«Бояться надо было, раньше, – подумал Пасита, – когда строила глазки, или когда похотливо извивалась подо мной, в надежде заполучить семя Защитника».
– Пожалуй, я все же не стану вдаваться в подробности, – продолжил рассказ он. – В общем, было довольно весело, пока не пришёл Каррон. В результате у нас произошёл конфликт. В то время Каррон тин Даррен уже был в ранге и состоял на службе в Ордене. Разница в возрасте, опыте и положении позволила ему выйти. Он отнял мой новенький нож, как трофей. – Пасита снова наполнил кубок. – Но вот он снова вернулся ко мне. Знала бы ты, как я удивлён! – Защитник широко улыбнулся и добавил: – Но не стану же я отнимать его у девчонки? Считай, это подарок тебе – сразу от двух Защитников. За это просто грех не выпить! – тин Хорвейг снова выжидательно поднял кубок.
Чувство обречённости и готовность к неизбежной каре несколько отступили озадаченные.
«Возможно ли и дальше отказываться? – очень не хотелось навлечь на себя гнев Защитника. – В конце концов он пил из этой же самой бутыли и до, и после того, как наполнил мой кубок. Может, и нет там ничего такого?»
Неумело повторив жест тин Хорвейга, прежде, чем пригубить, Кира мысленно произнесла свой тост: «За то, чтобы ты сдох!»
Ничего подобного пробовать ранее охотнице и правда не доводилось. Ароматный, немного терпкий золотистый напиток имел более, чем просто приятный вкус. Он обволакивал рот, играл на языке и, казалось, кричал: «Пей ещё! Ещё! Больше пей!»
Кира и сама не поняла, как сделала несколько жадных глотков прежде, чем смогла осознать это и остановиться.
– Вот и прекрасно! А теперь приступим к главному, – тон Защитника неожиданно из игривого стал деловым, хотя улыбка с губ никуда не делась. Как и странный интерес в глазах. А последовавший вопрос охотницу просто огорошил: – Ты ведь дочь Каррона Защитника?
– Да, – внезапно для себя ответила Кира, и в панике вытаращила глаза, прикрыв рот руками.
Пасита довольно рассмеялся. И вопросы посыпались один за другим:
– Давно об этом знаешь?
– С детства, – снова выпалила Кира, не отрывая рук ото рта.
– Это Каррон научил тебя основам рукопашного боя?
– Да!
Охотница резко вскочила на ноги, опрокинув стул. Недопитое вино лужицей растеклось по столу и закапало на пол.
– Хочешь меня убить? – тин Хорвейг особенно радостно улыбнулся, задавая этот вопрос.
– Очень! – от души резала правду-матку Кира, совершенно не в силах с собой совладать. – Ты меня опоил?! – возмущённо воскликнула она.
– Да. Но ничего такого. Просто вино откровения.
– Но... Ты же и сам его пил?
– Пил, – согласился Пасита.
– Но почему?
– Оно мне нравится на вкус. Прекрасное вино. Ну и, конечно, чтобы усыпить твою бдительность. Кстати, как ты его находишь?
– Вкусное! – зло буркнула Кира, чувствуя себя глупо. Ответы срывались с уст раньше, чем она успевала их осмыслить. Будто плотину прорвало. Собрав волю в кулак, задала вопрос: – Оно не действует на Защитников?
– Ещё как действует, – Пасита рассмеялся.
– Зачем ты меня позвал? – поспешила спросить Кира.
– Хотел удостовериться, что ты и взаправду дочь Каррона.
– Откуда узнал? Зачем я тебе?
Тин Хорвейг уже вынул маленький пузырёк из кармана и быстро проглотил содержимое, прежде, чем ответить. Зажмурился, схватившись за край стола. Издав рычащий звук, помотал головой. Передёрнулся всем телом и утёр лицо руками. Немного так постоял, а затем открыл смеющиеся глаза, в которых блестели слезы. Его ответ, прозвучал несколько хрипло:
– Дрянная девчонка! Испортила игру раньше, чем я успел насладиться ею сполна. Есть некая острота ощущений, когда ты вынужден говорить только правду, – он опустился на стул. Кира видела, как по его виску ползёт капелька пота. – Жаль, противоядие никогда не бывает такими же сладким, как яд, – он снова улыбнулся, но выглядело это несколько натужно. – Впрочем, для тебя игра ещё не окончена.
