Его окружала свита, но он с удовольствием делил трапезу и возлияния с простыми воинами. Солдаты распевали задорные куплеты, словно вызывая эхо былых сражений.
Оливия, веселилась вместе со всеми. Её глаза горели радостью, а движения становились всё более раскованными - один солдат щедро угощал её крепленым вином. Принц Марайн, заметив её состояние, ласково, по-отечески приказал девушке отправляться на отдых.
Оливия послушно направилась к своей палатке. Забравшись на походную кровать, она сквозь тонкую, как паутина, ткань услышала, как вернулся Марайн. Денщик помог ему раздется, и помогал ему устроится на ночлег. Оливия, уже погружаясь в сон,едва слышно, как ей показалось, прошептала:
- Я люблю тебя, мой принц...
Принц-консорт Марайн сидел за столом в своем шатре, когда вошла генерал Даррейн. Она начала нервно расхаживать по палатке, пока Марайн жестом не пригласил ее присесть.
- Генерал, я ждал Вас не для того, чтобы вы протерли дыру в коврах, - начал Марайн, его голос звучал устало, но с нотками раздражения. Было видно, что он чем-то обеспокоен. - Боюсь, у меня для вас деликатное поручение.
Даррейн молча кивнула, ожидая продолжения. Ее брови были нахмурены, выдавая ее напряжение.
- Мне кажется, что моя младшая оруженосец, леди Оливия Альк, питает ко мне... неподобающие чувства, - Марайн поморщился, подбирая слова. Видно было, что он испытывает неловкость и сочувствие. - Я не могу позволить себе обманывать девушку. Прошу вас, найдите ей другое место службы, подальше от меня.
Даррейн задумчиво кивнула, обдумывая просьбу принца.
- Я понимаю ваши опасения, ваше высочество. Постараюсь устроить леди Оливию в другом месте.
- Благодарю вас, - Марайн кивнул. Затем его лицо приняло более решительное выражение. - Еще одно дело - проводите, пожалуйста, мою жену, королеву Лорейн, в наш лагерь. Война окончена, и нам предстоят переговоры о мире.
Даррейн вновь кивнула.
- Будет сделано. Но позвольте спросить - почему вы хотите, чтобы Лорейн присутствовала на переговорах? Из-за глупых законов вражеского королевства?
- Ну да, разумеется. Я не хочу в будущем иметь под боком осиный улей, который возбудится, увидев возможность из-за формальностей увиливать от условий, на которых я заключу мир.
- Из-за того, что калека, вашу подпись могут не принять?Но это такая формальность, ладно, у них там часто члены королевской семьи сумасшедшими родятся, но вы-то! К тому же вы их на голову разбили! Как одно сочетается с другим?
- Мне даже думать об этом не интересно.
- Обидно, что вы не можете быть полноправным участником. Может быть тогда леди Гвендолин была бы полезнее?
Марайн усмехнулся, его глаза сверкнули торжеством.
- Конечно. Но, генерал, у меня есть свои причины видеть здесь Лорейн. Я хочу показать герцогу Баррасу, что, несмотря на все его старания, нас с Лорейн так и не удалось рассорить. Пусть видит, что мы по-прежнему вместе. Что его младший брат, Рэнсом Виллбад умер ни за что.
Даррейн понимающе хмыкнула и поднялась.
- Я все устрою, Ваше высочество.
Марайн проводил генерала взглядом, затем тяжело откинулся на спинку кресла, на мгновение позволив себе выражение усталости на лице. Предстоящие переговоры будут непростыми, но он был готов к ним - ради победы и ради того, чтобы показать врагам, что их козни не увенчались успехом.
Выйдя из палатки, генерал столкнулась лицом к лицу с Оливией Альк. Насмешливо сказала:
- Вот ты, везучая!
Она удивлённо посмотрела на наставницу.
- И в чем же?
- Марайн сказал привезти тебя сюда. Тебя, в смысле Лорейн. А для Оливии найти новое место службы. Ты где-то себя выдала: он сказал, что беспокоится о том, что ты, в смысле Оливия, можешь испытывать к нему неподобающие чувства.
Лорейн прижала руки к пылающим щекам.
