Сама по себе раздача листовок дозволялась свободно. Однако чтобы установить агитационную конструкцию, куб, и натянуть баннер, по новым поправкам к закону, требовалось каждый раз загодя уведомлять администрацию города и получать от них согласие. Установка куба уже расценивалась как публичное мероприятие. Для проведения такого мероприятия необходим был заявитель, а также его заместитель, который мог провести мероприятие, на случай, если первый заболеет. В заявке на куб обязательно указывались паспортные и контактные данные обоих, а также конкретные координаты размещения. Администрация даёт ответ в течение нескольких дней. В общем, всесторонняя прозрачность и непременные бюрократические формальности.
Кубы проводились примерно три раза в неделю, например, в понедельник, в четверг и в субботу. Больше одного мероприятия в день согласовывать всё равно было нельзя. Алиса и Жора стали частыми гостями городской администрации. Когда, например, Алисе звонили и говорили, что можно забирать ответ на прошлую заявку, она приходила и приносила сразу кипу новых.
Пока Жора работал за компьютером, Захар сосредоточенно пересчитывал листовки (такое задание ему дала Алиса). Оба предпочитали деликатно молчать. Ближайший куб был назначен на сегодня, и по возвращению Алисы они собирались выдвигаться на место действия.
Но перед началом акции нужно посчитать, сколько «агитки» осталось у них на данный момент, а после завершения пересчитать то, что не раздадут. Количество розданных листовок фиксировалось, отчёт предоставлялся в федеральный штаб в Москве. (К слову, сами листовки печатались здесь на принтере, тогда как агитационные газеты, фирменные наклейки и атрибутика приходили посылками из Москвы). Обычно утомительным пересчётом занималась Алиса, но сегодня Захар её подменял. Ему предстоял первый «куб». Своего рода «боевое крещение».
Когда минут через пятнадцать Алиса прибежала обратно, на лице её было суетливое выражение, так как мероприятие ограничивалось по времени несколькими часами (время начала и окончания тоже заранее указывалось в заявке), а они уже опаздывали к началу. Захар и Жора поднялись было со своих мест, но тут Алиса вздрогнула, как от удара током, со всей силы хлопнула себя по лбу, и сказала:
– Я, кажется, указала неверный номер телефона. Чёрт, чёрт, чёрт!!!
Захар застыл в замешательстве – он не знал, что нужно делать в таких случаях (так как никогда раньше не сталкивался с механизмом подачи заявлений), а Жора сказал:
– Не переживай, ты просто замоталась. В запарке перепутала цифры, с кем не бывает. Нужно позвонить им и попросить внести исправление. – Он подошёл к Алисе и легонько обнял девушку за плечо, оголённое, потому что та была в майке.
Захар сделал сочувствующее лицо, и в то же время притворился, что то, что Жора обнял Алису, его совершенно не касается. Раз она хочет скрывать свои отношения с Захаром – так тому и быть. Ни к чему привносить лишние сложности. Алисе и так непросто.
Жора и Захар подняли металлические столбики, из которых собирался каркас куба, а Королёва взяла что полегче – чемоданчик с инструментами, сумку с агиткой. Они вышли наружу, заперли тяжёлую металлическую дверь штаба и побрели вверх по улице, к площади Семёновской и торговому центру «Клевер». Напротив, через дорогу, располагалась обширная свободная площадка, через которую шёл большой поток пешеходов. Эта площадка была одним из основных мест проведения агитации.
– А где Постернак? – поинтересовался Захар, идущий рядом с Алисой.
Жора ступал позади них. Рёбра куба достигали больше метра в длину, и чтобы не задеть друг друга, между несущими их мужчинами желательна была некоторая дистанция. Захар, зная, что Жора сзади, неосознанно старался идти увереннее и держать спину прямо, чтобы не казаться ему рохлей.
– Я не знаю, где Постернак, он же твой друг, так что я у тебя должна спросить, где он, – ехидно ответила Алиса.
– Вот так поворот, – ответил Захар, подумав при этом: «Значит, уже только мой друг…». – Надо ему позвонить.
– Позвони, толку от него всё равно никакого. Постоянно опаздывает, приходит к половине куба. Больше болтает, чем раздаёт листовки. А если кто-то не хочет брать листовку, он сразу раздражается и предъявляет всем вокруг свои претензии. Как будто не понимает, что никто ему ничего не должен.
