Мархан крепко сжала мою руку, пытаясь сдержать свои эмоции.
- Мархан, я должна рассказать тебе правду, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал серьёзно и проникновенно. — Мы с Сергеем, человеком, которого ты знала как Горана, не местные. Мы пришли сюда из другого мира. Мне в руки попалась книга, которая называется "Легенда о Ярине". В ней описана история, происходящая в этом мире. Но к счастью, то, что там написано, не совсем соответствует действительности. Больше не соответствует.
Я сжала руку Мархан, пытаясь передать всю серьёзность ситуации.
- В этой книге Рассвет, твой муж, был злодеем, помощником Черной госпожи. Он отправил Горана, на самом деле моего наставника, а не мужа, на плаху, а меня — передать сообщение разведчику Белых Земель, и там, в книге, нас обоих...
Я замолчала, не в силах продолжать. Мархан сидела неподвижно; её глаза широко раскрылись от удивления и боли. Я рассказывала о войне, истерзавшей Белые Земли, да и Серым землям досталось. О смертях. То, что было тут — детский лепет. Благодаря Рассвету, в основном.
- И в финале книги ты убиваешь Рассвета и выходишь замуж за другого мужчину, Елизара, — наконец закончила я.
Мархан опустила голову; слёзы катились по её щекам. Только сейчас до меня дошло, что в книге после смерти Черной Госпожи замок не рухнул, пока герои не вышли из него. Тогда я восприняла это как условность, так часто бывает в книгах и фильмах, не правда ли? Время растягивается так, чтобы герои успели сделать все, что надо... Теперь я думала, что Рассвет держал рушащийся замок, умирая. Как и здесь держал.
- Только в книге никто не думал о рабах и прислуге. Кто спасся, тот и молодец, — продолжила я.
- А Черную Госпожу кто убил? — спросила Мархан, её голос был слабым.
Я пожала плечами.
- Рассвет. Но всё приняли это за позднее раскаяние. Да и Белые Земли они истерзали так, что простить уже было невозможно. А в подвалы ты не спускалась. Так что Черный князь так и погиб, не приходя в сознание.
- Почему я убила его?
- Он сам просил, — ответила я.
- Как и здесь...
Я замолчала, давая Мархан время осмыслить эту потрясающую новость. Моё сердце сжималось от боли за подругу, ведь я видела, как сильно Мархан любит Рассвета.
- Что же, — сказала она наконец, дотрагиваясь до живота. — Благодаря тебе и Горану я имею гораздо больше, чем могла бы.
Она погладила руку Рассвета.
- У меня есть моё, пусть горькое, но счастье.
Тихие шаги Мархан эхом разносились по пустынным коридорам их скромного жилища в Черных Землях. Кажется, это был дом кого-то из придверных, казненного Черным князем за какие-то особенно злобные дела. Мархан не вникала.
Она бережно несла поднос с парящей похлебкой, стараясь не расплескать ни капли. Она предпочитала сама ухаживать за Рассветом. Это было не сложно, прислуга входила в их комнаты, только когда они с Рассветом гуляли в саду. Конечно, когда она родит, придется попросить переехать к ним Красаву, или Любиму, или старую Астену... Но пока они здесь вдвоем.
Ее сердце сжималось при виде Рассвета, лежащего на ложе, погруженного в тревожное забытье. Его некогда сильное тело иссохло, а взгляд безжизненно блуждал по потолку, не замечая ничего вокруг.
Мархан присела рядом, аккуратно приподняв его голову, и поднесла ложку к его губам. Рассвет сначала отвернулся, но она настойчиво продолжала кормить его, шепча ласковые слова. Наконец, он сделал несколько глотков, и Мархан облегченно вздохнула. Она погладила его по щеке, и устало опустилась на край ложа.
