— Что? — не глядя на меня, сухо спросил лорд. — Ты что-то хочешь мне сказать?
— Я просто хотела уточнить одну вещь… — робко проговорила я, немедленно пожалев о том, что вообще напомнила о своем существовании.
Замолчала, не решаясь продолжить.
— Хельга, начала — так заканчивай, — поморщившись, потребовал Максимилиан. — Я терпеть не могу, когда фразу обрывают на полуслове. Итак, что именно ты хотела мне сказать?
Круто развернулся на каблуках сапог и уставился на меня в упор.
На дне его синих глаз пульсировал огонь злости. Уголки рта нервно подрагивали в немом бешенстве. По всему было видно, что лучше мне не испытывать терпение темного лорда. Оно и без того на пределе.
— Я правильно поняла, что вы думаете, будто вашего друга убили посредством какого-то амулета? — осторожно подбирая слова, спросила я. — И вы полагаете, что эта вещь может быть спрятана где-то здесь, в его кабинете.
Джеймс, который так и не подумал покинуть комнату после окончания допроса, испуганно охнул от моих слов. Встревоженно зарыскал глазами вокруг, как будто желая немедленно найти эту самую загадочную вещь.
Максимилиан это заметил. Едва заметно покачал головой, запрещая мне дальнейшие расспросы, после чего перевел взгляд на дворецкого.
— Джеймс, подожди нас, пожалуйста, в гостиной, — попросил негромко.
— Да, но… — запротестовал старик, явно желая остаться в кабинете до самого окончания осмотра.
Максимилиан ничего ему не сказал. Лишь лениво вскинул бровь, глядя на любопытного старика в упор. И тот мгновенно стушевался. Устало сгорбился и безропотно отправился прочь.
С тягучим протяжным скрипом заржавевших петель дверь захлопнулась за ним. В ту же секунду ее окутало зеленоватое марево какого-то заклинания, слетевшего с пальцев лорда.
— Наверняка подслушивает, — пояснил он. — Но не хочу обижать старика недоверием и проверять это. Иначе ведь и с лестницы свалиться может, если неаккуратно отпрянет. Поэтому пусть будет так.
Надо же. Оказывается, даже темному лорду не чуждо ничего человеческое. Впрочем, за короткое время знакомства с Максимилианом я успела убедиться в том, что к слугам он относится чуть ли не к равным. И это весьма редкое и, безусловно, очень похвальное качество для представителя высшей аристократии.
— Так что ты там брякнула по поводу амулета? — вернулся тем временем к первоначальной теме Максимилиан. — Почему ты решила, что я ищу подобную вещь?
— Вы же сами упомянули про след черной магии, — напомнила я, слегка удивившись его вопросу.
— Считаешь, что Доминика убили именно чарами?
— По-моему, это очевидно, — честно сказала я. — То, каким я вчера увидела вашего друга… Я уже говорила, что он был мертв, когда ворвался в зал магических перемещений. Что-то уже притаилось в его теле. Злое, смертельно опасное. И спастись от этого было невозможно. По-моему, очевидно, что это какие-то запрещенные чары, и ничто иное.
Губы Максимилиана насмешливо дрогнули, как будто его позабавило мое столь смелое заявление, и я сразу же пугливо замолчала.
— Пожалуй, не буду комментировать твои рассуждения, — с иронией проговорил он. — Но определенная логика в них прослеживается. И это хорошо. Плохо то, что в этой комнате я не чувствую ничего магического. Как и Дагмер чуть ранее. Следовательно, нам тут делать нечего.
И опять я осторожно кашлянула, не согласная с его выводом.
Максимилиан, уже шагнувший к порогу, услышал это. Остановился, вновь посмотрел на меня и изумленно вскинул бровь.
— Ты не согласна со мной? — спросил отрывисто.
— Почему мы должны искать именно магическую вещь? — полюбопытствовала я. — Разве вам не интересно, о какой возможности разбогатеть говорил ваш друг накануне трагедии?
