Так ли ему это преподнесли или он сам так это понял – не важно. Важно то, что все это ему очень не нравится. Он считает, что именно с моим появлением здесь началось… так сказать, все это, и чтобы неприятности, которые могут вслед за этим прийти, не смогли повлиять на работу его медицинского центра, лучшим выходом будет моя немедленная выписка. Результаты это позволяют, более того - через несколько дней я буду в Москве и продолжу лечение, Ялынский все мне там устроил, как и обещал. Он предложил выписать меня завтра, но после его слов мне так тошно здесь находиться, что я попросил Бойко оформить мне выписку сегодня. Вот такие дела.
Возникла пауза, во время которой Сан Саныч вздохнул, а Лев Соломонович просто сидел и смотрел на Артема. Потом он сказал:
- И что будем делать дальше?
- Ну, связь мы будем держать в любом случае, - ответил Артем. - Запишите мой телефон, и телефон Толи Шевчука тоже – на всякий случай, как и договаривались. Я никуда не пропадаю, просто уеду на время в Москву. Телефон я обычно не выключаю. Не знаю, какие правила в столичной клинике, но не думаю, что намного строже местных. Поэтому прошу звонить, как только я вам понадоблюсь.
- По телефону всего не скажешь, - качая головой, проговорил Анисимов.
- Сан Саныч, дорогой, я же не на год туда уезжаю.
Опять повисло молчание. Артем чувствовал, что он должен еще что-то сказать, возможно – что-то ободряющее или обнадеживающее, но в голову ничего не приходило. Зато мысли о том, что своим уходом он как-то обижает своих более взрослых товарищей по несчастью, проникали в мозг без проблем. Но что он мог сделать? И в чем он был виноват? Никакой вины он за собой не чувствовал. Но на душе было нехорошо. Неизвестно, сколько бы еще они так сидели в тишине, если бы за дверью не процокали каблучки медсестры. Артем обернулся в тот момент, когда в дверь постучали.
- Для Горбунова, документы. Возьмите, пожалуйста.
Артем открыл дверь. За дверью стояла Маруся, та самая медсестра, которая так нравилась Василию. На ее глазах были слезы. Она протянула папку с документами Артему и спросила:
- Артем Григорьевич, это вам.
Видя, что она хочет еще что-то сказать, Артем прикрыл за собой дверь и обернулся к ней:
- Все нормально?
- Скажите, - дрожащим голосом спросила девушка, - но ведь Вася… он же был хороший?
Слезы помимо ее воли брызнули у нее из глаз, и Артем, обняв девушку, прижал ее лицо к своей груди. Девушка зарыдала. Прошла минута или две, пока она успокоилась и отстранилась. Артем достал из кармана носовой платок и протянул Марусе.
- Он был очень хорошим человеком, - сказал он. – Поверьте мне.
Глядя на то, как медсестра уходила по сумрачному пустому коридору, Артем поймал себя на мысли о том, как мало он смыслит в этой жизни.
И вот он снова сидит на стуле, и снова на него смотрят две пары глаз. Смотрят с укором, с сожалением, с ожиданием – чего?
- Я не знаю, что вам еще сказать, - выдавил из себя Артем. – У меня сейчас такое чувство, что я бегу с поля боя. Но это не так, поверьте.
- Не надо себя корить, Артем Григорьевич, - ответил Либерман, - вы перед нами ни в чем не виноваты ни сейчас, ни в этой жизни вообще. Мы с вами познакомились – это уже счастье. Давайте же пожмем друг другу руки и расстанемся хорошими друзьями. Вы правильно сказали: будем на связи - тем более, что у нас есть еще, что обсудить и о чем поговорить, когда мы в следующий раз встретимся.
- А мы обязательно встретимся, - подтвердил Артем.
Они немного постояли, сцепив свои ладони. И когда у Артема зазвенел телефон, казалось, настало подходящее время для расставания.
- Да, Савелий, уже еду, - сказал он в трубку.