Ее взгляд упал на округлившийся живот - их дитя росло, несмотря на все невзгоды. Мархан провела рукой по нему, чувствуя легкие толчки малыша. Она знала, что впереди их ждут нелегкие времена, но была преисполнена решимости сделать все, чтобы защитить свою семью. Ее пальцы сжали ладонь Рассвета, и она тихо зашептала молитву, надеясь, что боги услышат ее мольбы. Она опустила руку Рассвета на свой живот. Поладила его рукой их ребенка.
- Это твой папа, - шепнула она. - Он очень тебя любит, мой маленький. Он всегда будет тебя любить, что бы с нами не было…
Свет из узкого окна мягко касался лица Рассвета, и Мархан вновь отметила, как мало осталось в нем прежнего блеска. Она продолжала говорить, её голос становился всё более уверенным, словно слова могли наполнить его силой.
— Мы пройдём это вместе, — произнесла она, нежно поглаживая его ладонь. — Ты не один. Мы ждем тебя. Ты должен бороться ради нас.
В глубине её души зарождалась надежда: несмотря на мрак, который окутывал их жизнь, верующий в силу любви, она не могла допустить мысль о поражении. Словно ответом на её молитвы, Рассвет медленно повернул голову в её сторону, в его взгляде мелькнула искорка осознания.
Мархан почувствовала, как зашевелился малыш, и на мгновение её сердце переполнилось теплом. Она нежно прижала к себе руку Рассвета, словно устанавливая между ними невидимую связь, которую ничто не смогло бы разрушить. Они были семьей, и это единство давало ей сил идти дальше, несмотря на все преграды, что ждут впереди.
Рассвет, улыбнувшись чуть заметно, словно пытаясь вспомнить то, что было, взял Мархан за руку крепче.
— Да, именно так, — отозвалась она, глядя на него с неподдельной верой. — Мы вместе, и ничто не может нас разлучить. Каждый день — это шаг к свету, и мы будем идти до конца.
И хотя впереди ожидали неведомые трудности, они знали, что смогут справиться, если будут опираться друг на друга. В ту минуту, под мягким светом узкого окна, они стали сильнее, чем когда-либо, готовые встретить завтра.
Мархан медленно вела Рассвета по саду, крепко сжимая его руку в своей. Ее муж, некогда гордый и сильный, теперь ссутулился, опустив голову, словно сломленный. Мархан вздохнула, чувствуя, как ее сердце сжимается от боли при виде того, во что превратился ее любимый. Внезапно их внимание привлек громкий крик. Мархан и Рассвет подняли головы и увидели на дереве мальчика - сына кухарки. Ребенок упал и теперь неподвижно лежал на земле, пронзенный острым суком. Рассвет, словно очнувшись от долгого сна, тут же бросился к мальчику. Его шаг был неуверенным и хромающим, но решимость, горевшая в глазах, была непоколебима. Опустившись на колени рядом с ребенком, Рассвет принялся творить исцеляющие чары, его пальцы порхали над раной, а губы шептали древние заклинания. Мархан затаила дыхание, наблюдая, как ее муж, казавшийся таким слабым и потерянным еще мгновение назад, вновь обретает свою силу и мощь целителя. Она видела, как свет и жизнь возвращаются в тело мальчика, и ее сердце наполнилось надеждой. Быть может, Рассвет еще не потерян для нее окончательно.
Мархан затаила дыхание, наблюдая за Рассветом. Его движения были уверенными и сосредоточенными, словно он вернулся к себе настоящему - могущественному целителю. Она видела, как свет жизни возвращается в тело мальчика, и ее сердце наполнилось трепетной надеждой. Быть может, ее любимый, казавшийся потерянным, еще не утратил своей силы окончательно.
Когда Рассвет закончил исцеление, он поднял взгляд на Мархан. В его глазах мелькнуло узнавание, словно он на мгновение вырвался из плена своего безумия. Мархан почувствовала, как по ее щекам текут слезы радости. Она осторожно коснулась его руки, боясь, что он вновь погрузится в пучину забвения.
- Рассвет? - тихо позвала она, ее голос дрожал от волнения. - Ты меня слышишь?
Его целительский дар был жив. Единственное, что в нем осталось, не сгорело.
