Как президент, гарант Конституции и соблюдения прав человека, может спокойно допускать всё это?!
На мирной протестной акции в Санкт-Петербурге 29 апреля 2017 полицией были незаконно задержаны от трёх до пяти десятков человек (это как минимум 10% от общего числа участников), на антикоррупционных митингах 26 марта и 12 июня количество задержанных измерялось сотнями в разных городах. Людей, в том числе женщин и подростков, под предлогом статьи об участии в «несанкционированных митингах», заталкивали в автозаки просто за то, что они, никому не мешая, стояли с плакатами и выражали свою гражданскую позицию. Видео многочисленных задержаний доступны на You-tube.
Многие действия самого Владимира Клыкова противоречат Конституции. Так, он подписал закон Яровой, а также закон о запрете «несанкционированных» митингов (то есть, не одобренных властью), поддержал увеличение срока президентства до 6 лет – грубо нарушающее изначальный лимит, установленный Конституцией.
В то время как действительно важные законы – визовый режим со странами Средней Азии – не принимаются. Поэтому недовольные жизнью мигранты из стран ближнего зарубежья бесконтрольно приезжают к нам, заполняя доступные рабочие места (строители, водители, продавцы, и т. д.) Работодателям выгоднее брать их, чем русских, потому что они согласны на гораздо меньшую оплату труда – так как для мест, откуда приезжали мигранты, 15-20 тыс. рублей это уже существенная сумма. Ведь, скажем, в Таджикистане средняя зарплата равна 1000 сомони, то есть чуть менее 7 тыс. руб. Страна занимает самое низкое место по этому показателю в СНГ».
Помимо работы над оригинальным проектом, Захар старался не забывать про кубы. Конечно, на каждом мероприятии он не был, но по возможности находил время и присоединялся к Алисе с Жорой в раздаче листовок и газет. Газета отличалась тем, что в ней тезисы программы Феврального и его деятельность были рассмотрены более подробно.
Для идейных сторонников у волонтёров были припасены даже фирменные наклейки, простые – на телефон, компьютер, холодильник, и специальные – на автомобиль.
Кроме поклонников, были и ненавистники, которые, проходя мимо, ругали активистов и глядящего на них с баннера Феврального распоследними словами. Часть людей отказывались брать листовки, но некоторые считали своим долгом сначала взять её, а потом демонстративно порвать или выбросить. Захару приходилось подбирать клочки и относить в мусорку. Публичное мероприятие проводит штаб, а значит за чистоту места проведения отвечают волонтёры. Если листовка просто падала на землю и не пачкалась, Захар клал её обратно в стопку и вручал кому-то другому.
Он был настойчив, любыми уговорами и под каким угодно предлогом старался всучить человеку листовку. Если тот утверждал, что он вне политики, Захар говорил: «Возьмите так, ради интереса». Если это были девушки, студентки или старшеклассницы, Захар подключал всё своё обаяние. Фамилия Февральный должна примелькаться людям, засесть у них на подкорке. Берёшься за какое-то дело – отдавайся ему полностью!
– У меня уже есть кандидат, за которого я буду голосовать на выборах, – сказал Гордееву один долговязый парень. – Владимир Клыков.
– Хотя бы просто из любопытства, возьмите, – предложил Захар, протягивая листовку. – Вдруг вы прочитаете программу и сразу захотите голосовать за Феврального?
На лице парня читалось сомнение, но он всё же сдался. Полицейский, приставленный администрацией «следить за порядком», с интересом наблюдал, как ловко и быстро Захар снабжает прохожих листовками. Если в его зоне ответственности появлялись пять разных людей, Захар старался успеть подойти ко всем. В среднем по десять секунд на одного. Люди идут неторопливо, и если не мешкать, можно уделить время каждому. Когда Захар не успевал, он мог и побежать, догнать человека. Отходить слишком далеко от конструкции куба он не мог, так как радиус проведения мероприятия был ограничен.
