Глава 25
1.
С тех пор как Кира начала принимать снадобье, которое дала Матрёна, сны ей больше не снились. Никакие. Ни обычные, ни те – странные. Это радовало. Наконец она смогла вздохнуть с облегчением, хотя смотреть на Защитника все равно было как-то неловко.
Пасита же на неё будто за что-то злился. Рычал всё время, зыркал недовольно. Это казалось вдвойне странным, учитывая, что на тренировках она, наконец, начала делать успехи.
Теперь далеко не каждый удар попадал в цель, Кира блокировала, уворачивалась и частенько успевала дать сдачи. Хотя, конечно, для тренированного Защитника её удары были, что комариный укус, но охотница помнила его прежние слова, о том, что Защитники дополняют приемы силой.
– Передохни и продолжим. – Пасита, хмурясь, посмотрел на низкое серое небо. Уж больно не любил вот такое вот преддверие зимы.
Порыв северного ветра взметнул листву и бросил в лицо водяную взвесь, через минуту превратившуюся в колючие снежинки. Он невольно поёжился, хотя и не чувствовал холода так, как его чувствуют обычные люди.
Погода нагоняла тоску, вдобавок те сны ему больше не снились, и это отчего-то злило. Будто у него украли сокровенное. что-то, что принадлежало только ему одному. «Не только», – он опроверг сам себя, покосившись на Киру. Теперь ничто больше не отвлекало от мыслей о возвращении в столицу, а Затолан не спешил его призвать обратно: «Чего же этот змей тянет время?»
Пасита надеялся добиться от девчонки выплеска и с чистой совестью отправится обратно в Орден: «Махаррон, ты без сомнения все знаешь, старая сартогская собака. Не даром же твой выродок Каррон провел столько лет здесь, в глуши. Тогда-то ты не сможешь выставить меня идиотом. Любой Защитник увидит отпечаток её проснувшейся силы на моей ауре. Прямо как в старые добрые времена», – тин Хорвейг усмехнулся.
Из Книги Излома он узнал, что когда-то Настоятели рыскали по всему Княжеству в поисках новых членов Ордена. Жили рядом с таким ребенком, в ожидании выплеска, а уж только потом тащили нового адепта на обучение. Не то что сейчас, Орден дает приют, кормит и поит любого ублюдка рождённого от семени Защитника, пока тому не исполнится пятнадцать, надеясь, что драгоценный отпрыск не подохнет от нелепой случайности и не окажется за пределами страны. Лишь потом следует Церемония определения – раньше артефакт попросту не сработает. После сего знаменательного события половина получит пинок под зад, потому как совсем не имеют силы. ещё треть слабаков станет носить гордое имя Хранителей Знаний.
Пасита сплюнул, раздражаясь. Запасной план оказался на грани провала. Теперь уже поздно отправляться в дорогу. Должно быть пройдет не меньше месяца, прежде чем расквашенные дождями топи не замерзнут. За оставшееся время следует добиться результата, чего бы это не стоило. Он не может ждать вечно, пока дядя ведет собственную игру – в том что Затолан именно этим и занят, Пасита не сомневался.
Он покосился на Киру, и новая волна противоречивых чувств окатила с ног до головы. Девчонка сидела на земле в позе лотоса и, безмятежно улыбаясь, подставляла лицо ледяному ветру. Снежинки таяли на её порозовевших щеках и чуть обветреных губах, превращаясь в маленькие капельки. Розовый язычок, мелькнув, слизнул одну. Кира прикрыла глаза и втянула носом воздух, будто принюхиваясь.
Желание обладать ею сейчас же спорило по силе с раздражением: «Пока я как баба ломаю руки в поисках выхода, она вздумала наслаждаться погодой!»
Глаза Защитника нехорошо сузились.
Кира радовалась первому снегу. Неповторимый запах свежести и обновления будоражил душу. Мечталось тропить русака выслеживать на охоте зайца-русака. Прим. автора утром по первому снегу, как в прежние безмятежные времена. Она вздохнула, и улыбка чуть померкла: «Да разве ж Пасита отпустит? Вон даже всю учебу отменил, теперь с утра до ночи только и делаем, что деремся…»
Неожиданный удар в плечо опрокинул на бок. Ошеломленная Кира еле успела откатиться в сторону, поднимаясь на ноги.
