Захар не мог не прийти, так как Немцов был для него либералом, который всегда мог уверенно аргументировать свою позицию, и однозначно выступил против захвата Крыма Россией и резни на Донбассе. Готовя плакат уже в последний момент, Захар не придумал ничего лучше, как накорябать случайно пришедшие на ум слова: «СВОБОДА НАВСЕГДА». Глупо, по-дурацки, но выдумать что-то получше времени уже не хватило.
На пикете присутствовало человек тридцать участников, а также, несмотря на то, что он был согласованным, куча надзирателей – полицейских и эшников, которые, стоя поодаль, трудолюбиво фиксировали всё на камеру. Их бы трудолюбие да в правильное русло. Пришёл даже Постернак с флагом Украины. Были, конечно, Жора и Алиса (которой, кстати, плакат Захара понравился). Да и почти все ребята были, траур объединяет многих. Под конец Постернак решил прикольнуться, и стал тоже снимать одного эшника, подойдя к нему практически вплотную так, чтобы его телефон загораживал объектив камеры. Надо было видеть, как перекосилось от злобы лицо эшника!..
Захар ожидал, что по пути домой с пикета, или даже на самом мероприятии, эшники его задержат. Но нет, на удивление, он добрался до квартиры беспрепятственно – видимо, те настолько устали за ним гоняться, что уже забили на поиски.
После пикета штаб выпустил у себя в группе «Вконтакте» пост, из которого исходило, что организация данного вечера памяти целиком лежала на них, а волонтёры «Открытой России» были всего лишь участниками, хотя на самом деле, наоборот, большую часть организационных вопросов взяли на себя Жора и его ребята, и печатали плакаты на свои средства. Кстати, после ухода Ярика посты в паблике пришлось писать Дане, и по словам мамы Захара, которая заглядывала на страничку каждый день, качество публикаций заметно упало.
Кроме окончательного раскола в штабе, была и ещё одна печальная новость – Васю отчислили из университета, и теперь его могли с осенним призывом забрать в армию (так как с деньгами для того, чтобы отмазаться, у него было негусто). Отчислили по той же схеме, что и Постернака – не дали закрыть долг, поставили неудовлетворительно без права пересдачи. Вася был не особо сильным учеником, и придерживающиеся враждебных политических взглядов преподаватели могли легко от него избавиться.
Сейчас Вася планировал вернуться домой, в посёлок в Бурятии. И перед его отъездом было решено устроить прощальную тусовку на квартире Захара. Правда, на вечеринку не пришёл Ярик, потому что они с Васей накануне сильно разругались. Вася некоторое время жил у него в гостинке на Тихой (в очень отдалённом районе). И один раз, когда он напился, то уснул и два часа не открывал Яру дверь. Ярик не мог попасть к себе домой. После этого он назвал Васю «свиньёй». Захара удручало, что в его отсутствие все рассорились ещё больше, чем раньше.
Хотя он выполнял, вроде как, не первоочерёдную роль в команде, Захар заметил, что всегда, когда он куда-то уезжал или надолго пропадал, происходил какой-то конфликт. Когда Гордеев уехал в Москву поступать, поссорились Алиса и Постернак. Пока Захар отсутствовал в октябре, сильнее разгорелся конфликт между Тучиным и остальными ребятами, и были заложены предпосылки к противостоянию Зуброва и Жоры. С одной стороны, глупо было себя во всём этом винить, но с другой, чем чёрт не шутит, может, проводи он больше времени в штабе, то мог бы где-то сгладить острые углы, а где-то даже отвести удар на себя... Например, в случае с теми же картонками, ему ничего бы не стоило вынести их, если бы это потребовалось, чтобы разрядить напряжение между Георгием и Димой. Ну, хорошо, допустим, один раз бы он вынес. Второй. А дальше? Бесконечно исполнять роль «козла отпущения» не по нему. Значит, не факт, что присутствуй Захар в штабе, его участием удалось бы предотвратить раскол...
