- Так я в команде, получается? – Гордеев почувствовал, что невольно краснеет.
Мятников засмеялся. Ему было откровенно в кайф производить впечатление.
- Будем считать, что ты на испытательном сроке, - сказал он. – Будет все в ажуре – начнешь подниматься дальше по карьерной лестнице. Не справишься…
- Справлюсь, - перебил собеседника Виктор.
- И я так думаю, - важно кивнул Дима. – Всех наверху сметем. Мой начальник сейчас – кто он? Да никто. Пришел с области, временщик, надо было дыру заткнуть, чтобы мне время дать разобраться здесь. Заметил, мы с тобой сидим, и телефоны ни разу не звякнули?
А ведь точно! Только мобильник у Димы пару раз пропиликал, но он, поглядев, кто звонит, сбрасывал оппонентов. А рабочие телефоны уже почти два часа молчат…
- Никто меня лишний раз не беспокоит, - продолжил Мятников, - все знают свои обязанности и то, что кому положено делать. Это называется… правильно – делегирование полномочий. У меня своей работы хватает, своих забот. Вот сейчас необходимо с тобой поговорить по важному делу, и никакая собака не должна нам мешать.
Виктор кивал в такт словам, и Мятников это правильно понял. Он встал, достал из бара початую бутылку «Мартеля» и два пузатых бокала и поставил все это на стол. Потом подошел к холодильнику и вытащил из него тарелку с будто только что нарезанным лимоном, которая была поставлена рядом с коньяком.
- Наливай, - скомандовал хозяин кабинета, и гость не посмел ослушаться.
- Давай, Витя, выпьем за то, чтобы все у нас с тобой получилось, - поднял бокал Мятников, и они чокнулись. Событие для Гордеева было знаковым - его «принимали в команду», и это «у нас», несколько выделенное Димой во время краткого спича, говорило о многом. А Дима, выпив, продолжил тему внутритаможенных взаимоотношений:
- Сейчас тебе главное – переждать. Маслов ведь тоже не вечен. Другое дело, что его Птичников поставил, так что ты с ним в контры не иди, не бортуй уж его откровенно…
- Да я как-то не собирался, - усмехнулся Гордеев. – А он не в команде, что ли?
- Соображалка у него не та, чтобы в команде быть, - махнул рукой Мятников, - у него деревня на лбу синим фломастером написана. Он хорош как исполнитель, почему его Птичников и поставил у вас. Да вижу ведь, что понимаешь. Ты просто не торопись, и, как говорится, награда найдет героя. Постепенно и замом будешь, потом начальником. А там – кто знает. Я и сам-то не знаю, сколько в таможне проработаю. Надо будет – буду в другом месте свою полезность доказывать.
Интересно, кому чего хочет доказать? Но Дима свернул тему.
- Ну, давай допьем, и поехали, - сказал он, - мне еще надо в одно место заскочить.
Они попрощались крепким рукопожатием, и Гордеев еще раз поблагодарил Мятникова за предоставленные контакты и заверил его в своей преданности. До дома было недалеко, но пробки сковали центр города. Это позволило Виктору еще несколько раз обдумать произошедшее, в чем-то немного пофантазировать. Но ему почему-то казалось, что все эти фантазии совсем недалеки от истины.
Ведь если отбросить дешевые мятниковские понты и просто процедить его слова через ситечко анализа… Понятно, что за Димой стоит кузен. Возможно – кто-то еще. Видимо, они здесь обделывают какие-то делишки. Нет, не делишки – дела. Дела серьезные, явно не совсем законные, но и не конкретный криминал. Им нужны люди в разных местах, там, где могут приниматься решения. Что и подразумевается под словом «команда». Даже есть свое правоохранительное обеспечение. Тут Виктор усмехнулся – а ведь про комитет Дима толком ничего не сказал. Интересно, есть у него «свой» Анатолий? Или у кузена? Впрочем, неважно, сейчас надо себя показать. Вот тут и деньги понадобятся. И в порту надо еще раз по всем местам пройти, со всеми поговорить, выпить лишний раз, если потребуется. Чтобы потом не проколоться нигде. Показать себя только с положительной стороны. И вверх. И потом во всех этих серьезных делах ты будешь не помощником, а участником. Попадешь в число избранных. Как там Анатолий говорил… «Клуб». Точно – клуб.