– Вот как, – сказал Захар. – Я уверен, что он исправится. Со временем поймёт, что к чему; как можно себя вести, а как нельзя.
– Не исправится, – унылым тоном протянула Алиса. – Уж поверь, такие, как Постернак, не исправляются.
Цель кампании на данном этапе: сбор трёхсот тысяч подписей. Технически их нужно было собирать лишь в январе, после регистрации в качестве кандидата в избирательной комиссии. Однако времени по закону отводилось около трёх недель, одна из которых выпадала на новогодние праздники, когда люди сидят по домам, «культурно отдыхают» и обычно не сильно горят желанием вникать в политику.
Хоть купи сапоги-скороходы, такое громадное количество подписей за отмеренный срок честно собрать просто невозможно. Даже если ты рок-звезда масштаба Акинчева или Юры-музыканта. Сто тысяч подписей за неделю – почитай, больше десяти тысячи подписей за день. Учитывая, что первую неделю большинство среднестатистических граждан мучаются дома с похмельем, проводят время с родственниками, катают на санках детей, у кого как. А последующие две выходят из дома, как правило, на работу или по каким-то неотложным делам, так как дороги забиты пробками и плохо убранным снегом.
Логично предположить, что драконовское законодательство специально рассчитывалось на то, чтобы простому смертному было никак не проскочить. И миновать данный проверочный фильтр кандидат мог, только если Кремль «подарит» ему эти триста тысяч подписей. Очевидно, что «несговорчивый» человек, от которого можно ожидать сюрпризов, такого подарочка никогда не дождётся.
Февральный решил найти третий путь. Поэтому уже сейчас, в августе, полным ходом шёл сбор виртуальных подписей. Человек, который потенциально готов был поставить подпись за выдвижение Алексея на выборы (не отдать ему голос, а пока лишь поставить подпись за выдвижение), оставлял свои контактные данные на особом сайте кампании. Для того чтобы в январе, когда нужно будет за считанные дни получить гигантское число подписей, не обращаться в панике ко всем подряд людям, надеясь на удачу. А приглашать заведомых сторонников к себе в штаб, по уже имеющемуся списку контактов. Тогда процент потерянного напрасно времени будет сведён к минимуму.
Для этого и столько штабов в разных городах. Подписи же нужно было собирать не с одного, а с разных регионов РФ.
Самые продвинутые граждане узнавали про «электронные подписи» в интернете. Но многие россияне либо вообще не имели доступа в интернет, либо использовали не весь его потенциал. Поэтому волонтёры – смельчаки, которые разделяли гражданскую позицию Феврального и добровольно вызвались ему помогать, должны были рассказывать другим людям про ведущийся сбор подписей. И, по возможности, убеждать их поддержать выдвижение. Ведь, общаясь со сторонником Феврального, человек, изначально воспринимавший его скептически или вовсе отрицательно, мог поменять свои взгляды. Миром правит информация. Некоторым, чтобы прозреть, просто не хватает нужной информации.
Итак, фактически проводимая сейчас кампания не была предвыборной. Да и по закону агитировать за какого-то кандидата, так рано до выборов, было запрещено. (Скрытая агитация за Клыкова через безостановочную пропаганду по телеканалам, само собой, не считалась.) Кампания шла пока лишь за выдвижение Алексея Феврального, которое из-за липовых судимостей стояло под вопросом. Подписи небезразличных граждан должны были убедить диктаторов, что этого кандидата им придётся допустить до выборов. Чем больше подписей, тем серьёзнее общественное давление. Когда Алексея зарегистрируют – вот тогда начнётся настоящая предвыборная агитация, гонка с другими кандидатами. Тогда уже можно будет агитировать в открытую. Сейчас же агитация заключалась не в призыве поставить галочку в бюллетене напротив фамилии Феврального, а только лишь в развенчании предрассудков и нелепых мифов, связанных с ним, и популяризации его фигуры.
Придя на согласованную площадку, ребята опустили вещи на землю. Георгий плоскогубцами перекусил пластиковые хомуты, стягивавшие металлические брусья. Далее Захар помогал закручивать болты, скреплявшие рёбра куба. Первый раз у него получалось не так-то легко, Алиса и Жора делали всё гораздо быстрее и отточенней. Захар попытался представить, как Алиса собирала такой же куб одна, не сумел, и мысленно отдал дань её героизму. Когда, минут через десять, каркас был готов, активисты стали натягивать по баннеру на каждую из граней.
