— Охотник сделал предположение, что, возможно, на жертву напал дюгонь, — продолжил Карл. — Но дюгонь — это млекопитающее. Даже специально это загуглил. Авторы явно пытались впечатлить читателя, показать свою образованность... А в итоге…
Все улыбнулись, без слов понимая, что хотел сказать Карл.
— И в итоге пара интересных фактов о вампирах. Цитирую:
«Хотите сказать, эффективность оружия зависит от того, насколько в него верит сам вампир? Серьезно? – Эберг не спешил брать ее.»
«– Вы серьезно? И про рассыпание в летучих мышей и крыс – правда?
– Не всегда. Зависит от возраста, происхождения и силы вампира. Хотя... как объяснить эти драгоценности, я не знаю, – честно признался он. – Никогда не слышал о таких вампирских пристрастиях. У них одна мания – кровь. А тут... Вот гномы, или наги – другое дело... Как вариант – дракон. Но этим не нужна кровь, хватает обычно девы. Есть еще сфинксы, но и эти с кровью никак не связаны.»
«– У вас у всех есть имена, хотя бы вымышленные или «сценические»! Вы любите звучные фразы, красивые жесты! – Гервиг снова потянул тросик, отчего стрела сильнее впивалась в тело, и отпустил не сразу.»
«– Не все вы летаете, – продемонстрировал свою осведомленность вампироборец. – Но окружаете себе подобными, ища замену привычным семейным привязанностям.»
Бен нервно вскочил и прошелся по комнате, взлохматив волосы.
— Авторы совсем извратили понятие вампира, смешав его с грязными прихотями низменных смертных, — пробормотал он в сердцах.
— Бен? — окликнула его Энни. — Все хорошо?
— Да, — тут же собрался Бен. — Просто… Я поражен тем, какие же все-таки ужасы люди выдумывают о вампирах. Слишком неправдоподобные ужасы.
— Соглашусь, — кивнул Карл. — Так же осталось секретом, как же они зарабатывают. И хоть здесь указан редактор, дополнительная вычитка не помешала бы. Слишком много дыр. К сожалению, нам этот текст не поможет.
— Что ж, — Василиса вычеркнула название. — Кстати, у них же еще повесть есть?
— Ее я только начал, — признался Карл. — Могу лишь сказать, что у повести и рассказа совершенно разные стили и ошибки. Будто писали не соавторы, а абсолютно другие люди. Но кто знает?
— Кто знает, — кивнул Войтек, а Бен поспешил выпить воды, чтобы хоть немного прийти в себя.
Беседа тридцать седьмая. Игры на выживание, или Роман Марии Потоцкой «Ночь, которая никогда не наступит» (http://www.vamp-league.org/page/roman-noch-kotoraja-nikogda-ne-nasupit-s)ъ
— Давно уже произведения не вызывали у меня таких противоречивых чувств, — поделился впечатлениями Бен.
— Это хорошо или плохо? — Татьяна сидела в кресле, поджав под себя ноги.
— Даже не знаю. Но могу сказать, что автор умеет поворачивать сюжет так, что разбиваются все твои предположения.
Например, книга начинается упоминанием о “Дне Любви”. И сразу же в голове — праздник Всех Влюбленных. Однако здесь оказывается, что речь идет о некоем голосовании, где люди выражают свою любовь друг к другу. И тот, кто наберет меньшее количество голосов… отправляется на корм вампирам.
Далее нам рассказывают о том, что были внесены изменения в выбор “жертвы” и придуман конкурс для некоторых несчастных, которые не набрали нужного количества голосов. После того, как автор сообщает, что за конкурс будет отвечать королева, известная своей кровожадностью, то ждешь, как минимум, “королевской битвы”…
— И???
— Ничего королевского. Перед нами пролетают будни героев (сразу вспоминается “Дом”), первый конкурс — аналог музыкальных шоу (к примеру, «Голос»). Второе задание — так там вообще чуть ли не салочки с запретом на драку. Все мирно и спокойно. И… скучно. Но только возникает желание закрыть книгу, как…
— Льется кровь, кровожадный ты наш! — понимающе кивнула Энни, а Лари сморщила свой носик.
