Текла слюна, и уже не человеческие, а звериные глаза смотрели вперед. Хищник наигрался и теперь нес смерть на конце своих когтей и в пасти, смыкающейся на...
— Замок является действующей резиденцией Королевы Аланэи — Эрнесты II, — Натали выудила из сумки таблетку и поспешно забросила ее в рот, проглатывая, не запивая. — Королевская династия берет начало от союза Эрнесты I де Конинг и представителя древнего северного рода де Штено, который и построил для своей жены замок Рэдланж на осваиваемых в те времена землях. Часть помещений замка открыта для посещения туристов.
Сверкающим ореолам на фоне серого пола отливали медные волосы, вымоченные в луже крови. Лицо искажалось: синели губы, мертвенная белизна покрывала щеки. И лишь глаза остались ярки: темные бездны, в которых еще не успел застыть страх.
— В закрытых зонах живет королева со своим семейством. За замком, отделенная от главного входа живым забором, расположена четвертая часть Рэдланжа, названная Гнездом. Там проживают потомки старинной фамилии.
— Натали...Помоги!!!
Натали не слышала крик, потонувший в рыке зверя, который звучал в ее голове. Но она видела, как в последний раз шевельнулись губы окровавленной девушки.
Жан заметил бисеринки пота на губах напарницы, мокрый след — на виске. Он чувствовал, с каким трудом девушка сдерживает дрожь.
— Дамы и господа, — водитель поспешил припарковать машину на площади, выбрав место поближе к замку. Все это время Натали не реагировала ни на что, хотя в этом месте экскурсии она должна рассказывать про архитектуру замка и легенды, связанные с его строительством. Водитель взял у гида микрофон. Пассажиры уже вставали со своих мест, тянулись за вещами. — Куртки, шубы и пальто можете оставить в салоне. Здесь с ними ничто не случится.
— Натали? — добавил он уже тише, убедившись, что туристам пока не до него: каждый из них решал сложную задачу — что же взять с собой в замок.
Девушка оставалась сидеть на стуле, не в силах пошевелиться.
— Беги домой. Я сам закончу экскурсию.
Короткий взгляд на парня. Было в этом взгляде все: и благодарность, и смущение. Но сильнее всего в нем читался страх.
— Беги!
Еще раз повторил Жан, и Натали побежала.
Высокие стены башен-близнецов да зеленая ограда отгораживали потомков древней королевы от взгляда любопытных. С того самого момента, как де Конинги поселились на этих землях, никто не смог их завоевать, хотя не было здесь ни высоких каменно-железных заборов, ни глубоких рвов.
Аккуратные домики тянулись от замка Рэдланжа вплоть до залива Новоземного, в который упиралась самая южная часть государства, где жили вампиры и дарки — маги, вкусившие кровь носферату.
Все эти небольшие двухэтажные строения были похожи друг на друга. Белые стены, высокие крылечки, покатые красные крыши. Различались они лишь цветом ковра, постеленного перед дверью, шторами, что виднелись сквозь окна, да запахами, которые окутывали дома. И один из них — сладковато-металлический — сгонял к зданию все больше и больше народу.
— Пропустите нас, — крикнул светловолосый парень, пытаясь отодвинуть мужчину, который загораживал дверь.
— Вы должны нас впустить! — поддержали его товарищи — молодые вампиры, которым было не более трехсот лет. Самые смелые из них накинулись на окна, обрушивая на беззащитное, казалось бы, стекло, припасенные молотки и кувалды. Но стекло не дрожало, не покрывалось трещинами — оно держало удар.
— Успокойтесь вы наконец! — мужчина у дверей на вид был не старше тех, кто пытался проникнуть в дом. Но возраст вампиров определялся не внешним видом, а той силой, которой он способен управлять. Мужчина, преграждающий проход, в пиджаке с петличным знаком в виде скрещенных мечей, был во много раз старше всех присутствующих.
— Доран, он же убьет их! — парень с волосами цвета соломы попытался сделать еще один рывок.