На лицевой стороне куба красовалось изображение собственной персоной Феврального. Ненавязчивая улыбка краешком губ, которая врагам, конечно, покажется наглой ухмылкой, а поклонникам – жестом добродушия. Спокойные глаза, в которых может скрываться как лукавство, так и благородство. Не безупречно-глянцевое, но и не отталкивающее фото. Самое то для предвыборного баннера. Под фотопортретом жирная надпись, девиз кампании: «Пора выбирать». Просто и лаконично. Между чем выбирать – верой и действием, тоталитаризмом и демократией, ложью и правдой, прошлым и будущим, невежеством и просвещением, смертью и жизнью… каждому, читающему этот слоган, предлагалось додумать самому.
На других баннерах были напечатаны некоторые ключевые пункты из программы Феврального, а также приглашение зайти на его сайт и поставить электронную подпись.
Закончив сборку, Алиса тут же принялась подходить к прохожим и предлагать им листовки, а Жора ушёл в штаб. Поскольку там всё время должен был кто-то оставаться, на случай прихода посетителей. А дежурить кроме него сегодня было некому. (Потом, во второй половине куба они с Алисой поменялись – Жора пришёл раздавать, а девушка отправилась в штаб.)
Алиса толком ему ничего не объяснила. У Захара вообще поначалу сложилось ощущение, что он тут лишний. Наверное, так себя чувствует любой новый член коллектива? Но нет, с Алисой явно произошли какие-то перемены, она не была так сильно обрадована его возвращением, как хотела показать. «Я себя просто накручиваю», – подумал Захар. Он заглянул в сумку, набитую листовками. Много, очень много. Снял с плеч рюкзак и поставил на землю возле куба, прислонив к одной из граней. Захар не был уверен, что его не сопрут, но Алиса сделала так же, и Гордеев решил избавиться от «лишней вещи», тем более что ничего ценного в рюкзаке не лежало.
Захар не боялся, но его охватил каменный ступор. Гордееву было знакомо это состояние. Он испытывал его перед решающим моментом, когда нужно было «броситься с места в карьер», сделать что-то, что повлияет на дальнейшую судьбу. Нанести первый удар в драке, отправить письмо кумиру, подойти к девушке, в которую влюблён.
Волевым усилием сбросив оцепенение, Гордеев пробежал глазами небольшую «методичку» для волонтёров, объясняющую, как обращаться к людям и что отвечать на возможные вопросы. Чего нельзя было отнять у кампании, так это продуманность и предусмотрительность организаторов.
Ну, что ж, попробуем.
– Добрый день, вы слышали об Алексее Февральном? – обратился он к случайному прохожему. На самом Захаре была надета аутентичная футболка «Февральный-2018», которую ему подарили ещё в июне на собрании в штабе коммунистов.
Последний раз он надевал её в июне, на свидание на Набережной с девочкой, ещё до Алисы. С этой девочкой они вместе писали ЕГЭ по литературе, она ему приглянулась, и он запомнил её фамилию (благо, та была редкой) и после нашёл «Вконтакте», познакомился. Правда, дальше первого свидания всё равно не зашло. Девочка интересная, по-своему очаровательная, но слишком разные у них области увлечений и масштабы интересов. Отправляясь на встречу с Миленой, Захар решил надеть ту футболку, чтобы посмотреть на реакцию людей и ещё раз напомнить (а кому-то сказать впервые) о Февральном. Когда они с Миленой шли по Набережной, навстречу им показалось трое ментов, и пройти незамеченным было никак, а развернуться и побежать – значило привлечь к себе внимание. Захар мысленно приготовился к тому, что его задержат (в Москве были нередки случаи, когда к людям в метро и общественных местах «церберы порядка» докапывались за кепки, футболки и прочие вещи с символикой Феврального). Но, не поведя бровью, продолжил идти, как ни в чём не бывало. Так они, держась за ручку, и миновали жандармов, те, похоже, не обратили внимание. А ведь обычно символика Феврального действовала на них как красная тряпка на быка… Пронесло.