«И постепенно, Виктор, ты попадешь в клуб. Знаешь ли ты, что это такое?»
Теперь Виктор уже это знал.
Откладывать знакомства с «товарищами по команде» Гордеев не стал, и на следующей неделе отправился «в тур». Бизнесмен и политик не произвели особого впечатления, скорее – он их как таможенник больше заинтересовал, на перспективу, так сказать, после чего Виктор уже стал сомневаться в необходимости предоставленных контактов. С журналистом вышло уже интереснее, наметились любопытные проекты на будущее. А вот встреча со спортсменом чуть не вышла Гордееву боком во всех смыслах. Спортсмен оказался конкретным педерастом, причем, по всем признакам, встреча произошла в некий период гона, и Витя был готов убить Мятникова в тот момент, когда спортсмену вдруг захотелось погладить Виктора по руке. Схватив ноги в руки, он выскочил из кафе, где проходила встреча, и его машина с рыком вылетела с кафешной стоянки. Весь запас матерных слов, которые Гордеев выучил за свою жизнь, не дошел до ушей Димы Мятникова только потому, что тот был в этот момент недоступен.
Несколькими днями позже Гордеев встретился с Кузьмичем. Евгений Кузьмич, - если по имени-отчеству, - предстал статного вида мужчиной с роскошными усами. При встрече он так треснул Виктора по плечу, что появилось подозрение на перелом.
- Да нормально все, давай проходи, - пробурчал он, - звонил твой Димон, предупреждал. Фу, духота! Хочешь пива?
Виктор не представлял, как можно пить пиво в главном здании городской милиции в разгар рабочего дня. Но Кузьмича это не смущало. Он открыл маленький холодильник, стоящий рядом со здоровенным сейфом, достал оттуда какую-то красивую бутылку, пальцем легко скинул пробку и разом выдул половину. Потом смачно рыгнул и повернулся к Гордееву:
- Зря отказался. В общем, так. Пиши мой телефон.
Евгений Кузьмич руководил всем местным милицейским экономическим блоком. Соответственно, через него можно было выйти на директоров, руководителей, начальников…
- …в общем, всю эту сволоту, свору нахлебников, - красочно описывал их Кузьмич, - которая пользуется обнищанием нашего народа. Если понадобится чего с кого поиметь – звони. Ну, и по милиции, естественно, вопросы решим, если что, даже не сумлевайся. С комитетчиками в целом тоже могу помочь, но к ним лучше не попадай, ха-ха! Потому что ты мне однозначно понадобишься в своем аэропорту. И скоро. Точно пива не хочешь?
На следующий день он приехал к заместителю транспортного прокурора. Анатолий Федорович – за глаза называемый Федорычем - оказался суховатым мужичонкой с лысеющей головой и цепким взглядом. Ладошка при рукопожатии у него оказалась мягкой, и приветствие вышло каким-то слабым. Виктор присел у стола хозяина кабинета на старый стул.
- Да, Дмитрий Васильевич звонил, - глухо сказал Анатолий Федорович, неприятно царапая глазами собеседника. Виктора немного передернуло от подобного осмотра, но он справился с неприятием и стал внимательно слушать заместителя прокурора.
- Хочу напомнить, что ваша служба находится под нашим постоянным надзором, так что рекомендую держать своих сотрудников в ежовых рукавицах, иначе никому не поздоровится. Если же со стороны наших сотрудников будут производиться какие-либо незаконные действия – вы можете звонить напрямую мне, вот вам моя визитка.