— Именно. И в этот момент осознаешь: не факт, что королева на самом деле садистка. Ведь ее любовь к кровавым развлечениям вполне могла быть лишь ничем не подтвержденными слухами. И тогда становится понятно, почему игры такие безобидные. А кровь... так ведь люди в разных условиях могут вести себя хуже самых опасных хищников. И эта мысль всплывает достаточно часто и в речи главной героини, и в речи короля-вампира. И трудно с этим не согласиться, тем более когда видишь печальную статистику по смертям от рук социопатов или под колесами машин, которые вели пьяные водители.
Здесь есть интересный вариант происхождения на земле людей и вампиров с привлечением, конечно, божественных начал. Вообще эта та книга, где не знаешь, что будет ждать тебя на следующей странице. И это, наверное, хорошо. Но когда книга прочитана и ты пытаешься осмыслить все, то вот тут и появляются вопросы, которые мешают все действия сложить в один большой пазл.
Прежде всего, в чем смысл этой игры? Чтобы люди почувствовали любовь других? Судя по тому, что участники живут под страхом смерти, всем им все равно суждено пойти на корм вампирам, и выиграть (а значит, получить жизнь) сможет лишь один. Кто? Кто лучше поет? Кто лучше салит? И если большая часть участников — корм, то почему их за те или иные поступки позволяют убить Шону? Не логичнее было бы их и отправить на корм вампирам? Зачем же еде хорошей пропадать...
— Ты говоришь, как вампир, — пошутил Карл.
— С вами поведешься — и действовать начнешь, как вампир, — рассмеялся Бен. И получилось у него это натурально.
— Далее... Зачем взрывать дворец? Странный способ, чтобы спасти Рене и Дебби, не говоря уж о том, что там могли погибнуть люди. Вампиры же, как оказалось, не боятся такого огня.
Или финал. Поступок короля заслуживает уважения, но все же герои совершают глупость. Зачем им ехать в другой город, в другую страну? Там нет вампиров? Там не действует правила “Дня любви”?
Образ отца вообще остался нераскрытым. Да, он пытался спасти свою дочь, но, как только началось шоу, он, как персонаж, потерялся, исчез. И мы видим его лишь как инициатора драк. Плюс еще какая-то непонятная и мутная история про его отношения с королевой и о причинах шизофрении матери героини.
На фоне этого образы других героев выглядят объемными и живыми. Витиеватые монологи с философским подтекстом младшего охотника, колкие заметки Рене и Дебби и фразы, сказанные невпопад Йозефом, — все это позволяет представить персонажей. Но с другой стороны, если честно, все это заглушает образ самой главной героини, от чьего лица и ведется повествование.
Хотя, быть может, все дело в тех фразах, которые использует автор. Именно они разрушают целостность.
Надо сказать, что я сам люблю длинные предложения, и, видимо, этим мы похожи с автором. Но все же стоит иногда бить себя по рукам и не допускать их. Тем более если можно предложение сократить и удалить из него все лишнее. Например: «Но я быстро смогла взять контроль над своей паникой, без меня бы никто никуда не сдвинулся, на мне, как и на других участниках, было завязано шоу, поэтому если мне куда-то и следовало бежать, так только отсюда.» Здесь, как минимум, могли быть два предложения. А в лучшем случае — четыре. Это лишь единичный пример, но в тексте такое встречается часто. Но минус этих предложений скорее не в их длине, а в изобилии придаточных предложений, которые повторяют смысл того, что было сказано до этого. Получается цепочка, как в истории про “Дом, который построил Джек”. Но в “Доме” у придаточных было свое значение. Здесь же такого нет, и предложения можно было бы просто сократить, безжалостно вырезав повторы. Особенно обидно, когда старая мысль даже не перефразируется, а используется чуть ли не в прежних выражениях:
«Какое-то ещё время я бродила по коридорам, пока меня не догнала торопливая женщина с бейджиком на груди, который болтался так часто ИЗ-ЗА ЕЁ БЫСТРЫХ ДВИЖЕНИЙ, что я никак не могла прочитать, что на нём написано. Она сказала мне, что пора выходить на стадион, где будет проходить торжественная часть шоу. ИЗ-ЗА ЕЁ НЕРВНЫХ ДВИЖЕНИЙ я стала больше волноваться о том, что я опаздываю, а не о начале игры.»