Он снова встал, лениво поднял упавший стул и приставил его к столу. Взяв за плечи Киру, мягко усадил обратно. Не убирая рук, спросил наклонившись к самому уху, отчего охотница ощутила себя, мягко говоря, не в своей тарелке:
– Когда ты научилась входить в боевой транс?
– Что? – опешила Кира, думая только о пальцах, обжигающих плечи.
«Как я могу это чувствовать через плотную куртку?»
– Там у купален ты вошла в боевой транс. Когда у тебя проявились способности?
– Я не знаю, о чём ты!
– Хм... Ты не можешь солгать. Похоже, это и правда случилось впервые, – тин Хорвейг отпустил её, а затем вынул из-под стола другую бутыль. Достал свежие кубки, наполнил и один протянул Кире.
– Обычное. Можешь пить без опаски. Оно тоже весьма недурно на вкус.
Кира покосилась на руку с кубком, как на ядовитую змею.
– Не доверяешь?
– Нет.
Пасита усмехнулся, ничего не ответив.
– А теперь от главных вопросов перейдём к менее важным, но весьма занимательным.
Его взгляд опять приобрёл то особое выражение, которое было ушло. По телу побежали ледяные мурашки.
– Ты невинна?
– Да! – снова против желания ответила Кира.
– И почему я не удивлён? – расхохотался Защитник. – Такая опасная и такая наивная, – он рассматривал её, будто редкого, но забавного зверя, отчего Кира сидела как на иголках все сильнее краснея. – Да, не завидую я тем, кто имел глупость покуситься на тебя в ночь Киаланы.
Кира смолчала, припомнив, всех кого отделала. Чужаки, приехавшие в гости к родственникам из соседней деревни в надежде обзавестись невестой. Свои-то подавно не рисковали. Даже Микор.
– Знаешь, Кира, – внезапно посерьёзнел Пасита, и охотнице показалось, что из его голоса впервые исчезла издёвка, – тебе лучше уйти. – поймав отблеск удивления в её глазах, Защитник пояснил: – Мне надо крепко подумать, а ты – сильно отвлекаешь. Ступай. И можешь не бояться, Мордан и Харила не станут тебя преследовать.
Не веря своим ушам, Кира медленно поднялась. Осторожно направилась к двери, каждое мгновение оглядываясь.
– Убирайся! – внезапно рявкнул тин Хорвейг, ударив кулаками по столу. – Ты наводишь меня на дурные мысли!
Кира, прыснув как заяц, стремглав выскочила наружу, чувствуя жар теперь уже всей спиной. Быстрыми шагами она пересекла площадь и, лишь завернув за угол крайнего дома, позволила себе слабость – побежала. Охотница бежала так быстро, что скоро оказалась возле своей избы. Домой в таком состоянии идти не хотелось. Миновав родной двор, она остановилась, только оказавшись среди овинов. Протопав на нетвёрдых ногах ещё пяток шагов, Кира схватилась ладонью за занозистую стену.
От стремительного бега начал бить кашель. Желудок поднялся к горлу, и охотница не стала ему противиться – пусть выйдет ядовитое пойло. Сладкое и коварное, как речи змея-Паситы.
Освободившись от выпитого и отдышавшись, Кира проследовала дальше к сеновалу. Упала без сил на свежескошенное сено и пролежала так неизвестно как долго. Когда восстановилось присутствие духа, с неба уже давно смотрели звёзды. Охотница медленно поднялась и побрела к себе.
1.
Девчонка, наконец, ушла. Тин Хорвейг, тяжело дыша, оперся на край стола: «Что это со мной? - сила бунтовала, и Защитник едва её сдерживал, как бывало, когда он только учился ей управлять. – Впору из избы перебираться в какую-нибудь пещеру».
Вспомнилась пустая келья в Северной башне. Каменные стены, пол и потолок. Каменная же лежанка, застеленная тонким шерстяным одеялом – камеры узников, порой, бывают уютнее. Собственный огонь Защитнику не страшен, а вот если загорится барахло, от дыма недолго и задохнуться.
Настоятель ворвался как раз в тот момент, когда Пасита пытался сбить пламя со своей скромной постели. Позади него маячил дядя.
