Огонь в твоих глазах. Обещание

27.09.2021, 16:38 Автор: Любовь Черникова

Закрыть настройки

Показано 21 из 44 страниц

1 2 ... 19 20 21 22 ... 43 44


Остальные «храбрецы» посторонились пропуская. Чувствуя, как хмурые взгляды буравят спину, стащила надоевший до сартогских блох венок, который чудесным образом удержался на голове во время всех приключений и зло швырнула на землю.
       – Вот тебе и дубовый лист! Одни «сильные» вокруг. Эту бы силу да в правильный воз запрягать…
       


       Глава 14


       1.
       Тин Хорвейг смотрел вслед убегающей девчонке.
       «И что это сейчас было?»
       Поцелуй случился далеко не таким невинным, даже для самого Защитника, что странно: «Но главное не это, – главное было то, как вела себя сила. Внутри ревело и бушевало пламя, пытаясь вырваться на волю: – И я, похоже, не в силах его погасить». Несмотря на все старания успокоиться не получалось. Не выходило остыть, привычно призвав на помощь мороз, чтобы компенсировать огненную сторону дара. Все, на что хватало контроля, просто стоять на ногах и держаться ис последних сил.
       «Держаться… Держаться… – прокручивая в голове точно молитву, Пасита медленно брёл, шатаясь, и то и дело останавливаясь у деревьев, чтобы отдышаться и сделать новый шаг. По лицу текли струйки пота. Пальцы дрожали. На искусанных губах выступили бисеринки крови. Наконец, впереди показалась поляна: – Маловата будет, но хоть что-то».
       Постояв на опушке, точно решаясь, Защитник с усилием оттолкнулся от шершавого ствола и побрёл к центру. Добравшись до середины, задрал голову к светлеющему небу и снял все блоки, выпуская силу на волю.
       
