Он не понимает, как делает ей больно своими упрёками и вечным недовольством, своим равнодушием к её чувствам. Он не понимает, что сам убивает в ней остатки любви. Он убивает её!
Она пыталась понять, что с мужем происходит. С тех пор как человек из другого мира пытался украсть Айкар – их дочь, в нём что-то сломалось. Он не смог помешать ему...
К счастью, дочь вернулась, но на память об этом событии правая половина лице её была сильно обезображена уродливым ожогом. Солнечный свет опалил морду щенка, заставив его покинуть опасный мир. Ожог вскоре превратился в уродливый шрам. И с того времени Кайлот запретил дочери путешествовать. Он сделал её несчастной вдвойне, лишив своей заботы и внимания. Он стал к ней равнодушен и даже злился, когда видел её. Но ещё больше злился на себя, перестав быть уверенным в своей силе. Его злость превратилась в ненависть. Он собрал группу из мужчин и женщин, близко принявших случившееся с Айкар, и направил их ненависть на тот мир. Всю зиму они нападали на город, пока в нём не осталось ни одного человека. Но даже после этого ненависть не отпустила его. Кайлот был разочарован, что не смог сделать главного – найти того, кто причинил вред его дочери. Эта ненависть жгла Кайлота изнутри, отравляя жизнь не только ему, но и каждого, кто оказывался рядом.
Спустя много лет он вдруг почувствовал появление своего ненавистного врага и, не теряя времени, отправился в путь. Наконец, удалось реализовать долгожданную месть, но он вернулся другим. В Кайлоте уже не было того холода, который пугал его жену и детей. Было что-то другое – неизвестное, но не менее пугающее.
Чего ей ждать?
Я отвёл от женщины взгляд.
Да, у меня оставалось два варианта: либо принять новую жизнь, либо не принимать. Пожалуй, второй вариант выбирать ещё рано...
– Спи, – коротко ответил я и, натянув брюки, вышел из спальни. Чувства, которые передались мне от этой женщины, комом встали в горле. Нужно прийти в себя, подышать свежим воздухом в надежде прояснить ум.
Оказавшись за пределами комнаты, я остановился. Да, начинать надо с малого. Для начала изучить этот дом. А то глупо как-то. Вроде я тут чей-то муж и не знаю ничего о доме, и кто в нём живёт. Сердце согревала надежда, что я смогу во всём разобраться. А уж потом приму окончательное решение, какой вариант принять: первый или второй?
Мне не было необходимости обходить дом, чтобы разобраться в расположении комнат. Справа от нашей спальни располагались комнаты сыновей, а вот комната дочки находилась на первом этаже. Помню её маленькую комнатку с зарешёченным окном. Она расположена так, чтобы было мало шансов встретить девочку. Кайлот даже запретил ей покидать комнату, когда он в доме. Это тело помнило ненависть, которую испытывал отец к несчастному ребёнку. Воспоминания были неприятными, вызывали головную боль.
Там же на первом этаже находилась просторная комната, в которой мы завтракали, обедали и ужинали. Почти вся семья собиралась, кроме дочери. Сейчас первый этаж закрыт на засов. Девочка оставалась там одна...
Есть ещё дед. Сильно знакомое ощущение. Он должен быть где-то рядом. Взгляд скользнул по балконной двери. Я направился туда. Открыв дверь, увидел его, сидящим в кресле-качалке с арбалетом на коленях.
Вспомнил! Он всё реже превращается в волка, но каждую ночь проводит на балконе, охраняя дом от... оборотней? С сомнением я помотал головой. Что-то не складывалось. Тихо я вышел на балкон и облокотился о перила. Снаружи было темно. Незнакомое звёздное небо над головой. Зрение моё было невероятно чётким. С высоты второго этажа хорошо просматривался спящий город. Нет, не спящий... Часть его жителей бодрствовала.
