Поэтому-то Гордеев выбрал именно этот фильм – ему хотелось посмотреть на ситуацию с другой стороны, глазами поклонников Клыкова, и разобраться, за что его так хвалят и считают чуть ли не спасителем страны. Ничего из того, что Захар рассчитывал увидеть, в фильме не было. После просмотра у него укрепилось убеждение, что никаких правдивых достижений у Клыкова попросту не существовало.
Фильм представлял собой довольно скучное зрелище, большей частью состоял из пересказа общеизвестных событий, разбавленных вставками с самим Клыковым и его друзьями, которые отзывались о нём только положительно и всячески подчёркивали его роль в происходивших в стране улучшениях (и действительных, и мнимых). При этом ни слова по существу о том, каким именно образом Клыков способствовал достижению того или иного положительного эффекта, Захар за весь фильм так и не услышал, хотя смотрел очень внимательно. Везде мысль того или иного оратора сводилась к тому, что сначала было плохо, а потом появился Клыков и одним своим благодатным присутствием сделал так, что всё стало хорошо. Ни одного конкретного указа, принятого закона или решения, однако, не называлось. Захар с ребятами высмеяли эту голословность в своём обзоре – на очередную фразу о том, что Клыков сделал всё хорошо, патетически вопрошая: «Что?! Что ИМЕННО он сделал?..»
В начале фильма речь велась про участие Клыкова в чеченской кампании. Якобы до его появления русские войска терпели поражение, ситуация была безвыходная, и тут пришёл он, и всё сразу двинулось на лад. Опять же – ни одного, пусть даже самого незначительного, тактического или стратегического решения, которое принял Клыков, как военный руководитель, с целью улучшения ситуации, почему-то не приводилось в пример.
Кто-то из его сослуживцев рассказывал, что приехал Клыков в военный лагерь, и направился сразу в палатку к генералам. На моменте «Заходит Клыков в палатку к генералам…» Постернак предложил вставить фоном романтическую песню «Stop, Stop» певицы Сэм Браун. Получилось уморительно. Дальше, когда генералы собираются пить, Клыков поднимает рюмку и произносит антиалкогольную речь, говорит, что сейчас поставит рюмку на стол и предлагает к ней не притрагиваться до тех пор, пока не будет одержана победа. Мол, победим – потом можно и выпить. Захар с ребятами сняли стоящую на столе непочатую рюмку, сопроводив эту композицию поочерёдно мелькающими титрами «спустя месяц», «спустя год», «спустя 17 лет».
Затем фильм пытался убедить зрителя, что сейчас, благодаря стараниям Клыкова в Чечне наступил мир и порядок. На этом моменте вступала Алиса и рассказывала о разных дикостях, творящихся в данном регионе. Преследования сексуальных меньшинств. Лишение недвижимости родственников осуждённых. Секретные тюрьмы для политических оппонентов и просто неугодных. Остановилась она и на личности нынешнего «президента Чечни» Кадилова. Тот когда-то воевал на стороне сопротивления и убивал русских солдат, а потом продался Клыкову и сменил сторону. Помимо прочего, прославился тем, что выложил у себя в «Instagram» видео, на котором один из ключевых российских оппозиционных политиков был изображён в прицеле снайперской винтовки. Было приятным открытием, что у Алисы, единственной из всех ребят, профессионально поставлен голос. Постернак в короткой юмористической сценке выступил в образе подростка, который сходил на антикоррупционный митинг и которому после этого позвонил Кадилов с угрозами.