Иногда, правда, попадались желающие поговорить, которые не только имели сформировавшуюся позицию, но и не боялись вступать в дебаты, искренне пытались переубедить оппонента. С такими людьми Захар останавливался и разговаривал, потому что ему было интересно услышать чужую точку зрения. Однажды он дискутировал с одним парнем минут двадцать, причём довольно конструктивно. Парень выглядел весьма жизнерадостно.
– Ну, сам себя послушай, – говорил он Захару. – Вот ты говоришь, одна седьмая часть населения живёт за чертой бедности. Оглянись по сторонам! Неужели ты скажешь, что каждый седьмой прохожий – нищий? Посмотри, они нормально одеты, не голодны. Разве что бомж какой-нибудь попадётся, так он сам виноват, что не хочет работать.
– Тем не менее, одна седьмая – это по подсчётам Счётной палаты, – возразил Гордеев. – То есть, по официальным данным того же государства. Они сами приводят такие сведения.
Захар вздохнул. Как объяснишь этому парню, который явно вырос в обеспеченной семье, что уровень жизни в Майском порту совершенно не равен уровню жизни в какой-нибудь деревушке в средней полосе России, отрезанной от цивилизации? Он существует в своём манямирке и не способен взять в толк, что в его городе экономическая обстановка относительно неплохая, в отличие от преобладающей части страны.
Когда они разошлись, Захар достал телефон, чтобы глянуть на время, и увидел пропущенный от Жоры. Захар удивился, и, поскольку тот был неподалёку, подошёл к нему узнать, что случилось.
– Хотел сказать, чтобы ты оставил в покое того парня, – дружелюбно сказал Жора. – Захар, не отвлекайся так долго на одного человека. Если он спорит – не трать время и иди к следующему.
– Хорошо, постараюсь, – сказал Захар. – Заговорился и не заметил, как время пролетело. Парень довольно интересный, но больно уж наивный. Видит мир вокруг в розовых тонах. А я всё надеялся объяснить ему, что есть и другие оттенки…
Своей наивностью этот персонаж напомнил Захару Постернака. Только наоборот – Витька был твёрдо уверен в том, что добро неизбежно восторжествует над злом, причём в самом скором времени, режиму Клыкова вот-вот настанет кирдык, а он сам, Виктор Постернак, займёт почётное место в новой политической и светской элите России. Правда, Витька подспудно был уверен, что для вхождения в «избранные» достаточно факта, что он поддерживал либеральные убеждения и высказывался против деспотизма. При этом рвать жилы, как Алиса, ради того, чтобы совершить революцию в общественном сознании, или хотя бы немного напрячься, Витька не торопился.
Времена, когда Постернак был генератором большинства идей (в начальный период их знакомства с Захаром), канули в прошлое. После того случая, как Кукушкин упомянул в своей федеральной программе акцию «Красные маки», Постернак зазнался, стал более обидчивым, ему казалось, что все недостаточно с ним считаются, хотя он якобы старается наравне с другими. По этой причине он решил стараться ещё меньше. Типа, раз меня не ценят за труды, значит, и трудиться нет нужды. Но обижаться на то, что не ценят, я всё равно буду.
Так или иначе, Постернак влиться в коллектив не смог, и Захар видел его на кубе единственный раз. И то, Постернак больше отвлекал других волонтёров досужими разговорами, и толку в раздаче от него было маловато, потому что он не умел быть лаконичным, постоянно «растекался мыслью по древу».
Несмотря на это, Захар всё ещё относился к нему как к интересному собеседнику и неординарному человеку. Гордеева печалило такое поведение друга, но душа не лежала заниматься нравоучениями, и он надеялся, что тот сам в состоянии укротить своих тараканов. К тому же, несмотря на регулярное присутствие Захара на кубах, мысли Гордеева полностью занимал его многостраничный труд.