— Франс! — раздался женский крик и говоривший обернулся к источнику звука — молоденькой девушке, которая смотрела в окно с красными разводами на внутренней стороне.
И это словно послужило сигналом. Радужки глаз вампиров изменили цвет, отражая рунные способности вампиров. Руна Круоры окрасила глаза в красный, Арбори — в серое, Сенсуса — в голубое, а Летума — в белое. Желтые и черные ободки демонстрировали, что руны Перевоплощения и Поглощения тоже готовы к работе.
— Ребята! — Доран последовал примеру собравшихся, активируя свою силу. Радужка, а после и зрачок, выцвели. Белые нити поднялись по векам, спустились по щекам, заструились по скулам. — Как представитель службы охраны я призываю вас к порядку!
Молодежь замолчала. Кто-то виновато опустил головы, кто-то еще храбрился и продолжал смотреть на мужчину цветными глазами. Были те, кто предпочел сделать несколько шагов назад, чтобы случайно не попасть под действие руны Летума, способной в одно мгновение превратить вампира в прах. Сил Дорана на это вполне хватило бы — недаром он был старым носферату.
— Доран, пожалуйста. Сделай что-нибудь! — девушка, стоящая у окна, была бледнее стены дома.
Она шла к крыльцу — и молодежь расступалась перед ней. Сложенные у груди руки дрожали, в глазах несчастной стояли слезы. Она остановилась на ступеньке. Вспыхнули щеки, сжались кулачки, словно девушка вела какую-то внутреннюю борьбу. Но вот она решилась: колени коснулись земли, ладошки легли на ноги, спина согнулась, а подбородок дотронулся до груди. — Пожалуйста.
Волна негодования пронеслась по толпе, но тут же потухла. Молодые вампиры отвели взгляд от своей подруги, которая пошла на унижение ради тех, чью боль они ощущали даже через закрытую дверь. На какое-то мгновение носферату решили, что просьба возымела действие — рунная окраска с глаз Дорана стала спадать, но колебания вампира были не долгими:
— Вы знаете правила. Проблема безумия аниситов должна решаться внутри семьи и посредством ее участников.
— Но разве мы все — не одна семья, дядюшка Доран, — светловолосый Франс шагнул вперед, помогая девушке подняться. Вампир погасил руну, и его глаза вновь приобрели обычный вид — такой же, как и у большинства присутствующих здесь потомков сангуиса Анисиоса: коричневый цвет радужки без других пигментных вкраплений.
— Ты знаешь, что имеет в виду закон, де Мистен. Семья — это отдельная ячейка, состоящая из матери, отца и детей. Лишь они имеют право находиться рядом с аниситом в моменты его безумия. Так гасятся внутренние конфликты, которые разрушили ни один клан. Так было решено в тринадцатом веке. Так и будет впредь!
Молодежь молчала, но это молчание было тревожнее самых ярых споров. Некоторые так и продолжали стоять, буравя Дорана цветными глазами. Другие, самые смелые, приблизились к окну. То не пропускало ни звука, зато было видно, как рушится в доме мебель, как летят куски мяса, и кровь рисует алые узоры на стенах россыпью мелких пятен. А еще был слышен запах. Запах страха и смерти.
— А где сейчас Натали? — тяжелую тишину разрушил чей-то голос.
— Скорее всего на работе, — Франс отошел от крыльца, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Выгоревшие до цвета соломы волосы коснулись стены.
— Жалко, если он убьет Ди. Она классная… — говоривший оборвал фразу, уловив, как опасно прищурились глаза Франса. Аниситы питались кровью сородичей. Выпитая напрямую из источника кровь как минимум на неделю удерживала связь между донором и реципиентом, вот и чувствовали вампиры боль, которая привела их к дверям этого дома. Они хотели помочь — и сделали бы это, если б не Доран и глупые правила...
Натали бежала, натыкаясь на туристов. Вот центральный вход, ведущий в проем между двумя башнями-близнецами. Нет, ей не туда. Слишком многое придется обегать, чтобы попасть в район Гнезда. Живой лабиринт перед замком — еще одна преграда, но так все равно быстрее.