– Захар, – обрадованно сказала Аня, увидев его, – тебя не убили фээсбэшники! – и бросилась обниматься.
Оказалось, что сообщение Захара, где он писал, что заляжет на дно, затерялось в общем потоке сообщений (которых в то утро, из-за суеты с одновременными массовыми задержаниями, было особенно много). А потом прежние чаты удалили (в связи с сомнениями в их приватности), и создали новые. Поэтому ребята знать не знали всё это время, куда пропал Захар. Они даже ходили его искать, в том числе к бабушке (Герман показал дорогу), но в домофон им никто не ответил (ещё бы!).
На вечеринку пришли Жора, Алиса, Вася, Аня, Злата, Митя и Вероника, которая ушла от родителей и теперь кочевала по квартирам подруг. Вася с Жорой купили два ящика различного алкоголя, в основном пива. Захар, хотя принципиально не пил, решил по такому серьёзному поводу сделать исключение и выпить вместе с ребятами. Они разложили кухонный стол (который, оказывается, раскладывался из квадрата в прямоугольник, о чём Захар не подозревал вплоть до нового года) и на нём играли в пиво-понг. Суть игры была такая: на двух противоположных концах стола ставились в ряд стаканчики с пивом. Нужно было бросить мячик для пинг-понга так, чтобы он, отскочив от стола, попал в один из стаканчиков на «вражеской» стороне. И этот стаканчик кто-то из другой команды (или один оппонент) должен был выпить. Мячик бросали по очереди. Проигрывал тот, кто первый вырубится, разумеется.
Захару было скучно, так как в школе он был чемпионом по настольному теннису, и всех обыгрывал. В финале остались лишь самые стойкие – Захар и Вероника, по разные стороны стола. Ника включила фоном на телефоне ролики с ютуб-канала «Гражданин поэт», где актёр Ефремов вдохновлённо читал стихи «на злобу дня» талантливого поэта Быкова. Изначально – чтобы показать этот канал Алисе, которая сидела рядом, наблюдая за игрой, и раньше про него не знала.
– Может, всё-таки выключим? – спросил Захар ролике на пятом, когда Алиса уже получила представление о предмете.
– Почему? – спросила Ника.
– Мне трудно так воспринимать стихи, – сказал Захар.
– А зря, – пожурила его Ника, – такой контент нужно слушать и ценить. – Она не поняла, что он имел в виду, но ролик всё же выключила.
– А почему ты сказала, что нужно слушать и ценить подобный контент? – поинтересовался Захар потом, в перерыве между первой и второй финальной партией, чтобы как-то устранить неловкое молчание (они остались с Никой в кухне наедине). Да и просто из любопытства, что она ответит.
– Ну... – задумалась Ника. – Потому что писать стихи – это очень почётно. И человек, который этим занимается, показывает, насколько он внутренне гармоничен и развит, как личность. Показывает, что у него не только есть умные мысли, но эти мысли ещё и сами по себе облечены в совершенную поэтическую форму, с размерами и рифмами.
– Не ожидал от тебя такое услышать, – признался Захар. – На самом деле, я с тобой согласен, а попросил выключить не потому, что мне не нравится. Просто я не могу воспринимать поэзию походя, фоном, тем более, когда сосредоточен на игре. Многие детали ускользнут, а это обидно. Так что я считаю, что когда читаешь или слушаешь стихи, нужно сконцентрироваться только на этом.
– Ну да, ты прав, – согласилась Ника.
– Как насчёт третьей партии? – спросил Захар, выиграв вторую. Его пиво почти не пьянило, и он сейчас с весёлым вызовом поглядывал на «соперницу», которая еле держалась на ногах.
– Ты серьёзно? – удивлённо спросила та. После чего вылила оставшееся пиво в два больших бокала, подошла к Захару и взяла его за руку, чтобы выпить на брудершафт. – Знай, какая бы тьма тебя ни окружала, и как бы ни припёрло... главное... что мы... едины, что мы – одно целое... – сказала Ника тост, и они оба выпили до дна.
