Можно подумать, им к голове пистолет приставили. Уважаешь себя — не спи за плюшки. А если уж переспала и прошло дохрена лет, молчи, не смеши людей. Одно дело насилие, другое обоюдовыгодный трах.
— Ты же знаешь, это всего лишь ширма. По большому счёту таким способом избавляются от конкурентов и неугодных власть имущим людей. Ну а дальше понеслась душа в рай. Народ-то хайп ловит от такой мерзости, да и наилучший способ отвлечь их от реальных проблем. Стратегия: разврати, закинь в их головы мусор, всегда безотказно работает с массами. Как говорится: пипл хавает дерьмо и счастливо улыбается. М-да, нравственность уходит в прошлое, а жаль, это путь к духовному разложению и полнейшей деградации людей.
— Не сгущай краски, нравственный ты наш…
— Увы, я ещё тот гнус. Но вспомнишь мои слова, вся эта хрень выйдет людям боком. О, смотри, фотка, видно, что из кустов снимали. Я же говорил, что сенатор, знакомые лица! — хохотнул друг, обходя стол, садясь на против. — Могу разузнать из первых уст, причастен ли Уокер к гибели девушки. Даже если она и шантажировала, это не метод таким способом решать проблему. Короче, если это он, будем наказывать или доверим совершить возмездие богу?
— Саш, тебе что, делать нечего?
— Не, дел, конечно, дохрена. Но я за справедливость. Не бойся, убивать не стану, пусть кается сам в своих грехах, я эту гниду — Бернарда Уокера — давно не люблю. — Тут на его смартфон пришло оповещение. — Приземлились. Кстати, она новую симку купила на Оливию.
— Я уже сделал переадресацию с телефона Оливии на себя, чтобы к Мире не приходили сообщения и они не могли созвониться до выяснения обстоятельств гибели девушки.
— Ты хотел сказать, пока всё не уладишь с этим, чтобы Мира себя не корила. Сто процентов, ты до того, как узнал о наркомане, переадресацию сделал. — Разумеется, мелкая засранка свой телефон отдала погибшей, чтобы сбить со следа. Ай да Мирка, удивила, я непроизвольно улыбнулся, вспомнив, как она меня уделала.
— Ничего себе… — присвистнул Сашка.
— Что?
— Я давно не видел у тебя такой счастливой улыбки, всё звериный оскал. А тут…
— Тут невольно улыбнёшься, вспомнив Миры выходку.
— А я тебе чего говорил, выросла твоя девочка, превратилась в шикарную и умную женщину.
— Для меня она всегда будет девочкой, так уж вышло, что Мира на моих руках выросла. Ну а то, что женщина шикарная, так я и не спорю…
Через полчаса Сашка набрал Мире, хотел сам поговорить, но решил: рано. Пока они болтали, я заказал билеты на вечерний рейс, не хочу надолго оставлять Миру под чужим присмотром.
— Вань, она о тебе и слышать не хочет, прикинь? — и вид при этом у Сашки до противности довольный.
— Ты же постарался, я бы удивился другому результату. Но запомни, я тебе за это, мелкий пакостник, отомщу, как ты любишь, с перчинкой.
— Малиновский, она согласилась выйти замуж за чёрт знает кого. Что делать будешь? — продолжал он глумиться.
— Воспитывать, холить и лелеять, примерно в таком порядке. Замуж она собралась… Выйдешь, котёнок, я тебе это гарантирую: желание любимой для меня закон, — пробурчал в ответ, набирая СМС Мирославе. Отправил, прочла, но не ответила. Кстати, нужно отучить её от привычки игнорировать меня.
— Ну вот точно, опять Мире пакость написал! — деланно возмутился друг. — А потом Сашка виноват, мол, отомщу, приправив тонной перца. Ты завязывай на меня стрелки переводить за свои косяки. Кстати, завтра у вас с Мирой встреча с Давыдовым, данные времени и места утром скину.
Я непроизвольно усмехнулся, представив её реакцию, когда узнает, что замуж-то она выходит за меня. Всё, кошечка, отбегалась сама по себе, хозяин к тебе мчится. Готовь свой шикарный зад, клянусь, за выходку покусаю и уже потом приласкаю. Эх, дорогая, ты даже не представляешь, насколько ты попала, Сашка прав: в любви, как на войне, все средства хороши.