«…Полный крах терпит при Клыкове реформа образования. Неоднозначное ЕГЭ, которое изначально было позиционировано как временная мера – до сих пор, спустя столько лет, не отменили. Зарплаты учителей такие убогие, что среди молодого поколения эта профессия считается одной из самых непопулярных, из-за чего приток молодых кадров низкий. А многие преподаватели «старой закалки», чтобы свести концы с концами, вынуждены подрабатывать «на стороне» репетиторством.
В основе учебной программы – неадаптированные американские стандарты, оставшиеся ещё с начала нулевых. В совокупности эти факторы приводят к усугубляющейся деградации каждого последующего поколения школьников, а следственно, и всей страны.
Знание обесценивается, в качестве альтернативы ему предлагается вера, причём в самом грубом, внешнем её проявлении, почитании идолов и соблюдении обрядов. Влияние РПЦ (Русской Православной Церкви) на государство возрастает с каждым годом. В связи с этим растёт и притеснение свободы религии (обозначенной в Конституции). Преследование Свидетелей Иеговы, наложение ограничений на миссионерство, издевательства над заключёнными-мусульманами в тюрьмах. Охота на иноверцев доходит до абсурда: так, недавно в Санкт-Петербурге был задержан инструктор по йоге Дмитрий Угай, хотя йога имеет весьма условное отношение к религии вообще. Закон об «оскорблении чувств верующих» используется как предлог для давления на источники информации и мнений, неугодные РПЦ. Известен случай, когда священник Орловской митрополии Николай Селезнёв угрожал журналистам подать на них в суд якобы за оскорбление чувств верующих из-за статьи о его новом «Land Cruiser».
Как правило, в странах, где большое влияние имеет церковь, наука развивается слабо. Россия не исключение. Где хвалёные «нанотехнологии», обещанные нам ещё в незапамятном 2009 году? Почему до сих пор не налажен массовый выпуск российских гаджетов и планшетов, которыми глава «Ростеха» хвастался перед президентом в 2015-м? Если даже компьютеризация школ ползёт черепашьими темпами, что уж говорить о таких вещах, как настоящее, беспрецедентное доселе научное открытие, до которого прежде русских не смогли додуматься учёные ни одной из стран мира…» – грустно заключил Захар.
– Я почти закончил работу над докладом, – позже сказал он Алисе, когда они лежали вместе в темноте и обнимались, плавно переходя к прелюдии. – Осталось только написать часть про Крым и вообще разобрать внешнюю политику. И уже можно печатать и разносить. Но я сначала дам тебе почитать, вдруг ты заметишь какие-то ошибки или посоветуешь ещё что-то добавить.
– Да, дорогой… – ответила Алиса, но голос её показался Захару отстранённым. – Ты очень умный, и всегда движешься к своей цели…
– Чего-чего? – насмешливо переспросил Захар. Он хотя и почуял неладное, но в то же время позабавился. – Зачем ты меня хвалишь? Да ещё и такими штампованными фразами, как на дешёвых психологических тренингах? Это ты из нас двоих действительно умная, и в некоторых вещах соображаешь куда больше, чем я. Взять хотя бы твои стихи – они поразительны! Я не смог бы, при всём старании, сотворить что-то подобное по силе. А как ты тянешь на себе штаб в круглосуточном режиме, когда я слабовольно сплю по десять часов в день? Знаешь, пару раз я думал, что тебе нужен кто-то достойнее меня. Так же близкий по идеям и по духу, но с более жарким темпераментом, более творческий… Обещай, что если когда-нибудь встретишь такого человека, и будешь разрываться между условными обязательствами ко мне и притяжением к нему, то выберешь его.
– Ты уверен? – внезапно спросила Алиса.
– Был бы не уверен – промолчал, – ответил Захар. – А почему ты спрашиваешь?
– Но дело в том, что я уже выбираю между тобой и другим человеком, который мне нравится.
– Что? – Захар рывком сел на кровати. До этого момента он словно спал, а теперь ему в лицо плеснули студёной воды. – Ты сейчас пошутила?.. – дрогнувшим голосом спросил он.