«Эка он завуалировал! Что здесь, прослушка?» Гордеев хотел было ответить, но зам. транспортного прокурора его опередил:
- Ваши данные у меня имеются, как и данные вашего руководства. Пойдемте, я вас провожу…
Встреча вышла короткой, а Виктор всего и успел, что поздороваться. Мда, авторитет пока явно не тот. Они вышли на крыльцо, и Гордеев приготовился прощаться, но Федорыч опять заговорил первым:
- Также можете мне звонить, желательно в рабочее время, если у вас возникнут трудности с вашими оперативниками, а также работниками МВД и… м-м… ФСБ. Кстати об ФСБ. Я уже кое-что говорил Дмитрию Васильевичу, возможно, он вам уже передавал эту информацию. Эти товарищи очень активно ищут в вашей службе людей для своих дел. Занимаются этим ваши кураторы, не исключаю, что вы их даже знаете…
- Го... Говорков, - от долгого молчания во рту и в горле у Виктора запершило, и он закашлялся. – И еще один, Женя зовут, Евгений, не знаю по фамилии.
- Там целый отдел, возможно, с кем-то из них вы и сталкивались, - кивнул Анатолий Федорович. – Особо активно себя проявляет некто Кротов. Их служба пойдет на многое, чтобы найти соответствующих людей для выполнения своих задач. Задачи простые – передавать нужную информацию, оказывать помощь в проведении оперативных мероприятий, и так далее. Этими людьми воспользуются, а потом выбросят как мусор. И будут искать новых. Такова специфика. Будьте внимательны. До свидания.
Теперь мягкой при рукопожатии была ладонь у Гордеева. До машины Виктор дошел как будто не на своих ногах.
«Да нет, не может быть. С кураторами я не якшаюсь, только с Анатолием. Является ли он куратором? Да нет, он бы тогда появлялся у нас. Да и фамилия у него…
А какая у Анатолия фамилия???»
Виктора прошиб холодный пот. Он понял, что все время даже не представлял, не знал, не интересовался фамилией своего «друга». Позвонить Загребецкому? Они сейчас крайне редко общались. После «того» случая в отношениях Гордеева и Загребецкого что-то незримо изменилось. Да и неудобно как-то – в каких отношениях Слава с Анатолием, вдруг передаст разговор, начнутся совсем ненужные расспросы. Надо бы узнать по ситуации.
И тут Виктор вспомнил слова Большова.
«…Там могут быть знакомые, приятели, но точно не друзья…»
Заместитель транспортного прокурора своими словами полностью подтвердил то, что говорил Большой через несколько дней после встречи Гордеева с эфэсбэшником.
Виктор вдруг понял, что так и сидит в незаведенной машине у здания транспортной прокуратуры. Машина была заметной, – недавно Гордеев наконец взял давно предлагаемый ему джип, - и выделялась на стоянке. Не хватало, чтобы Федорыч увидел, как он тут расквасился. Надо двигать…
Пока он ехал, мысли немного собрались в кучу. Никаких поводов паниковать не было – вполне возможно, что речь шла о тех самых стукачах, о которых ему было известно – тех, которые были на «пассажирке». Что ж, вполне возможно. Пока Гордеев ехал в аэропорт, он наметил два основных вопроса, которые надо будет решить.
Первое - Пяткин и Малафеев. От них надо избавиться в кратчайшее время. Сделать все, что угодно, вплоть до конкретной подставы. Возможно, был кто-то еще, и не только у них, а в других отделах, но Виктора интересовало в данный момент свое «болото». Поговорить с начальниками смен, объяснить всю муть – типа комитетчики лезут сюда, надо пресечь то, что знаем, и широко расставить глаза и уши, чтобы понять, чего не знаем. То же самое объяснить «сосновским», пусть помогут при необходимости. Тут проблем не будет, все должно пройти легко. Профилактика, само собой, эти два могут быть самыми явными. Ну и на будущее – полный «рентген».
