— Всё-таки решил отмстить! — заволновалась мама.
— Нет, воздать по заслугам, чуешь разницу?
— Любовь Валерьевна, мы сделаем всё красиво, — пообещал друг, а ещё даже и не спросил, кому мстить.
Чувствую, маму мучают сомненья.
— Берём тебя в дело.
У неё сразу азартный блеск в глазах.
— Договорились, завтра в три часа встречаемся, и расскажу, что нарыла. Только где?
— Как всегда, у меня в офисе. Кстати, как там мой отец? —смотря на мою маму, без тени весёлости интересуется Глеб.
— Корчится в муках совести, так что воспитательный процесс идёт полным ходом. Через недельку можно будет и простить.
— Не думаю, — всё так же сухо отвечает друг.
— А что случилось-то?
— Накосячил, — влезла моя мама.
Не хотят говорить — не буду пытать.
— Мам, мы сегодня с Соней отдыхаем, но мне нужна твоя помощь.
— Какая? — тут же подобралась она.
— Нужно устроить завтра похороны матери Ромки и как-то договориться с органами опеки, чтобы он с ней попрощался. Плохая она была или нет, уже неважно, она его мать.
— Кирилл, всё сделаю. Не забивай голову в такой день, вы с Соней заслужили этот маленький праздник. Жаль, что никуда поехать не получается.
— Как все бумажные дела утрясём, рванём с женой отдохнуть, хочу в море на яхте выйти денька на два. Там и отметим нашу свадьбу. А сегодня посидим дружно в узком кругу, отметим.
— Мы с Людой ненадолго, моя чувствует себя плохо. Ладно, Кир, давай всё потом, вон она побледнела. — Глеб развернулся и поспешил к своей.
— Сынок, ты только дров не наломай… — Мама осторожно коснулась моей руки.
— То же самое хочу попросить и тебя, не забывай, ты без пяти минут бабушка. И, пожалуйста, тараном на него не при, пацану нужно адаптироваться.
— Можно попросить Светлану Алису привезти, так ему будет проще расслабиться. Дети-то быстрее общий язык найдут. Уверена, Марат и Юля не против будут, чтобы их дочка немного с бабушкой у нас погостила.
— Мы подумаем с Соней над твоим предложением, хотя мне оно определённо нравится. Ладно, все проблемы оставляем на завтра, пошёл я к своему солнышку.
— Волнуешься? — чуть слышно спрашивает Кирилл, нежно касаясь моей руки.
— Есть немного. — Лёгкое поглаживание его большим пальцем с внутренней стороны ладони, и на душе становится тепло. — А ты? — вскидываю взгляд на будущего мужа.
— Я счастлив.
Улыбается и ласкает взглядом, полным любви. Какой же Кирилл у меня замечательный: и накормит вкусно, и успокоит. Никогда не думала, что такие мужчины существуют. А, может, это любовь так влияет на людей? Ведь при первой нашей встрече он был совсем другим. Надменным, что ли. А сейчас он мне ближе, чем кто-либо когда был. Словно мы с ним половинки одного целого, и с ним можно обсудить любые темы. Всё-таки судьба сделала мне подарок, познакомив с Лизой. Не сидели бы мы с ней рядом в самолёте, и не заметила я, что ей идти некуда, когда прилетели в Москву, то не встретила Кирилла. Тогда она и я были как раненые птички, а боль нас сплотила.
Лиза прожила у меня три месяца, рассказала о своей проблеме, тогда я помогла ей перебраться в другой город и устроиться на работу через знакомого дяди. Связь мы с ней не теряли, ей нужна была психологическая поддержка, да и мне тоже. Так что я часто навещала её. Там я и познакомилась с Людой и Мишей. Теперь вон как судьба распорядилась: мы все выходим замуж за мужчин, которые ещё и друзья не разлей вода, а Миша влюблён в сестру Лизы.
