Почесушки длились несколько минут и закончились странным протяжным звуком, который издал животик малыша.
— Прости, — пробормотал виновато Смарф, — я просто действительно голоден.
— А чем ты питаешься? — спросила я, пожалев ребенка. Да. Почему-то мне казалось, что это именно ребенок, а не взрослая самостоятельная особь. Но уточнять эту деталь я не стала, решив не смущать малыша.
— Кровью в основном, — как само собой разумеющееся сказал Смарф, — магией иногда.
— Магию, к сожалению, я призывать не умею, — ответила я, решившись на поступок, о котором потом могу пожалеть, — а вот кровь… Так и быть, кусай! — подставила ему руку, чуть задрав рукав, обнажая запястье.
— Правда? Можно? — искренне обрадовался малыш.
Он деловито примерился, покрутил мою ладонь, устраиваясь поудобнее, и впился маленькими клычками в мою плоть. На удивление, не в вену, как я думала и как показывали в фильмах о вампирах, а всего лишь в кончик указательного пальца.
Было совсем не больно. Будто в поликлинике кровь на анализ сдаю.
А вот зрелище было премилое.
Мышь аккуратно обхватил мой палец маленькими лапками, прижавшись своим пузиком к моей ладони так, что я даже почувствовала, как оно немного надувается по мере насыщения этого маленького монстрика.
Мой палец, конечно, быстро занемел, а Смарф все еще пытался выдавить из него капли крови.
— Достаточно, — мягко отстранила я летуна от своей многострадальной конечности, — почему ты мучал мой палец, если намного легче кровь идет из вены или артерий?
— Это где? — сыто рыгнув, уточнил малыш.
— Чему тебя только мама учит? — упрекнула я его за неприличное поведение и заодно за незнание элементарных вещей.
— У меня нет мамы, — погрустнел мой маленький собеседник, и мне почудилось, что на его больших глазах заблестели слезки.
— Прости, — искренне извинилась я за свою бестактность, — не бойся. Я тебя научу, — я указала мышу на места, из которых, по моему мнению, ему было бы легче пить кровь. На окраине сознания проскочила мысль, что эта ситуация не вполне нормальна, но жалость к малышу быстро вытеснила ее из головы.
— А можно попробовать? — робко спросил Смарф, смотря на мою бьющуюся под кожей жилку с вожделением и надеждой.
— Не в этот раз, — обломала я мыша, — после голодухи сразу много есть вредно.
Малыш грустно вздохнул, но спорить в этот раз не посмел. Он улегся поудобнее на своем булыжнике и засопел, мгновенно уснув.
А я, наконец, устроилась прямо на зелененькой травке и принялась за изучение очередной книжки, ведь до поступления в Академию осталось совсем немного времени.
Время, отведенное мне на адаптацию в этом мире, как-то быстро подошло к концу.
Несомненно, я многому научилась, прочитав множество книг, а некоторые из них даже выучила наизусть.
Кроме того, мне очень помог Смарф, который таки научил меня призывать свою магию. Он оказался не простым летучем мышем, а действительно магическим созданием, которое не только питается магией, но и может ей управлять, правда, только на самом простейшем бытовом уровне.
В общем-то, он научил меня, как брать свою магию из резерва и направлять энергию в руки лишь для того, чтобы самому иногда лакомиться моей Тьмой, которая, как оказалось, действовала на него сродни алкоголю. В первый раз, как у меня получилось выдавить из себя небольшое темное облачко, наглый летун за секунды слопал его все и упал. Я даже сначала испугалась, что он умер. Однако, услышав оглушительный басовитый храп, который никак не вязался с образом столь маленького существа, я немного успокоилась. Повторив такую кормежку на следующий день, но уже в меньшем объеме, я сначала час слушала пошлые частушки в исполнении Смарфа, а потом не могла унять его пьяные слезы, которые он лил по своей несчастной жизни.
В общем, когда, наконец, он успокоился и уснул, я зареклась кормить его магией. Пусть уж лучше меня кусает, чем изводит морально.
С того момента магия ему была обещана только как лакомство, в качестве поощрения за хорошее поведение. И то очень редко, в исключительных случаях.
А поведение, надо сказать, у него сильно хромало.
Во-первых, он был очень подвижным, жизнерадостным и непоседливым существом. Со свойственной только детям любознательностью он изучал окружающий мир, задавая мне множество наиглупейших вопросов.
