Хотя если не всматриваться, то этого не заметишь, не у всех же такой цепкий взгляд, как у меня.
— Ну да, ты у нас одни такой уникум.
— Не единственный, у меня извечный конкурент есть, стараемся друг другу не давать расслабляться.
— Я бы не назвал вас с Егором конкурентами, так, подначиваете друг друга любя.
— Это сейчас. Но двенадцать лет назад мы с ним из шкуры лезли, чтобы доказать, кто круче. Договорились на ничьей, но иногда привычка даёт о себе знать. Кстати, возможно у него что-то есть на Соколовых, раз те бизнесменами были. Лютов просто повёрнут на сборе информации, стал активно пополнять и без того богатую отцовскую базу данных ещё лет восемь назад. Поэтому его богема так сильно любит — боится в немилость попасть. И прибить тоже страшится — вдруг после его смерти волшебным образом их грязное бельё всплывёт? Хорошо подстраховался проныра!
— Хорошо, спроси, может, и правда что-то есть. А сейчас предлагаю им немного нервы потрепать проверками, чтобы не скучали, пока мы ищем на них компромат.
— Не вопрос, сегодня позвоню в управление своему человеку и попрошу всех собак спустить на фирму Соколовых. Кстати, тоже странность: у отца Сони фамилия и имя такие же, что и у сводного брата его жены. Может, совпадение, а может, и нет, — подметил Глеб.
— Ясно, что дело тёмное. Если то, что мы думаем, подтвердится, я самолично придушу этих гнид! Хотя я и так это сделаю, не прощу их за Соню! — взвилась мать.
Ну всё, мама мстительницу врубила. Ещё немного — и может на таран пойти. Сразу видно — прошлое она так и не отпустила.
— Глеб, можешь ненадолго меня оставить с мамой?
— Да не вопрос. Хватит пятнадцати минут?
— Вполне. — Только друг ушёл, я повернулся к маме и, взяв её руку в свои ладони, сказал: — Мам, хватит жить прошлым, отпусти его.
— Ты о чём? — напряжённо смотря на меня, спрашивает.
Тяжко вздыхаю и говорю как есть. Хватит с нас тайн, устал я от них.
— Мам, я знаю, при каких обстоятельствах был зачат. — Она охнула, и её глаза заблестели, но я продолжил. Если вскрывать нарыв, то тянуть нет смысла. — А также мне известно, что тебя шантажом заставили выйти замуж.
— Давно знаешь? — чуть слышно спросила она, отводя взгляд в сторону.
— Подслушал, когда ты моему деду об этом рассказывала. — Мама всхлипнула и опустила взгляд. — Мам, оставь прошлое, хватит. Ты делаешь себе хуже, а не этому подонку, который, надеюсь, горит в аду.
— Сынок, легко говорить «оставь»…
Посмотрела на меня затуманенным слезами взглядом. И такая… в них затаённая боль, что сердце защемило. Но нужно покончить с этим, и жалости тут не место.
— Нет, мам, мне было нелегко. Я жил несколько лет в постоянном страхе, что ты мне в любой момент можешь сказать, как сильно ненавидишь, что я противен тебе. Я же живое напоминание о боли и унижении.
— О чём ты говоришь?! — встрепенулась она и, с любовью смотря на меня, коснулась ладонью моей щеки. — Ты моё счастье, как же я могу такое сказать?!
— Теперь я это знаю. — Потёрся щекой о родную руку. — Но также знаю, что такое испытывать боль от слёз своей матери, которая с наступлением ночи оплакивает свои мечты. Я часто стоял возле твоей двери и ждал, когда ты успокоишься и уснёшь.
Мама прикрыла глаза, пытаясь справиться со слезами, которые уже катились по её щекам.
— И как ты с этим жил? Как справился?
Я пододвинулся ближе и обнял, хотел, чтобы она почувствовала, как она мне дорога, как я ей благодарен за любовь.
— Не жил прошлым, планировал будущее. Единственное, зря ты мне об этом сама не рассказала.
Отстранилась.
— Я боялась, что ты будешь мстить и наломаешь дров.
— Ты недооцениваешь своего сына, — усмехнулся я, вспоминая, как долго и тщательно планировал наказание отцу. — Если и мстить, то делать это нужно с холодным рассудком, а не в горячем прорыве.