— Плюс здесь ВЫХОДИТЬ и ПРОХОДИТЬ — неоправданное использование двух слов с одинаковыми корнями, — подняла пальчик Лари.
— Книгу не мешало бы вычитать, — подвел итог прежней мысли мужчина. — В частности, на использование местоимений «я», «меня», которыми текст просто кишит.
— Это вечная проблема произведений, написанных от первого лица, — заметила Энни.
— И все же кое-где их можно подчистить без потери смысла. Но есть и иные конструкции, которые лишь путают.
«Винсент открыл глаза и быстро пробежался по нему взглядом, видимо, сразу поняв, что перед ним вампир.»
То есть получается, что он понял, кто перед ним, поэтому пристального внимания не уделил. А между тем дальше читаем:
«Его глаза стали очень внимательными в этот момент, а потом его лицо снова стало расслабленным.»
Так когда же все-таки Винсент понял, кем является Йозеф?
Или здесь, — мужчина перелистнул книгу почти в самое начало:
«Мама не подпускала к ним уборщицу». Насколько я понимала, в обязанности уборщиц...
— представителей клининговых агентств, — важно поправила Лари.
— представителей клининговых агентств, — послушно согласился Бен, — не входит уход за растениями. К чему там вообще уборщица выплыла — неизвестно, когда вполне достаточно было сказать, что цветами мать занималась сама по мере сил и желания, и никого к ним не пускала.
Еще несколько страниц было перевернуто, а Бен поправил очки, чтобы зачитать новый отрывок:
«Ещё впечатлила Меган, девушка лет тридцати, которая училась в консерватории игре на скрипке.»
Энни улыбнулась, Лари хмыкнула, Татьяна захихикала, Василиса поерзала в кресле, выпячивая грудь. Видимо, тоже представила себя такой же... девушкой.
— Это можно не комментировать, — крякнул Аркадий Петрович.
— Нет уж, позвольте. Тем более я не собираюсь говорить о том, чем девушка отличается от женщины. Есть ситуации, когда и в 40 можно так назвать даму. Но такое бывает лишь в двух случаях. Во-первых, если рассказывает о даме тот, кто намного старше ее. Во-вторых, такое может позволить дама, которая в тридцать лет, например, не воспринимает себя не женщиной, а девушкой.
Здесь же у нас нет ни первого, ни второго варианта, потому что главной героини еще далеко до тридцати.
И еще ряд моментов, мимо которых я не могу пройти.
Эпизод драки во время шоу: «двое участников из той команды подрались, и одного из них даже возили в больницу, в которой, впрочем, кроме нескольких ушибов и сотрясения головного мозга ему ничего не поставили.» Я бы не стал так пренебрежительно говорить о сотрясении головного мозга.
Также у меня вызывает сомнение, что человек мог бы держать другого человека над «обрывом». Поэтому сцена, где Винсент стоит на краю крыши и держит в руках главную героиню, желая ее скинуть вниз… Быть может это было бы красиво, но сомневаюсь, что парень смог бы так долго продержаться.
— Если только он не вампир, — заметил Карл.
— Он не вампир! Поэтому... — мужчина вздохнул. — В книге есть интересные мысли и хорошо обыграны некоторые моменты, но вот из-за подобных эпизодов впечатление немного смазывается.
— Опять мимо? — подвел к выводам Карл.
— Думаю, да. Хоть этим вампирам для полного насыщения и нужно убить свою жертву, но там им достаточно пары за год. А у нас же… сами знаете сколько трупов.
— А если тут работает не один вампир?