После этого он по очереди обнял Либермана и Анисимова, прихватил немногие пожитки и папки, сунул их в пакет и вышел из палаты.
Два оставшихся обитателя палаты под номером 222 посмотрели друг на друга.
- Что думаешь?
- Ничего. А что думать? Тошно ему…
- Думаешь, нет?
- Да перестань ты! Человек нашел повод и сбежал.
- Напрасно ты так.
- Нет. Он изначально не был таким, как мы. Хоть и обещал.
- Мне кажется, что ты все же спешишь с выводами.
- Мне уже некуда спешить. Я для себя все уже решил.
В «Эльбрусе» было не протолкнуться, но место на стоянке имелось – мало кто приезжал сюда на своем транспорте. Артем аккуратно обошел стороной потенциальных знакомых, которые могли ему встретиться на летней веранде – в данный момент ни с кем встречаться желания не имелось, – и через служебный вход проник внутрь заведения. У кабинета Савелий строго внушал что-то незнакомой Артему девушке. Увидев Артема, Сава махнул: «Давай, заходи!», после чего продолжил отчитывать подчиненную. Лезть во внутренние дела Артем не собирался и, закрыв за собой дверь кабинета, огляделся. Стол, диван, кресла – все по-старому, ничего не изменилось с последнего раза, как он здесь был. Закончив оглядывать обстановку, он сел к столу. Вскоре вошел Краев.
- Ворона, реальная ворона, - мыслями он был еще там, за дверью. – Ведь достаточно уже работает, не глупая, но! – и уловив вопросительный взгляд Артема, пояснил: - Управляющая, взял по рекомендации, но придется расстаться, факт! Ладно, это лирика, – он снова открыл дверь и гаркнул: - Вовик!
Через несколько минут стол был накрыт. Не хватало только спиртного. Савелий посмотрел на Артема.
- Ты будешь?
Артем опустил голову и помотал ею.
- Нет, боюсь я пока. Тем более мне еще продолжать лечиться. Хотя желание не просто выпить – нажраться хочется, ей-Богу!
- Понял, - Сава кивнул и скомандовал Вовику: - Мне водочки, а Артему морса!
После того, как сервировка была закончена, а Вовик получил соответствующие распоряжения, они приступили к еде. Артему хотелось высказаться, но Савелий пресек его пожелания:
- Давай немного поедим, а потом – поговорим, хорошо?
Когда они немного насытились, а Савелий к тому еще и пропустил пару-тройку рюмок «за здоровье», настало время разговора.
- Ну, давай, с самого начала, чего я не знаю, - попросил Сава.
И Артем «начал». Поначалу монолог шел неуверенно, но потом он уже даже приноровился делать передышки, в основном для того чтобы попить. Он рассказал все: про сопалатников, про жену Сан Саныча, про Белкина и Вадеева, про Шевчука, про свою роль в… он не мог сказать – «убийство», поэтому говорил – «устранение». Он рассказал про Ялынского, про выписку, про разговор с Анисимовым и Либерманом. И когда из него вышла вся эта информация, он налил себе водки в стакан из-под морса и выпил – и сам, похоже, не заметил, как это сделал.
Савелий ни разу не перебил друга за все время, пока тот выкладывал ему то, что лежало на душе. И когда Артем закончил, Сава молча глянул на то, как тот пьет водку, налил себе, выпил и сказал:
- Ты хочешь знать мое мнение по поводу всего вот этого, правильно?
И не ожидая ответа, продолжил:
- Скажу тебе так, дружище: спасибо тебе, что ты мне это рассказал. Это во-первых. Во-вторых: что касается твоего лечения – продолжай, чего бы тебе это не стоило. Помогу во всем. С Айболитами местными разберемся, поверь. Ты нужен мне, и не только мне, здоровым, и только здоровым. Поэтому вот эта водка, которую ты сейчас выпил – на ней и остановись.
- Случайно как-то получилось, - проговорил Артем, - не хотел.
- Я понял, - сказал Савелий. - С Москвой не тяни.