— То есть… ты хочешь сказать?
Бинго, мама!
— Именно. Твой сын восстановил справедливость. Он хотел использовать меня как орудие обогащения, я стал причиной его падения и нищеты. И поспособствовал, чтобы его похоронили как бомжа, словно этой погани и не было в нашей жизни.
— Ты мой ангел… — Вновь погладила она ладошкой по щеке.
— Отец с тобой не согласился, он сказал, что ты вырастила монстра.
— Ты меня перебил, я хотела сказать «ангел-мститель». А насчёт монстра — сам он такой.
— Мам, я тебе это рассказал, чтобы ты оставила прошлое. Хватит. Тебе не нужно быть сильной, будь собой, эта маска уже въелась в твою душу. Избавься от неё. У тебя есть мужчина, который о тебе позаботится, я, в конце концов.
— Сынок, ты уже давно обо мне заботишься. Думаешь, что я не замечала, что наши отношения давно вышли из плоскости «мама заботится о сыне»? Они перешли в разряд «сын потакает капризам своей мамы», мол, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не грустило. Я всё время думала, по какой причине ты такую стратегию выбрал. А, оказывается, из-за чувства вины.
И опять вздох, полный горечи.
— И это тоже было, но вначале. По большому счёту, мне всегда нравилось о тебе заботиться. Отдавать и делать приятное другому — круче, чем это получать. Ну так как, готова забыть, что было, и жить будущем, например, Ромкой?
— Вот отмстим этим подонкам, и забуду. Но я твой посыл поняла, делайте сами всё с Глебом, мешаться под ногами не буду. И спасибо, что отмстил так красиво, мне даже как-то дышать стало легче.
— Тебе стало дышать легче, потому что упал груз тайны, вот и всё. Так что давай договоримся — никаких больше секретов. Если есть проблема — обсудим и решим её.
— Поддерживаю
Нам так и не удалось в течение месяца никуда вырваться, потому что мы были заняты сбором документов, да и курсы пришлось посещать, как будущим родителям. Соня была полностью поглощена ремонтом комнаты Ромки. Она практически каждый день ездила к нему и обсуждала дизайн. Это помогло им больше сблизиться, мальчуган охотно шёл на контакт. Ну а мы с Глебом уже приступили к мести. Первый начал расплачиваться Макар. Но это только первая ступенька ада, что мы ему приготовили. Мне светиться нельзя, сейчас друг расскажет, как там обстоят дела. Захожу к нему, и по его ехидной улыбке вижу, что всё идёт строго по плану.
— Привет. Ну, как там наша наложница? — садясь напротив друга, интересуюсь.
Дело в том, что, когда жареным запахло, этот гад решил свинтить, но не повезло — нарвался на извращенцев, не без нашей помощи. Навели незаметно на него, мол, денег много. Кто нужно, услышал и передал кому это предназначалось — беглым преступникам. Так вот, томится наша девица в чаще лесной: деньги потерял и воет о боли. Ну а что он хотел? Извращенцы нежными не бывают, какой сам, такие и любовники.
— Тяжко ему. Лютый красава, таких извращенцев отыскал, что жуть берёт. Ещё недельку подождём, и нужно их брать. Погуляли мужики на воле, и хватит. А то Макар с ума сойдёт или сдохнет раньше времени. Представляешь, они ему яйца отрезали, говорят, они бабам ни к чему.
— Охренеть, вдруг и правда от заражения загнётся? — заволновался, что этот мерзавец раньше времени в ад попадёт.
— Нет, там один в этом деле хорошо шарит, быков кастрировал. Он, конечно, не бык, — Глеб скривился, — но их красавица на третий день уже более-менее оклемалась. Ну, насколько это возможно…
— Жуть.
Меня передёрнуло.
— Согласен. Всегда считал, что мужиков с маниакальными наклонностями нужно сразу ликвидировать. Ан нет, мы за гуманное правосудие, — хмурясь, пробурчал Глеб.
— Тебе его жалко?