– Нет, – серьёзно ответила Алиса. – Ты же сам сказал, что я свободна решать.
– И кто он? – убитым тоном поинтересовался Захар.
– А это имеет значение?
– Мне просто любопытно, кто мой соперник. Собрать пазл, так сказать. Даже если мы с ним виделись, на моё отношение к нему это не повлияет.
– Жора, – призналась Алиса.
– Не может быть! – не поверил Захар. – Но… почему? Ты же говорила, что он человек твоих идей, но что по духу вы разные и между вами ничего быть не может, потому что ты предана мне? Или это я всё навыдумывал?
– Ну, он такой заботливый, и он всегда был рядом, поддерживал меня, – рассудительно произнесла Алиса. – Я просто стараюсь стать рациональной. Зачем мне человек, который обещает прийти ко мне во сне, но наяву всё время где-то пропадает?
– Я думал, ты понимаешь важность того, чем я занимаюсь, – возразил Захар. – Это же на благо общего дела. Я не могу одновременно писать доклад и постоянно быть в штабе… Ладно уж, о чём я. Но почему всё-таки Жора? Знаешь, когда я говорил про более достойного партнёра, я имел в виду ТВОРЧЕСКОГО человека, художника, как я, только талантливее, тебе по уровню. А Жора – обычный, что ты в нём нашла? Он хороший, безобидный, но он не поймёт тебя так, как я, это совсем другая стихия.
– Кажется, у меня просто изменились потребности, – сказала Алиса. – Ещё пару месяцев назад меня интересовало творчество, искусство, поэзия. А сейчас я так выгорела с этой кампанией, что мне нужно твёрдое мужское плечо. И всё. Никакого Джойса, никакого Тарковского. Перебьюсь. – Но, видя угнетённую реакцию Захара, девушка добавила: – Но ты не унывай, я же ещё не решила окончательно. Может быть, эти мысли вылетят у меня из головы, как временное помутнение.
Захару это не особо помогло.
– Что же теперь?.. – больше сам себя спросил он. – Как я теперь могу к тебе относиться? – Настроение заниматься интимом пропало на сегодня безвозвратно. Одна мысль об этом вызывала тяжёлую тоску. – Я же люблю тебя, вернулся из Москвы ради тебя, и уходить от меня к Жоре будет очень глупо, пусть и рационально.
– Теперь… Я буду думать, – вздохнула Алиса. – Давай спать.
Середина августа. Захар, изнывая от жары, двигался вдоль автобана в районе Первой речки. Этот район был ему не очень хорошо знаком, и волонтёр нашёл нужный адрес не сразу.
Когда он увидел сплошной непрерывный ряд деревьев, то удивлённо поднял брови. Неужели тут и находится сквер, о котором говорила Алиса? Нигде не наблюдалось тропинки или прохода. Сверился с картой в телефоне – место вроде верное. Тропинка отыскалась немного позже, оказалось, она просто порядком заросла. Раздвинув ветви и сделав два шага вглубь, Захар увидел дальше, под сенью деревьев, фигурки увлечённых деятельностью ребят в приметных белых футболках.
Началось всё с того, что городские власти решили отдать сквер под застройку. Заявили, что у них нет денег, чтобы его содержать в пристойном виде. Жители окрестных домов за сквер боролись. Уже несколько лет, пока велись судебные разбирательства, власти сняли с себя обязанности по уборке сквера, и жители справлялись своими силами.
В этом году они призвали им помочь ребят из штаба Феврального. Грех было отказаться, ведь мероприятие сулило двойную пользу: и доброе дело для города сделать, и повысить рейтинг кампании в глазах вероятных избирателей. Работа, однако, была вовсе не из лёгких. Убрать мусор с дорожек, вырвать на клумбах сорняки, скосить чересчур разбушевавшуюся местами растительность.
– Доброе утро, мой герой, – сказала Алиса с такой воркующей интонацией, с какой говорила, когда хотела казаться примерной девочкой. Ребята были поглощены своими делами, и на них с Захаром не смотрели.
