Эти думы не давали уснуть. В итоге он вернулся к знахарке и просидел рядом с Кирой половину ночи, мысленно моля Киалану, чтобы не случилось страшного. Пора было себе признаться, что девчонка ему не безразлична.
Привлекала её необычность. Её стойкость – другая такого бы не выдержала. Сдалась, как и прочие, или ещё тогда во время первого ужина, или позже на ярмарке, ослепленная подарками и невысказанными обещаниями.
Привлекала остервенелая жажда знаний – Кира прилежно учится всему, что он ей предлагает, несмотря на всю свою к нему ненависть.
Быстрая, гибкая как лоза, агрессивная в бою, как дикая кошка, она дерется яростно, изо всех сил. И это ещё совершенно не познав свою силу. Куда до неё светским дамочкам в кружевном бельё? Пасита потер колено, осознавая с восхищением, что Киррана уж способна дать фору любому курсанту первого, да пожалуй и второго курса. Прекрасно! Значит по приезду она сможет сдать экзамены за два круга обучения и церемонию инициации возможно будет провести намного раньше.
Пасита снова приложился к бутылке, но в рот ничего не попало. Перевернул её вверх ногами, потряс. На пол упало несколько капель. В сердцах Защитник размахнулся и запустил неповинный сосуд в дверь. Мелкие осколки брызгами вернулись к его ногам.
– Проклятое захолустье! – взревел Пасита и, сапогами превращая битое стекло в крошку, подошёл к двери. Отворив её отпрянул в сторону, спасаясь от ворвавшегося в горницу пара. Совсем нервы расшатались. – Харила! – позвал, но снаружи никто не отозвался. Защитник, пошатываясь вывалился на крыльцо. На дворе тин Шноббера тоже не было и он пробормотал себе под нос: – Где этот ублюдок пропадает?
Грязно выругавшись в который уже раз, Защитник, как был без тулуп в одном кафтане бродячим псом потащился по улице, безо всякой цели. Привычный порядок вещёй был нарушен, и виноват в этом только он сам. Виноваты его сила и похоть. Эта смесь ощущений сводила с ума, не давая покоя. Пасита засмеялся и заговорил сам с собой:
– Махаррон всегда считал меня капризным избалованным мальчишкой, у которого совершенно нет самоконтроля. Посмотрел бы я на него, окажись он на моем месте. Да я просто бог самоконтроля! – его повело в сторону, но он все же удержался на ногах, выписав зигзаг.
Выпивка кончилось. Может вернутся и допить «Вино откровения»? Что с того, что оно дорогущее? Зато не хуже иного поможет скрасить вечер… ещё, пожалуй, стоит позвать Глашку...
С этими мыслями Пасита поднял голову и расплылся в улыбке. Перед ним на дороге в нерешительности остановилась та самая девка, которую он когда-то не тронул.
– То что надо, – Защитник растянулся в довольной улыбке и припомнил имя красавицы, – Ламита!
Мороз украсил щёки девушки здоровым румянцем. Пухлые губки немного приоткрылись в растерянности. Пар от дыхания осел белой изморозью на пушистых ресницах и выбившейся из под платка темной прядке. Отчего-то именно эта прядка навела Паситу на мысль о восхитительном разврате.
– Доброго дня, господин Защитник, – испуганно пролепетала девушка, и по спине строем побежали приятные мурашки.
Нет. Точно не надо звать Глафиру. Её желание угодить приелось и стало напоминать религиозный экстаз, а он никогда не был излишне набожным.
– И тебе доброго дня, Ламита, – Пасита едва не облизнулся, шагнув ближе.
что-то в его тоне насторожило девушку. Она попятилась, непроизвольно оглянувшись по сторонам в поисках поддержки. Как назло вокруг никого не было.
– Хорошо выглядишь. Вижу, от того маленького недоразумения следов не осталось? – Я рад. – пальцы мужчины легонько коснулись высокого лба, заскользили по щеке, невзначай проникнув под платок. Большой палец задержался на нижней губе. Ламита отшатнулась, но крепкая рука, обвившая талию не позволила сбежать, горячее дыхание Защитника выдавало количество выпитого вина.