Когда была глубокая ночь, ребята стали расходиться, и Ника пошла обуваться в прихожую, Митя, увидев, в каком она состоянии, сразу сказал, что кто-то должен её проводить, хотя нынешняя квартира девушки и находилась неподалёку.
– Я могу проводить, – немного поколебавшись в нерешительности, сказал Захар.
– Да ты выпил не меньше неё, какой из тебя провожающий, – возразил Митя. – Ладно, чего там, закажем ей такси.
Они действительно заказали такси, и вместе с Митей проводили Веронику, но только до машины возле подъезда. Однако у Захара в душе всё же остался едва ощутимый привкус незавершённости. Ему было жаль, что он не пошёл вдвоём с Никой провожать её до дома, потому что у них явно осталось много общих тем для разговора, касающихся не только поэзии, но и мировоззрения в целом...
Белые вспышки дней
в череде расставаний.
Искусство безоглядно забыть
и вспомнить без страха.
Андрей Сидерский
На следующий день Вася позвонил Захару и сказал, что ему негде переночевать. Завтра утром он уезжал из города. Захар не стал возражать, чтобы тот остался у него, и Вася долго и сердечно благодарил друга. Захару даже стало неудобно. Он привык скрывать свои эмоции за почти непроницаемой маской, и порой чувствовал себя неловко, когда другие слишком сильно их проявляли. Такой уж Вася был человек, с полной эмоциональной отдачей: если его задевали, он мог моментально вспыхнуть, но если делали что-то хорошее, он наоборот максимально выказывал своё расположение и рассыпался в благодарностях.
Бурят заявил, что голоден, но из предложенного Захаром ничего не захотел, так как веганская пища была не для него, и они вместе пошли в ближайший магаз, где Вася купил себе лапшу «Доширак». Он был с крепкого бодуна, и горячая лапша помогла взбодриться.
Весь вечер Вася говорил про Ярика. Вася очень жалел, что они поссорились, и хотел извиниться, но был уверен, что Яр не станет его слушать после того, что он сделал. Однако, вместе с чувством вины, Вася испытывал какое-то даже презрение к бывшему другу и образу жизни, который тот вёл. Он проболтался Захару о многих вещах, о которых Гордеев раньше и не догадывался.
– Его, Ярика, мать выгнала из дома, из-за его политических взглядов, – рассказал Вася. – Выгнала в какую-то убогую гостинку девять на девять метров. И он жил в постоянной депрессии. Из-за этого совсем запустил себя, и своё личное пространство. Я когда в первый раз пришёл к нему в гости, у него на подоконнике лежал чёрный слой пыли и по углам была развешана паутина. Я сначала стал убираться, но потом понял, что это бесполезно. И питается он одними макаронами и пельменями, не ест почти ничего, потому что на нормальную жратву нет денег. Из-за этого у него проблемы со здоровьем постоянные. Штаб для него как бы стал отдушиной, смыслом жизни, он в нём обрёл себя. Я ему говорил: Яр, нельзя так жить, чтобы всё существование заключалось в служении другим, у тебя должна быть ещё собственная цель. А он не слушал. И когда Даня его обвинил в том, что он враг и вместе с Жорой и Алисой пытается разваливать штаб, для него всё закончилось, он вернулся в прежнее состояние безысходности. Нельзя быть законченным альтруистом или эгоистом, нужно и того, и того понемножку... так же, как развитие умственное может происходить только пропорционально с развитием физическим, и наоборот, а иначе это пойдёт лишь во вред, а не на пользу...
Захара сильно тронули Васины слова. Он сразу вспомнил все те моменты жизни, когда сам был в депрессии, например, из-за расставания с Алисой, и каких невозможных усилий стоило вернуть себя в нормальное состояние. Но почему-то чем больше Вася рассказывал о Ярике, тем менее существенными и весомыми казались Захару причины, из-за которых он тогда впадал в депрессию. Хотя в то время мнились непреодолимыми. А в сущности, оказалось, что жизнь у него была лёгкая и беззаботная. Не то что у Ярика. И теперь, выслушав Васю, Захар проникся к Яру гораздо большим уважением, чем прежде (в отличие от бурята, который пытался по-своему помочь другу, но не сумел).