— Нет. Просто мерзко всё это, хочется пристрелить, чтобы воздух не коптили. Хорошо, что их сразу засекли и направили в нужное нам русло. А ведь могли реально хорошего парня так зверски использовать. От того, что они вытворяют, даже у меня волосы дыбом встают. А ты знаешь, я повидал многое. Лучше бы не устанавливали там скрытую камеру.
— Ты чего, смотрел эту мерзость?
— Да я как бы не собирался, но мои бойцы перешли сугубо на матерный и плюются. Пришлось одним глазком глянуть. Ну я и охренел! Короче, договорились с пацанами, что только фотоотчёты «до» и «после». Наблюдать за этой мерзостью никто не хочет. Но и этого достаточно, чтобы понять — этот человек уже нормальным никогда не будет.
Сунул мне несколько фото, и я понял, что друг прав. От того самоуверенного мачо ничего не осталось, сейчас на меня смотрел затравленный мужчина, у которого взгляд умалишённого. А всего-то девочкой побыл недельку с небольшим. А Соня в этом аду не один год находилась. Ничего, пусть прочувствует на своей шкуре, каково это — когда тебя насилуют.
— А как продвигается дело Соколовых?
— Нормально, дают показания, что им остаётся.
— Сколько времени это займёт?
— Ещё недели две минимум.
— А можно три, а?
—Зачем? — удивился друг.
— Нужно. Не хочу пока Соню расстраивать. Завтра Ромка приезжает, сам понимаешь, не нужно, чтобы он видел жену расстроенной.
— Хорошо, пусть три недели в СИЗО попарятся.
Надеюсь, этого времени будет достаточно, и я смогу подготовить жену к удару. Мы выяснили, что они действительно не являются родителями Сони. Муж якобы матери Сони взял фамилию жены, а вот имя действительно было у него такое же, как у её сводного брата. Так вот, аварию они подстроили и хотели полностью завладеть всем бизнесом. И завладели, подделав завещание. А вот на накопительный счёт не могли лапу наложить. Он принадлежал матери Алины Николаевной. Так вот, она через месяц после рождения Сони его переписала на неё, но с условием, что внучка получит доступ к нему, когда выйдет замуж. Видимо, понимала, что её приёмные родители и это захотят к рукам прибрать. Она прожила недолго, через три месяца после рождения внучки отправилась вслед за дочерью — сердце не выдержало.
Приёмные родители Сони разделались и с нотариусом. Но тот за день до смерти попросил друга — Макара — спрятать документы в своём сейфе, так как переезжал в другой офис, и новый сейф ещё не привезли. Вот так и попал документ к этому извращенцу. Он им и шантажировал кровожадную пару.
Они и с Макаром хотели разделаться, но им не повезло. Вместо него жена села за руль. Она после очередного избиения мужем выскочила из дома и села в его автомобиль. Женщина спешила в полицию, хотела написать заявление на него — не доехала. Так что мы разделались практически со всеми, остался доктор, что покрывал преступника. Сейчас он тоже в разработке, ищем жертв Макара.
— Может, их пристрелить? — вернул меня в реальность задумчивый голос друга.
— Кого? — не сразу я понял.
— Да извращенцев этих, мол, оказали сопротивление… Ты не переживай, Макара, вернее, то, что от него останется, доставим в больничку. Пусть подлечатся, мужикам на зоне нужна здоровая баба.
— Да я, собственно, не переживаю. Но ты прав, таких только отстреливать. Я понимаю, что грех на душу брать не хочется и всё такое…
— Ошибаешься, у меня уже десяток желающих согрешить. Я бы и сам не прочь, но сейчас у меня есть дела поважнее.
Мы распрощались, а я, пока ехал домой, благодарил Бога, что мы встретились с ней. Хорошо, что дядя Соню забрал от этих нелюдей, и сейчас она моя жена. Вот сейчас я не жалел, что подслушал разговор, узнал всё вовремя и принял с другом меры. Даю сто процентов, её тоже заочно приговорили.
Ну ничего, в тюрьме их ждёт тёплый приём, Марат об этом позаботился, уверен, долго не протянут. Или пусть страдают как можно дольше? Ладно, над их участью позже подумаю. Сейчас жена, хочу её обнять, соскучился безумно. Но для начала нужно заняться сюрпризом, выйдем в море на яхте. Главное, чтобы её мутить не начало. Боюсь спугнуть удачу, но у Сони задержка, пусть маленькая — неделя, но есть. Она не следит за своим циклом, считая, что бесплодная. А вот я слежу, причём очень внимательно. Да и не этим у неё сейчас голова забита. Моя жена вся в Ромке, даже отложила визит к врачу. Мол, пока не видит смысла идти, через месяц сходит. Обязательно сходим, чтобы на учёт встать.