– Не надо, господин... – Ламита задрожала всем телом, меховые рукавички уперлась в грудь Паситы, пытаясь оттолкнуть, но лишь разжигая азарт. – Не надо, пожалуйста! – она закрутила головой, уворачиваясь от поцелуя, – Я закричу… – голос девушки прозвучал обречённо. Раньше, чем успела договорить, Ламита осознала: что бы не случилось, она не станет звать на помощь Лютобора. Вообще никого не позовет. Не имеет права.
Из глаз хлынули слёзы, когда Пасите надоела эта игра и он, легко преодолев сопротивление, завладел её губами. Платок свалился с головы, полушубок оказался расстегнут, а Ламита просто безвольно стояла, не препятствуя гуляющим по телу горячим рукам.
Вдруг какая-то сила оторвала от неё Защитника, и тот полетел в сугроб. Ламита проводила его взглядом, забыв закрыть рот от удивления. всё это время она мысленно молилась Киалане. Неужели богиня услышала?
– Чего стоишь? Домой беги! – это Кира пришла ей на помощь. Бледная, осунувшаяся, растрепанная, в кожаной куртке и с непокрытой головой, не смотря на погоду. Ледяной ветер трепал её не убранные в косы волосы.
Из сугроба донесся смех, от которого стало ещё холоднее. Девушки разом повернули головы.
– Ламита, беги! Ну пожалуйста! – в голосе охотницы прозвучала мольба.
– А как же ты? – не решалась Ламита, не хватало совести оставить охотницу одну. Но увидев выражение глаз Киры, она шепнула: – Прости! – сорвалась с места и побежала что есть мочи домой, не оборачиваясь.
– Ки-ир-р-р-а! – раздалось из сугроба, и Кира, сглотнув, замерла в боевой стойке. Пасита медленно поднялся на ноги, не спуская с неё взгляда пылающих огнем глаз. Снег был везде: в сапогах, в рукавах кафтана, на плечах и в коротко стриженых волосах Защитника. Снег таял там, где касался обнаженной кожи и это не улучшило настроения Паситы. Он встряхнулся, как пес и зарычал: – Кто тебя просил вмешиваться, девчонка? – каждое слово упало ледяной глыбой.
– Ты чуть не нарушил обещание!
– А я-то было решил, что прибил тебя вчера... – он коротко хохотнул. – Думаешь, сможешь со мной справится?
– Я попытаюсь, – ответ прозвучал глухо, будто Кира говорила себе, но Защитник расслышал и снова засмеялся, шагнул навстречу, и оступился, когда его повело в сторону.
– Да ты же пьян, Пасита!
– Я пьян? О да, я пьян! И выпил бы ещё столько же, но все когда-нибудь заканчивается. Выпивка. Терпение. Самоконтроль. – он развел руками и сделал ещё один шаг.
Кира отступила.
– Пасита, не надо!
– Повтори ещё раз. Мне нравится, как это звучит из твоих уст.
На руке Защитника появился маленький огненный шарик, который, бешено вращаясь, рассыпал вокруг ворох искорок, постепенно увеличиваясь в размерах.
– Защитник Пасита, не надо! – в голосе Киры зазвучало отчаянье. Это уже не назовешь честной схваткой, а тугая повязка до сих пор стягивает ребра. – Ты пьян. Давай я отведу тебя домой?
– Я думал, ты собралась со мной подраться? – Пасита задумчиво взглянул на огненный шар. – Но твое новое предложение мне нравится больше, – сжав ладонь, он заставил шар исчезнуть, а после, стряхнув что-то невидимое, протянул её Кире и вдруг широко беззлобно улыбнулся: – Веди.
Вот так просто? Кира удивилась настолько сильно, что даже не почуяла подвоха. Взяла протянутую руку, и та тотчас сжалась на запястье. Защитник рухнул в сугроб, увлекая её следом. Он радостно смеялся, подминая её под себя, наваливаясь сверху, зарываясь носом в волосы. Ухо обожгло горячее дыхание:
– Кира, Кира, – повторял шепотом Пасита, – Киррана…
Охотница попыталась выбраться, но рыхлый снег не позволил. Пасита же прижался теснее. Вцепился рукой в её волосы, приник к губам, как умирающий от жажды. Поцелуй оказался не в пример нежным, не смотря на запах и привкус вина. Кира больше не сопротивлялась, но и не отвечала, исполнившись мрачной решимости. Он слишком пьяный, а ну как разозлится и спалит? Умирать не хотелось, было страшно за деревенских.