Бен задумался и этому процессу аккомпанировал стук его ногтей по обложке книги.
— А знаете, — в конце концов сказал врач. — Возьмите, прочитайте. Может действительно что найдете полезное.
За окном, наконец-то, появились соседние дома, скрытые до этого в белой дымке бушующей пурги. Видимо, снежная ведьма устала гневаться на этот город. А быть может, наоборот, давала ему возможность отдохнуть. Желающих бродить по заснеженным улицам в поисках приключений и смерти не было. А значит, был шанс, что хотя бы эти дни обойдутся без убийств.
Хотя, если детектив и члены “Осколика” правы, то смерть можно найти не только на улицах, но и в собственном доме в облике прекрасного в своей таинственности и кровожадности незнакомца или незнакомки.
— Когда природа так меняет пейзаж, мне иногда кажется, что я оказываюсь в другом мире, — произнесли Татьяна, отходя от окна и закрывая его шторкой.
— Иногда не знаешь, где ты окажешься, когда проснешься или повернешь за угол, — философски отметила Камилла, толкая перед собой тележку с чаем. В эти дни, что гости провели в ее доме, изучая литературу, она на ролях хозяйки следила, чтобы люди были сыты и довольны. А крепкий и душистый чай — как раз тот пункт, который позволял создать нужную атмосферу. Сейчас уже вся литература была разобрана: последнюю книгу дочитывал Бен. Так что была вероятность, что через пару часов гости покинут ее дом.
— Дочитал! — вампир закрыл издание. К этому времени его приятели, детектив и его напарница уже держали в руках наполненные душистым чаем чашки.
— Послушаем, — детектив поставил свою на стол. Его примеру последовала и Василиса.
Беседа последняя. Вампиры — тоже люди, или Роман Андрея Абабкова «Самый злобный вид. В начале дел кровавых» (http://www.vamp-league.org/page/roman-samyj-zloj-vid-v-nachale-del-krovavyh-andrej-ababkov)
— Эта история о группе попаданцев, — начал врач. — Так что ничего нового в этом плане здесь нет. Люди ехали в санаторий, как бах — оказались в ином мире, который напоминает средневековье. Почему так произошло — в книге объяснений нет, что меня, конечно, разочаровало. Но с учетом того, что история имеет продолжение, будем надеяться, что там подобное объяснение будет.
— Во всем ты ищешь тайный смысл, док, — усмехнулся Войтек.
— А как же иначе? — парировал вампир. — У всего должна быть причина или причины. Например, почему же попаданцы так легко приняли свою новую способность, когда просто кинулись на волков и выпили их кровь? Никаких особых моральных страданий на этот счет ни у кого не было. Будто все в порядке вещей, удивительно, но не более. Мне показалось это нелогичным. То, что они оказались в новом мире голыми, — и то больше эмоций вызвало.
Кстати, автор достаточно ярко изобразил сцену паники и “захвата” власти имеющимся представителем администрации. И вообще образ Алексея Геннадьевича и его помощницы Ольги Викторовны, несмотря на всю их нелицеприятность (а хотя быть может именно благодаря ей), выделяются среди остальной серой массы. Вначале выдвинулся “вперед” Александр, но затем он тоже растворился. Так что если бы имена Александра, Сергея, Олега, например, поменять местами, то ничего бы не изменилось. К счастью, потом, когда за каждым героем закрепилась своя социальная функция, подобного смешения уже не было. Но на первых страницах не хватило мне как раз характерных обозначений персонажей.
Стоит отметить, что здесь вампиров — предостаточно. Среди них есть как взрослые, так и дети. И как раз тонкими штрихами отмечена печальная участь детей, которые по знаниям равны своим родителям, но из-за их внешности и положения вряд ли им светит что-то более серьезное.
В книге показаны две линии. Одна группа вампиров, осознав свою сущность, пытается все же наладить контакт с людьми и перейти от уничтожения просто к идее донорства, и другая линия — когда попаданцы начинают считать себя сверхрасой, для которых люди — не выше неразумных животных. Но опять — линии хоть и показаны, но особого развития не получили. Хотелось бы какого-то яркого конфликта, но здесь его тоже нет.