Свадьба пролетела, я даже не успела осознать произошедшее. Потом были поздравления, Любовь Валерьевна расплакалась, Люда её успокаивала, но в итоге к ней присоединилась. Бедный Глеб метался от будущей мачехи к жене. Только одну успокоит — другая плачет. Потом плюнул, обнял их и что-то шепнул, кажется, помогло, слёзы высохли, и мы всё поехали к нам домой. Кирилл как всегда удивил: стоило войти в холл, как приятный аромат роз стал наполнять мои лёгкие. Я зашла и ахнула: вся квартира украшена соответствующе событию, кругом разные композиции из белых роз и ещё каких-то цветов. Стол накрыт, и на нём цветы и свечи — романтика. Мы провели замечательно вечер в кругу дорогих сердцу людей. Жалко только, что Лизы и Юли не было, Аверин, гад, как всегда, отжёг. Поругали его дружно и продолжили наслаждаться вечером.
— Спасибо, что ты есть и боролся за нашу любовь.
Это были первые слова, когда вечером мы остались одни. Кирилл взял мои руки в свои и, поднеся к губам, поцеловал поочерёдно каждую, не забыв уделить внимание пальчику с обручальным кольцом.
— И тебе спасибо, что существуешь. Ты словно лучик света, озарила мою никчёмную жизнь. До тебя я не знал, что может замирать сердце от восторга, когда утром просыпаешься с любимой рядом. А ещё я обожаю смотреть, как ты кушаешь.
— Насчёт кушаешь. Я поправляться начала, даже целлюлит, кажется, появился.
— Где?
— Вот пойдём в спальню, покажу…
— Ну уж нет, я тебя отнесу, потом раздену, и…
Так и сделал, отнёс, нарочито медленно раздел, а потом убил вопросом:
— Где мой целлюлитик?
Я растерялась и только рукой показа на бедро.
— Дай я тебя поцелую…
Даже не знаю, мне начинать комплексовать или ржать. Когда он принялся его целовать, говоря при этом всякие нежности, я покатилась со смеху.
— Кир, ты неподражаем!
— Ещё пока нет. Но к утру жду именно такой похвалы, можно ещё добавить «ты мой ненасытный жеребец» или «такое жаркого и обжигающе страстного секса у меня никогда не было».
И ведь так оно и случилось — к утру именно так я и сказала.
Ромка, словно старичок, стоял с опушёнными плечами у могилы матери. Слёз не было, но в глаза его застыла такая… тоска, что сердце разрывалось в клочья. Соня подошла и взяла его за руку, пытаясь хоть как-то подбодрить. Я тоже приблизился и дотронулся до его худенького плечика. Тот тяжко вздохнул и посмотрел на меня полными боли глазами.
— Хочешь побыть немного один?
Он проглотил ком в горле и чуть слышно произнёс:
— Если можно…
Мы отошли, Соня старалась выглядеть спокойной, но глаза выдавали — она на грани. Поток сдерживаемых слёз в любую минуту может прорваться наружу. Приобнял любимую и прижал к себе.
— Солнечная, держись, твои слёзы ему во вред.
— Знаю, — всё-таки всхлипнула она и уткнулась носом мне в грудь.
Прижимаю ещё крепче и, поглаживая по спине, пытаюсь хоть как-то успокоить. А у самого в душе кошки скребутся. Тяжело смотреть на горе мальца. Если бы я мог, то забрал себе его боль всю до капли. Но реальность сурова: каждый должен выпить свою горькую чашу до дна.
«Ничего, Ромка, и это пройдёт, пусть не бесследно, но боль притупится. Просто нужно время. И найти новые цели, чтобы твоё мрачное прошлое отступило и на горизонте забрезжил рассвет новых возможностей. Мы с Соней поможем тебе в этом, обещаю!»
Через минут пять к нам подошёл Рома, всё такой же мрачный. Я смотрел на него, и меня посетила мысль: «Никогда не видел его улыбки».
— Ты как? — беря его за руку, спросила Соня.
— Не знаю, как сказать…
И то верно, как он может описать словами всё то, что сейчас происходит у него на душе? Мальчонка не обладает нужным словарным запасом. Но нам не нужно, за него говорят полные боли глаза и походка старичка. Стоило нам сесть в машину и тронуться, он убил меня вопросом:
— Скажите, за что меня Боженька наказал? Я все дни думал, чем я его так разгневал… — И опять этот тяжёлый вздох, который отдаёт в моём сердце болью.
Наказал? От услышанного теперь уже и у меня предательский ком встал в горле. Крепче сжал руль, чтобы хоть как-то взять эмоции под контроль.
— С чего ты решил, что он тебя наказал? — осторожно начала Соня.