А ещё, хоть Кире и не хотелось в этом себе признаваться, от ласк Защитника так закружилась голова, что впору было сдаться, подчинившись порывам молодого тела. Даже невольно припомнился утренний разговор с Матрёной.
Наконец Защитник прервался и, глядя помутневшим от страсти глазами, хрипло произнёс:
– Веди меня домой Киррана.
Он откатился в сторону, давая ей свободу, и лег на спину, раскинув руки, улыбаясь низкому небу.
Ветер стих. Упали первые снежинки. Кира неловко поднялась и отряхнулась, отмечая наметанным глазом шевелящиеся в окнах занавески, мелькающие в сумерках тени, торчащие из-за плетней любопытные носы. Наконец, поймала на себе выжидательный взгляд серых глаз, блестящих от неприкрытого веселья.
Защитник снова протянул руку, и Кира едва сдержалась, выбирая между желанием её сломать или, на худой конец, хотя бы грязно выругаться. Но просто подала свою. Морщась от боли, помогла ему подняться, пребывая в уверенности, что Пасита бы и сам прекрасно справился: «Сартог дери! Да он мог бы донести её саму верхом на Полночи, хоть до околицы!»
Так за руку Кира вела его по улице, тянула за собой, будто теленка. Пасита, шёл пошатываясь и блаженно улыбался, не отводя от неё взгляда.
Подходя к площади Кира вздохнула: «Вот только Глафиры мне не хватало!»
– Дочь сартогской собаки! Да как ты посмела?! – начала та ещё издалека, ловко спускаясь по ступеням. – Я что говорила? Псину твою отравила, и тебя изведу!
Больше Глашка ничего не успела сказать. Пасита в одно мгновение оказался рядом, схватив за шиворот, встряхнул, как шкодливого котенка, зло прошипел:
– Только попробуй хоть что-нибудь сделать, и я сожгу тебя, как порождение Излома! Все ясно? – он тряхнул девушку снова. – Не слышу!
Глафира часто-часто закивала. Пасита, удовлетворенный ответом, оттолкнул девушку в сторону, и та едва не упала. Из её глаз хлынули слёзы обиды. Пасита повернулся к Кире. Помедлил, пристально разглядывая, тяжело вздохнул и выдал:
– Иди домой, Киррана.
Кира не заставила себя упрашивать дважды. Молча развернулась и зашагала прочь. В душе боролись чувство вины и облегчение. Немного успокоила мысль, что она все ещё зла на Глафиру за пса, да и сил продолжать эту игру не осталось.
1.
Дни в дороге потихоньку сливались воедино, становились похожими один на другой, как близнецы. Холодало. Леса постепенно потеряли свое золото, потускнев под затяжными выматывающими тело и душу дождями.
Путники достаточно удалились от столицы, и теперь не избегали жилья, стараясь скоротать непогоду под крышей, то помогая по хозяйству одинокой вдове, то греясь у очага в обнаруженной охотничьей избушке. Болота набухли влагой, сделав непроходимыми гати и тропы. Друзья неспешно продвигались на север, в ожидании, когда они замерзнут.
За время путешествия Нааррон значительно изменился и уже не походил на того тщедушного заучку, который выехал из Ордена, пугаясь собственной кобылы. Все свободное время он посвящал тренировкам. Когда Крэг окреп, то стал учить его драться. Конечно, до идеала было далеко, но Нааррон все равно радовался своей форме, наблюдая, как окрепли руки и пресс. За всю дорогу на них пытались напасть дважды, но к счастью это были простые разбойники, которые обломав зубы благоразумно убирались восвояси.
Преодолев, наконец, болота друзья продолжили идти на север навстречу зиме, и вскоре та расстелила под ногами белоснежное покрывало. Заселенные места закончились и на ночь приходилось ставить шалашик, спасаясь от холода. Защитник не мог так расточительно тратить свой невеликий резерв, а адепт мерз также, как и все прочие люди. Но вскоре погода изменилась. По мере приближения к Излому становилось теплее. В какой-то момент они снова вернулись в осень.
