Кира была лакомым куском, и потусторонние силы это ощущали.
— Да черт их знает, — пожал плечами Макс. — Они есть и есть. Я ж не ясновидящий.
— Шутник, — ответил Антон с раздражением. В его голосе звучала нотка недовольства. Он хотел сказать что-то более резкое, но его многолетний опыт в телевизионной индустрии заставили его удержаться от использования нецензурных слов.
Между мужчинами повисла тишина. Звук работающего двигателя и треск от горящей сигареты были единственными шумами в этом уединённом уголке.
— Я знаю, что ты мне врёшь, — вдруг сказал Антон, словно проникая в самые глубины сознания Максима. — Слишком хорошо тебя знаю, Макс. Помяни моё слово — нарвёшься, ой нарвёшься. Правда — это лучшее, что придумало человечество.
— А как же антибиотики? Или чешское пиво, на худой конец? — ответил Макс, пытаясь сохранить спокойствие и сделать обстановку менее напряжённой. Его голос звучал несколько иронично.
— Предпочитаю коньяк, — усмехнулся ведущий шоу, его глаза были серьёзными и проницательными. — Я понял, что дело в журналистке. Хорошенькая, сам засматриваюсь. Но не лезу, раз ты первый застолбил. Просто будь с ней осторожнее, понял меня? Я понятия не имею, что ты затеял и для чего, но и ты пойми: девочка это всё воспринимает как цирк. Думает, что поживет недельку в фильме ужасов, а потом вернётся в свою американскую комедию. Подумай о ней, она же из другого мира. Ей твои чудовища под кроватью не нужны. Или, что ещё хуже, чудовище в кровати.
Антон, с тяжёлым вздохом, взглянул на друга, который молчал, докуривая сигарету до самого фильтра. В его взгляде была смесь понимания и огорчения, как будто он видел, что Макс сам изо всех сил пытается разобраться в собственных мыслях и чувствах.
Максим продолжал молчать. Внутренние переживания и конфликт разрывали его изнутри, и он знал, что признание своих слабостей и беспомощности будет слишком трудным. Слова Антона в его голове звучали эхом, и никакие слова не могли выразить весь спектр тех эмоций и мыслей, которые бушевали внутри.
Антон понимал, что достучался до Макса. Иногда молчание было более красноречивым, чем любые слова.
ГЛАВА 9
Кира вышла на задний двор дома, где находилась их временная гостиница, и сразу ощутила пронизывающий холод. Она невольно поежилась, осознавая, как неразумно было выйти на улицу в одной лишь легкой пижаме. Ночные летние ветра в "Чертиках "не отличались теплом и лаской. Они, казалось, проникали под кожу, напоминая о себе острыми иглами холода.
В этот поздний час тишина и темнота обволакивали все вокруг, погружая мир в полусонное забытье, из которого нет выхода, только если не провалиться еще глубже, в лабиринт собственных тревог. Но сон упрямо не шел к журналистке. Разум ее бился о стену реальности, словно птица, угодившая в клетку. Непонимание происходящего рождало в ее душе неуверенность и страх. Она пыталась оправдать увиденное, найти логические объяснения, но все рушилось, как карточный домик, стоило ей вспомнить детали.
Журналистка никак не могла уснуть. Ее рациональный ум боролся с тем, как обстоят дела в реальности. Вынести огни на кладбище, которые передвигались без видимых спецэффектов? Окей. Стремный провал в доме ведьмы и несчастный колодец с сомнительными символами, словно материлизовавшися прямиком из фильма ужасов? Да ладно. Но чертовы белесые силуэты на камерах, которые они сняли в лесу, где накануне установили для наблюдений?
