И вот история повторяется, но нет уже кровной связи с тем мальчишкой, да и мальчишка вырос и возмужал за столько столетий, проведенных вдали от дома. Но пока есть надежда, что он жив, Эрна не покинет поляну.
Карие глаза покрылись пленкой карминового цвета — результат действия руны Круоры. Из ладоней потянулись кровяные нити. Они переливались в лучах света, танцевали, скручивались, разветвлялись под аккомпанемент качающихся на ветру деревьев. Шептались обнаженные ветви, скрипели могучие стволы, а тонкие лески, словно послушные змеи, исследовали холм, протыкая его своими острыми головками.
Светлые волосы Эрны мокрыми прядями облепили лицо, но вампиресса не обращала на это внимания. Она вновь и вновь выстреливала в холм кровяными лесками, вновь и вновь обращалась к руне, надеясь почувствовать своего отпрыска. Но Круора молчала, как и молчала гора, не выдавая своих секретов. Эрна не видела не только Бена — никого. Словно внутри гора была мертва: ни одной кровеносной системы — будто даже грызуны избегали этого места.
Сколько она тут стояла? Сколько пыталась не обращать внимание, как в нетерпение переминался с одной толстой ноги на другую епископ, как снисходительно смотрел на нее архимаг Денис — что б забрал его побыстрее Тамаэн в свои райские кущи; как еле уловимо двигались губы Дариена, словно патриарх молился. Но о чем — чтобы быстрее отсюда убраться?
Руки Эрны дрожали, с щек сошел весь румянец — лишь следы руны, окрасившей радужку в карминовый цвет, выделялись на бледном лице.
На что надеялась вампиресса? Что Бен почувствует ее «посланцев» и ответит? Но вампир уже более месяца находился в плену, более месяца был без пищи, без крови — чем он ответит, если его вены иссушены?
А вдруг выпущенное Эрной кровяное щупальце-леска попадет в сердце вампира? Сможет ли она тогда почувствовать хотя бы это — смерть своего внука?
Воины Тамаэна закурили с разрешения архимага. Отошли в сторону святоши, не найдя ничего интересного на этой поляне — скатертью дорога!
А Эрна все стояла и стояла, протыкала гору леской, взывала к руне, к крови, к памяти. Давно ей не доводилось так напряжённо работать. Женщина отступила бы, если б не сын — она чувствовала плечо Вильгельма и ощущала силу, которую он, вигофаг1, направлял в нее, щедро делясь своими запасами.
Но вот острие вновь вошло в холм, словно раскаленный нож в масло. И земля вздрогнула...
...
Земля вздохнула. Толчок был слабым, почти незаметным. Женщина вначале решила, что ей все показалось, но вслед за этим движением зашумели деревья, шуму вторило щебетание птиц, аккомпанировал рокот воды, неожиданным донесшийся до поляны со скал, названных Руками Бога. В одну секунду в ограниченном месте сосредоточились все шумы природы. Этот свист и шелест, грохоты водопадов и тонкий перезвон капели, легкий бриз и ураганная музыка — все нарастало, рождая какофонию, от которой хотелось заткнуть уши.
А затем вновь стало тихо. Дрогнула земля и волнами пошла поляна. Скрепы в виде желобков рухнули, а заостренные, словно копья, глыбы земли стали подниматься, норовя проткнуть каждого, кто решится ступить на эту территорию.
Заискрились кольца магов земли: воины Тамаэна побросали сигареты и приготовились к сражению — кем бы ни был их будущий враг. Но для рыцарей здесь не было работы, а геотеурги все, что могли, — это выиграть несколько минут, чтобы все находящиеся на поляне отступили к деревьям.
Дрожь дошла до холма. Тот покачнулся, стряхивая с себя пыль. Склоны покрылись трещинами. Но теперь они не алели, как было более месяца назад во время проведения ритуала. Это были глубокие трещины многовекового камня, который нагревало солнце, мочили ливни и овевали ветра.