– Я же говорю, слишком много силы и совершенно нет самоконтроля, – Махаррон был раздражён. Как и всегда, когда дело касалось курсанта Паситы тин Хорвейга. – Затолан, твой племянник, попросту, избалованный мальчишка!
– Настоятель, я медитирую каждый день! – слабая попытался оправдаться пропала втуне.
– Курсант Пасита тин Хорвейг, вы снова забываетесь!
– Простите, Настоятель. Я буду лучше стараться, – ответ прозвучал достаточно смиренно.
– Хочу в это верить.
Пасита так и застыл, почтительно склонив голову, пока дверь за незваными гостями не закрылась. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он медленно поднял глаза, в которых снова плескалось пламя. Тин Хорвейг напрягся и зарычал, высвобождая мощь. Подпитывая её яростью, незаслуженными обидами, и просто радостью, оттого, что решился на бунт. Маленькая клетушка наполнилась ревущим пламенем, языки которого в поисках пищи бессильно лизали каменные стены.
В незапертую дверь кельи робко постучали.
– Входи! – Пасита тяжело дышал, но чувствовал себя, на удивление, хорошо.
– Тин Хорвейг, с тобой все в порядке? – Гарой сунул нос внутрь и оглядел местами оплавившиеся стены, осторожно покосился на обитую железным листом дверь, та раскалилась и обдавала жаром. Глаза сокурсника округлились, когда взгляд переместился на тин Хорвейга и замер на обнажённом, покрытом пятнами копоти теле.
– У тебя найдётся лишняя одежда? – спросил Пасита.
Гарой быстро закивал и исчез, даже не затворив за собой дверь.
В тот раз это помогло. Спасло от перенапряжения. И вот сегодня, впервые за долгое время, Пасита почувствовал, как вновь возросла его мощь.
«Неужели, это девчонка на меня так действует?!»
2.
Кира открыла глаза, с удивлением обнаружив, что уже наступило утро. Во рту стоял неприятный привкус. Вдобавок, слегка мутило. Вчера, вернувшись домой, она думала, что не сможет сомкнуть глаз, но тяжёлый липкий сон без сновидений мгновенно затянул в свои объятья.
Поднявшись, Кира поняла, что даже не разделась. Быстро скинув охотничий наряд и сапоги, натянула льняную домашнюю рубаху – грубую, но просторную. И, как была босая вышла на двор. Стоя на крыльце потянулась, смывая скверну, окунула лицо в холодную воду, набранную загодя в ушат для умывания. Стало немного легче. Распрямившись, сделала несколько движений, разминая одеревеневшие, после вчерашнего бешеного бега мышцы. Прислушалась к ощущениям. Странно, но есть не хотелось, хотя и пошли третьи сутки с тех пор, как у неё во рту и маковой росинки не было, не считая отвара, которым её поила знахарка, да чудесного на вкус вина откровения.
Вернувшись в избу, Кира напилась колодезной воды и, прихватив гребень, снова вышла наружу. Расплела косы, некоторое время наслаждалась ощущением свободы, позволяя лёгкому ветерку ерошить волосы. Затем, перекинув русую гриву на одну сторону, принялась расчесываться, полностью сосредоточившись на процессе. Утренняя прохлада принесла ощущение обновления, потихоньку выветривая отголоски вчерашней дурноты.
Вокруг стояла поразительная тишина. Безмятежность нарушали только ленивые крики петухов да щебет птах. Матери тоже нигде не было видно. Наверное, погнала Бурёнку на выпас, да разговорилась с соседкой.
Закончив причёсываться, Кира отложила гребень. Поднялась и откинула волосы за спину, вздрогнув от неожиданности. Во дворе на старой колоде, что стояла у самого тына сидел Защитник Пасита. Подле его ног, прямо на земле стояла корзинка, прикрытая белой тряпицей.
– Доброе утро, Кира-охотница! – нежданный гость улыбнулся во все тридцать два зуба. – Я и не рассчитывал на такое прелестное зрелище, когда шёл сюда.
Кира смутилась, мигом пожалев, что скинула охотничий наряд. В одной лишь домашней рубахе она почувствовала себя беззащитной под все тем же странным взглядом тин Хорвейга, от которого, казалось, жжет кожу.
– Да ты, никак, язык проглотила? – принялся подтрунивать Пасита.
– И тебе доброе утро, Защитник, – едва выдавила Кира.