Кривые дорожки в окружении кустарников упирались в высокий зеленый забор. Увитый плющом, он тянулся прямо от стен башни. Натали обратилась к руне Арбори — и радужка ее карих глаз приобрела серый цвет. Сила вампира потянулась к небольшому резервуару, помещенному с другой стороны живого забора. Сработал сигнал — и калитка открылась, впуская вампирессу.
Еще издали Натали увидела народ около дома. В тревожном предчувствии сердце забилось сильнее, и девушка побежала еще быстрее.
Улица. Небольшая рытвина. Соседский дом. Еще один. Еще.
Она бежала, но ее родной дом словно и не приближался.
А когда казалось, что вот он — только протяни руку — появилась новая проблема. Ее не пускали. Она рвалась вперед, но цепкие руки хватали за плечи, за кофту, за волосы; кусалась — безрезультатно. Ее держали. Крепко. Надежно. Держали те, кто был сильнее.
— Пусти! — Натали сделала последнюю попытку вырваться. Она должна была как можно быстрее оказаться дома. Руна Перевоплощения позволяла ее отцу превращаться в зверя, но родовое проклятие, лежащее на потомках сангуиса Анисиоса, делало его безумным хищником, способным уничтожить всех, кто окажется под рукой. Одна Натали знала, как предотвратить трагедию.
— Успокойся! — терпкий аромат бергамота с жгучим перцем пощекотал нос, и девушка подняла голову, обнаружив, что стоит, прижавшись к груди Франса. К ним приближался молодой человек. Белоснежный халат светлыми крыльями вился за спиной, по груди хлестала цепочка с пропуском и с логотипом Лаборатории Рэдланжа. Отливала зеленым застывшая в ухе сережка.
— Не пускают? — парень кивком поприветствовал своих сородичей, остановил взгляд на Доране. Тот чуть заметно поклонился Джонатану — внуку Главы клана Эрны де Конинг.
Почувствовав, как ослабли объятия Франса, Натали вырвалась. Взбежала по ступеням, пролетела мимо Дорана, успевшего отойти в сторону. Дверь открылась прежде, чем девушка до нее дотронулась.
В проеме стоял отец Натали — черные кудри вампира, не стянутые резинкой, падали на плечи, окрашивая их, словно кисть, в алое. Его обнажённое тело было в крови. Золотой ободок радужки — след работы руны Перевоплощение — спадал на нет, но взгляд перевертыша все еще был отсутствующим, как у наркомана, принявшего дозу.
— Милая, ты уже вернулась! — вампир широко улыбнулся и наклонился, чтобы оставить на щеке дочери поцелуй. Взгляд мужчины блуждал по толпе, собравшейся у дома. — А что же не проходишь? Ты же с друзьями? Давай их тоже сюда. А я сейчас — мне одеться надо!
Франс и Джонатан прошли внутрь вслед за Натали. Остальные предпочли остаться на улице.
Комната, когда-то такая уютная, пахнущая свежей выпечкой, которой любят лакомиться даже вампиры, была не просто разгромлена, она была уничтожена. Стены проломлены, мебель перемолота в мелкую щепку. Все, что могло быть разбито, — разбито.
Повсюду кровь: на полу, стенах, потолке — где-то мелкими брызгами, где-то обильными лужами. Рядом с одной из луж лежала серая тяжёлая пыль — все, что осталось от хозяйки.
Парни молчаливо переглянулись и опустили глаза, скорбя о вампирессе, чья душа отправилась в огненный Тресон, а плоть ушла на корм кровавому богу. К счастью, подобной участи избежала сестра Натали — Ди. Ее, казалось, безжизненное тело покоилось на руках девушки. Несчастная была похожа на сломанную куклу, но ее сердце было цело, а голова не отделена от тела.
— Я вызову целителя, — Джонатан вышел из комнаты. Не прошло и пяти минут, как в дом вошел маг, облаченный, как и сам Джон, в белый халат с эмблемой лаборатории.