— Очень интересно, — согласился со мной Максимилиан. — Но, тем не менее, не вижу смысла терять тут время. Вещи не умеют разговаривать. А вот люди — умеют. Поэтому я хочу наведаться в его любимый кабак. Доминик постоянно проводил там вечера за бокалом-другим дрянного бренди. Наверняка найду кого-нибудь из его верных сотоварищей по выпивке.
После чего счел разговор завершенным. В одно стремительное движение пересек расстояние, отделяющее его от двери, взялся за ручку…
— Но вещи умеют разговаривать, — выпалила я на одном дыхании.
Рука Максимилиана застыла на дверной ручке, так и не повернув ее. Вновь вверх взмыла зеленая стена колдовского пламени, защищающая нас от подслушивания.
Мертвенные всполохи этих огней отразились на дне его зрачков, когда он медленно обернулся ко мне.
— Что? — переспросил неверяще. — Что ты имеешь в виду?
— Здесь… — Я широким взмахом обвела весь кабинет. — Во всех этих бумагах наверняка скрыто нечто очень интересное. Если бы мы…
— Ты не слышала меня? — грубо перебил меня лорд. — Хельга, у меня нет на это времени! Тут тысячи книг. Еще больше блокнотов, где наверняка куча любопытных заметок. Но я не могу позволить себе такую роскошь, как засесть тут на неделю, не меньше, проверяя каждую книгу, каждый клочок бумаги! Особенно сейчас, когда Дагмер опережает меня на несколько шагов. Тем более за ним стоит вся мощь полиции Индермейна в частности и Ардеша в целом. А мне так вообще нежелательно проявлять интерес к этому делу. Демоны!
В конце своей прочувственной тирады Максимилиан совсем потерял контроль над эмоциями. И саданул кулаком по дверному косяку. Да не так слабо, как когда досадовал на скудность информации, полученной от Джеймса, а со всей силой. Тут же зашипел от боли, слизнул с разбитых костяшек пару крупных капель крови, выступивших после его вспышки ярости.
— Поэтому мы идем в кабак, — проговорил уже спокойнее. — Мне нужна информация, Хельга. И как можно скорее. Я не хочу и не буду…
— Вы мыслите как Дагмер, — перебила его я, в очередной раз подивившись своей отваге.
Максимилиан подавился на полуслове. В его глазах вспыхнула звериная злость, и я невольно попятилась, испугавшись, что следующий удар его кулаком вполне может прилететь прямо мне в лицо.
Но, хвала небу, этого не произошло. Лорд крепко зажмурился, несколько раз с противным протяжным свистом втянул в себя воздух. А когда вновь посмотрел на меня — то ничто в его облике не напоминало о недавней вспышке бешенства.
— Детка, — бесцветно протянул он. — Ты начинаешь меня раздражать. И это плохо. Прежде всего — для тебя. Если ты хотела оскорбить меня — то туше. Тебе это удалось наилучшим образом. Я не терплю подобных сравнений. Ясно?
Наверное, стоило заткнуться и позволить лорду Детрейну увести меня из этого дома в забегаловку. Но что-то не давало мне так поступить. Какое-то чувство… гордости, что ли? Потому что я не понимала, почему он не видит настолько очевидную вещь.
— Я хотела сказать, что вы сейчас идете по следам Дагмера, — упрямо проговорила я, хотя мое чувство самосохранение не шептало, а орало во весь голос — да заткнись ты! Запнулась, но все же продолжила упрямо: — Вы очень похожи. И делаете одинаковые вещи. Увы, пока он вас опережает. Прежде всего, как вы верно сказали, из-за своего положения и возможностей. Вам ни за что не найти убийцу друга раньше его, если так и будете ходить за ним следом.
Лорд Детрейн, как и следовало ожидать, мою критику не оценил. Он зло ощерился, стремительно шагнул ко мне, и я торопливо втянула голову в плечи, уже предчувствуя, как загорится щека от оплеухи.
Ох, Хельга, мало тебя наказывали в пансионе! Когда ты, наконец-то, уяснишь, что иногда лучше молчать, чем говорить?
В следующее мгновение Максимилиан не больно, но неприятно нажал костяшкой указательного пальца на мой подбородок снизу. Так, что я против воли запрокинула голову и посмотрела прямо ему в глаза.