Теперь каждый день Мархан шла по широким улицам Черного Града, крепко держа за руку своего мужа Рассвета. Она в последнее время все делала неспешно - живот не давал двигаться быстро.
Когда они шли вот так в храм, или из из храма, в сопровождении стражи, все, кто встречал их, опускался на колени. Каждый день они отправлялись в древний храм Черных Ликов, где Рассвет, словно одержимый, исцелял страждущих. Его дар целительства, казалось, не знал границ - Рассвет излечивал самые тяжелые недуги, возвращая людям здоровье и жизнь. Но Мархан видела, что лучше ему от этого не становится. Впрочем, хуже - тоже. Она понимала, что это расцвет его могущественного дара, но в то же время и неумолимое продолжение безумия.
Когда они впервые пришли подошли к храму, Черный Князь, наблюдавший за происходящим, встретил их у входа. Его лицо было исполнено горечи и сожаления.
- Твой муж становится все могущественнее, Мархан, - произнес Князь, глядя на Рассвета. - Его дар целительства раскрывается в полной мере. Но ты ведь знаешь, что это обратная сторона безумия. Мархан сжала руку Рассвета, чувствуя, как по ее щекам катятся слезы. Она понимала, что ее муж уходит от нее, и ничто не сможет остановить это.
- Он не может остановиться, ибо исцеление стало его единственным смыслом.
Мархан подняла на Князя полные слез глаза:
- Неужели нет ничего, что можно сделать? Неужели я должна просто наблюдать, как он теряет себя?
Князь покачал головой:
- Боюсь, что нет. Его путь предрешен. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы облегчить его страдания. Ты не будешь одна в этом испытании, Мархан.
Мархан кивнула, понимая, что впереди ее ждет долгая и мучительная борьба за душу Рассвета. Но она была готова сражаться, ведь он был ее всем.
По крайней мере, он стал хорошо есть, больше двигаться и не напоминал больше скелет, обтянутый кожей.
А несколько раз застав храмовых танцоров, вспомнил и о своих ежедневных тренировках. Тело помнило больше, чем разум.
О Мархан он тоже заботился, как мог. По утрам она начала отекать, и
Рассвет, окутанный тишиной, мягко скользил своими холодными пальцами по опухшим ступням Мархан. Ее живот округлился, стал совсем большой, и вся она стала большая и неповоротливая. В его глазах, застывших и неподвижных, словно утренний туман, не было блеска, но его прикосновения были нежны и полны заботы.
Мархан слабо улыбнулась, наблюдая за его движениями. Рассвет, ее когда-то блестящий целитель, теперь был всего лишь тенью того человека, которым он когда-то был. Тьма овладела его разумом, оставив пустую оболочку, которая все еще любила и заботилась о ней.
Рассвет поднял ее ноги и осторожно надел ей тапочки. Мархан знала, что он больше не понимал ее слов, но она чувствовала его заботу в каждом его жесте.
Он помог ей сесть и сделал массаж ее напряженным мышцам. Его пальцы нащупывали места напряжения, словно слепой, идущий по малознакомой дороге. Мархан прикрыла глаза, наслаждаясь чувством облегчения, которое приносило его прикосновение.
Он ничего не говорил, но его взгляд, прикованный к невидимой точке, отражал глубокий колодец эмоций, все еще таившихся внутри него. Мархан протянула руку и легонько дотронулась до его лица, а ее глаза наполнились слезами.
Рассвет не отреагировал, но что-то в ее прикосновении пронзило его помутненный разум. В глубине его глаз на мгновение вспыхнул проблеск понимания, словно далекий отзвук того, кем он когда-то был.
Этот миг быстро прошел, оставив после себя лишь молчаливую оболочку Рассвета. Но для Мархан этого было достаточно. Она знала, что любовь, которую они разделяли, все еще существовала между ними, даже в этой искаженной форме.
Она прижалась к нему и прошептала:
- Спасибо, мой Рассвет. Ты все еще здесь. Я всегда буду любить тебя.