– Я не стал будить. Решил подождать, пока сама проснёшься. Теперь вижу, правильно сделал.
Кира от возмущения не нашлась что ответить.
«Он, что, заходил в избу?» – представив, как Пасита пялится на неё спящую, Кира почувствовала, как в животе леденеет.
Тин Хорвейг тем временем выдал неожиданное:
– А скажи-ка, красавица, куда это ты собралась?
– О чём ты, Пасита Защитник?
– Мне одна ночная птица напела, что ты собираешься без моего ведома покинуть деревню, а на охотничьей заимке тебя ждёт лошадка. Я не поленился подняться пораньше и всё проверить. Не наврала ведь птаха! Лошадь там и правда нашлась, да ещё какая! Под стать хозяйке. И в дорогу собрано, даже вот корзинка со свежими пирожками имеется, – он указал себе под ноги.
Кира без труда узнала работу Лютобора, лучше него никто не плёл в деревне.
Тин Хорвейг сунул руку под тряпицу и вынул пирожок. Понюхал и откусил сразу половину:
– М-м! Вкусные. Хочешь?
– Нет, спасибо, – хмуро ответила Кира, чувствуя, как просыпается голод. – Со вчерашнего ещё сыта.
Пасита рассмеялся, памятуя, что она так и не съела ни крошки.
Кира же судорожно соображала, как Защитник узнал?
«Но ведь я не собиралась бежать, по крайней мере, пока. Неужели Люта меня не так понял?»
Защитник пристально смотрел, молча дожёвывая остатки пирожка. Его взгляд не сулил ничего доброго. Закончив, он произнёс:
– Помнишь, что я сказал в первый день? За непокорность расплатятся те, кто рядом. Те, кто дорог.
– Что ты сделал с Лютобором?!
Пасита криво усмехнулся.
– Так вот кто тебе помог собраться в дорогу? А я, грешным делом, решил, что все устроил тот лютый пёс, – пошутил он. – Сущий волчара! Хотел огреть его плетью, так тот увернулся, шельма!
– Туман!
– Знаешь, ты та-ак ловко сдаёшь друзей! Никакого вина откровения не нужно, – продолжал потешаться Защитник. – Не переживай, твоя псина сбежала. Кобель оказался совсем не дурак. Понял, что не по зубам противник.
Кира сжала кулаки, ноздри раздувались, глаза метали молнии.
– Глаза горят. Щёки пылают. Ай-да чудесное зрелище! Ты, как утренний морозец в марте.
Он внезапно оказался рядом. Так близко, что Кира отшатнулась. Протянув руку, Защитник взял прядь волос, медленно пропустил сквозь пальцы, словно наслаждаясь ощущениями. А затем шагнул ближе и, схватив целую горсть, поднёс к лицу. Ноздри втянули воздух, он буквально зарылся в волосы носом. Кира застыла, не смея шевельнуться.
Скрипнула калитка, нарочито громко лязгнув засовом – то вернулась Анасташа.
– Доброго утречка, Пасита Защитник! – мать низко поклонилась.
Тин Хорвейг поднял голову. Нехотя, отпустил волосы.
«Недурна, пожалуй, краше дочери будет. Голову держит, что княжна, иль королева какая – оставили отпечаток годы, проведённые рядом с Защитником».
Тин Хорвейг не сомневался, памятуя легендарную верность тин Дарренов, Каррон и не смотрел на других женщин.
– И тебе поздорову, Анасташа! Видишь, – добавил он, обращаясь к Кире, – твоя мать знает, что такое хорошие манеры.
Кира, скрипнув зубами, промолчала. Мать подошла и встала рядом, сохраняя на лице настороженное выражение.
– Чем обязаны высокому гостю? – учтиво спросила она.
– Произошло недоразумение. Но, кажется, мы уже поняли друг друга. Не так ли, Киррана тин Даррен? – припечатал тин Хорвейг, и стальные глаза обожгли ледяным взглядом.
Анасташа прижала ко рту руки, а Кира растерялась от звучания собственного имени. В глаза её еще ни разу в жизни так не называли. Пасита тем временем направился к выходу, по пути прихватив корзинку с пирожками. У самой калитки он обернулся:
– Ах, да! Жду тебя сегодня сразу после полудня на площади. Будь верхом и не запаздывай, – покинув двор, Защитник пешком направился по улице, и принялся что-то насвистывать.