- Я, ему, вчера в любви признавалась. Думала, что тихо, и он не услышал. А сегодня утром Барт странно так на меня смотрел, когда я пошла выносить ночной горшок. Он тоже, наверно, слышал. Ох!
- Ничего, юные девушки часто влюбляются в своих начальников, - ободряюще сжала ее плечо генерал. - Будь естественна, сходи, попрощайся с Марайном. Я скажу, что забираю тебя к себе в штаб, а там что-нибудь придумаем.
Лорейн просияла.
- Он хочет видеть меня? Меня, Лорейн? Генерал пожала плечами.
- Ты должна быть на подписании договора о мире.
Пока Марайн занимался делами армии, наводил последние штрихи к своей победе, послов Ларнии пригласили во дворец. Ларнийцев приняли как дорогих гостей, развлекали пирами и охотами. Только через неделю, наполненную приятными развлечениями, послов пригласили на приватную беседу. Их было четверо в уютном кабинете, с книжными шкафами вдоль стен, с теплом камина и драгоценным вином в бокалах. Они сидели в удобных креслах и наслаждались приятной беседой, и только Лорейн казалось грустным и несправедливым, что Марайна здесь нет.
– Примите моё восхищение мужеством и талантом вашего супруга, Ваше величество! – проговорил один из ларнийцев, представившийся канцлером Сегом. – Как ему удалось справиться со всеми невзгодами и проблемами и одержать столь блистательную победу!
– И это при том, что его высочество ещё не оправился от ран! – поддержал второй посол, советник Вертен.
– Благодарю, – повторяла Лорейн, и чувствовала себя попугаем, обученным повторять звуки, значение которых ей не дано понять. Наконец, она заговорила о деле. – Прошу вас, господа, передать моему царственному брату Гердену, что без моего мужа я ничего подписывать не буду. Пусть он решает, какого наказания вы достойны.
Послы переглянулись.
- Разве не вы обладаете полнотой власти?
- Ваш супруг, он, откровенно говоря...- начал канцлер.
- Откровенно говоря, калека, и бывший рыцарь рубежа к тому же... Как он может принимать такие решения?
- Воевать ему это не мешало, - заметила леди Гвендолин.
- Воевать да...- сказал советник. - Но разумно ли ему давать право? Я боюсь, как бы он не решил откусить больший кусок, чем мой король согласен дать.
- Открою вам тайну, - сказала Лорейн, вставая. - Я более кровожадна, и с удовольствием растерла бы вашу страну в порошок. С ним Вы еще можете договориться. Со мной нет.
– Благодарю, я уверен, что мой король сочтёт это решение и мудрым, и милосердным – отозвался канцлер.
– Добрососедскими, да! – поддержал советник.
Лорейн было плевать что там они думают.
Она ждала Марайна домой.
Он приехал, был с ней ровен и спокоен, но не более. С тоской Лорейн вспоминала свою службу оруженосца: тогда в словах Марайна, обращённых к ней, было больше тепла и сердечности.
Однажды вечером она сидела в библиотеке, пытаясь одновременно изучать свод ларнийских законов и учебник по этикету. И, должно быть, уже слишком громко вздохнула, так что Марайн отвлёкся от своего фолианта:
- Что случилось, дорогая?
Когда он называл её "дорогая", она вздрагивала. Читать между строк можно было не только в письмах. "Дорогая" - слишком дорого ему обошлась. Но на виду у людей они продолжали играть роль любящих супругов. Поэтому Лорейн улыбнулась и подсела поближе к мужу.
- Я боюсь не справиться на приёме, - сказала она тоном, больше подходящим Оливии, чем королеве Лорейн.
Марайн взглянул на неё с удивлением.
- Прежде вы всегда блистали.
- А вы?
- А я нет. Танцевал положенные танцы. Говорил положенные слова. Не более.
- А как я общалась с вами?
- Вы со мной почти не говорили. У вас был Рэнсом...
Лорейн спрятала лицо в руках.
- Я ведь совсем ничего не помню. Я неминуемо опозорюсь.
- Вы королева, роза моя. Вы не можете опозориться. Даже если придете голой, в перьях и в одной туфле, Вы будете считаться экстравагантной.