И в этом тихом признании нашла утешение в том, что ее муж, пусть и потерянный для нее разумом, все еще оставался ее верным и нежным защитником.
Рассвет пытался вырваться туманного мира, нечто среднего между сном и навью. Словно сквозь пелену, он видел расплывчатые образы, которые словно перетекали друг в друга. Голоса звучали как далекое эхо, будто они были заглушены слоем ваты.
Он попытался заговорить, или подать знак, что он еще здесь, но его слова тоже потонули в тумане. Имена и названия предметов казались ему незнакомыми, как будто они были произнесены на языке, который он никогда не слышал. Ему приходилось сосредотачиваться, напрягая все свои силы, чтобы вспомнить простейшие вещи: ложка, рубашка, "пойдем гулять".
Все, кроме целительства, уплывало от него. Его дар, напротив, расцвел пышным цветом. Как и дар внушения. Рассвет мог легчайшим усилием передать своим помощникам - жрецам - свои мысли. Они безошибочно знали, какой инструмент или эликсир ему был нужен, как повернуть больного, чтобы ему было удобнее работать.
Несмотря на туман, застилающий его взгляд, целительские возможности Рассвета были безупречны. Он двигался плавно и уверенно, словно ведомый невидимой рукой. Его руки, некогда дрожавшие, теперь были тверды, как сталь.
Он видел глубоко в телах пациентов, словно они были прозрачны. У него было необыкновенное понимание их недугов и знание того, как их исцелить. Но когда он смотрел за пределы болезней и травм, он видел только туман.
И это пугало его больше всего - не собственное безумие, а туман, который скрывал от него мир. Он чувствовал, как его сознание ускользает от него, как вода сквозь пальцы.
Из этого тумана иногда ненадолго выступали лица людей, дорогих ему. Чаще всего Мархан. Может быть потому, что она была сейчас беспомощна, на сносях, и его дар воспринимал ее как страждущую исцеления. Он заботился о ней, как мог. Но этого было мало.
Рассвет чувствовал, как туман сжимается вокруг него, создавая вихрь неопределенности. С каждой минутой он боролся со своим страхом, пробираясь через дымку, скрывающую важные части его жизни. Воспоминания о том, как он смеялся с Мархан, как делил с ней радость утреннего солнца, теперь казались чуждыми, несмотря на близость. Каждый миг был для него первым и последним одновременно.
Когда он наклонился к ней, его руки были уверены, хотя в сердце его гнездилось беспокойство. Он знал, что каждое его действие должно быть точным, каждое прикосновение значительным. Лишь только когда его глаза встретились с её — он увидел мимолетное проблеск ясности, который заставил его забыть о тумане. Она была ему маяком в океане смятения.
Он сосредоточился на её дыхании, чувствовал, как ее чродейские силы сливаются в единый поток с его. Пока его разум оставался затуманенным, его интуиция становилась яснее. Упорно работая, Рассвет искал способ преодолеть этот мрак, чтобы вернуть себя в мир, где надежда и любовь не были бы сметены тенью.
Когда Рассвет входил в храм, Мархан направлялась в святилище, где собирались юные жрицы; их молитвы, и попытки поделиться с ней хорошим настроением, заставляли её чувствовать себя живой, но иногда это ощущение было обманчивым. Ее там осматривали, она завтракала, немножко отдыхала, немножко узнавала новости.
После завтрака и отдыха Мархан спешила в кабинет Черного князя. Только ей он мог и хотел доверить в действительно серьезных делах, он называл её своей наследницей.
В затенённом кабинете Черного князя, наполненном ароматом трав и дыма, Мархан и князь Вархан обсуждали тревожные вести из далёких земель. Князь сидел за массивным дубовым столом, Мархан сидела у окна, обмазиваясь веером. Последние дни ей все время было душно.
- Странные дела происходят в Железноземье, — начала Мархан, слегка наклонив голову. — Похоронили короля Фоанконии, его супруга, ждавшая ребёнка, умерла вскоре после него, и верховный жрец тоже погиб. Новорождённого принца почти убили во время его посвящения богам.