Естественно, за один вечер ребята не успели отснять весь намеченный материал, так как его запланировали огромное количество. Снимали они только до полуночи, а потом легли спать, так как Алисе наутро нужно было на работу – она вкалывала полную смену на кондитерской фабрике. Захар великодушно уступил Алисе верхний ярус своей кровати, на котором любил спать сам. В другой комнате (квартира была двухкомнатной) на широком диване спали Постернак с Женей. Захар пригласил ребят во второй раз следующим вечером, и так они несколько раз оставались у него ночевать. Как-то раз, после того, как Алиса ушла, Захар забрался на верх кровати, и, зарывшись лицом в подушку, на которой спала девушка, почувствовал головокружительный медовый запах. С этого часа он стал любить её запах. Другая девушка, которой он планировал поклоняться до конца жизни, вылетела из его головы, как далёкий призрачный сон, стоило только появиться в поле зрения реальной, во плоти женщине, близкой ему по духу.
В промежутках между съёмочными вечерами Захар работал над сценарием. С огромными мучениями ему пришлось пересмотреть фильм целиком ещё не меньше двух раз. Он утешал себя тем, что страдает во имя светлой цели. Фильм был очень уныл, враньё в нём безыскусным, а музыкальное сопровождение походило по вызываемым ощущениям на скрип гвоздя, которым водили по стеклу. Захар по многу раз переделывал формулировки, подолгу думал, как доходчивее выразить ту или иную мысль. Где-то параллельно проходила сдача ЕГЭ. Мама ежедневно по десять раз «капала» ему на мозги, безустанно повторяя Захару, чтобы он всё время занимался. Захар блестяще сдал русский язык, практически не готовясь. Русский язык он знал всегда, потому что с детства любил читать.
Правда, читал он не всегда те книги, которые навязывались по программе. За одну ночь до экзамена по литературе Захар твёрдо вознамерился прочитать «Преступление и наказание», которое не успел прочесть за время учёбы. Правда, в итоге он ограничился только вступлением. Книгу Захар брал в домашней библиотеке, и издание было старым, потрёпанным, ещё советским. В советское время была традиция писать к книгам обстоятельные вступления, нередко раскрывающие весь сюжет в подробностях. Вот и в этой вступление занимало сорок страниц мелким шрифтом. Внимательно его проштудировав, Захар получил представление о книге даже на большем уровне, чем требовалось для сдачи ЕГЭ.
Уже по пути на экзамен, в машине, он дочитывал в телефоне краткий пересказ «Тихого Дона». Краткий пересказ в данном случае сам был по объёму, как полноценная повесть. Литературу Захар сдал неплохо. Ему подфартило, попался простой вариант – некоторые задания даже точь-в-точь совпадали с вопросами из демонстрационного варианта, вывешенного на оф. сайте ЕГЭ, но он написал на скромные для него 72 балла из 100. Мог бы сдать лучше, если бы мыслил более форматно, в рамках той модели мировоззрения, которую пытается закладывать государственная система образования.
Но в основном голова Захара была занята не экзаменами, как хотелось бы маме, а, конечно, его амбициозным «детищем», обзором. В перерывах между съёмками, пока отснятые дубли копировались с телефона на компьютер, ребята общались и лучше друг друга узнавали. Захар и Алиса постепенно сближались. Захар обворожил Алису своим серьёзным подходом к процессу и глубиной проработки материала. Гордеев был удивлён, что у них в мельчайших деталях совпадают взгляды на политику. Ей нравились его шутки – прочтя сценарии нескольких скетчей, она громко и заразительно смеялась. У них несомненно совпадало и чувство юмора. Постернак проболтался Алисе, что Захар увлекается литературным творчеством, и она сказала, что ей было бы очень интересно почитать. Оказалось, что Алиса тоже раньше писала стихи, и даже грезила о собственном сборнике.
Дошло до того, что Захар так увлёкся Алисой, что временами вообще забывал про Витьку и Женю и всё своё внимание уделял только ей. Женя Тучин на поверку оказался довольно скромным и тихим парнем. А вот Постернак даже обиделся, когда почувствовал себя «лишним», демонстративно ушёл в другую комнату и лёг на кровать. Захар в первые секунды было сам почувствовал раздражение из-за того, что друг ведёт себя, как ребёнок, но потом постарался его утешить и максимально вовлечь в творческий процесс. Постернак скоро забыл о своём расстройстве.