Вновь появился гул. Он шел из глубин и казалось, что это плакал сам холм. Быть может он оплакивал грешную землю, а быть может приветствовал выброс силы такой мощности, что ее ощутили все: и люди, и маги, и вампиры. Непонятная тревога наполнила сердца, неясные предчувствия затмили разум. Это длилось несколько секунд, но их было достаточно, чтобы вспомнить, о чем вещали проповедники, и осознать: мир движется к своему концу — какой бы этот конец ни был.
Земля расступилась, и сильный порыв ветра вырвался из центра холма. Мелкая крошка пыли и красной почвы уходила далеко вверх, закрывая собой солнце.
Дышать было невозможно. Глаза слезились, и не было конца и края этому пыльному извержению. Но тьма все же сменилась светом, черную пыль проглотил огонь, бьющийся оттуда, где раньше был холм. Его склоны таяли, словно воск. Вулкан танцевал. Струя, описав дугу в воздухе, опускалась наземь, чтобы там искрошить землю в песок, а из песка создать стекло.
И когда все улеглось, когда вулкан потух, скала распалась, а вспененная земля превратилась в гладкую поверхность, в центре этой поляны в тонкой оболочке амарантового цвета лежало живое существо.
Темные наросты на спине существа напоминали крылья. Черный основ с переливающим алым был создан словно из артериальной крови.
Существо лежало без движения под своей прочной броней. Но вот оболочка треснула, осыпав пленника мелкими искрами, которые тухли, не достигнув тела.
Кольца магов вспыхнули магическим светом, глаза вампиров покрылись рунной пленкой. И как бы почувствовав это внимание, существо недовольно пошевелилось. Крылья взметнулись — и сильный порыв ветра обрушился на тех, кто стоял на поляне.
Прикрывая глаза рукой, Эрна смотрела туда, где с остекленевшего песка медленно поднималось существо, чьи глаза горели радужными оттенками и чье лицо Глава клана де Конинг в последнее время часто видела в своих самых страшных кошмарах.
— Бенджи!
Существо тряхнуло головой, оскалило рот с четырьмя большими крепкими клыками тысячелетнего вампира. Глаза прикрылись, и Эрна решила, что цветные блики, которые она видела в его радужках, — всего лишь игра света.
Руки уперлись в землю, но не сразу смогли приподнять тело. И все же существо, покачиваясь, поднималось. Сделало шаг, будто это действие было ему в новинку. Второй.
— Бенджамин!
Существо шло в ту сторону, откуда доносились звуки. Крылья свернулись и втянулись в кожу, обнажив голый торс мужчины. На нем из одежды — лишь штаны, пропитанные кровью, с одной штаниной, которая была короче второй.
Существо с внешностью пропавшего несколько месяцев назад шестисотлетнего вампира приближалось к Эрне и ее команде. С его лица исчезала бледность, клыки втягивались и растворялась магическая оболочка, которая хоть и не была видна, но ощущалась и вампирами, и магами. Причем последние заметили еще кое-что: давящий фон, который был свойственен этому месту, исчез сразу же, как тот, кого назвали Бенджамином, приблизился к главе носферату и преклонил колено...
Глаза слезились от яркого света. Тело прижималось к земле, будто в нем искало спасение.
Он не видел ничего и видел все: как порхают за сотни метров от поляны с ветки на ветку птицы, как ползут под землей черви — местные сородичи хенотов, в чьих страшных челюстях гибли другие пленники кристалла. А еще он слышал их — живых существ, столпившихся по периметру этой остекленевшей земли. Страх, удивление, любопытство и ненависть тонкими незримыми нитями тянулись от них — к нему. И мысли… некоторые из них были воплощены в зрительные образы, а другие так и остались чем-то неуловимым и неразгаданным.
Он застонал, но стон не сорвался с губ, лишь острые и длинные когти вонзились в стекло, разрезая его.
Тысячи магических нитей сошлись на нем, пытаясь пробить, узнать, испробовать. И каждый такой удар причинял жалящую боль. Тело горело, а перед глазами мелькали яркими пятнами огоньки. Мужчина мотнул головой, стараясь их прогнать.
