Штурман темных коридоров (избранное)

Аркуда привык проводить время в седле, но теперь, став советником синежского князя, пристрастился к интеллектуальной игре и путешествует между мирами: Венеция, Синежь, Петербург, Крещена, Кострома. С одной стороны – замки, шпоры, шпаги, кареты, трактиры. С другой – самолеты, джинсы, смартфоны, отели, рестораны.
За письменным столом, на поле боя и в бальном зале… Разыскать королевского наследника среди постояльцев отеля, раскрыть тайну убийства княжеской особы, понять странное предсказание, не попасться в ловушку, выжить, сохранить свою любовь. Аркуда знает тайные ходы и хитрые приемы, но кто-то расставляет на его пути капканы. С кем ему придется вступить в бой, а главное – ради чего?



Несколько отрывков

***

Парень в черном распахнутом пальто медленно шел по пустынному пляжу. Подняв воротник и спрятав руки в карманы, он брел на едва уловимый шум сонного прибоя. Песчаную полосу накрывал густой туман. Море, притаившись за белесой пеленой, выдавало себя лишь размеренными холодными вздохами. Молодой человек брел в сыром мареве, вглядываясь в мутную завесу. Песок под его ботинком мокро скрипнул, еще шаг… другой… Вода.
– Ну, здравствуй, Адриатическое море.
Чуть выше среднего роста, стройный и крепкий, парень стоял, окутанный туманом, пытаясь разглядеть блеск волн, слушая жалобные крики чаек. Темные волосы падали на лоб, прикрывая живой взгляд светлых глаз. Ему здесь нравилось, ему здесь было интересно, его завораживал запах моря, шум прибоя и тайна, скрытая за этой белой хмарью.
Услышав хруст песка, парень оглянулся – кто-то приближался, шагая быстро и мерно. Этот кто-то знал, куда идет – туман ему не помеха. В дымке показалась тень, прорисовался силуэт и появился человек. Ничего особенного – серый пиджак и белый свитер. Высокий и статный, как гвардеец, взгляд холодный, сосредоточенный и спокойный. Остановившись, он прищурил глаз, словно целясь, и спросил:
– Аркуда? Клим Аркуда?
Парень в черном пальто усмехнулся:
– Что такое, Верес? Ты меня не узнаешь?
– Узнаю, но таков порядок. Я должен спросить.
– Ну, изволь… те, господин статс-секретарь. Тогда отвечаю: да, я Клим Аркуда.
– Вот и славно, – Верес улыбнулся, стряхнув с себя официоз. – Давно здесь?
– Второй день. Утром дышу туманами, днем греюсь на солнце.
– А старые раны от сырости не ноют?
Аркуда на мгновенье застыл в недоумении и протянул, озаренный догадкой:
– Ах, так это от сырости?
– Она, проклятая, – Верес уверенно закивал и поежился. – Осенью Римини – гиблое место. Хотя, чего там, Венеция ничуть не лучше.
– Венеция? – насторожился Аркуда.
Статс-секретарь улыбнулся, делая вид, что нечаянно проболтался, и заторопил:
– Идем. Бискуп ждет.
– Как он?
– Не пугайся. Все не так страшно, как кажется. Держи себя в руках.
– Вот ты меня и напугал.
Словно по команде «кругом» Верес повернулся через левое плечо и пошагал по сырому песку в туман. Аркуда двинулся за ним, не вытаскивая рук из карманов, и стараясь не терять из вида широкую спину в сером пиджаке.
Князь Бискуп, окруженный молочным маревом, сидел в кресле каталке у самой кромки воды. Человек средних лет, с проблеском серебристой седины в волосах, в полосатом ватном узбекском халате и черной, расшитой белым шелком, тюбетейке. Князь был бледен, крупные кисти его рук вяло свешивались с подлокотников, голова устало склонялась. Рядом с креслом стоял круглый столик с двумя бокалами и пузатой бутылкой в лыковой оплетке.

***

Клим видел перед собой дорогу, он шел мимо поля, поросшего пшеницей. Тихо и безветренно – склонившись, колосья дремлют в белесом свете. На небе ясная тревожная луна. Если луна светит так ярко, значит, ей есть, что освещать. Пыльная дорога, поле пшеницы и лес вдалеке. Куда ведет ночное светило? Что интересного можно здесь найти? Аркуда брел, всматриваясь и прислушиваясь. Шаг за шагом. Почему так тяжело идти? Ах, да – он же в латах. А где же его конь? Что-то виднеется в поле. Клим свернул и пошел через пшеницу, колоски бились о кирасу, шуршали, уступая дорогу. Вдали, словно покосившийся могильный крест, торчал эфес меча. Что-то темное распласталось впереди – месиво из тел, крови, мечей и щитов. Пшеница вытоптана, и смерть растеклась по остывшему полю боя. Аркуда остановился, вслушиваясь и всматриваясь – ни крика, ни стона… Смертельная тишина под холодной луной…
Вдруг над застывшим мертвым побоищем Клим заметил движение – крупная птица поднялась в воздух и полетела. Быстро работая крыльями, она приближалась к Аркуде. Сокол? По привычке Клим поднял руку навстречу крылатому охотнику, давая место для посадки. Птица не промахнулась, села прямо на перчатку, вцепилась лапами, сложила крылья… Это не сокол – ворон на руке Аркуды

