Он был просто ребенком, подростком, которой переживал первые трудности и учился делать самостоятельные шаги в жизни. Слезы избавляли от боли, дарили очищение, несли тепло и любовь, которых всегда так не хватало. Но был еще вопрос. Единственный вопрос, который он не осмелился задать Вилоису.
       — Почему ты позволила отцу сделать это?
       Слезы из его глаз уже не текли, но он не отстранялся, чувствуя тепло женского тела. Тепло, которое грело и в котором хотелось раствориться, потерять себя, забыть прошлое и не думать о будущем.
       — Потому что так было надо для тебя и для всех нас, — Эрна провела по его волосам и опустила руку на спину внука, вырисовывая пальцами простые фигуры. — Либо это сделал бы отец, либо я. Ты нанес оскорбление Главе, и этого нельзя было скрыть. То, что ты мой прямой потомок, ничего бы не изменило, Бенджи. Клан держится не на милосердии, а на строгости.
       Бен замер в объятиях. Что-то в этих словах заставило его напрячься. Что-то неуловимое и непонятое. Он любил Эрну и многим был ей обязан, и все же Бенджи де Конинг всегда понимал, что прежде всего она — Глава клана. Та, кто взвалила на свои плечи эту обязанность много столетий назад и с тех пор, не покладая рук, не смыкая глаз, несла это бремя. Он давно избавился от розовых очков и прекрасно знал, что Эрна может быть жестока. Она изящно обходила политические ловушки, лавируя между Иными и людьми, добивалась для клана разных поблажек и открывала перед ними новые возможности. Она умела обманывать и манипулировать, ставя интересы клана превыше интересов отдельных его представителей...превыше его.
       «Так было надо для тебя и для всех нас...»
       Эти слова вновь всплыли в голове — и от незримого толчка к голове прилилась кровь и красным расцвел зрачок вампира... Это был удар, от которого с его глаз спали шоры...
       Бен резко отстранился от Эрны. Странные картины всплыли в мозгу, размытые и пока еще непонятные.
       Кристалл. Трагедия в Преи. И голос Эрны — воспоминания Эрны: «Кристалл выбрал его. Однажды нам придется рискнуть и разбудить артефакт еще раз, если мы хотим выжить. Но нам нужен тот, кто будет готов его принять».
       — Ты…
       Картины сложились в голове Бена как элементы мозаики в общую картину.
       С чего начались его беды? С того злополучного дня, когда развязалась война в Венусте и он бросился к бабке искать поддержки: со знаниями клана де Конинг отстоять земли соседей не составило бы труда. Но Эрна отказалась вмешаться.
       Отказалась… вмешаться…
       Но разве отказ мог привести к такой вспышке гнева, из-за которой вампир, ненавидящий физическое насилие, бросился на Главу клана?
       — Ты провоцировала меня, — медленно произнес он, будто перед его глазами с новыми подробностями восстанавливались события того вечера. Вот что не давало ему покоя все это время! Он считал, что проблема в нем, но теперь все встало на места. Всегда понимающая бабушка встретила его тогда холодно. Обливала сарказмом, унижала. Она, круорка, не могла не заметить, как бурлила кровь молодого вампира. Но ничего не сделала. Наоборот, все подкладывала и подкладывала новые дрова в разгорающееся пламя. Чтобы влиять на несовершеннолетнего вампира ей даже силы особой не нужно — радужка не окрасится, а носферату даже не почувствует вмешательства.
       — Ты могла ответить на удар, но не стала. Вместо этого просто наблюдала, — истина открывалась медленно, словно жалела Бена. — Твоя руна вызвала во мне тот гнев. Так?
       Ему не нужен был ответ. Он уже знал истину.
       Слезы высохли, а в груди вампира вновь стало холодно. Сожаление сменилось разочарованием, любовь — ненавистью. Липкие пальцы гнева стягивали энергию, чтобы выплеснуть ее. Но Бен не дал этим чувствам завладеть собой.
       Он смотрел на Эрну карими глазами, но видел не старую вампирессу с внешностью молодой девушка, а то, что давно должно быть похоронено под пластом веков.