- Мархан, я должна рассказать тебе правду, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал серьёзно и проникновенно. — Мы с Сергеем, человеком, которого ты знала как Горана, не местные. Мы пришли сюда из другого мира. Мне в руки попалась книга, которая называется "Легенда о Ярине". В ней описана история, происходящая в этом мире. Но к счастью, то, что там написано, не совсем соответствует действительности. Больше не соответствует.
Я сжала руку Мархан, пытаясь передать всю серьёзность ситуации.
- В этой книге Рассвет, твой муж, был злодеем, помощником Черной госпожи. Он отправил Горана, на самом деле моего наставника, а не мужа, на плаху, а меня — передать сообщение разведчику Белых Земель, и там, в книге, нас обоих...
Я замолчала, не в силах продолжать. Мархан сидела неподвижно; её глаза широко раскрылись от удивления и боли. Я рассказывала о войне, истерзавшей Белые Земли, да и Серым землям досталось. О смертях. То, что было тут — детский лепет. Благодаря Рассвету, в основном.
- И в финале книги ты убиваешь Рассвета и выходишь замуж за другого мужчину, Елизара, — наконец закончила я.
Мархан опустила голову; слёзы катились по её щекам. Только сейчас до меня дошло, что в книге после смерти Черной Госпожи замок не рухнул, пока герои не вышли из него. Тогда я восприняла это как условность, так часто бывает в книгах и фильмах, не правда ли? Время растягивается так, чтобы герои успели сделать все, что надо... Теперь я думала, что Рассвет держал рушащийся замок, умирая. Как и здесь держал.
- Только в книге никто не думал о рабах и прислуге. Кто спасся, тот и молодец, — продолжила я.
- А Черную Госпожу кто убил? — спросила Мархан, её голос был слабым.
Я пожала плечами.
- Рассвет. Но всё приняли это за позднее раскаяние. Да и Белые Земли они истерзали так, что простить уже было невозможно. А в подвалы ты не спускалась. Так что Черный князь так и погиб, не приходя в сознание.
- Почему я убила его?
- Он сам просил, — ответила я.
- Как и здесь...
Я замолчала, давая Мархан время осмыслить эту потрясающую новость. Моё сердце сжималось от боли за подругу, ведь я видела, как сильно Мархан любит Рассвета.
- Что же, — сказала она наконец, дотрагиваясь до живота. — Благодаря тебе и Горану я имею гораздо больше, чем могла бы.
Она погладила руку Рассвета.
- У меня есть моё, пусть горькое, но счастье.
Тихие шаги Мархан эхом разносились по пустынным коридорам их скромного жилища в Черных Землях. Кажется, это был дом кого-то из придверных, казненного Черным князем за какие-то особенно злобные дела. Мархан не вникала.
Она бережно несла поднос с парящей похлебкой, стараясь не расплескать ни капли. Она предпочитала сама ухаживать за Рассветом. Это было не сложно, прислуга входила в их комнаты, только когда они с Рассветом гуляли в саду. Конечно, когда она родит, придется попросить переехать к ним Красаву, или Любиму, или старую Астену... Но пока они здесь вдвоем.
Ее сердце сжималось при виде Рассвета, лежащего на ложе, погруженного в тревожное забытье. Его некогда сильное тело иссохло, а взгляд безжизненно блуждал по потолку, не замечая ничего вокруг.
Мархан присела рядом, аккуратно приподняв его голову, и поднесла ложку к его губам. Рассвет сначала отвернулся, но она настойчиво продолжала кормить его, шепча ласковые слова. Наконец, он сделал несколько глотков, и Мархан облегченно вздохнула. Она погладила его по щеке, и устало опустилась на край ложа.
Ее взгляд упал на округлившийся живот - их дитя росло, несмотря на все невзгоды. Мархан провела рукой по нему, чувствуя легкие толчки малыша. Она знала, что впереди их ждут нелегкие времена, но была преисполнена решимости сделать все, чтобы защитить свою семью. Ее пальцы сжали ладонь Рассвета, и она тихо зашептала молитву, надеясь, что боги услышат ее мольбы. Она опустила руку Рассвета на свой живот. Поладила его рукой их ребенка.
