Ты должна вывести её оттуда, любыми путями, она владеет информацией, которая мне позарез нужна. Мадлен упёрлась рогом, говорит, что, пока не будет в безопасности, ничего не расскажет. Добрось её до аэропорта, где частные птички гнездятся. Ну а дальше это уже наша забота. Справишься — получишь настоящее задание, это круче, чем сбор информации, адреналин и… — Опять многозначительный взгляд, который заставляет насторожиться. — Я даже готов идейку подбросить, как это провернуть.
— Не стоит, ты прав, плёвое дело, в туалете она переоденется в парик и костюм официантки, я знаю, кто их обслуживать будет, Оливия говорила. Под видом обслуживавшего персонала ей удастся, затеряется в толпе, гости точно не обратят внимания, они для них словно интерьер мебели. Банкет у нас через четыре дня, значит, есть время подготовиться, уточнить детали, главное — её предупредить.
— Не переживай, её стилист — наш человек, всё сделает в лучшем виде. А теперь, говори, чего хотела?
— Есть один француз — Жустен Вине, подозрительный тип, так вот он что-то зачастил к Соловьёву, хочу узнать о нём как можно больше.
— Ясно, — понимающе улыбнулся Александр. — Так и быть, покопаюсь в его грязном бельишке. Только место встречи я назначаю. Короче, — поднимается он с лавочки, — жди звонка от меня, как скажу, что прикупил для тебя бельишко, значит, нарыл информацию. Но вначале Мадлен. Извини, больше не могу уделить время, — кинул он взгляд на часы, — у меня ещё одна встреча тут недалеко назначена. Да и к Жаклин нужно спешить, сама понимаешь, каждый день ценить нужно.
— Привет от меня передавай, хотела бы пожелать здоровья, но в свете последних событий это будет звучать, как издёвка.
— Не спорю. А теперь подойди ко мне, будет изображать внезапно вспыхнувшую страсть. — Я сделала шаг и замерла.
— Вот ты мне скажи — зачем? И с чего тебе вздумалось демонстрировать окружающим, что у нас роман? Что подумает Жаклин, если слухи о якобы нашем романе дойдут до неё.
— Посмеётся и спасибо скажет, что отпугиваешь от меня настырных женщин. Мне излишнее внимание ни к чему. Кстати, мы на банкет идём вместе, ты теперь моя новая пассия, ни у кого подозрения не возникнет, что это ложь. — Тут он прав, явно многим известно о его романе с Жаклин, мол, он любитель женщин в возрасте.
— Надолго? — решила поинтересоваться, когда закончится это спектакль.
— Ну…— он сделал вид, что задумался.
— Саш!
— Всё зависит от обстоятельств, может, там и расстанемся, но драматично так, чтобы публика билась в конвульсиях от восторга. Можешь даже меня бросить. — Я в шоке уставилась на него. — Мира, хватит изображать статую, нужные зрители уже на месте, пора действовать. — Он вскинул руку, миг — и я прижата к нему. — Не паникуй, целовать не буду, сейчас изобразим имитацию поцелуя. И на банкете не брошу, скажем, что голова разболелась, чтобы ты могла уйти. — Он наклонился к моему лицу и, подмигнув, выдал: — Не бойся, я после Жаклин с женщинами старше себя больше встречаться не буду, так что с моей стороны поползновений не жди.
— Очень…жаль…— покачала я слегка головой. — С чего вдруг такие изменения?
— Есть на то основания. — Уклончиво ответил и, перед тем как отстраниться, вновь выдал: — Игра началась, скоро твой ход. — Развернулся и направился к выходу из парка.
Собственно, о какой игре идёт речь? Может, он о плёвом задании? Тогда почему у Александра взгляд был до противности довольный? Сто процентов какую-то игру затеял. Ну, точно Люцифер!