       2.
       – Тин Шноббер, ты кретин! Сартогская кобыла умнее тебя в четыре раза! – Пасита был крайне зол и почти перешёл на крик.
       Братья жались на лавке, вздрагивая от каждого слова, тяжёлым молотом обрушивающегося на головы – хмель прошёл, и пришла закономерная расплата за невоздержанность в возлияниях. Вчерашний задор и прыть тоже подрастерялись, да ещё и вернувшийся спозаранку Защитник совершенно не дал выспаться. Заявился как раз в тот момент, когда сладкий сон только смежил веки. Безжалостно разбудив пинками, принялся распекать:
       – Это надо было додуматься подмешать в питье «Страсть Киаланы»! – рыкнул он. – Сколько?
       – Двойная доза, – пробурчал Мордан.
       – Ты же говорил, что тройная? – Харила удивленно глянул на брата.
       – Заткнись, придурок! – вызверился тот.
       – Тройная?! – Паситы вскинул едва не вылезшие из орбит глаза к потолку: – Керун-воин, за что ты послал мне этих остолопов? Ты в своём уме? – стальные зрачки обратились к старшему тин Шнобберу.
       – Мы просто хотели повеселиться, – оправдывался тот.
       – А если бы я тебя спалил ночью, тебе было бы достаточно весело? – зашипел Защитник, мысленно добавив: «А потом неизвестно, что сделал бы с девчонкой, убив на корню свою мечту?» – У меня все блоки едва не сорвало к сартогам!
       – Пасита, мы же не знали, что зелье на тебя так действует… Думали, Защитники невосприимчивы... – Харила выглядел особенно виновато, хотя идея явно принадлежала его брату, и, глядя на его помятое, некрасивое лицо, Защитник не выдержал, засмеялся. Хохотал до слёз, пока не начал всхлипывать и, теряя силы, опустился на лавку.
       Братья озадаченно переглянулись, и Мордан шепнул:
       – Кажется он того… С ума сбрендил.
       – Что-то мне боязно, – ответил Харила и тоже заёрзал.
       Утерев выступившие слёзы, тин Хорвейг резко успокоился:
       – Меня другое удивляет, – продолжил он уже спокойнее, хотя смех так и норовил вновь прорваться, что было заметно, по его дернувшимся губам. – И как вам только в голову пришло этого зелья самим напиться? Это какими же тупицами надо быть? Вы хоть представляли последствия?
       – Оно дорогое! – оправдываясь, возразил Харила.
       Пасита, вздохнув, глянул как на безнадёжного и продолжил теперь уже тихо и зло:
       – Если бы из-за вашего идиотизма девчонку хоть кто-то тронул. Неважно, вы, – он выразительно посмотрел на Мордана, – или местные. Я бы спалил все это место, к сартогам, до тла! И начал бы именно с вас. Спалил, и ушёл бы за Излом.
       Защитник и в страшном сне не мог представить, что его единственная надежда чуть не рухнула из-за глупости помощников.
       – А я, вообще, ни при чём, – пробормотал обиженно Харила.
       – В общем, так. День вам на сборы, и можете убираться на все четыре стороны. С такими помощниками врагов не надо.
       – Вот и отлично! – подскочил внезапно осмелевший Мордан, в котором взыграла фамильная гордость. – Всё равно скука смертная. Ты только и можешь, что обещать. Зачем я, вообще, согласился поехать? Да ещё и брата с собой уволок!
       – Всё сказал, тин Шноббер? – Пасита произнёс фразу холодным тоном, оценивающе глядя на бугая.
       – Всё, – Мордан встал и направился к выходу.
       – Тин Хорвейг, – пробасил вдруг младший тин Шноббер, даже не сделав попытки подняться, – можно я останусь?
       – Что? – воскликнули Мордан и Защитник в один голос.
       – Я не буду трогать охотницу. Да и не собирался. Я, вообще, никого больше не трону. Буду делать все, что скажешь. Не прогоняй меня, пожалуйста.
       Пасита ничего не ответил, лишь раздражённо махнул рукой, приказывая братьям убраться из горницы. Когда те вывалились наружу, Защитник тяжело опустился на лавку: «Тройная доза! Это надо только подумать!» – он прекрасно представлял сколько заплатил тин Шноббер жрицам за целую бутылку. Вот почему так раскалывается голова, и трясутся руки. Он с самого начала подозревал, что это не обычное похмелье, с которым мощный организм совладал бы в два счёта, а найденный в сенях пустой пузырек лишь подтвердил, что дело нечисто: «Болваны даже не додумались сорвать этикетку!»
       Пасита усмехнувшись, вспомнил как вчера то и дело натыкался на предающиеся любви парочки: «Особенно жаркая ночь Киаланы нынче выдалась в Золотых Орешках».
       Выудив из закромов бутыль вина, он плеснул себе кубок и снял с полки Книгу Излома. По какой-то причине его потенциал увеличился, хотя уже и не должен был: «Я думал, что давно достиг пределов дара».
       Кроме того, наблюдался серьёзный перекос баланса. Огненная структура теперь в несколько раз превосходила морозную, а этого нельзя было допускать ни в коем случае. Чревато неожиданными срывами и внезапной потерей контроля: «Вон как из крайности в крайность бросает, – смутные подозрения только усилились: – Неужели все дело в девчонке?»
       