— Не сопротивляйся, — отчетливо зазвучал в голове голос, так похожий на собственный, но с каким-то иными оттенками, словно он разговаривал со своим отражением — и от того каждая фраза звенела, как хрустальные бокалы, — дай им рассмотреть себя.
Он чувствовал недоумение тех, кто его окружал, и их испуг. Последнее было приятно — и это было странное ощущение, чужеродное. Хотя разве можно быть в этом уверенным, если он даже не помнил о том, кто он есть?
Крылья взметнулись.
Да, у него были крылья. Огромные могучие крылья, способные легко поднять в воздух это тело. Но он не взлетел, хотя движения по земли были непривычны. Пришлось напрячь все мышцы, чтобы поднять себя со стеклянной платформы и встать на ноги. Ноги… откуда-то пришло воспоминание, что одной ноги у него не должно быть. И все же она была.
— Скажи спасибо за это кристаллу, — внутренний голос ехидно засмеялся, и существо обернулось на то место, где раньше был холм, под которым прятался древний артефакт. Но холм исчез — осталась лишь остекленевшая воронка, у которой стояли маги, с опасением наблюдающие за ним.
— Кто я?
Он сам себе задавал вопрос и сам же отвечал:
— Сейчас это не важно. Вспомню... позже.
Он видел цветные всполохи перед глазами: серые, алые, желтые, амарантовые, зеленые, черные пятна заполняли все, превращая магов и людей в какие-то размытые силуэты. Он ощущал в своих венах кровь — чужую, не его. Ловил чужие мысли и образы, наполненные страхом и ненавистью. Отбивал магические нити, что тянулись к нему со всех сторон. Они все также жалили, неприятно, но не смертельно — разве такое может сравниться с тем, что он испытал там, в кристалле.
На какое-то мгновение возникло сожаление, словно ему не хотелось покидать это место, где он… выживал... или рождался заново? И кто — он?
— Кто?
— Не сейчас!
Мысли путались и приходилось сдерживать себя, чтобы не дать им выйти на поверхность, где их могли перехватить маги.
Он ощущал, как пульсируют их кольца, как пальцы представителей церкви сжимают кресты и как в недоумении застыли вампиры.
Существо прикрыло глаза ладонью, провело пальцами по переносице и сделало шаг в сторону того, кто его позвал.
— Что ж, здравствуй Эрна. Долго же ты до меня добиралась. Несколько веков. И несколько дней, которые длиннее всех этих прожитых столетий.
Кривая улыбка коснулась губ, обнажив край острого клыка. Карие глаза смотрели с вызовом.
В его голове звучала фраза, сказанная его отражением со звенящими нотками, разбивающими слова, но смысл улетал, дробя предложение на набор каких-то слов.
— Эрна… Кто она?
Ее лицо казалось знакомо: фарфоровая белизна кожи, пшеничного цвета волосы, огромные глаза, ровная линия носа и узкий подбородок.
Даже имя ее казалось знакомым, но мысли…
На мгновение существо подняло голову. Веки приподнялись — и алые блики заиграли в зрачке.
… ее мысли... что-то в них было — такое неуловимое и оттого очень опасное. Словно какое-то старинное воспоминание заявило о себе.
Поддавшись странному порыву, мужчина скосил взгляд на плечо. Ровный рельеф — ничего необычного. Но разве там не должна быть ужасная рана или татуировка, как-то связанная с той женщиной, что сейчас с улыбкой смотрела на него?
Он видел блеск ее глаз и свое отражение в них. И это отражение ему нравилось — перед ним был вампир — сильный и взрослый. Вампир, которому никак не меньше тысячи лет, хотя разве такое возможно? Разве сам он не родился всего шесть веков назад?
От этих мыслей кружилась голова, и он поспешил отрезать себя от них — он разберется с этим позже. Сейчас важнее было понять, что за женщина перед ним.