А вот со вторым сложнее. Как бы то ни было, а «дружить» с комитетчиком Анатолием и работать в «команде» одновременно будет очень нелегко. Это Виктор понимал очень даже отчетливо. Каким хитрым и изворотливым себя не представляй, известно, что на каждую хитрую жопу есть соответствующий хер. Комитет – прямой оппонент и прокуратуры, и МВД, и если мятниковские друзья узнают про такого «друга»… А если Анатолий что-то вызнает про эту «команду»? Вот тут Гордеев выхода не видел. И он решил, что самым оптимальным вариантом будет решение вопросов по ситуации, а проблем – по мере поступления. Так его когда-то учил Большов. Впрочем, если разобраться, альтернативы подобному решению и не было.
На работе дела шли прекрасно. Маслов не лез на «пассажирку» ни по каким вопросам, а Медведеву это просто было не нужно. Если Гордеев куда-либо уезжал – никто никаких претензий не высказывал. На все совещания к руководству начальник отдела приходил, претензий к отделу в целом не было, так что формально было не подкопаться. Опять же зама у Виктора не было - после перевода Славина в охрану эти функции временно выполняли начальники смен, а саму ставку в перспективе хотели вообще по возможности сократить. Хотя Виктор очень хотел поставить на эту должность Насонова. Но Вовка засопротивлялся – он вообще никуда не хотел идти выше начальника смены.
На смене сегодня командовал Лев Сотилайнен. Прошло то время, когда Лева краснел и терял голос от женских прелестей – сейчас это был уже закоренелый таможенник, которого было крайне тяжело вывести из себя. В его смене трудился Малафеев, и Гордеев решил не откладывать разговор. Он объяснил Леве ситуацию. Тот почесал бороду.
- Задача понятная, начальник. Как это скажется на мне?
- Любить тебя буду, как солдатка солдатову палку!
- А если серьезно? – Лев продолжал чесать бороду. - Полетит опять жаловаться, как раньше? Или к Елдашеву побежит? Сам понимаешь, перспектива не очень приятная.
- Даже если побежит. Я тебя поддержу, а Маслов… думаю, тоже. И от Елдашева отмажу.
- Договорились. С тебя благодарность с занесением…
- …в грудную клетку – как скажешь. Набери меня сразу.
Судьба Малафеева была решена. Через две смены Сотилайнен написал докладную на имя начальника отдела о «неподобающем поведении сотрудника Малафеева» с определенными подробностями, которые были готовы засвидетельствовать сотрудники из состава смены. Малоха был ошарашен, но выбрал меньшее из зол и в этот же день уволился по собственному желанию. Маслов реально «помог» ему в этом, а до кучи, если верить слухам, весьма серьезно вдул Алдашеву за «плохую работу с подведомственными кадрами».
Авторитет Гордеева серьезно возрос. Два кореша Малафеева из смены Сотилайнена, с которыми Малоха периодически покуривал травку в свободное время и которые прикрывались его связями, первоначально хотели немного наехать на бородатого начальника смены, обидевшись за своего друга. Но поняв, как повернулась ситуация, оба дали задний ход и стали также задумываться об увольнении.
По Пяткину надо было общаться с Сережей Тишаевым. Начальником смены Сергей стал недавно, а в таможне работал уже не один год, отличался веселым нравом. Как человек, долгое время проживший где-то на Кавказе, имел склонность к ведению застолий и женскому полу. За все перечисленное, а также за типичные усы имел прозвище «Ахмедов», на которое по пьяни обычно обижался. В коллективе пользовался авторитетом, что и послужило поводом к назначению его начальником смены.
Единственное, что иногда раздражало Гордеева в «Ахмедове» - его жесткость, твердость в некоторых убеждениях. По некоторым вопросам Тишаева было очень тяжело переубедить, привлечь на свою сторону. Именно Сережа Тишаев был основным противником уплаты доли от смен начальнику отдела. Но Виктор знал и то, что если «Ахмедова» убедить, то лучшего помощника не будет. Впрочем, по Пяткину у них разногласий не было с самого начала работы – стукачей Тишаев ненавидел всеми фибрами души и сейчас терпел Пяткина только потому, что сменный график был одинаково справедлив ко всем.
- Ты мне только скажи, что написать, а я уж напишу, - процедил «Ахмедов», когда Гордеев объяснил ему ситуацию.