       3.
       Братья тин Шноббер вышли наружу, прихватив в сенях заранее припасённую бутыль с медовухой, и расположились под яблоней позади дома.
       – С чего это ты решил остаться?
       – Брат, я влюбился. Кажется...
       Мордан поперхнулся и прыснул прямо Хариле в лицо, но тот будто и не заметил, продолжая блаженно лыбиться.
       – Ты умом повредился?! Хотя, откуда бы ему у тебя взяться? Отродясь не бывало. Твоя мать, верно, зачала со скамейкой, пока твой тупой папаша был в отъезде.
       – Не смей так говорит о моей маме! – рыкнул угрожающе Харила, тут же растеряв всё благодушие, и тряхнул братца за ворот. – И про отца тоже. Он, меж прочим, твой дядя!
       – Ладно-ладно, успокойся, – Мордан решил, что не стоит ссориться. – И кто она?
       – Не знаю, – на будто слепленном абы как из куска глины лице снова расцвела мечтательная улыбка.
       – И всё-таки ты идиот.
       – Не больший, чем некоторые. Даже я сообразил бы не трогать девку, кою Тин Хорвейг себе присмотрел. Он такое никому не прощает.
       – Я хотел отомстить!
       – Отомстил?
       Братья замолчали, каждый думая о своём.
       – Чем планируешь заняться? – наконец, задал вопрос Харила.
       Мордан поморщился:
       – Отец, небось, снова отправит следить за Болотным поместьем.
       – Там же со скуки помереть можно. Мне хватило того лета, когда ты обманом уволок меня с собой. Ни девок, ни развлечений – одни старые клуши и комарье. Ни выпивки – погреба пусты, как душа сартога. Да ещё и прислуга родителям докладывает о каждом шаге. Нет. Я лучше здесь останусь. Уговорю как-нибудь тин Хорвейга.
       – И все же ты тупица.
       Харила неодобрительно покосился на брата, но промолчал. Привык и давно устал обижаться, но вдруг кое-что припомнил:
       – А она сказала, что я умный. И сильный.
       Мордан скривился – благостное выражение на дремучем лице Харилы выглядело неуместно:
       – О, боги! Хотел бы я посмотреть на ту дуру, которая так сказала, – пробормотал он себе под нос, стараясь, чтобы брат не расслышал. Рука у младшенького тин Шноббера была тяжёлая, а терпение не бесконечное.
       – Чего? – насторожился тот.
       – Какая она? – добавил Мордан громче. – Как, говорю, выглядит?
       – Маленькая и хрупкая. Чернявая, – в голосе Харилы сквозила невиданная доселе нежность. – Очень красивая. Она меня первой поцеловала, – глаза затуманились воспоминаниями.
       – И ты её? – Мордан не стал договаривать, отметив, как стремительно меняется выражение лица кузена. – Молчу-молчу! Дела-а... Харила тин Шноббер встретил любовь всей жизни...
       – Шутишь? Шути, – в голосе Харилы проскользнуло самодовольство.
       – Вот скажи мне, какой тогда от зелья толк? Зря только добро перевёл, – посетовал Мордан.
       Харила глумливо осклабился, что-то припомнив:
       – Хотя бы деревенским вышел толк, я будто в третьесортном столичном борделе побывал. Ну, знаешь, когда народ по углам жмётся, ежели комнат на всех не хватает. Вздохи чуть ли не под каждым кустом. Весной детишек тьма народится…
       Братья засмеялись
       – Сработала задумка значит. Только вот мне с того толк?
       – Меньше за охотницей надо было бегать.
       – Ну а ты-то, как свою красотку встретил? – Мордан не хотел продолжать разговор об очередной неудаче, тем более что понимал – брат прав.
       – Да она сама на тропу вышла. Сказала: «Попался!» Я растерялся даже сначала…
       Мордан покосился на Харилу, всматриваясь в откровенно некрасивые черты и более чем внушительные размеры, мысленно поёжившись, честно ответил:
       – Я бы точно не рискнул. Зовут хоть как?
       – Не знаю. Не спросил как-то.
       – Чернявая, говоришь? Так тут через одну темноволосые, в темноте и не разберешь. Глаза приметил? Раньше в деревне встречал?
       – В темноте не понял, какого цвета и не знаю, встречал ли раньше. Красивая она...
       – И всё-таки ты глупый, – покачал головой старший тин Шноббер.
       