- Я думал улететь через два-три дня, - ответил Артем. – Есть дела. Надо сходить на похороны Васи Вадеева. И к Марине я тоже должен сходить.
- Сходим, - кивнул Савелий и налил себе еще водки. Выпив, открыл дверь и крикнул: - Вова!
Официант будто стоял у двери. Получив инструкции по «горячему», он скрылся.
- А теперь по главному вопросу, - Савелий поднял графин с водкой, но передумал наливать и поставил его на место. – Если тебя интересует мое мнение, скажу – забей свои предубеждения в задницу и заткни сверху чопиком! Хорошо меня понял?
- Лучше поясни, - попросил Артем.
- Изволь. То, что вы делаете – благо.
- «Вы»…
- Да, именно вы! Ты, и те, кто с тобой, и те, кто уже не с нами, царствие им небесное! Все, что сделано и будет делаться – если я верно понял – это правильно! Можешь со мной не соглашаться, это твое право. Но на государство ты можешь надеяться только до того момента, пока ты в него веришь. Сколько это продлится? Дай Бог, чтобы так было всегда. Но у всех ли так бывает? Вот у твоего Сан Саныча не так было. Государство его просто кинуло. Тебя может не кинуть, не обидеть и никогда не предать. Может. Но это идеальное государство. И ты будешь в него верить, верить в его институты, в его систему и правоохранительные органы. Как верил тот самый Сан Саныч. А ты можешь представить себя на его месте?
- Нет, и не очень хотел бы.
- Вот именно! Но все это только до той поры, пока это не коснулось тебя самого. Лично тебя. Пока не кинут тебя. И вот когда на твою жену – прости меня за примеры! – твою мать, на брата твоего или твоего ребенка какой- то подонок поднимет руку, а его за это государство никак не накажет – ты совсем по-другому заговоришь. Ты первым побежишь бить морду, а того хуже – стрелять или убивать. Ведь ты же будешь защищать родного тебе человека в любом конфликте?
- Так это другое дело, - заспорил Артем, но Сава его перебил:
- А с чего бы другое-то? Конфликт на улице, ты дома. Услышал, выбегаешь на улицу и видишь непотребное. Что ты, в полицию побежишь? Или сам пойдешь урода молотить? Так, чтобы ему навсегда охоту отбить на подобное?
- Ну, само собой, - вынужденно согласился Артем.
- А если твой родной человек уже холодный там лежит? – Савелий даже привстал при этих словах. – Что ты сделаешь?
Ответ был на поверхности, только отвечать Артему не хотелось. Савелий был прав, это очевидно. Оставалось только покачать головой в знак согласия.
- То-то и оно, дружище, - Савелий снова поднял графин. Но налить опять не успел – в дверь постучали, и он открыл ее. Улыбающийся Вовик быстро поместил шашлык и сопутствующие деликатесы на столе, забрал пустые тарелки и оперативно смылся.
- Поэтому скажу так, – в третий раз поднимая графин, сказал Савелий. – Мое мнение таково: люди, которые во всем этом участвуют, делают большое дело. А те, кто погиб – просто герои! И если я смогу быть полезен в этом вашем деле – почту за честь. Съездишь в Москву, полечишься, а потом приедешь, снова посидим, поговорим, дядечек твоих пригласим. С Толиком этим меня свяжешь, подумаем, что еще с ним помутить, контора у них толковая. Так что пью за твое здоровье, - он поднял рюмку, - и за успех вашего предприятия!
Артем мрачно смотрел, как водка исчезает внутри Савелия.
Он понимал все аргументы «за» - но почему не мог до конца принять эту точку зрения?
«Может, я просто идиот и не понимаю простых вещей?»
- Тебе действительно это надо? - спросил он Савелия.
Тот, жуя шашлык, кивнул.
- Хорошо, - сказал Артем. - Я понял. Спасибо, что выслушал.
Сидя в самолете, летящем в Москву, Артем заново прокручивал в голове то, что произошло в его жизни за последние пару недель.