— Мой отчим говорил, что у плохих детей боженька забирает родителей на небо. Это наказание за грехи.
Уничтожу гниду!
— Я тебе уже говорила, что отчим — не тот человек, которого нужно слушать. Бог никого не наказывает, а даёт испытания, чтобы укрепить нашу душу. Но это не твой случай… — Она замолчала, тоже пытаясь справиться с эмоциями.
У Сони в глазах ярость, если бы ей сейчас попался отчим Ромки, моя женщина растерзала его, не раздумываясь.
— Почему? — робко спрашивает он.
— Скажи, что ты знаешь о Боге? — тут уже я влез, мне нужно было понять, какое у него представление о Всевышнем.
— Ну, он живёт на небе и наказывает всех плохих людей.
— Посмотри в окно… — Мальчик повернул голову и внимательно посмотрел на улицу. — Что ты там видишь?
— Деревья, траву, дома, людей и дорогу…
— Всё, что ты сейчас видишь — это и есть творения отца нашего. Даже дома — это результат его замысла, хотя люди построили их собственными руками. Он везде, а не на облачке. И он творец, а не палач, который только наказывает. Тем более уж тебя. И о маме не беспокойся, она сейчас в лучшем мире и всегда незримо будет с тобой рядом.
— Как же в лучшем мире, её же закопали, — попытался он оспорить мою теорию.
— Это всего лишь тело, воспринимай его как платье, которое со временем изнашивается, или… — замялся я, подбирая, как объяснить пацану, что иногда людей убивает, а сравнить это с порванным платьем — кощунство.
— Ломают, — помогает он.
— Верно. Вот тогда душа обретает свободу и возвращается домой. На земле, Ромка, мы только гости, настоящий наш дом далеко. Но прожить свою жизнь нужно достойно, чтобы не стыдно было её показать Богу.
— Ох… — тяжко он вдохнул.
— Ты чего так вздыхаешь?
— Да вот подумал, если в чём-то ошибусь, стыдно же будет перед Богом.
Повезло мне с сыном, у него есть совесть, значит, вырастет достойным человеком. В лепёшку разобьюсь, но помогу ему в этом.
— Все ошибаются, на то это и жизнь. Просто нужно извлекать из этого уроки и не повторять их вновь. Старайся делать так, чтобы самому не было стыдно за свои поступки. А мы тебе поможем, объясним, что плохо, а что хорошо. Ты, главное, не бойся спрашивать.
— Хорошо.
И опять тишина, которая бьёт по оголённым нервам.
— Ром, расскажи, как тебе в приюте? Не обижают? — уже Соня принялась отвлекать от невесёлых дум мальчика.
— Нет, не обижают. Всё нормально, кормят хорошо. Детей много, только несчастные они — я чувствую это. Да и спать приходится днём, а я не привык.
— Детям необходим дневной сон, пока вы спите, организм растёт.
— Правда? — с явным сомнением переспрашивает.
— Меня мама измеряла, могу уверенностью сказать — не врут. Видишь, какой я большой вырос?
Ромку это информация заинтересовала, и он принялся анализировать её, то и дело украдкой бросая на меня взгляды.
— Когда домой тебя заберём, мы будем измерять тебя каждый месяц, вот тогда и проверишь всё сам, — не скрывая улыбки, включилась в разговор Соня. — Хочешь навестить Уголька?
— А можно? — оживился он.
— Дядя Кирилл договорился, если хочешь, заскочим домой.
— Хочу. А вы расскажете, как из него вырастить достойного кота? Ну, чтобы перед Боженькой стыдно не было.
— Вместе будем изучать этот вопрос, у меня точно не было никогда кота. Сонь, а у тебя?
— Тоже не было, родители не разрешали. Так что, Ром, будем читать книги, спрашивать у профессионалов, как это сделать.
— Я читать не умею… — вновь загрустил он.
— Приедешь домой, начнем учиться читать. Вначале могут возникнуть сложности, но с этим все сталкиваются, тут главное упорство и желание. Предлагаю сделать у тебя в комнате стеллаж, каждую прочитанную тобой книгу будем ставить на полку. Кто-то копит деньги, ты будешь копить знания. Как тебе идея? — с улыбкой на губах интересуется его мнением солнечная.