Во-вторых, как оказалось, этот малыш мог читать мысли людей, незащищенных магией. И мои, конечно же, ему были доступны. И он повадился комментировать не только мои слова, но и мысли, которые я, естественно, не хотела бы выставлять на всеобщее обозрение.
Ну и в-третьих, он был немного эмоционально нестабилен. В одну секунду он мог прервать свой искренний заливистый смех и начать горько рыдать над какой-нибудь мелочью.
Таким образом я уверилась окончательно, что это совсем еще маленький ребенок, который еще и частенько капризничал.
Однако он стал моим единственным другом в этом новом мире и мне не хотелось с ним расставаться.
Но, к сожалению, сегодня пришлось.
Сегодня я направилась поступать в Академию магии и, при успешном исходе этого дела, должна была переехать в студенческое общежитие, в котором по Уставу Академии категорически запрещалось содержать животных.
Но я дала себе зарок, что, как только поступлю и немного освоюсь, сразу же найду способ протащить моего друга в Академию.
Я стояла на небольшой площади перед высокими воротами Академии, врезанными в глухой каменный забор, и разглядывала толпу, ведь архитектуру прекрасного строения, возвышающегося длинными шпилями из-за этих многометровых препятствий, видно практически не было.
Я расположилась с краю этой площадки чуть в стороне от массы народа, откуда мне открывался хороший вид на не очень притязательное зрелище.
Людское, не побоюсь этого слова, море шумело, галдело, заполнив собой практически каждый сантиметр свободного пространства, и иногда принимало в себя волны новых абитуриентов.
Несмотря на огромное количество людей и явную нехватку места из-за него образованную, в толпе все же выделялось четкое деление на сословия.
Большую часть занимали, как ни странно, простолюдины. Причем не зажиточные господа и госпожи, а вездесущие босоногие крестьяне, решившие попытать счастье и стать магами, даже не обращая внимания на то, что в них не было и капли дара, а бюджетных мест на всю эту ораву было выделено чуть больше десятка.
Более обеспеченная прослойка, к которой относилась и я сама, составляла не более одной десятой от всей людской массы. Ее представители были поумнее и поприжимистей, поэтому не тратили свое время впустую, отправляя лишь действительно одаренных отпрысков на предварительный отбор в ряды магов. При том, что здесь разделения на богатых, которые сами были готовы платить за свое обучение, и условно бедных, претендующих на бесплатные места, не было. Все господа были более-менее равны друг перед другом и смотрели волком на вторую по численности после бедняков стайку людей.
Это были аристократы. Дворяне по праву рождения, а не за заслуги, как безземельные, так и поместные, тоже отправляли всех подряд лордов и леди более-менее подходящего возраста на вступительные экзамены, надеясь возвысить свой Род, пополнив его настоящим магом. И вот тут тоже были явно видны «кружки по интересам и достатку». Обнищалые аристократы жались в уголке площади и, хоть и находились рядом с более успешными представителями своего сословия, в разговоры с ними не вступали и смотрели завистливо.
И вся эта неоднородная людская толпа окатывалась ледяными, презрительными взглядами арлордов и арледи — самой малочисленной компанией из присутствующих — настоящими, высокорожденными драконами, единственными представителям других рас, которые попытают счастье на сегодняшнем экзамене.
Я, стоя в немного в отдалении, не спешила присоединяться к «своим равным», издалека наблюдая за этим своеобразным парадом богатства и тщеславия, тщательно обдумывая стратегию своего дальнейшего поведения.
Ведь несмотря на то, что в Уставе Академии, изученном мной вдоль и поперек и даже заученном некоторыми местами наизусть, был пункт о том, что все студенты равны и, войдя в стены Альма-Матер, отрекаются от всех титулов и заслуг, я не верила, что власть-и-благоимущие не будут кичиться во время учебы своими статусами, которым мое положение, увы, сильно проигрывало.
В общем, я поняла, что просто в Академии не будет, и морально к этому готовилась, когда тяжелые ворота неожиданно открылись, будто приглашая собравшихся попытать счастья.