Место встречи было выбрано Давыдовым, прямо скажем, оригинальное — дорогущий бутик. Когда я зашла в указанную Сашей примерочную, зеркало отъехало в сторону и появился проход. Мужчина, оказавшийся внутри, показал мне рукой, чтобы проходила. Пожав плечами, направилась за провожатым, тот подвёл меня к двери в конце коридора и, открыв дверь, пригласил войти внутрь. Захожу в помещение: за столом сидит грузный мужчина лет пятидесяти и исподлобья кидает на меня взгляд. Странно, я ему ещё ничего плохого не сделала, а он уже недоволен.
— Присаживайтесь, Мирослава Глебовна, — показывая рукой на кресло, пробурчал он, продолжая сверлить меня недовольным взглядом. — Ну что ж, перейдём сразу к делу: ваша задача беспрекословно подчиняться своему начальнику, по совместительству мужу. О женских штучках: не буду, не хочу ? советую забыть. Тот, с кем вам предстоит работать, слишком ценен для нас. — Он скривился как от зубной боли, видимо, вспомнив моего будущего начальника. — Нам изрядно пришлось попотеть, уговаривая его участвовать в операции. Так что вы не имеете права на ошибку, как прошлая профурсетка.
— Можно точнее, чего нельзя делать с вашим «ценным» сотрудником, дабы не вызвать его гнева?
— Отчего же, скажу: не язвить, не злить, подчиняться любому его приказу. Захочет интима, придётся и на это пойти. — От последней реплики мне стало дурно, вот спать я точно не собираюсь с фиктивным мужем. — Да что вы побледнели, интимные услуги — это вряд ли, он последнюю профурсетку и в отставку отправил, потому что в штаны пыталась к нему залезть. Хотя… — Давыдов внимательно посмотрела на меня. — Вас-то, возможно, и захочет, — почесал он голову, — ведь главным условием его участия были вы, дорогуша. Теперь, увидев вас, понял почему. Надеюсь, вы такая же умная, как и красивая…
— Что от меня требуется, помимо беспрекословного подчинения своего новому господину? — последнее я процедила сквозь зубы.
Вот не люблю, когда так со мной разговаривают.
— Детали операции знает только он, что посчитает нужно, расскажет. Вы же…— наклонился через стол и чуть слышно: — Ради бога, не злите его. Выйдет из себя, всё может закончиться плохо для вас. — Вновь вернулся в прежнее положение, смотря на меня, качая головой. — Ума не приложу, как только ваш отец позволил выбрать эту профессию? Ну да ладно, это не моего ума дело, — махнул он рукой.
Меня такое отношение взбесило, словно я несмышлёный ребёнок.
— Дмитрий Савельевич, не подскажете, с чего такое пренебрежение ко мне? Словно я вашего любимого щенка придушила?
— Мирослава Глебовна, какого вы ожидали к себе отношения? Вы же у нас всегда были на особом счету — фигура неприкосновенная… Ключевое слово "были". И зарубите себе на носу, таких, как вы, миллионы, а этот человек уникален…
— Не подскажете, а имя у вашего уникального Мистера Икс есть?
Должна же иметь представление, с кем мне придётся работать. Но уверена, он не извращенец: Сашка бы не позволил работать с таким человеком.
— Скоро узнаете. Запомните, провалите задание, вам даже отец не поможет…
— Ещё одно слово в таком ключе, и тебе никто не поможет!
Раздался за спиной разъярённый голос, моё сердце от ужаса чуть не выпрыгнуло из груди, болезненно ударившись о грудную клетку. Вот чёрт, это же Малиновский! Я замерла, боясь посмотреть на него.
— Вы меня неправильно поняли… — заблеял Давыдов, суетливо бегая глазами.
Он что, Ивана боится? И что он тут делает? Какое отношение имеет к внешней разведке? Или…
— Я всё отчётливо слышал…
— Мира, это и есть твой начальник и будущий муж согласно легенде.