Глаза существа, подернутые амарантовой пленкой со зрачками, на которых потухли алые блики, с вызовом смотрели на белокурую даму с мокрыми волосами, что облепили лицо.
— Перед тобой Глава клана, вампир, — буквально зашипели на него, и он сощурился, одарив говорившего презрительным взглядом.
— Кто это?
— Отец.
Его взгляд потеплел, как будто все, что было, — лишь результат шока. Несколько мгновений, которые ему показались вечностью, он смотрел в карие глаза этой самой Главы, вылавливая в них образ не только себя настоящего, но и того, кем он был раньше. И это образ ему также понравился: образ талантливого мальчишки, которого ждало великое будущее.
А почему бы и нет?
Он опустился на колено, склонив голову в знак почтения — старые традиции, бывшие в ходу когда-то. До сих пор в некоторых кланах их используют при внутреннем обращении. Откуда он это знал — неизвестно.
— Осторожно!
Вновь реальность заплясала красками, и существо прикрыло глаза. Опущенные веки скрыли от других, как его зрачок заполнился алым — всего на мгновение, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы познать магов, увидеть замыслы людей и планы вампиров.
Он отбил атаку теургов разума и открыл для себя вход в сознание тех, кто находился на поляне.
— Бенджи, встань же скорее, — женщина сделала шаг, приближаясь и кладя руки на его виски.
Прикосновения были знакомы, как и запах — аромат корицы, черных роз и терпкого вина.
— Мое имя Бенджамин Лоуренс, урожденный де Конинг.
Он вспомнил. Вспомнил все, что было там, в кристалле, вспомнил и то, как он там оказался: приход Кхорта, жуткий ритуал, борьбу с мороком и месяц в мире, где жар иссушает кожу, где нет пищи, но есть боль. И о жуткой татуировке, созданной Главой клана де Конинг, тоже вспомнил.
— Внук мой, с возвращением.
Вильгельм и Эрна — когда-то это были самые близкие для него существа, а сейчас…
Отец, любящий истязать сына во время приступов безумия, и бабка, которая одобрила охоту на него.
Кристалл помог Бену победить ненависть к Вильгельму, но он еще не простил Эрну за то, что она лишила его части воспоминаний той самой татуировкой, которая теперь исчезла. К тому же слишком блестят ее глаза — и этот блеск Бену был знаком: так она всегда радовалась новым игрушкам в своей лаборатории.
Он поднялся и даже позволил себя обнять, но сам не ответил на этот жест Главы клана. Руки остались вытянутыми вдоль тела. Бен чувствовал, как сзади сдвинулись со своих мест теурги, как в живую линию выстроились святоши.
— Извини, бабушка, — вампир сделал шаг назад, вынуждая Эрну расцепить объятия. И все же она не хотела отпускать. Ладони женщины вновь легли на его виски и в лучах солнца сверкнул крупный камень старинного перстня. Карминовые глаза госпожи де Конинг вглядывались в него, словно надеялись за обычной оболочкой вампира рассмотреть нечто иное, и Бен с трудом подавил усмешку, готовую исказить его губы.
— Мне кажется, у святых отцов есть к тебе дело, — он сделал еще один шаг назад. Кольцо Эрны соскользнуло по его скуле, оставляя на коже тонкий красный след, который затянулся прежде, чем Бен повернулся в сторону приближающейся к ним процессии.
Вперед выступил мужчина, прикрывая широкой рукой на груди большой крест, сверкающий так, что некоторым вампирам пришлось отступить в тень, лишь бы не попасть в зону действия отблесков артефакта. И увидев это, человек поспешил спрятать крест под тканью, чем вызвал недовольное ворчание магов. Воины Тамаэна повернули кольца камнем в ладонь, словно готовились к нападению, которое могла бы предотвратить святая реликвия. Недовольство исказило и лицо архимага, будто патриарх нарушил какую-то договоренность и из-за этого весь их план мог сорваться.
Все эти быстрые взгляды, мимические посылы были так забавны, что Бен с трудом сохранил серьезное лицо.