Лорейн рассмеялась и покачала головой.
-Не верится.
- Я буду рядом и не дам Вам опозориться, даже если вы захотите. Это и в моих интересах.
Она вспыхнула и отпрянула.
- Когда Вы так говорите, я... Мне очень стыдно за того человека, которым я была прежде.
Марайн отвёл глаза.
- Я бы солгал, если бы сказал, что вам нечего стыдиться.
Лорейн опустила голову.
- Хотите, - предложил он, стараясь её развеселить, - мы с вами прорепетируем приём. Официальную часть, разумеется, а не переговоры за закрытыми дверями. На предварительных переговорах, кстати, мы неплохо справились. Вот вы входите в зал. На голове корона. Осанка сама по себе выпрямится, и шея ровная, - держать на голове такую тяжесть. Я, кстати, не люблю корону принца-консорта. Выгляжу в ней, как умственно отсталый актер, нацепивший обод от маленькой бочки.
Лорейн рассмеялась.
- Киваете и улыбаетесь. Подаете ручку для приветствия всем присутствующим. Обязательно помойте руки после приёма.
- Вы специально балагурете?
- Конечно. Будете вспоминать мои шутки, и улыбка ваша будет естественней.Что ещё? Танцы. Потанцуете с послами обязательно. Не смотрите, что советник толстоват, он неплохо двигается. Не обойдите танцем и других, героев войны например... Беседы... Да беседуйте о чём хотите, в самом деле. О младенцах, нарядах, ценах на зерно... Вряд ли вы выберете неприличные темы.
- А вы?
Он пожал плечами.
- Посижу со стариками, поиграю в карты. Я, кстати, ужасно играю, хотя, вроде как при моём стратегическом таланте, должен всё продумывать на сто ходов вперёд. Поэтому никогда не играю на деньги. Но сейчас никто на деньги играть и не будет... Это неприлично. Что ещё... Вы должны постоянно помнить, что каждый везде и всегда чувствует себя так же неуверенно и неловко.
- По вам не скажешь.
- Глупости. Я очень стеснительный. Просто научился это скрывать. А сейчас я особенно не люблю, когда на меня обращают внимание. Застенчивость — это непременная черта человека, а те, кто превозносит себя над другими, всего лишь пытаются скрыть чувство собственной неполноценности.
Лорейн посмотрела собеседнику в лицо. Откуда он это знает? Ведь именно схожие чувства толкнули её на то, чтобы сказать ему недобрые слова при первой встрече, подумала она.
— Вы всегда столь мудры? — тихо спросила девушка.
— Хотелось бы так думать. А сейчас, — он указал на неподвижные ноги — нет нужды в маскировке. Калекам, вроде как положено, испытав мучения и лишения, постигнуть нечто большее.
Королева Лорейн и принц-консорт Марайн принимали послов и принца из Ларнии в прекрасном охотничьем замке на берегу полноводной реки. Замок был знаменит великолепными витражами и конюшнями, жеребцов из которых продавали по пятьсот золотых...
Действительно, разговор с Марайном помог Лорейн разобраться в себе и перестать бояться толпы людей.
Увеселения в честь победы длились и сменяли друг друга непрерывно. Музыка, танцы, фейерверки и изысканные ужины для всех гостей. Марайн, обычно скромный, не носивший украшений, непритязательный в быту, снисходительно смотрел на то, как золото течет рекой.
- Это тоже нужно, - объяснял он Лорейн. - Пустить золотую пыль в глаза и своим, и чужим.
Все было бы хорошо, если бы не ларнийский принц Лордар, человек красивый и обаятельный, но не понравившийся Лорейн с первого взгляда.
Уж слишком пристально он смотрел на Лорейн, раздевал ее глазами, можно сказать, и что-то презрительное скользило в его взгляде, когда он смотрел на Марайна. К принцу-консорту он подчеркнуто напрямую не обращался. При этом этикета не нарушал, но бесил Лорейн ужасно.
Марайн, стараясь ее успокоить, рассказал ей на ушко анекдот про медвежонка: "А я сейчас как дам вам всем!"
- Ты выглядишь как этот медвежонок, - улыбнулся Марайн и в первый раз взял жену за руку.