2.
Кира едва смогла приподнять веки, но не увидела ничего такого, что ей не подсказали бы запахи и ощущения. Мерно покачивало. Пахло кожей и мужским потом. Чуть меньше лошадью. Пальцы на босых ногах онемели от холода, но сил пожаловаться не было. Тело отозвалось болью на попытку отодвинуться подальше от ненавистного ей человека. Крепкая и тяжёлая рука лишь чуть напряглась, прижимая крепче.
– Прости, – раздался едва слышный хриплый шепот. Щетина уколола голову, и сознание, пожалев, покинуло охотницу снова.
Пасита зарылся носом в русые волосы. Свои чувства к такой вот беззащитной Кире он не мог объяснить. На поле не чурался загонять её до полусмерти. Бил не жалея, не давая подняться, как бил бы любого курсанта тщетно добиваясь выброса силы. Потом вез домой, а сердце затапливала непривычная нежность пополам… с виной?! Дома же Защитник впадал в злую хандру, испытывая…
«Муки совести?!» – эта мысль стала открытием.
Успокаивало лишь то, что девчонке все нипочем. Сила её защищала даже получше, чем его самого. Ночь. День. Она снова на ногах. Ни один из курсантов Ордена на такое не способен.
Захотелось выпить чего-нибудь покрепче. подошёл бы «Сагалийский Ханаретто», от которого пресекается дыхание и слезятся глаза. Его принято разбавлять ягодным соком, но сейчас он употребил бы чистый.
Пролетел уже целый месяц с тех пор, как земля укуталась белым пушистым покрывалом и ударили трескучие морозы. Вечера Защитник коротал в одиночестве сидя у горячей печки и заливая тяжёлые думы вином. Изредка его покой нарушала Глафира. Робко входила и, если не гнал её сразу, молча клала ему руки на плечи, одаривая неспешной лаской. Все это в полной тишине. Говорить он ей запретил, лишь закрывал глаза, представляя на её месте другую.
Брякнула калитка. Тявкнул разок и тут же трусливо умолк Рыжик. Бабке Матрёне не нужно было гадать, кто пожаловал. Знахарка выпрямилась и вытерла мокрые руки о передник. Дверь отворилась и внутрь, не говоря ни слова, ввалился Пасита. Он нес на руках безвольно обмякшую Киру, замотанную в его подбитый мехом плащ. Положив девушку на лавку, он обернулся:
– До завтра сможешь её поставить на ноги? – заметив тревожное выражение на лице знахарки, добавил: – Два дня. Не больше.
– Лучше б снасильничал! – в сердцах буркнула Матрёна, но осеклась, под обжигающе-холодным взглядом. Защитник же ничего не добавил и вышел.
Матрёна, выглянув в окно, злорадно отметила, что и сам Пасита выглядел несколько изможденным. Не считая красовавшегося на щеке кровоподтека, при ходьбе он слегка припадал на правую ногу.
– Сеня! Вскипяти воду! – крикнула Матрёна.
Кира слабо застонала, приходя в себя. Знахарка подскочила, развернула плащ и всплеснула руками:
– Совсем озверел! Да что же это делается? – и добавила уже почти богохульно: – Где твои глаза, Киалана?
Вбежала Есения.
– Боги, Кирочка! – девушка прижала руки к щекам. – Почему она в исподней рубахе? Зима ведь!
– Чего застыла? Воды неси!
– Так уже нагрела.
Матрёна разрезала ткань. Оценив степень повреждений, вздохнула:
– Бедное дитя, будто стадо быков пробежало!
Не смотря на сплошь покрытое ссадинами и ушибами тело, все было не так страшно, как казалось. Матрёна проверила ноги, не удивляясь отсутствию обморожения. То что Кира не простая девочка, знахарка узнала, ещё когда той было всего три зимы. Она споро принялась за дело, ворча под нос:
– И чего привязался? Колотит и колотит! Да и сама хороша, сколько уже говорила – текай!
– Не сбегу… – одними губами едва слышно прошептала Кира.
– Помолчи! – Матрёна кинулась к полкам со склянками и пузырьками. Вынула одну, посмотрела на свет тусклой масляной лампы, кивнула и отмеряла часть в ложку: – На-ка, вот – выпей.