Память опять вспышками послала информацию. Нашей общине снежных волков удалось договориться с горожанами, что они не будут нападать на нас. В основном это касалось тех, кто по желанию или поневоле превращался в оборотней. Сильные, смуглые, черноволосые – они отличались от нас и почему-то презирали, и ненавидели. Ещё несколько лет назад их набеги на наши дома сопровождались жертвами с обоих сторон. До сих пор мы взяли за привычку запирать свой дом на все запоры, а ночевали на втором этаже.
Я опять вспомнил о дочери. Айкар. Зачем Кайлот обходился с ней так жестоко? Надеялся, что однажды оборотни её убьют? От догадки по позвоночнику пробежал холодок.
– Кайлот, всё в порядке? – спросил старик, успев подхватить соскользнувшую с колен серебряную стрелу.
Я резко посмотрел на него.
Ответить? Нет. Кайлот всегда игнорировал деда. И сейчас не нужно вызывать у него подозрений. Молча я вернулся внутрь. Возвращаться к чужой жене не хотелось. Вместо этого я направился к лестнице, ведущей на первый этаж и снял засов с двери. Опасности не было, я был в этом твёрдо убеждён. И чего вообще мне бояться? Я же тут главный! Дед давно потерял авторитет в глазах Кайлота. Он уже не мог его ничему научить, а теперь доживал свои дни, выполняя полезное для семьи дело – охраняя её. Дед – отец жены... Жены, имя которой я никак не мог вспомнить. Да и имя деда, собственно, тоже. Такая важная информация ускользала. А может я никогда не звал их по именам? Это бы многое объяснило.
Дверь бесшумно отворилась. На первом этаже очень темно. Почему в этом мире не было электричества? Щёлкнул бы по выключателю и всё! Нет, все пользовались свечками и чём-то напоминающим масляные факелы, хотя зачастую лишь своим зрением – оно не подводило никогда!
Ноги привели к комнате Айкар. Какая она – дочь, которую ненавидел Кайлот? Неужели так отвратительна?
Дверь в её комнату оказалась заперта изнутри. Правильно, сам ведь велел ей запираться, пугая оборотнями. Ненавидел и в то же время заботился? Не мог понять я чувств бывшего хозяина этого тела. Всё казалось таким сложным и запутанным. И спросить не у кого. Как насчёт друзей?
Задумавшись о них, я отошёл от комнаты Айкар. Потом сел за стол и, облокотившись о него, обхватил голову. Нет друзей. Давно нет. Так... соседи, объединённые жаждой мести. Мы никогда не разговаривали по душам. Ни к чему это было. Сердце наполнилось жуткой тоской, что захотелось завыть. Я слишком решительно поддался этому всепоглощающему чувству и внезапно обнаружил себя стоящим на крыльце. Прохладный воздух отрезвил мой разум. Нельзя... петь! Запрещено местными властями. Даже оборотни соблюдают этот запрет и воют далеко в лесной чаще. Иначе могут лишиться свободы. А что может быть для каждого жителя этого города ценнее свободы?
Песня, готовая вырваться из моего горла, оборвалась так и не родившись. Я просто замер, глядя на звёзды. В этом мире нет луны, чтобы излить на неё своё отчаяние и тоску.
Тонкий слух уловил далёкое шуршание травы. Оборотни. Если хоть один ворвётся в дом, он причинит много ущерба. Не нужно их провоцировать. Это днём мы и они похожи на людей. А ночью мы – звери. Голодные и беспощадные!
Я вернулся в дом и запер дверь. Затем прислонился к стене. Чувства вскоре улеглись, постепенно в душе возникло спокойствие. Мысли прояснились, и одна из них напомнила, что я до сих пор не знаю, как выгляжу. Может, взглянув на себя, узнаю нечто большее?
Взглядом отыскал большое зеркало, висевшее на противоположной стене. В нём отражались звёзды. Непривычно, что в доме на окнах нет штор.
Чтобы лучше себя рассмотреть, я зажёг свечу и решительно приблизился к зеркалу.