Новость о болезни. Лечение. Потеря бизнеса – да, именно потеря, пусть все и обошлось относительно гладко и почти безубыточно. И, наконец, участие в некоем «предприятии», деятельность которого подразумевало причинение действий, направленных на наказание людей. Вплоть до их убийства.
Накануне он стоял среди хмурых мужчин и смотрел, как гроб с телом Василия Вадеева медленно опускают в свежевырытую могилу. Толя Шевчук не подвел ни в чем. В первую очередь он привел в движение все мыслимые и немыслимые рычаги, позволившие вырвать тело друга из цепких объятий системы. Не было понятно, что там еще хотелось с ним сделать полиции и прокуратуре, поэтому попотеть Толе и его команде пришлось изрядно. Но в итоге похороны состоялись. Гроб был закрыт, рядом с цветами и венками лежали подушечки с орденами и медалями. Было сказано несколько коротких прощальных речей. Женщина на похоронах была только одна – бывшая жена, рядом с ней стояла маленькая голубоглазая девочка. Артем обратил внимание, что они не плакали. Что они знают о смерти Василия?
Через несколько часов после этого, стоя у могилы своей жены, он думал уже о другом. О том, смог ли бы он раскрутить ту историю – историю гибели десятков невинных людей в авиакатастрофе. Ведь там наверняка тоже есть виновник. Нет, он не следил толком за последствиями той истории и даже не знает, чем все закончилось, наказали кого-то за произошедшее или нет. Для него все это всегда было олицетворением злого рока, судьбы. Но ведь он или кто-то другой могли бы докопаться до истины и найти виновника. И отомстить. Око за око. И не одно. Могли бы? Или нет?
Ни вчера, ни сегодня он не мог найти ответов.
И еще об одном Артем не мог не думать.
В последнее время он неоднократно разбирал свою роль в том самом «предприятии». У него часто спрашивали о его мнении насчет действий, которые уже привели к гибели людей и могут привести к смертям в будущем. И Артем после определенных колебаний приходил к выводу, что все делается правильно. Люди, ранее ему незнакомые, как Шевчук, или наоборот, как Савелий, которого он знал долгие годы, полностью поддерживали то, чем занималось это «предприятие» и готовы были всегда и всюду содействовать его работе. И он не мог, не имел права заподозрить их в какой-то неадекватности. А когда Артем прощался с двумя оставшимися сопалатниками, он в очередной раз постарался убедить их в своей лояльности.
Так почему же он сам постоянно в чем-то сомневается? Почему его так удивляет помощь со стороны других, совсем не глупых людей? Почему даже пообщавшись с кем-то и приняв точку зрения этого человека, он не готов до конца ей следовать? Что это за червь сомнения, который его постоянно точит?
Всю жизнь Артем Горбунов считал себя настоящим мужчиной, стойким в определенных убеждениях. Это касалось всего – жизни, бизнеса, веры (точнее, ее отсутствия). Сейчас все пришло к тому, что он не может определиться в вопросе, думам по которому он посвятил многие часы. При этом он не единожды уже приходил к определенным выводам – но толку-то? Что с ним случилось?
Неужели был прав Савелий, сказавший ему о том, что все это только до той поры, пока это не коснулось его самого? И все, кроме него, Артема: Белкин, Вадеев, Анисимов, Либерман, даже Толя Шевчук с Савой Краевым – все они настолько близко приняли к сердцу чужое горе, что были готовы или готовы сейчас на самые крайние меры? Все – но не он?
И вряд ли Савелий намекал на что-то, но получается, что даже гибель Марины не повлияла на Артема так, что ему захотелось бы найти виноватого в ее смерти. Неужели он настолько черств? Или ему просто не захотелось никого искать в силу определенных причин, и он просто запил, чтобы заглушить горе? Да, возможно, это был лучший выход в той ситуации, но был ли он верным?
Артем замотал головой, чем привлек внимание стюардессы. Она склонилась над ним, коснулась рукой его плеча и, улыбаясь, спросила:
- У вас все нормально? – и, не ожидая ответа, сказала: - Уже прилетели, скоро посадка.