       4.
       Охотница успела переменить сарафан на домашнюю рубаху и заплести косы, предварительно вычесав набившиеся за ночь листья и прочий мусор – все же неловко в лесу с неприбранными волосами, когда в комнату вошла Анасташа.
       – Кира, что случилось? – воскликнула она, сходу приметив синяки на шее. – И хватит уже через окно в избу лазать. Заколочу! – эту угрозу охотница слышала с тех пор, как ей миновало шесть зим, но мать только пугала. Из груди сам собой вырвался усталый вздох. Теперь не отвертеться, придётся рассказывать. – Это снова тин Хорвейг? – продолжила тем временем Анасташа.
       – Нет, Защитник на этот раз ни при чём. Кто-то накинул мне пояс на глаза, а я дёрнулась от неожиданности, споткнулась и упала. Кушак случайно соскользнул на горло и вот.
       Кира не собиралась вдаваться в подробности, чтобы лишний раз не волновать мать.
       «Синяки, оставленные пальцами Мордана на бёдрах, ни в коем разе никому нельзя показывать. Одна радость пройдут быстро».
       – Ой-ли? – Анасташа явно не поверила. – И кто же это такой неосторожный?
       – Не видела. Да тут и Пасита как раз поблизости оказался. Прогнал незадачливого ухажёра. А, может, тот сам испугался и сбежал. Я не успела разобрать.
       – А что Защитник?
       – Поцеловал и отпустил, – почти не соврала Кира, но воспоминания о жарком, выворачивающим душу наизнанку поцелуе окрасили щёки. Вспомнила она и как неумело отвечала, невольно поддавшись наваждению.
       «О, Киалана! Неужели это ты одобрила такое? Неужели весь этот огонь внутри – твоя воля? Нет, в это попросту нельзя поверить! Лучше впредь держаться от Защитника подальше, только если бы это было возможно...»
       – Я принесу мазь, там ещё осталось. Зная тебя, Матрёна давала с запасом.
       Пока мать ходила, Кира быстро улеглась в постель – сегодня полагалось выспаться. Деревня погрузилась в дрему, лишь куры деловито копались в пыли, взлаивали потревоженные неведомо чем собаки, да раздавалось редкое ржание застоявшейся лошади. Наконец, и Кира уснула.
       Привиделась всякая глупость: вот она на руках у Паситы, бесстыдно – точь в точь как Ламита к Лютобору – прижимается к груди Защитника. Тот наклоняется все ближе и ближе, впивается в губы страстным поцелуем, стискивая в объятьях все крепче, до тех пор, пока не затрещали рёбра. Кира пытается отстраниться и вдохнуть, и вот уж вместо тин Хорвейга перед ней перекошенная рожа Мордана. Тот, обдав пивным, кислым духом, выплёвывает в лицо: «Попалась!» Руки сжимаются на горле, и Кира хрипит, бьётся в попытках освободиться, но вдруг обнаруживает, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой, потому как полностью примотана к стволу берёзы неимоверно длинным праздничным кушаком. За ней бесстрастно наблюдают Ламита и Люта, но не торопятся на помощь. Вдруг раздаётся голос Каррона:
       – Киррана тин Даррен, тебе никогда не стать Защитницей!
       – Отец помоги, – кричит охотница, но тот превращается в Паситу и выпускает в неё поток ревущего пламени. Огонь больно обжигает, и из уст вырывается отчаянный крик.
       Кира села на постели, ошалело озираясь. Было душно – похоже, сквозняком захлопнуло ставни. Тело горело, а подушка была мокрой от пота, рубаха тоже. Несмотря на жар, зубы стучали, и очень хотелось пить.
       «Неужто с малиновым мёдом переборщила?»
       Кира кое-как поднялась с постели. Распахнув окно, впустила в комнату свежий вечерний воздух, почувствовав, как сразу становится легче. Переодев рубаху, натянула чистый сарафан и вышла на двор. На душе было муторно и тревожно. Охотница направилась к колодцу, достав бадью ледяной воды, напилась вволю и умылась. Остатки понесла Туману. Лохматому псу в такую жару приходилось несладко.
       «Надо бы его с привязи спустить, засиделся бедняга».
       Туман лежал, на боку возле будки и, похоже, спал.
       – Ах ты засоня! – рассмеялась Кира, присаживаясь рядом. – Тебя так и кошки задерут, пока дрыхнешь, – она потрепала пса по голове, удивлённая, что тот до сих пор не проснулся, не потянулся, пытаясь лизнуть в лицо. Пёс не пошевелился. – Туман! – нехорошее чувство подступило к горлу. Морда пса была чем-то измазана, отчего слиплась шерсть, а открытые глаза смотрели не мигая.
       Мёртвые глаза.
       – Туман… – прошептала охотница.
       По щекам ручьём побежали горючие слёзы. Шмыгая носом и то и дело вытирая набегающую влагу, Кира осмотрела землю вокруг на предмет следов. Они нашлись по ту сторону плетня. Узкие отпечатки ног, обутых в сапожки – отчётливо были видны углубления, где каблуки продавливали мягкую землю: «А ведь все деревенские в такую жару босиком ходят!»
       Рядом обнаружились и куриные кости, несколько валялось и около будки: «Откуда они здесь взялись?» – Туману никогда не давали птицу.
       
       5.
       – Глафира! – не докричавшись, Кира отворила калитку и ступила на двор.
       Разрывавшийся на цепи кобель, глухо заворчав, скрылся в конуре, стоило охотнице только глянуть.
       – Нет её, раз не отзывается. Чего не понятно-то? – Апраксия попыталась преградить путь, но Кира аккуратно отодвинула женщину в сторону.
       Сама Глашка тут же появилась на крыльце сонная и босая. Окинув Киру высокомерным взглядом, презрительно усмехнулась.
       – Я уж подумала разбойничает кто.
       – Ты и разбойничаешь! Почто Тумана отравила? – Кира едва сдержалась, чтобы не стащить красавицу через высокие перила за длинную косу, да не приложить разок о ступеньку, руки так и чесались.
       Пухлые, красиво очерченные губы расплылись в довольной улыбке:
       

Показано 21 из 44 страниц

1 2 ... 19 20 21 22 ... 43 44