На мирной протестной акции в Санкт-Петербурге 29 апреля 2017 полицией были незаконно задержаны от трёх до пяти десятков человек (это как минимум 10% от общего числа участников), на антикоррупционных митингах 26 марта и 12 июня количество задержанных измерялось сотнями в разных городах. Людей, в том числе женщин и подростков, под предлогом статьи об участии в «несанкционированных митингах», заталкивали в автозаки просто за то, что они, никому не мешая, стояли с плакатами и выражали свою гражданскую позицию. Видео многочисленных задержаний доступны на You-tube.
Многие действия самого Владимира Клыкова противоречат Конституции. Так, он подписал закон Яровой, а также закон о запрете «несанкционированных» митингов (то есть, не одобренных властью), поддержал увеличение срока президентства до 6 лет – грубо нарушающее изначальный лимит, установленный Конституцией.
В то время как действительно важные законы – визовый режим со странами Средней Азии – не принимаются. Поэтому недовольные жизнью мигранты из стран ближнего зарубежья бесконтрольно приезжают к нам, заполняя доступные рабочие места (строители, водители, продавцы, и т. д.) Работодателям выгоднее брать их, чем русских, потому что они согласны на гораздо меньшую оплату труда – так как для мест, откуда приезжали мигранты, 15-20 тыс. рублей это уже существенная сумма. Ведь, скажем, в Таджикистане средняя зарплата равна 1000 сомони, то есть чуть менее 7 тыс. руб. Страна занимает самое низкое место по этому показателю в СНГ».
Помимо работы над оригинальным проектом, Захар старался не забывать про кубы. Конечно, на каждом мероприятии он не был, но по возможности находил время и присоединялся к Алисе с Жорой в раздаче листовок и газет. Газета отличалась тем, что в ней тезисы программы Феврального и его деятельность были рассмотрены более подробно.
Для идейных сторонников у волонтёров были припасены даже фирменные наклейки, простые – на телефон, компьютер, холодильник, и специальные – на автомобиль.
Кроме поклонников, были и ненавистники, которые, проходя мимо, ругали активистов и глядящего на них с баннера Феврального распоследними словами. Часть людей отказывались брать листовки, но некоторые считали своим долгом сначала взять её, а потом демонстративно порвать или выбросить. Захару приходилось подбирать клочки и относить в мусорку. Публичное мероприятие проводит штаб, а значит за чистоту места проведения отвечают волонтёры. Если листовка просто падала на землю и не пачкалась, Захар клал её обратно в стопку и вручал кому-то другому.
Он был настойчив, любыми уговорами и под каким угодно предлогом старался всучить человеку листовку. Если тот утверждал, что он вне политики, Захар говорил: «Возьмите так, ради интереса». Если это были девушки, студентки или старшеклассницы, Захар подключал всё своё обаяние. Фамилия Февральный должна примелькаться людям, засесть у них на подкорке. Берёшься за какое-то дело – отдавайся ему полностью!
– У меня уже есть кандидат, за которого я буду голосовать на выборах, – сказал Гордееву один долговязый парень. – Владимир Клыков.
– Хотя бы просто из любопытства, возьмите, – предложил Захар, протягивая листовку. – Вдруг вы прочитаете программу и сразу захотите голосовать за Феврального?
На лице парня читалось сомнение, но он всё же сдался. Полицейский, приставленный администрацией «следить за порядком», с интересом наблюдал, как ловко и быстро Захар снабжает прохожих листовками. Если в его зоне ответственности появлялись пять разных людей, Захар старался успеть подойти ко всем. В среднем по десять секунд на одного. Люди идут неторопливо, и если не мешкать, можно уделить время каждому. Когда Захар не успевал, он мог и побежать, догнать человека. Отходить слишком далеко от конструкции куба он не мог, так как радиус проведения мероприятия был ограничен.