Все улыбнулись, без слов понимая, что хотел сказать Карл.
— И в итоге пара интересных фактов о вампирах. Цитирую:
«Хотите сказать, эффективность оружия зависит от того, насколько в него верит сам вампир? Серьезно? – Эберг не спешил брать ее.»
«– Вы серьезно? И про рассыпание в летучих мышей и крыс – правда?
– Не всегда. Зависит от возраста, происхождения и силы вампира. Хотя... как объяснить эти драгоценности, я не знаю, – честно признался он. – Никогда не слышал о таких вампирских пристрастиях. У них одна мания – кровь. А тут... Вот гномы, или наги – другое дело... Как вариант – дракон. Но этим не нужна кровь, хватает обычно девы. Есть еще сфинксы, но и эти с кровью никак не связаны.»
«– У вас у всех есть имена, хотя бы вымышленные или «сценические»! Вы любите звучные фразы, красивые жесты! – Гервиг снова потянул тросик, отчего стрела сильнее впивалась в тело, и отпустил не сразу.»
«– Не все вы летаете, – продемонстрировал свою осведомленность вампироборец. – Но окружаете себе подобными, ища замену привычным семейным привязанностям.»
Бен нервно вскочил и прошелся по комнате, взлохматив волосы.
— Авторы совсем извратили понятие вампира, смешав его с грязными прихотями низменных смертных, — пробормотал он в сердцах.
— Бен? — окликнула его Энни. — Все хорошо?
— Да, — тут же собрался Бен. — Просто… Я поражен тем, какие же все-таки ужасы люди выдумывают о вампирах. Слишком неправдоподобные ужасы.
— Соглашусь, — кивнул Карл. — Так же осталось секретом, как же они зарабатывают. И хоть здесь указан редактор, дополнительная вычитка не помешала бы. Слишком много дыр. К сожалению, нам этот текст не поможет.
— Что ж, — Василиса вычеркнула название. — Кстати, у них же еще повесть есть?
— Ее я только начал, — признался Карл. — Могу лишь сказать, что у повести и рассказа совершенно разные стили и ошибки. Будто писали не соавторы, а абсолютно другие люди. Но кто знает?
— Кто знает, — кивнул Войтек, а Бен поспешил выпить воды, чтобы хоть немного прийти в себя.
Беседа тридцать седьмая. Игры на выживание, или Роман Марии Потоцкой «Ночь, которая никогда не наступит» (http://www.vamp-league.org/page/roman-noch-kotoraja-nikogda-ne-nasupit-s)ъ
— Давно уже произведения не вызывали у меня таких противоречивых чувств, — поделился впечатлениями Бен.
— Это хорошо или плохо? — Татьяна сидела в кресле, поджав под себя ноги.
— Даже не знаю. Но могу сказать, что автор умеет поворачивать сюжет так, что разбиваются все твои предположения.
Например, книга начинается упоминанием о “Дне Любви”. И сразу же в голове — праздник Всех Влюбленных. Однако здесь оказывается, что речь идет о некоем голосовании, где люди выражают свою любовь друг к другу. И тот, кто наберет меньшее количество голосов… отправляется на корм вампирам.
Далее нам рассказывают о том, что были внесены изменения в выбор “жертвы” и придуман конкурс для некоторых несчастных, которые не набрали нужного количества голосов. После того, как автор сообщает, что за конкурс будет отвечать королева, известная своей кровожадностью, то ждешь, как минимум, “королевской битвы”…
— И???
— Ничего королевского. Перед нами пролетают будни героев (сразу вспоминается “Дом”), первый конкурс — аналог музыкальных шоу (к примеру, «Голос»). Второе задание — так там вообще чуть ли не салочки с запретом на драку. Все мирно и спокойно. И… скучно. Но только возникает желание закрыть книгу, как…
— Льется кровь, кровожадный ты наш! — понимающе кивнула Энни, а Лари сморщила свой носик.