Народ разошелся. Момент, когда они могли что-то сделать, прошел, а теперь оставалось лишь пожинать плоды случившегося. Отец Натали скоро вновь будет таким, каким его привыкли видеть: весельчаком, рассказывающим забавные истории о своей юности, обучающий малышню создавать поделки из дерева. Ди тоже восстановится — с помощью магов это произойдет намного быстрее. И лишь мать девочек уже не сможет никого угостить вкусной выпечкой.
Франс опустился рядом с Джонатаном — прямо на землю с теневой стороны дома. Вытащил пачку сигарет, молча предложил другу, закурил.
— И сколько мы будем это терпеть, а?
— Не спрашивай, не знаю, — Джон скривился, будто ему вырвали зуб. — Бабка ничего не хочет слушать про перемены.
— Но этот закон устарел!
— Устарел. Кхорт, — Джон сплюнул. С удивлением посмотрел на сигарету, словно впервые ее увидел. — Еще как минимум пятьдесят лет надо ждать, пока наш голос что-то будет значит в делах клана. Это же целая вечность.
— Еще одно дурацкое правило, — Франс затянулся так, что кончик сигареты моментально обратился в пепел.
— А что поделать-то? — Джон обреченно потупил взгляд. — Эрна ничего менять не хочет. Хранителям до этого нет никакого дела. Занимаются они научными делами — вот и не лезут никуда больше. А мы копайся в этом дерьме...
— Еще пятьдесят лет…
— Пятьдесят, — эхом повторил парень. Вот только года — не эхо. Они не исчезнут, не растворятся ни в лесах, что окружают дома, ни в стенах каменного замка, возвышающегося в стороне. Они будут пожирать каждого, оставляя свой след на телах и лицах. Пятьдесят лет — это много, очень много. — Пока мы получим право голоса, сколько наших...
Джонатан не договорил. Телефонный звонок прервал его на полуслове, но Франсу и не нужен был конец. В тюрьме замка Рэдланж сидел их друг — тот, кто решил бросить вызов старым устоям. И теперь Сая Сопье ждал суд с обвинением в убийстве отца, в то время как отец Натали даже выговора не получит.
Франс подставил лицо прохладному ветру, словно надеялся, что он своим дыханием снимет все тревоги. Глупые надежды. Пока сами они не возьмут ситуацию в свои руки — ничего не изменится. Но что они, молодые носферату, могут сделать против старших сородичей?
До вампира донесся недовольный голос, громыхающий в трубке Джонатана. Злость исказила лицо парня. Судя по его ответам — молодого ученого хватились на рабочем месте.
— Кхорт! — процедил сквозь зубы внук Главы клана, отправляя телефон обратно в карман халата.
— Джон, но ведь раньше такого не было, — Франс понизил голос, словно опасался, что их кто-то услышит. — Были, конечно, приступы безумия. Но ... Пять случаев за неделю. Из них три со смертельным исходом. Почему?
— А ты ничего не чувствуешь? — ответом Джонатану был непонимающий взгляд кузена. — Нестабильность рун не замечаешь, например?
— С чем это связано?
Ученый пожал плечами.
— Может быть приближение Кроны так влияет. Может маги что-то откопали. А может…
— А может? — новая сигарета замерла в руках Франса, так и не успев вылезти из пачки.
Джон застыл так, как сидел: поставив локти на колени, сжав пальцы на мочке уха с вдетой в него серьгой, со взглядом, устремленным на двигающуюся по земле букашку, так похожую на них самих.
— Сангуисы просыпаются…
Сангуисы просыпались. Движением ноги, взмахом руки, кривой на приборах, подключенных к окаменевшим телам, и легким подъемом груди самые первые вампиры Заолуна давали знать, что время их сна подходит к концу.
И быстрее бежали по проводам кровяные капли, вытягиваемые из контейнерных резервуаров самими древними — истинными детьми кровавого бога Кхорта. Алели лица, синевой наполнялись вены, дрожали артерии под тонкой кожей.