На банкет мы с Лютовым прибыли вместе, он, как всегда, выглядел шикарно, словно сошедший с обложки журнала секс-символ: белая рубашка прекрасно оттеняла его загорелую кожу, а необычного цвета зелёные глаза завораживали окружающих дам. Бедные женщины, завидев нашего красавчика, забывали, как дышать, и чуть ли не захлёбываясь слюной, поедали его жадным взглядом. Да уж… умеет Люцифер произвести неизгладимое впечатление на публику, вернее на слабый пол, сильный явно был не в восторге от его ошеломляющей внешности. Я же, находясь рядом с ним, почувствовала себя серой мышью. А ведь буквально полчаса назад, крутясь у зеркала, считала, что я даже слишком хорошо выгляжу, к чему явно не стремилась, пока не пришёл конкурент. Мы подошли к Оливии, подруга была невероятно хороша, хрупкая блондинка с нежными чертами лица — прекрасное сочетание. Я бы даже сказала, что она очень похожа на прекрасную Снегурочку из сказки.
— Оливия, вы сегодня особенно обворожительны… — ну а далее понеслось, дьявол во плоти принялся одаривать именинницу комплиментами, та смутилась, но слюной пол не закапала. Я её после этого ещё больше зауважала: мало того, что она неизбалованная барышня, всего сама пытается добиться, так ещё и не падает к ногам знойного красавчика. Решила спасти подругу, кто знает, может, её стойкости ненадолго хватит. А она мне дорога, а зная Лютова, ей с ним ничего не светит. Так зачем зря рисковать сердцем дорогого человека?
— Позволь и мне присоединиться к поздравлениям. — Мило улыбаясь, незаметно для окружающих ущипнула Люцифера за руку, тот дураком не был, дал слово мне. — Он уже всего, что можно пожелал, мне же осталось добавить: желаю, чтобы все твои начинания заканчивались успехом. Ты много работаешь и заслуживаешь этого, как никто другой.
— Мирослава, очень своевременное пожелание…— и приобняв меня, чуть слышно: — Я в шоке, что ты с Александром встречаешься. И в то же время я рада, давно пора личную жизнь устраивать. Не бойся, что не получится, главное, ты дала себе шанс быть счастливой. Так держать, дорогая!
На этой ноте нам с Оливией пришлось прервать разговор, подошли другие приглашённые, чтобы её поздравить. Стоило нам немного отдалиться от гостей, всё же я не выдержала. Дёрнув его за рукав, процедила сквозь зубы:
— Знаешь что, Лютов, я с тобой больше ни на один званый вечер не пойду! — тот удивлённо приподнял бровь, мол, что я не так сделал? И главное, так правдоподобно изобразил недопонимание. Ну и актёр…
— Мало того, что взял главенствующую роль на себя, когда поздравлял, кстати, мою подругу... — многозначительно посмотрела на него, — так ещё и затмеваешь собой всё вокруг! А я девушка, между прочим, тоже хочу видеть восхищение во взглядах мужчин. — Не знаю почему, но, проснувшись сегодня утром, я захотела почувствовать себя женщиной, которой восхищаются мужчины. Глупое желание, несвойственное мне. — Тебя спасает, что мой выход в свет совпал с заданием. — Он внимательно прошёлся по мне взглядом.
— Зря комплексуешь, выглядишь — огонь. Но мне импонирует, что ты, наконец, захотела почувствовать себя желанной, это уже прогресс. Готова к отношениям? — игриво интересуется.
— Нет. — Резче, чем хотела, ответила.
— А вот это зря…— С некой ленцой отвечает, обводя местную публику якобы безразличным взглядом. Даю голову на отсечение, он подмечает каждую мелочь.
— Это мне решать.
Лютов ничего не ответил на мой выпад, лишь на его губах появилась предвкушающая улыбка. Некоторые дамы, узрев её, принялись подавать Александру знаки, мол, на всё готовы. Мой друг молодец, вообще никак не обращал на их ужимки внимания, словно они пустое место. Умеет же он без слов послать в турне с эротическим уклоном. Так что мы с ним мило беседовали и ненавязчиво наблюдали за Стивеном и Мадлен, та же выбрала тактику: доведи до нервного срыва своего мужчину безмерным вниманием. Того уже начало утомлять её поведение, а она ни в какую. Чтобы его добить окончательно, осталось только обвить его, как лиана, руками и ногами.