— Волнуюсь как перед первым свиданием… — бурчала моя свекровь, ходя из стороны в сторону, театрально заламывая руки.
— Любовь Валерьевна, может, ещё по чашечке чая? — неуверенно предложила, потому что ещё не прошло и пяти минут, как мы выпили последнюю. Но я готова хоть что сделать, лишь бы она прекратила мельтешить перед глазами.
— Не, эта чашка будет лишней, — отмахнулась она, — могу и описаться на радостях…
Ну да, выпили мы действительно много. Так что такой конфуз может случиться, если мы ещё добавим.
— Может, в туалет? Так, на всякий случай.
Она остановилась и пристально на меня посмотрела.
— А сама не хочешь?
— Я? — зависла, прикидывая, нужно мне это или нет. Чувствую, что всё-таки не мешало бы сходить. — И правда, пойду-ка я сбегаю.
— Ты беги, только долго не задерживайся, я тоже не прочь носик попудрить.
Не прошло и десяти минут, мы все свои дела сделали, и моя свекровь возобновила стенания, ходя из стороны в сторону. Поняв, что её не успокоить, махнула рукой и только собралась сходить в библиотеку, как раздался радостный вопль:
— Приехали! — заголосила женщина и рванула встречать.
Чудом успела ухватить её за руку.
— Любовь Валерьевна, вы степенная бабушка, а не торпеда. Забыли?
Та мотнула головой, пытаясь таким способом, привести себя в чувства.
— Отпусти, — выдернула она из моего захвата руку, — я в норме. Вспомнила.
Тут дверь открылась, и зашли Рома с Кириллом.
— Ну, вот мы и дома! — с порога начал муж.
— Привет. — Я подошла к Роману и приобняла его.
— Здравствуйте, тётя Соня, как у вас дела? — несмело начал он и тут же осёкся, смотря на мою свекровь.
— Это Любовь Валерьевна… — решила представить женщину.
Для свекрови это был сигнал к действию, и она направилась к нему.
— Сонь, тоже мне представила. Ну, какая я ему Любовь Валерьевна? Рома, я для тебя баба Люба. — И протягивает ему руку.
Ну, думаю, что смутится, но парень неожиданно улыбнулся.
— Очень приятно, баба Люба.
Мы удивлённо с Кириллом переглянулись.
— Ты, главное, если я буду сильно активно напирать, не пугайся… — решила она сразу предупредить мальчика, к чему ему готовиться.
— Не испугаюсь.
— Почему?
Тут уже и мне стало интересно.
— Так всем известно, что бабушки — гроза для хулиганов, а для детей защита. Видели бы вы, как баба Клава гоняла палкой по двору одного мужика, он Лёню обидел. Вот умора была! Мы потом с мальчишками полдня смеялись, вспоминая это.
— Это мы можем… — заулыбалась Любовь Валерьевна. — Пойдём-ка я тебе покажу твою комнату, заодно и познакомимся поближе.
Вот так незатейливо и увела из-под носа у нас Ромку.
— Не, ты видел, а? — тыча пальцем в сторону уходящей пары, начала было я возмущаться. — Она не баба Люба, а имя ей — Вероломство!
— Ага, — хохотнул муж и, подойдя ко мне, приобнял за плечи. — Пусть пообщаются, а мы пока побудем вместе.
И смотрит так… ласково, что начинаю волноваться. Он вообще последнее время какой-то странный. Таким нежным и внимательным он никогда не был. Смотрю в его зелёные глаза и таю. Неважно, почему он так переменился, главное, что мне хорошо в созданном им коконе.
— Я тебе говорила, что ты самый замечательный мужчина на земле?
— Да, сегодня утром. — Наклоняется и оставляет поцелуй на моих губах лёгкий, словно пёрышко. — Как насчёт съездить отдохнуть в ближайшее время на яхте?