Иногда, правда, попадались желающие поговорить, которые не только имели сформировавшуюся позицию, но и не боялись вступать в дебаты, искренне пытались переубедить оппонента. С такими людьми Захар останавливался и разговаривал, потому что ему было интересно услышать чужую точку зрения. Однажды он дискутировал с одним парнем минут двадцать, причём довольно конструктивно. Парень выглядел весьма жизнерадостно.
– Ну, сам себя послушай, – говорил он Захару. – Вот ты говоришь, одна седьмая часть населения живёт за чертой бедности. Оглянись по сторонам! Неужели ты скажешь, что каждый седьмой прохожий – нищий? Посмотри, они нормально одеты, не голодны. Разве что бомж какой-нибудь попадётся, так он сам виноват, что не хочет работать.
– Тем не менее, одна седьмая – это по подсчётам Счётной палаты, – возразил Гордеев. – То есть, по официальным данным того же государства. Они сами приводят такие сведения.
Захар вздохнул. Как объяснишь этому парню, который явно вырос в обеспеченной семье, что уровень жизни в Майском порту совершенно не равен уровню жизни в какой-нибудь деревушке в средней полосе России, отрезанной от цивилизации? Он существует в своём манямирке и не способен взять в толк, что в его городе экономическая обстановка относительно неплохая, в отличие от преобладающей части страны.
Когда они разошлись, Захар достал телефон, чтобы глянуть на время, и увидел пропущенный от Жоры. Захар удивился, и, поскольку тот был неподалёку, подошёл к нему узнать, что случилось.
– Хотел сказать, чтобы ты оставил в покое того парня, – дружелюбно сказал Жора. – Захар, не отвлекайся так долго на одного человека. Если он спорит – не трать время и иди к следующему.
– Хорошо, постараюсь, – сказал Захар. – Заговорился и не заметил, как время пролетело. Парень довольно интересный, но больно уж наивный. Видит мир вокруг в розовых тонах. А я всё надеялся объяснить ему, что есть и другие оттенки…
Своей наивностью этот персонаж напомнил Захару Постернака. Только наоборот – Витька был твёрдо уверен в том, что добро неизбежно восторжествует над злом, причём в самом скором времени, режиму Клыкова вот-вот настанет кирдык, а он сам, Виктор Постернак, займёт почётное место в новой политической и светской элите России. Правда, Витька подспудно был уверен, что для вхождения в «избранные» достаточно факта, что он поддерживал либеральные убеждения и высказывался против деспотизма. При этом рвать жилы, как Алиса, ради того, чтобы совершить революцию в общественном сознании, или хотя бы немного напрячься, Витька не торопился.
Времена, когда Постернак был генератором большинства идей (в начальный период их знакомства с Захаром), канули в прошлое. После того случая, как Кукушкин упомянул в своей федеральной программе акцию «Красные маки», Постернак зазнался, стал более обидчивым, ему казалось, что все недостаточно с ним считаются, хотя он якобы старается наравне с другими. По этой причине он решил стараться ещё меньше. Типа, раз меня не ценят за труды, значит, и трудиться нет нужды. Но обижаться на то, что не ценят, я всё равно буду.
Так или иначе, Постернак влиться в коллектив не смог, и Захар видел его на кубе единственный раз. И то, Постернак больше отвлекал других волонтёров досужими разговорами, и толку в раздаче от него было маловато, потому что он не умел быть лаконичным, постоянно «растекался мыслью по древу».
Несмотря на это, Захар всё ещё относился к нему как к интересному собеседнику и неординарному человеку. Гордеева печалило такое поведение друга, но душа не лежала заниматься нравоучениями, и он надеялся, что тот сам в состоянии укротить своих тараканов. К тому же, несмотря на регулярное присутствие Захара на кубах, мысли Гордеева полностью занимал его многостраничный труд.
«…Полный крах терпит при Клыкове реформа образования. Неоднозначное ЕГЭ, которое изначально было позиционировано как временная мера – до сих пор, спустя столько лет, не отменили. Зарплаты учителей такие убогие, что среди молодого поколения эта профессия считается одной из самых непопулярных, из-за чего приток молодых кадров низкий. А многие преподаватели «старой закалки», чтобы свести концы с концами, вынуждены подрабатывать «на стороне» репетиторством.