– Пожалуй, я все же не стану вдаваться в подробности, – продолжил рассказ он. – В общем, было довольно весело, пока не пришёл Каррон. В результате у нас произошёл конфликт. В то время Каррон тин Даррен уже был в ранге и состоял на службе в Ордене. Разница в возрасте, опыте и положении позволила ему выйти. Он отнял мой новенький нож, как трофей. – Пасита снова наполнил кубок. – Но вот он снова вернулся ко мне. Знала бы ты, как я удивлён! – Защитник широко улыбнулся и добавил: – Но не стану же я отнимать его у девчонки? Считай, это подарок тебе – сразу от двух Защитников. За это просто грех не выпить! – тин Хорвейг снова выжидательно поднял кубок.
Чувство обречённости и готовность к неизбежной каре несколько отступили озадаченные.
«Возможно ли и дальше отказываться? – очень не хотелось навлечь на себя гнев Защитника. – В конце концов он пил из этой же самой бутыли и до, и после того, как наполнил мой кубок. Может, и нет там ничего такого?»
Неумело повторив жест тин Хорвейга, прежде, чем пригубить, Кира мысленно произнесла свой тост: «За то, чтобы ты сдох!»
Ничего подобного пробовать ранее охотнице и правда не доводилось. Ароматный, немного терпкий золотистый напиток имел более, чем просто приятный вкус. Он обволакивал рот, играл на языке и, казалось, кричал: «Пей ещё! Ещё! Больше пей!»
Кира и сама не поняла, как сделала несколько жадных глотков прежде, чем смогла осознать это и остановиться.
– Вот и прекрасно! А теперь приступим к главному, – тон Защитника неожиданно из игривого стал деловым, хотя улыбка с губ никуда не делась. Как и странный интерес в глазах. А последовавший вопрос охотницу просто огорошил: – Ты ведь дочь Каррона Защитника?
– Да, – внезапно для себя ответила Кира, и в панике вытаращила глаза, прикрыв рот руками.
Пасита довольно рассмеялся. И вопросы посыпались один за другим:
– Давно об этом знаешь?
– С детства, – снова выпалила Кира, не отрывая рук ото рта.
– Это Каррон научил тебя основам рукопашного боя?
– Да!
Охотница резко вскочила на ноги, опрокинув стул. Недопитое вино лужицей растеклось по столу и закапало на пол.
– Хочешь меня убить? – тин Хорвейг особенно радостно улыбнулся, задавая этот вопрос.
– Очень! – от души резала правду-матку Кира, совершенно не в силах с собой совладать. – Ты меня опоил?! – возмущённо воскликнула она.
– Да. Но ничего такого. Просто вино откровения.
– Но... Ты же и сам его пил?
– Пил, – согласился Пасита.
– Но почему?
– Оно мне нравится на вкус. Прекрасное вино. Ну и, конечно, чтобы усыпить твою бдительность. Кстати, как ты его находишь?
– Вкусное! – зло буркнула Кира, чувствуя себя глупо. Ответы срывались с уст раньше, чем она успевала их осмыслить. Будто плотину прорвало. Собрав волю в кулак, задала вопрос: – Оно не действует на Защитников?
– Ещё как действует, – Пасита рассмеялся.
– Зачем ты меня позвал? – поспешила спросить Кира.
– Хотел удостовериться, что ты и взаправду дочь Каррона.
– Откуда узнал? Зачем я тебе?
Тин Хорвейг уже вынул маленький пузырёк из кармана и быстро проглотил содержимое, прежде, чем ответить. Зажмурился, схватившись за край стола. Издав рычащий звук, помотал головой. Передёрнулся всем телом и утёр лицо руками. Немного так постоял, а затем открыл смеющиеся глаза, в которых блестели слезы. Его ответ, прозвучал несколько хрипло:
– Дрянная девчонка! Испортила игру раньше, чем я успел насладиться ею сполна. Есть некая острота ощущений, когда ты вынужден говорить только правду, – он опустился на стул. Кира видела, как по его виску ползёт капелька пота. – Жаль, противоядие никогда не бывает такими же сладким, как яд, – он снова улыбнулся, но выглядело это несколько натужно. – Впрочем, для тебя игра ещё не окончена.