Понятно, начальник, значит… Я в шоке от этой новости, но радовать их истерикой не собираюсь. Гадство! Вот они с Сашкой повеселились за мой счёт, ну ничего, я тоже умею таким способом развлекаться. Я перевела взгляд на Малиновского, ожидая увидеть в его глазах торжество. Но в них была неприкрытая ярость, казалось, он готов убить голыми руками Давыдова.
— Пошёл вон. — Тот, наверное, этого приказа и ждал, улепётывал с такой скоростью, что наши олимпийские спринтеры от зависти бы удавились. — Извини. — Он обошёл моё кресло и встал напротив меня, облокотившись об стол.
— За что конкретно ты извиняешься? — стараюсь говорить спокойно, но в душе чувство ярости переполняет меня.
— За Давыдова.
— За себя он сам должен извиняться. — Встаю и с невозмутимым видом интересуюсь. — У вас есть какие-либо сейчас ко мне распоряжения?
— Что, и скандала не будет? — отталкивается от стола и делает плавный шаг ко мне, окидывая моё тело порочным взглядом.
— С чего вдруг? — отвечаю и отступаю в сторону, увеличивая расстояние.
— И от задания не откажешься? — с коварной улыбкой на губах интересуется.
О… Отказаться я жаждала, только мне популярно объяснили, что не позволят. Тем более задание, как я поняла, важное, попробую как-нибудь ужиться рядом с Ваней. Ключевое слово «попробую». Его блуждающе порочный взгляд говорит, что ой как мне будет трудно.
— А…это возможно? — задаю вопрос, продолжая отступление.
— Нет, я позаботился, обрубив тебе все пути к отступлению.
— Ну, значит, будем работать.
— Подойди ко мне, — поманил он меня пальцем, продолжая неотрывно следить за мной. — Я тебе сейчас первое своё распоряжение на ушко шепну.
— Иван Михайлович, у меня со слухом всё хо…
— Стоять! — Я даже вздрогнула, от его приказного тона.
Ты посмотри, какой грозный мне командир достался! Ну ничего, твоя власть не будет вечно длиться. Отомщу потом, как Сашка говорит, с перчинкой. Кстати, и ему тоже. Остановилась, с вызовом смотря в глаза. Малиновский подошёл и, приобняв меня за талию, притянул к себе.
— Попалась… — наклоняется, явно чтобы не поставить мне задачу, — я скучал, котёнок…
— Это твои трудности… — с нажимом отвечаю, упираюсь руками в его грудь.
— Отставить сопротивление. — Прижимает меня к себе уж слишком сильно, не вздохнуть.
— Малиновский, я согласилась работать с тобой, но не более того. Отвали, сказала! — процедила сквозь зубы.
— Не могу… — в его голосе было столько муки, что я непроизвольно посмотрела на мужчину, приподняв голову. — Котёнок, давай мириться, а? — И смотрит так искренне.
— Я с тобой и не ругалась. Вали за обнимашками к своей жене… Ай! — воскликнула я от неожиданности, когда он шлёпнул меня по заднице.
И после такого он хочет примирения? Да я ему….
— Это тебе за побег и самодеятельность. Инесса была фиктивной женой, и интимной близости у нас никогда не было. Шикарная пара… — передразнил он меня. — Ещё раз такое выкинешь, поджопником нежным не отделаешься: покусаю твою сладкую попку, как и собирался ранее.
— Ты не охренел? Да меня даже папа так не наказывал!
— Не наказывал, а надо было, глядишь, и профессию бы нормальную выбрала. В разведчики она поиграть захотела. — Покачал он головой, с осуждением смотря на меня. — Ну что ж, я дам прочувствовать всю прелесть этой профессии. Но это твоё первое и последнее дело. — Вот что за мужчина: оскорбляет и нежно обнимает, поглаживая пострадавшую от его гнева часть тела.
— Ты мне никто, чтобы указывать, что делать. — Попыталась вырваться, мне его нежности уже не нужны, опоздал он с ними.
— Ошибаешься… — смотрит в глаза без тени весёлости. — Я твой начальник… — тут не поспоришь, — и будущий муж. Видишь, как удачно у нас с тобой всё складывается? — Я непроизвольно скривилась, от его «удачно».
— Фиктивный, — напомнила ему важную деталь.
— Вот это вряд ли… С тобой, кошечка моя, всё будет по-настоящему. Кстати, у тебя есть опыт в интимной сфере?