— Мне нравится. Я, правда, ещё не совсем понял, что это такое, но интересно узнать.
— Знания, — она подняла палец к верху, — самое великое богатство в мире! Это невероятно увлекательное занятие — познавать мир. Вот как приедешь домой, начнём. Поверь, в такую игру ты точно не играл. А потом мы будем задавать загадки друг другу на тут или иную тему. Обещаю, будет весело. Ну а пока начнём с воспитания твоего питомца.
Рома всю дорогу задавал нам вопросы про него и понемногу успокоился, напряжение из тела ушло, как и тоска из глаз. Теперь перед нами был мальчуган, который выбрал себе цель: познать мир и стать хорошим человеком.
Пообещали ему купить детскую библию, чтобы хоть какое-то было у мальчика представление о Боге. Мысленно дал клятву посодействовать, чтобы его отчим прожил свои дни в аду. Не из-за его матери — та тоже виновна, променяла сына на наркоту и мужика. Надеюсь, что она не на небе, а горит в аду. Я был в гневе, что они истязали не только тело ребенка, но и душу.
Отвёз Романа обратно в приют, он попросил быстрее его забрать. Хочет быстрее начать познавать мир, да и Уголька ему нужно воспитать. Он его нашёл, значит, и отвечает за него перед Богом. Спорить я не стал, так как сам считаю, что мы отвечаем за того, кого приручили. Молодец пацан, правильно смотрит на вещи, а насчёт прошлого — у нас всех оно есть. Ничего, парень со стержнем, справится.
Мы собрались в кабинете у Глеба, мама пришла с папкой в руках.
— Ну… — поочерёдно посмотрела на моих шпионов.
— Не нукай, не запрягал, — проворчал Глеб и полез в стол за своей папкой. — В общем так, после разговора с тобой я просмотрел дело и вчера же опять направил туда своих людей, они вышли на связь буквально за пятнадцать минут до вашего прихода. Картина вырисовывается довольно-таки интересная. Твоя мама вчера вкратце обрисовала мне ситуацию, и я весь вечер ломал голову, почему этот мерзавец и её родители так заинтересованы в их союзе. И, поговорив со своими, начал складывать паззл. Мы копнули глубже и выяснили, что фирма была оформлена неким Андреем Дмитриевичем Соколовым и его женой Алиной Николаевной. Так вот, двадцать пять лет назад они попадают в автокатастрофу, причём при весьма загадочных обстоятельствах. Ни с того ни сего у них отказали тормоза, а ведь они буквально за неделю до трагедии проходили техосмотр. Кстати, на момент аварии Алина Николаевна была на девятом месяце беременности. Как и мать Сони, более того — она сводная сестра Андрея Дмитриевича, причём их родители тоже загадочным образом погибли за три года до гибели пары Соколовых. Интересная картина получается, верно?
— Я тоже заметил странность в их желании выдать дочь замуж за садиста. Правда, тогда я об аварии не знал.
— Сынок, у них просто рок какой-то! Жена этого мерзавца тоже погибла в автокатастрофе. Её мать винит мужа и хочет забрать внука себе. Я с ней встречалась, она мне и рассказала, что незадолго до смерти её дочь обмолвилась о завещании Соколовых. Она случайно наткнулась на него, когда без разрешения залезла в сейф мужа. Когда спросила его, тот озверел и избил жену, пригрозил, что, если кому-то расскажет об этом, её труп даже с собаками не найдут. Покойная всё-таки поделилась с мамой информацией.
— Мам, то, что тут крутится всё вокруг денег, и так понятно. Нужно найти нотариуса, что составлял завещание, может, и прольёт свет на эту тёмную историю.
— Я бы не сказал, что тут только финансовый интерес, — хмуро подметил Глеб. — Сдаётся мне, что у людей, что воспитывали Соню, руки в крови, и этот сукин сын откуда-то узнал об этом и шантажирует их. А возможно есть и ещё кое-что. Значит, будем копать.
— Верно, они чего-то боятся. Да и с завещанием что-то нечисто… — начал я. Но тут меня Глеб перебил:
— Даю сто процентов, Соня — не их дочь. Я фотографии её родителей видел — нет общих черт, единственное сходство — это цвет волос, только Соня блондинка от рождения, а её якобы мать крашенная.