Потом, когда Алиса уже легла спать, потому что ей завтра надо было вставать на работу, а Женя лёг, так как его просто склонило ко сну, Постернак с Захаром (так как они могли дрыхнуть хоть до обеда), притворив дверь на кухню, ещё долго сидели и разговаривали.
Чтобы ненадолго очистить голову от политики, Захар показывал другу смешные видео на «ютубе» – отрывки из старой, ещё две тысячи тринадцатого года, передачи «ХБ». Её авторы, юмористы Тимур Хаски и Гарик Бульдог (название передачи складывалось из первых букв их псевдонимов), когда-то были первопроходцами неформатного юмора, и умели делать действительно весёлые миниатюры, пока не расслабились, пресыщенные славой, и не стали паразитировать на своих же старых находках, постепенно деградируя и утрачивая связь с актуальной действительностью. Шутка, повторённая дважды, уже менее смешная, шутка, повторённая десять раз, становится несмешной – это правило.
А может быть, они всегда были такими несмешными – просто Захар смотрел их в «переходном возрасте», а в этот период многие глупые вещи кажутся уморительными. Сейчас он вырос, но по старой памяти изредка пересматривал удачные эпизоды из передачи, которая ему раньше нравилась. Всё-таки, бывает довольно сложно полностью разлюбить некоторые вещи, к которым прикипаешь во время взросления.
Постернак раньше не видел шоу «ХБ», и Захар показал ему несколько излюбленных скетчей. Про тренера по самообороне, который учит, что лучший приём для защиты – это удар коленом в пах. Про театрального актёра, который двадцать лет ждал своей первой роли в кино, и которого наконец-то позвали, правда, на небольшую роль – сыграть труп. Постернак хохотал так громко, что Захар всерьёз опасался, что спавшие в соседних комнатах Алиса и Женя вот-вот встанут и побьют их.
– Слушай, ты прости, что я перед этим на тебя обиделся, – сказал Витька. – У меня бывают иногда такие заскоки, но я стараюсь с ними справляться. Наверное, это женская черта характера. Я вообще рос без отца, меня мама воспитывала, так что, видимо, последствия дают о себе знать.
– Да ерунда, – сказал Захар. – Я уже забыл давно, а ты всё об этом.
– Ну и хорошо, что забыл, – улыбнулся Витя, искренне глядя Захару в глаза. – Я очень рад, что у меня есть такой друг, как ты, с которым можно поделиться тем, что у тебя на душе, вот так посидеть за полночь. Спасибо тебе за то, что ты всех нас собрал и так классно всё организовал…
Захар почувствовал смущение оттого, что его так хвалили.
– Плесни мне ещё чаю, – попросил Постернак и подвинул Захару опустевшую кружку. Захар долил кипяток из чайника и дал Вите чайный пакетик.
– Сахар добавить тебе в чай?
– Да, положи, пожалуйста.
Захар достал из кухонного шкафчика коробочку с сахаром, и положил пару белых квадратиков в кружку Постернаку.
– Можно ещё кинуть, – сказал тот.
– Ещё? – уточнил Захар. – Я обычно кладу один или два.
– Кружка такая большая, можно и побольше, – ответил Постернак. – Если тебе не жалко, конечно.
Захар положил ещё два кубика. «Наверное, хватит», – определил Постернак. «Да можно добавить, чтобы наверняка», – ответил Захар и синхронно с этой фразой прибавил четыре кусочка. «Эй, всё!..» – запротестовал Витька. Захар притворился, что отставляет коробочку с сахаром, но только Постернак расслабился, как он сыпанул в кружку целую горсть кубиков. Стоило другу отвлечься на разговор, Захар бросил ещё несколько горстей. Похоже, у него создалось на редкость игривое настроение.