Вот значит, как я теперь выгляжу... Белые, слегка вьющиеся ниже плеч волосы, нахмуренный лоб, суровый, можно даже сказать, сердитый взгляд карих глаз. Широкий, но явно ломанный в переносице нос, полноватые губы, мощный подбородок. Не скажу, что красавец, но с такой внешностью жить можно. Уж если не бояться, то уважать будут точно. Порадовало, что торс довольно мускулистый. Я даже поднял свободную от свечи руку и напряг мышцы. Результат понравился. В своей прежней жизни такими формами я похвалиться не мог. Само тело было точно после хорошего загара, а вот лицо чересчур бледным, наверно переволновался...
Неожиданно приглушённый шум отвлёк меня от разглядывания зеркального двойника. Я резко глянул вглубь комнаты. Чёрная тень скользнула по стене и быстро исчезла.
«Айкар», – со скоростью молнии пронеслась в голове мысль.
Пришло понимание, что девочка вообще не спит по ночам и даже дружит с мальчиком оборотнем из соседнего дома. Не запрещено, конечно, но для родительских чувств – неприятно. Хотя, чего это я? Какие родительские чувства? Уж точно не мои. Кайлота! Но его родительские чувства давно превратились в эгоизм.
Кажется, незадолго до моего внедрения в это тело он собирался по-взрослому поговорить с этим мальчишкой и разрушить их отношения. Он ненавидел дочь за то, что считал её воплощением его слабости, а именно, случившейся неспособности защитить её от человеческого мира, и любил за то, что она часть его рода – его кровь и плоть. Его желание защитить её приобрело форму лишения свободы, уродуя души, как отца, так и дочери. Неоднозначная складывалась ситуация.
Решил не возвращаться к чужой женщине. Хотелось просто улечься на диван и уснуть. Но, увы, с подобной мебелью люди-волки были незнакомы. Имелись только широкие кресла. Вздохнув огорчённо, я сел в одно из них и закрыл глаза. Как же я влип в эту историю – историю чужой семьи? Как смог стать её главным героем?
Разбудили меня голоса.
Я резко открыл глаза, не сразу сообразив, где нахожусь. Жена спускалась по лестнице о чём-то вполголоса разговаривая с отцом. Увидев меня, оба замолчали. Женщина опустила глаза в пол, свернув на кухню. Дед, постояв в нерешительности, вышел во двор.
Кайлота в этой семье не любили – это однозначно. Страхом были пронизаны стены дома.
Я продолжал сидеть, вслушиваясь в неприятные ощущения, от которых дыбом вставали волоски на руках.
Спустя некоторое время свои комнаты покинули сыновья: старший пятнадцати лет – Дахир и шестилетний – Тайред. Поздоровавшись со мной, братья убежали на улицу помочь деду собрать овощей для предстоящего завтрака. Из кухни тем временем доносились ароматы готовящейся пищи.
Я остался наедине с чужой женой. Айкар не в счет – она тихо сидела в своей комнате. Какой соблазн... Но я так и не решился заглянуть на кухню. Вместо этого поднялся в нашу спальню, чтобы одеться.
Потом мы завтракали, сидя за длинным прямоугольным столом. Я интуитивно сел во главе его и, ничего не говоря, первым приступил к еде. Рагу из мяса. Вкусно! В голове снова ярко вспыхнули воспоминания. Кайлот сердито хмурясь, отодвигает от себя тарелку и резко выходит из-за стола. Ему всё не нравилось. А жена оставалась давиться слезами от обиды и чувства, разраставшейся в душе вины. От таких воспоминаний у меня даже аппетит пропал. Но я заставил себя всё доесть, чувствуя на себе напряжённые взгляды семейства. Дед так и не приступил к еде. Он тупо рассматривал рукоять позолоченной ложки.
Закончив с завтраком, я встал и направился к жене, которая вяло ковырялась в салате, готовясь пережить очередной всплеск обиды. Моё приближение она восприняла с опаской.
Я склонился к ней, поцеловал в щёчку, едва слышно сказав: «Было вкусно».
Затем ощутил потрясение, которое испытала в этот момент испуганная женщина. Вздрогнув, она посмотрела на меня. В её глазах задрожали слёзы.
Я сделал вид, что ничего необычного не случилось и направился к выходу из дома. Переступая порог, краем уха уловил оживлённый шёпот. Удивлена была не только жена, но и всё остальные.