— Нет, воздать по заслугам, чуешь разницу?
— Любовь Валерьевна, мы сделаем всё красиво, — пообещал друг, а ещё даже и не спросил, кому мстить.
Чувствую, маму мучают сомненья.
— Берём тебя в дело.
У неё сразу азартный блеск в глазах.
— Договорились, завтра в три часа встречаемся, и расскажу, что нарыла. Только где?
— Как всегда, у меня в офисе. Кстати, как там мой отец? —смотря на мою маму, без тени весёлости интересуется Глеб.
— Корчится в муках совести, так что воспитательный процесс идёт полным ходом. Через недельку можно будет и простить.
— Не думаю, — всё так же сухо отвечает друг.
— А что случилось-то?
— Накосячил, — влезла моя мама.
Не хотят говорить — не буду пытать.
— Мам, мы сегодня с Соней отдыхаем, но мне нужна твоя помощь.
— Какая? — тут же подобралась она.
— Нужно устроить завтра похороны матери Ромки и как-то договориться с органами опеки, чтобы он с ней попрощался. Плохая она была или нет, уже неважно, она его мать.
— Кирилл, всё сделаю. Не забивай голову в такой день, вы с Соней заслужили этот маленький праздник. Жаль, что никуда поехать не получается.
— Как все бумажные дела утрясём, рванём с женой отдохнуть, хочу в море на яхте выйти денька на два. Там и отметим нашу свадьбу. А сегодня посидим дружно в узком кругу, отметим.
— Мы с Людой ненадолго, моя чувствует себя плохо. Ладно, Кир, давай всё потом, вон она побледнела. — Глеб развернулся и поспешил к своей.
— Сынок, ты только дров не наломай… — Мама осторожно коснулась моей руки.
— То же самое хочу попросить и тебя, не забывай, ты без пяти минут бабушка. И, пожалуйста, тараном на него не при, пацану нужно адаптироваться.
— Можно попросить Светлану Алису привезти, так ему будет проще расслабиться. Дети-то быстрее общий язык найдут. Уверена, Марат и Юля не против будут, чтобы их дочка немного с бабушкой у нас погостила.
— Мы подумаем с Соней над твоим предложением, хотя мне оно определённо нравится. Ладно, все проблемы оставляем на завтра, пошёл я к своему солнышку.
***
— Волнуешься? — чуть слышно спрашивает Кирилл, нежно касаясь моей руки.
— Есть немного. — Лёгкое поглаживание его большим пальцем с внутренней стороны ладони, и на душе становится тепло. — А ты? — вскидываю взгляд на будущего мужа.
— Я счастлив.
Улыбается и ласкает взглядом, полным любви. Какой же Кирилл у меня замечательный: и накормит вкусно, и успокоит. Никогда не думала, что такие мужчины существуют. А, может, это любовь так влияет на людей? Ведь при первой нашей встрече он был совсем другим. Надменным, что ли. А сейчас он мне ближе, чем кто-либо когда был. Словно мы с ним половинки одного целого, и с ним можно обсудить любые темы. Всё-таки судьба сделала мне подарок, познакомив с Лизой. Не сидели бы мы с ней рядом в самолёте, и не заметила я, что ей идти некуда, когда прилетели в Москву, то не встретила Кирилла. Тогда она и я были как раненые птички, а боль нас сплотила.
Лиза прожила у меня три месяца, рассказала о своей проблеме, тогда я помогла ей перебраться в другой город и устроиться на работу через знакомого дяди. Связь мы с ней не теряли, ей нужна была психологическая поддержка, да и мне тоже. Так что я часто навещала её. Там я и познакомилась с Людой и Мишей. Теперь вон как судьба распорядилась: мы все выходим замуж за мужчин, которые ещё и друзья не разлей вода, а Миша влюблён в сестру Лизы.