Из книг я знала, что проход на территорию учебного заведения и является первым экзаменом. Именно арка, красиво обрамляющая ворота, была самым простым испытанием, отсеивающим каждый год самое большее количество претендентов. Она была артефактом, определяющим наличие и силу дара у всех, кто встанет перед ней. Одаренных она пропускала дальше, а лишенные магии должны были попрощаться со своими надеждами и вернуться домой. Кроме этого, арка показывала силу дара, изменяя яркость своего свечения при проходе через нее, и его направленность, варьируя свои цвета.
Почти мгновенно толпа разделилась на поступающих и сопровождающих, вынудив меня приблизиться к магической конструкции.
Но все равно мне еще несколько часов пришлось наблюдать за быстро надоевшим представлением.
Абитуриенты, на удивление, как-то очень слаженно организовавшись в очередь, по одному подходили к заветным створкам.
Большинство людей были отбракованы артефактом и, кто с радостью, кто с равнодушием, а кто с мертвым, каменным лицом или, наоборот, горькими слезами и показной истерикой, отходили назад, занимая места зрителей.
Сословное деление сработало даже в этом ритуале поступления.
Так, сначала к арке подошли все представители драконов, большая часть которых скрылась за воротами. Потом к артефакту выстроилась местная аристократия, из которых не прошло дальше намного больше абитуриентов. А следом направились к артефакту зажиточные граждане, в число которых затесалась и я, справедливо решив, что светиться в обществе отбросов общества мне точно не стоит. Все здесь отслеживают всех. Кто с кем пришел, общался или, наоборот, кого игнорировали. И присоединяться к самому презираемому здесь контингенту бедняков было бы опрометчиво.
Таким образом, я оказалась примерно в последней четверти поступающих «господ».
Мне не было страшно, я совершенно не волновалась, уверенная, что раз уж сама богиня одарила меня магией, то моего резерва точно хватит, чтобы пройти самое первое, никак от меня, по сути, не зависящее, испытание. Поэтому я терпеливо ждала свою очередь, продолжая рассматривать толпу, ни о чем не беспокоясь, уйдя в анализ личностей окружающих.
В попытках угадать: кто рядом со мной и поступит или нет, я даже не заметила, как пришло мое время.
Я замешкалась на несколько секунд, так и не приблизившись к арке.
Лишь сильный тычок от следующего претендента на место студента привел меня в чувство и заставил поторопиться.
Я смело шагнула вперед, оказавшись прямо перед древним артефактом.
Сначала все шло штатно. Арка загорелась ярким черным цветом, показывая наличие у меня магии Тьмы, но через пару секунд почему-то не погасла, пропуская меня дальше, как остальных абитуриентов. Наоборот, ее черный свет сгустился вокруг меня, создавая плотный кокон магии, который с каждой секундой все увеличивался, а его сияние становилось интенсивней.
В какой-то момент я поняла: Венера перестаралась и дала мне слишком много, поэтому арка не могла так сразу установить мой уровень дара. Но это просветление меня не спасло.
Еще несколько секунд кокон магии вокруг меня, потрескивая от напряжения, разрастался, а потом взорвался, разлетевшись множеством кусочков Тьмы, накрывших всю оставшуюся толпу.
В тот же миг заверещала сирена, а прямо передо мной, в паре десятков сантиметров, открылся портал, из которого сразу послышался знакомый голос:
— Боже, ну что еще? — недовольно вопросил он, постепенно набирая громкость, будто приближаясь издалека. — Что случилось? Что за погром? И что это… — небольшая пауза произошла, когда голос, слышащийся из портала, был уже совсем близко, — за чучела?
Тадор
Я проводил совещание в своем кабинете с присутствующими на нем всеми членами приемной комиссии, раздавал им последние указания, слушал доклады о проведенной подготовке Академии к экзаменам, когда сработала сирена, возвещая о том, что что-то произошло на уже начавшемся первом испытании.
Мы с коллегами переглянусь. Каждый год. Каждый год одно и то же. Каждый раз кто-то из абитуриентов решает обмануть судьбу и пытается пробраться на территорию Академии с помощью какого-нибудь артефакта, часто запрещенного.
Я открывал портал, направляясь на разборки с нарушителем под грустными, но понимающими взглядами коллег, которым тоже каждый год доставалось от поступающих подростков. Кто взятку предложит, кто каверзу какую-нибудь устроит, чтобы преподаватель отвернулся и можно было подсмотреть в книгах верный ответ на экзаменационный вопрос, кто просто решит «пошутить» и устроит массовую свалку. В общем, ничего нового.