— Именно. И в этот момент осознаешь: не факт, что королева на самом деле садистка. Ведь ее любовь к кровавым развлечениям вполне могла быть лишь ничем не подтвержденными слухами. И тогда становится понятно, почему игры такие безобидные. А кровь... так ведь люди в разных условиях могут вести себя хуже самых опасных хищников. И эта мысль всплывает достаточно часто и в речи главной героини, и в речи короля-вампира. И трудно с этим не согласиться, тем более когда видишь печальную статистику по смертям от рук социопатов или под колесами машин, которые вели пьяные водители.
Здесь есть интересный вариант происхождения на земле людей и вампиров с привлечением, конечно, божественных начал. Вообще эта та книга, где не знаешь, что будет ждать тебя на следующей странице. И это, наверное, хорошо. Но когда книга прочитана и ты пытаешься осмыслить все, то вот тут и появляются вопросы, которые мешают все действия сложить в один большой пазл.
Прежде всего, в чем смысл этой игры? Чтобы люди почувствовали любовь других? Судя по тому, что участники живут под страхом смерти, всем им все равно суждено пойти на корм вампирам, и выиграть (а значит, получить жизнь) сможет лишь один. Кто? Кто лучше поет? Кто лучше салит? И если большая часть участников — корм, то почему их за те или иные поступки позволяют убить Шону? Не логичнее было бы их и отправить на корм вампирам? Зачем же еде хорошей пропадать...
— Ты говоришь, как вампир, — пошутил Карл.
— С вами поведешься — и действовать начнешь, как вампир, — рассмеялся Бен. И получилось у него это натурально.
— Далее... Зачем взрывать дворец? Странный способ, чтобы спасти Рене и Дебби, не говоря уж о том, что там могли погибнуть люди. Вампиры же, как оказалось, не боятся такого огня.
Или финал. Поступок короля заслуживает уважения, но все же герои совершают глупость. Зачем им ехать в другой город, в другую страну? Там нет вампиров? Там не действует правила “Дня любви”?
Образ отца вообще остался нераскрытым. Да, он пытался спасти свою дочь, но, как только началось шоу, он, как персонаж, потерялся, исчез. И мы видим его лишь как инициатора драк. Плюс еще какая-то непонятная и мутная история про его отношения с королевой и о причинах шизофрении матери героини.
На фоне этого образы других героев выглядят объемными и живыми. Витиеватые монологи с философским подтекстом младшего охотника, колкие заметки Рене и Дебби и фразы, сказанные невпопад Йозефом, — все это позволяет представить персонажей. Но с другой стороны, если честно, все это заглушает образ самой главной героини, от чьего лица и ведется повествование.
Хотя, быть может, все дело в тех фразах, которые использует автор. Именно они разрушают целостность.
Надо сказать, что я сам люблю длинные предложения, и, видимо, этим мы похожи с автором. Но все же стоит иногда бить себя по рукам и не допускать их. Тем более если можно предложение сократить и удалить из него все лишнее. Например: «Но я быстро смогла взять контроль над своей паникой, без меня бы никто никуда не сдвинулся, на мне, как и на других участниках, было завязано шоу, поэтому если мне куда-то и следовало бежать, так только отсюда.» Здесь, как минимум, могли быть два предложения. А в лучшем случае — четыре. Это лишь единичный пример, но в тексте такое встречается часто. Но минус этих предложений скорее не в их длине, а в изобилии придаточных предложений, которые повторяют смысл того, что было сказано до этого. Получается цепочка, как в истории про “Дом, который построил Джек”. Но в “Доме” у придаточных было свое значение. Здесь же такого нет, и предложения можно было бы просто сократить, безжалостно вырезав повторы. Особенно обидно, когда старая мысль даже не перефразируется, а используется чуть ли не в прежних выражениях:
«Какое-то ещё время я бродила по коридорам, пока меня не догнала торопливая женщина с бейджиком на груди, который болтался так часто ИЗ-ЗА ЕЁ БЫСТРЫХ ДВИЖЕНИЙ, что я никак не могла прочитать, что на нём написано. Она сказала мне, что пора выходить на стадион, где будет проходить торжественная часть шоу. ИЗ-ЗА ЕЁ НЕРВНЫХ ДВИЖЕНИЙ я стала больше волноваться о том, что я опаздываю, а не о начале игры.»