Артем глубоко вздохнул и пристегнулся.
В Москве Артему бывать уже приходилось, поэтому каких-то проблем с перемещением по городу он не ожидал. Да, город большой, пробки и все такое, но он особо не торопился.
Возникла пауза, во время которой Сан Саныч вздохнул, а Лев Соломонович просто сидел и смотрел на Артема. Потом он сказал:
- И что будем делать дальше?
- Ну, связь мы будем держать в любом случае, - ответил Артем. - Запишите мой телефон, и телефон Толи Шевчука тоже – на всякий случай, как и договаривались. Я никуда не пропадаю, просто уеду на время в Москву. Телефон я обычно не выключаю. Не знаю, какие правила в столичной клинике, но не думаю, что намного строже местных. Поэтому прошу звонить, как только я вам понадоблюсь.
- По телефону всего не скажешь, - качая головой, проговорил Анисимов.
- Сан Саныч, дорогой, я же не на год туда уезжаю.
Опять повисло молчание. Артем чувствовал, что он должен еще что-то сказать, возможно – что-то ободряющее или обнадеживающее, но в голову ничего не приходило. Зато мысли о том, что своим уходом он как-то обижает своих более взрослых товарищей по несчастью, проникали в мозг без проблем. Но что он мог сделать? И в чем он был виноват? Никакой вины он за собой не чувствовал. Но на душе было нехорошо. Неизвестно, сколько бы еще они так сидели в тишине, если бы за дверью не процокали каблучки медсестры. Артем обернулся в тот момент, когда в дверь постучали.
- Для Горбунова, документы. Возьмите, пожалуйста.
Артем открыл дверь. За дверью стояла Маруся, та самая медсестра, которая так нравилась Василию. На ее глазах были слезы. Она протянула папку с документами Артему и спросила:
- Артем Григорьевич, это вам.
Видя, что она хочет еще что-то сказать, Артем прикрыл за собой дверь и обернулся к ней:
- Все нормально?
- Скажите, - дрожащим голосом спросила девушка, - но ведь Вася… он же был хороший?
Слезы помимо ее воли брызнули у нее из глаз, и Артем, обняв девушку, прижал ее лицо к своей груди. Девушка зарыдала. Прошла минута или две, пока она успокоилась и отстранилась. Артем достал из кармана носовой платок и протянул Марусе.
- Он был очень хорошим человеком, - сказал он. – Поверьте мне.
Глядя на то, как медсестра уходила по сумрачному пустому коридору, Артем поймал себя на мысли о том, как мало он смыслит в этой жизни.
И вот он снова сидит на стуле, и снова на него смотрят две пары глаз. Смотрят с укором, с сожалением, с ожиданием – чего?
- Я не знаю, что вам еще сказать, - выдавил из себя Артем. – У меня сейчас такое чувство, что я бегу с поля боя. Но это не так, поверьте.
- Не надо себя корить, Артем Григорьевич, - ответил Либерман, - вы перед нами ни в чем не виноваты ни сейчас, ни в этой жизни вообще. Мы с вами познакомились – это уже счастье. Давайте же пожмем друг другу руки и расстанемся хорошими друзьями. Вы правильно сказали: будем на связи - тем более, что у нас есть еще, что обсудить и о чем поговорить, когда мы в следующий раз встретимся.
- А мы обязательно встретимся, - подтвердил Артем.
Они немного постояли, сцепив свои ладони. И когда у Артема зазвенел телефон, казалось, настало подходящее время для расставания.
- Да, Савелий, уже еду, - сказал он в трубку.
После этого он по очереди обнял Либермана и Анисимова, прихватил немногие пожитки и папки, сунул их в пакет и вышел из палаты.
Два оставшихся обитателя палаты под номером 222 посмотрели друг на друга.
- Что думаешь?
- Ничего. А что думать? Тошно ему…
- Думаешь, нет?
- Да перестань ты! Человек нашел повод и сбежал.