— Чувствую, что через пять минут мне уже стоит изображать головную боль… — поделилась с другом своими наблюдениями.
— Через пятнадцать, не раньше, он только тебя приметил. — С обожанием смотря на меня, немного удивил ответом.
— Кто приметил? — Стараясь не смотреть по сторонам, поинтересовалась, о ком собственно идёт речь.
— Стивен Одли…Как Мадлен отлипнет от него, он обязательно к тебе подкатит. Ей нужно время, ты его дашь, флиртовать необязательно, можешь, как и собиралась, изображать головную боль. Поверь, у тебя повод будет для неё. — Невозмутимо убивает меня ответом.
Почему убивает? Да потому что, когда мы обговаривали детали, об этом и речи не было! Не люблю, когда всё не по плану. Стоп! Что значит повод будет?
— С чего вдруг импровизация? — Стараясь не показывать своего раздражения, интересуюсь, а мысленно с остервенением уже прореживаю его шикарную шевелюру.
— Вся жизнь — сплошная импровизация…— философски протянул он.
С этим фактом не поспоришь, посему я прекратила допрос. Тем более — он у нас босс. Что ж, придётся действовать по обстоятельствам. Минут десять мы общались на непринуждённые темы с гостями и только отошли в сторону, как Лютов выдал:
— Ты сегодня утверждала, что только тебе решать насчёт отношений с мужчиной…
— Да, и не изменила своего решения.
— Ставлю перед фактом — уже нет, — отвечает, смотря куда-то вдаль.
Ненавижу, когда он так говорит!
Я проследила, куда устремлён его взгляд, и чудом не потеряла сознание: там был Малиновский — моя любовь, моё проклятье! Я замерла, не в силах пошевелиться. Да что там, я вздохнуть не могла. Он стоял и смотрел на меня в упор, попав в плен его глаз, я не смогла отвести взгляд. Казалось, время прекратило свой бег, все голоса стихли, остались он и я. Он изменился, возмужал, и взгляд стал совсем другой, от него веяло арктической стужей, смотрит в душу, и она покрывается коркой льда. И несмотря на это, я поняла, что люблю его, как прежде.
А он почему так смотрит? Я не верю, что после долгой разлуки у него проснулись чувства. Да и не смотрят таким холодящим душу взглядом на женщину, которая не безразлична. А может, я ошибаюсь и…
Мой маленький лучик надежды вспыхнул и тут же погас: его под руку взяла хозяйским жестом женщина, он говорил — этот мужчина мой. Боже, как же больно, дышать нечем. Умом понимаю, она права, но разве сердцу прикажешь: не чувствовать, а душе изнывать от тоски и отчаянья?
Стоп!
Хватит, Мира, страдать, ничего нового ты не увидела. Возле Малиновского всегда было много женщин, так уж сложилось, и не мне осуждать. Соберись, возьми себя в руки, не нужно ему знать, что мне по-прежнему невыносимо это видеть. Да и неправильно заставлять чувствовать человека неловко, мои чувства — моя проблема.
— Дыши… — послышался рядом голос друга, я перевела взгляд на него и утонула в зелени его глаз. Александр смотрел на меня с нежностью, только потемневший их цвет говорил, что зол. Наверное, злится, что я, как идиотка, влюблёнными глазами смотрела на чужого мужчину.
— Прости… — отвечаю чуть слышно, чтобы он только слышал, — опять повела себя, как влюблённая дурочка. Не готова была с ним встретиться. И никогда не буду…
— Мирослава, ты выросла, превратилась в шикарную женщину, теперь вы можете играть на равных. Больше скажу, если ты пожелаешь, он будет у твоих ног.
Хочу ли я этого? Задумалась и вновь посмотрела на Малиновского, а он уже забыл обо мне, милуется со своей подружкой. И поняла, что нет. Жить с таким мужчиной — это обречь себя на страдания. Я уже испила эту чашу до дна, с меня хватит. Я хочу, чтобы меня любили, другой вариант неприемлем. И если он меня не замечал ранее, да что там, еле выносил моё присутствие, значит, этого не случится никогда. Ну что ж, буду искать другой способ быть счастливой. Даже дышать стало легче, когда приняла это решение.