– Ах, ты!.. – возмутился Постернак и кинулся к Захару. Тот, разбираемый сильнейшим смехом, вскочил со стула и принялся улепётывать от него по кухне, пока, наконец, не оказался зажат в углу. Постернак принялся нещадно его щекотать.
Для Захара, так как он боялся щекотки, это была настоящая пытка. Он пытался загородиться от Постернака. В те секунды он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ему нравилась эта игра. С другой стороны, ему почему-то были неприятны такие открытые прикосновения парня к нему, даже несмотря на то, что тот приходился ему близким другом. Захар понял, что если бы его в похожей ситуации щекотала Алиса, или другая девушка, его бы ничего не смутило. Неприязнь была не рационально обоснованная, а неявная, на подсознательном уровне. Почувствовав это, Захар серьёзно попросил Витю больше не щекотать его, потому что у него такое поведение вызывало ассоциации с гомосексуальными играми. Витька не понял, почему Захар так среагировал, но легко дал обещание, что не будет больше так делать, раз другу это неприятно. Захар засомневался: а может быть, с ним самим что-то не так, он слишком замкнутый и закрепощённый?
Наутро Захар проводил до выхода из подъезда Алису – ей нужно было уходить раньше всех, и на прощание она его по-дружески обняла. Следом за ней ушёл Женя Тучин, а Захар лёг досыпать. Они с Постернаком остались вдвоём в квартире. Витька спал часов до двенадцати, и, встав, неспешно принялся за завтрак (Захар сообразил пару бутербродов).
– Слушай, Витька, – неожиданно сказал Захар. – А тебе нравится кто-нибудь? Ну, в этом смысле?
– Хм, – Витьку, казалось, этот вопрос поставил в тупик. – Ну да, есть один человек.
– Как хорошо! – обрадовался Захар. – А я его знаю?..
– Я даже не знаю, как тебе сказать, – отчего-то замялся Витька и застыл с откушенным бутербродом в руке.
– Та-а-ак… – оживился Захар, почувствовав, что затронул интересную тему. – И кто же это?! Если не хочешь, можешь не говорить, это твоё личное дело. Но я никому не расскажу, я никогда не выдаю секреты.
– Да я не хочу от тебя ничего скрывать, просто боюсь, что ты, когда узнаешь, станешь по-другому ко мне относиться, – загадочно объяснялся Витька. – У меня уже было такое, что я рассказывал, и ко мне потом иначе относились.
– А с чего бы я должен к тебе иначе относиться? – спросил Захар. – Мы же не выбираем, в кого нам влюбляться.
При этом у него под ложечкой засосало неприятное предчувствие. «Уж не Алиса ли это ненароком?» – заволновался Захар. Говоря откровенно, он с самого начала завёл эту тему, чтобы убедиться, что девушка, которая ему приглянулась, не нравится также его лучшему другу. Ведь именно Постернак их и свёл, и по внешнему впечатлению Витька с Алисой общались весьма мило, даже тепло.
– Ладно, если хочешь, я тебе скажу…
«Да говори уже!» – нетерпеливо подумал Захар. А вслух произнёс лишь нейтрально-ободрительное:
– Давай…
– Мне нравится Руди, – буднично, как нечто совершенно обыденное, сказал Постернак.
Захар сначала подумал, что ослышался.
– Руди? В смысле?
– Ну да, Руди. Помнишь его?..
Руди был знакомым Витьки, которого Захар видел один раз, когда они договорились встретиться с Постернаком, а тот, перед встречей с Захаром, гулял вместе с этим парнем. Захар с ним поздоровались и обменялись рукопожатиями, после чего Руди откланялся. Ничего особенно интересного в нём Захар не заметил.
– Получается, тебе нравится парень… – спокойно произнёс Захар. – Вот почему ты так не хотел об этом говорить. Но ты можешь не переживать – я нейтрально отношусь к геям. На нашу дружбу это никак не повлияет. Если ты, конечно, не будешь ко мне приставать… Мне однополые отношения как-то не интересны.