— Совершенно верно, мистер Лоуренс, — голос патриарха Дариена был тих, но тверд.
Карие глаза покрылись пленкой карминового цвета — результат действия руны Круоры. Из ладоней потянулись кровяные нити. Они переливались в лучах света, танцевали, скручивались, разветвлялись под аккомпанемент качающихся на ветру деревьев. Шептались обнаженные ветви, скрипели могучие стволы, а тонкие лески, словно послушные змеи, исследовали холм, протыкая его своими острыми головками.
Светлые волосы Эрны мокрыми прядями облепили лицо, но вампиресса не обращала на это внимания. Она вновь и вновь выстреливала в холм кровяными лесками, вновь и вновь обращалась к руне, надеясь почувствовать своего отпрыска. Но Круора молчала, как и молчала гора, не выдавая своих секретов. Эрна не видела не только Бена — никого. Словно внутри гора была мертва: ни одной кровеносной системы — будто даже грызуны избегали этого места.
Сколько она тут стояла? Сколько пыталась не обращать внимание, как в нетерпение переминался с одной толстой ноги на другую епископ, как снисходительно смотрел на нее архимаг Денис — что б забрал его побыстрее Тамаэн в свои райские кущи; как еле уловимо двигались губы Дариена, словно патриарх молился. Но о чем — чтобы быстрее отсюда убраться?
Руки Эрны дрожали, с щек сошел весь румянец — лишь следы руны, окрасившей радужку в карминовый цвет, выделялись на бледном лице.
На что надеялась вампиресса? Что Бен почувствует ее «посланцев» и ответит? Но вампир уже более месяца находился в плену, более месяца был без пищи, без крови — чем он ответит, если его вены иссушены?
А вдруг выпущенное Эрной кровяное щупальце-леска попадет в сердце вампира? Сможет ли она тогда почувствовать хотя бы это — смерть своего внука?
Воины Тамаэна закурили с разрешения архимага. Отошли в сторону святоши, не найдя ничего интересного на этой поляне — скатертью дорога!
А Эрна все стояла и стояла, протыкала гору леской, взывала к руне, к крови, к памяти. Давно ей не доводилось так напряжённо работать. Женщина отступила бы, если б не сын — она чувствовала плечо Вильгельма и ощущала силу, которую он, вигофаг1, направлял в нее, щедро делясь своими запасами.
Но вот острие вновь вошло в холм, словно раскаленный нож в масло. И земля вздрогнула...
...
Земля вздохнула. Толчок был слабым, почти незаметным. Женщина вначале решила, что ей все показалось, но вслед за этим движением зашумели деревья, шуму вторило щебетание птиц, аккомпанировал рокот воды, неожиданным донесшийся до поляны со скал, названных Руками Бога. В одну секунду в ограниченном месте сосредоточились все шумы природы. Этот свист и шелест, грохоты водопадов и тонкий перезвон капели, легкий бриз и ураганная музыка — все нарастало, рождая какофонию, от которой хотелось заткнуть уши.
А затем вновь стало тихо. Дрогнула земля и волнами пошла поляна. Скрепы в виде желобков рухнули, а заостренные, словно копья, глыбы земли стали подниматься, норовя проткнуть каждого, кто решится ступить на эту территорию.
Заискрились кольца магов земли: воины Тамаэна побросали сигареты и приготовились к сражению — кем бы ни был их будущий враг. Но для рыцарей здесь не было работы, а геотеурги все, что могли, — это выиграть несколько минут, чтобы все находящиеся на поляне отступили к деревьям.
Дрожь дошла до холма. Тот покачнулся, стряхивая с себя пыль. Склоны покрылись трещинами. Но теперь они не алели, как было более месяца назад во время проведения ритуала. Это были глубокие трещины многовекового камня, который нагревало солнце, мочили ливни и овевали ветра.