***

Наконец, Павлина принялась раскладывать карты на столе. Темные загадочные картинки выстраивались в симметричную фигуру, рассказывая зашифрованную в знаках историю. Аркуда заметил на картах человечков в костюмах викторианской эпохи – таро в стиле стимпанк толковало его судьбу.
– Много старших арканов, – пробормотала Павлина, не отрывая глаз от карт. – Грядут важные события. Ты найдешь того, кого ищешь, но… Почему-то триумфа я не вижу.
Заметив, что Аркуда вытянул шею, стараясь заглянуть в расклад, сивилла подняла со стола и показала карту – это был аркан Дьявола.
– Не поддавайся на соблазн, – предупредила она. – Вокруг тебя плетется какая-то интрига. Будь осторожен. Рыцарь Мечей – вся это история на нем завязывается. Пятерка Жезлов, Семерка Чаш, Пятерка Мечей, Башня, Тройка Мечей… Да, мой мальчик… Тебя ждет схватка и ты победишь, но это будет пиррова победа. Тебя обманут и все рухнет. Будет сильно штормить, парень, и ты останешься с разбитым сердцем. Вот об этом тебя кошка и предупреждает.
– А рыцарь мечей, кто это?
– Рыцарь мечей… Давай посмотрим, – Павлина потасовала карты и выложила на рыцаря еще два аркана. – Вот как… – тихо ахнула она. – Луна и Верховная Жрица. Тут какая-то тайна. Информация закрыта.
– И какими будут последствия? – настороженно спросил Аркуда.
– Полный крах.
– Да ладно…
– А вот, ей богу.
– И что же мне делать?
– Брось все это.
– Нет, так не пойдет.
– Ну, хорошо, давай посмотрим. Кто твой враг, – Павлина пошелестев колодой выложила на стол карту. – Маг… Что за Маг?
Посидев в раздумье, она медленно вынула из колоды еще одну карту и бросила ее на стол, отдернув руку, будто боялась, что карта взорвется.
– Страшный Суд, – назвала сивилла выпавший аркан. – Ну, ты подумай... Это сильный противник, тут дело даже не в силе. Это противник против которого ты не сможешь пойти потому, что… Потому, что сам не захочешь.

***

Клим бросился влево, вскинул руку, отбил удар и тут же заехал кулаком в лицо нападавшего. Незнакомец рухнул на мостовую, Аркуда вдогонку отвесил ему несколько крепких тумаков и, наступив на руку, все еще сжимающую нож, разоружил противника. Лера, притаившись в нише, смотрела глазами готовой к защите кошки. Клим заметил, как неподалеку какой-то парень, прижав к стене крепкого мужика, мутузит его кулаками, и в следующую минуту, свалив поверженного врага на тротуар, этот малый обернулся, встретился взглядом с Аркудой и крикнул:
– Живо отсюда!
Клим узнал его. Лера схватила Аркуду за руку, и они понеслись по улице. Бежали молча и быстро, свернули в полутёмный лабиринт переулков и, обогнув несколько поворотов, вылетели на берег канала. У причала покачивался маленький белый катер. Клим ринулся к нему, увлекая за собой свою спутницу, но Лера метнулась в сторону и попыталась вырваться, упираясь ногами в землю. Выбросив отобранный у злодея нож, Аркуда подхватил девушку на руки и шагнул в катер, крикнув раскрывшему в изумлении рот водителю:
– Спасай, капитан!