Мрачные хвойные леса закончились, будто кто ножом ломоть отрезал. Перед взором расстелились пустоши. Эта земля не родила ни травинки, с тех пор как её отравили ядовитые испарения. Бурая непросыхающая грязь, местами сменялась серым крошащимся камнем, расстилаясь, куда глаза глядят. Близость к Излому вызывала безотчетную тревогу, не покидая даже ночью. В сны постоянно вторгались кошмары, которые не запоминались, но оставляли неприятное послевкусие по утру. Особенно страдал Защитник. Он с криком просыпался по нескольку раз за ночь и, порой, больше не ложился, сидя до утра и вороша палкой угли. Нааррон лишь качал головой, отмечая его осунувшийся вид, отвары и травки, которые он для Крэга готовил почему-то не действовали...
Монастырь они увидели однажды утром. Как и дымку у самого горизонта – Излом.
– Крэг, дружище, тебе плохо? – Нааррон подхватил Защитника, когда тот медленно сползал с коня, заваливаясь на бок.
– Все нормально, – встрепенулся Крэг, – я попросту задремал. Проклятые кошмары!
– Нужно тебя осмотреть. слезай. – Нааррон остановил Ромашку.
– Не за чем терять время.
– Я сказал слезай! – адепт был не преклонен. – Давай, давай! Слушай, что говорит Хранитель.
– Хранитель Знаний? – Крэг улыбнулся, но послушался.
– Хранитель одного конкретного Защитника, – ответил Нааррон на полном серьезе.
Крэг со вздохом сполз с коня, но как только его ноги коснулись земли, понял, что они не держат. Нааррон уже спешился и снова успел его подхватить, окинув укоризненным взглядом. Усадил прямо на землю, выбрав местечко посуше.
– На вот выпей, – адепт сунул фляжку с укрепляющим отваром, запас которого постоянно пополнялся. А сам принялся водить над ним руками, его ладони засветились жёлтым.
Нехорошие подозрения подтвердились.
– Да ты на грани истощения! Будто что-то тянет твою силу… Идиот! – Нааррон заорал и хлопнул себя по лбу. – Я полный придурок!
– Ну да, иногда на то похоже, – кивнул Крэг с серьёзной миной, только в золотистых глазах играло веселье.
– Так. Я запамятовал одну важную вещь, и ты можешь меня за это поколотить...
– Я бы с удовольствием, – перебил, хохотнув, Защитник, но адепт остался серьезным и продолжил свою тираду:
–...но позже! Делай как я скажу: садись на коня, и скачи обратно, как можно быстрее. Встретимся…– он задумался, вспоминая что-то приметное. – Помнишь те сломанные сосны, где мы однажды ночевали? – Защитник кивнул, ещё не до конца понимая, – Значит жди меня на том самом месте.
– Послушай, если ты не заметил, то мы ещё не дошли. Да и храм уже близко, – он указал рукой вперёд, туда где виднелись очертания большого строения, – К вечеру доберемся. Я смогу отдохнуть там, а ты меня полечишь. Как тебе план? – Крэгу совершенно не хотелось оставлять Нааррона одного. Да и не было такого приказа.
– Если ты не заметил, – передразнил его адепт, – Ты раньше подохнешь. Пока мы тут болтаем что-то по капле тянет твои силы, которых, меж прочим, почти не осталось. И у меня есть серьезные подозрения, что причина в близости Излома. Так что чем дальше ты уберешься, тем лучше. И моли Киалану, чтобы это случилось до того, как ты отрубишься.
– Ты серьёзно? – Крэг побледнел, поднимаясь, и тут же, будто в подтверждении слов друга, пошатнулся тяжело привалившись к теплому боку Северного ветра.
– Серьезней некуда.
– А как же ты? На тебя это не действует?
– Я должен выполнить свою часть задания, – Нааррон прислушался к своему организму, – да и чувствую себя как обычно, разве что немного не выспался.
Крэг с видимым усилием влез обратно в седло. Нааррон отметил, что н вспотел и дышал, как будто на гору влез, а не на лошадь. Стыдясь своей слабости, друг улыбнулся:
– Как же наши предшественники здесь воевали? Я слаб как котёнок, и силы нет – даже огненный шарик не создам.