Вновь появился гул. Он шел из глубин и казалось, что это плакал сам холм. Быть может он оплакивал грешную землю, а быть может приветствовал выброс силы такой мощности, что ее ощутили все: и люди, и маги, и вампиры. Непонятная тревога наполнила сердца, неясные предчувствия затмили разум. Это длилось несколько секунд, но их было достаточно, чтобы вспомнить, о чем вещали проповедники, и осознать: мир движется к своему концу — какой бы этот конец ни был.
Земля расступилась, и сильный порыв ветра вырвался из центра холма. Мелкая крошка пыли и красной почвы уходила далеко вверх, закрывая собой солнце.
Дышать было невозможно. Глаза слезились, и не было конца и края этому пыльному извержению. Но тьма все же сменилась светом, черную пыль проглотил огонь, бьющийся оттуда, где раньше был холм. Его склоны таяли, словно воск. Вулкан танцевал. Струя, описав дугу в воздухе, опускалась наземь, чтобы там искрошить землю в песок, а из песка создать стекло.
И когда все улеглось, когда вулкан потух, скала распалась, а вспененная земля превратилась в гладкую поверхность, в центре этой поляны в тонкой оболочке амарантового цвета лежало живое существо.
Темные наросты на спине существа напоминали крылья. Черный основ с переливающим алым был создан словно из артериальной крови.
Существо лежало без движения под своей прочной броней. Но вот оболочка треснула, осыпав пленника мелкими искрами, которые тухли, не достигнув тела.
Кольца магов вспыхнули магическим светом, глаза вампиров покрылись рунной пленкой. И как бы почувствовав это внимание, существо недовольно пошевелилось. Крылья взметнулись — и сильный порыв ветра обрушился на тех, кто стоял на поляне.
Прикрывая глаза рукой, Эрна смотрела туда, где с остекленевшего песка медленно поднималось существо, чьи глаза горели радужными оттенками и чье лицо Глава клана де Конинг в последнее время часто видела в своих самых страшных кошмарах.
— Бенджи!
Существо тряхнуло головой, оскалило рот с четырьмя большими крепкими клыками тысячелетнего вампира. Глаза прикрылись, и Эрна решила, что цветные блики, которые она видела в его радужках, — всего лишь игра света.
Руки уперлись в землю, но не сразу смогли приподнять тело. И все же существо, покачиваясь, поднималось. Сделало шаг, будто это действие было ему в новинку. Второй.
— Бенджамин!
Существо шло в ту сторону, откуда доносились звуки. Крылья свернулись и втянулись в кожу, обнажив голый торс мужчины. На нем из одежды — лишь штаны, пропитанные кровью, с одной штаниной, которая была короче второй.
Существо с внешностью пропавшего несколько месяцев назад шестисотлетнего вампира приближалось к Эрне и ее команде. С его лица исчезала бледность, клыки втягивались и растворялась магическая оболочка, которая хоть и не была видна, но ощущалась и вампирами, и магами. Причем последние заметили еще кое-что: давящий фон, который был свойственен этому месту, исчез сразу же, как тот, кого назвали Бенджамином, приблизился к главе носферату и преклонил колено...
Глаза слезились от яркого света. Тело прижималось к земле, будто в нем искало спасение.
Он не видел ничего и видел все: как порхают за сотни метров от поляны с ветки на ветку птицы, как ползут под землей черви — местные сородичи хенотов, в чьих страшных челюстях гибли другие пленники кристалла. А еще он слышал их — живых существ, столпившихся по периметру этой остекленевшей земли. Страх, удивление, любопытство и ненависть тонкими незримыми нитями тянулись от них — к нему. И мысли… некоторые из них были воплощены в зрительные образы, а другие так и остались чем-то неуловимым и неразгаданным.
Он застонал, но стон не сорвался с губ, лишь острые и длинные когти вонзились в стекло, разрезая его.
Тысячи магических нитей сошлись на нем, пытаясь пробить, узнать, испробовать. И каждый такой удар причинял жалящую боль. Тело горело, а перед глазами мелькали яркими пятнами огоньки. Мужчина мотнул головой, стараясь их прогнать.