…Если кому-то приходится прикладывать великие усилия, чтобы достичь великих свершений, то он вряд ли задумывается, что кому-то, возможно, приходится прикладывать даже более великие усилия, чтобы просто нормально функционировать в обществе и социализироваться, всего-навсего «оставаться на плаву»…
Захар так и не смог заснуть этой ночью. Он лежал и думал о ситуации со штабом в их городе. Руководство в Москве не хотело прислушиваться к ребятам, которые просили уволить Даню и Диму и взять на их место более компетентных людей. С одной стороны, Захар поддерживал Феврального и разделял многие его убеждения, с другой стороны, атмосфера в штабе стала невыносимой (удивительно, как Макс до сих пор там держится). Если Захар сейчас пойдёт и продолжит работать с Зубровым и Дубровским, будет, как раньше, приходить каждый день в штаб, здороваться с ними, вместе планировать агитацию, он предаст Ярика, с которым поступили однозначно несправедливо. А значит, наступит на свою совесть. На гордость наступить ещё можно, но на совесть? Кем он станет после этого? И достоин ли будет жить в новой, свободной России будущего? Сомнительно.
Если бы Даня прямо сейчас взял и извинился перед Яриком, по-настоящему, искренне, это бы разом облегчило всю ситуацию. Но Захар знал, что Даня никогда этого не сделает, и разговаривать с ним бессмысленно. Уже пыталась Маша, которая, так как испытвала симпатии к Дане, и тоже не была прямым свидетелем конфликта, выступала как бы посредником между двумя враждующими сторонами.
Как же это всё ужасно невовремя, прямо накануне главных выборов... Конечно, Георгий договорился через связи в коммунистической партии, что им выдадут направления на наблюдение (так как «Открытая Россия» не партия и направления выдавать не может). Да, коммунисты тоже будут проводить лекции по наблюдению. Но всё равно, происходящее казалось Захару страшно неправильным.
Когда в шесть часов утра Захар встал, он увидел, что Вася, который ночевал в соседней комнате на диване, уже не спит. Гордеев пошёл на кухню заваривать чай и делать бутерброды на завтрак.
– Девочку бы тебе, – сказал Вася, когда они сидели за столом и жевали бутерброды.
– Это да, – вздохнул Захар. – Такую, как Маша.
Вася чуть не подавился бутербродом от смеха.
– Выкинь её из головы, – посоветовал он Захару. – Дружеский совет. Она легкомысленная и непостоянная. Ты найдёшь себе пару получше.
– Спасибо за совет, конечно, но я как-нибудь сам разберусь, – сказал Захар.
Бурят заказал такси, и, уточнив, что у Захара нет никаких планов, стал уговаривать его поехать вдвоём, так как Васю совсем некому было проводить. Захар не спал всю ночь, и еле стоял на ногах, да и автовокзал находился далеко, аж на «Дружбе», и обратно добираться лень. Но всё же Захар поупирался немного и согласился. Бросать друга было жаль.
– Спасибо тебе, – обрадованно сказал Вася.
Они сидели на полу в комнате Захара (так как нижний ярус кровати был завален всякими вещами), и ждали, пока подъедет такси.
– Да, и знай, где бы ты ни оказался, в какой бы коллектив тебя ни занесло... в той же армии, к примеру... это просто абстрактный пример... старайся везде подружиться с бурятами. Мы всегда очень сплочённы между собой. И если ты подружился с одним, то и остальные станут за тебя горой. А чтобы установить контакт, нужно не очень-то и много. Просто не веди к ним себя предвзято, а если ты ещё и покажешь, что нашу культуру и язык немного понимаешь – то вообще будешь принят за своего.
