувствительны к чужим мирам и тащат оттуда все, что угодно. Как Горан таскал стихи и музыку, бесконечные свои истории. Сам он этого не скрывал. Даже обрадовался, когда узнал, что он не один такой.
Так что вполне вероятно, сегодняшнее представление — не предостережение, а всего лишь тень события, произошедшего в другом мире.
— Не следовало тебе так резко требовать что-то от Рассвета, — произнес сотник, его голос был низким и спокойным, как неслышное течение реки. — Не в этот день.
Елизар вздохнул, вспоминая усталые глаза старшего брата.
— Почему он так зол?
— Отец Мархан прибыл, — произнес Горан с обидой. — Он против их свадьбы. И, как ты понимаешь, дискуссии о свадьбе с отцом вряд ли могли закончиться мирно.
Княжич дотронулся до своего виска, где все еще кружилась память о боли, которую он почувствовал, когда приблизился к брату.
— Ты знаешь, как сильно Рассвет любит ее. Почему отец Мархан не понимает?
— Порой разум слеп, — произнес Горан, глядя в даль, где небо сливалось с горизонтом. — Порой любовь — не всегда разумный выбор.
Елизар поднял голову, глядя на Горана. В словах сотника скрывалась мудрость, но он не мог избавиться от чувства, что на их судьбу легла тень неумолимой судьбы.
— Но как же тогда быть? Если сердца горят, разве не следует им следовать?
— Иногда, — ответил Горан, потянувшись к каменной стене, — необходимо остановиться и посмотреть вокруг. Не каждая дорога ведет к счастью. У отца Мархан есть свои причины, да хотя бы ворон на плече Рассвета, но он не должен быть единственным, кто принимает решение.
Елизар кивнул, осознавая, что нужно поговорить с Рассветом. Это было важно — не так ли? — понять чувства друг друга, прежде чем сражаться с внешними врагами.
— Я пойду, — сказал он наконец, чувствуя, как внутри него нарастает решимость.
— Будь осторожен, — предупредил Горан. — Ты, конечно, дожил до финала, но мы так все перекопали, что я не удивлюсь, если…
Его прервал послышавшийся неподалеку взрыв. Потом еще один.
Елизар быстро перевел взгляд с Горана на дрожащее зарево в небе. Дозорная башня полыхала, словно маяк, возвещая беспощадную истину.
— Нападение! — в ужасе проревел Горан.
Его лицо побледнело, а голос дрожал, когда он добавил:
— Черт возьми, почему сейчас? Еще слишком рано! А как же конфликт в Железных Землях? Беженцы-маги оттуда? Они же усилили войско белых земель процентов на тридцать... Король с проклятием неполной метаморфозы, уступки Черной Госпожи?
Елизар бросил обеспокоенный взгляд на сотника, его мысли скакали, как дикие кони. "Стихийный пророк", — невпопад думал он.
Горан достал из кармана связной амулет, принялся отдавать приказы своим людям. Елизар наблюдал за ним, чувствуя нарастающую тревогу. Что-то опустошительное приближалось, и это было больше, чем просто атака армии. Это была битва, которая могла навсегда изменить его судьбу.
Елизар хотел было рассказать Горану о своих страхах, о снах, в которых прекрасная девушка представлялась настоящей Мархан Сафед. Она шептала о своем пленении Черной Госпожой, о мучениях, которые она терпела. Но у него не было времени.
Елизар слышал, как колокола набатом бьют все громче, как последние отчаянные крики гибнущего мира. Он понимал, что должен бежать, спасаться от надвигающейся катастрофы. Но вместо этого он повернулся к Горану, его глаза сверкали решимостью.
- Я пойду с вами, - заявил он твердо. - Я должен бороться за Мархан.
Горана удивило это заявление, но он быстро кивнул.
- Хорошо, пошли, хоть под присмотром у меня будешь, - мрачно произнес он.
Елизар принял эти слова с мрачной уверенностью. Он знал, что будет сражаться бок о бок с сотником Гораном, кем бы не были их враги и с самой судьбой, какой бы она ни была.
Сергей передал Елизара своему десятнику.
- Слушай, это новичок и он тот еще истеричка... Осторожнее с ним, присмотри.
Ночь, словно бешеная кобылица, куражилась и неистовствовала. Крики, пожары и безумие наполнили воздух.