Сейчас они были полны стылого синего льда. Мороз от его взгляда заставил мельчайшие волоски на моем теле встать дыбом.
Хельга, сдается, сейчас ты точно получишь по первое число!
— Говори! — хрипло потребовал Максимилиан. — Ты ведь не зря начала этот разговор. Какая мысль притаилась в твоей хорошенькой головке?
В хорошенькой головке?
Я едва не вспыхнула от неожиданного, но от этого не менее приятного комплимента. Но совладала со смущением, вспомнив, как Максимилиан несколько раз максимально жестко и прямо напоминал о том, что не испытывает ко мне никаких потаенных желаний. И ровно проговорила:
— Как я уже сказала, вещи умеют говорить.
Глаза темного лорда немного оттаяли изнутри. Самую капельку. И он словно против воли приподнял бровь, показывая удивление.
— Дальше! — потребовал сухо.
— Все вещи в этой комнате принадлежали вашему другу, — послушно затараторила я, силясь объяснить свою идею.
— Да что ты говоришь, вот ведь невидаль, а то я не знал, — не выдержав, ядовито фыркнул Максимилиан. Но тут же сделал мне знак продолжать, заметив, что я осеклась и привычно понурилась.
— Но некоторые эти вещи он трогал постоянно, а на некоторые не обращал внимания днями, неделями, месяцами, а то и годами, — еще быстрее заговорила я, опасаясь, что меня вновь прервут. — А ведь каждое его касание оставляет след. Неважно, на книге, на бумаге, на любом предмете. И если увидеть, что именно его интересовало…
Договорить я не смогла. В один кратчайший миг, уложивший в промежуток между двумя биениями сердца, лорд Детрейн вдруг перестал придерживать меня под подбородок. Но сразу же схватил за мое горло.
Я приглушенно охнула, ощутив его крепкую хватку. Почудилось, будто он меня сейчас просто задушит, вновь рухнув в бездну гнева.
Но нет. Этого не произошло. Хвала небу, не произошло! Пальцы лорда и не думали сжиматься.
— О чем ты? — сдавленно спросил он. — Разве ты сумеешь увидеть, какая из этих бумаг Доминика интересовала больше всего?
— Сумею, — твердо сказала я. Поймала всполох недоверия в льдистых глазах Максимилиана и опять сбивчиво забормотала, силясь объясниться: — Понимаете… Каждого человека окружает нечто. Аура, наверное. Когда он касается предметов — этот след остается.
— Представляешь, понимаю, — с обычным своим сарказмом фыркнул лорд. — Но Доминик мертв.
— А я умею говорить с мертвыми. Но главное — они мне отвечают.
Фраза сорвалась с моих губ прежде, чем я осмыслила это.
Хватка Максимилиана ослабла. Можно сказать, что теперь его рука не сжимала мое горло, а лишь чуть касалось его. И это было… приятно.
— Хочешь вызвать Доминика прямо здесь? — прямо спросил лорд.
Я невольно принюхалась, даже не пытаясь представить, как это выглядит со стороны.
Мертвые для меня — суть гниль. Их присутствие пахнет гнилью. Нет, неправильно. Воняет гнилью.
— Души Доминика тут нет, — после долгой паузы констатировала я. — Я же говорила. После смерти я могу увидеть вашего друга…
— В месте его гибели, — за меня ответил Максимилиан.
— Но след его касаний на вещах я увидеть смогу, — завершила я с уверенностью, которую, увы, почти не ощущала.
Прежде я никогда не делала подобного. Не было надобности. Но почему-то была уверена, что это мне под силу.
Лорд Детрейн резко одернул руку от моего лица. Прошелся по комнате, нервно то сжимая, то разжимая кулаки. Опять остановился рядом.
— Валяй, — выплюнул презрительно. По всему было видно, что он не верит мне. — Удивишь меня, детка. И, возможно, я поинтересуюсь, о чем ты хотела просить меня вчера.
Жаркая краска все же ударила мне в лицо. Я даже задохнулась от столь недвусмысленного предложения лорда.
Теперь я тем более сделаю все наилучшим образом.