Но, окинув взглядом пространство, видневшееся за порталом, я сразу понял, что на этот раз случилось нечто неординарное.
Брови коллег поползли в верх, когда они увидели картину с места происшествия.
За порталом все было черным-черно от магии и от сажи.
Люди, деревья, строения — все приобрело насыщенный черный цвет.
Я поторопился к месту событий, начав говорить еще на подходе к созданному за несколько шагов от меня провалу портала.
— Боже, ну что еще? — недовольно спросил я, обращаясь скорее к судьбе и к мирозданию, чем к толпившемся абитуриентам, — Что случилось? Что за погром? И что это… — небольшая пауза произошла, потому что я не мог подобрать правильно слова, чтобы описать весь вид измазанных с ног до головы сажей людей, — за чучела?
Когда я вышел на площадь перед воротами, мне открылась вся картина происшествия.
Створки ворот, закрывающие проход в Академию, покосились и были практически вырваны, болтаясь чуть ли не на одной петле. Артефактная арка, удерживающая их, растрескалась и местами раскрошилась. От нее во всю сторону распространялись клоки темной магии. А посреди всего это великолепия стояла девушка, явная виновница инцидента. Вся в саже, волосы торчат в разные стороны, только на черном обляпанном лице ярко блестят зеленые глазищи.
«Темная», — про себя поморщился я. Не удивительно, что именно она все это устроила. Даже не взирая на то, что сама аура Тьмы была неприятна мне-дракону, я все равно относился к магам это направленности дара с большим предубеждением. Большинство темных магов отличалось на редкость мерзким нравом и пакостным характером. Они никого не любили, и их никто не любил. Чаще всего их общество было невыносимо неприятно всем, кроме их самих. За свою долгую жизнь я встречал всего несколько достойных представителей темных, с которыми я мог нормально общаться. А с деканом Темного факультета даже дружил. Но, к сожалению, эти редкие исключения лишь подтверждали правило.
— Что здесь произошло? — в бешенстве спросил я нагло рассматривающую меня девчонку. — Как ты это устроила? Ты понимаешь, что взорвала древний артефакт и сорвала вступительные экзамены?
— Прости, — пробормотал виновато Смарф, — я просто действительно голоден.
— А чем ты питаешься? — спросила я, пожалев ребенка. Да. Почему-то мне казалось, что это именно ребенок, а не взрослая самостоятельная особь. Но уточнять эту деталь я не стала, решив не смущать малыша.
— Кровью в основном, — как само собой разумеющееся сказал Смарф, — магией иногда.
— Магию, к сожалению, я призывать не умею, — ответила я, решившись на поступок, о котором потом могу пожалеть, — а вот кровь… Так и быть, кусай! — подставила ему руку, чуть задрав рукав, обнажая запястье.
— Правда? Можно? — искренне обрадовался малыш.
Он деловито примерился, покрутил мою ладонь, устраиваясь поудобнее, и впился маленькими клычками в мою плоть. На удивление, не в вену, как я думала и как показывали в фильмах о вампирах, а всего лишь в кончик указательного пальца.
Было совсем не больно. Будто в поликлинике кровь на анализ сдаю.
А вот зрелище было премилое.
Мышь аккуратно обхватил мой палец маленькими лапками, прижавшись своим пузиком к моей ладони так, что я даже почувствовала, как оно немного надувается по мере насыщения этого маленького монстрика.
Мой палец, конечно, быстро занемел, а Смарф все еще пытался выдавить из него капли крови.
— Достаточно, — мягко отстранила я летуна от своей многострадальной конечности, — почему ты мучал мой палец, если намного легче кровь идет из вены или артерий?
— Это где? — сыто рыгнув, уточнил малыш.
— Чему тебя только мама учит? — упрекнула я его за неприличное поведение и заодно за незнание элементарных вещей.
— У меня нет мамы, — погрустнел мой маленький собеседник, и мне почудилось, что на его больших глазах заблестели слезки.
— Прости, — искренне извинилась я за свою бестактность, — не бойся. Я тебя научу, — я указала мышу на места, из которых, по моему мнению, ему было бы легче пить кровь. На окраине сознания проскочила мысль, что эта ситуация не вполне нормальна, но жалость к малышу быстро вытеснила ее из головы.