«А я думал, нас сейчас повяжут», – облегчённо выдохнул Захар. Девушка не поняла, о чём речь, и он пальцем показал ей на надпись «Февральный» на груди. Та охнула и разразилась причитаниями: «Боже, я только сейчас заметила! Ты что, зачем ты это надел? Только не надо!.. – она остановила его предупредительным жестом. – Не рассказывай мне про Феврального! Не хочу ничего о нём слышать. Вообще не хочу ничего слышать про политику».
Эту же фразу – «НЕ ХОЧУ НИЧЕГО СЛЫШАТЬ ПРО ПОЛИТИКУ», Захар потом неоднократно услышит и на протяжении своей долгой работы на кубах. Услышит столько раз, что она будет сниться ему в мрачных грёзах по ночам. Ну, что ж, не хотите – и не надо, когда потом огребёте по полной из-за своей пассивности и безразличия, виноваты будете сами. Так он хотел бы ответить, но инструкция для волонтёров предписывала уважать чужие взгляды и мнение, даже аполитичность.
– Нет, не слышал, – ответил случайный прохожий. – А что?
– Февральный собирается баллотироваться на выборы президента в марте следующего года, – с готовностью поведал Захар. – И мы собираем подписи в его поддержку. Не могли бы вы взять почитать листовку, где изложены базовые тезисы его программы? – на этом моменте, продолжая говорить, он обычно протягивал листовку собеседнику, чтобы тот как бы между прочим взял её. – И если вас заинтересует, поставьте пожалуйста электронную подпись на сайте. Сайт также указан на листовке.
– Хорошо, почитаю.
– Спасибо! Удачного вам дня! – доброжелательно прощался Захар и, не теряя времени, бросался к другому прохожему.
Это оказалось проще, чем он думал. Гордеев как будто перешагнул невидимую границу, и ему открылись возможности, которые ранее были недоступны. Когда Захар жил обычной жизнью, он мог комплексовать из-за прыщей, недостаточной начитанности и осведомлённости, своей невзыскательности в одежде, и прочего. Когда он говорил с человеком на кубе, то временно забывал про свою несовершенную внешность и психологические комплексы. На первый план выходило желание УБЕДИТЬ.
Он старался находить точные слова, но они были лишь внешней оболочкой. Посредством их он хотел передать человеку нечто большее – чувство, настроение, а может, Знание. Сам он слишком хорошо осознавал, что если Февральный не победит на предстоящих выборах, это будет означать мучительную гибель для всей России. Если победит – далеко не факт, что гибель будет избегнута. Но оставалась надежда, хотя и мизерная.
Главное – не слова, а то, что в них заложено. Искренняя вера в собственную правоту, которая складывается из нажитого опыта и кропотливого сбора информации.
Кубы проводились примерно три раза в неделю, например, в понедельник, в четверг и в субботу. Больше одного мероприятия в день согласовывать всё равно было нельзя. Алиса и Жора стали частыми гостями городской администрации. Когда, например, Алисе звонили и говорили, что можно забирать ответ на прошлую заявку, она приходила и приносила сразу кипу новых.
Пока Жора работал за компьютером, Захар сосредоточенно пересчитывал листовки (такое задание ему дала Алиса). Оба предпочитали деликатно молчать. Ближайший куб был назначен на сегодня, и по возвращению Алисы они собирались выдвигаться на место действия.
Но перед началом акции нужно посчитать, сколько «агитки» осталось у них на данный момент, а после завершения пересчитать то, что не раздадут. Количество розданных листовок фиксировалось, отчёт предоставлялся в федеральный штаб в Москве. (К слову, сами листовки печатались здесь на принтере, тогда как агитационные газеты, фирменные наклейки и атрибутика приходили посылками из Москвы). Обычно утомительным пересчётом занималась Алиса, но сегодня Захар её подменял. Ему предстоял первый «куб». Своего рода «боевое крещение».
Когда минут через пятнадцать Алиса прибежала обратно, на лице её было суетливое выражение, так как мероприятие ограничивалось по времени несколькими часами (время начала и окончания тоже заранее указывалось в заявке), а они уже опаздывали к началу. Захар и Жора поднялись было со своих мест, но тут Алиса вздрогнула, как от удара током, со всей силы хлопнула себя по лбу, и сказала:
– Я, кажется, указала неверный номер телефона. Чёрт, чёрт, чёрт!!!
Захар застыл в замешательстве – он не знал, что нужно делать в таких случаях (так как никогда раньше не сталкивался с механизмом подачи заявлений), а Жора сказал:
– Не переживай, ты просто замоталась. В запарке перепутала цифры, с кем не бывает. Нужно позвонить им и попросить внести исправление. – Он подошёл к Алисе и легонько обнял девушку за плечо, оголённое, потому что та была в майке.