В основе учебной программы – неадаптированные американские стандарты, оставшиеся ещё с начала нулевых. В совокупности эти факторы приводят к усугубляющейся деградации каждого последующего поколения школьников, а следственно, и всей страны.
Знание обесценивается, в качестве альтернативы ему предлагается вера, причём в самом грубом, внешнем её проявлении, почитании идолов и соблюдении обрядов. Влияние РПЦ (Русской Православной Церкви) на государство возрастает с каждым годом. В связи с этим растёт и притеснение свободы религии (обозначенной в Конституции). Преследование Свидетелей Иеговы, наложение ограничений на миссионерство, издевательства над заключёнными-мусульманами в тюрьмах. Охота на иноверцев доходит до абсурда: так, недавно в Санкт-Петербурге был задержан инструктор по йоге Дмитрий Угай, хотя йога имеет весьма условное отношение к религии вообще. Закон об «оскорблении чувств верующих» используется как предлог для давления на источники информации и мнений, неугодные РПЦ. Известен случай, когда священник Орловской митрополии Николай Селезнёв угрожал журналистам подать на них в суд якобы за оскорбление чувств верующих из-за статьи о его новом «Land Cruiser».
Как правило, в странах, где большое влияние имеет церковь, наука развивается слабо. Россия не исключение. Где хвалёные «нанотехнологии», обещанные нам ещё в незапамятном 2009 году? Почему до сих пор не налажен массовый выпуск российских гаджетов и планшетов, которыми глава «Ростеха» хвастался перед президентом в 2015-м? Если даже компьютеризация школ ползёт черепашьими темпами, что уж говорить о таких вещах, как настоящее, беспрецедентное доселе научное открытие, до которого прежде русских не смогли додуматься учёные ни одной из стран мира…» – грустно заключил Захар.
– Я почти закончил работу над докладом, – позже сказал он Алисе, когда они лежали вместе в темноте и обнимались, плавно переходя к прелюдии. – Осталось только написать часть про Крым и вообще разобрать внешнюю политику. И уже можно печатать и разносить. Но я сначала дам тебе почитать, вдруг ты заметишь какие-то ошибки или посоветуешь ещё что-то добавить.
– Да, дорогой… – ответила Алиса, но голос её показался Захару отстранённым. – Ты очень умный, и всегда движешься к своей цели…
– Чего-чего? – насмешливо переспросил Захар. Он хотя и почуял неладное, но в то же время позабавился. – Зачем ты меня хвалишь? Да ещё и такими штампованными фразами, как на дешёвых психологических тренингах? Это ты из нас двоих действительно умная, и в некоторых вещах соображаешь куда больше, чем я. Взять хотя бы твои стихи – они поразительны! Я не смог бы, при всём старании, сотворить что-то подобное по силе. А как ты тянешь на себе штаб в круглосуточном режиме, когда я слабовольно сплю по десять часов в день? Знаешь, пару раз я думал, что тебе нужен кто-то достойнее меня. Так же близкий по идеям и по духу, но с более жарким темпераментом, более творческий… Обещай, что если когда-нибудь встретишь такого человека, и будешь разрываться между условными обязательствами ко мне и притяжением к нему, то выберешь его.
– Ты уверен? – внезапно спросила Алиса.
– Был бы не уверен – промолчал, – ответил Захар. – А почему ты спрашиваешь?
– Но дело в том, что я уже выбираю между тобой и другим человеком, который мне нравится.
– Что? – Захар рывком сел на кровати. До этого момента он словно спал, а теперь ему в лицо плеснули студёной воды. – Ты сейчас пошутила?.. – дрогнувшим голосом спросил он.
– Нет, – серьёзно ответила Алиса. – Ты же сам сказал, что я свободна решать.