Они дружно рассмеялись, и Захар почувствовал внутреннее облегчение из-за того, что Постернак тайно не влюблён в Алису и им не придётся из-за неё ссориться.
– Подожди, так значит, тебе вообще не нравятся девушки?
Фильм представлял собой довольно скучное зрелище, большей частью состоял из пересказа общеизвестных событий, разбавленных вставками с самим Клыковым и его друзьями, которые отзывались о нём только положительно и всячески подчёркивали его роль в происходивших в стране улучшениях (и действительных, и мнимых). При этом ни слова по существу о том, каким именно образом Клыков способствовал достижению того или иного положительного эффекта, Захар за весь фильм так и не услышал, хотя смотрел очень внимательно. Везде мысль того или иного оратора сводилась к тому, что сначала было плохо, а потом появился Клыков и одним своим благодатным присутствием сделал так, что всё стало хорошо. Ни одного конкретного указа, принятого закона или решения, однако, не называлось. Захар с ребятами высмеяли эту голословность в своём обзоре – на очередную фразу о том, что Клыков сделал всё хорошо, патетически вопрошая: «Что?! Что ИМЕННО он сделал?..»
В начале фильма речь велась про участие Клыкова в чеченской кампании. Якобы до его появления русские войска терпели поражение, ситуация была безвыходная, и тут пришёл он, и всё сразу двинулось на лад. Опять же – ни одного, пусть даже самого незначительного, тактического или стратегического решения, которое принял Клыков, как военный руководитель, с целью улучшения ситуации, почему-то не приводилось в пример.
Кто-то из его сослуживцев рассказывал, что приехал Клыков в военный лагерь, и направился сразу в палатку к генералам. На моменте «Заходит Клыков в палатку к генералам…» Постернак предложил вставить фоном романтическую песню «Stop, Stop» певицы Сэм Браун. Получилось уморительно. Дальше, когда генералы собираются пить, Клыков поднимает рюмку и произносит антиалкогольную речь, говорит, что сейчас поставит рюмку на стол и предлагает к ней не притрагиваться до тех пор, пока не будет одержана победа. Мол, победим – потом можно и выпить. Захар с ребятами сняли стоящую на столе непочатую рюмку, сопроводив эту композицию поочерёдно мелькающими титрами «спустя месяц», «спустя год», «спустя 17 лет».
Затем фильм пытался убедить зрителя, что сейчас, благодаря стараниям Клыкова в Чечне наступил мир и порядок. На этом моменте вступала Алиса и рассказывала о разных дикостях, творящихся в данном регионе. Преследования сексуальных меньшинств. Лишение недвижимости родственников осуждённых. Секретные тюрьмы для политических оппонентов и просто неугодных. Остановилась она и на личности нынешнего «президента Чечни» Кадилова. Тот когда-то воевал на стороне сопротивления и убивал русских солдат, а потом продался Клыкову и сменил сторону. Помимо прочего, прославился тем, что выложил у себя в «Instagram» видео, на котором один из ключевых российских оппозиционных политиков был изображён в прицеле снайперской винтовки. Было приятным открытием, что у Алисы, единственной из всех ребят, профессионально поставлен голос. Постернак в короткой юмористической сценке выступил в образе подростка, который сходил на антикоррупционный митинг и которому после этого позвонил Кадилов с угрозами.
Естественно, за один вечер ребята не успели отснять весь намеченный материал, так как его запланировали огромное количество. Снимали они только до полуночи, а потом легли спать, так как Алисе наутро нужно было на работу – она вкалывала полную смену на кондитерской фабрике. Захар великодушно уступил Алисе верхний ярус своей кровати, на котором любил спать сам. В другой комнате (квартира была двухкомнатной) на широком диване спали Постернак с Женей. Захар пригласил ребят во второй раз следующим вечером, и так они несколько раз оставались у него ночевать. Как-то раз, после того, как Алиса ушла, Захар забрался на верх кровати, и, зарывшись лицом в подушку, на которой спала девушка, почувствовал головокружительный медовый запах. С этого часа он стал любить её запах. Другая девушка, которой он планировал поклоняться до конца жизни, вылетела из его головы, как далёкий призрачный сон, стоило только появиться в поле зрения реальной, во плоти женщине, близкой ему по духу.