       — И встречу с Астерией ты тоже подстроила. Сангуиса тогда рассталась с прежним любовником и искала нового фаворита. Ты просто кинула меня ей.
       Из глаз Эрны исчезла теплота. Молочная белизна ее лица приобрела синюшный отблеск, глаза сузились, явив десятки мелких морщин на лице древней старухи, которой и была вампиресса. Эти морщины оплели лицо, словно паутина, за которой скрывался паук, привыкший плести сети и ловить в них несчастных.
       — Молодой, перспективный ученый. Умный, горячий и благородный — прямая противоположность ее прежнему любовнику, — презрительная улыбка исказила губы Эрны. — Моя мать любила разнообразие. И ты идеально подходил. И не говори, что тебе не понравилось в ее объятиях.
       Женщина встала. Она возвышалась над своим потомком, несокрушимая и могучая.
       — Астерия — всего лишь жертва. Ты умный мальчик, Бенджамин, — впервые в этом веке Эрна назвала его полным именем, — и должен понимать, что иного пути тогда не было. Вампиры слишком расплодились. Отношения с теургами накалялись. Наша раса была разобщена и в таком состоянии против сплоченных теургов мы бы не выстояли. Умерли бы все. До единого. До меня долетали слухи, что Магистрат планирует диверсию, чтобы настроить сангуисов друг против друга. Астерия и Венуста — камень преткновения для Эвгениуса и Никоса. Это был лишь вопрос времени. Война приближалась, и ты должен был пройти ее жернова.
       — Но потом… зачем? — еще один вопрос, на который сам Бен не смог найти ответ. Да, он сражался. Но почему нельзя было списать былые грехи и дать ему возможность вернуться домой?
       — Тебе нужно было расти дальше. В тебе был скрыт большой потенциал, Бен. Ты был из тех, кого пометил кристалл. Но родовое гнездо не могло бы дать тебе того, что нужно для развития. В тепличных условиях воин не растет.
       — Воин? — вампир сделал шаг к женщине. Теперь, стоящий с прямой спиной, он был выше своей родственницы.
       — Ожидается великая битва, где нашими врагами будут ни маги и ни святая инквизиция. Тебе предстоит в этой битве встать в числе первых. Тебя пометил кристалл, ты поделился с ним своей кровью, когда первый раз туда попал. И он выбрал тебя — поневоле или преднамеренно, чтобы дать свою силу, свою энергию.
       От патетичной речи бабки вампир сморщился, будто у него заболел зуб.
       — Я видел твою Жози. Ты подсылала ее и двух вампиров. Для чего?
       — Чтобы проверить, насколько ты силен, — женская ладонь коснулась щеки мужчины. — К сожалению, тогда мы не поняли, что сила не обязательно должна быть физической или магической — иначе бы у Гедеоса все получилось. Но кристалл отверг его. А ты его вполне устроил, как я и предполагала.
       — Я попал туда не по твоей воле, — мужчина зло тряхнул головой, лишь бы убрать со щеки женские пальцы.
       — Да, — послушно согласилась вампиресса. — Ты сам туда пошел, потому что иначе не мог. Это был твой осознанный выбор, выбор, к которому ты шел веками. Это лишь подтверждает то, что я правильно рассчитала твою программу обучения и воспитания, Бен. И теперь ты вернулся домой, чтобы подготовиться к решающей битве. У тебя достаточно времени для этого. Знания клана — твои, наши ученые — в твоем распоряжении. В лаборатории для тебя выделены комнаты.
       Он смотрел в ее карие глаза, глаза анисита. И видел то, что она так отчаянно пыталась скрыть.
       — Это все, что ты хочешь мне сказать?
       — Я люблю тебя, Бен! Не я ли заменила тебе мать, когда Августа погибла? — Эрна подняла руку, чтобы вновь потрепать его по щеке, но мужчина перехватил ладонь.
       — Тогда почему ты не говоришь, что не будет никакой битвы и что в лабораториях клана я будут не ученым, а подопытным? — в черных зрачках вампира мелькнули красные искры — такие же красные, как на кольцах у магов разума. — Или что меня ждет не битва, а жертвенный алтарь, куда вы меня торжественно положите для завтрака Кхорта.