— Похвальное решение, но бесперспективное. — Вернул меня в реальность насмешливый голос друга, который достал свей проницательностью. — Ты его по-прежнему любишь, и он об этом уже знает.
— Пусть не волнуется, преследовать и умолять о любви не стану. Об обещании, данном мной восемь лет назад, помню и всегда держу слово. А со своими чувствами сама как-нибудь разберусь.
— Твоё слово уже ничего не значит, ты дала повод… — он замолчал, качая головой. — Ставлю перед фактом — жди дальнейших шагов Малиновского. И хочу предупредить, он уже не тот человек, которого ты знала и любила.
— Закрыли тему. — Решила прекратить это бесполезный разговор. — Ты лучше скажи, не пора ли мне страдать?
— Я предупредил, цени. А головную боль можешь изображать уже сейчас, наш гениальный на подходе. — Показывая глазами направление, откуда его гений должен появиться.
Я перевела взгляд, и дыхание сбилось — Ваня двигался в нашу сторону. Но это мелочь, его взгляд до дрожи пугал, он словно держал меня под прицелом, шаг в сторону, и выстрел на поражение.
— Мира, броню. — Намекнул мне Сашка, что нужно взять себя в руки.
Так… броня… Легко сказать! Но необходимо, без неё мне не выстоять. Посему я начала себя настраивать на нужный лад. Тяжело было, но когда Ваня практически подошёл к нам, я успокоилась, как говорится: броня крепка, и танки наши быстры. Последнее я бы продемонстрировала с удовольствием, ушла в туман со сверхзвуковой скоростью. Раз этот вариант отпадает, нужно придумать, как с ним сейчас вести. Изображать радость глупо, я совсем не в восторге от встречи. Злиться, так не за что… Но все волнения были беспочвенны, он лишь мазнул по мне равнодушным взглядом, словно я пустое место. Больно. Но ожидаемо.
— Так ты говорил о ней? — процедил он сквозь зубы, кивнув в мою сторону. Сашка в ответ лишь одарил его иронической улыбкой. — Какого х*я! Я же просил, только не она!
Ванины слова были сродни хлёсткой пощечине, его пренебрежение убивало, сердце замерло, словно не желало больше биться. И та броня, что я упорно наращивала, — не выдержала, треснула, разлетаясь на мелкие куски. Воронка боли и отчаянья затягивала, унося в далёкое прошлое. Туда, где мы с друзьями пытались спасти Малиновского от брака по залёту, и я получила порцию оскорблений за это сполна: «Да эта засранка мою жизнь превратила в ад! Видеть её не могу!» Эти слова, и с какой яростью он их произнёс, до сих пор не дают мне спать по ночам. Вот опять, он показал, насколько я ему противна. Почему он так со мной? За что?! Я же ушла из его жизни, лишь бы ему было комфортно. А он…
— Иван, выбирай выражения… — процедил сквозь зубы Лютов.
Его голос был сродни спасительной соломинке, которая выдернула меня из вязкой пучины боли. Удар… Ещё удар… Вновь заработало моё израненное сердечко.
— Саш…— прикоснулась к его руке, и вновь этот нежный взгляд, который удерживал меня на плаву. — Не нужно, — тот попытался возразить. — Я сама. — Перевожу взгляд на мужчину и со стальными нотками в голосе отвечаю: — Иван Михайлович, восемь лет назад я дала вам обещание и не собираюсь его нарушать. За то, что посмотрела в вашу сторону, извините, больше такого не повторится. Но и вас прошу обходить меня десятой дорогой. А также хочу предупредить, ещё одно оскорбительное слово в мою сторону, клянусь, я вам нос сломаю.
Не спорю, последнее было по-детски. Но реально ему врежу, если он хоть ещё один раз попытается меня оскорбить. Я уже не та маленькая девочка, которая после его издёвок бежала в лес поплакать, я выросла и готова дать отпор. Но предпочтительней не встречаться более с этим человеком. Малиновский лишь иронично приподнял бровь, но вот взгляд по-прежнему был холоден.