Захар сделал сочувствующее лицо, и в то же время притворился, что то, что Жора обнял Алису, его совершенно не касается. Раз она хочет скрывать свои отношения с Захаром – так тому и быть. Ни к чему привносить лишние сложности. Алисе и так непросто.
Жора и Захар подняли металлические столбики, из которых собирался каркас куба, а Королёва взяла что полегче – чемоданчик с инструментами, сумку с агиткой. Они вышли наружу, заперли тяжёлую металлическую дверь штаба и побрели вверх по улице, к площади Семёновской и торговому центру «Клевер». Напротив, через дорогу, располагалась обширная свободная площадка, через которую шёл большой поток пешеходов. Эта площадка была одним из основных мест проведения агитации.
– А где Постернак? – поинтересовался Захар, идущий рядом с Алисой.
Жора ступал позади них. Рёбра куба достигали больше метра в длину, и чтобы не задеть друг друга, между несущими их мужчинами желательна была некоторая дистанция. Захар, зная, что Жора сзади, неосознанно старался идти увереннее и держать спину прямо, чтобы не казаться ему рохлей.
– Я не знаю, где Постернак, он же твой друг, так что я у тебя должна спросить, где он, – ехидно ответила Алиса.
– Вот так поворот, – ответил Захар, подумав при этом: «Значит, уже только мой друг…». – Надо ему позвонить.
– Позвони, толку от него всё равно никакого. Постоянно опаздывает, приходит к половине куба. Больше болтает, чем раздаёт листовки. А если кто-то не хочет брать листовку, он сразу раздражается и предъявляет всем вокруг свои претензии. Как будто не понимает, что никто ему ничего не должен.
– Вот как, – сказал Захар. – Я уверен, что он исправится. Со временем поймёт, что к чему; как можно себя вести, а как нельзя.
– Не исправится, – унылым тоном протянула Алиса. – Уж поверь, такие, как Постернак, не исправляются.
Цель кампании на данном этапе: сбор трёхсот тысяч подписей. Технически их нужно было собирать лишь в январе, после регистрации в качестве кандидата в избирательной комиссии. Однако времени по закону отводилось около трёх недель, одна из которых выпадала на новогодние праздники, когда люди сидят по домам, «культурно отдыхают» и обычно не сильно горят желанием вникать в политику.
Хоть купи сапоги-скороходы, такое громадное количество подписей за отмеренный срок честно собрать просто невозможно. Даже если ты рок-звезда масштаба Акинчева или Юры-музыканта. Сто тысяч подписей за неделю – почитай, больше десяти тысячи подписей за день. Учитывая, что первую неделю большинство среднестатистических граждан мучаются дома с похмельем, проводят время с родственниками, катают на санках детей, у кого как. А последующие две выходят из дома, как правило, на работу или по каким-то неотложным делам, так как дороги забиты пробками и плохо убранным снегом.
Логично предположить, что драконовское законодательство специально рассчитывалось на то, чтобы простому смертному было никак не проскочить. И миновать данный проверочный фильтр кандидат мог, только если Кремль «подарит» ему эти триста тысяч подписей. Очевидно, что «несговорчивый» человек, от которого можно ожидать сюрпризов, такого подарочка никогда не дождётся.
Февральный решил найти третий путь. Поэтому уже сейчас, в августе, полным ходом шёл сбор виртуальных подписей. Человек, который потенциально готов был поставить подпись за выдвижение Алексея на выборы (не отдать ему голос, а пока лишь поставить подпись за выдвижение), оставлял свои контактные данные на особом сайте кампании. Для того чтобы в январе, когда нужно будет за считанные дни получить гигантское число подписей, не обращаться в панике ко всем подряд людям, надеясь на удачу. А приглашать заведомых сторонников к себе в штаб, по уже имеющемуся списку контактов. Тогда процент потерянного напрасно времени будет сведён к минимуму.
Для этого и столько штабов в разных городах. Подписи же нужно было собирать не с одного, а с разных регионов РФ.