– Хорошо, – сказал Захар. – Я обязательно это учту. Не дай бог только в армию попасть. У меня освобождение, из-за проблем со зрением.
На пикете присутствовало человек тридцать участников, а также, несмотря на то, что он был согласованным, куча надзирателей – полицейских и эшников, которые, стоя поодаль, трудолюбиво фиксировали всё на камеру. Их бы трудолюбие да в правильное русло. Пришёл даже Постернак с флагом Украины. Были, конечно, Жора и Алиса (которой, кстати, плакат Захара понравился). Да и почти все ребята были, траур объединяет многих. Под конец Постернак решил прикольнуться, и стал тоже снимать одного эшника, подойдя к нему практически вплотную так, чтобы его телефон загораживал объектив камеры. Надо было видеть, как перекосилось от злобы лицо эшника!..
Захар ожидал, что по пути домой с пикета, или даже на самом мероприятии, эшники его задержат. Но нет, на удивление, он добрался до квартиры беспрепятственно – видимо, те настолько устали за ним гоняться, что уже забили на поиски.
После пикета штаб выпустил у себя в группе «Вконтакте» пост, из которого исходило, что организация данного вечера памяти целиком лежала на них, а волонтёры «Открытой России» были всего лишь участниками, хотя на самом деле, наоборот, большую часть организационных вопросов взяли на себя Жора и его ребята, и печатали плакаты на свои средства. Кстати, после ухода Ярика посты в паблике пришлось писать Дане, и по словам мамы Захара, которая заглядывала на страничку каждый день, качество публикаций заметно упало.
Кроме окончательного раскола в штабе, была и ещё одна печальная новость – Васю отчислили из университета, и теперь его могли с осенним призывом забрать в армию (так как с деньгами для того, чтобы отмазаться, у него было негусто). Отчислили по той же схеме, что и Постернака – не дали закрыть долг, поставили неудовлетворительно без права пересдачи. Вася был не особо сильным учеником, и придерживающиеся враждебных политических взглядов преподаватели могли легко от него избавиться.
Сейчас Вася планировал вернуться домой, в посёлок в Бурятии. И перед его отъездом было решено устроить прощальную тусовку на квартире Захара. Правда, на вечеринку не пришёл Ярик, потому что они с Васей накануне сильно разругались. Вася некоторое время жил у него в гостинке на Тихой (в очень отдалённом районе). И один раз, когда он напился, то уснул и два часа не открывал Яру дверь. Ярик не мог попасть к себе домой. После этого он назвал Васю «свиньёй». Захара удручало, что в его отсутствие все рассорились ещё больше, чем раньше.
Хотя он выполнял, вроде как, не первоочерёдную роль в команде, Захар заметил, что всегда, когда он куда-то уезжал или надолго пропадал, происходил какой-то конфликт. Когда Гордеев уехал в Москву поступать, поссорились Алиса и Постернак. Пока Захар отсутствовал в октябре, сильнее разгорелся конфликт между Тучиным и остальными ребятами, и были заложены предпосылки к противостоянию Зуброва и Жоры. С одной стороны, глупо было себя во всём этом винить, но с другой, чем чёрт не шутит, может, проводи он больше времени в штабе, то мог бы где-то сгладить острые углы, а где-то даже отвести удар на себя... Например, в случае с теми же картонками, ему ничего бы не стоило вынести их, если бы это потребовалось, чтобы разрядить напряжение между Георгием и Димой. Ну, хорошо, допустим, один раз бы он вынес. Второй. А дальше? Бесконечно исполнять роль «козла отпущения» не по нему. Значит, не факт, что присутствуй Захар в штабе, его участием удалось бы предотвратить раскол...
– Захар, – обрадованно сказала Аня, увидев его, – тебя не убили фээсбэшники! – и бросилась обниматься.