— Я смотрю, ты перешла на «вы», забавно…
— Ничуть, — всё так же со сталью в голосе отвечаю.
— Не стоит, ты прав, плёвое дело, в туалете она переоденется в парик и костюм официантки, я знаю, кто их обслуживать будет, Оливия говорила. Под видом обслуживавшего персонала ей удастся, затеряется в толпе, гости точно не обратят внимания, они для них словно интерьер мебели. Банкет у нас через четыре дня, значит, есть время подготовиться, уточнить детали, главное — её предупредить.
— Не переживай, её стилист — наш человек, всё сделает в лучшем виде. А теперь, говори, чего хотела?
— Есть один француз — Жустен Вине, подозрительный тип, так вот он что-то зачастил к Соловьёву, хочу узнать о нём как можно больше.
— Ясно, — понимающе улыбнулся Александр. — Так и быть, покопаюсь в его грязном бельишке. Только место встречи я назначаю. Короче, — поднимается он с лавочки, — жди звонка от меня, как скажу, что прикупил для тебя бельишко, значит, нарыл информацию. Но вначале Мадлен. Извини, больше не могу уделить время, — кинул он взгляд на часы, — у меня ещё одна встреча тут недалеко назначена. Да и к Жаклин нужно спешить, сама понимаешь, каждый день ценить нужно.
— Привет от меня передавай, хотела бы пожелать здоровья, но в свете последних событий это будет звучать, как издёвка.
— Не спорю. А теперь подойди ко мне, будет изображать внезапно вспыхнувшую страсть. — Я сделала шаг и замерла.
— Вот ты мне скажи — зачем? И с чего тебе вздумалось демонстрировать окружающим, что у нас роман? Что подумает Жаклин, если слухи о якобы нашем романе дойдут до неё.
— Посмеётся и спасибо скажет, что отпугиваешь от меня настырных женщин. Мне излишнее внимание ни к чему. Кстати, мы на банкет идём вместе, ты теперь моя новая пассия, ни у кого подозрения не возникнет, что это ложь. — Тут он прав, явно многим известно о его романе с Жаклин, мол, он любитель женщин в возрасте.
— Надолго? — решила поинтересоваться, когда закончится это спектакль.
— Ну…— он сделал вид, что задумался.
— Саш!
— Всё зависит от обстоятельств, может, там и расстанемся, но драматично так, чтобы публика билась в конвульсиях от восторга. Можешь даже меня бросить. — Я в шоке уставилась на него. — Мира, хватит изображать статую, нужные зрители уже на месте, пора действовать. — Он вскинул руку, миг — и я прижата к нему. — Не паникуй, целовать не буду, сейчас изобразим имитацию поцелуя. И на банкете не брошу, скажем, что голова разболелась, чтобы ты могла уйти. — Он наклонился к моему лицу и, подмигнув, выдал: — Не бойся, я после Жаклин с женщинами старше себя больше встречаться не буду, так что с моей стороны поползновений не жди.
— Очень…жаль…— покачала я слегка головой. — С чего вдруг такие изменения?
— Есть на то основания. — Уклончиво ответил и, перед тем как отстраниться, вновь выдал: — Игра началась, скоро твой ход. — Развернулся и направился к выходу из парка.
Собственно, о какой игре идёт речь? Может, он о плёвом задании? Тогда почему у Александра взгляд был до противности довольный? Сто процентов какую-то игру затеял. Ну, точно Люцифер!
Глава 2 д
На банкет мы с Лютовым прибыли вместе, он, как всегда, выглядел шикарно, словно сошедший с обложки журнала секс-символ: белая рубашка прекрасно оттеняла его загорелую кожу, а необычного цвета зелёные глаза завораживали окружающих дам. Бедные женщины, завидев нашего красавчика, забывали, как дышать, и чуть ли не захлёбываясь слюной, поедали его жадным взглядом. Да уж… умеет Люцифер произвести неизгладимое впечатление на публику, вернее на слабый пол, сильный явно был не в восторге от его ошеломляющей внешности. Я же, находясь рядом с ним, почувствовала себя серой мышью. А ведь буквально полчаса назад, крутясь у зеркала, считала, что я даже слишком хорошо выгляжу, к чему явно не стремилась, пока не пришёл конкурент. Мы подошли к Оливии, подруга была невероятно хороша, хрупкая блондинка с нежными чертами лица — прекрасное сочетание. Я бы даже сказала, что она очень похожа на прекрасную Снегурочку из сказки.