***

До конца главы оставался абзац, глаза Аркуды стали слипаться, он завис на трех идеях и с разочарованием подумал: «Оказывается все беды от стремления народов к самоутверждению? Да ладно… Что вы нам предлагаете?.. Царство серых мышей…» Тут его потащило было в сонную бездну, но соседский пес вдруг разразился истошным лаем. Клим вздрогнул, Бердяев соскользнул на пол. Пират озверел… С чего это он? Прохожих пес облаивал сурово, но со сдержанным благородством. А тут целая истерика. «Я не запер дверь», – вспомнил Аркуда. Нужно поднапрячься, выбраться из кресла и выйти в холодные сени. Клим уже собрался с духом, чтобы выполнить задуманное, но соседский цербер вдруг выдавил заунывный вой и затих. Аркуда прислушался – тишина… Даже как-то слишком уж тихо, будто колпаком накрыло. «Надо запереть дверь». От кого? Людей Клим не боялся, а от духов замок не спасет.
Слушая странную тишину, Аркуда почувствовал, что кто-то стоит на пороге… Нет, не на пороге, не на крыльце, а уже в сенях. Стоит и вот так же прислушивается и пытается что-то разгадать… В дверь постучали. Раз-два-три – громкий уверенный требовательный стук. Он просит позволения войти, но войдет в любом случае, даже без приглашения, и через запрет переступит. Этот стук – простая формальность.
– Войдите, – бросил Клим.
Дверь открылась, темная фигура заслонила почти весь проем. Кто-то высокий и широкоплечий вошел в комнату. На незваном госте длинная черная епанча. Красивое лицо казалось неестественно симметричным, будто по прямому носу через твердо сомкнутые губы к узкому закругленному подбородку проведена ось. Седой, но еще не старик, скорее, мужчина в полном расцвете сил. Он стоял прямо, как восклицательный знак, рассматривая Аркуду бесстрастным внимательным взглядом. «Я его где-то видел, – думал Клим. – Я видел это лицо. Я никогда не говорил с ним, но я знаю, как звучит его голос. Что ему нужно? Как смотрит, оценивающе, словно покупать собрался. А ведь это…» Насмотревшись на Аркуду, гость скользнул взглядом по комнате. После чего плотно прикрыл за собой дверь. Клим оторопел от своей догадки: «Не может быть! Неужели… Нет. Он здесь… Один… Не может быть… Что ему нужно? Я не стану спрашивать, зачем он пришел. Сам расскажет. Пусть говорит первым или убирается к черту».
И гостю пришлось заговорить, он спросил низким грудным голосом:
– Вы знаете, кто я?

***

Стройные башни Орловского замка маяком высятся над зеленым морем соснового леса. Главная резиденция синежских князей стоит на своем месте уже пять веков, постоянно перестраиваясь и модернизируясь, совершенствуясь – все удобнее и мощнее. Похожая на вставшего на дыбы дракона, воинственная и элегантная, крепость отлично приспособлена и для обороны, и для комфортной жизни. Даже если враг захватит всю Синежь, но сломает зубы об эту цитадель, здесь, за стенами Орловского замка, сохранится и разгорится огонь, который сожжет или обратит в бегство захватчиков.
Скаля острые зубцы стен, зорко всматриваясь в даль бойницами и ощетинись шпилями на башнях, Орловский замок день и ночь на чеку, в будни и праздники. Глубокие подвалы, толстые непробиваемые стены, лабиринты дворов и коридоров, темные казематы и светлые залы, решетки и витражи, сталь и золото…

***

Клим вглядывался в лицо Леты – он сообразил, что совершенно не представляет, кто перед ним сидит. Кто она такая? Сидит с пирогом в одной руке и с дымящейся кружкой в другой. Сидит и жует. Аркуде даже стало не по себе, и он тихо, как о великой тайне, спросил:
– Кто ты?
Лета помолчала, пожевывая пирожок, и призналась:
– Даже не знаю, как тебе ответить.
– Правду отвечай.
И не дождавшись чистосердечного признания, Аркуда сам стал рассказывать.

***

Уже на излете ночи Аркуда вернулся в свои апартаменты. Лампа слабо освещала комнату, в камине тлели угли, на столе застыл нетронутый ужин… Почти не тронутый – у мясного пирога отрезан бок, на дне бокала осталась лужица вина. Лета спала на кровати, лежа поверх покрывала, на животе, подложив руки под голову. Ее сапоги валялись на полу, камзол, свесив рукава, лежал на стуле.
Клим сел в кресло у стола, отрезал кусок пирога, налил вина в бокал. Сочная зайчатина в начинке, хрустящая корочка на пропеченном тесте, ароматное вино… Хорошо. Только нога разболелась. Устал. Аркуда смотрел на спящую Лету – гибкая фигурка в белой рубашке и черных узких штанах. Поела, выпила и преспокойно вырубилась на чужой кровати. Она его не боится. Почему? Одна, в чужой стране, в незнакомом замке, в комнате здорового консервативного парня. «Почему не боится? Уверена, что я ее не трону? А может она хочет, чтобы я ее тронул? Зря я девчонку с собой взял. Надо было ее обратно отправить. Самому лично проводить ее до границы и выдворить в Крещену. А она бы вернулась. Как упрямая кошка. Зачем я ее собой взял? Захотел взять, вот и взял. Не устоял. Как же отказаться… Не верится – она здесь, на моей кровати. Запру ее в комнате, а там посмотрим… Письмо!»