Дрожь распространялась по всему миру. Начавшись в пещерах горы Дарфана южного острова Гиббетер, она сместила гробы вампирской тюрьмы Стилвок, что находилась к востоку от Большой
— Замок является действующей резиденцией Королевы Аланэи — Эрнесты II, — Натали выудила из сумки таблетку и поспешно забросила ее в рот, проглатывая, не запивая. — Королевская династия берет начало от союза Эрнесты I де Конинг и представителя древнего северного рода де Штено, который и построил для своей жены замок Рэдланж на осваиваемых в те времена землях. Часть помещений замка открыта для посещения туристов.
Сверкающим ореолам на фоне серого пола отливали медные волосы, вымоченные в луже крови. Лицо искажалось: синели губы, мертвенная белизна покрывала щеки. И лишь глаза остались ярки: темные бездны, в которых еще не успел застыть страх.
— В закрытых зонах живет королева со своим семейством. За замком, отделенная от главного входа живым забором, расположена четвертая часть Рэдланжа, названная Гнездом. Там проживают потомки старинной фамилии.
— Натали...Помоги!!!
Натали не слышала крик, потонувший в рыке зверя, который звучал в ее голове. Но она видела, как в последний раз шевельнулись губы окровавленной девушки.
Жан заметил бисеринки пота на губах напарницы, мокрый след — на виске. Он чувствовал, с каким трудом девушка сдерживает дрожь.
— Дамы и господа, — водитель поспешил припарковать машину на площади, выбрав место поближе к замку. Все это время Натали не реагировала ни на что, хотя в этом месте экскурсии она должна рассказывать про архитектуру замка и легенды, связанные с его строительством. Водитель взял у гида микрофон. Пассажиры уже вставали со своих мест, тянулись за вещами. — Куртки, шубы и пальто можете оставить в салоне. Здесь с ними ничто не случится.
— Натали? — добавил он уже тише, убедившись, что туристам пока не до него: каждый из них решал сложную задачу — что же взять с собой в замок.
Девушка оставалась сидеть на стуле, не в силах пошевелиться.
— Беги домой. Я сам закончу экскурсию.
Короткий взгляд на парня. Было в этом взгляде все: и благодарность, и смущение. Но сильнее всего в нем читался страх.
— Беги!
Еще раз повторил Жан, и Натали побежала.
Высокие стены башен-близнецов да зеленая ограда отгораживали потомков древней королевы от взгляда любопытных. С того самого момента, как де Конинги поселились на этих землях, никто не смог их завоевать, хотя не было здесь ни высоких каменно-железных заборов, ни глубоких рвов.
Аккуратные домики тянулись от замка Рэдланжа вплоть до залива Новоземного, в который упиралась самая южная часть государства, где жили вампиры и дарки — маги, вкусившие кровь носферату.
Все эти небольшие двухэтажные строения были похожи друг на друга. Белые стены, высокие крылечки, покатые красные крыши. Различались они лишь цветом ковра, постеленного перед дверью, шторами, что виднелись сквозь окна, да запахами, которые окутывали дома. И один из них — сладковато-металлический — сгонял к зданию все больше и больше народу.
— Пропустите нас, — крикнул светловолосый парень, пытаясь отодвинуть мужчину, который загораживал дверь.
— Вы должны нас впустить! — поддержали его товарищи — молодые вампиры, которым было не более трехсот лет. Самые смелые из них накинулись на окна, обрушивая на беззащитное, казалось бы, стекло, припасенные молотки и кувалды. Но стекло не дрожало, не покрывалось трещинами — оно держало удар.
— Успокойтесь вы наконец! — мужчина у дверей на вид был не старше тех, кто пытался проникнуть в дом. Но возраст вампиров определялся не внешним видом, а той силой, которой он способен управлять. Мужчина, преграждающий проход, в пиджаке с петличным знаком в виде скрещенных мечей, был во много раз старше всех присутствующих.
— Доран, он же убьет их! — парень с волосами цвета соломы попытался сделать еще один рывок.
— Франс! — раздался женский крик и говоривший обернулся к источнику звука — молоденькой девушке, которая смотрела в окно с красными разводами на внутренней стороне.