— Оливия, вы сегодня особенно обворожительны… — ну а далее понеслось, дьявол во плоти принялся одаривать именинницу комплиментами, та смутилась, но слюной пол не закапала. Я её после этого ещё больше зауважала: мало того, что она неизбалованная барышня, всего сама пытается добиться, так ещё и не падает к ногам знойного красавчика. Решила спасти подругу, кто знает, может, её стойкости ненадолго хватит. А она мне дорога, а зная Лютова, ей с ним ничего не светит. Так зачем зря рисковать сердцем дорогого человека?
— Позволь и мне присоединиться к поздравлениям. — Мило улыбаясь, незаметно для окружающих ущипнула Люцифера за руку, тот дураком не был, дал слово мне. — Он уже всего, что можно пожелал, мне же осталось добавить: желаю, чтобы все твои начинания заканчивались успехом. Ты много работаешь и заслуживаешь этого, как никто другой.
— Мирослава, очень своевременное пожелание…— и приобняв меня, чуть слышно: — Я в шоке, что ты с Александром встречаешься. И в то же время я рада, давно пора личную жизнь устраивать. Не бойся, что не получится, главное, ты дала себе шанс быть счастливой. Так держать, дорогая!
На этой ноте нам с Оливией пришлось прервать разговор, подошли другие приглашённые, чтобы её поздравить. Стоило нам немного отдалиться от гостей, всё же я не выдержала. Дёрнув его за рукав, процедила сквозь зубы:
— Знаешь что, Лютов, я с тобой больше ни на один званый вечер не пойду! — тот удивлённо приподнял бровь, мол, что я не так сделал? И главное, так правдоподобно изобразил недопонимание. Ну и актёр…
— Мало того, что взял главенствующую роль на себя, когда поздравлял, кстати, мою подругу... — многозначительно посмотрела на него, — так ещё и затмеваешь собой всё вокруг! А я девушка, между прочим, тоже хочу видеть восхищение во взглядах мужчин. — Не знаю почему, но, проснувшись сегодня утром, я захотела почувствовать себя женщиной, которой восхищаются мужчины. Глупое желание, несвойственное мне. — Тебя спасает, что мой выход в свет совпал с заданием. — Он внимательно прошёлся по мне взглядом.
— Зря комплексуешь, выглядишь — огонь. Но мне импонирует, что ты, наконец, захотела почувствовать себя желанной, это уже прогресс. Готова к отношениям? — игриво интересуется.
— Нет. — Резче, чем хотела, ответила.
— А вот это зря…— С некой ленцой отвечает, обводя местную публику якобы безразличным взглядом. Даю голову на отсечение, он подмечает каждую мелочь.
— Это мне решать.
Лютов ничего не ответил на мой выпад, лишь на его губах появилась предвкушающая улыбка. Некоторые дамы, узрев её, принялись подавать Александру знаки, мол, на всё готовы. Мой друг молодец, вообще никак не обращал на их ужимки внимания, словно они пустое место. Умеет же он без слов послать в турне с эротическим уклоном. Так что мы с ним мило беседовали и ненавязчиво наблюдали за Стивеном и Мадлен, та же выбрала тактику: доведи до нервного срыва своего мужчину безмерным вниманием. Того уже начало утомлять её поведение, а она ни в какую. Чтобы его добить окончательно, осталось только обвить его, как лиана, руками и ногами.
— Чувствую, что через пять минут мне уже стоит изображать головную боль… — поделилась с другом своими наблюдениями.
— Через пятнадцать, не раньше, он только тебя приметил. — С обожанием смотря на меня, немного удивил ответом.