— Не, пока об этом речи быть не может…
— Ну да, ты у нас одни такой уникум.
— Не единственный, у меня извечный конкурент есть, стараемся друг другу не давать расслабляться.
— Я бы не назвал вас с Егором конкурентами, так, подначиваете друг друга любя.
— Это сейчас. Но двенадцать лет назад мы с ним из шкуры лезли, чтобы доказать, кто круче. Договорились на ничьей, но иногда привычка даёт о себе знать. Кстати, возможно у него что-то есть на Соколовых, раз те бизнесменами были. Лютов просто повёрнут на сборе информации, стал активно пополнять и без того богатую отцовскую базу данных ещё лет восемь назад. Поэтому его богема так сильно любит — боится в немилость попасть. И прибить тоже страшится — вдруг после его смерти волшебным образом их грязное бельё всплывёт? Хорошо подстраховался проныра!
— Хорошо, спроси, может, и правда что-то есть. А сейчас предлагаю им немного нервы потрепать проверками, чтобы не скучали, пока мы ищем на них компромат.
— Не вопрос, сегодня позвоню в управление своему человеку и попрошу всех собак спустить на фирму Соколовых. Кстати, тоже странность: у отца Сони фамилия и имя такие же, что и у сводного брата его жены. Может, совпадение, а может, и нет, — подметил Глеб.
— Ясно, что дело тёмное. Если то, что мы думаем, подтвердится, я самолично придушу этих гнид! Хотя я и так это сделаю, не прощу их за Соню! — взвилась мать.
Ну всё, мама мстительницу врубила. Ещё немного — и может на таран пойти. Сразу видно — прошлое она так и не отпустила.
— Глеб, можешь ненадолго меня оставить с мамой?
— Да не вопрос. Хватит пятнадцати минут?
— Вполне. — Только друг ушёл, я повернулся к маме и, взяв её руку в свои ладони, сказал: — Мам, хватит жить прошлым, отпусти его.
— Ты о чём? — напряжённо смотря на меня, спрашивает.
Тяжко вздыхаю и говорю как есть. Хватит с нас тайн, устал я от них.
— Мам, я знаю, при каких обстоятельствах был зачат. — Она охнула, и её глаза заблестели, но я продолжил. Если вскрывать нарыв, то тянуть нет смысла. — А также мне известно, что тебя шантажом заставили выйти замуж.
— Давно знаешь? — чуть слышно спросила она, отводя взгляд в сторону.
— Подслушал, когда ты моему деду об этом рассказывала. — Мама всхлипнула и опустила взгляд. — Мам, оставь прошлое, хватит. Ты делаешь себе хуже, а не этому подонку, который, надеюсь, горит в аду.
— Сынок, легко говорить «оставь»…
Посмотрела на меня затуманенным слезами взглядом. И такая… в них затаённая боль, что сердце защемило. Но нужно покончить с этим, и жалости тут не место.
— Нет, мам, мне было нелегко. Я жил несколько лет в постоянном страхе, что ты мне в любой момент можешь сказать, как сильно ненавидишь, что я противен тебе. Я же живое напоминание о боли и унижении.
— О чём ты говоришь?! — встрепенулась она и, с любовью смотря на меня, коснулась ладонью моей щеки. — Ты моё счастье, как же я могу такое сказать?!
— Теперь я это знаю. — Потёрся щекой о родную руку. — Но также знаю, что такое испытывать боль от слёз своей матери, которая с наступлением ночи оплакивает свои мечты. Я часто стоял возле твоей двери и ждал, когда ты успокоишься и уснёшь.
Мама прикрыла глаза, пытаясь справиться со слезами, которые уже катились по её щекам.
— И как ты с этим жил? Как справился?
Я пододвинулся ближе и обнял, хотел, чтобы она почувствовала, как она мне дорога, как я ей благодарен за любовь.
— Не жил прошлым, планировал будущее. Единственное, зря ты мне об этом сама не рассказала.
Отстранилась.
— Я боялась, что ты будешь мстить и наломаешь дров.
— Ты недооцениваешь своего сына, — усмехнулся я, вспоминая, как долго и тщательно планировал наказание отцу. — Если и мстить, то делать это нужно с холодным рассудком, а не в горячем прорыве.