Во всех храмах били в набат, и эти звуки как жестокие удары плети, эхом раскатываясь по бессонному городу. Сотня Горана, как дежурные, так и живущие поблизости, понеслись к терему Верховного князя. В колокольном звоне он слышал безжалостный приговор своей небрежности.
"В книге!" - звенели колокола. Страшно закричала полуодетая женщина, выбегая из переулка. Конь Сергея резко шарахнулся, присел на задние ноги.
"Было!" - бил по ушам колокол, и со звоном разбилось стеклянное окно, что-то тяжелое и темное упало на мостовую.
"Знал!" - укорял колокол, и алое зарево вспыхнуло на темном небе, раздувшись гигантским нарывом, и раздался рев толпы.
Сергей, в то же время, продолжал мчаться через охваченный безумием город. Копыта его коня скользили по мощеной дороге.
"Это было в каноне! Каноне", - кричал колокол. "Было! В книге! Ты знал!" - стонали колокола, пронзительно и горько.
Было! Было! Но не сейчас! Он думал, что у него еще есть два года до нападения Черной Госпожи. Знал, знал, знал, но не предотвратил, расслабился. Песенки пел, в ДнД играл! Городскую стражу реформировал, прогрессор недоделанный! Распустил нюни, Сергей, идиот горемычный! О Рассвете думал, наблюдал, добр ли он, или вот-вот перейдет на сторону зла, или уже перешел и скрывает это.
Экспериментатор хренов, бездельник, тоже мне дон Румата Эсторский! Так вот тебе резня в Ройдане!
У ворот княжеского терема задние ноги жеребца поскользнулись в темной луже, Сергей закричал, конь также отчаянно заржал, но все же не упал, продолжая мчаться по аллее к главному входу.
Опоздал!
В тереме бушевал пожар.
Сергей, сжав меч, пробирался сквозь яростную битву. В голове крутилась идиотская мысль: "Рука бойца колоть устала".
Он видел, как князь Рассвет, охваченный пылом схватки, с ловкостью мастера отражал атаки врагов. В то же время его ворон, черный как ночь, изящно спикировал на одного из нападавших, вырвав крик боли, когда когти вонзились в его лицо.
Княжна Мархан, с развевающимися волосами, в белом свадебном наряде, с чужим копьем, словно в кипящем вокруг нее воздухе, кричала на своего противника.
- Отец! Не трожь меня! Я не пойду с тобой!
Он вскинул голову, протмкая очередного врага в черном доспехе, и увидел, как бывший княжич Елизар подбирался к крыльцу. Битва разделила Мархан и Рассвета, он стоял к ней спиной, когда перед ней, как зловещий глаз, загорелся портал; его края искрились, обнажая тьму. Сергей успел лишь мельком увидеть, как Мархан скользнула в него, ее крики зависли в воздухе:
- Папа! Нет! Нет! Рассвет! Помоги!
Но князь Рассвет не мог позволить себе ни на миг отвлечься. За его спиной находилась княжеская семья. Верховный князь, княгиня и их внучка.
Сергей замер, его сердце билось в унисон с ритмом битвы. Сражение постепенно стихало. То там, то тут открывались порталы, хищно раскрывая свои объятия, как росянки. Вражеские воины отступали в них.
На камнях двора, на ступенях лестницы, на полу узкого служебного коридора, ведущего к княжеским покоям, лежали трупы. В комнатах князя дымились сорванные с карниза портьеры, а пол был усеян обломками мебели и осколками посуды.
Двенадцатилетний княжич, очевидно, пытался дать отпор, его рука сжимала рукоять короткого меча. Рука, отрубленная у плеча, держалась лишь на ткани расшитого золотом кафтана. А рядом с княжичем - высохшее тело, в котором он не сразу узнал тысячника Светогора, своего непосредственного начальника.
Услышав шаги позади себя, Сергей выхватил меч.
- Тте Маыхан? - спросил его князь Рассвет, странно дернув головой.
- А? - переспросил Сергей. Ему показалось, что это слова на каком-то неизвестном языке.
Князь выглядел ужасно. Белый, всклокоченный, весь окровавленный. Ворона на его плече не было.
Он пожал плечами, не став повторять вопрос. Перевел взгляд на трупы.
- Уыпею иелить, - сказал он, указывая на княжича. - Но вука, не ынаю, пыйывется, нет.