— Кто приметил? — Стараясь не смотреть по сторонам, поинтересовалась, о ком собственно идёт речь.
— Стивен Одли…Как Мадлен отлипнет от него, он обязательно к тебе подкатит. Ей нужно время, ты его дашь, флиртовать необязательно, можешь, как и собиралась, изображать головную боль. Поверь, у тебя повод будет для неё. — Невозмутимо убивает меня ответом.
Почему убивает? Да потому что, когда мы обговаривали детали, об этом и речи не было! Не люблю, когда всё не по плану. Стоп! Что значит повод будет?
— С чего вдруг импровизация? — Стараясь не показывать своего раздражения, интересуюсь, а мысленно с остервенением уже прореживаю его шикарную шевелюру.
— Вся жизнь — сплошная импровизация…— философски протянул он.
С этим фактом не поспоришь, посему я прекратила допрос. Тем более — он у нас босс. Что ж, придётся действовать по обстоятельствам. Минут десять мы общались на непринуждённые темы с гостями и только отошли в сторону, как Лютов выдал:
— Ты сегодня утверждала, что только тебе решать насчёт отношений с мужчиной…
— Да, и не изменила своего решения.
— Ставлю перед фактом — уже нет, — отвечает, смотря куда-то вдаль.
Ненавижу, когда он так говорит!
Я проследила, куда устремлён его взгляд, и чудом не потеряла сознание: там был Малиновский — моя любовь, моё проклятье! Я замерла, не в силах пошевелиться. Да что там, я вздохнуть не могла. Он стоял и смотрел на меня в упор, попав в плен его глаз, я не смогла отвести взгляд. Казалось, время прекратило свой бег, все голоса стихли, остались он и я. Он изменился, возмужал, и взгляд стал совсем другой, от него веяло арктической стужей, смотрит в душу, и она покрывается коркой льда. И несмотря на это, я поняла, что люблю его, как прежде.
А он почему так смотрит? Я не верю, что после долгой разлуки у него проснулись чувства. Да и не смотрят таким холодящим душу взглядом на женщину, которая не безразлична. А может, я ошибаюсь и…
Мой маленький лучик надежды вспыхнул и тут же погас: его под руку взяла хозяйским жестом женщина, он говорил — этот мужчина мой. Боже, как же больно, дышать нечем. Умом понимаю, она права, но разве сердцу прикажешь: не чувствовать, а душе изнывать от тоски и отчаянья?
Стоп!
Хватит, Мира, страдать, ничего нового ты не увидела. Возле Малиновского всегда было много женщин, так уж сложилось, и не мне осуждать. Соберись, возьми себя в руки, не нужно ему знать, что мне по-прежнему невыносимо это видеть. Да и неправильно заставлять чувствовать человека неловко, мои чувства — моя проблема.
— Дыши… — послышался рядом голос друга, я перевела взгляд на него и утонула в зелени его глаз. Александр смотрел на меня с нежностью, только потемневший их цвет говорил, что зол. Наверное, злится, что я, как идиотка, влюблёнными глазами смотрела на чужого мужчину.
— Прости… — отвечаю чуть слышно, чтобы он только слышал, — опять повела себя, как влюблённая дурочка. Не готова была с ним встретиться. И никогда не буду…
— Мирослава, ты выросла, превратилась в шикарную женщину, теперь вы можете играть на равных. Больше скажу, если ты пожелаешь, он будет у твоих ног.
Хочу ли я этого? Задумалась и вновь посмотрела на Малиновского, а он уже забыл обо мне, милуется со своей подружкой. И поняла, что нет. Жить с таким мужчиной — это обречь себя на страдания. Я уже испила эту чашу до дна, с меня хватит. Я хочу, чтобы меня любили, другой вариант неприемлем. И если он меня не замечал ранее, да что там, еле выносил моё присутствие, значит, этого не случится никогда. Ну что ж, буду искать другой способ быть счастливой. Даже дышать стало легче, когда приняла это решение.
— Похвальное решение, но бесперспективное. — Вернул меня в реальность насмешливый голос друга, который достал свей проницательностью. — Ты его по-прежнему любишь, и он об этом уже знает.