Оказавшись снаружи, меня посетила мысль, что моё поведение, скорее всего, будет воспринято как затишье перед очередной семейной бурей. Какой-то частью сознания я пожалел, что поддался благодарственному импульсу. Нужно придерживаться поведения Кайлота, иначе трудно представить, что будет, когда все поймут, что я – не он.
С такими невесёлыми размышлениями я прошёлся по саду, обошёл дом и вышел на городскую улицу. Надо бы разведать, что это за город. Я же не знаю, сколько мне предстоит жить в этом теле. Мысль, что я тут застрял до смертельного конца – пугала не на шутку. Куда же запропастился настоящий Кайлот?
Утро выдалось тихим и солнечным. На улицах города никого, даже голосов не слышно. Словно город мёртв. Нет, не мёртв... Спит. Люди-оборотни спят, утомившись от ночной охоты. Им теперь приходится уходить всё дальше в леса, поскольку добычи вблизи уже нет. Мой нос уловил в неподвижном воздухе запахи крови и пропитанной по?том шерсти. Знакомые запахи, привычные с детства. С детства Кайлота, но сейчас эти запахи неприятно свербели в носу, вынуждая чихать.
По обоим сторонам улиц двухэтажные аккуратные домики без лишней архитектуры. Всё скромно в серо-красных тонах. Вдали возвышалась сторожевая башня, которой давно не пользовались по назначению. Да и от кого защищаться? Последний киноцефал – убийца оборотней и волков убит лет десять назад. Ходили слухи, что племя киноцефалов прекратило своё существование. Это были просто звери, не имеющие в себе человеческой сущности. Если они, правда, исчезли – мир изменился только к лучшему.
Ноги привели меня к общественному заведению с кричащим названием «Мамочка в шоке» по типу привычного мне бара. По ощущениям Кайлот часто сюда захаживал. Внутри висел полумрак, пропитанный запахом перебродившего хмеля. Столы для посетителей были пусты, лишь за стойкой с напитками, разлитыми в разнообразные фигурные бутылки, с сонным выражением лица жуя жвачку, стоял управляющий. Он встретил раннего посетителя с холодным равнодушием в зелёных прищуренных глазах.
– Как обычно, – подойдя, сказал я.
Само вырвалось. Что именно «как обычно», я не имел ни малейшего понятия. Чужая жизнь начинала всё больше контролировать меня – это было неприятно и пугало. Я отошёл к дальнему столику, до которого едва доходило освещение, и сел в ожидании заказа. Управляющий не заставил себя долго ждать, явно готовый к нему. Он принёс на разносе толстостенную стеклянную кружку с пенистым коричневым напитком и краюху чёрного хлеба в тарелке.
– Удачный день? – с интересом поинтересовался управляющий, составив всё на стол.
– Не хуже, чем у тебя.
– Братья Лавир сегодня медведя завалили, не хочешь отведать жареную медвежью лапу?
– Повезло им. Нет, не хочу.
– Да, они везунчики. У императора добычу увели. Зря отказался. Скоро о медведях в наших краях останутся только воспоминания.
– Зря они так далеко заходят, – я отхлебнул напиток. Сладковатый, с приятным ароматом специй. Немного напоминал пиво.
– Им законы императора не писаны.
– Они нас подставляют!
– Не бурчи, Кайлот. От удачи грех отказываться. Ты вот тоже нарушаешь местные законы из-за мести и ничего.
– Иди, – строго велел я. – Не зли меня.
Управляющий ехидно ухмыльнулся в ответ, но решил не продолжать разговор. Всё же я его постоянный клиент и уважаемый поставщик мяса. Уж откуда оно – он закрывал глаза. Императорские ревизоры то и дело заглядывали в наш городок, всегда посещая «Мамочку в шоке», и бывали весьма довольны. В знак своей благодарности за приятно проведённое время они охотно снижали налоги, которые возложило государство на все развлекательные заведения, а также закрывали глаза на девушек лёгкого поведения, которые содержались здесь же.