— Не сопротивляйся, — отчетливо зазвучал в голове голос, так похожий на собственный, но с каким-то иными оттенками, словно он разговаривал со своим отражением — и от того каждая фраза звенела, как хрустальные бокалы, — дай им рассмотреть себя.
Он чувствовал недоумение тех, кто его окружал, и их испуг. Последнее было приятно — и это было странное ощущение, чужеродное. Хотя разве можно быть в этом уверенным, если он даже не помнил о том, кто он есть?
Крылья взметнулись.
Да, у него были крылья. Огромные могучие крылья, способные легко поднять в воздух это тело. Но он не взлетел, хотя движения по земли были непривычны. Пришлось напрячь все мышцы, чтобы поднять себя со стеклянной платформы и встать на ноги. Ноги… откуда-то пришло воспоминание, что одной ноги у него не должно быть. И все же она была.
— Скажи спасибо за это кристаллу, — внутренний голос ехидно засмеялся, и существо обернулось на то место, где раньше был холм, под которым прятался древний артефакт. Но холм исчез — осталась лишь остекленевшая воронка, у которой стояли маги, с опасением наблюдающие за ним.
— Кто я?
Он сам себе задавал вопрос и сам же отвечал:
— Сейчас это не важно. Вспомню... позже.
Он видел цветные всполохи перед глазами: серые, алые, желтые, амарантовые, зеленые, черные пятна заполняли все, превращая магов и людей в какие-то размытые силуэты. Он ощущал в своих венах кровь — чужую, не его. Ловил чужие мысли и образы, наполненные страхом и ненавистью. Отбивал магические нити, что тянулись к нему со всех сторон. Они все также жалили, неприятно, но не смертельно — разве такое может сравниться с тем, что он испытал там, в кристалле.
На какое-то мгновение возникло сожаление, словно ему не хотелось покидать это место, где он… выживал... или рождался заново? И кто — он?
— Кто?
— Не сейчас!
Мысли путались и приходилось сдерживать себя, чтобы не дать им выйти на поверхность, где их могли перехватить маги.
Он ощущал, как пульсируют их кольца, как пальцы представителей церкви сжимают кресты и как в недоумении застыли вампиры.
Существо прикрыло глаза ладонью, провело пальцами по переносице и сделало шаг в сторону того, кто его позвал.
— Что ж, здравствуй Эрна. Долго же ты до меня добиралась. Несколько веков. И несколько дней, которые длиннее всех этих прожитых столетий.
Кривая улыбка коснулась губ, обнажив край острого клыка. Карие глаза смотрели с вызовом.
В его голове звучала фраза, сказанная его отражением со звенящими нотками, разбивающими слова, но смысл улетал, дробя предложение на набор каких-то слов.
— Эрна… Кто она?
Ее лицо казалось знакомо: фарфоровая белизна кожи, пшеничного цвета волосы, огромные глаза, ровная линия носа и узкий подбородок.
Даже имя ее казалось знакомым, но мысли…
На мгновение существо подняло голову. Веки приподнялись — и алые блики заиграли в зрачке.
… ее мысли... что-то в них было — такое неуловимое и оттого очень опасное. Словно какое-то старинное воспоминание заявило о себе.
Поддавшись странному порыву, мужчина скосил взгляд на плечо. Ровный рельеф — ничего необычного. Но разве там не должна быть ужасная рана или татуировка, как-то связанная с той женщиной, что сейчас с улыбкой смотрела на него?
Он видел блеск ее глаз и свое отражение в них. И это отражение ему нравилось — перед ним был вампир — сильный и взрослый. Вампир, которому никак не меньше тысячи лет, хотя разве такое возможно? Разве сам он не родился всего шесть веков назад?
От этих мыслей кружилась голова, и он поспешил отрезать себя от них — он разберется с этим позже. Сейчас важнее было понять, что за женщина перед ним.
Глаза существа, подернутые амарантовой пленкой со зрачками, на которых потухли алые блики, с вызовом смотрели на белокурую даму с мокрыми волосами, что облепили лицо.