Он снова встал, лениво поднял упавший стул и приставил его к столу. Взяв за плечи Киру, мягко усадил обратно. Не убирая рук, спросил наклонившись к самому уху, отчего охотница ощутила себя, мягко говоря, не в своей тарелке:
– Когда ты научилась входить в боевой транс?
– Что? – опешила Кира, думая только о пальцах, обжигающих плечи.
«Как я могу это чувствовать через плотную куртку?»
– Там у купален ты вошла в боевой транс. Когда у тебя проявились способности?
– Я не знаю, о чём ты!
– Хм... Ты не можешь солгать. Похоже, это и правда случилось впервые, – тин Хорвейг отпустил её, а затем вынул из-под стола другую бутыль. Достал свежие кубки, наполнил и один протянул Кире.
– Обычное. Можешь пить без опаски. Оно тоже весьма недурно на вкус.
Кира покосилась на руку с кубком, как на ядовитую змею.
– Не доверяешь?
– Нет.
Пасита усмехнулся, ничего не ответив.
– А теперь от главных вопросов перейдём к менее важным, но весьма занимательным.
Его взгляд опять приобрёл то особое выражение, которое было ушло. По телу побежали ледяные мурашки.
– Ты невинна?
– Да! – снова против желания ответила Кира.
– И почему я не удивлён? – расхохотался Защитник. – Такая опасная и такая наивная, – он рассматривал её, будто редкого, но забавного зверя, отчего Кира сидела как на иголках все сильнее краснея. – Да, не завидую я тем, кто имел глупость покуситься на тебя в ночь Киаланы.
Кира смолчала, припомнив, всех кого отделала. Чужаки, приехавшие в гости к родственникам из соседней деревни в надежде обзавестись невестой. Свои-то подавно не рисковали. Даже Микор.
– Знаешь, Кира, – внезапно посерьёзнел Пасита, и охотнице показалось, что из его голоса впервые исчезла издёвка, – тебе лучше уйти. – поймав отблеск удивления в её глазах, Защитник пояснил: – Мне надо крепко подумать, а ты – сильно отвлекаешь. Ступай. И можешь не бояться, Мордан и Харила не станут тебя преследовать.
Не веря своим ушам, Кира медленно поднялась. Осторожно направилась к двери, каждое мгновение оглядываясь.
– Убирайся! – внезапно рявкнул тин Хорвейг, ударив кулаками по столу. – Ты наводишь меня на дурные мысли!
Кира, прыснув как заяц, стремглав выскочила наружу, чувствуя жар теперь уже всей спиной. Быстрыми шагами она пересекла площадь и, лишь завернув за угол крайнего дома, позволила себе слабость – побежала. Охотница бежала так быстро, что скоро оказалась возле своей избы. Домой в таком состоянии идти не хотелось. Миновав родной двор, она остановилась, только оказавшись среди овинов. Протопав на нетвёрдых ногах ещё пяток шагов, Кира схватилась ладонью за занозистую стену.
От стремительного бега начал бить кашель. Желудок поднялся к горлу, и охотница не стала ему противиться – пусть выйдет ядовитое пойло. Сладкое и коварное, как речи змея-Паситы.
Освободившись от выпитого и отдышавшись, Кира проследовала дальше к сеновалу. Упала без сил на свежескошенное сено и пролежала так неизвестно как долго. Когда восстановилось присутствие духа, с неба уже давно смотрели звёзды. Охотница медленно поднялась и побрела к себе.
Глава 11
1.
Девчонка, наконец, ушла. Тин Хорвейг, тяжело дыша, оперся на край стола: «Что это со мной? - сила бунтовала, и Защитник едва её сдерживал, как бывало, когда он только учился ей управлять. – Впору из избы перебираться в какую-нибудь пещеру».
Вспомнилась пустая келья в Северной башне. Каменные стены, пол и потолок. Каменная же лежанка, застеленная тонким шерстяным одеялом – камеры узников, порой, бывают уютнее. Собственный огонь Защитнику не страшен, а вот если загорится барахло, от дыма недолго и задохнуться.
Настоятель ворвался как раз в тот момент, когда Пасита пытался сбить пламя со своей скромной постели. Позади него маячил дядя.
– Я же говорю, слишком много силы и совершенно нет самоконтроля, – Махаррон был раздражён. Как и всегда, когда дело касалось курсанта Паситы тин Хорвейга. – Затолан, твой племянник, попросту, избалованный мальчишка!