- Это твой папа, - шепнула она. - Он очень тебя любит, мой маленький. Он всегда будет тебя любить, что бы с нами не было…
Свет из узкого окна мягко касался лица Рассвета, и Мархан вновь отметила, как мало осталось в нем прежнего блеска. Она продолжала говорить, её голос становился всё более уверенным, словно слова могли наполнить его силой.
— Мы пройдём это вместе, — произнесла она, нежно поглаживая его ладонь. — Ты не один. Мы ждем тебя. Ты должен бороться ради нас.
В глубине её души зарождалась надежда: несмотря на мрак, который окутывал их жизнь, верующий в силу любви, она не могла допустить мысль о поражении. Словно ответом на её молитвы, Рассвет медленно повернул голову в её сторону, в его взгляде мелькнула искорка осознания.
Мархан почувствовала, как зашевелился малыш, и на мгновение её сердце переполнилось теплом. Она нежно прижала к себе руку Рассвета, словно устанавливая между ними невидимую связь, которую ничто не смогло бы разрушить. Они были семьей, и это единство давало ей сил идти дальше, несмотря на все преграды, что ждут впереди.
Рассвет, улыбнувшись чуть заметно, словно пытаясь вспомнить то, что было, взял Мархан за руку крепче.
— Да, именно так, — отозвалась она, глядя на него с неподдельной верой. — Мы вместе, и ничто не может нас разлучить. Каждый день — это шаг к свету, и мы будем идти до конца.
И хотя впереди ожидали неведомые трудности, они знали, что смогут справиться, если будут опираться друг на друга. В ту минуту, под мягким светом узкого окна, они стали сильнее, чем когда-либо, готовые встретить завтра.
Мархан медленно вела Рассвета по саду, крепко сжимая его руку в своей. Ее муж, некогда гордый и сильный, теперь ссутулился, опустив голову, словно сломленный. Мархан вздохнула, чувствуя, как ее сердце сжимается от боли при виде того, во что превратился ее любимый. Внезапно их внимание привлек громкий крик. Мархан и Рассвет подняли головы и увидели на дереве мальчика - сына кухарки. Ребенок упал и теперь неподвижно лежал на земле, пронзенный острым суком. Рассвет, словно очнувшись от долгого сна, тут же бросился к мальчику. Его шаг был неуверенным и хромающим, но решимость, горевшая в глазах, была непоколебима. Опустившись на колени рядом с ребенком, Рассвет принялся творить исцеляющие чары, его пальцы порхали над раной, а губы шептали древние заклинания. Мархан затаила дыхание, наблюдая, как ее муж, казавшийся таким слабым и потерянным еще мгновение назад, вновь обретает свою силу и мощь целителя. Она видела, как свет и жизнь возвращаются в тело мальчика, и ее сердце наполнилось надеждой. Быть может, Рассвет еще не потерян для нее окончательно.
Мархан затаила дыхание, наблюдая за Рассветом. Его движения были уверенными и сосредоточенными, словно он вернулся к себе настоящему - могущественному целителю. Она видела, как свет жизни возвращается в тело мальчика, и ее сердце наполнилось трепетной надеждой. Быть может, ее любимый, казавшийся потерянным, еще не утратил своей силы окончательно.
Когда Рассвет закончил исцеление, он поднял взгляд на Мархан. В его глазах мелькнуло узнавание, словно он на мгновение вырвался из плена своего безумия. Мархан почувствовала, как по ее щекам текут слезы радости. Она осторожно коснулась его руки, боясь, что он вновь погрузится в пучину забвения.
- Рассвет? - тихо позвала она, ее голос дрожал от волнения. - Ты меня слышишь?
Его целительский дар был жив. Единственное, что в нем осталось, не сгорело.