— То есть… ты хочешь сказать?
Бинго, мама!
— Именно. Твой сын восстановил справедливость. Он хотел использовать меня как орудие обогащения, я стал причиной его падения и нищеты. И поспособствовал, чтобы его похоронили как бомжа, словно этой погани и не было в нашей жизни.
— Ты мой ангел… — Вновь погладила она ладошкой по щеке.
— Отец с тобой не согласился, он сказал, что ты вырастила монстра.
— Ты меня перебил, я хотела сказать «ангел-мститель». А насчёт монстра — сам он такой.
— Мам, я тебе это рассказал, чтобы ты оставила прошлое. Хватит. Тебе не нужно быть сильной, будь собой, эта маска уже въелась в твою душу. Избавься от неё. У тебя есть мужчина, который о тебе позаботится, я, в конце концов.
— Сынок, ты уже давно обо мне заботишься. Думаешь, что я не замечала, что наши отношения давно вышли из плоскости «мама заботится о сыне»? Они перешли в разряд «сын потакает капризам своей мамы», мол, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не грустило. Я всё время думала, по какой причине ты такую стратегию выбрал. А, оказывается, из-за чувства вины.
И опять вздох, полный горечи.
— И это тоже было, но вначале. По большому счёту, мне всегда нравилось о тебе заботиться. Отдавать и делать приятное другому — круче, чем это получать. Ну так как, готова забыть, что было, и жить будущем, например, Ромкой?
— Вот отмстим этим подонкам, и забуду. Но я твой посыл поняла, делайте сами всё с Глебом, мешаться под ногами не буду. И спасибо, что отмстил так красиво, мне даже как-то дышать стало легче.
— Тебе стало дышать легче, потому что упал груз тайны, вот и всё. Так что давай договоримся — никаких больше секретов. Если есть проблема — обсудим и решим её.
— Поддерживаю
Глава 43
Нам так и не удалось в течение месяца никуда вырваться, потому что мы были заняты сбором документов, да и курсы пришлось посещать, как будущим родителям. Соня была полностью поглощена ремонтом комнаты Ромки. Она практически каждый день ездила к нему и обсуждала дизайн. Это помогло им больше сблизиться, мальчуган охотно шёл на контакт. Ну а мы с Глебом уже приступили к мести. Первый начал расплачиваться Макар. Но это только первая ступенька ада, что мы ему приготовили. Мне светиться нельзя, сейчас друг расскажет, как там обстоят дела. Захожу к нему, и по его ехидной улыбке вижу, что всё идёт строго по плану.
— Привет. Ну, как там наша наложница? — садясь напротив друга, интересуюсь.
Дело в том, что, когда жареным запахло, этот гад решил свинтить, но не повезло — нарвался на извращенцев, не без нашей помощи. Навели незаметно на него, мол, денег много. Кто нужно, услышал и передал кому это предназначалось — беглым преступникам. Так вот, томится наша девица в чаще лесной: деньги потерял и воет о боли. Ну а что он хотел? Извращенцы нежными не бывают, какой сам, такие и любовники.
— Тяжко ему. Лютый красава, таких извращенцев отыскал, что жуть берёт. Ещё недельку подождём, и нужно их брать. Погуляли мужики на воле, и хватит. А то Макар с ума сойдёт или сдохнет раньше времени. Представляешь, они ему яйца отрезали, говорят, они бабам ни к чему.
— Охренеть, вдруг и правда от заражения загнётся? — заволновался, что этот мерзавец раньше времени в ад попадёт.
— Нет, там один в этом деле хорошо шарит, быков кастрировал. Он, конечно, не бык, — Глеб скривился, — но их красавица на третий день уже более-менее оклемалась. Ну, насколько это возможно…
— Жуть.
Меня передёрнуло.
— Согласен. Всегда считал, что мужиков с маниакальными наклонностями нужно сразу ликвидировать. Ан нет, мы за гуманное правосудие, — хмурясь, пробурчал Глеб.
— Тебе его жалко?
— Нет. Просто мерзко всё это, хочется пристрелить, чтобы воздух не коптили. Хорошо, что их сразу засекли и направили в нужное нам русло. А ведь могли реально хорошего парня так зверски использовать. От того, что они вытворяют, даже у меня волосы дыбом встают. А ты знаешь, я повидал многое. Лучше бы не устанавливали там скрытую камеру.