Первый тревожный звоночек прозвучал еще на кладбище. Огни, движущиеся сами по себе без какого-либо видимого источника, казались слишком странными, чтобы быть результатом чьей-то шутки или неудачного спецэффекта. Она пыталась списать это на оптический обман или технику, но видела сама — никакого подвоха не было. А затем был тот странный провал в полу старого дома, сыпучие доски которого провалились, едва она ступила на них. Провал, приведший к колодцу, древнему, почти заброшенному, с вырезанными на камне символами. Эти символы заставили Кирин пульс участиться, они словно воплощали самые мрачные тайны, что могут храниться в человеческой душе. И вот теперь — белесые силуэты в лесу, появившиеся на камерах, установленных накануне для наблюдений. Эти тени, движущиеся среди деревьев, не были человеческими фигурами, но они определенно были чем-то живым. Или нет?
Это был предел. Все.
Черт возьми, нервишки у этой девушки уже были на грани! Она почти сдавала и едва удерживалась от банальной, некрасивой, громкой женской истерики.
Она думала, что этот проект будет простым. Работа для телевизионного шоу, которое требовало от нее всего лишь собрать несколько местных легенд, поснимать природу, да взять пару интервью у местных жителей. Но то, что они увидели на записях, просто не укладывалось в голове. Силуэты появлялись ровно в полночь, как по неведомому сигналу. Их движения были почти танцевальными, будто они следовали за невидимым дирижером, исполняя свой зловещий ритуал. А еще — никакой сетки, веревок или иных приспособлений, которые могли бы объяснить эти явления.
Ничего не было. Никаких признаков монтажа, который мог бы успокоить ее рациональный ум. Артем, оператор, не раз перематывал записи, искал ошибки, дефекты, что угодно, что могло бы хоть как-то объяснить происходящее. Но каждый раз они вновь и вновь смотрели на одни и те же пугающие кадры.
Они выглядели как призраки. Натуральные призраки.
Нет. Это же абсурд.
Киру пробило на нервный смех.
Все это было нелепо. Абсурдно до слез. Но слезы так и не пришли — вместо этого Киру вдруг охватил нервный смех, горький и отчаянный. Она смеялась, как человек, осознавший свое бессилие перед лицом чего-то непостижимого, перед лицом безумия, которое, казалось, захватило весь этот городок и его окрестности.
Ее смех разорвал тишину ночи, словно острое лезвие, прорезавшее плотную завесу сна, окутавшую двор. Из тени крыльца шагнул Антон — ведущий шоу с экстрасенсами. В его руках блеснула зажигалка, в уголке губ тлела сигарета. Заметив Киру, он медленно вынул сигарету изо рта, и на его лице отразился нескрываемый интерес.
— Что это у нас тут за веселье? — его голос был тихим, но в нем чувствовалась напряженность. Пожалуй, можно было бы сказать, что его голос его звучал ничуть не веселее тяжелых мыслей девушки. В глазах замерло что-то мрачное, тревожное, но Антон не собирался делиться своими мыслями.
Кира посмотрела на него, не скрывая своих эмоций.
— Вокруг происходит полный абсурд. Я уже не понимаю, кто здесь сошел с ума: все вокруг или я сама? — она снова бросила взгляд на темное небо, усеянное миллиардами звезд, каждая из которых казалась ей теперь недосягаемой и холодной. В городе таких звезд не увидишь — там они теряются в свете фонарей и неоновых вывесок, становясь лишь бледными тенями самих себя.
Антон стоял молча, рассматривая ее. Его взгляд был внимательным, жадным, как будто он пытался проникнуть в самую суть ее существа, понять, что же в этой девушке могло так сильно заинтересовать его друга. Макс не был человеком, который велся только на внешность. В этом Антон был уверен.
За этой внешностью, этими четкими скулами и пухлыми губами, скрывалось нечто большее, нечто, что делало Киру особенной. Ее внимательные, почти черные глаза были ертовски умными, слишком осознанными, чтобы она могла быть просто очередной «куклой с телика». Она наверняка хотела поддерживать этот образ. Антон был уверен, что если она и играла роль глупенькой блондинки, то делала это с расчетом, которому могли бы позавидовать иные мастера манипуляции.