— А можно попробовать? — робко спросил Смарф, смотря на мою бьющуюся под кожей жилку с вожделением и надеждой.
— Не в этот раз, — обломала я мыша, — после голодухи сразу много есть вредно.
Малыш грустно вздохнул, но спорить в этот раз не посмел. Он улегся поудобнее на своем булыжнике и засопел, мгновенно уснув.
А я, наконец, устроилась прямо на зелененькой травке и принялась за изучение очередной книжки, ведь до поступления в Академию осталось совсем немного времени.
Глава 10
Время, отведенное мне на адаптацию в этом мире, как-то быстро подошло к концу.
Несомненно, я многому научилась, прочитав множество книг, а некоторые из них даже выучила наизусть.
Кроме того, мне очень помог Смарф, который таки научил меня призывать свою магию. Он оказался не простым летучем мышем, а действительно магическим созданием, которое не только питается магией, но и может ей управлять, правда, только на самом простейшем бытовом уровне.
В общем-то, он научил меня, как брать свою магию из резерва и направлять энергию в руки лишь для того, чтобы самому иногда лакомиться моей Тьмой, которая, как оказалось, действовала на него сродни алкоголю. В первый раз, как у меня получилось выдавить из себя небольшое темное облачко, наглый летун за секунды слопал его все и упал. Я даже сначала испугалась, что он умер. Однако, услышав оглушительный басовитый храп, который никак не вязался с образом столь маленького существа, я немного успокоилась. Повторив такую кормежку на следующий день, но уже в меньшем объеме, я сначала час слушала пошлые частушки в исполнении Смарфа, а потом не могла унять его пьяные слезы, которые он лил по своей несчастной жизни.
В общем, когда, наконец, он успокоился и уснул, я зареклась кормить его магией. Пусть уж лучше меня кусает, чем изводит морально.
С того момента магия ему была обещана только как лакомство, в качестве поощрения за хорошее поведение. И то очень редко, в исключительных случаях.
А поведение, надо сказать, у него сильно хромало.
Во-первых, он был очень подвижным, жизнерадостным и непоседливым существом. Со свойственной только детям любознательностью он изучал окружающий мир, задавая мне множество наиглупейших вопросов.
Во-вторых, как оказалось, этот малыш мог читать мысли людей, незащищенных магией. И мои, конечно же, ему были доступны. И он повадился комментировать не только мои слова, но и мысли, которые я, естественно, не хотела бы выставлять на всеобщее обозрение.
Ну и в-третьих, он был немного эмоционально нестабилен. В одну секунду он мог прервать свой искренний заливистый смех и начать горько рыдать над какой-нибудь мелочью.
Таким образом я уверилась окончательно, что это совсем еще маленький ребенок, который еще и частенько капризничал.
Однако он стал моим единственным другом в этом новом мире и мне не хотелось с ним расставаться.
Но, к сожалению, сегодня пришлось.
Сегодня я направилась поступать в Академию магии и, при успешном исходе этого дела, должна была переехать в студенческое общежитие, в котором по Уставу Академии категорически запрещалось содержать животных.
Но я дала себе зарок, что, как только поступлю и немного освоюсь, сразу же найду способ протащить моего друга в Академию.
Глава 11
Я стояла на небольшой площади перед высокими воротами Академии, врезанными в глухой каменный забор, и разглядывала толпу, ведь архитектуру прекрасного строения, возвышающегося длинными шпилями из-за этих многометровых препятствий, видно практически не было.
Я расположилась с краю этой площадки чуть в стороне от массы народа, откуда мне открывался хороший вид на не очень притязательное зрелище.
Людское, не побоюсь этого слова, море шумело, галдело, заполнив собой практически каждый сантиметр свободного пространства, и иногда принимало в себя волны новых абитуриентов.
Несмотря на огромное количество людей и явную нехватку места из-за него образованную, в толпе все же выделялось четкое деление на сословия.
Большую часть занимали, как ни странно, простолюдины. Причем не зажиточные господа и госпожи, а вездесущие босоногие крестьяне, решившие попытать счастье и стать магами, даже не обращая внимания на то, что в них не было и капли дара, а бюджетных мест на всю эту ораву было выделено чуть больше десятка.