В промежутках между съёмочными вечерами Захар работал над сценарием. С огромными мучениями ему пришлось пересмотреть фильм целиком ещё не меньше двух раз. Он утешал себя тем, что страдает во имя светлой цели. Фильм был очень уныл, враньё в нём безыскусным, а музыкальное сопровождение походило по вызываемым ощущениям на скрип гвоздя, которым водили по стеклу. Захар по многу раз переделывал формулировки, подолгу думал, как доходчивее выразить ту или иную мысль. Где-то параллельно проходила сдача ЕГЭ. Мама ежедневно по десять раз «капала» ему на мозги, безустанно повторяя Захару, чтобы он всё время занимался. Захар блестяще сдал русский язык, практически не готовясь. Русский язык он знал всегда, потому что с детства любил читать.
Правда, читал он не всегда те книги, которые навязывались по программе. За одну ночь до экзамена по литературе Захар твёрдо вознамерился прочитать «Преступление и наказание», которое не успел прочесть за время учёбы. Правда, в итоге он ограничился только вступлением. Книгу Захар брал в домашней библиотеке, и издание было старым, потрёпанным, ещё советским. В советское время была традиция писать к книгам обстоятельные вступления, нередко раскрывающие весь сюжет в подробностях. Вот и в этой вступление занимало сорок страниц мелким шрифтом. Внимательно его проштудировав, Захар получил представление о книге даже на большем уровне, чем требовалось для сдачи ЕГЭ.
Уже по пути на экзамен, в машине, он дочитывал в телефоне краткий пересказ «Тихого Дона». Краткий пересказ в данном случае сам был по объёму, как полноценная повесть. Литературу Захар сдал неплохо. Ему подфартило, попался простой вариант – некоторые задания даже точь-в-точь совпадали с вопросами из демонстрационного варианта, вывешенного на оф. сайте ЕГЭ, но он написал на скромные для него 72 балла из 100. Мог бы сдать лучше, если бы мыслил более форматно, в рамках той модели мировоззрения, которую пытается закладывать государственная система образования.
Но в основном голова Захара была занята не экзаменами, как хотелось бы маме, а, конечно, его амбициозным «детищем», обзором. В перерывах между съёмками, пока отснятые дубли копировались с телефона на компьютер, ребята общались и лучше друг друга узнавали. Захар и Алиса постепенно сближались. Захар обворожил Алису своим серьёзным подходом к процессу и глубиной проработки материала. Гордеев был удивлён, что у них в мельчайших деталях совпадают взгляды на политику. Ей нравились его шутки – прочтя сценарии нескольких скетчей, она громко и заразительно смеялась. У них несомненно совпадало и чувство юмора. Постернак проболтался Алисе, что Захар увлекается литературным творчеством, и она сказала, что ей было бы очень интересно почитать. Оказалось, что Алиса тоже раньше писала стихи, и даже грезила о собственном сборнике.
Дошло до того, что Захар так увлёкся Алисой, что временами вообще забывал про Витьку и Женю и всё своё внимание уделял только ей. Женя Тучин на поверку оказался довольно скромным и тихим парнем. А вот Постернак даже обиделся, когда почувствовал себя «лишним», демонстративно ушёл в другую комнату и лёг на кровать. Захар в первые секунды было сам почувствовал раздражение из-за того, что друг ведёт себя, как ребёнок, но потом постарался его утешить и максимально вовлечь в творческий процесс. Постернак скоро забыл о своём расстройстве.
Потом, когда Алиса уже легла спать, потому что ей завтра надо было вставать на работу, а Женя лёг, так как его просто склонило ко сну, Постернак с Захаром (так как они могли дрыхнуть хоть до обеда), притворив дверь на кухню, ещё долго сидели и разговаривали.