— Ты чего, смотрел эту мерзость?
— Да я как бы не собирался, но мои бойцы перешли сугубо на матерный и плюются. Пришлось одним глазком глянуть. Ну я и охренел! Короче, договорились с пацанами, что только фотоотчёты «до» и «после». Наблюдать за этой мерзостью никто не хочет. Но и этого достаточно, чтобы понять — этот человек уже нормальным никогда не будет.
Сунул мне несколько фото, и я понял, что друг прав. От того самоуверенного мачо ничего не осталось, сейчас на меня смотрел затравленный мужчина, у которого взгляд умалишённого. А всего-то девочкой побыл недельку с небольшим. А Соня в этом аду не один год находилась. Ничего, пусть прочувствует на своей шкуре, каково это — когда тебя насилуют.
— А как продвигается дело Соколовых?
— Нормально, дают показания, что им остаётся.
— Сколько времени это займёт?
— Ещё недели две минимум.
— А можно три, а?
—Зачем? — удивился друг.
— Нужно. Не хочу пока Соню расстраивать. Завтра Ромка приезжает, сам понимаешь, не нужно, чтобы он видел жену расстроенной.
— Хорошо, пусть три недели в СИЗО попарятся.
Надеюсь, этого времени будет достаточно, и я смогу подготовить жену к удару. Мы выяснили, что они действительно не являются родителями Сони. Муж якобы матери Сони взял фамилию жены, а вот имя действительно было у него такое же, как у её сводного брата. Так вот, аварию они подстроили и хотели полностью завладеть всем бизнесом. И завладели, подделав завещание. А вот на накопительный счёт не могли лапу наложить. Он принадлежал матери Алины Николаевной. Так вот, она через месяц после рождения Сони его переписала на неё, но с условием, что внучка получит доступ к нему, когда выйдет замуж. Видимо, понимала, что её приёмные родители и это захотят к рукам прибрать. Она прожила недолго, через три месяца после рождения внучки отправилась вслед за дочерью — сердце не выдержало.
Приёмные родители Сони разделались и с нотариусом. Но тот за день до смерти попросил друга — Макара — спрятать документы в своём сейфе, так как переезжал в другой офис, и новый сейф ещё не привезли. Вот так и попал документ к этому извращенцу. Он им и шантажировал кровожадную пару.
Они и с Макаром хотели разделаться, но им не повезло. Вместо него жена села за руль. Она после очередного избиения мужем выскочила из дома и села в его автомобиль. Женщина спешила в полицию, хотела написать заявление на него — не доехала. Так что мы разделались практически со всеми, остался доктор, что покрывал преступника. Сейчас он тоже в разработке, ищем жертв Макара.
— Может, их пристрелить? — вернул меня в реальность задумчивый голос друга.
— Кого? — не сразу я понял.
— Да извращенцев этих, мол, оказали сопротивление… Ты не переживай, Макара, вернее, то, что от него останется, доставим в больничку. Пусть подлечатся, мужикам на зоне нужна здоровая баба.
— Да я, собственно, не переживаю. Но ты прав, таких только отстреливать. Я понимаю, что грех на душу брать не хочется и всё такое…
— Ошибаешься, у меня уже десяток желающих согрешить. Я бы и сам не прочь, но сейчас у меня есть дела поважнее.
Мы распрощались, а я, пока ехал домой, благодарил Бога, что мы встретились с ней. Хорошо, что дядя Соню забрал от этих нелюдей, и сейчас она моя жена. Вот сейчас я не жалел, что подслушал разговор, узнал всё вовремя и принял с другом меры. Даю сто процентов, её тоже заочно приговорили.
Ну ничего, в тюрьме их ждёт тёплый приём, Марат об этом позаботился, уверен, долго не протянут. Или пусть страдают как можно дольше? Ладно, над их участью позже подумаю. Сейчас жена, хочу её обнять, соскучился безумно. Но для начала нужно заняться сюрпризом, выйдем в море на яхте. Главное, чтобы её мутить не начало. Боюсь спугнуть удачу, но у Сони задержка, пусть маленькая — неделя, но есть. Она не следит за своим циклом, считая, что бесплодная. А вот я слежу, причём очень внимательно. Да и не этим у неё сейчас голова забита. Моя жена вся в Ромке, даже отложила визит к врачу. Мол, пока не видит смысла идти, через месяц сходит. Обязательно сходим, чтобы на учёт встать.