– Настоятель, я медитирую каждый день! – слабая попытался оправдаться пропала втуне.
– Курсант Пасита тин Хорвейг, вы снова забываетесь!
– Простите, Настоятель. Я буду лучше стараться, – ответ прозвучал достаточно смиренно.
– Хочу в это верить.
Пасита так и застыл, почтительно склонив голову, пока дверь за незваными гостями не закрылась. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он медленно поднял глаза, в которых снова плескалось пламя. Тин Хорвейг напрягся и зарычал, высвобождая мощь. Подпитывая её яростью, незаслуженными обидами, и просто радостью, оттого, что решился на бунт. Маленькая клетушка наполнилась ревущим пламенем, языки которого в поисках пищи бессильно лизали каменные стены.
В незапертую дверь кельи робко постучали.
– Входи! – Пасита тяжело дышал, но чувствовал себя, на удивление, хорошо.
– Тин Хорвейг, с тобой все в порядке? – Гарой сунул нос внутрь и оглядел местами оплавившиеся стены, осторожно покосился на обитую железным листом дверь, та раскалилась и обдавала жаром. Глаза сокурсника округлились, когда взгляд переместился на тин Хорвейга и замер на обнажённом, покрытом пятнами копоти теле.
– У тебя найдётся лишняя одежда? – спросил Пасита.
Гарой быстро закивал и исчез, даже не затворив за собой дверь.
В тот раз это помогло. Спасло от перенапряжения. И вот сегодня, впервые за долгое время, Пасита почувствовал, как вновь возросла его мощь.
«Неужели, это девчонка на меня так действует?!»
2.
Кира открыла глаза, с удивлением обнаружив, что уже наступило утро. Во рту стоял неприятный привкус. Вдобавок, слегка мутило. Вчера, вернувшись домой, она думала, что не сможет сомкнуть глаз, но тяжёлый липкий сон без сновидений мгновенно затянул в свои объятья.
Поднявшись, Кира поняла, что даже не разделась. Быстро скинув охотничий наряд и сапоги, натянула льняную домашнюю рубаху – грубую, но просторную. И, как была босая вышла на двор. Стоя на крыльце потянулась, смывая скверну, окунула лицо в холодную воду, набранную загодя в ушат для умывания. Стало немного легче. Распрямившись, сделала несколько движений, разминая одеревеневшие, после вчерашнего бешеного бега мышцы. Прислушалась к ощущениям. Странно, но есть не хотелось, хотя и пошли третьи сутки с тех пор, как у неё во рту и маковой росинки не было, не считая отвара, которым её поила знахарка, да чудесного на вкус вина откровения.
Вернувшись в избу, Кира напилась колодезной воды и, прихватив гребень, снова вышла наружу. Расплела косы, некоторое время наслаждалась ощущением свободы, позволяя лёгкому ветерку ерошить волосы. Затем, перекинув русую гриву на одну сторону, принялась расчесываться, полностью сосредоточившись на процессе. Утренняя прохлада принесла ощущение обновления, потихоньку выветривая отголоски вчерашней дурноты.
Вокруг стояла поразительная тишина. Безмятежность нарушали только ленивые крики петухов да щебет птах. Матери тоже нигде не было видно. Наверное, погнала Бурёнку на выпас, да разговорилась с соседкой.
Закончив причёсываться, Кира отложила гребень. Поднялась и откинула волосы за спину, вздрогнув от неожиданности. Во дворе на старой колоде, что стояла у самого тына сидел Защитник Пасита. Подле его ног, прямо на земле стояла корзинка, прикрытая белой тряпицей.
– Доброе утро, Кира-охотница! – нежданный гость улыбнулся во все тридцать два зуба. – Я и не рассчитывал на такое прелестное зрелище, когда шёл сюда.
Кира смутилась, мигом пожалев, что скинула охотничий наряд. В одной лишь домашней рубахе она почувствовала себя беззащитной под все тем же странным взглядом тин Хорвейга, от которого, казалось, жжет кожу.
– Да ты, никак, язык проглотила? – принялся подтрунивать Пасита.
– И тебе доброе утро, Защитник, – едва выдавила Кира.
– Я не стал будить. Решил подождать, пока сама проснёшься. Теперь вижу, правильно сделал.