— Перед тобой Глава клана, вампир, — буквально зашипели на него, и он сощурился, одарив говорившего презрительным взглядом.
— Кто это?
— Отец.
Его взгляд потеплел, как будто все, что было, — лишь результат шока. Несколько мгновений, которые ему показались вечностью, он смотрел в карие глаза этой самой Главы, вылавливая в них образ не только себя настоящего, но и того, кем он был раньше. И это образ ему также понравился: образ талантливого мальчишки, которого ждало великое будущее.
А почему бы и нет?
Он опустился на колено, склонив голову в знак почтения — старые традиции, бывшие в ходу когда-то. До сих пор в некоторых кланах их используют при внутреннем обращении. Откуда он это знал — неизвестно.
— Осторожно!
Вновь реальность заплясала красками, и существо прикрыло глаза. Опущенные веки скрыли от других, как его зрачок заполнился алым — всего на мгновение, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы познать магов, увидеть замыслы людей и планы вампиров.
Он отбил атаку теургов разума и открыл для себя вход в сознание тех, кто находился на поляне.
— Бенджи, встань же скорее, — женщина сделала шаг, приближаясь и кладя руки на его виски.
Прикосновения были знакомы, как и запах — аромат корицы, черных роз и терпкого вина.
— Мое имя Бенджамин Лоуренс, урожденный де Конинг.
Он вспомнил. Вспомнил все, что было там, в кристалле, вспомнил и то, как он там оказался: приход Кхорта, жуткий ритуал, борьбу с мороком и месяц в мире, где жар иссушает кожу, где нет пищи, но есть боль. И о жуткой татуировке, созданной Главой клана де Конинг, тоже вспомнил.
— Внук мой, с возвращением.
Вильгельм и Эрна — когда-то это были самые близкие для него существа, а сейчас…
Отец, любящий истязать сына во время приступов безумия, и бабка, которая одобрила охоту на него.
Кристалл помог Бену победить ненависть к Вильгельму, но он еще не простил Эрну за то, что она лишила его части воспоминаний той самой татуировкой, которая теперь исчезла. К тому же слишком блестят ее глаза — и этот блеск Бену был знаком: так она всегда радовалась новым игрушкам в своей лаборатории.
Он поднялся и даже позволил себя обнять, но сам не ответил на этот жест Главы клана. Руки остались вытянутыми вдоль тела. Бен чувствовал, как сзади сдвинулись со своих мест теурги, как в живую линию выстроились святоши.
— Извини, бабушка, — вампир сделал шаг назад, вынуждая Эрну расцепить объятия. И все же она не хотела отпускать. Ладони женщины вновь легли на его виски и в лучах солнца сверкнул крупный камень старинного перстня. Карминовые глаза госпожи де Конинг вглядывались в него, словно надеялись за обычной оболочкой вампира рассмотреть нечто иное, и Бен с трудом подавил усмешку, готовую исказить его губы.
— Мне кажется, у святых отцов есть к тебе дело, — он сделал еще один шаг назад. Кольцо Эрны соскользнуло по его скуле, оставляя на коже тонкий красный след, который затянулся прежде, чем Бен повернулся в сторону приближающейся к ним процессии.
Вперед выступил мужчина, прикрывая широкой рукой на груди большой крест, сверкающий так, что некоторым вампирам пришлось отступить в тень, лишь бы не попасть в зону действия отблесков артефакта. И увидев это, человек поспешил спрятать крест под тканью, чем вызвал недовольное ворчание магов. Воины Тамаэна повернули кольца камнем в ладонь, словно готовились к нападению, которое могла бы предотвратить святая реликвия. Недовольство исказило и лицо архимага, будто патриарх нарушил какую-то договоренность и из-за этого весь их план мог сорваться.
Все эти быстрые взгляды, мимические посылы были так забавны, что Бен с трудом сохранил серьезное лицо.
— Совершенно верно, мистер Лоуренс, — голос патриарха Дариена был тих, но тверд.