Сергей с трудом понимал, о чем говорил Рассвет.
- Делай что надо, - ответил он наконец.
- В наи, - сказал Рассвет. - Оъясну.
Они оказались в Нави без всякого там зрительного контакта, Рассвет возился с несчастным мальчишкой. Приехал на каникулы к дедушке, называется.
Здесь в Нави раны мальчика не казались такими страшными.
Будто нарисованные на теле, и эти рисунки Рассвет тщательно стирал. Рука, похожая на манекен, бескровная, лежала на земле.
Мальчик косился на нее.
- Не знаю, что делать, - вздохнул Рассвет. - Не уверен, что смогу прирастить руку так, чтобы не было отторжения, опасности заражения, чтобы она работала полностью...
- Не хочу жить калекой! - выкрикнул мальчик. - Убейте тогда!
Рассвет погладил его по голове.
Сергей сел рядом.
- Сколько в руке мышц? - спросил Сергей Рассвета. - Ну и всякого, что заставляет руку двигаться?
- В человеческой руке двадцать девять крупных суставов, сто двадцать три связки и тридцать четыре мышцы, с помощью которых двигаются пальцы.
- О, - сказал Сергей. - Многовато.
Пошевелил рукой. Сжал-разжал кулак, покрутил кистью.
- А что такое? - спросил Рассвет.
- Ну ты же мои деревянные фигурки видел? А если по такому же принципу соорудить руку?
Рассвет уселся на землю, обнял мальчика.
- Может и сработать... Надо думать и быстро.
- Думай. Тут же медленно время течет. А я пока расскажу молодому человеку об одном воине без руки. Точнее с железной рукой.
Нелегкий выбор между Джонни Сильверхендом и Зимним солдатом в конце концов сделать не удалось. Пришлось рассказывать о них обоих. Рассвет был не против, он был занят, рисовал на песке какие-то формулы и знаки.
Мальчишка загорелся.
- А можно мне так же? - спросил он у Рассвета. - Только руку не деревянную, а металлическую. Будет как часть доспеха.
Рассвет рассеянно улыбнулся ему, взъерошил волосы.
- Может еще и не пригодится, Листвян. Я постараюсь спасти твою руку.
Он обернулся к Сергею.
- Горан. Я сейчас буду взывать к черным ликам богов. Не то, чтобы в белых землях это запрещено, но...
- Понял, - откликнулся Сергей. - Могила, в смысле молчу. Мы с Листвяном молчим. Что ты хочешь сделать?
- Есть те, кого я еще могу вымолить у смерти. Но времени мало. Бегать к каждому телу я не могу. Соберу их здесь.
- От нас что-нибудь требуется?
- Нет.
Он снова превратился в Черную Птицу, жреца и танцора.
Князь Рассвет, окутанный потусторонней тишиной, затаился в объятиях звездного небосвода. Лики богов спустились ниже с небосвода. Не сводили с него глаз. Его руки, изящно скользящие по песку, и таинственные символы загорались один за другим. Словно древние руны оживали и обретали объем под его пальцами. Каждый штрих напоминал о забытых знаниях, о заброшенных путях, что вели к теням забытых знаний. Сидя на коленях в центре круга, он едва заметно покачивался, как дерево на ветру, и из его губ вырывалась непостижимая мелодия — звуки, которые никогда не звучали в этом мире.
Его танец был легким, почти незаметным, каждое движение вызывало трепет в воздухе. Шаги, полные древней силы, складывались в мозаичный узор: сейчас он прижимал ладони к груди, а потом, поднимая их к небу, словно призывал кого-то, забытого временем. Полупрозрачные существа начали появляться вокруг него, их лица были искажены, неясны, как и лики богов, к которым он взывал. Их тени плясали в такт его мелодии, создавая вокруг него кольцо черного огня.
Резкая вспышка, как возгорание звезд, ослепила, и вдруг мир изменился. Сергей оказался в покоях Листвяна, в разгромленной комнате, но восхитительные звуки все еще звенели в его ушах, а холодный ветер шептал о неразгаданном пути.
Мальчик спал. Рассвет сидел рядом, белый, осунувшийся. Из глаз его катились кровавые слезы.
Рассвет вернул к жизни двести тридцать два человека. Так потом доложили Сергею.
Мархан и Елизар пропали.