Кира от возмущения не нашлась что ответить.
«Он, что, заходил в избу?» – представив, как Пасита пялится на неё спящую, Кира почувствовала, как в животе леденеет.
Тин Хорвейг тем временем выдал неожиданное:
– А скажи-ка, красавица, куда это ты собралась?
– О чём ты, Пасита Защитник?
– Мне одна ночная птица напела, что ты собираешься без моего ведома покинуть деревню, а на охотничьей заимке тебя ждёт лошадка. Я не поленился подняться пораньше и всё проверить. Не наврала ведь птаха! Лошадь там и правда нашлась, да ещё какая! Под стать хозяйке. И в дорогу собрано, даже вот корзинка со свежими пирожками имеется, – он указал себе под ноги.
Кира без труда узнала работу Лютобора, лучше него никто не плёл в деревне.
Тин Хорвейг сунул руку под тряпицу и вынул пирожок. Понюхал и откусил сразу половину:
– М-м! Вкусные. Хочешь?
– Нет, спасибо, – хмуро ответила Кира, чувствуя, как просыпается голод. – Со вчерашнего ещё сыта.
Пасита рассмеялся, памятуя, что она так и не съела ни крошки.
Кира же судорожно соображала, как Защитник узнал?
«Но ведь я не собиралась бежать, по крайней мере, пока. Неужели Люта меня не так понял?»
Защитник пристально смотрел, молча дожёвывая остатки пирожка. Его взгляд не сулил ничего доброго. Закончив, он произнёс:
– Помнишь, что я сказал в первый день? За непокорность расплатятся те, кто рядом. Те, кто дорог.
– Что ты сделал с Лютобором?!
Пасита криво усмехнулся.
– Так вот кто тебе помог собраться в дорогу? А я, грешным делом, решил, что все устроил тот лютый пёс, – пошутил он. – Сущий волчара! Хотел огреть его плетью, так тот увернулся, шельма!
– Туман!
– Знаешь, ты та-ак ловко сдаёшь друзей! Никакого вина откровения не нужно, – продолжал потешаться Защитник. – Не переживай, твоя псина сбежала. Кобель оказался совсем не дурак. Понял, что не по зубам противник.
Кира сжала кулаки, ноздри раздувались, глаза метали молнии.
– Глаза горят. Щёки пылают. Ай-да чудесное зрелище! Ты, как утренний морозец в марте.
Он внезапно оказался рядом. Так близко, что Кира отшатнулась. Протянув руку, Защитник взял прядь волос, медленно пропустил сквозь пальцы, словно наслаждаясь ощущениями. А затем шагнул ближе и, схватив целую горсть, поднёс к лицу. Ноздри втянули воздух, он буквально зарылся в волосы носом. Кира застыла, не смея шевельнуться.
Скрипнула калитка, нарочито громко лязгнув засовом – то вернулась Анасташа.
– Доброго утречка, Пасита Защитник! – мать низко поклонилась.
Тин Хорвейг поднял голову. Нехотя, отпустил волосы.
«Недурна, пожалуй, краше дочери будет. Голову держит, что княжна, иль королева какая – оставили отпечаток годы, проведённые рядом с Защитником».
Тин Хорвейг не сомневался, памятуя легендарную верность тин Дарренов, Каррон и не смотрел на других женщин.
– И тебе поздорову, Анасташа! Видишь, – добавил он, обращаясь к Кире, – твоя мать знает, что такое хорошие манеры.
Кира, скрипнув зубами, промолчала. Мать подошла и встала рядом, сохраняя на лице настороженное выражение.
– Чем обязаны высокому гостю? – учтиво спросила она.
– Произошло недоразумение. Но, кажется, мы уже поняли друг друга. Не так ли, Киррана тин Даррен? – припечатал тин Хорвейг, и стальные глаза обожгли ледяным взглядом.
Анасташа прижала ко рту руки, а Кира растерялась от звучания собственного имени. В глаза её еще ни разу в жизни так не называли. Пасита тем временем направился к выходу, по пути прихватив корзинку с пирожками. У самой калитки он обернулся:
– Ах, да! Жду тебя сегодня сразу после полудня на площади. Будь верхом и не запаздывай, – покинув двор, Защитник пешком направился по улице, и принялся что-то насвистывать.