И я, пятясь, отошла к центру комнаты. Раскинула руки, сосредоточилась, крепко-накрепко зажмурившись. Постаралась представить обстановку кабинета в мельчайших подробностях.
Мертвая магия — она весомая. Она оставляет следы везде. Тонкие нити, которые сплетаются в толстую паутину. Надо лишь понять, куда это ведет.
Мертвый человек — значит, следы его ауры другие. Черные, тлетворные, истончающиеся. Если человек умер давно — то и нити противны даже на вид. Если недавно…
Я даже не ахнула. Я замерла от неожиданности.
Я не представляла, что все будет именно так. Но теперь в своем сознании отчетливо видела, как неопрятная бахрома чар висела на потолке, спускалась гирляндами к полу.
— Детка… — очень далеко раздалось насмешливое. — Только не вздумай упасть в обморок. Якобы переоценила свои силы. Я ваши эти женские штучки наперед знаю. И знаю, что ты молола чушь, лишь бы…
Голос зудел, надоедал, был лишним. И я отключила его. Никогда прежде не делала этого, а теперь сделала. Просто вычеркнула его из сознания.
Открыла глаза. Картина кабинета ничем не отличалась от обычной. Но стоило резко повести головой — как все смазалось, закрутило так сильно, что меня едва не стошнило.
Но главное я увидела. Тоненькие нити, которые я видела с закрытыми глазами, действительно окутывали комнату в подобие паутинного кокона. Где-то — слабо. Где-то — до предела возможностей.
В одном месте паутина была особенно крепкой и плотной. И я осторожно двинулась в дальний угол кабинета, по мере сил и возможностей огибая гнилые нити — последнее свидетельство того, что Доминик когда-то существовал на этом свете.
Понятия не имею, говорил ли еще что-нибудь Максимилиан или замолчал. Я погрузилась в странное оцепенение. Как будто спала на ходу, все свое внимание сосредоточив лишь на том месте, где множество нитей сплеталось в единое целое.
— Здесь…
Не уверена, что произнесла это вслух. Губы лишь шевельнулись.
Мне до безумия не хотелось продолжать. Ведь теперь мне надлежало сунуть руку в это переплетение тошнотворной потусторонней слизи. Как же мерзко и противно! Хоть я и понимала, что в реальности ничего этого не существует, но все равно. Реальность для меня сейчас была здесь. В этом мире теней, где я смотрела на копошение иллюзорных червей на нужной мне вещи.
Неполную минуту я набиралась мужества. Затем глубоко вздохнула и затаила дыхание, как будто перед прыжком в ледяную черную воду омута. И бесстрашно погрузила ладонь в мягкое чавкающее нечто.
Наверное, в этот момент запах разложения и тлена особенно усилился. Но я не желала этого проверять, по-прежнему не дыша.
— Вот.
А это я сказала уже вслух.
Моргнула, выходя из странного состояния полутранса-полубытия. И увидела, как держу в руках какое-то письмо.
— Вот, — повторила, обернувшись к Максимилиану, который внимательно наблюдал за мной со стороны. — Это интересовало Доминика больше всего в последнее время.
Я успела заметить, как темный лорд скептически изогнул бровь. Успела увидеть, как шевельнулись его губы, как будто он что-то спросил у меня.
Но звон в ушах в этот момент стал невыносимым. Я внезапно осознала, что забыла, как дышать. И чернота расплескалась вокруг.
Но перед тем, как сознание окончательно покинуло меня, я успела ощутить, как кто-то на удивление мягко и нежно подхватил меня на руки, не давая упасть.
— Хельга, впусти меня!
Я до соленого привкуса во рту стиснула зубы. Руки мяли и рвали пододеяльник.
— Хельга, ты же знаешь, это я.
Я знала. Я слышала голос матери за закрытой дверью. И не могла, не смела открыть ей.
— Да посмотри ты на то, что он сделал со мной!
Крик зародился в моем горле. Крик отчаяния и боли. И в тот момент, когда он вырвался наружу…
— Тихо, детка!
Я резко открыла глаза. Замолчала, осознав, что все это время действительно кричала в полный голос.
— Тихо.
И лорд Детрейн мягко привлек меня к себе. Обнял, принялся гладить по волосам и плечам.