Теперь каждый день Мархан шла по широким улицам Черного Града, крепко держа за руку своего мужа Рассвета. Она в последнее время все делала неспешно - живот не давал двигаться быстро.
Когда они шли вот так в храм, или из из храма, в сопровождении стражи, все, кто встречал их, опускался на колени. Каждый день они отправлялись в древний храм Черных Ликов, где Рассвет, словно одержимый, исцелял страждущих. Его дар целительства, казалось, не знал границ - Рассвет излечивал самые тяжелые недуги, возвращая людям здоровье и жизнь. Но Мархан видела, что лучше ему от этого не становится. Впрочем, хуже - тоже. Она понимала, что это расцвет его могущественного дара, но в то же время и неумолимое продолжение безумия.
Когда они впервые пришли подошли к храму, Черный Князь, наблюдавший за происходящим, встретил их у входа. Его лицо было исполнено горечи и сожаления.
- Твой муж становится все могущественнее, Мархан, - произнес Князь, глядя на Рассвета. - Его дар целительства раскрывается в полной мере. Но ты ведь знаешь, что это обратная сторона безумия. Мархан сжала руку Рассвета, чувствуя, как по ее щекам катятся слезы. Она понимала, что ее муж уходит от нее, и ничто не сможет остановить это.
- Он не может остановиться, ибо исцеление стало его единственным смыслом.
Мархан подняла на Князя полные слез глаза:
- Неужели нет ничего, что можно сделать? Неужели я должна просто наблюдать, как он теряет себя?
Князь покачал головой:
- Боюсь, что нет. Его путь предрешен. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы облегчить его страдания. Ты не будешь одна в этом испытании, Мархан.
Мархан кивнула, понимая, что впереди ее ждет долгая и мучительная борьба за душу Рассвета. Но она была готова сражаться, ведь он был ее всем.
По крайней мере, он стал хорошо есть, больше двигаться и не напоминал больше скелет, обтянутый кожей.
А несколько раз застав храмовых танцоров, вспомнил и о своих ежедневных тренировках. Тело помнило больше, чем разум.
О Мархан он тоже заботился, как мог. По утрам она начала отекать, и
Рассвет, окутанный тишиной, мягко скользил своими холодными пальцами по опухшим ступням Мархан. Ее живот округлился, стал совсем большой, и вся она стала большая и неповоротливая. В его глазах, застывших и неподвижных, словно утренний туман, не было блеска, но его прикосновения были нежны и полны заботы.
Мархан слабо улыбнулась, наблюдая за его движениями. Рассвет, ее когда-то блестящий целитель, теперь был всего лишь тенью того человека, которым он когда-то был. Тьма овладела его разумом, оставив пустую оболочку, которая все еще любила и заботилась о ней.
Рассвет поднял ее ноги и осторожно надел ей тапочки. Мархан знала, что он больше не понимал ее слов, но она чувствовала его заботу в каждом его жесте.
Он помог ей сесть и сделал массаж ее напряженным мышцам. Его пальцы нащупывали места напряжения, словно слепой, идущий по малознакомой дороге. Мархан прикрыла глаза, наслаждаясь чувством облегчения, которое приносило его прикосновение.
Он ничего не говорил, но его взгляд, прикованный к невидимой точке, отражал глубокий колодец эмоций, все еще таившихся внутри него. Мархан протянула руку и легонько дотронулась до его лица, а ее глаза наполнились слезами.
Рассвет не отреагировал, но что-то в ее прикосновении пронзило его помутненный разум. В глубине его глаз на мгновение вспыхнул проблеск понимания, словно далекий отзвук того, кем он когда-то был.
Этот миг быстро прошел, оставив после себя лишь молчаливую оболочку Рассвета. Но для Мархан этого было достаточно. Она знала, что любовь, которую они разделяли, все еще существовала между ними, даже в этой искаженной форме.
Она прижалась к нему и прошептала:
- Спасибо, мой Рассвет. Ты все еще здесь. Я всегда буду любить тебя.
И в этом тихом признании нашла утешение в том, что ее муж, пусть и потерянный для нее разумом, все еще оставался ее верным и нежным защитником.