Вот что было: Рассвет и Мархан пришли к Верховному князю, чтобы тот помог им заключить брак без дозволения отца Мархан. Так и получилось, что они оказались в таком месте в такой час. Верховный князь поженил их.
Мархан была беременна.
Только по настоятельной просьбе Рассвета мы с Сергеем не отменили свадьбу. Но сократили ее, настроения веселиться не было никакого.
Днями и ночами мы, вроде как новобрачные, у которых есть дело повеселее, чем спорить, спорили.
После свадьбы я переехала в родовой особняк Вороных, и на втором этаже мы с Сергеем выделили комнату, в которой пытались собрать и систематизировать все наши воспоминания о "Легендах", перенесших нас сюда.
У Сергея была великолепная память, свою легенду он помнил чуть ли не наизусть.
- Ты всегда так запоминаешь все?
- Только то, что не пригодится, - засмеялся он. - Прочитанное, услышанное...
Последние слова звучали мрачным предостережением:
"Мир залитый кровью, сожженный войной
Из-за любви дурака!"
— Прости, — сказал Елизар Амалии. — Мне надо идти.
***
Роскошная приемная была освещена мерцанием хрустальных канделябров, бросавших отблески на мраморные стены, украшенные золотыми узорами. Елизар, бывший княжич, стоял на пороге и чувствовал, как его сердце стучит в груди, как барабан.
Он собрался с духом и обратился к вестуну, тому самому Медвяну, который везде таскался за Рассветом, и заставил отца поклясться, что они не подойдут к нему ближе, чем на сто шагов:
— Я должен поговорить с князем Рассветом.
Вестун поднял бровь:
— По какому делу?
— Личному. Я не могу обсуждать это здесь, — настаивал Елизар.
— У князя нет времени на аудиенцию с вами, — холодно ответил вестун.
— Но я должен попросить у него прощения, — возразил Елизар, его голос дрожал от отчаяния. — Я осознал свои ошибки. Я изменился.
— Это его не волнует. Вы предали его, и он не забудет этого.
— Пожалуйста, — умолял Елизар. — Мне нужно его благословение. Мне нужен его совет.
В этот момент в дверях появился сам князь Рассвет. Его лицо было жестким, а глаза светились гневом. Елизар сделал шаг к нему, но внезапно его тело как будто сковало. Боль пронзила его, и он упал в обморок. Когда он очнулся, то услышал голос Рассвета, холодный и безжалостный:
— Отнесите его на сто шагов от меня! Он клялся богам, что не подойдет ко мне! Это действие клятвы.
Лунный свет пробивался сквозь листву, оставляя серебряные блики на камнях сада. Елизар сидел на старой скамейке, обняв колени. Его мысли путались, словно ветви рядом растущих деревьев. Рядом сел сотник Горан, ныне боярин Вьюжный, жених Ярины Вороной.
Не глядя прямо на Елизара, он высказал все, что у него было на душе. Столько бранных слов, собранных вместе и весьма витиевато, Елизару слышать не доводилось.
— Закурить бы сейчас... — вздохнул Горан. И покосившись на Елизара, поспешно добавил: — Ладно, не той гадости, которой ты обкурился тогда. А нормальным табаком. Но, так понимаю, здесь Эпоха Великих географических открытий еще не случилось...
Елизар смотрел на него с удивлением. Горан, говорят, часто несет странную чушь. У него есть склонность к пророчествам, но стихийная. Такое бывает. Стихийные пророки могут сделать одно верное предсказание за всю жизнь. А еще бывают чувствительны к чужим мирам и тащат оттуда все, что угодно. Как Горан таскал стихи и музыку, бесконечные свои истории. Сам он этого не скрывал. Даже обрадовался, когда узнал, что он не один такой.
Так что вполне вероятно, сегодняшнее представление — не предостережение, а всего лишь тень события, произошедшего в другом мире.
— Не следовало тебе так резко требовать что-то от Рассвета, — произнес сотник, его голос был низким и спокойным, как неслышное течение реки. — Не в этот день.
Елизар вздохнул, вспоминая усталые глаза старшего брата.
— Почему он так зол?
— Отец Мархан прибыл, — произнес Горан с обидой. — Он против их свадьбы. И, как ты понимаешь, дискуссии о свадьбе с отцом вряд ли могли закончиться мирно.
Княжич дотронулся до своего виска, где все еще кружилась память о боли, которую он почувствовал, когда приблизился к брату.