— Я просто хотела уточнить одну вещь… — робко проговорила я, немедленно пожалев о том, что вообще напомнила о своем существовании.
Замолчала, не решаясь продолжить.
— Хельга, начала — так заканчивай, — поморщившись, потребовал Максимилиан. — Я терпеть не могу, когда фразу обрывают на полуслове. Итак, что именно ты хотела мне сказать?
Круто развернулся на каблуках сапог и уставился на меня в упор.
На дне его синих глаз пульсировал огонь злости. Уголки рта нервно подрагивали в немом бешенстве. По всему было видно, что лучше мне не испытывать терпение темного лорда. Оно и без того на пределе.
— Я правильно поняла, что вы думаете, будто вашего друга убили посредством какого-то амулета? — осторожно подбирая слова, спросила я. — И вы полагаете, что эта вещь может быть спрятана где-то здесь, в его кабинете.
Джеймс, который так и не подумал покинуть комнату после окончания допроса, испуганно охнул от моих слов. Встревоженно зарыскал глазами вокруг, как будто желая немедленно найти эту самую загадочную вещь.
Максимилиан это заметил. Едва заметно покачал головой, запрещая мне дальнейшие расспросы, после чего перевел взгляд на дворецкого.
— Джеймс, подожди нас, пожалуйста, в гостиной, — попросил негромко.
— Да, но… — запротестовал старик, явно желая остаться в кабинете до самого окончания осмотра.
Максимилиан ничего ему не сказал. Лишь лениво вскинул бровь, глядя на любопытного старика в упор. И тот мгновенно стушевался. Устало сгорбился и безропотно отправился прочь.
С тягучим протяжным скрипом заржавевших петель дверь захлопнулась за ним. В ту же секунду ее окутало зеленоватое марево какого-то заклинания, слетевшего с пальцев лорда.
— Наверняка подслушивает, — пояснил он. — Но не хочу обижать старика недоверием и проверять это. Иначе ведь и с лестницы свалиться может, если неаккуратно отпрянет. Поэтому пусть будет так.
Надо же. Оказывается, даже темному лорду не чуждо ничего человеческое. Впрочем, за короткое время знакомства с Максимилианом я успела убедиться в том, что к слугам он относится чуть ли не к равным. И это весьма редкое и, безусловно, очень похвальное качество для представителя высшей аристократии.
— Так что ты там брякнула по поводу амулета? — вернулся тем временем к первоначальной теме Максимилиан. — Почему ты решила, что я ищу подобную вещь?
— Вы же сами упомянули про след черной магии, — напомнила я, слегка удивившись его вопросу.
— Считаешь, что Доминика убили именно чарами?
— По-моему, это очевидно, — честно сказала я. — То, каким я вчера увидела вашего друга… Я уже говорила, что он был мертв, когда ворвался в зал магических перемещений. Что-то уже притаилось в его теле. Злое, смертельно опасное. И спастись от этого было невозможно. По-моему, очевидно, что это какие-то запрещенные чары, и ничто иное.
Губы Максимилиана насмешливо дрогнули, как будто его позабавило мое столь смелое заявление, и я сразу же пугливо замолчала.
— Пожалуй, не буду комментировать твои рассуждения, — с иронией проговорил он. — Но определенная логика в них прослеживается. И это хорошо. Плохо то, что в этой комнате я не чувствую ничего магического. Как и Дагмер чуть ранее. Следовательно, нам тут делать нечего.
И опять я осторожно кашлянула, не согласная с его выводом.
Максимилиан, уже шагнувший к порогу, услышал это. Остановился, вновь посмотрел на меня и изумленно вскинул бровь.
— Ты не согласна со мной? — спросил отрывисто.
— Почему мы должны искать именно магическую вещь? — полюбопытствовала я. — Разве вам не интересно, о какой возможности разбогатеть говорил ваш друг накануне трагедии?
— Очень интересно, — согласился со мной Максимилиан. — Но, тем не менее, не вижу смысла терять тут время. Вещи не умеют разговаривать. А вот люди — умеют. Поэтому я хочу наведаться в его любимый кабак. Доминик постоянно проводил там вечера за бокалом-другим дрянного бренди. Наверняка найду кого-нибудь из его верных сотоварищей по выпивке.