Чтобы ненадолго очистить голову от политики, Захар показывал другу смешные видео на «ютубе» – отрывки из старой, ещё две тысячи тринадцатого года, передачи «ХБ». Её авторы, юмористы Тимур Хаски и Гарик Бульдог (название передачи складывалось из первых букв их псевдонимов), когда-то были первопроходцами неформатного юмора, и умели делать действительно весёлые миниатюры, пока не расслабились, пресыщенные славой, и не стали паразитировать на своих же старых находках, постепенно деградируя и утрачивая связь с актуальной действительностью. Шутка, повторённая дважды, уже менее смешная, шутка, повторённая десять раз, становится несмешной – это правило.
А может быть, они всегда были такими несмешными – просто Захар смотрел их в «переходном возрасте», а в этот период многие глупые вещи кажутся уморительными. Сейчас он вырос, но по старой памяти изредка пересматривал удачные эпизоды из передачи, которая ему раньше нравилась. Всё-таки, бывает довольно сложно полностью разлюбить некоторые вещи, к которым прикипаешь во время взросления.
Постернак раньше не видел шоу «ХБ», и Захар показал ему несколько излюбленных скетчей. Про тренера по самообороне, который учит, что лучший приём для защиты – это удар коленом в пах. Про театрального актёра, который двадцать лет ждал своей первой роли в кино, и которого наконец-то позвали, правда, на небольшую роль – сыграть труп. Постернак хохотал так громко, что Захар всерьёз опасался, что спавшие в соседних комнатах Алиса и Женя вот-вот встанут и побьют их.
– Слушай, ты прости, что я перед этим на тебя обиделся, – сказал Витька. – У меня бывают иногда такие заскоки, но я стараюсь с ними справляться. Наверное, это женская черта характера. Я вообще рос без отца, меня мама воспитывала, так что, видимо, последствия дают о себе знать.
– Да ерунда, – сказал Захар. – Я уже забыл давно, а ты всё об этом.
– Ну и хорошо, что забыл, – улыбнулся Витя, искренне глядя Захару в глаза. – Я очень рад, что у меня есть такой друг, как ты, с которым можно поделиться тем, что у тебя на душе, вот так посидеть за полночь. Спасибо тебе за то, что ты всех нас собрал и так классно всё организовал…
Захар почувствовал смущение оттого, что его так хвалили.
– Плесни мне ещё чаю, – попросил Постернак и подвинул Захару опустевшую кружку. Захар долил кипяток из чайника и дал Вите чайный пакетик.
– Сахар добавить тебе в чай?
– Да, положи, пожалуйста.
Захар достал из кухонного шкафчика коробочку с сахаром, и положил пару белых квадратиков в кружку Постернаку.
– Можно ещё кинуть, – сказал тот.
– Ещё? – уточнил Захар. – Я обычно кладу один или два.
– Кружка такая большая, можно и побольше, – ответил Постернак. – Если тебе не жалко, конечно.
Захар положил ещё два кубика. «Наверное, хватит», – определил Постернак. «Да можно добавить, чтобы наверняка», – ответил Захар и синхронно с этой фразой прибавил четыре кусочка. «Эй, всё!..» – запротестовал Витька. Захар притворился, что отставляет коробочку с сахаром, но только Постернак расслабился, как он сыпанул в кружку целую горсть кубиков. Стоило другу отвлечься на разговор, Захар бросил ещё несколько горстей. Похоже, у него создалось на редкость игривое настроение.
– Ах, ты!.. – возмутился Постернак и кинулся к Захару. Тот, разбираемый сильнейшим смехом, вскочил со стула и принялся улепётывать от него по кухне, пока, наконец, не оказался зажат в углу. Постернак принялся нещадно его щекотать.