— Ты знаешь, как сильно Рассвет любит ее. Почему отец Мархан не понимает?
— Порой разум слеп, — произнес Горан, глядя в даль, где небо сливалось с горизонтом. — Порой любовь — не всегда разумный выбор.
Елизар поднял голову, глядя на Горана. В словах сотника скрывалась мудрость, но он не мог избавиться от чувства, что на их судьбу легла тень неумолимой судьбы.
— Но как же тогда быть? Если сердца горят, разве не следует им следовать?
— Иногда, — ответил Горан, потянувшись к каменной стене, — необходимо остановиться и посмотреть вокруг. Не каждая дорога ведет к счастью. У отца Мархан есть свои причины, да хотя бы ворон на плече Рассвета, но он не должен быть единственным, кто принимает решение.
Елизар кивнул, осознавая, что нужно поговорить с Рассветом. Это было важно — не так ли? — понять чувства друг друга, прежде чем сражаться с внешними врагами.
— Я пойду, — сказал он наконец, чувствуя, как внутри него нарастает решимость.
— Будь осторожен, — предупредил Горан. — Ты, конечно, дожил до финала, но мы так все перекопали, что я не удивлюсь, если…
Его прервал послышавшийся неподалеку взрыв. Потом еще один.
Елизар быстро перевел взгляд с Горана на дрожащее зарево в небе. Дозорная башня полыхала, словно маяк, возвещая беспощадную истину.
— Нападение! — в ужасе проревел Горан.
Его лицо побледнело, а голос дрожал, когда он добавил:
— Черт возьми, почему сейчас? Еще слишком рано! А как же конфликт в Железных Землях? Беженцы-маги оттуда? Они же усилили войско белых земель процентов на тридцать... Король с проклятием неполной метаморфозы, уступки Черной Госпожи?
Елизар бросил обеспокоенный взгляд на сотника, его мысли скакали, как дикие кони. "Стихийный пророк", — невпопад думал он.
Горан достал из кармана связной амулет, принялся отдавать приказы своим людям. Елизар наблюдал за ним, чувствуя нарастающую тревогу. Что-то опустошительное приближалось, и это было больше, чем просто атака армии. Это была битва, которая могла навсегда изменить его судьбу.
Елизар хотел было рассказать Горану о своих страхах, о снах, в которых прекрасная девушка представлялась настоящей Мархан Сафед. Она шептала о своем пленении Черной Госпожой, о мучениях, которые она терпела. Но у него не было времени.
Елизар слышал, как колокола набатом бьют все громче, как последние отчаянные крики гибнущего мира. Он понимал, что должен бежать, спасаться от надвигающейся катастрофы. Но вместо этого он повернулся к Горану, его глаза сверкали решимостью.
- Я пойду с вами, - заявил он твердо. - Я должен бороться за Мархан.
Горана удивило это заявление, но он быстро кивнул.
- Хорошо, пошли, хоть под присмотром у меня будешь, - мрачно произнес он.
Елизар принял эти слова с мрачной уверенностью. Он знал, что будет сражаться бок о бок с сотником Гораном, кем бы не были их враги и с самой судьбой, какой бы она ни была.
Сергей передал Елизара своему десятнику.
- Слушай, это новичок и он тот еще истеричка... Осторожнее с ним, присмотри.
Ночь, словно бешеная кобылица, куражилась и неистовствовала. Крики, пожары и безумие наполнили воздух.
Во всех храмах били в набат, и эти звуки как жестокие удары плети, эхом раскатываясь по бессонному городу. Сотня Горана, как дежурные, так и живущие поблизости, понеслись к терему Верховного князя. В колокольном звоне он слышал безжалостный приговор своей небрежности.
"В книге!" - звенели колокола. Страшно закричала полуодетая женщина, выбегая из переулка. Конь Сергея резко шарахнулся, присел на задние ноги.
"Было!" - бил по ушам колокол, и со звоном разбилось стеклянное окно, что-то тяжелое и темное упало на мостовую.
"Знал!" - укорял колокол, и алое зарево вспыхнуло на темном небе, раздувшись гигантским нарывом, и раздался рев толпы.
Сергей, в то же время, продолжал мчаться через охваченный безумием город. Копыта его коня скользили по мощеной дороге.