- Напрасно ты так.
- Нет. Он изначально не был таким, как мы. Хоть и обещал.
- Мне кажется, что ты все же спешишь с выводами.
- Мне уже некуда спешить. Я для себя все уже решил.
Глава 28
В «Эльбрусе» было не протолкнуться, но место на стоянке имелось – мало кто приезжал сюда на своем транспорте. Артем аккуратно обошел стороной потенциальных знакомых, которые могли ему встретиться на летней веранде – в данный момент ни с кем встречаться желания не имелось, – и через служебный вход проник внутрь заведения. У кабинета Савелий строго внушал что-то незнакомой Артему девушке. Увидев Артема, Сава махнул: «Давай, заходи!», после чего продолжил отчитывать подчиненную. Лезть во внутренние дела Артем не собирался и, закрыв за собой дверь кабинета, огляделся. Стол, диван, кресла – все по-старому, ничего не изменилось с последнего раза, как он здесь был. Закончив оглядывать обстановку, он сел к столу. Вскоре вошел Краев.
- Ворона, реальная ворона, - мыслями он был еще там, за дверью. – Ведь достаточно уже работает, не глупая, но! – и уловив вопросительный взгляд Артема, пояснил: - Управляющая, взял по рекомендации, но придется расстаться, факт! Ладно, это лирика, – он снова открыл дверь и гаркнул: - Вовик!
Через несколько минут стол был накрыт. Не хватало только спиртного. Савелий посмотрел на Артема.
- Ты будешь?
Артем опустил голову и помотал ею.
- Нет, боюсь я пока. Тем более мне еще продолжать лечиться. Хотя желание не просто выпить – нажраться хочется, ей-Богу!
- Понял, - Сава кивнул и скомандовал Вовику: - Мне водочки, а Артему морса!
После того, как сервировка была закончена, а Вовик получил соответствующие распоряжения, они приступили к еде. Артему хотелось высказаться, но Савелий пресек его пожелания:
- Давай немного поедим, а потом – поговорим, хорошо?
Когда они немного насытились, а Савелий к тому еще и пропустил пару-тройку рюмок «за здоровье», настало время разговора.
- Ну, давай, с самого начала, чего я не знаю, - попросил Сава.
И Артем «начал». Поначалу монолог шел неуверенно, но потом он уже даже приноровился делать передышки, в основном для того чтобы попить. Он рассказал все: про сопалатников, про жену Сан Саныча, про Белкина и Вадеева, про Шевчука, про свою роль в… он не мог сказать – «убийство», поэтому говорил – «устранение». Он рассказал про Ялынского, про выписку, про разговор с Анисимовым и Либерманом. И когда из него вышла вся эта информация, он налил себе водки в стакан из-под морса и выпил – и сам, похоже, не заметил, как это сделал.
Савелий ни разу не перебил друга за все время, пока тот выкладывал ему то, что лежало на душе. И когда Артем закончил, Сава молча глянул на то, как тот пьет водку, налил себе, выпил и сказал:
- Ты хочешь знать мое мнение по поводу всего вот этого, правильно?
И не ожидая ответа, продолжил:
- Скажу тебе так, дружище: спасибо тебе, что ты мне это рассказал. Это во-первых. Во-вторых: что касается твоего лечения – продолжай, чего бы тебе это не стоило. Помогу во всем. С Айболитами местными разберемся, поверь. Ты нужен мне, и не только мне, здоровым, и только здоровым. Поэтому вот эта водка, которую ты сейчас выпил – на ней и остановись.
- Случайно как-то получилось, - проговорил Артем, - не хотел.
- Я понял, - сказал Савелий. - С Москвой не тяни.
- Я думал улететь через два-три дня, - ответил Артем. – Есть дела. Надо сходить на похороны Васи Вадеева. И к Марине я тоже должен сходить.
- Сходим, - кивнул Савелий и налил себе еще водки. Выпив, открыл дверь и крикнул: - Вова!
Официант будто стоял у двери. Получив инструкции по «горячему», он скрылся.