Свадьба пролетела, я даже не успела осознать произошедшее. Потом были поздравления, Любовь Валерьевна расплакалась, Люда её успокаивала, но в итоге к ней присоединилась. Бедный Глеб метался от будущей мачехи к жене. Только одну успокоит — другая плачет. Потом плюнул, обнял их и что-то шепнул, кажется, помогло, слёзы высохли, и мы всё поехали к нам домой. Кирилл как всегда удивил: стоило войти в холл, как приятный аромат роз стал наполнять мои лёгкие. Я зашла и ахнула: вся квартира украшена соответствующе событию, кругом разные композиции из белых роз и ещё каких-то цветов. Стол накрыт, и на нём цветы и свечи — романтика. Мы провели замечательно вечер в кругу дорогих сердцу людей. Жалко только, что Лизы и Юли не было, Аверин, гад, как всегда, отжёг. Поругали его дружно и продолжили наслаждаться вечером.
— Спасибо, что ты есть и боролся за нашу любовь.
Это были первые слова, когда вечером мы остались одни. Кирилл взял мои руки в свои и, поднеся к губам, поцеловал поочерёдно каждую, не забыв уделить внимание пальчику с обручальным кольцом.
— И тебе спасибо, что существуешь. Ты словно лучик света, озарила мою никчёмную жизнь. До тебя я не знал, что может замирать сердце от восторга, когда утром просыпаешься с любимой рядом. А ещё я обожаю смотреть, как ты кушаешь.
— Насчёт кушаешь. Я поправляться начала, даже целлюлит, кажется, появился.
— Где?
— Вот пойдём в спальню, покажу…
— Ну уж нет, я тебя отнесу, потом раздену, и…
Так и сделал, отнёс, нарочито медленно раздел, а потом убил вопросом:
— Где мой целлюлитик?
Я растерялась и только рукой показа на бедро.
— Дай я тебя поцелую…
Даже не знаю, мне начинать комплексовать или ржать. Когда он принялся его целовать, говоря при этом всякие нежности, я покатилась со смеху.
— Кир, ты неподражаем!
— Ещё пока нет. Но к утру жду именно такой похвалы, можно ещё добавить «ты мой ненасытный жеребец» или «такое жаркого и обжигающе страстного секса у меня никогда не было».
И ведь так оно и случилось — к утру именно так я и сказала.
Глава 41
Ромка, словно старичок, стоял с опушёнными плечами у могилы матери. Слёз не было, но в глаза его застыла такая… тоска, что сердце разрывалось в клочья. Соня подошла и взяла его за руку, пытаясь хоть как-то подбодрить. Я тоже приблизился и дотронулся до его худенького плечика. Тот тяжко вздохнул и посмотрел на меня полными боли глазами.
— Хочешь побыть немного один?
Он проглотил ком в горле и чуть слышно произнёс:
— Если можно…
Мы отошли, Соня старалась выглядеть спокойной, но глаза выдавали — она на грани. Поток сдерживаемых слёз в любую минуту может прорваться наружу. Приобнял любимую и прижал к себе.
— Солнечная, держись, твои слёзы ему во вред.
— Знаю, — всё-таки всхлипнула она и уткнулась носом мне в грудь.
Прижимаю ещё крепче и, поглаживая по спине, пытаюсь хоть как-то успокоить. А у самого в душе кошки скребутся. Тяжело смотреть на горе мальца. Если бы я мог, то забрал себе его боль всю до капли. Но реальность сурова: каждый должен выпить свою горькую чашу до дна.
«Ничего, Ромка, и это пройдёт, пусть не бесследно, но боль притупится. Просто нужно время. И найти новые цели, чтобы твоё мрачное прошлое отступило и на горизонте забрезжил рассвет новых возможностей. Мы с Соней поможем тебе в этом, обещаю!»
Через минут пять к нам подошёл Рома, всё такой же мрачный. Я смотрел на него, и меня посетила мысль: «Никогда не видел его улыбки».
— Ты как? — беря его за руку, спросила Соня.
— Не знаю, как сказать…
И то верно, как он может описать словами всё то, что сейчас происходит у него на душе? Мальчонка не обладает нужным словарным запасом. Но нам не нужно, за него говорят полные боли глаза и походка старичка. Стоило нам сесть в машину и тронуться, он убил меня вопросом:
— Скажите, за что меня Боженька наказал? Я все дни думал, чем я его так разгневал… — И опять этот тяжёлый вздох, который отдаёт в моём сердце болью.
Наказал? От услышанного теперь уже и у меня предательский ком встал в горле. Крепче сжал руль, чтобы хоть как-то взять эмоции под контроль.
— С чего ты решил, что он тебя наказал? — осторожно начала Соня.