После чего счел разговор завершенным. В одно стремительное движение пересек расстояние, отделяющее его от двери, взялся за ручку…
— Но вещи умеют разговаривать, — выпалила я на одном дыхании.
Рука Максимилиана застыла на дверной ручке, так и не повернув ее. Вновь вверх взмыла зеленая стена колдовского пламени, защищающая нас от подслушивания.
Мертвенные всполохи этих огней отразились на дне его зрачков, когда он медленно обернулся ко мне.
— Что? — переспросил неверяще. — Что ты имеешь в виду?
— Здесь… — Я широким взмахом обвела весь кабинет. — Во всех этих бумагах наверняка скрыто нечто очень интересное. Если бы мы…
— Ты не слышала меня? — грубо перебил меня лорд. — Хельга, у меня нет на это времени! Тут тысячи книг. Еще больше блокнотов, где наверняка куча любопытных заметок. Но я не могу позволить себе такую роскошь, как засесть тут на неделю, не меньше, проверяя каждую книгу, каждый клочок бумаги! Особенно сейчас, когда Дагмер опережает меня на несколько шагов. Тем более за ним стоит вся мощь полиции Индермейна в частности и Ардеша в целом. А мне так вообще нежелательно проявлять интерес к этому делу. Демоны!
В конце своей прочувственной тирады Максимилиан совсем потерял контроль над эмоциями. И саданул кулаком по дверному косяку. Да не так слабо, как когда досадовал на скудность информации, полученной от Джеймса, а со всей силой. Тут же зашипел от боли, слизнул с разбитых костяшек пару крупных капель крови, выступивших после его вспышки ярости.
— Поэтому мы идем в кабак, — проговорил уже спокойнее. — Мне нужна информация, Хельга. И как можно скорее. Я не хочу и не буду…
— Вы мыслите как Дагмер, — перебила его я, в очередной раз подивившись своей отваге.
Максимилиан подавился на полуслове. В его глазах вспыхнула звериная злость, и я невольно попятилась, испугавшись, что следующий удар его кулаком вполне может прилететь прямо мне в лицо.
Но, хвала небу, этого не произошло. Лорд крепко зажмурился, несколько раз с противным протяжным свистом втянул в себя воздух. А когда вновь посмотрел на меня — то ничто в его облике не напоминало о недавней вспышке бешенства.
— Детка, — бесцветно протянул он. — Ты начинаешь меня раздражать. И это плохо. Прежде всего — для тебя. Если ты хотела оскорбить меня — то туше. Тебе это удалось наилучшим образом. Я не терплю подобных сравнений. Ясно?
Наверное, стоило заткнуться и позволить лорду Детрейну увести меня из этого дома в забегаловку. Но что-то не давало мне так поступить. Какое-то чувство… гордости, что ли? Потому что я не понимала, почему он не видит настолько очевидную вещь.
— Я хотела сказать, что вы сейчас идете по следам Дагмера, — упрямо проговорила я, хотя мое чувство самосохранение не шептало, а орало во весь голос — да заткнись ты! Запнулась, но все же продолжила упрямо: — Вы очень похожи. И делаете одинаковые вещи. Увы, пока он вас опережает. Прежде всего, как вы верно сказали, из-за своего положения и возможностей. Вам ни за что не найти убийцу друга раньше его, если так и будете ходить за ним следом.
Лорд Детрейн, как и следовало ожидать, мою критику не оценил. Он зло ощерился, стремительно шагнул ко мне, и я торопливо втянула голову в плечи, уже предчувствуя, как загорится щека от оплеухи.
Ох, Хельга, мало тебя наказывали в пансионе! Когда ты, наконец-то, уяснишь, что иногда лучше молчать, чем говорить?
В следующее мгновение Максимилиан не больно, но неприятно нажал костяшкой указательного пальца на мой подбородок снизу. Так, что я против воли запрокинула голову и посмотрела прямо ему в глаза.
Сейчас они были полны стылого синего льда. Мороз от его взгляда заставил мельчайшие волоски на моем теле встать дыбом.