Более обеспеченная прослойка, к которой относилась и я сама, составляла не более одной десятой от всей людской массы. Ее представители были поумнее и поприжимистей, поэтому не тратили свое время впустую, отправляя лишь действительно одаренных отпрысков на предварительный отбор в ряды магов. При том, что здесь разделения на богатых, которые сами были готовы платить за свое обучение, и условно бедных, претендующих на бесплатные места, не было. Все господа были более-менее равны друг перед другом и смотрели волком на вторую по численности после бедняков стайку людей.
Это были аристократы. Дворяне по праву рождения, а не за заслуги, как безземельные, так и поместные, тоже отправляли всех подряд лордов и леди более-менее подходящего возраста на вступительные экзамены, надеясь возвысить свой Род, пополнив его настоящим магом. И вот тут тоже были явно видны «кружки по интересам и достатку». Обнищалые аристократы жались в уголке площади и, хоть и находились рядом с более успешными представителями своего сословия, в разговоры с ними не вступали и смотрели завистливо.
И вся эта неоднородная людская толпа окатывалась ледяными, презрительными взглядами арлордов и арледи — самой малочисленной компанией из присутствующих — настоящими, высокорожденными драконами, единственными представителям других рас, которые попытают счастье на сегодняшнем экзамене.
Я, стоя в немного в отдалении, не спешила присоединяться к «своим равным», издалека наблюдая за этим своеобразным парадом богатства и тщеславия, тщательно обдумывая стратегию своего дальнейшего поведения.
Ведь несмотря на то, что в Уставе Академии, изученном мной вдоль и поперек и даже заученном некоторыми местами наизусть, был пункт о том, что все студенты равны и, войдя в стены Альма-Матер, отрекаются от всех титулов и заслуг, я не верила, что власть-и-благоимущие не будут кичиться во время учебы своими статусами, которым мое положение, увы, сильно проигрывало.
В общем, я поняла, что просто в Академии не будет, и морально к этому готовилась, когда тяжелые ворота неожиданно открылись, будто приглашая собравшихся попытать счастья.
Из книг я знала, что проход на территорию учебного заведения и является первым экзаменом. Именно арка, красиво обрамляющая ворота, была самым простым испытанием, отсеивающим каждый год самое большее количество претендентов. Она была артефактом, определяющим наличие и силу дара у всех, кто встанет перед ней. Одаренных она пропускала дальше, а лишенные магии должны были попрощаться со своими надеждами и вернуться домой. Кроме этого, арка показывала силу дара, изменяя яркость своего свечения при проходе через нее, и его направленность, варьируя свои цвета.
Почти мгновенно толпа разделилась на поступающих и сопровождающих, вынудив меня приблизиться к магической конструкции.
Но все равно мне еще несколько часов пришлось наблюдать за быстро надоевшим представлением.
Абитуриенты, на удивление, как-то очень слаженно организовавшись в очередь, по одному подходили к заветным створкам.
Большинство людей были отбракованы артефактом и, кто с радостью, кто с равнодушием, а кто с мертвым, каменным лицом или, наоборот, горькими слезами и показной истерикой, отходили назад, занимая места зрителей.
Сословное деление сработало даже в этом ритуале поступления.
Так, сначала к арке подошли все представители драконов, большая часть которых скрылась за воротами. Потом к артефакту выстроилась местная аристократия, из которых не прошло дальше намного больше абитуриентов. А следом направились к артефакту зажиточные граждане, в число которых затесалась и я, справедливо решив, что светиться в обществе отбросов общества мне точно не стоит. Все здесь отслеживают всех. Кто с кем пришел, общался или, наоборот, кого игнорировали. И присоединяться к самому презираемому здесь контингенту бедняков было бы опрометчиво.
Таким образом, я оказалась примерно в последней четверти поступающих «господ».
Мне не было страшно, я совершенно не волновалась, уверенная, что раз уж сама богиня одарила меня магией, то моего резерва точно хватит, чтобы пройти самое первое, никак от меня, по сути, не зависящее, испытание. Поэтому я терпеливо ждала свою очередь, продолжая рассматривать толпу, ни о чем не беспокоясь, уйдя в анализ личностей окружающих.
В попытках угадать: кто рядом со мной и поступит или нет, я даже не заметила, как пришло мое время.
Я замешкалась на несколько секунд, так и не приблизившись к арке.
Лишь сильный тычок от следующего претендента на место студента привел меня в чувство и заставил поторопиться.