***
Рассвет пытался вырваться туманного мира, нечто среднего между сном и навью. Словно сквозь пелену, он видел расплывчатые образы, которые словно перетекали друг в друга. Голоса звучали как далекое эхо, будто они были заглушены слоем ваты.
Он попытался заговорить, или подать знак, что он еще здесь, но его слова тоже потонули в тумане. Имена и названия предметов казались ему незнакомыми, как будто они были произнесены на языке, который он никогда не слышал. Ему приходилось сосредотачиваться, напрягая все свои силы, чтобы вспомнить простейшие вещи: ложка, рубашка, "пойдем гулять".
Все, кроме целительства, уплывало от него. Его дар, напротив, расцвел пышным цветом. Как и дар внушения. Рассвет мог легчайшим усилием передать своим помощникам - жрецам - свои мысли. Они безошибочно знали, какой инструмент или эликсир ему был нужен, как повернуть больного, чтобы ему было удобнее работать.
Несмотря на туман, застилающий его взгляд, целительские возможности Рассвета были безупречны. Он двигался плавно и уверенно, словно ведомый невидимой рукой. Его руки, некогда дрожавшие, теперь были тверды, как сталь.
Он видел глубоко в телах пациентов, словно они были прозрачны. У него было необыкновенное понимание их недугов и знание того, как их исцелить. Но когда он смотрел за пределы болезней и травм, он видел только туман.
И это пугало его больше всего - не собственное безумие, а туман, который скрывал от него мир. Он чувствовал, как его сознание ускользает от него, как вода сквозь пальцы.
Из этого тумана иногда ненадолго выступали лица людей, дорогих ему. Чаще всего Мархан. Может быть потому, что она была сейчас беспомощна, на сносях, и его дар воспринимал ее как страждущую исцеления. Он заботился о ней, как мог. Но этого было мало.
Рассвет чувствовал, как туман сжимается вокруг него, создавая вихрь неопределенности. С каждой минутой он боролся со своим страхом, пробираясь через дымку, скрывающую важные части его жизни. Воспоминания о том, как он смеялся с Мархан, как делил с ней радость утреннего солнца, теперь казались чуждыми, несмотря на близость. Каждый миг был для него первым и последним одновременно.
Когда он наклонился к ней, его руки были уверены, хотя в сердце его гнездилось беспокойство. Он знал, что каждое его действие должно быть точным, каждое прикосновение значительным. Лишь только когда его глаза встретились с её — он увидел мимолетное проблеск ясности, который заставил его забыть о тумане. Она была ему маяком в океане смятения.
Он сосредоточился на её дыхании, чувствовал, как ее чродейские силы сливаются в единый поток с его. Пока его разум оставался затуманенным, его интуиция становилась яснее. Упорно работая, Рассвет искал способ преодолеть этот мрак, чтобы вернуть себя в мир, где надежда и любовь не были бы сметены тенью.
Когда Рассвет входил в храм, Мархан направлялась в святилище, где собирались юные жрицы; их молитвы, и попытки поделиться с ней хорошим настроением, заставляли её чувствовать себя живой, но иногда это ощущение было обманчивым. Ее там осматривали, она завтракала, немножко отдыхала, немножко узнавала новости.
После завтрака и отдыха Мархан спешила в кабинет Черного князя. Только ей он мог и хотел доверить в действительно серьезных делах, он называл её своей наследницей.
В затенённом кабинете Черного князя, наполненном ароматом трав и дыма, Мархан и князь Вархан обсуждали тревожные вести из далёких земель. Князь сидел за массивным дубовым столом, Мархан сидела у окна, обмазиваясь веером. Последние дни ей все время было душно.
- Странные дела происходят в Железноземье, — начала Мархан, слегка наклонив голову. — Похоронили короля Фоанконии, его супруга, ждавшая ребёнка, умерла вскоре после него, и верховный жрец тоже погиб. Новорождённого принца почти убили во время его посвящения богам.