Самые продвинутые граждане узнавали про «электронные подписи» в интернете. Но многие россияне либо вообще не имели доступа в интернет, либо использовали не весь его потенциал. Поэтому волонтёры – смельчаки, которые разделяли гражданскую позицию Феврального и добровольно вызвались ему помогать, должны были рассказывать другим людям про ведущийся сбор подписей. И, по возможности, убеждать их поддержать выдвижение. Ведь, общаясь со сторонником Феврального, человек, изначально воспринимавший его скептически или вовсе отрицательно, мог поменять свои взгляды. Миром правит информация. Некоторым, чтобы прозреть, просто не хватает нужной информации.
Итак, фактически проводимая сейчас кампания не была предвыборной. Да и по закону агитировать за какого-то кандидата, так рано до выборов, было запрещено. (Скрытая агитация за Клыкова через безостановочную пропаганду по телеканалам, само собой, не считалась.) Кампания шла пока лишь за выдвижение Алексея Феврального, которое из-за липовых судимостей стояло под вопросом. Подписи небезразличных граждан должны были убедить диктаторов, что этого кандидата им придётся допустить до выборов. Чем больше подписей, тем серьёзнее общественное давление. Когда Алексея зарегистрируют – вот тогда начнётся настоящая предвыборная агитация, гонка с другими кандидатами. Тогда уже можно будет агитировать в открытую. Сейчас же агитация заключалась не в призыве поставить галочку в бюллетене напротив фамилии Феврального, а только лишь в развенчании предрассудков и нелепых мифов, связанных с ним, и популяризации его фигуры.
Придя на согласованную площадку, ребята опустили вещи на землю. Георгий плоскогубцами перекусил пластиковые хомуты, стягивавшие металлические брусья. Далее Захар помогал закручивать болты, скреплявшие рёбра куба. Первый раз у него получалось не так-то легко, Алиса и Жора делали всё гораздо быстрее и отточенней. Захар попытался представить, как Алиса собирала такой же куб одна, не сумел, и мысленно отдал дань её героизму. Когда, минут через десять, каркас был готов, активисты стали натягивать по баннеру на каждую из граней.
На лицевой стороне куба красовалось изображение собственной персоной Феврального. Ненавязчивая улыбка краешком губ, которая врагам, конечно, покажется наглой ухмылкой, а поклонникам – жестом добродушия. Спокойные глаза, в которых может скрываться как лукавство, так и благородство. Не безупречно-глянцевое, но и не отталкивающее фото. Самое то для предвыборного баннера. Под фотопортретом жирная надпись, девиз кампании: «Пора выбирать». Просто и лаконично. Между чем выбирать – верой и действием, тоталитаризмом и демократией, ложью и правдой, прошлым и будущим, невежеством и просвещением, смертью и жизнью… каждому, читающему этот слоган, предлагалось додумать самому.
На других баннерах были напечатаны некоторые ключевые пункты из программы Феврального, а также приглашение зайти на его сайт и поставить электронную подпись.
Закончив сборку, Алиса тут же принялась подходить к прохожим и предлагать им листовки, а Жора ушёл в штаб. Поскольку там всё время должен был кто-то оставаться, на случай прихода посетителей. А дежурить кроме него сегодня было некому. (Потом, во второй половине куба они с Алисой поменялись – Жора пришёл раздавать, а девушка отправилась в штаб.)
Алиса толком ему ничего не объяснила. У Захара вообще поначалу сложилось ощущение, что он тут лишний. Наверное, так себя чувствует любой новый член коллектива? Но нет, с Алисой явно произошли какие-то перемены, она не была так сильно обрадована его возвращением, как хотела показать. «Я себя просто накручиваю», – подумал Захар. Он заглянул в сумку, набитую листовками. Много, очень много. Снял с плеч рюкзак и поставил на землю возле куба, прислонив к одной из граней. Захар не был уверен, что его не сопрут, но Алиса сделала так же, и Гордеев решил избавиться от «лишней вещи», тем более что ничего ценного в рюкзаке не лежало.
Захар не боялся, но его охватил каменный ступор. Гордееву было знакомо это состояние. Он испытывал его перед решающим моментом, когда нужно было «броситься с места в карьер», сделать что-то, что повлияет на дальнейшую судьбу. Нанести первый удар в драке, отправить письмо кумиру, подойти к девушке, в которую влюблён.
Волевым усилием сбросив оцепенение, Гордеев пробежал глазами небольшую «методичку» для волонтёров, объясняющую, как обращаться к людям и что отвечать на возможные вопросы. Чего нельзя было отнять у кампании, так это продуманность и предусмотрительность организаторов.