Кира с трудом проглотила снадобье, поперхнулась и закашлялась. кашель перешёл в стон, и из уголков глаз выкатились слезинки.
– Тихо, девочка, тихо. Потерпи, – Матрёна принялась ощупывать ребра.
– Мама… – шепнула Кира, и ещё одна слеза прочертила дорожку по виску. – Не... говори ей. – слова давались с трудом.
– Не скажу, – помрачнела Матрёна, в душе радуясь, что Анасташа уехала погостить к родственникам в Вороньи Гнезда, да из-за метелей задержалась. – Неча Анасташе ещё больше сердце рвать…
Кира ничего не ответила, потому что уснула, не смотря на горящие огнем пальцы ног, не смотря на саднящее тело, не смотря на каждый вдох, отдающийся болью. Сказалась усталость. Организм был на пределе, да в тепле вконец разморило.
Впервые за долгое время ей приснился сон, вернувший в реальность:
– Раздевайся! – голос Паситы прозвучал резко и отрывисто.
– Зачем?
Вместо ответа последовал прямой удар. Кира ушла классическим «шагом назад», но схитрила, ответив «кошкой» – подлым приёмом, нацеленным лишить противника зрения. Била по настоящему, не жалея, за что и поплатилась. Тяжёлый кулак обрушился на ребра, затем в живот прилетело колено, и тут же её отбросили в сторону.
Кира не то что не смогла сгруппироваться, она дышать в этот миг разучилась. Шлепнулась плашмя, разбив нос об утоптанную до состояния льда площадку. Попыталась отползти, но пронзившая грудь резкая боль не позволила этого сделать.
– Вставай и раздевайся, – повторил Пасита.
Упрямо сжав зубы, стараясь не стонать, загоняя боль подальше, Кира все же поднялась и встала в стойку.
– Если ты сейчас же не скинешь одежду, я её сожгу прямо на тебе. – угроза прозвучала ровно.
Когда штаны затлели, Кира обречённо сорвала их первыми. Вскоре рядом упала куртка, следом – теплая поддевка.
– Сапоги. – Пасита оставался непреклонным.
Оказавшись в одной исподней рубахе, Кира подняла глаза на Защитника. В них горели вызов и негодование, но не холодный огонь силы...
– Рубаху тоже снять? – ноздри девчонки раздувались от гнева.
Пасита залюбовался наблюдая, как порывы ветра играют с тонкой тканью, то обрисовывая контуры продрогшего тела, то скрывая их очертания. Мгновение помедлил, принимая решение, но, покосившись на Харилу, который притопывая и хлопая себя руками бродил в ожидании по краю площадки, понял, что не хочет чтобы ублюдок смотрел на его девку своими масляными глазами.
– Так сойдет, – он встал в стойку, – Продолжим.
Хариле порядком опостылело принимать участие в этом непонятном действе. раз за разом одно и то же. Он засопел наблюдая, как охотница снова упала, не в состоянии дать отпор, но упрямо поднялась, шатаясь.
Босые ступни чуть оскользнулись, изо рта вырвался не то стон не то хрип. Девчонка больше не пыталась атаковать, лишь защищалась. В какой-то момент она снова пропустила удар. Второй. Третий вышиб из неё сознание, и охотница упала как тряпка.
Пасита стоял над ней и тяжело дышал.
– Почему?! – внезапно заорал Защитник, подняв голову к небу. – Почему ничего не выходит?! – в его глазах вспыхнуло пламя.
Серия мощных ударов обрушилась на ствол ни в чем неповинной березы, которая одиноко торчала на краю площадки. Пасита, не жалея, разбивал кулаки в кровь, щедро орошая снег красным. Затем бедное дерево подверглось потоку ледяного ветра, а через минуту от него остался только обгорелый пень.
Харила замер возле лошадей и старался дышать тихо-тихо. Казалось ещё чуть-чуть и он тоже примется фыркать и жевать сено, чтобы не выделяться.
Взгляд Паситы погас и прояснился. Грудь вздымалась, будто он пробежал несколько верст кряду.
– Одень её! – Защитник указал себе за спину.
Тин Шноббер, не медля, метнулся было к лежащей на снегу девчонке: «И так вон пот прошиб, или это не пот? Но портки сменить стоит...» как его остановил новый окрик:
– Не трогать! Я сам.