Зачем Кайлот сюда приходил чуть ли не каждое утро? Неужели только чтобы выпить и закусить хлебом? Женские голоса привлекли моё внимание.
Она пыталась понять, что с мужем происходит. С тех пор как человек из другого мира пытался украсть Айкар – их дочь, в нём что-то сломалось. Он не смог помешать ему...
К счастью, дочь вернулась, но на память об этом событии правая половина лице её была сильно обезображена уродливым ожогом. Солнечный свет опалил морду щенка, заставив его покинуть опасный мир. Ожог вскоре превратился в уродливый шрам. И с того времени Кайлот запретил дочери путешествовать. Он сделал её несчастной вдвойне, лишив своей заботы и внимания. Он стал к ней равнодушен и даже злился, когда видел её. Но ещё больше злился на себя, перестав быть уверенным в своей силе. Его злость превратилась в ненависть. Он собрал группу из мужчин и женщин, близко принявших случившееся с Айкар, и направил их ненависть на тот мир. Всю зиму они нападали на город, пока в нём не осталось ни одного человека. Но даже после этого ненависть не отпустила его. Кайлот был разочарован, что не смог сделать главного – найти того, кто причинил вред его дочери. Эта ненависть жгла Кайлота изнутри, отравляя жизнь не только ему, но и каждого, кто оказывался рядом.
Спустя много лет он вдруг почувствовал появление своего ненавистного врага и, не теряя времени, отправился в путь. Наконец, удалось реализовать долгожданную месть, но он вернулся другим. В Кайлоте уже не было того холода, который пугал его жену и детей. Было что-то другое – неизвестное, но не менее пугающее.
Чего ей ждать?
Я отвёл от женщины взгляд.
Да, у меня оставалось два варианта: либо принять новую жизнь, либо не принимать. Пожалуй, второй вариант выбирать ещё рано...
Глава 2
– Спи, – коротко ответил я и, натянув брюки, вышел из спальни. Чувства, которые передались мне от этой женщины, комом встали в горле. Нужно прийти в себя, подышать свежим воздухом в надежде прояснить ум.
Оказавшись за пределами комнаты, я остановился. Да, начинать надо с малого. Для начала изучить этот дом. А то глупо как-то. Вроде я тут чей-то муж и не знаю ничего о доме, и кто в нём живёт. Сердце согревала надежда, что я смогу во всём разобраться. А уж потом приму окончательное решение, какой вариант принять: первый или второй?
Мне не было необходимости обходить дом, чтобы разобраться в расположении комнат. Справа от нашей спальни располагались комнаты сыновей, а вот комната дочки находилась на первом этаже. Помню её маленькую комнатку с зарешёченным окном. Она расположена так, чтобы было мало шансов встретить девочку. Кайлот даже запретил ей покидать комнату, когда он в доме. Это тело помнило ненависть, которую испытывал отец к несчастному ребёнку. Воспоминания были неприятными, вызывали головную боль.
Там же на первом этаже находилась просторная комната, в которой мы завтракали, обедали и ужинали. Почти вся семья собиралась, кроме дочери. Сейчас первый этаж закрыт на засов. Девочка оставалась там одна...
Есть ещё дед. Сильно знакомое ощущение. Он должен быть где-то рядом. Взгляд скользнул по балконной двери. Я направился туда. Открыв дверь, увидел его, сидящим в кресле-качалке с арбалетом на коленях.
Вспомнил! Он всё реже превращается в волка, но каждую ночь проводит на балконе, охраняя дом от... оборотней? С сомнением я помотал головой. Что-то не складывалось. Тихо я вышел на балкон и облокотился о перила. Снаружи было темно. Незнакомое звёздное небо над головой. Зрение моё было невероятно чётким. С высоты второго этажа хорошо просматривался спящий город. Нет, не спящий... Часть его жителей бодрствовала.
Память опять вспышками послала информацию. Нашей общине снежных волков удалось договориться с горожанами, что они не будут нападать на нас. В основном это касалось тех, кто по желанию или поневоле превращался в оборотней. Сильные, смуглые, черноволосые – они отличались от нас и почему-то презирали, и ненавидели. Ещё несколько лет назад их набеги на наши дома сопровождались жертвами с обоих сторон. До сих пор мы взяли за привычку запирать свой дом на все запоры, а ночевали на втором этаже.