Ну всё, достал! Я изловчилась и влепила ему пощёчину, от души так… Даже руку огнём обдало. В его глазах вспыхнул опасный огонёк, резко сменившись арктическим холодом.
— Есть у меня опыт или нет, тебя это никаким боком не касается, — цежу я сквозь зубы. — Ты… упустил свой шанс, когда мои чувства девять лет назад смыл в унитаз. В тот день я как женщина для тебя умерла — не воскресить. Теперь мы только партнёры, больше ничего, и прекращай меня лапать, не для тебя меня родители растили. — Он резко наклоняется и выдыхает мне в губы:
— Я тоже нехилое участие принимал в твоём воспитании, если уж быть до конца откровенным. Сама недавно про подгузники вспомнила, а я делал гораздо больше... — И взгляд такой красноречивый, что мне стало не по себе. — Ты стала моей, как только я взял тебя на руки, и ничего не изменишь, поверь, я пытался. А ответ на вопрос я получил: ты не кувыркалась с мужиками — польщён.
— Плохо пытался, продолжай действовать в том же направлении, уверена, всё получится. А насчёт мужчин… — Посмотрела на него с издёвкой. — Ничего, я наверстаю упущенное, как только всё закончится.
— Ты упустила свой шанс, а я тебе его давал и не раз. — Провёл своими губами по моим, я резко отвернулась, борясь с бешеным сердцебиением. Не перегорело, значит, это плохо. — Привыкай к мысли, что только на моем члене тебе скакать всю оставшуюся жизнь. Ох, Мирка, я тебе не завидую первое время… — выдохнул мне в висок, вжимая моё тело в себя. Только я собралась оказать сопротивление, он резко отпустил, отступая.
— Малиновский, ты реально думаешь, что я после всего дерьма с радостью прыгну к тебе в постель и раздвину ножки? Выкинь эту бредовую мысль из головы! Нас связывает только работа, общие знакомые и всё. Пойми, пропасть, разделяющая нас, увеличилась до небывалых размеров, потому что я не желаю сближения. Ты… — пауза, — не тот мужчина, с которым я хочу разделить жизнь, раньше нужно было действовать, сейчас твой поезд ушёл.
— Не прыгнешь сама, ну так я помогу там оказаться. — Вновь приблизился ко мне, я не стала отступать, не хотела показать, что он ещё для меня что-то значит. — Поверь мне, очень скоро я окажусь между твоих стройных ножек. Но прежде, чем вогнать в тебя свой член по самые яйца, ты признаешь, что принадлежишь мне. — Он не шутил, в его голосе слышалась угроза, от которой по спине пробежал холодок.
— Блажен, кто верует, пошляк! — это первое пришло в голову.
— Ещё какой, но со временем ты привыкнешь к моим пошлым словечкам, даже будешь получать кайф от них. — Я скривилась, так как не хотела даже думать в этом направлении. — Привыкнешь… — самоуверенно заявил он. — Котёнок, я всегда добиваюсь поставленной цели. Но ты сопротивляйся, меня это охренеть как заводит. Но не переусердствуй, а то первый раз может для тебя оказаться тяжким испытанием.
— Может, о работе поговорим? — Ехидно интересуюсь. — Так, для разнообразия…
— Сейчас свои вещи из гостиницы заберёшь, и по пути домой поговорим о работе, здесь не место для таких разговоров.
— А для выяснения отношений, значит, место… — чуть слышно пробурчала, но он всё услышал.
— А мы пока ещё ничего не выясняли, так, перекинулись парой фраз. А нам с тобой о многом нужно поговорить, наверстать, кстати, тоже....
— Я же тебе сказала, нет больше НАС и не было никогда. Закрыли эту тему раз и навсегда.
— Шипеть завязывай, а то опять отшлёпаю, мне, знаешь, понравилось, возбуждает. И папа не спасёт, он уже давно вручил твою судьбу в мои руки. — Я от удивления аж поперхнулась воздухом. Что значит, мою судьбу вручил Малиновскому? — Не пыхти как ёж, а лучше смирись с положением вещей. Кстати, родственники не должны знать о нашем деле, так что придётся тебе, рыба моя, смотреть на меня с обожанием и терпеть мои ласки. Справишься? — склонив голову на бок, с полуулыбкой на губах интересуется, и опять хвать меня за задницу.