- А теперь по главному вопросу, - Савелий поднял графин с водкой, но передумал наливать и поставил его на место. – Если тебя интересует мое мнение, скажу – забей свои предубеждения в задницу и заткни сверху чопиком! Хорошо меня понял?
- Лучше поясни, - попросил Артем.
- Изволь. То, что вы делаете – благо.
- «Вы»…
- Да, именно вы! Ты, и те, кто с тобой, и те, кто уже не с нами, царствие им небесное! Все, что сделано и будет делаться – если я верно понял – это правильно! Можешь со мной не соглашаться, это твое право. Но на государство ты можешь надеяться только до того момента, пока ты в него веришь. Сколько это продлится? Дай Бог, чтобы так было всегда. Но у всех ли так бывает? Вот у твоего Сан Саныча не так было. Государство его просто кинуло. Тебя может не кинуть, не обидеть и никогда не предать. Может. Но это идеальное государство. И ты будешь в него верить, верить в его институты, в его систему и правоохранительные органы. Как верил тот самый Сан Саныч. А ты можешь представить себя на его месте?
- Нет, и не очень хотел бы.
- Вот именно! Но все это только до той поры, пока это не коснулось тебя самого. Лично тебя. Пока не кинут тебя. И вот когда на твою жену – прости меня за примеры! – твою мать, на брата твоего или твоего ребенка какой- то подонок поднимет руку, а его за это государство никак не накажет – ты совсем по-другому заговоришь. Ты первым побежишь бить морду, а того хуже – стрелять или убивать. Ведь ты же будешь защищать родного тебе человека в любом конфликте?
- Так это другое дело, - заспорил Артем, но Сава его перебил:
- А с чего бы другое-то? Конфликт на улице, ты дома. Услышал, выбегаешь на улицу и видишь непотребное. Что ты, в полицию побежишь? Или сам пойдешь урода молотить? Так, чтобы ему навсегда охоту отбить на подобное?
- Ну, само собой, - вынужденно согласился Артем.
- А если твой родной человек уже холодный там лежит? – Савелий даже привстал при этих словах. – Что ты сделаешь?
Ответ был на поверхности, только отвечать Артему не хотелось. Савелий был прав, это очевидно. Оставалось только покачать головой в знак согласия.
- То-то и оно, дружище, - Савелий снова поднял графин. Но налить опять не успел – в дверь постучали, и он открыл ее. Улыбающийся Вовик быстро поместил шашлык и сопутствующие деликатесы на столе, забрал пустые тарелки и оперативно смылся.
- Поэтому скажу так, – в третий раз поднимая графин, сказал Савелий. – Мое мнение таково: люди, которые во всем этом участвуют, делают большое дело. А те, кто погиб – просто герои! И если я смогу быть полезен в этом вашем деле – почту за честь. Съездишь в Москву, полечишься, а потом приедешь, снова посидим, поговорим, дядечек твоих пригласим. С Толиком этим меня свяжешь, подумаем, что еще с ним помутить, контора у них толковая. Так что пью за твое здоровье, - он поднял рюмку, - и за успех вашего предприятия!
Артем мрачно смотрел, как водка исчезает внутри Савелия.
Он понимал все аргументы «за» - но почему не мог до конца принять эту точку зрения?
«Может, я просто идиот и не понимаю простых вещей?»
- Тебе действительно это надо? - спросил он Савелия.
Тот, жуя шашлык, кивнул.
- Хорошо, - сказал Артем. - Я понял. Спасибо, что выслушал.
Глава 29
Сидя в самолете, летящем в Москву, Артем заново прокручивал в голове то, что произошло в его жизни за последние пару недель.
Новость о болезни. Лечение. Потеря бизнеса – да, именно потеря, пусть все и обошлось относительно гладко и почти безубыточно. И, наконец, участие в некоем «предприятии», деятельность которого подразумевало причинение действий, направленных на наказание людей. Вплоть до их убийства.