"Это было в каноне! Каноне", - кричал колокол. "Было! В книге! Ты знал!" - стонали колокола, пронзительно и горько.
Было! Было! Но не сейчас! Он думал, что у него еще есть два года до нападения Черной Госпожи. Знал, знал, знал, но не предотвратил, расслабился. Песенки пел, в ДнД играл! Городскую стражу реформировал, прогрессор недоделанный! Распустил нюни, Сергей, идиот горемычный! О Рассвете думал, наблюдал, добр ли он, или вот-вот перейдет на сторону зла, или уже перешел и скрывает это.
Экспериментатор хренов, бездельник, тоже мне дон Румата Эсторский! Так вот тебе резня в Ройдане!
У ворот княжеского терема задние ноги жеребца поскользнулись в темной луже, Сергей закричал, конь также отчаянно заржал, но все же не упал, продолжая мчаться по аллее к главному входу.
Опоздал!
В тереме бушевал пожар.
Сергей, сжав меч, пробирался сквозь яростную битву. В голове крутилась идиотская мысль: "Рука бойца колоть устала".
Он видел, как князь Рассвет, охваченный пылом схватки, с ловкостью мастера отражал атаки врагов. В то же время его ворон, черный как ночь, изящно спикировал на одного из нападавших, вырвав крик боли, когда когти вонзились в его лицо.
Княжна Мархан, с развевающимися волосами, в белом свадебном наряде, с чужим копьем, словно в кипящем вокруг нее воздухе, кричала на своего противника.
- Отец! Не трожь меня! Я не пойду с тобой!
Он вскинул голову, протмкая очередного врага в черном доспехе, и увидел, как бывший княжич Елизар подбирался к крыльцу. Битва разделила Мархан и Рассвета, он стоял к ней спиной, когда перед ней, как зловещий глаз, загорелся портал; его края искрились, обнажая тьму. Сергей успел лишь мельком увидеть, как Мархан скользнула в него, ее крики зависли в воздухе:
- Папа! Нет! Нет! Рассвет! Помоги!
Но князь Рассвет не мог позволить себе ни на миг отвлечься. За его спиной находилась княжеская семья. Верховный князь, княгиня и их внучка.
Сергей замер, его сердце билось в унисон с ритмом битвы. Сражение постепенно стихало. То там, то тут открывались порталы, хищно раскрывая свои объятия, как росянки. Вражеские воины отступали в них.
На камнях двора, на ступенях лестницы, на полу узкого служебного коридора, ведущего к княжеским покоям, лежали трупы. В комнатах князя дымились сорванные с карниза портьеры, а пол был усеян обломками мебели и осколками посуды.
Двенадцатилетний княжич, очевидно, пытался дать отпор, его рука сжимала рукоять короткого меча. Рука, отрубленная у плеча, держалась лишь на ткани расшитого золотом кафтана. А рядом с княжичем - высохшее тело, в котором он не сразу узнал тысячника Светогора, своего непосредственного начальника.
Услышав шаги позади себя, Сергей выхватил меч.
- Тте Маыхан? - спросил его князь Рассвет, странно дернув головой.
- А? - переспросил Сергей. Ему показалось, что это слова на каком-то неизвестном языке.
Князь выглядел ужасно. Белый, всклокоченный, весь окровавленный. Ворона на его плече не было.
Он пожал плечами, не став повторять вопрос. Перевел взгляд на трупы.
- Уыпею иелить, - сказал он, указывая на княжича. - Но вука, не ынаю, пыйывется, нет.
Сергей с трудом понимал, о чем говорил Рассвет.
- Делай что надо, - ответил он наконец.
- В наи, - сказал Рассвет. - Оъясну.
Они оказались в Нави без всякого там зрительного контакта, Рассвет возился с несчастным мальчишкой. Приехал на каникулы к дедушке, называется.
Здесь в Нави раны мальчика не казались такими страшными.
Будто нарисованные на теле, и эти рисунки Рассвет тщательно стирал. Рука, похожая на манекен, бескровная, лежала на земле.
Мальчик косился на нее.
- Не знаю, что делать, - вздохнул Рассвет. - Не уверен, что смогу прирастить руку так, чтобы не было отторжения, опасности заражения, чтобы она работала полностью...
- Не хочу жить калекой! - выкрикнул мальчик. - Убейте тогда!
Рассвет погладил его по голове.
Сергей сел рядом.