— Ты же знаешь, это всего лишь ширма. По большому счёту таким способом избавляются от конкурентов и неугодных власть имущим людей. Ну а дальше понеслась душа в рай. Народ-то хайп ловит от такой мерзости, да и наилучший способ отвлечь их от реальных проблем. Стратегия: разврати, закинь в их головы мусор, всегда безотказно работает с массами. Как говорится: пипл хавает дерьмо и счастливо улыбается. М-да, нравственность уходит в прошлое, а жаль, это путь к духовному разложению и полнейшей деградации людей.
— Не сгущай краски, нравственный ты наш…
— Увы, я ещё тот гнус. Но вспомнишь мои слова, вся эта хрень выйдет людям боком. О, смотри, фотка, видно, что из кустов снимали. Я же говорил, что сенатор, знакомые лица! — хохотнул друг, обходя стол, садясь на против. — Могу разузнать из первых уст, причастен ли Уокер к гибели девушки. Даже если она и шантажировала, это не метод таким способом решать проблему. Короче, если это он, будем наказывать или доверим совершить возмездие богу?
— Саш, тебе что, делать нечего?
— Не, дел, конечно, дохрена. Но я за справедливость. Не бойся, убивать не стану, пусть кается сам в своих грехах, я эту гниду — Бернарда Уокера — давно не люблю. — Тут на его смартфон пришло оповещение. — Приземлились. Кстати, она новую симку купила на Оливию.
— Я уже сделал переадресацию с телефона Оливии на себя, чтобы к Мире не приходили сообщения и они не могли созвониться до выяснения обстоятельств гибели девушки.
— Ты хотел сказать, пока всё не уладишь с этим, чтобы Мира себя не корила. Сто процентов, ты до того, как узнал о наркомане, переадресацию сделал. — Разумеется, мелкая засранка свой телефон отдала погибшей, чтобы сбить со следа. Ай да Мирка, удивила, я непроизвольно улыбнулся, вспомнив, как она меня уделала.
— Ничего себе… — присвистнул Сашка.
— Что?
— Я давно не видел у тебя такой счастливой улыбки, всё звериный оскал. А тут…
— Тут невольно улыбнёшься, вспомнив Миры выходку.
— А я тебе чего говорил, выросла твоя девочка, превратилась в шикарную и умную женщину.
— Для меня она всегда будет девочкой, так уж вышло, что Мира на моих руках выросла. Ну а то, что женщина шикарная, так я и не спорю…
Через полчаса Сашка набрал Мире, хотел сам поговорить, но решил: рано. Пока они болтали, я заказал билеты на вечерний рейс, не хочу надолго оставлять Миру под чужим присмотром.
— Вань, она о тебе и слышать не хочет, прикинь? — и вид при этом у Сашки до противности довольный.
— Ты же постарался, я бы удивился другому результату. Но запомни, я тебе за это, мелкий пакостник, отомщу, как ты любишь, с перчинкой.
— Малиновский, она согласилась выйти замуж за чёрт знает кого. Что делать будешь? — продолжал он глумиться.
— Воспитывать, холить и лелеять, примерно в таком порядке. Замуж она собралась… Выйдешь, котёнок, я тебе это гарантирую: желание любимой для меня закон, — пробурчал в ответ, набирая СМС Мирославе. Отправил, прочла, но не ответила. Кстати, нужно отучить её от привычки игнорировать меня.
— Ну вот точно, опять Мире пакость написал! — деланно возмутился друг. — А потом Сашка виноват, мол, отомщу, приправив тонной перца. Ты завязывай на меня стрелки переводить за свои косяки. Кстати, завтра у вас с Мирой встреча с Давыдовым, данные времени и места утром скину.
Я непроизвольно усмехнулся, представив её реакцию, когда узнает, что замуж-то она выходит за меня. Всё, кошечка, отбегалась сама по себе, хозяин к тебе мчится. Готовь свой шикарный зад, клянусь, за выходку покусаю и уже потом приласкаю. Эх, дорогая, ты даже не представляешь, насколько ты попала, Сашка прав: в любви, как на войне, все средства хороши.