-Он издевается над тобой, - вспыхнула Лорейн. - Ты слышал, каким приторным голосом он удивился тому, что ты сидишь в седле. Как рассуждал о том, что тебе больше недоступные многие развлечения?А? Намекал на то, что в постели ты тоже ничего не можешь...
Марайн улыбнулся:
- Конечно, слышал. Это же ларниец. По их представлениям, я должен был воткнуть себе кинжал в сердце, едва руки начали меня слушаться. Хотя нет... Это отец должен был сделать еще раньше, как только лекари подтвердили бы, что шансов на то, что я встану на ноги, нет...
Лорейн испуганно вцепилась в его руку. И тут же, покраснев, отодвинулась.
- Прости, я вдруг представила себе, что такое произошло. Это самое страшное, что я только могу представить себе. Я ненавижу этого напыщенного идиота!
Марайн улыбнулся:
- Что ж, моя роза, когда ваши шипы направлены на кого-то другого, это даже приятно.
Лордар привез с собой соколов в дар для Лорейн и Марайна. Узнав, что что Марайн не очень опытный охотник, о? нпссмог слержать радости.
Решено было ехать на соколиную охоту за день до события посольства, когда все условия, выдвинутые Марайном, были, скрепя сердце, приняты.
Этот день, морозный, но солнечный, Лорейн показался самым прекрасным. Оставалось потерпеть Лордара всего лишь сутки.
Она уже было совсем расслабилась и развеселилась, когда Марайн выпустил своего сокола, и тот, вместо того, чтобы лететь за вспугнутой добычей, устремился к ней, вытянув вперед когти, готовый рвать и терзать все, что встретится ему на пути.
Она хлестнула птицу своим стеком, попав ей по спине. Сокол упал на спину лошади, вцепившись ей в холку. Лошадь понесла, не разбирая дороги, Лорейн испуганно оглянулась. Двое всадников помчались за ней - муж и Лордар.
В руке Марайна блеснул какой-то металлический предмет. Испуганное ржание кобылы оборвалось. Сокол тяжело рухнул на землю: из серых перьев на его груди торчал небольшой охотничий нож. Кобыла остановилась, она тряслась всем телом: из глубоких ран на ее холке стекала кровь.
- Вы могли убить ее величество! - воскликнул Лордар. - О чем вы думали?
- А ты, мальчишка, о чем думал, - прорычал Марайн. - Привозя в дар животных, у которых мозги, как у тебя?
По лицу Лордара пробежала улыбка.
Он помог Лорейн спешиться и крепко прижал ее к груди. Странное чувство овладело ею - будто бы она хотела, чтобы это объятие не разрывалось.
- Позвольте я вам помогу, - сказал Лордар. - Раз ваш супруг не может сойти с коня без посторонней помощи.
Лорейн будто не слышала его слов. Они превратились в журчание ручья. Прикрыв глаза, она стояла в объятиях чужого мужчины.
Марайн смотрел на нее сверху вниз с обреченным выражением лица.
Лордар посмотрел на него снизу вверх. Сказал:
- Я все понял, дорогая Лорейн. Ваш супруг желал от вас избавиться, и при этом очернить меня. Птица прекрасно была выдрессированная, а его высочество сильный маг. Он мог направить ее на вас, а затем убил, чтобы никто не догадался, что птица под заклятием!
Их уже окружили придворные.
- Ты хотел подставить меня и одновременно избавиться от своей собственной жены! - воскликнул Лордар, сжимая кулаки.
Марайн, нахмурив брови, ответил резко:
- Как ты смеешь обвинять меня? Я требую, чтобы тебя проверили на наличие амулетов, подавляющих волю!
Лордар вскинул подбородок, гордо заявив:
- У меня есть лишь один амулет - для защиты от злых фей. Если Лорейн не злая фея, как ты клялся под присягой, то в чем же дело?
Внезапно, Лорейн, стоявшая в обьятиях принца, будто зачарованная, оттолкнула Лордара. Ее глаза сверкали гневом, а голос звенел, словно колокол.
- Ты, презренный лжец! Я вызываю тебя на поединок, чтобы доказать твою вину! - прокричала она, сжимая рукоять меча.