Я опять вспомнил о дочери. Айкар. Зачем Кайлот обходился с ней так жестоко? Надеялся, что однажды оборотни её убьют? От догадки по позвоночнику пробежал холодок.
– Кайлот, всё в порядке? – спросил старик, успев подхватить соскользнувшую с колен серебряную стрелу.
Я резко посмотрел на него.
Ответить? Нет. Кайлот всегда игнорировал деда. И сейчас не нужно вызывать у него подозрений. Молча я вернулся внутрь. Возвращаться к чужой жене не хотелось. Вместо этого я направился к лестнице, ведущей на первый этаж и снял засов с двери. Опасности не было, я был в этом твёрдо убеждён. И чего вообще мне бояться? Я же тут главный! Дед давно потерял авторитет в глазах Кайлота. Он уже не мог его ничему научить, а теперь доживал свои дни, выполняя полезное для семьи дело – охраняя её. Дед – отец жены... Жены, имя которой я никак не мог вспомнить. Да и имя деда, собственно, тоже. Такая важная информация ускользала. А может я никогда не звал их по именам? Это бы многое объяснило.
Дверь бесшумно отворилась. На первом этаже очень темно. Почему в этом мире не было электричества? Щёлкнул бы по выключателю и всё! Нет, все пользовались свечками и чём-то напоминающим масляные факелы, хотя зачастую лишь своим зрением – оно не подводило никогда!
Ноги привели к комнате Айкар. Какая она – дочь, которую ненавидел Кайлот? Неужели так отвратительна?
Дверь в её комнату оказалась заперта изнутри. Правильно, сам ведь велел ей запираться, пугая оборотнями. Ненавидел и в то же время заботился? Не мог понять я чувств бывшего хозяина этого тела. Всё казалось таким сложным и запутанным. И спросить не у кого. Как насчёт друзей?
Задумавшись о них, я отошёл от комнаты Айкар. Потом сел за стол и, облокотившись о него, обхватил голову. Нет друзей. Давно нет. Так... соседи, объединённые жаждой мести. Мы никогда не разговаривали по душам. Ни к чему это было. Сердце наполнилось жуткой тоской, что захотелось завыть. Я слишком решительно поддался этому всепоглощающему чувству и внезапно обнаружил себя стоящим на крыльце. Прохладный воздух отрезвил мой разум. Нельзя... петь! Запрещено местными властями. Даже оборотни соблюдают этот запрет и воют далеко в лесной чаще. Иначе могут лишиться свободы. А что может быть для каждого жителя этого города ценнее свободы?
Песня, готовая вырваться из моего горла, оборвалась так и не родившись. Я просто замер, глядя на звёзды. В этом мире нет луны, чтобы излить на неё своё отчаяние и тоску.
Тонкий слух уловил далёкое шуршание травы. Оборотни. Если хоть один ворвётся в дом, он причинит много ущерба. Не нужно их провоцировать. Это днём мы и они похожи на людей. А ночью мы – звери. Голодные и беспощадные!
Я вернулся в дом и запер дверь. Затем прислонился к стене. Чувства вскоре улеглись, постепенно в душе возникло спокойствие. Мысли прояснились, и одна из них напомнила, что я до сих пор не знаю, как выгляжу. Может, взглянув на себя, узнаю нечто большее?
Взглядом отыскал большое зеркало, висевшее на противоположной стене. В нём отражались звёзды. Непривычно, что в доме на окнах нет штор.
Чтобы лучше себя рассмотреть, я зажёг свечу и решительно приблизился к зеркалу.
Вот значит, как я теперь выгляжу... Белые, слегка вьющиеся ниже плеч волосы, нахмуренный лоб, суровый, можно даже сказать, сердитый взгляд карих глаз. Широкий, но явно ломанный в переносице нос, полноватые губы, мощный подбородок. Не скажу, что красавец, но с такой внешностью жить можно. Уж если не бояться, то уважать будут точно. Порадовало, что торс довольно мускулистый. Я даже поднял свободную от свечи руку и напряг мышцы. Результат понравился. В своей прежней жизни такими формами я похвалиться не мог. Само тело было точно после хорошего загара, а вот лицо чересчур бледным, наверно переволновался...