Оказалось, что сообщение Захара, где он писал, что заляжет на дно, затерялось в общем потоке сообщений (которых в то утро, из-за суеты с одновременными массовыми задержаниями, было особенно много). А потом прежние чаты удалили (в связи с сомнениями в их приватности), и создали новые. Поэтому ребята знать не знали всё это время, куда пропал Захар. Они даже ходили его искать, в том числе к бабушке (Герман показал дорогу), но в домофон им никто не ответил (ещё бы!).
На вечеринку пришли Жора, Алиса, Вася, Аня, Злата, Митя и Вероника, которая ушла от родителей и теперь кочевала по квартирам подруг. Вася с Жорой купили два ящика различного алкоголя, в основном пива. Захар, хотя принципиально не пил, решил по такому серьёзному поводу сделать исключение и выпить вместе с ребятами. Они разложили кухонный стол (который, оказывается, раскладывался из квадрата в прямоугольник, о чём Захар не подозревал вплоть до нового года) и на нём играли в пиво-понг. Суть игры была такая: на двух противоположных концах стола ставились в ряд стаканчики с пивом. Нужно было бросить мячик для пинг-понга так, чтобы он, отскочив от стола, попал в один из стаканчиков на «вражеской» стороне. И этот стаканчик кто-то из другой команды (или один оппонент) должен был выпить. Мячик бросали по очереди. Проигрывал тот, кто первый вырубится, разумеется.
Захару было скучно, так как в школе он был чемпионом по настольному теннису, и всех обыгрывал. В финале остались лишь самые стойкие – Захар и Вероника, по разные стороны стола. Ника включила фоном на телефоне ролики с ютуб-канала «Гражданин поэт», где актёр Ефремов вдохновлённо читал стихи «на злобу дня» талантливого поэта Быкова. Изначально – чтобы показать этот канал Алисе, которая сидела рядом, наблюдая за игрой, и раньше про него не знала.
– Может, всё-таки выключим? – спросил Захар ролике на пятом, когда Алиса уже получила представление о предмете.
– Почему? – спросила Ника.
– Мне трудно так воспринимать стихи, – сказал Захар.
– А зря, – пожурила его Ника, – такой контент нужно слушать и ценить. – Она не поняла, что он имел в виду, но ролик всё же выключила.
– А почему ты сказала, что нужно слушать и ценить подобный контент? – поинтересовался Захар потом, в перерыве между первой и второй финальной партией, чтобы как-то устранить неловкое молчание (они остались с Никой в кухне наедине). Да и просто из любопытства, что она ответит.
– Ну... – задумалась Ника. – Потому что писать стихи – это очень почётно. И человек, который этим занимается, показывает, насколько он внутренне гармоничен и развит, как личность. Показывает, что у него не только есть умные мысли, но эти мысли ещё и сами по себе облечены в совершенную поэтическую форму, с размерами и рифмами.
– Не ожидал от тебя такое услышать, – признался Захар. – На самом деле, я с тобой согласен, а попросил выключить не потому, что мне не нравится. Просто я не могу воспринимать поэзию походя, фоном, тем более, когда сосредоточен на игре. Многие детали ускользнут, а это обидно. Так что я считаю, что когда читаешь или слушаешь стихи, нужно сконцентрироваться только на этом.
– Ну да, ты прав, – согласилась Ника.
– Как насчёт третьей партии? – спросил Захар, выиграв вторую. Его пиво почти не пьянило, и он сейчас с весёлым вызовом поглядывал на «соперницу», которая еле держалась на ногах.
– Ты серьёзно? – удивлённо спросила та. После чего вылила оставшееся пиво в два больших бокала, подошла к Захару и взяла его за руку, чтобы выпить на брудершафт. – Знай, какая бы тьма тебя ни окружала, и как бы ни припёрло... главное... что мы... едины, что мы – одно целое... – сказала Ника тост, и они оба выпили до дна.
Когда была глубокая ночь, ребята стали расходиться, и Ника пошла обуваться в прихожую, Митя, увидев, в каком она состоянии, сразу сказал, что кто-то должен её проводить, хотя нынешняя квартира девушки и находилась неподалёку.