Накануне он стоял среди хмурых мужчин и смотрел, как гроб с телом Василия Вадеева медленно опускают в свежевырытую могилу. Толя Шевчук не подвел ни в чем. В первую очередь он привел в движение все мыслимые и немыслимые рычаги, позволившие вырвать тело друга из цепких объятий системы. Не было понятно, что там еще хотелось с ним сделать полиции и прокуратуре, поэтому попотеть Толе и его команде пришлось изрядно. Но в итоге похороны состоялись. Гроб был закрыт, рядом с цветами и венками лежали подушечки с орденами и медалями. Было сказано несколько коротких прощальных речей. Женщина на похоронах была только одна – бывшая жена, рядом с ней стояла маленькая голубоглазая девочка. Артем обратил внимание, что они не плакали. Что они знают о смерти Василия?
Через несколько часов после этого, стоя у могилы своей жены, он думал уже о другом. О том, смог ли бы он раскрутить ту историю – историю гибели десятков невинных людей в авиакатастрофе. Ведь там наверняка тоже есть виновник. Нет, он не следил толком за последствиями той истории и даже не знает, чем все закончилось, наказали кого-то за произошедшее или нет. Для него все это всегда было олицетворением злого рока, судьбы. Но ведь он или кто-то другой могли бы докопаться до истины и найти виновника. И отомстить. Око за око. И не одно. Могли бы? Или нет?
Ни вчера, ни сегодня он не мог найти ответов.
И еще об одном Артем не мог не думать.
В последнее время он неоднократно разбирал свою роль в том самом «предприятии». У него часто спрашивали о его мнении насчет действий, которые уже привели к гибели людей и могут привести к смертям в будущем. И Артем после определенных колебаний приходил к выводу, что все делается правильно. Люди, ранее ему незнакомые, как Шевчук, или наоборот, как Савелий, которого он знал долгие годы, полностью поддерживали то, чем занималось это «предприятие» и готовы были всегда и всюду содействовать его работе. И он не мог, не имел права заподозрить их в какой-то неадекватности. А когда Артем прощался с двумя оставшимися сопалатниками, он в очередной раз постарался убедить их в своей лояльности.
Так почему же он сам постоянно в чем-то сомневается? Почему его так удивляет помощь со стороны других, совсем не глупых людей? Почему даже пообщавшись с кем-то и приняв точку зрения этого человека, он не готов до конца ей следовать? Что это за червь сомнения, который его постоянно точит?
Всю жизнь Артем Горбунов считал себя настоящим мужчиной, стойким в определенных убеждениях. Это касалось всего – жизни, бизнеса, веры (точнее, ее отсутствия). Сейчас все пришло к тому, что он не может определиться в вопросе, думам по которому он посвятил многие часы. При этом он не единожды уже приходил к определенным выводам – но толку-то? Что с ним случилось?
Неужели был прав Савелий, сказавший ему о том, что все это только до той поры, пока это не коснулось его самого? И все, кроме него, Артема: Белкин, Вадеев, Анисимов, Либерман, даже Толя Шевчук с Савой Краевым – все они настолько близко приняли к сердцу чужое горе, что были готовы или готовы сейчас на самые крайние меры? Все – но не он?
И вряд ли Савелий намекал на что-то, но получается, что даже гибель Марины не повлияла на Артема так, что ему захотелось бы найти виноватого в ее смерти. Неужели он настолько черств? Или ему просто не захотелось никого искать в силу определенных причин, и он просто запил, чтобы заглушить горе? Да, возможно, это был лучший выход в той ситуации, но был ли он верным?
Артем замотал головой, чем привлек внимание стюардессы. Она склонилась над ним, коснулась рукой его плеча и, улыбаясь, спросила:
- У вас все нормально? – и, не ожидая ответа, сказала: - Уже прилетели, скоро посадка.
Артем глубоко вздохнул и пристегнулся.
В Москве Артему бывать уже приходилось, поэтому каких-то проблем с перемещением по городу он не ожидал. Да, город большой, пробки и все такое, но он особо не торопился.