Неожиданно приглушённый шум отвлёк меня от разглядывания зеркального двойника. Я резко глянул вглубь комнаты. Чёрная тень скользнула по стене и быстро исчезла.
«Айкар», – со скоростью молнии пронеслась в голове мысль.
Пришло понимание, что девочка вообще не спит по ночам и даже дружит с мальчиком оборотнем из соседнего дома. Не запрещено, конечно, но для родительских чувств – неприятно. Хотя, чего это я? Какие родительские чувства? Уж точно не мои. Кайлота! Но его родительские чувства давно превратились в эгоизм.
Кажется, незадолго до моего внедрения в это тело он собирался по-взрослому поговорить с этим мальчишкой и разрушить их отношения. Он ненавидел дочь за то, что считал её воплощением его слабости, а именно, случившейся неспособности защитить её от человеческого мира, и любил за то, что она часть его рода – его кровь и плоть. Его желание защитить её приобрело форму лишения свободы, уродуя души, как отца, так и дочери. Неоднозначная складывалась ситуация.
Решил не возвращаться к чужой женщине. Хотелось просто улечься на диван и уснуть. Но, увы, с подобной мебелью люди-волки были незнакомы. Имелись только широкие кресла. Вздохнув огорчённо, я сел в одно из них и закрыл глаза. Как же я влип в эту историю – историю чужой семьи? Как смог стать её главным героем?
Разбудили меня голоса.
Я резко открыл глаза, не сразу сообразив, где нахожусь. Жена спускалась по лестнице о чём-то вполголоса разговаривая с отцом. Увидев меня, оба замолчали. Женщина опустила глаза в пол, свернув на кухню. Дед, постояв в нерешительности, вышел во двор.
Кайлота в этой семье не любили – это однозначно. Страхом были пронизаны стены дома.
Я продолжал сидеть, вслушиваясь в неприятные ощущения, от которых дыбом вставали волоски на руках.
Спустя некоторое время свои комнаты покинули сыновья: старший пятнадцати лет – Дахир и шестилетний – Тайред. Поздоровавшись со мной, братья убежали на улицу помочь деду собрать овощей для предстоящего завтрака. Из кухни тем временем доносились ароматы готовящейся пищи.
Я остался наедине с чужой женой. Айкар не в счет – она тихо сидела в своей комнате. Какой соблазн... Но я так и не решился заглянуть на кухню. Вместо этого поднялся в нашу спальню, чтобы одеться.
Потом мы завтракали, сидя за длинным прямоугольным столом. Я интуитивно сел во главе его и, ничего не говоря, первым приступил к еде. Рагу из мяса. Вкусно! В голове снова ярко вспыхнули воспоминания. Кайлот сердито хмурясь, отодвигает от себя тарелку и резко выходит из-за стола. Ему всё не нравилось. А жена оставалась давиться слезами от обиды и чувства, разраставшейся в душе вины. От таких воспоминаний у меня даже аппетит пропал. Но я заставил себя всё доесть, чувствуя на себе напряжённые взгляды семейства. Дед так и не приступил к еде. Он тупо рассматривал рукоять позолоченной ложки.
Закончив с завтраком, я встал и направился к жене, которая вяло ковырялась в салате, готовясь пережить очередной всплеск обиды. Моё приближение она восприняла с опаской.
Я склонился к ней, поцеловал в щёчку, едва слышно сказав: «Было вкусно».
Затем ощутил потрясение, которое испытала в этот момент испуганная женщина. Вздрогнув, она посмотрела на меня. В её глазах задрожали слёзы.
Я сделал вид, что ничего необычного не случилось и направился к выходу из дома. Переступая порог, краем уха уловил оживлённый шёпот. Удивлена была не только жена, но и всё остальные.