— А разве есть значение, кто из нас безумен? — наконец проговорил он, продолжая смотреть на нее с тем же интересом.
Кира резко подняла бровь.
— Разве это не важно?
Антон лишь пожал плечами, словно этот вопрос не представлял для него никакого значения.
— Представь, что безумен я, и тебе придется иметь дело со мной. Я буду создавать проблемы, сеять хаос вокруг себя. И ты будешь вынуждена как-то с этим справляться, решать проблемы одну за другой. Или представь, что безумна ты. Что изменится? Проблемы останутся те же, их придется решать. Так зачем тратить силы на поиски виновного? Работай с тем, что есть.
Кира продолжала молчать, словно пытаясь найти ответы в звездном небе. Ее взгляд оставался прикован к далеким огонькам, холодным и недосягаемым, но Антон, стоящий рядом, не отрывал глаз от ее лица. Его гораздо больше интересовала эту девушка, чем небеса над головой.
— Ты хочешь понять, что здесь происходит? — его голос прозвучал мягко, но в нем угадывалась тень сарказма. — Думаешь, что весь мир сошел с ума из-за того, что здесь якобы обитает нечисть?
Кира дернула плечом, словно встряхиваясь от этих слов, но взгляд ее остался направленным ввысь.
— Я пока не видела ничего, что не смогла бы объяснить, — тихо ответила она, как будто размышляя вслух. — Спецэффекты, обостренное восприятие... Когда ты находишься среди людей, которые верят в мистику и ждут её на каждом шагу, это чувство передается и тебе. Конечно, в такой атмосфере начнешь видеть то, что ждешь увидеть.
Антон неожиданно рассмеялся — искренне, громко и так заразительно, что Кира невольно повернула к нему голову, удивленно вскинув брови. В этом смехе не было насмешки, он был полон какой-то детской радости, как будто её слова задели в нем что-то очень личное, что-то, что он давно не вспоминал.
— Боже мой, Кира, — сказал он, когда наконец смог взять себя в руки. — Клянусь, если однажды перед тобой действительно предстанет призрак, ты потребуешь от него убедительных доказательств, что он настоящий! Будешь требовать от него справку из загса, подтверждающую его статус. Ты так упрямо цепляешься за реальность, что готова спорить даже с самим Богом, требуя от него паспорт! Ты — бешеная, недоверчивая, несгибаемая женщина, Кира, и, честное слово, это одновременно восхищает и пугает.
Он говорил с такой смесью восхищения и иронии, что Кира невольно почувствовала, как её внутреннее напряжение начинает понемногу спадать. В его словах было что-то, что заставило ее задуматься. Может быть, он прав, и ее рациональный ум слишком цепляется за привычное, отказываясь принять то, что не вписывается в его строгие рамки. С другой стороны, может быть, это и было её защитой — непоколебимой верой в логику и здравый смысл, которые помогали ей не сойти с ума в мире, полном необъяснимого.
Антон тем временем продолжал говорить, его голос стал мягче, но не потерял своей насмешливой интонации:
— Знаешь, в этом есть своя ирония. Ты журналистка, чей разум построен на фактах, на доказательствах, на правде. Но иногда, Кира, правда — это не только то, что можно увидеть или потрогать. Она может быть гораздо глубже, и, чтобы её постичь, нужно отбросить свои привычные рамки. Иначе рискуешь упустить что-то действительно важное.
Неожиданно, словно возникший из самых глубин ночи, темный силуэт появился на крыльце, прерывая вечернюю тишину. Кира едва успела испытать испуг, когда её взгляд быстро выцепил фигуру Максима. Экстрасенс в черном спортивном костюме, спокойный и задумчивый, казался погруженным в свои мысли.
Кира не знала, что Макс вернулся с кладбища после долгого и напряженного ритуала, и тем более не могла подозревать, как легко, почти ласково, потусторонние силы отозвались на его действия. Возможно, успех его ритуала был связан как с взаимодействием с кладбищем, с "подкормкой", которую он отрабатывал ранее, так и с тем, что чистая энергия источника, щедро предоставленная девушкой накануне, снова активировалась.