— Плюс здесь ВЫХОДИТЬ и ПРОХОДИТЬ — неоправданное использование двух слов с одинаковыми корнями, — подняла пальчик Лари.
— Книгу не мешало бы вычитать, — подвел итог прежней мысли мужчина. — В частности, на использование местоимений «я», «меня», которыми текст просто кишит.
— Это вечная проблема произведений, написанных от первого лица, — заметила Энни.
— И все же кое-где их можно подчистить без потери смысла. Но есть и иные конструкции, которые лишь путают.
«Винсент открыл глаза и быстро пробежался по нему взглядом, видимо, сразу поняв, что перед ним вампир.»
То есть получается, что он понял, кто перед ним, поэтому пристального внимания не уделил. А между тем дальше читаем:
«Его глаза стали очень внимательными в этот момент, а потом его лицо снова стало расслабленным.»
Так когда же все-таки Винсент понял, кем является Йозеф?
Или здесь, — мужчина перелистнул книгу почти в самое начало:
«Мама не подпускала к ним уборщицу». Насколько я понимала, в обязанности уборщиц...
— представителей клининговых агентств, — важно поправила Лари.
— представителей клининговых агентств, — послушно согласился Бен, — не входит уход за растениями. К чему там вообще уборщица выплыла — неизвестно, когда вполне достаточно было сказать, что цветами мать занималась сама по мере сил и желания, и никого к ним не пускала.
Еще несколько страниц было перевернуто, а Бен поправил очки, чтобы зачитать новый отрывок:
«Ещё впечатлила Меган, девушка лет тридцати, которая училась в консерватории игре на скрипке.»
Энни улыбнулась, Лари хмыкнула, Татьяна захихикала, Василиса поерзала в кресле, выпячивая грудь. Видимо, тоже представила себя такой же... девушкой.
— Это можно не комментировать, — крякнул Аркадий Петрович.
— Нет уж, позвольте. Тем более я не собираюсь говорить о том, чем девушка отличается от женщины. Есть ситуации, когда и в 40 можно так назвать даму. Но такое бывает лишь в двух случаях. Во-первых, если рассказывает о даме тот, кто намного старше ее. Во-вторых, такое может позволить дама, которая в тридцать лет, например, не воспринимает себя не женщиной, а девушкой.
Здесь же у нас нет ни первого, ни второго варианта, потому что главной героини еще далеко до тридцати.
И еще ряд моментов, мимо которых я не могу пройти.
Эпизод драки во время шоу: «двое участников из той команды подрались, и одного из них даже возили в больницу, в которой, впрочем, кроме нескольких ушибов и сотрясения головного мозга ему ничего не поставили.» Я бы не стал так пренебрежительно говорить о сотрясении головного мозга.
Также у меня вызывает сомнение, что человек мог бы держать другого человека над «обрывом». Поэтому сцена, где Винсент стоит на краю крыши и держит в руках главную героиню, желая ее скинуть вниз… Быть может это было бы красиво, но сомневаюсь, что парень смог бы так долго продержаться.
— Если только он не вампир, — заметил Карл.
— Он не вампир! Поэтому... — мужчина вздохнул. — В книге есть интересные мысли и хорошо обыграны некоторые моменты, но вот из-за подобных эпизодов впечатление немного смазывается.
— Опять мимо? — подвел к выводам Карл.
— Думаю, да. Хоть этим вампирам для полного насыщения и нужно убить свою жертву, но там им достаточно пары за год. А у нас же… сами знаете сколько трупов.
— А если тут работает не один вампир?
Бен задумался и этому процессу аккомпанировал стук его ногтей по обложке книги.
— А знаете, — в конце концов сказал врач. — Возьмите, прочитайте. Может действительно что найдете полезное.