Привлекала её необычность. Её стойкость – другая такого бы не выдержала. Сдалась, как и прочие, или ещё тогда во время первого ужина, или позже на ярмарке, ослепленная подарками и невысказанными обещаниями.
Привлекала остервенелая жажда знаний – Кира прилежно учится всему, что он ей предлагает, несмотря на всю свою к нему ненависть.
Быстрая, гибкая как лоза, агрессивная в бою, как дикая кошка, она дерется яростно, изо всех сил. И это ещё совершенно не познав свою силу. Куда до неё светским дамочкам в кружевном бельё? Пасита потер колено, осознавая с восхищением, что Киррана уж способна дать фору любому курсанту первого, да пожалуй и второго курса. Прекрасно! Значит по приезду она сможет сдать экзамены за два круга обучения и церемонию инициации возможно будет провести намного раньше.
Пасита снова приложился к бутылке, но в рот ничего не попало. Перевернул её вверх ногами, потряс. На пол упало несколько капель. В сердцах Защитник размахнулся и запустил неповинный сосуд в дверь. Мелкие осколки брызгами вернулись к его ногам.
– Проклятое захолустье! – взревел Пасита и, сапогами превращая битое стекло в крошку, подошёл к двери. Отворив её отпрянул в сторону, спасаясь от ворвавшегося в горницу пара. Совсем нервы расшатались. – Харила! – позвал, но снаружи никто не отозвался. Защитник, пошатываясь вывалился на крыльцо. На дворе тин Шноббера тоже не было и он пробормотал себе под нос: – Где этот ублюдок пропадает?
Грязно выругавшись в который уже раз, Защитник, как был без тулуп в одном кафтане бродячим псом потащился по улице, безо всякой цели. Привычный порядок вещёй был нарушен, и виноват в этом только он сам. Виноваты его сила и похоть. Эта смесь ощущений сводила с ума, не давая покоя. Пасита засмеялся и заговорил сам с собой:
– Махаррон всегда считал меня капризным избалованным мальчишкой, у которого совершенно нет самоконтроля. Посмотрел бы я на него, окажись он на моем месте. Да я просто бог самоконтроля! – его повело в сторону, но он все же удержался на ногах, выписав зигзаг.
Выпивка кончилось. Может вернутся и допить «Вино откровения»? Что с того, что оно дорогущее? Зато не хуже иного поможет скрасить вечер… ещё, пожалуй, стоит позвать Глашку...
С этими мыслями Пасита поднял голову и расплылся в улыбке. Перед ним на дороге в нерешительности остановилась та самая девка, которую он когда-то не тронул.
– То что надо, – Защитник растянулся в довольной улыбке и припомнил имя красавицы, – Ламита!
Мороз украсил щёки девушки здоровым румянцем. Пухлые губки немного приоткрылись в растерянности. Пар от дыхания осел белой изморозью на пушистых ресницах и выбившейся из под платка темной прядке. Отчего-то именно эта прядка навела Паситу на мысль о восхитительном разврате.
– Доброго дня, господин Защитник, – испуганно пролепетала девушка, и по спине строем побежали приятные мурашки.
Нет. Точно не надо звать Глафиру. Её желание угодить приелось и стало напоминать религиозный экстаз, а он никогда не был излишне набожным.
– И тебе доброго дня, Ламита, – Пасита едва не облизнулся, шагнув ближе.
что-то в его тоне насторожило девушку. Она попятилась, непроизвольно оглянувшись по сторонам в поисках поддержки. Как назло вокруг никого не было.
– Хорошо выглядишь. Вижу, от того маленького недоразумения следов не осталось? – Я рад. – пальцы мужчины легонько коснулись высокого лба, заскользили по щеке, невзначай проникнув под платок. Большой палец задержался на нижней губе. Ламита отшатнулась, но крепкая рука, обвившая талию не позволила сбежать, горячее дыхание Защитника выдавало количество выпитого вина.