***

До совещания еще целый час – надо выпить чая, но прежде хорошо бы с Келазем повидаться. Аркуда застал Лиса в его норе. Тот уже не спал – сонный и нечесаный в рубашке и наброшенном на плечи шерстяном халате, идальго стоял, прижавшись к разогретой печи. Прильнул – животом, грудью, ладонями, щекой. Столик у кровати был накрыт к чаю – рогалики, масло, варенье, а на табуретке медным брюхом блестел самовар.
– Как ваше бесценное здоровье, мой дорогой друг? – спросил Клим.
– Очень кстати интересуешься. Я всю ночь просидел на галерее. Не голяком, конечно, в шубу упаковался. Но там такие сквозняки. Когда-нибудь уйду в отставку, буду спать до полудня, пить абсент и переводить Бодлера. Давай наливай чай. Мне коньяка в чашку плесни. Графин под столом.
– Ты где самовар раздобыл? – восхитился Аркуда, усаживаясь в кресло.
– Привез контрабандой. Дико удобная вещь. Греется изнутри – ни печи, ни спиртовки не надо. Но дымит, ничего не поделаешь.
Келазь влез в рукава, запахнул халат и присоединился к другу.
Чай, испуская пар, с журчанием разлился по чашкам, звякнул нож, масло с блеском и ароматом размазалось по ноздреватому срезу рогалика. После первого же глотка у Лиса от разогрева покраснел нос.
– Ночь сегодня была лунная, тихая, аж морозцем запахло, – принялся рассказывать Келазь. – И вроде бы так спокойно было, даже мышь нигде не прошмыгнула. Однако…– напрягая память, Лис поднял глаза к потолку, – незадолго до первых петухов. На лестнице тень мелькнула. Монах в сторону покоев Тирлича прокрался. Невысокий, но крепкий… В теле не изнуренном постами и молитвами.
– Монах говоришь?
– Скорее ряженный. Одежка на нем была капуцинская – этакий капюшон колпаком заостренный. Ну откуда у нас в замке капуцины? Ряженый, как пить дать.
– Так может схимник?
– Что делать схимнику в нашем гнезде порока? И не схима на нем была, а капуцинский балахон. В подвале такого добра навалом, во что только не рядятся у нас на Масленицу. Так вот. Он к покоям Тирлича прокрался, а через минуту, как испуганная курица оттуда выпорхнул и скрылся.
– Куда скрылся?
– Туда, откуда пришел – вниз по лестнице. А после первых петухов наряд протопал — два офицера и четыре стражника. К Тирличу прошли и через полчаса тайного советника под белы ручки вывели.
– И как выглядел тайный советник?
– Как арестованный. Король Лир в четвертой сцене второго акта. Но ты слушай, что было дальше. Я прям не знаю, что и думать. Как только начало светать… Вот только-только…

***

Спрятав подбородок в шарф, подняв воротник пальто, сдвинув кепку на глаза и засунув руки в карманы, Клим прошелся по Невскому от Адмиралтейства до Фонтанки и двинулся по набережной в сторону Михайловского замка. На плече сумка, с дежурным набором первой необходимости – вот так из Венеции в Питер. Темная вода в реке волновалась тревожной рябью, заключенная в гранит, огороженная кованным кружевом. Теснятся нестройным рядом фасады домов – желтые, серые, розовые, зеленые. Вот показался золотистый шпиль, и медленно, словно вставая от сна, выросло громоздкое и стройное тело Михайловского замка. Аркуда остановился, никогда он не мог равнодушно пройти мимо этого сооружения. Страхом и обречённостью веяло от красивого, монументального, розового, как заря, склепа. Когда бы ни пришел сюда Клим – мертвая леденящая тишина окружала дворец.

***

Повеяло холодной сыростью – сквозило из открытого окна. Подкравшись к нему, Аркуда выглянул наружу: сад заднего двора, ничего, кроме неясных черных теней в тусклом свете фонаря. «Ну что ты высунулся? Хочешь, чтобы тебе еще раз петлю на шею накинули или нож под ребра воткнули, – обругал Клим сам себя. – Уноси ноги, пока цел». И закрыв створку окна, он помчался обратно в бальный зал, туда где светло, многолюдно и безопасно… А безопасно ли?
Аркуда спустился по лестнице, пробежал через переход, чуть не сбив по пути лакея, и торопливо пересек зимний сад, на ходу, пряча кинжал в ножны. Кто заманил его в ловушку? Кому понадобилась его смерть? Клим остановился в распахнутых дверях бального зала, словно выплывший на берег утопающий. Стоял, дышал и не мог надышаться, смотрел на свет, играющий в люстрах и канделябрах, на веселящихся людей и не мог насмотреться. Он чуть было не погиб. Растеряйся он хоть на секунду, и его остывающий труп сейчас валялся бы в темной нише или в зарослях на заднем дворе.


https://prodaman.ru/LyudmilaD-va/books/Shturman-temnyx-koridorov