- Сколько в руке мышц? - спросил Сергей Рассвета. - Ну и всякого, что заставляет руку двигаться?
- В человеческой руке двадцать девять крупных суставов, сто двадцать три связки и тридцать четыре мышцы, с помощью которых двигаются пальцы.
- О, - сказал Сергей. - Многовато.
Пошевелил рукой. Сжал-разжал кулак, покрутил кистью.
- А что такое? - спросил Рассвет.
- Ну ты же мои деревянные фигурки видел? А если по такому же принципу соорудить руку?
Рассвет уселся на землю, обнял мальчика.
- Может и сработать... Надо думать и быстро.
- Думай. Тут же медленно время течет. А я пока расскажу молодому человеку об одном воине без руки. Точнее с железной рукой.
Нелегкий выбор между Джонни Сильверхендом и Зимним солдатом в конце концов сделать не удалось. Пришлось рассказывать о них обоих. Рассвет был не против, он был занят, рисовал на песке какие-то формулы и знаки.
Мальчишка загорелся.
- А можно мне так же? - спросил он у Рассвета. - Только руку не деревянную, а металлическую. Будет как часть доспеха.
Рассвет рассеянно улыбнулся ему, взъерошил волосы.
- Может еще и не пригодится, Листвян. Я постараюсь спасти твою руку.
Он обернулся к Сергею.
- Горан. Я сейчас буду взывать к черным ликам богов. Не то, чтобы в белых землях это запрещено, но...
- Понял, - откликнулся Сергей. - Могила, в смысле молчу. Мы с Листвяном молчим. Что ты хочешь сделать?
- Есть те, кого я еще могу вымолить у смерти. Но времени мало. Бегать к каждому телу я не могу. Соберу их здесь.
- От нас что-нибудь требуется?
- Нет.
Он снова превратился в Черную Птицу, жреца и танцора.
Князь Рассвет, окутанный потусторонней тишиной, затаился в объятиях звездного небосвода. Лики богов спустились ниже с небосвода. Не сводили с него глаз. Его руки, изящно скользящие по песку, и таинственные символы загорались один за другим. Словно древние руны оживали и обретали объем под его пальцами. Каждый штрих напоминал о забытых знаниях, о заброшенных путях, что вели к теням забытых знаний. Сидя на коленях в центре круга, он едва заметно покачивался, как дерево на ветру, и из его губ вырывалась непостижимая мелодия — звуки, которые никогда не звучали в этом мире.
Его танец был легким, почти незаметным, каждое движение вызывало трепет в воздухе. Шаги, полные древней силы, складывались в мозаичный узор: сейчас он прижимал ладони к груди, а потом, поднимая их к небу, словно призывал кого-то, забытого временем. Полупрозрачные существа начали появляться вокруг него, их лица были искажены, неясны, как и лики богов, к которым он взывал. Их тени плясали в такт его мелодии, создавая вокруг него кольцо черного огня.
Резкая вспышка, как возгорание звезд, ослепила, и вдруг мир изменился. Сергей оказался в покоях Листвяна, в разгромленной комнате, но восхитительные звуки все еще звенели в его ушах, а холодный ветер шептал о неразгаданном пути.
Мальчик спал. Рассвет сидел рядом, белый, осунувшийся. Из глаз его катились кровавые слезы.
Рассвет вернул к жизни двести тридцать два человека. Так потом доложили Сергею.
Мархан и Елизар пропали.
Вот что было: Рассвет и Мархан пришли к Верховному князю, чтобы тот помог им заключить брак без дозволения отца Мархан. Так и получилось, что они оказались в таком месте в такой час. Верховный князь поженил их.
Мархан была беременна.
Глава семнадцатая
Только по настоятельной просьбе Рассвета мы с Сергеем не отменили свадьбу. Но сократили ее, настроения веселиться не было никакого.
Днями и ночами мы, вроде как новобрачные, у которых есть дело повеселее, чем спорить, спорили.
После свадьбы я переехала в родовой особняк Вороных, и на втором этаже мы с Сергеем выделили комнату, в которой пытались собрать и систематизировать все наши воспоминания о "Легендах", перенесших нас сюда.
У Сергея была великолепная память, свою легенду он помнил чуть ли не наизусть.
- Ты всегда так запоминаешь все?
- Только то, что не пригодится, - засмеялся он. - Прочитанное, услышанное...