– Не надо, господин... – Ламита задрожала всем телом, меховые рукавички уперлась в грудь Паситы, пытаясь оттолкнуть, но лишь разжигая азарт. – Не надо, пожалуйста! – она закрутила головой, уворачиваясь от поцелуя, – Я закричу… – голос девушки прозвучал обречённо. Раньше, чем успела договорить, Ламита осознала: что бы не случилось, она не станет звать на помощь Лютобора. Вообще никого не позовет. Не имеет права.
Из глаз хлынули слёзы, когда Пасите надоела эта игра и он, легко преодолев сопротивление, завладел её губами. Платок свалился с головы, полушубок оказался расстегнут, а Ламита просто безвольно стояла, не препятствуя гуляющим по телу горячим рукам.
Вдруг какая-то сила оторвала от неё Защитника, и тот полетел в сугроб. Ламита проводила его взглядом, забыв закрыть рот от удивления. всё это время она мысленно молилась Киалане. Неужели богиня услышала?
– Чего стоишь? Домой беги! – это Кира пришла ей на помощь. Бледная, осунувшаяся, растрепанная, в кожаной куртке и с непокрытой головой, не смотря на погоду. Ледяной ветер трепал её не убранные в косы волосы.
Из сугроба донесся смех, от которого стало ещё холоднее. Девушки разом повернули головы.
– Ламита, беги! Ну пожалуйста! – в голосе охотницы прозвучала мольба.
– А как же ты? – не решалась Ламита, не хватало совести оставить охотницу одну. Но увидев выражение глаз Киры, она шепнула: – Прости! – сорвалась с места и побежала что есть мочи домой, не оборачиваясь.
– Ки-ир-р-р-а! – раздалось из сугроба, и Кира, сглотнув, замерла в боевой стойке. Пасита медленно поднялся на ноги, не спуская с неё взгляда пылающих огнем глаз. Снег был везде: в сапогах, в рукавах кафтана, на плечах и в коротко стриженых волосах Защитника. Снег таял там, где касался обнаженной кожи и это не улучшило настроения Паситы. Он встряхнулся, как пес и зарычал: – Кто тебя просил вмешиваться, девчонка? – каждое слово упало ледяной глыбой.
– Ты чуть не нарушил обещание!
– А я-то было решил, что прибил тебя вчера... – он коротко хохотнул. – Думаешь, сможешь со мной справится?
– Я попытаюсь, – ответ прозвучал глухо, будто Кира говорила себе, но Защитник расслышал и снова засмеялся, шагнул навстречу, и оступился, когда его повело в сторону.
– Да ты же пьян, Пасита!
– Я пьян? О да, я пьян! И выпил бы ещё столько же, но все когда-нибудь заканчивается. Выпивка. Терпение. Самоконтроль. – он развел руками и сделал ещё один шаг.
Кира отступила.
– Пасита, не надо!
– Повтори ещё раз. Мне нравится, как это звучит из твоих уст.
На руке Защитника появился маленький огненный шарик, который, бешено вращаясь, рассыпал вокруг ворох искорок, постепенно увеличиваясь в размерах.
– Защитник Пасита, не надо! – в голосе Киры зазвучало отчаянье. Это уже не назовешь честной схваткой, а тугая повязка до сих пор стягивает ребра. – Ты пьян. Давай я отведу тебя домой?
– Я думал, ты собралась со мной подраться? – Пасита задумчиво взглянул на огненный шар. – Но твое новое предложение мне нравится больше, – сжав ладонь, он заставил шар исчезнуть, а после, стряхнув что-то невидимое, протянул её Кире и вдруг широко беззлобно улыбнулся: – Веди.
Вот так просто? Кира удивилась настолько сильно, что даже не почуяла подвоха. Взяла протянутую руку, и та тотчас сжалась на запястье. Защитник рухнул в сугроб, увлекая её следом. Он радостно смеялся, подминая её под себя, наваливаясь сверху, зарываясь носом в волосы. Ухо обожгло горячее дыхание:
– Кира, Кира, – повторял шепотом Пасита, – Киррана…
Охотница попыталась выбраться, но рыхлый снег не позволил. Пасита же прижался теснее. Вцепился рукой в её волосы, приник к губам, как умирающий от жажды. Поцелуй оказался не в пример нежным, не смотря на запах и привкус вина. Кира больше не сопротивлялась, но и не отвечала, исполнившись мрачной решимости. Он слишком пьяный, а ну как разозлится и спалит? Умирать не хотелось, было страшно за деревенских.