За окном, наконец-то, появились соседние дома, скрытые до этого в белой дымке бушующей пурги. Видимо, снежная ведьма устала гневаться на этот город. А быть может, наоборот, давала ему возможность отдохнуть. Желающих бродить по заснеженным улицам в поисках приключений и смерти не было. А значит, был шанс, что хотя бы эти дни обойдутся без убийств.
Хотя, если детектив и члены “Осколика” правы, то смерть можно найти не только на улицах, но и в собственном доме в облике прекрасного в своей таинственности и кровожадности незнакомца или незнакомки.
— Когда природа так меняет пейзаж, мне иногда кажется, что я оказываюсь в другом мире, — произнесли Татьяна, отходя от окна и закрывая его шторкой.
— Иногда не знаешь, где ты окажешься, когда проснешься или повернешь за угол, — философски отметила Камилла, толкая перед собой тележку с чаем. В эти дни, что гости провели в ее доме, изучая литературу, она на ролях хозяйки следила, чтобы люди были сыты и довольны. А крепкий и душистый чай — как раз тот пункт, который позволял создать нужную атмосферу. Сейчас уже вся литература была разобрана: последнюю книгу дочитывал Бен. Так что была вероятность, что через пару часов гости покинут ее дом.
— Дочитал! — вампир закрыл издание. К этому времени его приятели, детектив и его напарница уже держали в руках наполненные душистым чаем чашки.
— Послушаем, — детектив поставил свою на стол. Его примеру последовала и Василиса.
Беседа последняя. Вампиры — тоже люди, или Роман Андрея Абабкова «Самый злобный вид. В начале дел кровавых» (http://www.vamp-league.org/page/roman-samyj-zloj-vid-v-nachale-del-krovavyh-andrej-ababkov)
— Эта история о группе попаданцев, — начал врач. — Так что ничего нового в этом плане здесь нет. Люди ехали в санаторий, как бах — оказались в ином мире, который напоминает средневековье. Почему так произошло — в книге объяснений нет, что меня, конечно, разочаровало. Но с учетом того, что история имеет продолжение, будем надеяться, что там подобное объяснение будет.
— Во всем ты ищешь тайный смысл, док, — усмехнулся Войтек.
— А как же иначе? — парировал вампир. — У всего должна быть причина или причины. Например, почему же попаданцы так легко приняли свою новую способность, когда просто кинулись на волков и выпили их кровь? Никаких особых моральных страданий на этот счет ни у кого не было. Будто все в порядке вещей, удивительно, но не более. Мне показалось это нелогичным. То, что они оказались в новом мире голыми, — и то больше эмоций вызвало.
Кстати, автор достаточно ярко изобразил сцену паники и “захвата” власти имеющимся представителем администрации. И вообще образ Алексея Геннадьевича и его помощницы Ольги Викторовны, несмотря на всю их нелицеприятность (а хотя быть может именно благодаря ей), выделяются среди остальной серой массы. Вначале выдвинулся “вперед” Александр, но затем он тоже растворился. Так что если бы имена Александра, Сергея, Олега, например, поменять местами, то ничего бы не изменилось. К счастью, потом, когда за каждым героем закрепилась своя социальная функция, подобного смешения уже не было. Но на первых страницах не хватило мне как раз характерных обозначений персонажей.
Стоит отметить, что здесь вампиров — предостаточно. Среди них есть как взрослые, так и дети. И как раз тонкими штрихами отмечена печальная участь детей, которые по знаниям равны своим родителям, но из-за их внешности и положения вряд ли им светит что-то более серьезное.
В книге показаны две линии. Одна группа вампиров, осознав свою сущность, пытается все же наладить контакт с людьми и перейти от уничтожения просто к идее донорства, и другая линия — когда попаданцы начинают считать себя сверхрасой, для которых люди — не выше неразумных животных. Но опять — линии хоть и показаны, но особого развития не получили. Хотелось бы какого-то яркого конфликта, но здесь его тоже нет.