И это словно послужило сигналом. Радужки глаз вампиров изменили цвет, отражая рунные способности вампиров. Руна Круоры окрасила глаза в красный, Арбори — в серое, Сенсуса — в голубое, а Летума — в белое. Желтые и черные ободки демонстрировали, что руны Перевоплощения и Поглощения тоже готовы к работе.
— Ребята! — Доран последовал примеру собравшихся, активируя свою силу. Радужка, а после и зрачок, выцвели. Белые нити поднялись по векам, спустились по щекам, заструились по скулам. — Как представитель службы охраны я призываю вас к порядку!
Молодежь замолчала. Кто-то виновато опустил головы, кто-то еще храбрился и продолжал смотреть на мужчину цветными глазами. Были те, кто предпочел сделать несколько шагов назад, чтобы случайно не попасть под действие руны Летума, способной в одно мгновение превратить вампира в прах. Сил Дорана на это вполне хватило бы — недаром он был старым носферату.
— Доран, пожалуйста. Сделай что-нибудь! — девушка, стоящая у окна, была бледнее стены дома.
Она шла к крыльцу — и молодежь расступалась перед ней. Сложенные у груди руки дрожали, в глазах несчастной стояли слезы. Она остановилась на ступеньке. Вспыхнули щеки, сжались кулачки, словно девушка вела какую-то внутреннюю борьбу. Но вот она решилась: колени коснулись земли, ладошки легли на ноги, спина согнулась, а подбородок дотронулся до груди. — Пожалуйста.
Волна негодования пронеслась по толпе, но тут же потухла. Молодые вампиры отвели взгляд от своей подруги, которая пошла на унижение ради тех, чью боль они ощущали даже через закрытую дверь. На какое-то мгновение носферату решили, что просьба возымела действие — рунная окраска с глаз Дорана стала спадать, но колебания вампира были не долгими:
— Вы знаете правила. Проблема безумия аниситов должна решаться внутри семьи и посредством ее участников.
— Но разве мы все — не одна семья, дядюшка Доран, — светловолосый Франс шагнул вперед, помогая девушке подняться. Вампир погасил руну, и его глаза вновь приобрели обычный вид — такой же, как и у большинства присутствующих здесь потомков сангуиса Анисиоса: коричневый цвет радужки без других пигментных вкраплений.
— Ты знаешь, что имеет в виду закон, де Мистен. Семья — это отдельная ячейка, состоящая из матери, отца и детей. Лишь они имеют право находиться рядом с аниситом в моменты его безумия. Так гасятся внутренние конфликты, которые разрушили ни один клан. Так было решено в тринадцатом веке. Так и будет впредь!
Молодежь молчала, но это молчание было тревожнее самых ярых споров. Некоторые так и продолжали стоять, буравя Дорана цветными глазами. Другие, самые смелые, приблизились к окну. То не пропускало ни звука, зато было видно, как рушится в доме мебель, как летят куски мяса, и кровь рисует алые узоры на стенах россыпью мелких пятен. А еще был слышен запах. Запах страха и смерти.
— А где сейчас Натали? — тяжелую тишину разрушил чей-то голос.
— Скорее всего на работе, — Франс отошел от крыльца, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Выгоревшие до цвета соломы волосы коснулись стены.
— Жалко, если он убьет Ди. Она классная… — говоривший оборвал фразу, уловив, как опасно прищурились глаза Франса. Аниситы питались кровью сородичей. Выпитая напрямую из источника кровь как минимум на неделю удерживала связь между донором и реципиентом, вот и чувствовали вампиры боль, которая привела их к дверям этого дома. Они хотели помочь — и сделали бы это, если б не Доран и глупые правила...
Натали бежала, натыкаясь на туристов. Вот центральный вход, ведущий в проем между двумя башнями-близнецами. Нет, ей не туда. Слишком многое придется обегать, чтобы попасть в район Гнезда. Живой лабиринт перед замком — еще одна преграда, но так все равно быстрее.