Мятников засмеялся. Ему было откровенно в кайф производить впечатление.
- Будем считать, что ты на испытательном сроке, - сказал он. – Будет все в ажуре – начнешь подниматься дальше по карьерной лестнице. Не справишься…
- Справлюсь, - перебил собеседника Виктор.
- И я так думаю, - важно кивнул Дима. – Всех наверху сметем. Мой начальник сейчас – кто он? Да никто. Пришел с области, временщик, надо было дыру заткнуть, чтобы мне время дать разобраться здесь. Заметил, мы с тобой сидим, и телефоны ни разу не звякнули?
А ведь точно! Только мобильник у Димы пару раз пропиликал, но он, поглядев, кто звонит, сбрасывал оппонентов. А рабочие телефоны уже почти два часа молчат…
- Никто меня лишний раз не беспокоит, - продолжил Мятников, - все знают свои обязанности и то, что кому положено делать. Это называется… правильно – делегирование полномочий. У меня своей работы хватает, своих забот. Вот сейчас необходимо с тобой поговорить по важному делу, и никакая собака не должна нам мешать.
Виктор кивал в такт словам, и Мятников это правильно понял. Он встал, достал из бара початую бутылку «Мартеля» и два пузатых бокала и поставил все это на стол. Потом подошел к холодильнику и вытащил из него тарелку с будто только что нарезанным лимоном, которая была поставлена рядом с коньяком.
- Наливай, - скомандовал хозяин кабинета, и гость не посмел ослушаться.
- Давай, Витя, выпьем за то, чтобы все у нас с тобой получилось, - поднял бокал Мятников, и они чокнулись. Событие для Гордеева было знаковым - его «принимали в команду», и это «у нас», несколько выделенное Димой во время краткого спича, говорило о многом. А Дима, выпив, продолжил тему внутритаможенных взаимоотношений:
- Сейчас тебе главное – переждать. Маслов ведь тоже не вечен. Другое дело, что его Птичников поставил, так что ты с ним в контры не иди, не бортуй уж его откровенно…
- Да я как-то не собирался, - усмехнулся Гордеев. – А он не в команде, что ли?
- Соображалка у него не та, чтобы в команде быть, - махнул рукой Мятников, - у него деревня на лбу синим фломастером написана. Он хорош как исполнитель, почему его Птичников и поставил у вас. Да вижу ведь, что понимаешь. Ты просто не торопись, и, как говорится, награда найдет героя. Постепенно и замом будешь, потом начальником. А там – кто знает. Я и сам-то не знаю, сколько в таможне проработаю. Надо будет – буду в другом месте свою полезность доказывать.
Интересно, кому чего хочет доказать? Но Дима свернул тему.
- Ну, давай допьем, и поехали, - сказал он, - мне еще надо в одно место заскочить.
Они попрощались крепким рукопожатием, и Гордеев еще раз поблагодарил Мятникова за предоставленные контакты и заверил его в своей преданности. До дома было недалеко, но пробки сковали центр города. Это позволило Виктору еще несколько раз обдумать произошедшее, в чем-то немного пофантазировать. Но ему почему-то казалось, что все эти фантазии совсем недалеки от истины.
Ведь если отбросить дешевые мятниковские понты и просто процедить его слова через ситечко анализа… Понятно, что за Димой стоит кузен. Возможно – кто-то еще. Видимо, они здесь обделывают какие-то делишки. Нет, не делишки – дела. Дела серьезные, явно не совсем законные, но и не конкретный криминал. Им нужны люди в разных местах, там, где могут приниматься решения. Что и подразумевается под словом «команда». Даже есть свое правоохранительное обеспечение. Тут Виктор усмехнулся – а ведь про комитет Дима толком ничего не сказал. Интересно, есть у него «свой» Анатолий? Или у кузена? Впрочем, неважно, сейчас надо себя показать. Вот тут и деньги понадобятся. И в порту надо еще раз по всем местам пройти, со всеми поговорить, выпить лишний раз, если потребуется. Чтобы потом не проколоться нигде. Показать себя только с положительной стороны. И вверх. И потом во всех этих серьезных делах ты будешь не помощником, а участником. Попадешь в число избранных. Как там Анатолий говорил… «Клуб». Точно – клуб.