Глава 13
Место встречи было выбрано Давыдовым, прямо скажем, оригинальное — дорогущий бутик. Когда я зашла в указанную Сашей примерочную, зеркало отъехало в сторону и появился проход. Мужчина, оказавшийся внутри, показал мне рукой, чтобы проходила. Пожав плечами, направилась за провожатым, тот подвёл меня к двери в конце коридора и, открыв дверь, пригласил войти внутрь. Захожу в помещение: за столом сидит грузный мужчина лет пятидесяти и исподлобья кидает на меня взгляд. Странно, я ему ещё ничего плохого не сделала, а он уже недоволен.
— Присаживайтесь, Мирослава Глебовна, — показывая рукой на кресло, пробурчал он, продолжая сверлить меня недовольным взглядом. — Ну что ж, перейдём сразу к делу: ваша задача беспрекословно подчиняться своему начальнику, по совместительству мужу. О женских штучках: не буду, не хочу ? советую забыть. Тот, с кем вам предстоит работать, слишком ценен для нас. — Он скривился как от зубной боли, видимо, вспомнив моего будущего начальника. — Нам изрядно пришлось попотеть, уговаривая его участвовать в операции. Так что вы не имеете права на ошибку, как прошлая профурсетка.
— Можно точнее, чего нельзя делать с вашим «ценным» сотрудником, дабы не вызвать его гнева?
— Отчего же, скажу: не язвить, не злить, подчиняться любому его приказу. Захочет интима, придётся и на это пойти. — От последней реплики мне стало дурно, вот спать я точно не собираюсь с фиктивным мужем. — Да что вы побледнели, интимные услуги — это вряд ли, он последнюю профурсетку и в отставку отправил, потому что в штаны пыталась к нему залезть. Хотя… — Давыдов внимательно посмотрела на меня. — Вас-то, возможно, и захочет, — почесал он голову, — ведь главным условием его участия были вы, дорогуша. Теперь, увидев вас, понял почему. Надеюсь, вы такая же умная, как и красивая…
— Что от меня требуется, помимо беспрекословного подчинения своего новому господину? — последнее я процедила сквозь зубы.
Вот не люблю, когда так со мной разговаривают.
— Детали операции знает только он, что посчитает нужно, расскажет. Вы же…— наклонился через стол и чуть слышно: — Ради бога, не злите его. Выйдет из себя, всё может закончиться плохо для вас. — Вновь вернулся в прежнее положение, смотря на меня, качая головой. — Ума не приложу, как только ваш отец позволил выбрать эту профессию? Ну да ладно, это не моего ума дело, — махнул он рукой.
Меня такое отношение взбесило, словно я несмышлёный ребёнок.
— Дмитрий Савельевич, не подскажете, с чего такое пренебрежение ко мне? Словно я вашего любимого щенка придушила?
— Мирослава Глебовна, какого вы ожидали к себе отношения? Вы же у нас всегда были на особом счету — фигура неприкосновенная… Ключевое слово "были". И зарубите себе на носу, таких, как вы, миллионы, а этот человек уникален…
— Не подскажете, а имя у вашего уникального Мистера Икс есть?
Должна же иметь представление, с кем мне придётся работать. Но уверена, он не извращенец: Сашка бы не позволил работать с таким человеком.
— Скоро узнаете. Запомните, провалите задание, вам даже отец не поможет…
— Ещё одно слово в таком ключе, и тебе никто не поможет!
Раздался за спиной разъярённый голос, моё сердце от ужаса чуть не выпрыгнуло из груди, болезненно ударившись о грудную клетку. Вот чёрт, это же Малиновский! Я замерла, боясь посмотреть на него.
— Вы меня неправильно поняли… — заблеял Давыдов, суетливо бегая глазами.
Он что, Ивана боится? И что он тут делает? Какое отношение имеет к внешней разведке? Или…
— Я всё отчётливо слышал…
— Мира, это и есть твой начальник и будущий муж согласно легенде.
Понятно, начальник, значит… Я в шоке от этой новости, но радовать их истерикой не собираюсь. Гадство! Вот они с Сашкой повеселились за мой счёт, ну ничего, я тоже умею таким способом развлекаться. Я перевела взгляд на Малиновского, ожидая увидеть в его глазах торжество. Но в них была неприкрытая ярость, казалось, он готов убить голыми руками Давыдова.