       И опять ему не нужен был ответ. Он читал его в голове этой женщины.
       — Ты действительно надеешься, что моей силы будет достаточно, чтобы накормить бога? Не думал, что ты такая дура! — голос Бена менялся, в нем появилась сталь и хрипота — словно материализация хрустального голоса, что иногда возникал в голове вампира. — Война подарила Кхорту энергию тысячи вампиров, но ему все равно не хватило сил. И он обратился к сангуисам, но не смог сломить их сопротивление. А теперь… неужели ты наивно считаешь, что он не нашел иного способа? Посмотри в окно на черное небо. Катаклизмы приближаются. Кхорт накопил достаточно силы, чтобы взломать все ваше сопротивление и получить чистую энергию своих живых потомков для выхода из темницы. Никто не вырвется из его лап, — резкие и звенящие, гневные и презрительные слова летели в сторону Эрны. — Или ты надеешься, что после Бена он поглотит сангуисов, а до тебя не доберется. Доберется, сестричка. Еще как доберется.
       Эрна вздрогнула. В глазах застыл ужас. То, что она слышала... нет, этого не могло быть. Этот голос… его обладатель давно превратился в прах, если только…
       — Но ты ведь тоже не далеко ушел от сангуисов. Бен? — она вглядывалась в его лицо, стараясь найти в нем признаки того, кто ей привиделся, надеясь понять, кто же находится перед ней. — Ты не сможешь отсидеться в стороне. Кхорт придет и за тобой!
       Она рискнула — выбросила в сторону вампира рунную силу, чтобы скрутить, связать, лишить сил, но не смогла пробиться сквозь плоть. Ее глаза горели карминовым цветом, а радужка глаз Бена лишь слегка окрасилась амарантовым.
       — Удивлена? — вампир поднял руку, сжал ее на тонкой шее вампирессы. — Я действительно стал сильным. Сильнее, чем ты думаешь. Но не благодаря тебе, Эрна, а вопреки всем твоим идиотским замыслам. Ты говоришь, что за мной придет Кхорт?
       — Ты не сможешь скрыть свою силу, он ее почувствует, — она шипела, запуская свои кровяные когти в его руку — и не имея силы даже разорвать ими кожу: ее кровь впитывалась в тело Бена, как капли воды в сухую губку.
       — Вот когда он за мной придет, я найду, о чем с ним поговорить. Но ты к этому времени будешь уже мертва.
       Сила текла по жилам вампира, наполняла артерии, обращалась к кровяному карману. Ему ничего не стоило лишить Эрну жизни. И женщина видела приговор в глазах внука.
       — Я бы на твоем месте этого не делал.
       Спокойный голос раздался за спиной.
       Бен разжал руку, позволив Эрне, жадно хватающей воздух ртом, опуститься на пол.
       — Надо же, кто к нам пожаловал! — вампир медленно развернулся. У двери стоял высокий даже по меркам двадцать первого века мужчина, с длинными волосами, спадающими на плечи, точеным лицом, достойным пера художников. Его карие глаза с желтой окантовкой смотрели на круорца.
       — Прошу прощения, что не кланяюсь, — шутовским тоном, сквозь сжатые зубы, произнес Лоуренс. — Устал.
       Он сделал шаг вперед, надеясь обойти сансуиса Анисиоса, давшему жизнь многим поколениям вампиров. Но великий перевертыш сделал шаг в сторону, загородив проход.
       Бен знал, что Анисиос никогда не ладил с Эрной, но, видимо, приближающаяся Крона и угроза Кхорта помогла сблизиться родственникам. Лоуренс презрительно хмыкнул: если сангуис надеялся, что ученый умрет за него, то он ошблся.
       Бен развернулся, приблизился к окну. Где-то там должны быть в стене незаметные выступы, по которым он покидал комнату в молодости. Тогда он был всего лишь проклятым. А теперь он — сильный вампир!..
       Кровяные когти цеплялись за стены, благополучно опуская Лоуренса во внутренний двор.
       — Круто! — крикнули пацанята, ставшие невольными свидетелями этих перемещений. Бен улыбнулся им, и эта улыбка словно стерла всю ту ненависть и гнев, что родились в душе вампира в комнате, которую он когда-то считал своей...