– И кто он? – убитым тоном поинтересовался Захар.
– А это имеет значение?
– Мне просто любопытно, кто мой соперник. Собрать пазл, так сказать. Даже если мы с ним виделись, на моё отношение к нему это не повлияет.
– Жора, – призналась Алиса.
– Не может быть! – не поверил Захар. – Но… почему? Ты же говорила, что он человек твоих идей, но что по духу вы разные и между вами ничего быть не может, потому что ты предана мне? Или это я всё навыдумывал?
– Ну, он такой заботливый, и он всегда был рядом, поддерживал меня, – рассудительно произнесла Алиса. – Я просто стараюсь стать рациональной. Зачем мне человек, который обещает прийти ко мне во сне, но наяву всё время где-то пропадает?
– Я думал, ты понимаешь важность того, чем я занимаюсь, – возразил Захар. – Это же на благо общего дела. Я не могу одновременно писать доклад и постоянно быть в штабе… Ладно уж, о чём я. Но почему всё-таки Жора? Знаешь, когда я говорил про более достойного партнёра, я имел в виду ТВОРЧЕСКОГО человека, художника, как я, только талантливее, тебе по уровню. А Жора – обычный, что ты в нём нашла? Он хороший, безобидный, но он не поймёт тебя так, как я, это совсем другая стихия.
– Кажется, у меня просто изменились потребности, – сказала Алиса. – Ещё пару месяцев назад меня интересовало творчество, искусство, поэзия. А сейчас я так выгорела с этой кампанией, что мне нужно твёрдое мужское плечо. И всё. Никакого Джойса, никакого Тарковского. Перебьюсь. – Но, видя угнетённую реакцию Захара, девушка добавила: – Но ты не унывай, я же ещё не решила окончательно. Может быть, эти мысли вылетят у меня из головы, как временное помутнение.
Захару это не особо помогло.
– Что же теперь?.. – больше сам себя спросил он. – Как я теперь могу к тебе относиться? – Настроение заниматься интимом пропало на сегодня безвозвратно. Одна мысль об этом вызывала тяжёлую тоску. – Я же люблю тебя, вернулся из Москвы ради тебя, и уходить от меня к Жоре будет очень глупо, пусть и рационально.
– Теперь… Я буду думать, – вздохнула Алиса. – Давай спать.
Глава 5. Путь на Голгофу
Середина августа. Захар, изнывая от жары, двигался вдоль автобана в районе Первой речки. Этот район был ему не очень хорошо знаком, и волонтёр нашёл нужный адрес не сразу.
Когда он увидел сплошной непрерывный ряд деревьев, то удивлённо поднял брови. Неужели тут и находится сквер, о котором говорила Алиса? Нигде не наблюдалось тропинки или прохода. Сверился с картой в телефоне – место вроде верное. Тропинка отыскалась немного позже, оказалось, она просто порядком заросла. Раздвинув ветви и сделав два шага вглубь, Захар увидел дальше, под сенью деревьев, фигурки увлечённых деятельностью ребят в приметных белых футболках.
Началось всё с того, что городские власти решили отдать сквер под застройку. Заявили, что у них нет денег, чтобы его содержать в пристойном виде. Жители окрестных домов за сквер боролись. Уже несколько лет, пока велись судебные разбирательства, власти сняли с себя обязанности по уборке сквера, и жители справлялись своими силами.
В этом году они призвали им помочь ребят из штаба Феврального. Грех было отказаться, ведь мероприятие сулило двойную пользу: и доброе дело для города сделать, и повысить рейтинг кампании в глазах вероятных избирателей. Работа, однако, была вовсе не из лёгких. Убрать мусор с дорожек, вырвать на клумбах сорняки, скосить чересчур разбушевавшуюся местами растительность.
– Доброе утро, мой герой, – сказала Алиса с такой воркующей интонацией, с какой говорила, когда хотела казаться примерной девочкой. Ребята были поглощены своими делами, и на них с Захаром не смотрели.