— Пошёл вон. — Тот, наверное, этого приказа и ждал, улепётывал с такой скоростью, что наши олимпийские спринтеры от зависти бы удавились. — Извини. — Он обошёл моё кресло и встал напротив меня, облокотившись об стол.
— За что конкретно ты извиняешься? — стараюсь говорить спокойно, но в душе чувство ярости переполняет меня.
— За Давыдова.
— За себя он сам должен извиняться. — Встаю и с невозмутимым видом интересуюсь. — У вас есть какие-либо сейчас ко мне распоряжения?
— Что, и скандала не будет? — отталкивается от стола и делает плавный шаг ко мне, окидывая моё тело порочным взглядом.
— С чего вдруг? — отвечаю и отступаю в сторону, увеличивая расстояние.
— И от задания не откажешься? — с коварной улыбкой на губах интересуется.
О… Отказаться я жаждала, только мне популярно объяснили, что не позволят. Тем более задание, как я поняла, важное, попробую как-нибудь ужиться рядом с Ваней. Ключевое слово «попробую». Его блуждающе порочный взгляд говорит, что ой как мне будет трудно.
— А…это возможно? — задаю вопрос, продолжая отступление.
— Нет, я позаботился, обрубив тебе все пути к отступлению.
— Ну, значит, будем работать.
— Подойди ко мне, — поманил он меня пальцем, продолжая неотрывно следить за мной. — Я тебе сейчас первое своё распоряжение на ушко шепну.
— Иван Михайлович, у меня со слухом всё хо…
— Стоять! — Я даже вздрогнула, от его приказного тона.
Ты посмотри, какой грозный мне командир достался! Ну ничего, твоя власть не будет вечно длиться. Отомщу потом, как Сашка говорит, с перчинкой. Кстати, и ему тоже. Остановилась, с вызовом смотря в глаза. Малиновский подошёл и, приобняв меня за талию, притянул к себе.
— Попалась… — наклоняется, явно чтобы не поставить мне задачу, — я скучал, котёнок…
— Это твои трудности… — с нажимом отвечаю, упираюсь руками в его грудь.
— Отставить сопротивление. — Прижимает меня к себе уж слишком сильно, не вздохнуть.
— Малиновский, я согласилась работать с тобой, но не более того. Отвали, сказала! — процедила сквозь зубы.
— Не могу… — в его голосе было столько муки, что я непроизвольно посмотрела на мужчину, приподняв голову. — Котёнок, давай мириться, а? — И смотрит так искренне.
— Я с тобой и не ругалась. Вали за обнимашками к своей жене… Ай! — воскликнула я от неожиданности, когда он шлёпнул меня по заднице.
И после такого он хочет примирения? Да я ему….
— Это тебе за побег и самодеятельность. Инесса была фиктивной женой, и интимной близости у нас никогда не было. Шикарная пара… — передразнил он меня. — Ещё раз такое выкинешь, поджопником нежным не отделаешься: покусаю твою сладкую попку, как и собирался ранее.
— Ты не охренел? Да меня даже папа так не наказывал!
— Не наказывал, а надо было, глядишь, и профессию бы нормальную выбрала. В разведчики она поиграть захотела. — Покачал он головой, с осуждением смотря на меня. — Ну что ж, я дам прочувствовать всю прелесть этой профессии. Но это твоё первое и последнее дело. — Вот что за мужчина: оскорбляет и нежно обнимает, поглаживая пострадавшую от его гнева часть тела.
— Ты мне никто, чтобы указывать, что делать. — Попыталась вырваться, мне его нежности уже не нужны, опоздал он с ними.
— Ошибаешься… — смотрит в глаза без тени весёлости. — Я твой начальник… — тут не поспоришь, — и будущий муж. Видишь, как удачно у нас с тобой всё складывается? — Я непроизвольно скривилась, от его «удачно».
— Фиктивный, — напомнила ему важную деталь.
— Вот это вряд ли… С тобой, кошечка моя, всё будет по-настоящему. Кстати, у тебя есть опыт в интимной сфере?