— Мой отчим говорил, что у плохих детей боженька забирает родителей на небо. Это наказание за грехи.
Уничтожу гниду!
— Я тебе уже говорила, что отчим — не тот человек, которого нужно слушать. Бог никого не наказывает, а даёт испытания, чтобы укрепить нашу душу. Но это не твой случай… — Она замолчала, тоже пытаясь справиться с эмоциями.
У Сони в глазах ярость, если бы ей сейчас попался отчим Ромки, моя женщина растерзала его, не раздумываясь.
— Почему? — робко спрашивает он.
— Скажи, что ты знаешь о Боге? — тут уже я влез, мне нужно было понять, какое у него представление о Всевышнем.
— Ну, он живёт на небе и наказывает всех плохих людей.
— Посмотри в окно… — Мальчик повернул голову и внимательно посмотрел на улицу. — Что ты там видишь?
— Деревья, траву, дома, людей и дорогу…
— Всё, что ты сейчас видишь — это и есть творения отца нашего. Даже дома — это результат его замысла, хотя люди построили их собственными руками. Он везде, а не на облачке. И он творец, а не палач, который только наказывает. Тем более уж тебя. И о маме не беспокойся, она сейчас в лучшем мире и всегда незримо будет с тобой рядом.
— Как же в лучшем мире, её же закопали, — попытался он оспорить мою теорию.
— Это всего лишь тело, воспринимай его как платье, которое со временем изнашивается, или… — замялся я, подбирая, как объяснить пацану, что иногда людей убивает, а сравнить это с порванным платьем — кощунство.
— Ломают, — помогает он.
— Верно. Вот тогда душа обретает свободу и возвращается домой. На земле, Ромка, мы только гости, настоящий наш дом далеко. Но прожить свою жизнь нужно достойно, чтобы не стыдно было её показать Богу.
— Ох… — тяжко он вдохнул.
— Ты чего так вздыхаешь?
— Да вот подумал, если в чём-то ошибусь, стыдно же будет перед Богом.
Повезло мне с сыном, у него есть совесть, значит, вырастет достойным человеком. В лепёшку разобьюсь, но помогу ему в этом.
— Все ошибаются, на то это и жизнь. Просто нужно извлекать из этого уроки и не повторять их вновь. Старайся делать так, чтобы самому не было стыдно за свои поступки. А мы тебе поможем, объясним, что плохо, а что хорошо. Ты, главное, не бойся спрашивать.
— Хорошо.
И опять тишина, которая бьёт по оголённым нервам.
— Ром, расскажи, как тебе в приюте? Не обижают? — уже Соня принялась отвлекать от невесёлых дум мальчика.
— Нет, не обижают. Всё нормально, кормят хорошо. Детей много, только несчастные они — я чувствую это. Да и спать приходится днём, а я не привык.
— Детям необходим дневной сон, пока вы спите, организм растёт.
— Правда? — с явным сомнением переспрашивает.
— Меня мама измеряла, могу уверенностью сказать — не врут. Видишь, какой я большой вырос?
Ромку это информация заинтересовала, и он принялся анализировать её, то и дело украдкой бросая на меня взгляды.
— Когда домой тебя заберём, мы будем измерять тебя каждый месяц, вот тогда и проверишь всё сам, — не скрывая улыбки, включилась в разговор Соня. — Хочешь навестить Уголька?
— А можно? — оживился он.
— Дядя Кирилл договорился, если хочешь, заскочим домой.
— Хочу. А вы расскажете, как из него вырастить достойного кота? Ну, чтобы перед Боженькой стыдно не было.
— Вместе будем изучать этот вопрос, у меня точно не было никогда кота. Сонь, а у тебя?
— Тоже не было, родители не разрешали. Так что, Ром, будем читать книги, спрашивать у профессионалов, как это сделать.
— Я читать не умею… — вновь загрустил он.
— Приедешь домой, начнем учиться читать. Вначале могут возникнуть сложности, но с этим все сталкиваются, тут главное упорство и желание. Предлагаю сделать у тебя в комнате стеллаж, каждую прочитанную тобой книгу будем ставить на полку. Кто-то копит деньги, ты будешь копить знания. Как тебе идея? — с улыбкой на губах интересуется его мнением солнечная.