Я смело шагнула вперед, оказавшись прямо перед древним артефактом.
Сначала все шло штатно. Арка загорелась ярким черным цветом, показывая наличие у меня магии Тьмы, но через пару секунд почему-то не погасла, пропуская меня дальше, как остальных абитуриентов. Наоборот, ее черный свет сгустился вокруг меня, создавая плотный кокон магии, который с каждой секундой все увеличивался, а его сияние становилось интенсивней.
В какой-то момент я поняла: Венера перестаралась и дала мне слишком много, поэтому арка не могла так сразу установить мой уровень дара. Но это просветление меня не спасло.
Еще несколько секунд кокон магии вокруг меня, потрескивая от напряжения, разрастался, а потом взорвался, разлетевшись множеством кусочков Тьмы, накрывших всю оставшуюся толпу.
В тот же миг заверещала сирена, а прямо передо мной, в паре десятков сантиметров, открылся портал, из которого сразу послышался знакомый голос:
— Боже, ну что еще? — недовольно вопросил он, постепенно набирая громкость, будто приближаясь издалека. — Что случилось? Что за погром? И что это… — небольшая пауза произошла, когда голос, слышащийся из портала, был уже совсем близко, — за чучела?
Глава 12
Тадор
Я проводил совещание в своем кабинете с присутствующими на нем всеми членами приемной комиссии, раздавал им последние указания, слушал доклады о проведенной подготовке Академии к экзаменам, когда сработала сирена, возвещая о том, что что-то произошло на уже начавшемся первом испытании.
Мы с коллегами переглянусь. Каждый год. Каждый год одно и то же. Каждый раз кто-то из абитуриентов решает обмануть судьбу и пытается пробраться на территорию Академии с помощью какого-нибудь артефакта, часто запрещенного.
Я открывал портал, направляясь на разборки с нарушителем под грустными, но понимающими взглядами коллег, которым тоже каждый год доставалось от поступающих подростков. Кто взятку предложит, кто каверзу какую-нибудь устроит, чтобы преподаватель отвернулся и можно было подсмотреть в книгах верный ответ на экзаменационный вопрос, кто просто решит «пошутить» и устроит массовую свалку. В общем, ничего нового.
Но, окинув взглядом пространство, видневшееся за порталом, я сразу понял, что на этот раз случилось нечто неординарное.
Брови коллег поползли в верх, когда они увидели картину с места происшествия.
За порталом все было черным-черно от магии и от сажи.
Люди, деревья, строения — все приобрело насыщенный черный цвет.
Я поторопился к месту событий, начав говорить еще на подходе к созданному за несколько шагов от меня провалу портала.
— Боже, ну что еще? — недовольно спросил я, обращаясь скорее к судьбе и к мирозданию, чем к толпившемся абитуриентам, — Что случилось? Что за погром? И что это… — небольшая пауза произошла, потому что я не мог подобрать правильно слова, чтобы описать весь вид измазанных с ног до головы сажей людей, — за чучела?
Когда я вышел на площадь перед воротами, мне открылась вся картина происшествия.
Створки ворот, закрывающие проход в Академию, покосились и были практически вырваны, болтаясь чуть ли не на одной петле. Артефактная арка, удерживающая их, растрескалась и местами раскрошилась. От нее во всю сторону распространялись клоки темной магии. А посреди всего это великолепия стояла девушка, явная виновница инцидента. Вся в саже, волосы торчат в разные стороны, только на черном обляпанном лице ярко блестят зеленые глазищи.
«Темная», — про себя поморщился я. Не удивительно, что именно она все это устроила. Даже не взирая на то, что сама аура Тьмы была неприятна мне-дракону, я все равно относился к магам это направленности дара с большим предубеждением. Большинство темных магов отличалось на редкость мерзким нравом и пакостным характером. Они никого не любили, и их никто не любил. Чаще всего их общество было невыносимо неприятно всем, кроме их самих. За свою долгую жизнь я встречал всего несколько достойных представителей темных, с которыми я мог нормально общаться. А с деканом Темного факультета даже дружил. Но, к сожалению, эти редкие исключения лишь подтверждали правило.
— Что здесь произошло? — в бешенстве спросил я нагло рассматривающую меня девчонку. — Как ты это устроила? Ты понимаешь, что взорвала древний артефакт и сорвала вступительные экзамены?