Хельга, сдается, сейчас ты точно получишь по первое число!
— Говори! — хрипло потребовал Максимилиан. — Ты ведь не зря начала этот разговор. Какая мысль притаилась в твоей хорошенькой головке?
В хорошенькой головке?
Я едва не вспыхнула от неожиданного, но от этого не менее приятного комплимента. Но совладала со смущением, вспомнив, как Максимилиан несколько раз максимально жестко и прямо напоминал о том, что не испытывает ко мне никаких потаенных желаний. И ровно проговорила:
— Как я уже сказала, вещи умеют говорить.
Глаза темного лорда немного оттаяли изнутри. Самую капельку. И он словно против воли приподнял бровь, показывая удивление.
— Дальше! — потребовал сухо.
— Все вещи в этой комнате принадлежали вашему другу, — послушно затараторила я, силясь объяснить свою идею.
— Да что ты говоришь, вот ведь невидаль, а то я не знал, — не выдержав, ядовито фыркнул Максимилиан. Но тут же сделал мне знак продолжать, заметив, что я осеклась и привычно понурилась.
— Но некоторые эти вещи он трогал постоянно, а на некоторые не обращал внимания днями, неделями, месяцами, а то и годами, — еще быстрее заговорила я, опасаясь, что меня вновь прервут. — А ведь каждое его касание оставляет след. Неважно, на книге, на бумаге, на любом предмете. И если увидеть, что именно его интересовало…
Договорить я не смогла. В один кратчайший миг, уложивший в промежуток между двумя биениями сердца, лорд Детрейн вдруг перестал придерживать меня под подбородок. Но сразу же схватил за мое горло.
Я приглушенно охнула, ощутив его крепкую хватку. Почудилось, будто он меня сейчас просто задушит, вновь рухнув в бездну гнева.
Но нет. Этого не произошло. Хвала небу, не произошло! Пальцы лорда и не думали сжиматься.
— О чем ты? — сдавленно спросил он. — Разве ты сумеешь увидеть, какая из этих бумаг Доминика интересовала больше всего?
— Сумею, — твердо сказала я. Поймала всполох недоверия в льдистых глазах Максимилиана и опять сбивчиво забормотала, силясь объясниться: — Понимаете… Каждого человека окружает нечто. Аура, наверное. Когда он касается предметов — этот след остается.
— Представляешь, понимаю, — с обычным своим сарказмом фыркнул лорд. — Но Доминик мертв.
— А я умею говорить с мертвыми. Но главное — они мне отвечают.
Фраза сорвалась с моих губ прежде, чем я осмыслила это.
Хватка Максимилиана ослабла. Можно сказать, что теперь его рука не сжимала мое горло, а лишь чуть касалось его. И это было… приятно.
— Хочешь вызвать Доминика прямо здесь? — прямо спросил лорд.
Я невольно принюхалась, даже не пытаясь представить, как это выглядит со стороны.
Мертвые для меня — суть гниль. Их присутствие пахнет гнилью. Нет, неправильно. Воняет гнилью.
— Души Доминика тут нет, — после долгой паузы констатировала я. — Я же говорила. После смерти я могу увидеть вашего друга…
— В месте его гибели, — за меня ответил Максимилиан.
— Но след его касаний на вещах я увидеть смогу, — завершила я с уверенностью, которую, увы, почти не ощущала.
Прежде я никогда не делала подобного. Не было надобности. Но почему-то была уверена, что это мне под силу.
Лорд Детрейн резко одернул руку от моего лица. Прошелся по комнате, нервно то сжимая, то разжимая кулаки. Опять остановился рядом.
— Валяй, — выплюнул презрительно. По всему было видно, что он не верит мне. — Удивишь меня, детка. И, возможно, я поинтересуюсь, о чем ты хотела просить меня вчера.
Жаркая краска все же ударила мне в лицо. Я даже задохнулась от столь недвусмысленного предложения лорда.
Теперь я тем более сделаю все наилучшим образом.
И я, пятясь, отошла к центру комнаты. Раскинула руки, сосредоточилась, крепко-накрепко зажмурившись. Постаралась представить обстановку кабинета в мельчайших подробностях.