Кривые дорожки в окружении кустарников упирались в высокий зеленый забор. Увитый плющом, он тянулся прямо от стен башни. Натали обратилась к руне Арбори — и радужка ее карих глаз приобрела серый цвет. Сила вампира потянулась к небольшому резервуару, помещенному с другой стороны живого забора. Сработал сигнал — и калитка открылась, впуская вампирессу.
Еще издали Натали увидела народ около дома. В тревожном предчувствии сердце забилось сильнее, и девушка побежала еще быстрее.
Улица. Небольшая рытвина. Соседский дом. Еще один. Еще.
Она бежала, но ее родной дом словно и не приближался.
А когда казалось, что вот он — только протяни руку — появилась новая проблема. Ее не пускали. Она рвалась вперед, но цепкие руки хватали за плечи, за кофту, за волосы; кусалась — безрезультатно. Ее держали. Крепко. Надежно. Держали те, кто был сильнее.
— Пусти! — Натали сделала последнюю попытку вырваться. Она должна была как можно быстрее оказаться дома. Руна Перевоплощения позволяла ее отцу превращаться в зверя, но родовое проклятие, лежащее на потомках сангуиса Анисиоса, делало его безумным хищником, способным уничтожить всех, кто окажется под рукой. Одна Натали знала, как предотвратить трагедию.
— Успокойся! — терпкий аромат бергамота с жгучим перцем пощекотал нос, и девушка подняла голову, обнаружив, что стоит, прижавшись к груди Франса. К ним приближался молодой человек. Белоснежный халат светлыми крыльями вился за спиной, по груди хлестала цепочка с пропуском и с логотипом Лаборатории Рэдланжа. Отливала зеленым застывшая в ухе сережка.
— Не пускают? — парень кивком поприветствовал своих сородичей, остановил взгляд на Доране. Тот чуть заметно поклонился Джонатану — внуку Главы клана Эрны де Конинг.
Почувствовав, как ослабли объятия Франса, Натали вырвалась. Взбежала по ступеням, пролетела мимо Дорана, успевшего отойти в сторону. Дверь открылась прежде, чем девушка до нее дотронулась.
В проеме стоял отец Натали — черные кудри вампира, не стянутые резинкой, падали на плечи, окрашивая их, словно кисть, в алое. Его обнажённое тело было в крови. Золотой ободок радужки — след работы руны Перевоплощение — спадал на нет, но взгляд перевертыша все еще был отсутствующим, как у наркомана, принявшего дозу.
— Милая, ты уже вернулась! — вампир широко улыбнулся и наклонился, чтобы оставить на щеке дочери поцелуй. Взгляд мужчины блуждал по толпе, собравшейся у дома. — А что же не проходишь? Ты же с друзьями? Давай их тоже сюда. А я сейчас — мне одеться надо!
Франс и Джонатан прошли внутрь вслед за Натали. Остальные предпочли остаться на улице.
Комната, когда-то такая уютная, пахнущая свежей выпечкой, которой любят лакомиться даже вампиры, была не просто разгромлена, она была уничтожена. Стены проломлены, мебель перемолота в мелкую щепку. Все, что могло быть разбито, — разбито.
Повсюду кровь: на полу, стенах, потолке — где-то мелкими брызгами, где-то обильными лужами. Рядом с одной из луж лежала серая тяжёлая пыль — все, что осталось от хозяйки.
Парни молчаливо переглянулись и опустили глаза, скорбя о вампирессе, чья душа отправилась в огненный Тресон, а плоть ушла на корм кровавому богу. К счастью, подобной участи избежала сестра Натали — Ди. Ее, казалось, безжизненное тело покоилось на руках девушки. Несчастная была похожа на сломанную куклу, но ее сердце было цело, а голова не отделена от тела.
— Я вызову целителя, — Джонатан вышел из комнаты. Не прошло и пяти минут, как в дом вошел маг, облаченный, как и сам Джон, в белый халат с эмблемой лаборатории.