Принцы застыли в напряженном молчании, ощущая, как воздух вокруг них потрескивал от напряжения.
Оливия, веселилась вместе со всеми. Её глаза горели радостью, а движения становились всё более раскованными - один солдат щедро угощал её крепленым вином. Принц Марайн, заметив её состояние, ласково, по-отечески приказал девушке отправляться на отдых.
Оливия послушно направилась к своей палатке. Забравшись на походную кровать, она сквозь тонкую, как паутина, ткань услышала, как вернулся Марайн. Денщик помог ему раздется, и помогал ему устроится на ночлег. Оливия, уже погружаясь в сон,едва слышно, как ей показалось, прошептала:
- Я люблю тебя, мой принц...
Принц-консорт Марайн сидел за столом в своем шатре, когда вошла генерал Даррейн. Она начала нервно расхаживать по палатке, пока Марайн жестом не пригласил ее присесть.
- Генерал, я ждал Вас не для того, чтобы вы протерли дыру в коврах, - начал Марайн, его голос звучал устало, но с нотками раздражения. Было видно, что он чем-то обеспокоен. - Боюсь, у меня для вас деликатное поручение.
Даррейн молча кивнула, ожидая продолжения. Ее брови были нахмурены, выдавая ее напряжение.
- Мне кажется, что моя младшая оруженосец, леди Оливия Альк, питает ко мне... неподобающие чувства, - Марайн поморщился, подбирая слова. Видно было, что он испытывает неловкость и сочувствие. - Я не могу позволить себе обманывать девушку. Прошу вас, найдите ей другое место службы, подальше от меня.
Даррейн задумчиво кивнула, обдумывая просьбу принца.
- Я понимаю ваши опасения, ваше высочество. Постараюсь устроить леди Оливию в другом месте.
- Благодарю вас, - Марайн кивнул. Затем его лицо приняло более решительное выражение. - Еще одно дело - проводите, пожалуйста, мою жену, королеву Лорейн, в наш лагерь. Война окончена, и нам предстоят переговоры о мире.
Даррейн вновь кивнула.
- Будет сделано. Но позвольте спросить - почему вы хотите, чтобы Лорейн присутствовала на переговорах? Из-за глупых законов вражеского королевства?
- Ну да, разумеется. Я не хочу в будущем иметь под боком осиный улей, который возбудится, увидев возможность из-за формальностей увиливать от условий, на которых я заключу мир.
- Из-за того, что калека, вашу подпись могут не принять?Но это такая формальность, ладно, у них там часто члены королевской семьи сумасшедшими родятся, но вы-то! К тому же вы их на голову разбили! Как одно сочетается с другим?
- Мне даже думать об этом не интересно.
- Обидно, что вы не можете быть полноправным участником. Может быть тогда леди Гвендолин была бы полезнее?
Марайн усмехнулся, его глаза сверкнули торжеством.
- Конечно. Но, генерал, у меня есть свои причины видеть здесь Лорейн. Я хочу показать герцогу Баррасу, что, несмотря на все его старания, нас с Лорейн так и не удалось рассорить. Пусть видит, что мы по-прежнему вместе. Что его младший брат, Рэнсом Виллбад умер ни за что.
Даррейн понимающе хмыкнула и поднялась.
- Я все устрою, Ваше высочество.
Марайн проводил генерала взглядом, затем тяжело откинулся на спинку кресла, на мгновение позволив себе выражение усталости на лице. Предстоящие переговоры будут непростыми, но он был готов к ним - ради победы и ради того, чтобы показать врагам, что их козни не увенчались успехом.
Выйдя из палатки, генерал столкнулась лицом к лицу с Оливией Альк. Насмешливо сказала:
- Вот ты, везучая!
Она удивлённо посмотрела на наставницу.
- И в чем же?
- Марайн сказал привезти тебя сюда. Тебя, в смысле Лорейн. А для Оливии найти новое место службы. Ты где-то себя выдала: он сказал, что беспокоится о том, что ты, в смысле Оливия, можешь испытывать к нему неподобающие чувства.
Лорейн прижала руки к пылающим щекам.