Ну, что ж, попробуем.
– Добрый день, вы слышали об Алексее Февральном? – обратился он к случайному прохожему. На самом Захаре была надета аутентичная футболка «Февральный-2018», которую ему подарили ещё в июне на собрании в штабе коммунистов.
Последний раз он надевал её в июне, на свидание на Набережной с девочкой, ещё до Алисы. С этой девочкой они вместе писали ЕГЭ по литературе, она ему приглянулась, и он запомнил её фамилию (благо, та была редкой) и после нашёл «Вконтакте», познакомился. Правда, дальше первого свидания всё равно не зашло. Девочка интересная, по-своему очаровательная, но слишком разные у них области увлечений и масштабы интересов. Отправляясь на встречу с Миленой, Захар решил надеть ту футболку, чтобы посмотреть на реакцию людей и ещё раз напомнить (а кому-то сказать впервые) о Февральном. Когда они с Миленой шли по Набережной, навстречу им показалось трое ментов, и пройти незамеченным было никак, а развернуться и побежать – значило привлечь к себе внимание. Захар мысленно приготовился к тому, что его задержат (в Москве были нередки случаи, когда к людям в метро и общественных местах «церберы порядка» докапывались за кепки, футболки и прочие вещи с символикой Феврального). Но, не поведя бровью, продолжил идти, как ни в чём не бывало. Так они, держась за ручку, и миновали жандармов, те, похоже, не обратили внимание. А ведь обычно символика Феврального действовала на них как красная тряпка на быка… Пронесло.
«А я думал, нас сейчас повяжут», – облегчённо выдохнул Захар. Девушка не поняла, о чём речь, и он пальцем показал ей на надпись «Февральный» на груди. Та охнула и разразилась причитаниями: «Боже, я только сейчас заметила! Ты что, зачем ты это надел? Только не надо!.. – она остановила его предупредительным жестом. – Не рассказывай мне про Феврального! Не хочу ничего о нём слышать. Вообще не хочу ничего слышать про политику».
Эту же фразу – «НЕ ХОЧУ НИЧЕГО СЛЫШАТЬ ПРО ПОЛИТИКУ», Захар потом неоднократно услышит и на протяжении своей долгой работы на кубах. Услышит столько раз, что она будет сниться ему в мрачных грёзах по ночам. Ну, что ж, не хотите – и не надо, когда потом огребёте по полной из-за своей пассивности и безразличия, виноваты будете сами. Так он хотел бы ответить, но инструкция для волонтёров предписывала уважать чужие взгляды и мнение, даже аполитичность.
– Нет, не слышал, – ответил случайный прохожий. – А что?
– Февральный собирается баллотироваться на выборы президента в марте следующего года, – с готовностью поведал Захар. – И мы собираем подписи в его поддержку. Не могли бы вы взять почитать листовку, где изложены базовые тезисы его программы? – на этом моменте, продолжая говорить, он обычно протягивал листовку собеседнику, чтобы тот как бы между прочим взял её. – И если вас заинтересует, поставьте пожалуйста электронную подпись на сайте. Сайт также указан на листовке.
– Хорошо, почитаю.
– Спасибо! Удачного вам дня! – доброжелательно прощался Захар и, не теряя времени, бросался к другому прохожему.
Это оказалось проще, чем он думал. Гордеев как будто перешагнул невидимую границу, и ему открылись возможности, которые ранее были недоступны. Когда Захар жил обычной жизнью, он мог комплексовать из-за прыщей, недостаточной начитанности и осведомлённости, своей невзыскательности в одежде, и прочего. Когда он говорил с человеком на кубе, то временно забывал про свою несовершенную внешность и психологические комплексы. На первый план выходило желание УБЕДИТЬ.
Он старался находить точные слова, но они были лишь внешней оболочкой. Посредством их он хотел передать человеку нечто большее – чувство, настроение, а может, Знание. Сам он слишком хорошо осознавал, что если Февральный не победит на предстоящих выборах, это будет означать мучительную гибель для всей России. Если победит – далеко не факт, что гибель будет избегнута. Но оставалась надежда, хотя и мизерная.
Главное – не слова, а то, что в них заложено. Искренняя вера в собственную правоту, которая складывается из нажитого опыта и кропотливого сбора информации.