Ну всё, достал! Я изловчилась и влепила ему пощёчину, от души так… Даже руку огнём обдало. В его глазах вспыхнул опасный огонёк, резко сменившись арктическим холодом.
— Есть у меня опыт или нет, тебя это никаким боком не касается, — цежу я сквозь зубы. — Ты… упустил свой шанс, когда мои чувства девять лет назад смыл в унитаз. В тот день я как женщина для тебя умерла — не воскресить. Теперь мы только партнёры, больше ничего, и прекращай меня лапать, не для тебя меня родители растили. — Он резко наклоняется и выдыхает мне в губы:
— Я тоже нехилое участие принимал в твоём воспитании, если уж быть до конца откровенным. Сама недавно про подгузники вспомнила, а я делал гораздо больше... — И взгляд такой красноречивый, что мне стало не по себе. — Ты стала моей, как только я взял тебя на руки, и ничего не изменишь, поверь, я пытался. А ответ на вопрос я получил: ты не кувыркалась с мужиками — польщён.
— Плохо пытался, продолжай действовать в том же направлении, уверена, всё получится. А насчёт мужчин… — Посмотрела на него с издёвкой. — Ничего, я наверстаю упущенное, как только всё закончится.
— Ты упустила свой шанс, а я тебе его давал и не раз. — Провёл своими губами по моим, я резко отвернулась, борясь с бешеным сердцебиением. Не перегорело, значит, это плохо. — Привыкай к мысли, что только на моем члене тебе скакать всю оставшуюся жизнь. Ох, Мирка, я тебе не завидую первое время… — выдохнул мне в висок, вжимая моё тело в себя. Только я собралась оказать сопротивление, он резко отпустил, отступая.
— Малиновский, ты реально думаешь, что я после всего дерьма с радостью прыгну к тебе в постель и раздвину ножки? Выкинь эту бредовую мысль из головы! Нас связывает только работа, общие знакомые и всё. Пойми, пропасть, разделяющая нас, увеличилась до небывалых размеров, потому что я не желаю сближения. Ты… — пауза, — не тот мужчина, с которым я хочу разделить жизнь, раньше нужно было действовать, сейчас твой поезд ушёл.
— Не прыгнешь сама, ну так я помогу там оказаться. — Вновь приблизился ко мне, я не стала отступать, не хотела показать, что он ещё для меня что-то значит. — Поверь мне, очень скоро я окажусь между твоих стройных ножек. Но прежде, чем вогнать в тебя свой член по самые яйца, ты признаешь, что принадлежишь мне. — Он не шутил, в его голосе слышалась угроза, от которой по спине пробежал холодок.
— Блажен, кто верует, пошляк! — это первое пришло в голову.
— Ещё какой, но со временем ты привыкнешь к моим пошлым словечкам, даже будешь получать кайф от них. — Я скривилась, так как не хотела даже думать в этом направлении. — Привыкнешь… — самоуверенно заявил он. — Котёнок, я всегда добиваюсь поставленной цели. Но ты сопротивляйся, меня это охренеть как заводит. Но не переусердствуй, а то первый раз может для тебя оказаться тяжким испытанием.
— Может, о работе поговорим? — Ехидно интересуюсь. — Так, для разнообразия…
— Сейчас свои вещи из гостиницы заберёшь, и по пути домой поговорим о работе, здесь не место для таких разговоров.
— А для выяснения отношений, значит, место… — чуть слышно пробурчала, но он всё услышал.
— А мы пока ещё ничего не выясняли, так, перекинулись парой фраз. А нам с тобой о многом нужно поговорить, наверстать, кстати, тоже....
— Я же тебе сказала, нет больше НАС и не было никогда. Закрыли эту тему раз и навсегда.
— Шипеть завязывай, а то опять отшлёпаю, мне, знаешь, понравилось, возбуждает. И папа не спасёт, он уже давно вручил твою судьбу в мои руки. — Я от удивления аж поперхнулась воздухом. Что значит, мою судьбу вручил Малиновскому? — Не пыхти как ёж, а лучше смирись с положением вещей. Кстати, родственники не должны знать о нашем деле, так что придётся тебе, рыба моя, смотреть на меня с обожанием и терпеть мои ласки. Справишься? — склонив голову на бок, с полуулыбкой на губах интересуется, и опять хвать меня за задницу.