— Пусть не волнуется, преследовать и умолять о любви не стану. Об обещании, данном мной восемь лет назад, помню и всегда держу слово. А со своими чувствами сама как-нибудь разберусь.
— Твоё слово уже ничего не значит, ты дала повод… — он замолчал, качая головой. — Ставлю перед фактом — жди дальнейших шагов Малиновского. И хочу предупредить, он уже не тот человек, которого ты знала и любила.
— Закрыли тему. — Решила прекратить это бесполезный разговор. — Ты лучше скажи, не пора ли мне страдать?
— Я предупредил, цени. А головную боль можешь изображать уже сейчас, наш гениальный на подходе. — Показывая глазами направление, откуда его гений должен появиться.
Я перевела взгляд, и дыхание сбилось — Ваня двигался в нашу сторону. Но это мелочь, его взгляд до дрожи пугал, он словно держал меня под прицелом, шаг в сторону, и выстрел на поражение.
— Мира, броню. — Намекнул мне Сашка, что нужно взять себя в руки.
Так… броня… Легко сказать! Но необходимо, без неё мне не выстоять. Посему я начала себя настраивать на нужный лад. Тяжело было, но когда Ваня практически подошёл к нам, я успокоилась, как говорится: броня крепка, и танки наши быстры. Последнее я бы продемонстрировала с удовольствием, ушла в туман со сверхзвуковой скоростью. Раз этот вариант отпадает, нужно придумать, как с ним сейчас вести. Изображать радость глупо, я совсем не в восторге от встречи. Злиться, так не за что… Но все волнения были беспочвенны, он лишь мазнул по мне равнодушным взглядом, словно я пустое место. Больно. Но ожидаемо.
— Так ты говорил о ней? — процедил он сквозь зубы, кивнув в мою сторону. Сашка в ответ лишь одарил его иронической улыбкой. — Какого х*я! Я же просил, только не она!
Глава 3 д
Ванины слова были сродни хлёсткой пощечине, его пренебрежение убивало, сердце замерло, словно не желало больше биться. И та броня, что я упорно наращивала, — не выдержала, треснула, разлетаясь на мелкие куски. Воронка боли и отчаянья затягивала, унося в далёкое прошлое. Туда, где мы с друзьями пытались спасти Малиновского от брака по залёту, и я получила порцию оскорблений за это сполна: «Да эта засранка мою жизнь превратила в ад! Видеть её не могу!» Эти слова, и с какой яростью он их произнёс, до сих пор не дают мне спать по ночам. Вот опять, он показал, насколько я ему противна. Почему он так со мной? За что?! Я же ушла из его жизни, лишь бы ему было комфортно. А он…
— Иван, выбирай выражения… — процедил сквозь зубы Лютов.
Его голос был сродни спасительной соломинке, которая выдернула меня из вязкой пучины боли. Удар… Ещё удар… Вновь заработало моё израненное сердечко.
— Саш…— прикоснулась к его руке, и вновь этот нежный взгляд, который удерживал меня на плаву. — Не нужно, — тот попытался возразить. — Я сама. — Перевожу взгляд на мужчину и со стальными нотками в голосе отвечаю: — Иван Михайлович, восемь лет назад я дала вам обещание и не собираюсь его нарушать. За то, что посмотрела в вашу сторону, извините, больше такого не повторится. Но и вас прошу обходить меня десятой дорогой. А также хочу предупредить, ещё одно оскорбительное слово в мою сторону, клянусь, я вам нос сломаю.
Не спорю, последнее было по-детски. Но реально ему врежу, если он хоть ещё один раз попытается меня оскорбить. Я уже не та маленькая девочка, которая после его издёвок бежала в лес поплакать, я выросла и готова дать отпор. Но предпочтительней не встречаться более с этим человеком. Малиновский лишь иронично приподнял бровь, но вот взгляд по-прежнему был холоден.
— Я смотрю, ты перешла на «вы», забавно…
— Ничуть, — всё так же со сталью в голосе отвечаю.