«И постепенно, Виктор, ты попадешь в клуб. Знаешь ли ты, что это такое?»
Теперь Виктор уже это знал.
Глава 30
Откладывать знакомства с «товарищами по команде» Гордеев не стал, и на следующей неделе отправился «в тур». Бизнесмен и политик не произвели особого впечатления, скорее – он их как таможенник больше заинтересовал, на перспективу, так сказать, после чего Виктор уже стал сомневаться в необходимости предоставленных контактов. С журналистом вышло уже интереснее, наметились любопытные проекты на будущее. А вот встреча со спортсменом чуть не вышла Гордееву боком во всех смыслах. Спортсмен оказался конкретным педерастом, причем, по всем признакам, встреча произошла в некий период гона, и Витя был готов убить Мятникова в тот момент, когда спортсмену вдруг захотелось погладить Виктора по руке. Схватив ноги в руки, он выскочил из кафе, где проходила встреча, и его машина с рыком вылетела с кафешной стоянки. Весь запас матерных слов, которые Гордеев выучил за свою жизнь, не дошел до ушей Димы Мятникова только потому, что тот был в этот момент недоступен.
Несколькими днями позже Гордеев встретился с Кузьмичем. Евгений Кузьмич, - если по имени-отчеству, - предстал статного вида мужчиной с роскошными усами. При встрече он так треснул Виктора по плечу, что появилось подозрение на перелом.
- Да нормально все, давай проходи, - пробурчал он, - звонил твой Димон, предупреждал. Фу, духота! Хочешь пива?
Виктор не представлял, как можно пить пиво в главном здании городской милиции в разгар рабочего дня. Но Кузьмича это не смущало. Он открыл маленький холодильник, стоящий рядом со здоровенным сейфом, достал оттуда какую-то красивую бутылку, пальцем легко скинул пробку и разом выдул половину. Потом смачно рыгнул и повернулся к Гордееву:
- Зря отказался. В общем, так. Пиши мой телефон.
Евгений Кузьмич руководил всем местным милицейским экономическим блоком. Соответственно, через него можно было выйти на директоров, руководителей, начальников…
- …в общем, всю эту сволоту, свору нахлебников, - красочно описывал их Кузьмич, - которая пользуется обнищанием нашего народа. Если понадобится чего с кого поиметь – звони. Ну, и по милиции, естественно, вопросы решим, если что, даже не сумлевайся. С комитетчиками в целом тоже могу помочь, но к ним лучше не попадай, ха-ха! Потому что ты мне однозначно понадобишься в своем аэропорту. И скоро. Точно пива не хочешь?
На следующий день он приехал к заместителю транспортного прокурора. Анатолий Федорович – за глаза называемый Федорычем - оказался суховатым мужичонкой с лысеющей головой и цепким взглядом. Ладошка при рукопожатии у него оказалась мягкой, и приветствие вышло каким-то слабым. Виктор присел у стола хозяина кабинета на старый стул.
- Да, Дмитрий Васильевич звонил, - глухо сказал Анатолий Федорович, неприятно царапая глазами собеседника. Виктора немного передернуло от подобного осмотра, но он справился с неприятием и стал внимательно слушать заместителя прокурора.
- Хочу напомнить, что ваша служба находится под нашим постоянным надзором, так что рекомендую держать своих сотрудников в ежовых рукавицах, иначе никому не поздоровится. Если же со стороны наших сотрудников будут производиться какие-либо незаконные действия – вы можете звонить напрямую мне, вот вам моя визитка.