- Я, ему, вчера в любви признавалась. Думала, что тихо, и он не услышал. А сегодня утром Барт странно так на меня смотрел, когда я пошла выносить ночной горшок. Он тоже, наверно, слышал. Ох!
- Ничего, юные девушки часто влюбляются в своих начальников, - ободряюще сжала ее плечо генерал. - Будь естественна, сходи, попрощайся с Марайном. Я скажу, что забираю тебя к себе в штаб, а там что-нибудь придумаем.
Лорейн просияла.
- Он хочет видеть меня? Меня, Лорейн? Генерал пожала плечами.
- Ты должна быть на подписании договора о мире.
Пока Марайн занимался делами армии, наводил последние штрихи к своей победе, послов Ларнии пригласили во дворец. Ларнийцев приняли как дорогих гостей, развлекали пирами и охотами. Только через неделю, наполненную приятными развлечениями, послов пригласили на приватную беседу. Их было четверо в уютном кабинете, с книжными шкафами вдоль стен, с теплом камина и драгоценным вином в бокалах. Они сидели в удобных креслах и наслаждались приятной беседой, и только Лорейн казалось грустным и несправедливым, что Марайна здесь нет.
– Примите моё восхищение мужеством и талантом вашего супруга, Ваше величество! – проговорил один из ларнийцев, представившийся канцлером Сегом. – Как ему удалось справиться со всеми невзгодами и проблемами и одержать столь блистательную победу!
– И это при том, что его высочество ещё не оправился от ран! – поддержал второй посол, советник Вертен.
– Благодарю, – повторяла Лорейн, и чувствовала себя попугаем, обученным повторять звуки, значение которых ей не дано понять. Наконец, она заговорила о деле. – Прошу вас, господа, передать моему царственному брату Гердену, что без моего мужа я ничего подписывать не буду. Пусть он решает, какого наказания вы достойны.
Послы переглянулись.
- Разве не вы обладаете полнотой власти?
- Ваш супруг, он, откровенно говоря...- начал канцлер.
- Откровенно говоря, калека, и бывший рыцарь рубежа к тому же... Как он может принимать такие решения?
- Воевать ему это не мешало, - заметила леди Гвендолин.
- Воевать да...- сказал советник. - Но разумно ли ему давать право? Я боюсь, как бы он не решил откусить больший кусок, чем мой король согласен дать.
- Открою вам тайну, - сказала Лорейн, вставая. - Я более кровожадна, и с удовольствием растерла бы вашу страну в порошок. С ним Вы еще можете договориться. Со мной нет.
– Благодарю, я уверен, что мой король сочтёт это решение и мудрым, и милосердным – отозвался канцлер.
– Добрососедскими, да! – поддержал советник.
Лорейн было плевать что там они думают.
Она ждала Марайна домой.
Он приехал, был с ней ровен и спокоен, но не более. С тоской Лорейн вспоминала свою службу оруженосца: тогда в словах Марайна, обращённых к ней, было больше тепла и сердечности.
Однажды вечером она сидела в библиотеке, пытаясь одновременно изучать свод ларнийских законов и учебник по этикету. И, должно быть, уже слишком громко вздохнула, так что Марайн отвлёкся от своего фолианта:
- Что случилось, дорогая?
Когда он называл её "дорогая", она вздрагивала. Читать между строк можно было не только в письмах. "Дорогая" - слишком дорого ему обошлась. Но на виду у людей они продолжали играть роль любящих супругов. Поэтому Лорейн улыбнулась и подсела поближе к мужу.
- Я боюсь не справиться на приёме, - сказала она тоном, больше подходящим Оливии, чем королеве Лорейн.
Марайн взглянул на неё с удивлением.
- Прежде вы всегда блистали.
- А вы?
- А я нет. Танцевал положенные танцы. Говорил положенные слова. Не более.
- А как я общалась с вами?
- Вы со мной почти не говорили. У вас был Рэнсом...
Лорейн спрятала лицо в руках.
- Я ведь совсем ничего не помню. Я неминуемо опозорюсь.
- Вы королева, роза моя. Вы не можете опозориться. Даже если придете голой, в перьях и в одной туфле, Вы будете считаться экстравагантной.
Лорейн рассмеялась и покачала головой.
-Не верится.