       Зло исказило правильные черты Эрны. Женщина встала, грозная, пышущая гневом. Карминовые глаза блестели. Кровь клокотала в висках, кровавые сгустки кружились вьюном в руках.
       — Схватить его! — завопила старуха, активируя руну — отправляя ее посланником к тем, кто находился рядом. К тем, кто мог вернуть несносного мальчишку, зазнавшегося вампира.
       — Оставь его, — отрезал Анисиос. — Не удержишь его, коль сам не захочет остаться. Пусть идет. Неужели ты не чуешь: он — уже не вампир.
       — Но без него ты не переживешь прихода Кхорта!
       — И что? — в противовес взбешенной Эрне, Анисиос был спокоен. Скользящей походкой он приблизился к окну. Бен уже пересек внутренний двор, прошел сквозь ворота правых башен. Он огибал Родовое Гнездо, за которым тянулся лес. — Я уже много вех повидал. Но силы, что влились в нас, должны иметь предел. И этот предел — смерть. Сангуисы должны умереть, как должно умереть все, что живет теперь, чтобы дать путь остальным поколениям, — речь вампира текла плавно. Пусть и с трудом, он освоил синтаксис этого столетия. — Ты хотела, чтобы он был сильным, но с чего ты решила, что, став таким, он будет помогать слабым? Смирись, Эрна, — даже в разговоре Анисиос не спешил называть главу клана де Конинг дочерью. — Насильно тебе его не заставить. Каждый сам должен выбрать свой путь. А тебе стоит позаботиться о своих родственниках: твой внук отправил в сон часть левого крыла.
       И словно не замечая вспыхнувшие яростью глаза Эрны, вампир покинул комнату. Вечером он собирался уехать из Рэдланжа, чтобы, возможно, больше никогда не увидеть клан де Конингов.
       
       Вот и все!
       Теперь, когда гнев исчез, Бен чувствовал усталость.
       Забавно. Он так хотел домой, но постоянно бежал от него. А теперь, когда вновь представилась возможность вернуться, он покидает его снова. Покидает, потому что понял — это не его дом.
       Очередная черта подведена, и осталось позади все, чего он желал. Уже перевернута страница счастливой жизни с Робин: он должен забыть человеческую женщину и держаться от нее подальше. Насколько абзацев, посвященных приятелю-магу, тоже оказались перечеркнуты: вампирам не дружить с теургами. В большой песочнице под названием жизнь у каждого свой путь. И Бен вновь шел по нему. Один.
       Несколько столетий назад ему путь указывала башня замка Венуста, где была Астерия. Когда ее не стало, появилась новая цель — жить, несмотря ни на что и вопреки всем. А что теперь? Все, что у него осталось — его лаборатории и коллеги.
       Он может скрыться. Залечь на дно, исчезнуть, чтобы никто не нашел: ни родственники, ни маги, ни воины Кхорта, если вдруг они проявят интерес к его судьбе. У него имелись схроны, оставленные много десятилетий назад. Но до них еще надо добраться. А у него — лишь документы, выданные Вилом — по таким легко вычислить, и никаких денег.
       Оставалось надеяться, что в Рэдленде — той часть родной земли, где теперь жили люди, — он сможет разжиться деньгами, хотя идти на преступление — меньшее, чего хотелось сейчас.
       Позади остался замок с его резными воротами, шумной площадью, запруженной туристами. Бен шел по трассе, не скрываясь. Он был уверен, что погони не будет. По крайней мере не сейчас: Эрне нужно время, чтобы придумать новый, безусловно, гениальный, по ее мнению, план.
       Под ногами шелестел гравий обочины, говорливые пичужки перелетали с ветки на ветку, пересекали дорожное полотно, пользуясь тем, что на нем пока не было транспорта, муравьи выворачивали из-под ног, спеша по своим делам — никому не было дело до одиноко идущего по дороге вампира...
       Бен резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену.
       Что-то не давало ему двинуться, хотя никаких пут он не чувствовал. Что-то звало его, тянуло в сторону от трассы, туда,