«Эка он завуалировал! Что здесь, прослушка?» Гордеев хотел было ответить, но зам. транспортного прокурора его опередил:
- Ваши данные у меня имеются, как и данные вашего руководства. Пойдемте, я вас провожу…
Встреча вышла короткой, а Виктор всего и успел, что поздороваться. Мда, авторитет пока явно не тот. Они вышли на крыльцо, и Гордеев приготовился прощаться, но Федорыч опять заговорил первым:
- Также можете мне звонить, желательно в рабочее время, если у вас возникнут трудности с вашими оперативниками, а также работниками МВД и… м-м… ФСБ. Кстати об ФСБ. Я уже кое-что говорил Дмитрию Васильевичу, возможно, он вам уже передавал эту информацию. Эти товарищи очень активно ищут в вашей службе людей для своих дел. Занимаются этим ваши кураторы, не исключаю, что вы их даже знаете…
- Го... Говорков, - от долгого молчания во рту и в горле у Виктора запершило, и он закашлялся. – И еще один, Женя зовут, Евгений, не знаю по фамилии.
- Там целый отдел, возможно, с кем-то из них вы и сталкивались, - кивнул Анатолий Федорович. – Особо активно себя проявляет некто Кротов. Их служба пойдет на многое, чтобы найти соответствующих людей для выполнения своих задач. Задачи простые – передавать нужную информацию, оказывать помощь в проведении оперативных мероприятий, и так далее. Этими людьми воспользуются, а потом выбросят как мусор. И будут искать новых. Такова специфика. Будьте внимательны. До свидания.
Теперь мягкой при рукопожатии была ладонь у Гордеева. До машины Виктор дошел как будто не на своих ногах.
«Да нет, не может быть. С кураторами я не якшаюсь, только с Анатолием. Является ли он куратором? Да нет, он бы тогда появлялся у нас. Да и фамилия у него…
А какая у Анатолия фамилия???»
Виктора прошиб холодный пот. Он понял, что все время даже не представлял, не знал, не интересовался фамилией своего «друга». Позвонить Загребецкому? Они сейчас крайне редко общались. После «того» случая в отношениях Гордеева и Загребецкого что-то незримо изменилось. Да и неудобно как-то – в каких отношениях Слава с Анатолием, вдруг передаст разговор, начнутся совсем ненужные расспросы. Надо бы узнать по ситуации.
И тут Виктор вспомнил слова Большова.
«…Там могут быть знакомые, приятели, но точно не друзья…»
Заместитель транспортного прокурора своими словами полностью подтвердил то, что говорил Большой через несколько дней после встречи Гордеева с эфэсбэшником.
Виктор вдруг понял, что так и сидит в незаведенной машине у здания транспортной прокуратуры. Машина была заметной, – недавно Гордеев наконец взял давно предлагаемый ему джип, - и выделялась на стоянке. Не хватало, чтобы Федорыч увидел, как он тут расквасился. Надо двигать…
Пока он ехал, мысли немного собрались в кучу. Никаких поводов паниковать не было – вполне возможно, что речь шла о тех самых стукачах, о которых ему было известно – тех, которые были на «пассажирке». Что ж, вполне возможно. Пока Гордеев ехал в аэропорт, он наметил два основных вопроса, которые надо будет решить.
Первое - Пяткин и Малафеев. От них надо избавиться в кратчайшее время. Сделать все, что угодно, вплоть до конкретной подставы. Возможно, был кто-то еще, и не только у них, а в других отделах, но Виктора интересовало в данный момент свое «болото». Поговорить с начальниками смен, объяснить всю муть – типа комитетчики лезут сюда, надо пресечь то, что знаем, и широко расставить глаза и уши, чтобы понять, чего не знаем. То же самое объяснить «сосновским», пусть помогут при необходимости. Тут проблем не будет, все должно пройти легко. Профилактика, само собой, эти два могут быть самыми явными. Ну и на будущее – полный «рентген».