Харила едва не упал, поскользнувшись.
Пасита, пролетев мимо, задел его плечом, лишив равновесия: «Да чтоб тебя сартоги драли вечность!» – выругался мысленно тин Шноббер, отбив зад при падении. Его терпение было на пределе.
Защитник одернул бесстыдно задравшуюся рубаху. Чуток повозился, тщетно пытаясь натянуть штаны, но, свирепея, плюнул на это дело.
– Захвати её вещи, – приказал он Хариле и поднял Киру на руки.
Один кошмар плавно перетек в другой. Судя по окружавшей обстановке, Кира была у Матрёны. Пасита сидел рядом и держал её за руку. Он что-то тихо шептал, но она не могла разобрать ни слова. Затем Пасита принялся целовать её пальцы, прижимать ладонь к своему лицу. Кира хотела выдернуть руку, не не смогла пошевелиться.
Когда она снова открыла глаза, уже наступило утро. Или это был день? Она снова находилась у Матрёны в избе, но даже не удивилась. Привыкла. Надо было идти домой, вдруг мама уже вернулась и будет волноваться? Кира попыталась подняться с постели.
– Ну и куда ты? – Матрёна осторожно уложила её обратно, сопротивляться знахарке у охотницы не было сил.
– Кирочка, все хорошо, – подскочила Есения и взяла за руку, – я сходила к тебе домой утром, Анасташа ещё не приехала. Не волнуйся, мы тебя вылечим. – ловкие пальцы тем временем бегали по телу, проверяя повязки.
Есения отошла, взяла склянку с отваром и вопросительно посмотрела на Матрёну. Знахарка одобрительно кивнула и, прихватив ушат, вышла из горницы. Есения, отмерив, несколько капель разбавила их водой.
– Выпей, – черпачок коснулся растрескавшихся губ, – оно, правда, противное, но потерпи немного.
Кира покорно проглотила горький настой и без сил опустилась на подушку:
– Мне сон приснился. Странный, – она непроизвольно вытерла руку об одеяло.
Есения тревожно обернулась, убеждаясь, что бабушка не слышит. Наклонившись к Кире, шепнула:
– Кирочка, это не сон. Я сама видела, как Пасита приходил ночью. Шептал тебе слова всякие, целовал... Прощения будто даже просил.
– Разболтала-таки, простая твоя душа! – девушки вздрогнули, когда неслышно вернулась Матрёна.
Кира сморщилась от боли, а Сеня залилась румянцем до корней светлых, как спелый колос, волос.
– Глупости все это! – ненатурально рассмеялась знахарка. – Не вздумай забивать себе голову. Если бы он тебя целовать намеревался, не колотил бы, как сотник рекрута.
– Разве же я могу о таком думать?! – удивилась подобному предположению Кира: «Неужели Матрёна подозревает, что между нами может что-то возникнуть?!»
– Хорошо, если так. Но есть и другие. Те, которые не против быть поближе к Защитнику.
– Ты хочешь сказать?..
– Именно!
– Но как можно? Пасита – чудовище!
– Их манит богатство, власть, надежда на особые милости. Да и поговаривают, что Защитники хороши, как мужчины.
– Бабушка! – воскликнула Есения и покраснела
– Киалана Заступница!.. – прошептала Кира. Мысли заметались зайцами. Нет, подобием Глафиры она становиться не собирается. Если Пасита возьмет её силой, при первой возможности убьет его и уйдёт в леса. Не важно, что потом будет. А с Харилой мужики и без неё управятся...
3.
– Дрянная девчонка! – Защитник бессильно метался по комнате. – Что ещё я должен сделать, чтобы ты проявила силу? Спалить всю деревню по одному жителю? – он вдруг остановился, осознав, насколько близко подобрался к этой грани. Положим, сжигаемый огнем собственной ярости, он именно это и сотворит. Да только что потом? Останется лить слёзы по несбывшейся мечте? «Такие, как она не сдаются, – Пасита отхлебнул вино прямо из горла, – Да она скорее сдохнет, чем родит мне ребёнка».
И все же ему грезился иной вариант развития событий. Хотелось покорить и приручить, а не растоптать и уничтожить. Выбранный им путь не верный, хорошо, что он начал это понимать. Защитник грязно и витиевато выругался.