Однако все это отошло на второй план, когда Макс увидел сцену, разворачивающуюся перед ним.
В его душе возникло неожиданное и острое чувство ревности. Оно было абсолютно иррациональным и нелепым в своей глупости, но тем не менее — мучительно настоящим. Макс не мог понять, что вызвало это чувство, но оно было столь сильным, что заставило его внутренне вздрогнуть. Это была ревность, которая не имела под собой реальных оснований, но тем не менее, глубоко затронула его.
— Вот и мой любимец публики, — с иронией заметил Антон, когда увидел Максима и не скрывая своей усмешки. — Твой девчачий фанклуб сегодня превзошел все ожидания. Девочки переживают из-за твоего падения, словно это был какой-то катастрофический инцидент. Рейтинг шоу взлетел до небес, и мы теперь в топе обсуждений во всех соцсетях. Редакторы ликуют, их работа завершилась триумфом.
Максим выслушал слова друга с холодным выражением лица, его внимание было сосредоточено на Кире, но он оставался невозмутимым. Рейтинги и общественное мнение волновали его мало. Он знал, что является любимцем публики — это осознание было его наградой, но и проклятьем одновременно. Его воля и внутреннее напряжение были настолько сильными, что порой он чувствовал, как давление общественного внимания сдавливает его душу.
— Ты не одета, а на улице довольно прохладно, — сказал Максим, обращаясь к Кире. Его голос был неожиданно мягким. — Не стоит мерзнуть.
— Действительно, — Кира заметила, что её плечи начали трястись от холода. — Я вышла подышать воздухом...
Максим снял свою кофту и накинул её на её плечи. Этот жест был простым, но в нем ощущалась настоящая забота и теплоту, что в данный момент казалось особенно важным.
— Развлекал тебя? — осведомился экстрасенс с легкой усмешкой, кидая взгляд на Антона, который с ленивым выражением затягивался сигаретой, хитро поглядывая на Макса.
— Кто кого развлекал — это еще вопрос, — ответила Кира, её тон был немного ворчливым и раздраженным. — Я, наверное, пойду спать. Спокойной ночи.
С этими словами она быстро скрылась за дверью, направляясь в свой номер. Максим же остался, и его взгляд сосредоточился на Антоне. В его глазах читалась напряженность и обеспокоенность, словно он искал объяснения происходящему.
— Какого черта это было? — спросил он, его голос был полон недовольства.
— Просто случайная встреча, — ответил Антон честно. Необжиданно эмоциональная реакция друга отбила у него какое-либо желание шутить. — Но тебе стоит завязать с этими прогулками по кладбищам. Твои глаза отливают каким-то нездоровым блеском, знаешь? Вдруг испугаешь девочку или кого еще.
Слова Антона глубоко врезались в память Максима, как напоминание о его темных делах. «Чудовище в кровати» вновь прозвучало в его сознании, снова вернуло его к тем моментам, когда его собственные страхи и желания нарушали покой окружающих. Его внутренние демоны отрадались на окружащих, хотел он этого или нет.
Макс нагнал Киру на лестнице, когда она медленно поднималась, словно нарочно замедляя каждый шаг. Её движения были ленивыми и задумчивыми, как будто девушка сама не осознавала, что тянет время. Ведь могла бы просто ускориться, проскользнуть вверх по ступеням и избежать этой встречи. Но что-то удерживало её, заставляло двигаться медленно, словно невидимая сила подталкивала её к чему-то.
Если бы кто-то спросил, зачем она это делает, Кира бы ни за что не призналась — даже самой себе. Но в глубине души она знала, что уже давно ждёт этой встречи. Возможно, она и на крыльцо вышла в очевидной, слепой надежде встретить Максима. Девушка даже не осозновала этого, ноги сами ее тащили туда.