– Я могу проводить, – немного поколебавшись в нерешительности, сказал Захар.
– Да ты выпил не меньше неё, какой из тебя провожающий, – возразил Митя. – Ладно, чего там, закажем ей такси.
Они действительно заказали такси, и вместе с Митей проводили Веронику, но только до машины возле подъезда. Однако у Захара в душе всё же остался едва ощутимый привкус незавершённости. Ему было жаль, что он не пошёл вдвоём с Никой провожать её до дома, потому что у них явно осталось много общих тем для разговора, касающихся не только поэзии, но и мировоззрения в целом...
Глава 10. Вася
Белые вспышки дней
в череде расставаний.
Искусство безоглядно забыть
и вспомнить без страха.
Андрей Сидерский
На следующий день Вася позвонил Захару и сказал, что ему негде переночевать. Завтра утром он уезжал из города. Захар не стал возражать, чтобы тот остался у него, и Вася долго и сердечно благодарил друга. Захару даже стало неудобно. Он привык скрывать свои эмоции за почти непроницаемой маской, и порой чувствовал себя неловко, когда другие слишком сильно их проявляли. Такой уж Вася был человек, с полной эмоциональной отдачей: если его задевали, он мог моментально вспыхнуть, но если делали что-то хорошее, он наоборот максимально выказывал своё расположение и рассыпался в благодарностях.
Бурят заявил, что голоден, но из предложенного Захаром ничего не захотел, так как веганская пища была не для него, и они вместе пошли в ближайший магаз, где Вася купил себе лапшу «Доширак». Он был с крепкого бодуна, и горячая лапша помогла взбодриться.
Весь вечер Вася говорил про Ярика. Вася очень жалел, что они поссорились, и хотел извиниться, но был уверен, что Яр не станет его слушать после того, что он сделал. Однако, вместе с чувством вины, Вася испытывал какое-то даже презрение к бывшему другу и образу жизни, который тот вёл. Он проболтался Захару о многих вещах, о которых Гордеев раньше и не догадывался.
– Его, Ярика, мать выгнала из дома, из-за его политических взглядов, – рассказал Вася. – Выгнала в какую-то убогую гостинку девять на девять метров. И он жил в постоянной депрессии. Из-за этого совсем запустил себя, и своё личное пространство. Я когда в первый раз пришёл к нему в гости, у него на подоконнике лежал чёрный слой пыли и по углам была развешана паутина. Я сначала стал убираться, но потом понял, что это бесполезно. И питается он одними макаронами и пельменями, не ест почти ничего, потому что на нормальную жратву нет денег. Из-за этого у него проблемы со здоровьем постоянные. Штаб для него как бы стал отдушиной, смыслом жизни, он в нём обрёл себя. Я ему говорил: Яр, нельзя так жить, чтобы всё существование заключалось в служении другим, у тебя должна быть ещё собственная цель. А он не слушал. И когда Даня его обвинил в том, что он враг и вместе с Жорой и Алисой пытается разваливать штаб, для него всё закончилось, он вернулся в прежнее состояние безысходности. Нельзя быть законченным альтруистом или эгоистом, нужно и того, и того понемножку... так же, как развитие умственное может происходить только пропорционально с развитием физическим, и наоборот, а иначе это пойдёт лишь во вред, а не на пользу...
Захара сильно тронули Васины слова. Он сразу вспомнил все те моменты жизни, когда сам был в депрессии, например, из-за расставания с Алисой, и каких невозможных усилий стоило вернуть себя в нормальное состояние. Но почему-то чем больше Вася рассказывал о Ярике, тем менее существенными и весомыми казались Захару причины, из-за которых он тогда впадал в депрессию. Хотя в то время мнились непреодолимыми. А в сущности, оказалось, что жизнь у него была лёгкая и беззаботная. Не то что у Ярика. И теперь, выслушав Васю, Захар проникся к Яру гораздо большим уважением, чем прежде (в отличие от бурята, который пытался по-своему помочь другу, но не сумел).