— Мне нравится. Я, правда, ещё не совсем понял, что это такое, но интересно узнать.
— Знания, — она подняла палец к верху, — самое великое богатство в мире! Это невероятно увлекательное занятие — познавать мир. Вот как приедешь домой, начнём. Поверь, в такую игру ты точно не играл. А потом мы будем задавать загадки друг другу на тут или иную тему. Обещаю, будет весело. Ну а пока начнём с воспитания твоего питомца.
Рома всю дорогу задавал нам вопросы про него и понемногу успокоился, напряжение из тела ушло, как и тоска из глаз. Теперь перед нами был мальчуган, который выбрал себе цель: познать мир и стать хорошим человеком.
Пообещали ему купить детскую библию, чтобы хоть какое-то было у мальчика представление о Боге. Мысленно дал клятву посодействовать, чтобы его отчим прожил свои дни в аду. Не из-за его матери — та тоже виновна, променяла сына на наркоту и мужика. Надеюсь, что она не на небе, а горит в аду. Я был в гневе, что они истязали не только тело ребенка, но и душу.
Отвёз Романа обратно в приют, он попросил быстрее его забрать. Хочет быстрее начать познавать мир, да и Уголька ему нужно воспитать. Он его нашёл, значит, и отвечает за него перед Богом. Спорить я не стал, так как сам считаю, что мы отвечаем за того, кого приручили. Молодец пацан, правильно смотрит на вещи, а насчёт прошлого — у нас всех оно есть. Ничего, парень со стержнем, справится.
Глава 42
Мы собрались в кабинете у Глеба, мама пришла с папкой в руках.
— Ну… — поочерёдно посмотрела на моих шпионов.
— Не нукай, не запрягал, — проворчал Глеб и полез в стол за своей папкой. — В общем так, после разговора с тобой я просмотрел дело и вчера же опять направил туда своих людей, они вышли на связь буквально за пятнадцать минут до вашего прихода. Картина вырисовывается довольно-таки интересная. Твоя мама вчера вкратце обрисовала мне ситуацию, и я весь вечер ломал голову, почему этот мерзавец и её родители так заинтересованы в их союзе. И, поговорив со своими, начал складывать паззл. Мы копнули глубже и выяснили, что фирма была оформлена неким Андреем Дмитриевичем Соколовым и его женой Алиной Николаевной. Так вот, двадцать пять лет назад они попадают в автокатастрофу, причём при весьма загадочных обстоятельствах. Ни с того ни сего у них отказали тормоза, а ведь они буквально за неделю до трагедии проходили техосмотр. Кстати, на момент аварии Алина Николаевна была на девятом месяце беременности. Как и мать Сони, более того — она сводная сестра Андрея Дмитриевича, причём их родители тоже загадочным образом погибли за три года до гибели пары Соколовых. Интересная картина получается, верно?
— Я тоже заметил странность в их желании выдать дочь замуж за садиста. Правда, тогда я об аварии не знал.
— Сынок, у них просто рок какой-то! Жена этого мерзавца тоже погибла в автокатастрофе. Её мать винит мужа и хочет забрать внука себе. Я с ней встречалась, она мне и рассказала, что незадолго до смерти её дочь обмолвилась о завещании Соколовых. Она случайно наткнулась на него, когда без разрешения залезла в сейф мужа. Когда спросила его, тот озверел и избил жену, пригрозил, что, если кому-то расскажет об этом, её труп даже с собаками не найдут. Покойная всё-таки поделилась с мамой информацией.
— Мам, то, что тут крутится всё вокруг денег, и так понятно. Нужно найти нотариуса, что составлял завещание, может, и прольёт свет на эту тёмную историю.
— Я бы не сказал, что тут только финансовый интерес, — хмуро подметил Глеб. — Сдаётся мне, что у людей, что воспитывали Соню, руки в крови, и этот сукин сын откуда-то узнал об этом и шантажирует их. А возможно есть и ещё кое-что. Значит, будем копать.
— Верно, они чего-то боятся. Да и с завещанием что-то нечисто… — начал я. Но тут меня Глеб перебил:
— Даю сто процентов, Соня — не их дочь. Я фотографии её родителей видел — нет общих черт, единственное сходство — это цвет волос, только Соня блондинка от рождения, а её якобы мать крашенная.