Народ разошелся. Момент, когда они могли что-то сделать, прошел, а теперь оставалось лишь пожинать плоды случившегося. Отец Натали скоро вновь будет таким, каким его привыкли видеть: весельчаком, рассказывающим забавные истории о своей юности, обучающий малышню создавать поделки из дерева. Ди тоже восстановится — с помощью магов это произойдет намного быстрее. И лишь мать девочек уже не сможет никого угостить вкусной выпечкой.
Франс опустился рядом с Джонатаном — прямо на землю с теневой стороны дома. Вытащил пачку сигарет, молча предложил другу, закурил.
— И сколько мы будем это терпеть, а?
— Не спрашивай, не знаю, — Джон скривился, будто ему вырвали зуб. — Бабка ничего не хочет слушать про перемены.
— Но этот закон устарел!
— Устарел. Кхорт, — Джон сплюнул. С удивлением посмотрел на сигарету, словно впервые ее увидел. — Еще как минимум пятьдесят лет надо ждать, пока наш голос что-то будет значит в делах клана. Это же целая вечность.
— Еще одно дурацкое правило, — Франс затянулся так, что кончик сигареты моментально обратился в пепел.
— А что поделать-то? — Джон обреченно потупил взгляд. — Эрна ничего менять не хочет. Хранителям до этого нет никакого дела. Занимаются они научными делами — вот и не лезут никуда больше. А мы копайся в этом дерьме...
— Еще пятьдесят лет…
— Пятьдесят, — эхом повторил парень. Вот только года — не эхо. Они не исчезнут, не растворятся ни в лесах, что окружают дома, ни в стенах каменного замка, возвышающегося в стороне. Они будут пожирать каждого, оставляя свой след на телах и лицах. Пятьдесят лет — это много, очень много. — Пока мы получим право голоса, сколько наших...
Джонатан не договорил. Телефонный звонок прервал его на полуслове, но Франсу и не нужен был конец. В тюрьме замка Рэдланж сидел их друг — тот, кто решил бросить вызов старым устоям. И теперь Сая Сопье ждал суд с обвинением в убийстве отца, в то время как отец Натали даже выговора не получит.
Франс подставил лицо прохладному ветру, словно надеялся, что он своим дыханием снимет все тревоги. Глупые надежды. Пока сами они не возьмут ситуацию в свои руки — ничего не изменится. Но что они, молодые носферату, могут сделать против старших сородичей?
До вампира донесся недовольный голос, громыхающий в трубке Джонатана. Злость исказила лицо парня. Судя по его ответам — молодого ученого хватились на рабочем месте.
— Кхорт! — процедил сквозь зубы внук Главы клана, отправляя телефон обратно в карман халата.
— Джон, но ведь раньше такого не было, — Франс понизил голос, словно опасался, что их кто-то услышит. — Были, конечно, приступы безумия. Но ... Пять случаев за неделю. Из них три со смертельным исходом. Почему?
— А ты ничего не чувствуешь? — ответом Джонатану был непонимающий взгляд кузена. — Нестабильность рун не замечаешь, например?
— С чем это связано?
Ученый пожал плечами.
— Может быть приближение Кроны так влияет. Может маги что-то откопали. А может…
— А может? — новая сигарета замерла в руках Франса, так и не успев вылезти из пачки.
Джон застыл так, как сидел: поставив локти на колени, сжав пальцы на мочке уха с вдетой в него серьгой, со взглядом, устремленным на двигающуюся по земле букашку, так похожую на них самих.
— Сангуисы просыпаются…
***
Сангуисы просыпались. Движением ноги, взмахом руки, кривой на приборах, подключенных к окаменевшим телам, и легким подъемом груди самые первые вампиры Заолуна давали знать, что время их сна подходит к концу.
И быстрее бежали по проводам кровяные капли, вытягиваемые из контейнерных резервуаров самими древними — истинными детьми кровавого бога Кхорта. Алели лица, синевой наполнялись вены, дрожали артерии под тонкой кожей.
Дрожь распространялась по всему миру. Начавшись в пещерах горы Дарфана южного острова Гиббетер, она сместила гробы вампирской тюрьмы Стилвок, что находилась к востоку от Большой