…Если кому-то приходится прикладывать великие усилия, чтобы достичь великих свершений, то он вряд ли задумывается, что кому-то, возможно, приходится прикладывать даже более великие усилия, чтобы просто нормально функционировать в обществе и социализироваться, всего-навсего «оставаться на плаву»…
Захар так и не смог заснуть этой ночью. Он лежал и думал о ситуации со штабом в их городе. Руководство в Москве не хотело прислушиваться к ребятам, которые просили уволить Даню и Диму и взять на их место более компетентных людей. С одной стороны, Захар поддерживал Феврального и разделял многие его убеждения, с другой стороны, атмосфера в штабе стала невыносимой (удивительно, как Макс до сих пор там держится). Если Захар сейчас пойдёт и продолжит работать с Зубровым и Дубровским, будет, как раньше, приходить каждый день в штаб, здороваться с ними, вместе планировать агитацию, он предаст Ярика, с которым поступили однозначно несправедливо. А значит, наступит на свою совесть. На гордость наступить ещё можно, но на совесть? Кем он станет после этого? И достоин ли будет жить в новой, свободной России будущего? Сомнительно.
Если бы Даня прямо сейчас взял и извинился перед Яриком, по-настоящему, искренне, это бы разом облегчило всю ситуацию. Но Захар знал, что Даня никогда этого не сделает, и разговаривать с ним бессмысленно. Уже пыталась Маша, которая, так как испытвала симпатии к Дане, и тоже не была прямым свидетелем конфликта, выступала как бы посредником между двумя враждующими сторонами.
Как же это всё ужасно невовремя, прямо накануне главных выборов... Конечно, Георгий договорился через связи в коммунистической партии, что им выдадут направления на наблюдение (так как «Открытая Россия» не партия и направления выдавать не может). Да, коммунисты тоже будут проводить лекции по наблюдению. Но всё равно, происходящее казалось Захару страшно неправильным.
Когда в шесть часов утра Захар встал, он увидел, что Вася, который ночевал в соседней комнате на диване, уже не спит. Гордеев пошёл на кухню заваривать чай и делать бутерброды на завтрак.
– Девочку бы тебе, – сказал Вася, когда они сидели за столом и жевали бутерброды.
– Это да, – вздохнул Захар. – Такую, как Маша.
Вася чуть не подавился бутербродом от смеха.
– Выкинь её из головы, – посоветовал он Захару. – Дружеский совет. Она легкомысленная и непостоянная. Ты найдёшь себе пару получше.
– Спасибо за совет, конечно, но я как-нибудь сам разберусь, – сказал Захар.
Бурят заказал такси, и, уточнив, что у Захара нет никаких планов, стал уговаривать его поехать вдвоём, так как Васю совсем некому было проводить. Захар не спал всю ночь, и еле стоял на ногах, да и автовокзал находился далеко, аж на «Дружбе», и обратно добираться лень. Но всё же Захар поупирался немного и согласился. Бросать друга было жаль.
– Спасибо тебе, – обрадованно сказал Вася.
Они сидели на полу в комнате Захара (так как нижний ярус кровати был завален всякими вещами), и ждали, пока подъедет такси.
– Да, и знай, где бы ты ни оказался, в какой бы коллектив тебя ни занесло... в той же армии, к примеру... это просто абстрактный пример... старайся везде подружиться с бурятами. Мы всегда очень сплочённы между собой. И если ты подружился с одним, то и остальные станут за тебя горой. А чтобы установить контакт, нужно не очень-то и много. Просто не веди к ним себя предвзято, а если ты ещё и покажешь, что нашу культуру и язык немного понимаешь – то вообще будешь принят за своего.
– Хорошо, – сказал Захар. – Я обязательно это учту. Не дай бог только в армию попасть. У меня освобождение, из-за проблем со зрением.