Глава 44
— Волнуюсь как перед первым свиданием… — бурчала моя свекровь, ходя из стороны в сторону, театрально заламывая руки.
— Любовь Валерьевна, может, ещё по чашечке чая? — неуверенно предложила, потому что ещё не прошло и пяти минут, как мы выпили последнюю. Но я готова хоть что сделать, лишь бы она прекратила мельтешить перед глазами.
— Не, эта чашка будет лишней, — отмахнулась она, — могу и описаться на радостях…
Ну да, выпили мы действительно много. Так что такой конфуз может случиться, если мы ещё добавим.
— Может, в туалет? Так, на всякий случай.
Она остановилась и пристально на меня посмотрела.
— А сама не хочешь?
— Я? — зависла, прикидывая, нужно мне это или нет. Чувствую, что всё-таки не мешало бы сходить. — И правда, пойду-ка я сбегаю.
— Ты беги, только долго не задерживайся, я тоже не прочь носик попудрить.
Не прошло и десяти минут, мы все свои дела сделали, и моя свекровь возобновила стенания, ходя из стороны в сторону. Поняв, что её не успокоить, махнула рукой и только собралась сходить в библиотеку, как раздался радостный вопль:
— Приехали! — заголосила женщина и рванула встречать.
Чудом успела ухватить её за руку.
— Любовь Валерьевна, вы степенная бабушка, а не торпеда. Забыли?
Та мотнула головой, пытаясь таким способом, привести себя в чувства.
— Отпусти, — выдернула она из моего захвата руку, — я в норме. Вспомнила.
Тут дверь открылась, и зашли Рома с Кириллом.
— Ну, вот мы и дома! — с порога начал муж.
— Привет. — Я подошла к Роману и приобняла его.
— Здравствуйте, тётя Соня, как у вас дела? — несмело начал он и тут же осёкся, смотря на мою свекровь.
— Это Любовь Валерьевна… — решила представить женщину.
Для свекрови это был сигнал к действию, и она направилась к нему.
— Сонь, тоже мне представила. Ну, какая я ему Любовь Валерьевна? Рома, я для тебя баба Люба. — И протягивает ему руку.
Ну, думаю, что смутится, но парень неожиданно улыбнулся.
— Очень приятно, баба Люба.
Мы удивлённо с Кириллом переглянулись.
— Ты, главное, если я буду сильно активно напирать, не пугайся… — решила она сразу предупредить мальчика, к чему ему готовиться.
— Не испугаюсь.
— Почему?
Тут уже и мне стало интересно.
— Так всем известно, что бабушки — гроза для хулиганов, а для детей защита. Видели бы вы, как баба Клава гоняла палкой по двору одного мужика, он Лёню обидел. Вот умора была! Мы потом с мальчишками полдня смеялись, вспоминая это.
— Это мы можем… — заулыбалась Любовь Валерьевна. — Пойдём-ка я тебе покажу твою комнату, заодно и познакомимся поближе.
Вот так незатейливо и увела из-под носа у нас Ромку.
— Не, ты видел, а? — тыча пальцем в сторону уходящей пары, начала было я возмущаться. — Она не баба Люба, а имя ей — Вероломство!
— Ага, — хохотнул муж и, подойдя ко мне, приобнял за плечи. — Пусть пообщаются, а мы пока побудем вместе.
И смотрит так… ласково, что начинаю волноваться. Он вообще последнее время какой-то странный. Таким нежным и внимательным он никогда не был. Смотрю в его зелёные глаза и таю. Неважно, почему он так переменился, главное, что мне хорошо в созданном им коконе.
— Я тебе говорила, что ты самый замечательный мужчина на земле?
— Да, сегодня утром. — Наклоняется и оставляет поцелуй на моих губах лёгкий, словно пёрышко. — Как насчёт съездить отдохнуть в ближайшее время на яхте?
— Не, пока об этом речи быть не может…