А ещё, хоть Кире и не хотелось в этом себе признаваться, от ласк Защитника так закружилась голова, что впору было сдаться, подчинившись порывам молодого тела. Даже невольно припомнился утренний разговор с Матрёной.
Наконец Защитник прервался и, глядя помутневшим от страсти глазами, хрипло произнёс:
– Веди меня домой Киррана.
Он откатился в сторону, давая ей свободу, и лег на спину, раскинув руки, улыбаясь низкому небу.
Ветер стих. Упали первые снежинки. Кира неловко поднялась и отряхнулась, отмечая наметанным глазом шевелящиеся в окнах занавески, мелькающие в сумерках тени, торчащие из-за плетней любопытные носы. Наконец, поймала на себе выжидательный взгляд серых глаз, блестящих от неприкрытого веселья.
Защитник снова протянул руку, и Кира едва сдержалась, выбирая между желанием её сломать или, на худой конец, хотя бы грязно выругаться. Но просто подала свою. Морщась от боли, помогла ему подняться, пребывая в уверенности, что Пасита бы и сам прекрасно справился: «Сартог дери! Да он мог бы донести её саму верхом на Полночи, хоть до околицы!»
Так за руку Кира вела его по улице, тянула за собой, будто теленка. Пасита, шёл пошатываясь и блаженно улыбался, не отводя от неё взгляда.
Подходя к площади Кира вздохнула: «Вот только Глафиры мне не хватало!»
– Дочь сартогской собаки! Да как ты посмела?! – начала та ещё издалека, ловко спускаясь по ступеням. – Я что говорила? Псину твою отравила, и тебя изведу!
Больше Глашка ничего не успела сказать. Пасита в одно мгновение оказался рядом, схватив за шиворот, встряхнул, как шкодливого котенка, зло прошипел:
– Только попробуй хоть что-нибудь сделать, и я сожгу тебя, как порождение Излома! Все ясно? – он тряхнул девушку снова. – Не слышу!
Глафира часто-часто закивала. Пасита, удовлетворенный ответом, оттолкнул девушку в сторону, и та едва не упала. Из её глаз хлынули слёзы обиды. Пасита повернулся к Кире. Помедлил, пристально разглядывая, тяжело вздохнул и выдал:
– Иди домой, Киррана.
Кира не заставила себя упрашивать дважды. Молча развернулась и зашагала прочь. В душе боролись чувство вины и облегчение. Немного успокоила мысль, что она все ещё зла на Глафиру за пса, да и сил продолжать эту игру не осталось.
Глава 26
1.
Дни в дороге потихоньку сливались воедино, становились похожими один на другой, как близнецы. Холодало. Леса постепенно потеряли свое золото, потускнев под затяжными выматывающими тело и душу дождями.
Путники достаточно удалились от столицы, и теперь не избегали жилья, стараясь скоротать непогоду под крышей, то помогая по хозяйству одинокой вдове, то греясь у очага в обнаруженной охотничьей избушке. Болота набухли влагой, сделав непроходимыми гати и тропы. Друзья неспешно продвигались на север, в ожидании, когда они замерзнут.
За время путешествия Нааррон значительно изменился и уже не походил на того тщедушного заучку, который выехал из Ордена, пугаясь собственной кобылы. Все свободное время он посвящал тренировкам. Когда Крэг окреп, то стал учить его драться. Конечно, до идеала было далеко, но Нааррон все равно радовался своей форме, наблюдая, как окрепли руки и пресс. За всю дорогу на них пытались напасть дважды, но к счастью это были простые разбойники, которые обломав зубы благоразумно убирались восвояси.
Преодолев, наконец, болота друзья продолжили идти на север навстречу зиме, и вскоре та расстелила под ногами белоснежное покрывало. Заселенные места закончились и на ночь приходилось ставить шалашик, спасаясь от холода. Защитник не мог так расточительно тратить свой невеликий резерв, а адепт мерз также, как и все прочие люди. Но вскоре погода изменилась. По мере приближения к Излому становилось теплее. В какой-то момент они снова вернулись в осень.