- Я буду рядом и не дам Вам опозориться, даже если вы захотите. Это и в моих интересах.
Она вспыхнула и отпрянула.
- Когда Вы так говорите, я... Мне очень стыдно за того человека, которым я была прежде.
Марайн отвёл глаза.
- Я бы солгал, если бы сказал, что вам нечего стыдиться.
Лорейн опустила голову.
- Хотите, - предложил он, стараясь её развеселить, - мы с вами прорепетируем приём. Официальную часть, разумеется, а не переговоры за закрытыми дверями. На предварительных переговорах, кстати, мы неплохо справились. Вот вы входите в зал. На голове корона. Осанка сама по себе выпрямится, и шея ровная, - держать на голове такую тяжесть. Я, кстати, не люблю корону принца-консорта. Выгляжу в ней, как умственно отсталый актер, нацепивший обод от маленькой бочки.
Лорейн рассмеялась.
- Киваете и улыбаетесь. Подаете ручку для приветствия всем присутствующим. Обязательно помойте руки после приёма.
- Вы специально балагурете?
- Конечно. Будете вспоминать мои шутки, и улыбка ваша будет естественней.Что ещё? Танцы. Потанцуете с послами обязательно. Не смотрите, что советник толстоват, он неплохо двигается. Не обойдите танцем и других, героев войны например... Беседы... Да беседуйте о чём хотите, в самом деле. О младенцах, нарядах, ценах на зерно... Вряд ли вы выберете неприличные темы.
- А вы?
Он пожал плечами.
- Посижу со стариками, поиграю в карты. Я, кстати, ужасно играю, хотя, вроде как при моём стратегическом таланте, должен всё продумывать на сто ходов вперёд. Поэтому никогда не играю на деньги. Но сейчас никто на деньги играть и не будет... Это неприлично. Что ещё... Вы должны постоянно помнить, что каждый везде и всегда чувствует себя так же неуверенно и неловко.
- По вам не скажешь.
- Глупости. Я очень стеснительный. Просто научился это скрывать. А сейчас я особенно не люблю, когда на меня обращают внимание. Застенчивость — это непременная черта человека, а те, кто превозносит себя над другими, всего лишь пытаются скрыть чувство собственной неполноценности.
Лорейн посмотрела собеседнику в лицо. Откуда он это знает? Ведь именно схожие чувства толкнули её на то, чтобы сказать ему недобрые слова при первой встрече, подумала она.
— Вы всегда столь мудры? — тихо спросила девушка.
— Хотелось бы так думать. А сейчас, — он указал на неподвижные ноги — нет нужды в маскировке. Калекам, вроде как положено, испытав мучения и лишения, постигнуть нечто большее.
Королева Лорейн и принц-консорт Марайн принимали послов и принца из Ларнии в прекрасном охотничьем замке на берегу полноводной реки. Замок был знаменит великолепными витражами и конюшнями, жеребцов из которых продавали по пятьсот золотых...
Действительно, разговор с Марайном помог Лорейн разобраться в себе и перестать бояться толпы людей.
Увеселения в честь победы длились и сменяли друг друга непрерывно. Музыка, танцы, фейерверки и изысканные ужины для всех гостей. Марайн, обычно скромный, не носивший украшений, непритязательный в быту, снисходительно смотрел на то, как золото течет рекой.
- Это тоже нужно, - объяснял он Лорейн. - Пустить золотую пыль в глаза и своим, и чужим.
Все было бы хорошо, если бы не ларнийский принц Лордар, человек красивый и обаятельный, но не понравившийся Лорейн с первого взгляда.
Уж слишком пристально он смотрел на Лорейн, раздевал ее глазами, можно сказать, и что-то презрительное скользило в его взгляде, когда он смотрел на Марайна. К принцу-консорту он подчеркнуто напрямую не обращался. При этом этикета не нарушал, но бесил Лорейн ужасно.
Марайн, стараясь ее успокоить, рассказал ей на ушко анекдот про медвежонка: "А я сейчас как дам вам всем!"
- Ты выглядишь как этот медвежонок, - улыбнулся Марайн и в первый раз взял жену за руку.