Для Захара, так как он боялся щекотки, это была настоящая пытка. Он пытался загородиться от Постернака. В те секунды он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ему нравилась эта игра. С другой стороны, ему почему-то были неприятны такие открытые прикосновения парня к нему, даже несмотря на то, что тот приходился ему близким другом. Захар понял, что если бы его в похожей ситуации щекотала Алиса, или другая девушка, его бы ничего не смутило. Неприязнь была не рационально обоснованная, а неявная, на подсознательном уровне. Почувствовав это, Захар серьёзно попросил Витю больше не щекотать его, потому что у него такое поведение вызывало ассоциации с гомосексуальными играми. Витька не понял, почему Захар так среагировал, но легко дал обещание, что не будет больше так делать, раз другу это неприятно. Захар засомневался: а может быть, с ним самим что-то не так, он слишком замкнутый и закрепощённый?
Наутро Захар проводил до выхода из подъезда Алису – ей нужно было уходить раньше всех, и на прощание она его по-дружески обняла. Следом за ней ушёл Женя Тучин, а Захар лёг досыпать. Они с Постернаком остались вдвоём в квартире. Витька спал часов до двенадцати, и, встав, неспешно принялся за завтрак (Захар сообразил пару бутербродов).
– Слушай, Витька, – неожиданно сказал Захар. – А тебе нравится кто-нибудь? Ну, в этом смысле?
– Хм, – Витьку, казалось, этот вопрос поставил в тупик. – Ну да, есть один человек.
– Как хорошо! – обрадовался Захар. – А я его знаю?..
– Я даже не знаю, как тебе сказать, – отчего-то замялся Витька и застыл с откушенным бутербродом в руке.
– Та-а-ак… – оживился Захар, почувствовав, что затронул интересную тему. – И кто же это?! Если не хочешь, можешь не говорить, это твоё личное дело. Но я никому не расскажу, я никогда не выдаю секреты.
– Да я не хочу от тебя ничего скрывать, просто боюсь, что ты, когда узнаешь, станешь по-другому ко мне относиться, – загадочно объяснялся Витька. – У меня уже было такое, что я рассказывал, и ко мне потом иначе относились.
– А с чего бы я должен к тебе иначе относиться? – спросил Захар. – Мы же не выбираем, в кого нам влюбляться.
При этом у него под ложечкой засосало неприятное предчувствие. «Уж не Алиса ли это ненароком?» – заволновался Захар. Говоря откровенно, он с самого начала завёл эту тему, чтобы убедиться, что девушка, которая ему приглянулась, не нравится также его лучшему другу. Ведь именно Постернак их и свёл, и по внешнему впечатлению Витька с Алисой общались весьма мило, даже тепло.
– Ладно, если хочешь, я тебе скажу…
«Да говори уже!» – нетерпеливо подумал Захар. А вслух произнёс лишь нейтрально-ободрительное:
– Давай…
– Мне нравится Руди, – буднично, как нечто совершенно обыденное, сказал Постернак.
Захар сначала подумал, что ослышался.
– Руди? В смысле?
– Ну да, Руди. Помнишь его?..
Руди был знакомым Витьки, которого Захар видел один раз, когда они договорились встретиться с Постернаком, а тот, перед встречей с Захаром, гулял вместе с этим парнем. Захар с ним поздоровались и обменялись рукопожатиями, после чего Руди откланялся. Ничего особенно интересного в нём Захар не заметил.
– Получается, тебе нравится парень… – спокойно произнёс Захар. – Вот почему ты так не хотел об этом говорить. Но ты можешь не переживать – я нейтрально отношусь к геям. На нашу дружбу это никак не повлияет. Если ты, конечно, не будешь ко мне приставать… Мне однополые отношения как-то не интересны.
Они дружно рассмеялись, и Захар почувствовал внутреннее облегчение из-за того, что Постернак тайно не влюблён в Алису и им не придётся из-за неё ссориться.
– Подожди, так значит, тебе вообще не нравятся девушки?