Мрачные хвойные леса закончились, будто кто ножом ломоть отрезал. Перед взором расстелились пустоши. Эта земля не родила ни травинки, с тех пор как её отравили ядовитые испарения. Бурая непросыхающая грязь, местами сменялась серым крошащимся камнем, расстилаясь, куда глаза глядят. Близость к Излому вызывала безотчетную тревогу, не покидая даже ночью. В сны постоянно вторгались кошмары, которые не запоминались, но оставляли неприятное послевкусие по утру. Особенно страдал Защитник. Он с криком просыпался по нескольку раз за ночь и, порой, больше не ложился, сидя до утра и вороша палкой угли. Нааррон лишь качал головой, отмечая его осунувшийся вид, отвары и травки, которые он для Крэга готовил почему-то не действовали...
Монастырь они увидели однажды утром. Как и дымку у самого горизонта – Излом.
– Крэг, дружище, тебе плохо? – Нааррон подхватил Защитника, когда тот медленно сползал с коня, заваливаясь на бок.
– Все нормально, – встрепенулся Крэг, – я попросту задремал. Проклятые кошмары!
– Нужно тебя осмотреть. слезай. – Нааррон остановил Ромашку.
– Не за чем терять время.
– Я сказал слезай! – адепт был не преклонен. – Давай, давай! Слушай, что говорит Хранитель.
– Хранитель Знаний? – Крэг улыбнулся, но послушался.
– Хранитель одного конкретного Защитника, – ответил Нааррон на полном серьезе.
Крэг со вздохом сполз с коня, но как только его ноги коснулись земли, понял, что они не держат. Нааррон уже спешился и снова успел его подхватить, окинув укоризненным взглядом. Усадил прямо на землю, выбрав местечко посуше.
– На вот выпей, – адепт сунул фляжку с укрепляющим отваром, запас которого постоянно пополнялся. А сам принялся водить над ним руками, его ладони засветились жёлтым.
Нехорошие подозрения подтвердились.
– Да ты на грани истощения! Будто что-то тянет твою силу… Идиот! – Нааррон заорал и хлопнул себя по лбу. – Я полный придурок!
– Ну да, иногда на то похоже, – кивнул Крэг с серьёзной миной, только в золотистых глазах играло веселье.
– Так. Я запамятовал одну важную вещь, и ты можешь меня за это поколотить...
– Я бы с удовольствием, – перебил, хохотнув, Защитник, но адепт остался серьезным и продолжил свою тираду:
–...но позже! Делай как я скажу: садись на коня, и скачи обратно, как можно быстрее. Встретимся…– он задумался, вспоминая что-то приметное. – Помнишь те сломанные сосны, где мы однажды ночевали? – Защитник кивнул, ещё не до конца понимая, – Значит жди меня на том самом месте.
– Послушай, если ты не заметил, то мы ещё не дошли. Да и храм уже близко, – он указал рукой вперёд, туда где виднелись очертания большого строения, – К вечеру доберемся. Я смогу отдохнуть там, а ты меня полечишь. Как тебе план? – Крэгу совершенно не хотелось оставлять Нааррона одного. Да и не было такого приказа.
– Если ты не заметил, – передразнил его адепт, – Ты раньше подохнешь. Пока мы тут болтаем что-то по капле тянет твои силы, которых, меж прочим, почти не осталось. И у меня есть серьезные подозрения, что причина в близости Излома. Так что чем дальше ты уберешься, тем лучше. И моли Киалану, чтобы это случилось до того, как ты отрубишься.
– Ты серьёзно? – Крэг побледнел, поднимаясь, и тут же, будто в подтверждении слов друга, пошатнулся тяжело привалившись к теплому боку Северного ветра.
– Серьезней некуда.
– А как же ты? На тебя это не действует?
– Я должен выполнить свою часть задания, – Нааррон прислушался к своему организму, – да и чувствую себя как обычно, разве что немного не выспался.
Крэг с видимым усилием влез обратно в седло. Нааррон отметил, что н вспотел и дышал, как будто на гору влез, а не на лошадь. Стыдясь своей слабости, друг улыбнулся:
– Как же наши предшественники здесь воевали? Я слаб как котёнок, и силы нет – даже огненный шарик не создам.