А вот со вторым сложнее. Как бы то ни было, а «дружить» с комитетчиком Анатолием и работать в «команде» одновременно будет очень нелегко. Это Виктор понимал очень даже отчетливо. Каким хитрым и изворотливым себя не представляй, известно, что на каждую хитрую жопу есть соответствующий хер. Комитет – прямой оппонент и прокуратуры, и МВД, и если мятниковские друзья узнают про такого «друга»… А если Анатолий что-то вызнает про эту «команду»? Вот тут Гордеев выхода не видел. И он решил, что самым оптимальным вариантом будет решение вопросов по ситуации, а проблем – по мере поступления. Так его когда-то учил Большов. Впрочем, если разобраться, альтернативы подобному решению и не было.
На работе дела шли прекрасно. Маслов не лез на «пассажирку» ни по каким вопросам, а Медведеву это просто было не нужно. Если Гордеев куда-либо уезжал – никто никаких претензий не высказывал. На все совещания к руководству начальник отдела приходил, претензий к отделу в целом не было, так что формально было не подкопаться. Опять же зама у Виктора не было - после перевода Славина в охрану эти функции временно выполняли начальники смен, а саму ставку в перспективе хотели вообще по возможности сократить. Хотя Виктор очень хотел поставить на эту должность Насонова. Но Вовка засопротивлялся – он вообще никуда не хотел идти выше начальника смены.
На смене сегодня командовал Лев Сотилайнен. Прошло то время, когда Лева краснел и терял голос от женских прелестей – сейчас это был уже закоренелый таможенник, которого было крайне тяжело вывести из себя. В его смене трудился Малафеев, и Гордеев решил не откладывать разговор. Он объяснил Леве ситуацию. Тот почесал бороду.
- Задача понятная, начальник. Как это скажется на мне?
- Любить тебя буду, как солдатка солдатову палку!
- А если серьезно? – Лев продолжал чесать бороду. - Полетит опять жаловаться, как раньше? Или к Елдашеву побежит? Сам понимаешь, перспектива не очень приятная.
- Даже если побежит. Я тебя поддержу, а Маслов… думаю, тоже. И от Елдашева отмажу.
- Договорились. С тебя благодарность с занесением…
- …в грудную клетку – как скажешь. Набери меня сразу.
Судьба Малафеева была решена. Через две смены Сотилайнен написал докладную на имя начальника отдела о «неподобающем поведении сотрудника Малафеева» с определенными подробностями, которые были готовы засвидетельствовать сотрудники из состава смены. Малоха был ошарашен, но выбрал меньшее из зол и в этот же день уволился по собственному желанию. Маслов реально «помог» ему в этом, а до кучи, если верить слухам, весьма серьезно вдул Алдашеву за «плохую работу с подведомственными кадрами».
Авторитет Гордеева серьезно возрос. Два кореша Малафеева из смены Сотилайнена, с которыми Малоха периодически покуривал травку в свободное время и которые прикрывались его связями, первоначально хотели немного наехать на бородатого начальника смены, обидевшись за своего друга. Но поняв, как повернулась ситуация, оба дали задний ход и стали также задумываться об увольнении.
По Пяткину надо было общаться с Сережей Тишаевым. Начальником смены Сергей стал недавно, а в таможне работал уже не один год, отличался веселым нравом. Как человек, долгое время проживший где-то на Кавказе, имел склонность к ведению застолий и женскому полу. За все перечисленное, а также за типичные усы имел прозвище «Ахмедов», на которое по пьяни обычно обижался. В коллективе пользовался авторитетом, что и послужило поводом к назначению его начальником смены.
Единственное, что иногда раздражало Гордеева в «Ахмедове» - его жесткость, твердость в некоторых убеждениях. По некоторым вопросам Тишаева было очень тяжело переубедить, привлечь на свою сторону. Именно Сережа Тишаев был основным противником уплаты доли от смен начальнику отдела. Но Виктор знал и то, что если «Ахмедова» убедить, то лучшего помощника не будет. Впрочем, по Пяткину у них разногласий не было с самого начала работы – стукачей Тишаев ненавидел всеми фибрами души и сейчас терпел Пяткина только потому, что сменный график был одинаково справедлив ко всем.
- Ты мне только скажи, что написать, а я уж напишу, - процедил «Ахмедов», когда Гордеев объяснил ему ситуацию.