-Он издевается над тобой, - вспыхнула Лорейн. - Ты слышал, каким приторным голосом он удивился тому, что ты сидишь в седле. Как рассуждал о том, что тебе больше недоступные многие развлечения?А? Намекал на то, что в постели ты тоже ничего не можешь...
Марайн улыбнулся:
- Конечно, слышал. Это же ларниец. По их представлениям, я должен был воткнуть себе кинжал в сердце, едва руки начали меня слушаться. Хотя нет... Это отец должен был сделать еще раньше, как только лекари подтвердили бы, что шансов на то, что я встану на ноги, нет...
Лорейн испуганно вцепилась в его руку. И тут же, покраснев, отодвинулась.
- Прости, я вдруг представила себе, что такое произошло. Это самое страшное, что я только могу представить себе. Я ненавижу этого напыщенного идиота!
Марайн улыбнулся:
- Что ж, моя роза, когда ваши шипы направлены на кого-то другого, это даже приятно.
Лордар привез с собой соколов в дар для Лорейн и Марайна. Узнав, что что Марайн не очень опытный охотник, о? нпссмог слержать радости.
Решено было ехать на соколиную охоту за день до события посольства, когда все условия, выдвинутые Марайном, были, скрепя сердце, приняты.
Этот день, морозный, но солнечный, Лорейн показался самым прекрасным. Оставалось потерпеть Лордара всего лишь сутки.
Она уже было совсем расслабилась и развеселилась, когда Марайн выпустил своего сокола, и тот, вместо того, чтобы лететь за вспугнутой добычей, устремился к ней, вытянув вперед когти, готовый рвать и терзать все, что встретится ему на пути.
Она хлестнула птицу своим стеком, попав ей по спине. Сокол упал на спину лошади, вцепившись ей в холку. Лошадь понесла, не разбирая дороги, Лорейн испуганно оглянулась. Двое всадников помчались за ней - муж и Лордар.
В руке Марайна блеснул какой-то металлический предмет. Испуганное ржание кобылы оборвалось. Сокол тяжело рухнул на землю: из серых перьев на его груди торчал небольшой охотничий нож. Кобыла остановилась, она тряслась всем телом: из глубоких ран на ее холке стекала кровь.
- Вы могли убить ее величество! - воскликнул Лордар. - О чем вы думали?
- А ты, мальчишка, о чем думал, - прорычал Марайн. - Привозя в дар животных, у которых мозги, как у тебя?
По лицу Лордара пробежала улыбка.
Он помог Лорейн спешиться и крепко прижал ее к груди. Странное чувство овладело ею - будто бы она хотела, чтобы это объятие не разрывалось.
- Позвольте я вам помогу, - сказал Лордар. - Раз ваш супруг не может сойти с коня без посторонней помощи.
Лорейн будто не слышала его слов. Они превратились в журчание ручья. Прикрыв глаза, она стояла в объятиях чужого мужчины.
Марайн смотрел на нее сверху вниз с обреченным выражением лица.
Лордар посмотрел на него снизу вверх. Сказал:
- Я все понял, дорогая Лорейн. Ваш супруг желал от вас избавиться, и при этом очернить меня. Птица прекрасно была выдрессированная, а его высочество сильный маг. Он мог направить ее на вас, а затем убил, чтобы никто не догадался, что птица под заклятием!
Их уже окружили придворные.
- Ты хотел подставить меня и одновременно избавиться от своей собственной жены! - воскликнул Лордар, сжимая кулаки.
Марайн, нахмурив брови, ответил резко:
- Как ты смеешь обвинять меня? Я требую, чтобы тебя проверили на наличие амулетов, подавляющих волю!
Лордар вскинул подбородок, гордо заявив:
- У меня есть лишь один амулет - для защиты от злых фей. Если Лорейн не злая фея, как ты клялся под присягой, то в чем же дело?
Внезапно, Лорейн, стоявшая в обьятиях принца, будто зачарованная, оттолкнула Лордара. Ее глаза сверкали гневом, а голос звенел, словно колокол.
- Ты, презренный лжец! Я вызываю тебя на поединок, чтобы доказать твою вину! - прокричала она, сжимая рукоять меча.
Принцы застыли в напряженном молчании, ощущая, как воздух вокруг них потрескивал от напряжения.