Мертвая магия — она весомая. Она оставляет следы везде. Тонкие нити, которые сплетаются в толстую паутину. Надо лишь понять, куда это ведет.
Мертвый человек — значит, следы его ауры другие. Черные, тлетворные, истончающиеся. Если человек умер давно — то и нити противны даже на вид. Если недавно…
Я даже не ахнула. Я замерла от неожиданности.
Я не представляла, что все будет именно так. Но теперь в своем сознании отчетливо видела, как неопрятная бахрома чар висела на потолке, спускалась гирляндами к полу.
— Детка… — очень далеко раздалось насмешливое. — Только не вздумай упасть в обморок. Якобы переоценила свои силы. Я ваши эти женские штучки наперед знаю. И знаю, что ты молола чушь, лишь бы…
Голос зудел, надоедал, был лишним. И я отключила его. Никогда прежде не делала этого, а теперь сделала. Просто вычеркнула его из сознания.
Открыла глаза. Картина кабинета ничем не отличалась от обычной. Но стоило резко повести головой — как все смазалось, закрутило так сильно, что меня едва не стошнило.
Но главное я увидела. Тоненькие нити, которые я видела с закрытыми глазами, действительно окутывали комнату в подобие паутинного кокона. Где-то — слабо. Где-то — до предела возможностей.
В одном месте паутина была особенно крепкой и плотной. И я осторожно двинулась в дальний угол кабинета, по мере сил и возможностей огибая гнилые нити — последнее свидетельство того, что Доминик когда-то существовал на этом свете.
Понятия не имею, говорил ли еще что-нибудь Максимилиан или замолчал. Я погрузилась в странное оцепенение. Как будто спала на ходу, все свое внимание сосредоточив лишь на том месте, где множество нитей сплеталось в единое целое.
— Здесь…
Не уверена, что произнесла это вслух. Губы лишь шевельнулись.
Мне до безумия не хотелось продолжать. Ведь теперь мне надлежало сунуть руку в это переплетение тошнотворной потусторонней слизи. Как же мерзко и противно! Хоть я и понимала, что в реальности ничего этого не существует, но все равно. Реальность для меня сейчас была здесь. В этом мире теней, где я смотрела на копошение иллюзорных червей на нужной мне вещи.
Неполную минуту я набиралась мужества. Затем глубоко вздохнула и затаила дыхание, как будто перед прыжком в ледяную черную воду омута. И бесстрашно погрузила ладонь в мягкое чавкающее нечто.
Наверное, в этот момент запах разложения и тлена особенно усилился. Но я не желала этого проверять, по-прежнему не дыша.
— Вот.
А это я сказала уже вслух.
Моргнула, выходя из странного состояния полутранса-полубытия. И увидела, как держу в руках какое-то письмо.
— Вот, — повторила, обернувшись к Максимилиану, который внимательно наблюдал за мной со стороны. — Это интересовало Доминика больше всего в последнее время.
Я успела заметить, как темный лорд скептически изогнул бровь. Успела увидеть, как шевельнулись его губы, как будто он что-то спросил у меня.
Но звон в ушах в этот момент стал невыносимым. Я внезапно осознала, что забыла, как дышать. И чернота расплескалась вокруг.
Но перед тем, как сознание окончательно покинуло меня, я успела ощутить, как кто-то на удивление мягко и нежно подхватил меня на руки, не давая упасть.
Глава вторая
— Хельга, впусти меня!
Я до соленого привкуса во рту стиснула зубы. Руки мяли и рвали пододеяльник.
— Хельга, ты же знаешь, это я.
Я знала. Я слышала голос матери за закрытой дверью. И не могла, не смела открыть ей.
— Да посмотри ты на то, что он сделал со мной!
Крик зародился в моем горле. Крик отчаяния и боли. И в тот момент, когда он вырвался наружу…
— Тихо, детка!
Я резко открыла глаза. Замолчала, осознав, что все это время действительно кричала в полный голос.
— Тихо.
И лорд Детрейн мягко привлек меня к себе. Обнял, принялся гладить по волосам и плечам.