Оказавшись снаружи, меня посетила мысль, что моё поведение, скорее всего, будет воспринято как затишье перед очередной семейной бурей. Какой-то частью сознания я пожалел, что поддался благодарственному импульсу. Нужно придерживаться поведения Кайлота, иначе трудно представить, что будет, когда все поймут, что я – не он.
С такими невесёлыми размышлениями я прошёлся по саду, обошёл дом и вышел на городскую улицу. Надо бы разведать, что это за город. Я же не знаю, сколько мне предстоит жить в этом теле. Мысль, что я тут застрял до смертельного конца – пугала не на шутку. Куда же запропастился настоящий Кайлот?
Утро выдалось тихим и солнечным. На улицах города никого, даже голосов не слышно. Словно город мёртв. Нет, не мёртв... Спит. Люди-оборотни спят, утомившись от ночной охоты. Им теперь приходится уходить всё дальше в леса, поскольку добычи вблизи уже нет. Мой нос уловил в неподвижном воздухе запахи крови и пропитанной по?том шерсти. Знакомые запахи, привычные с детства. С детства Кайлота, но сейчас эти запахи неприятно свербели в носу, вынуждая чихать.
По обоим сторонам улиц двухэтажные аккуратные домики без лишней архитектуры. Всё скромно в серо-красных тонах. Вдали возвышалась сторожевая башня, которой давно не пользовались по назначению. Да и от кого защищаться? Последний киноцефал – убийца оборотней и волков убит лет десять назад. Ходили слухи, что племя киноцефалов прекратило своё существование. Это были просто звери, не имеющие в себе человеческой сущности. Если они, правда, исчезли – мир изменился только к лучшему.
Ноги привели меня к общественному заведению с кричащим названием «Мамочка в шоке» по типу привычного мне бара. По ощущениям Кайлот часто сюда захаживал. Внутри висел полумрак, пропитанный запахом перебродившего хмеля. Столы для посетителей были пусты, лишь за стойкой с напитками, разлитыми в разнообразные фигурные бутылки, с сонным выражением лица жуя жвачку, стоял управляющий. Он встретил раннего посетителя с холодным равнодушием в зелёных прищуренных глазах.
– Как обычно, – подойдя, сказал я.
Само вырвалось. Что именно «как обычно», я не имел ни малейшего понятия. Чужая жизнь начинала всё больше контролировать меня – это было неприятно и пугало. Я отошёл к дальнему столику, до которого едва доходило освещение, и сел в ожидании заказа. Управляющий не заставил себя долго ждать, явно готовый к нему. Он принёс на разносе толстостенную стеклянную кружку с пенистым коричневым напитком и краюху чёрного хлеба в тарелке.
– Удачный день? – с интересом поинтересовался управляющий, составив всё на стол.
– Не хуже, чем у тебя.
– Братья Лавир сегодня медведя завалили, не хочешь отведать жареную медвежью лапу?
– Повезло им. Нет, не хочу.
– Да, они везунчики. У императора добычу увели. Зря отказался. Скоро о медведях в наших краях останутся только воспоминания.
– Зря они так далеко заходят, – я отхлебнул напиток. Сладковатый, с приятным ароматом специй. Немного напоминал пиво.
– Им законы императора не писаны.
– Они нас подставляют!
– Не бурчи, Кайлот. От удачи грех отказываться. Ты вот тоже нарушаешь местные законы из-за мести и ничего.
– Иди, – строго велел я. – Не зли меня.
Управляющий ехидно ухмыльнулся в ответ, но решил не продолжать разговор. Всё же я его постоянный клиент и уважаемый поставщик мяса. Уж откуда оно – он закрывал глаза. Императорские ревизоры то и дело заглядывали в наш городок, всегда посещая «Мамочку в шоке», и бывали весьма довольны. В знак своей благодарности за приятно проведённое время они охотно снижали налоги, которые возложило государство на все развлекательные заведения, а также закрывали глаза на девушек лёгкого поведения, которые содержались здесь же.
Зачем Кайлот сюда приходил чуть ли не каждое утро? Неужели только чтобы выпить и закусить хлебом? Женские голоса привлекли моё внимание.
