Снисхождение Астар во мрак
Прелестнейшая Астар была божеством света и любви. Ничто в этой жизни не могло её опечалить. Гуляла она вдоль лощин, струилась вдоль горных рек, любила и была любима и ничему не придавала значения. Однажды её любви попросил сам Энкимду, земледелец и бог плодородия. Она сначала рассмеялась ему в лицо. Потом смутилась и опустила взгляд. Чуть насупившись, она приняла его неловкий поцелуй.
Несколько дней любили они друг друга. Их объятия не могли разомкнуться, пока луна и солнце не сделали несколько оборотов. И тут, когда Астар издала пронзительный звонкий визг, силы Энкимду наконец иссякли.
И не было ничего прекраснее их любви. Но позже прекрасную и ветреную Астар соблазнил один молодой красивый пастух. Таммуз был изящен, остроумен и мастерски играл на свирели. Сам ветер, проходя через его пальцы, повиновался ему. Юное божество покорило Астар своим сиянием, лёгкостью и красотой. И хотя ещё помнила Астар крепкие горячие руки Энкимду, не смогла она не прельститься сладкими речами пастуха.
- Даже если даст тебе землепашец белые гладкие ткани, то не белее будут те ткани, чем ткани данные мной. И если накормит тебя землепашец, то не сможет он накормить тебя сытнее, чем это сделаю я. И если опишет тебе землепашец красоту твою, то не сможет он сделать это столь же изящно, как это сделает пастух.
И Астар, услышав сладостные речи чужеземного идола, сама не помня себя, пошла за ним. Она любила всё прекрасное и певучее. А Энкимду не был прекрасен. И не был певуч.
Однажды Астар, гуляя и веселясь, набрела на поля Энкимду. Тот вбивал плуг в землю с ожесточением и силой дикого быка. Глаза его наливались кровью, а вены вздувались с такой силой, что грозили лопнуть. Из носа Энкимду струился пар. Вид его был безумен.
Астар сжалилась над уставшим титаном и спросила его:
- Для чего же ты надрываешь члены свои? Ведь всю землю засеять тебе не удастся.
- Ты проста и легковерна, светлая Астар. Ты не встречала мрака на своём пути. Ничто мрачное неведомо и не близко тебе.
- Почему же ты говоришь так со мной?- со сталью в голосе ответила ему гордая Астар,- Разве должна я тебе теперь за то одно, что ты любил меня средь своих полей? Разве виновата я перед тобой, что отдала себя и душу свою Таммузу? Ведь я любила искренне и всем телом. За что же ты смотришь на меня таким осуждающим взглядом?
- Ты светлое божество, Астар, и пятами не касаешься ты грязи. И потому мрак тебе не ведом. Не видела ты, как страдают души тех, кто обуян страстью. Не знаешь ты глубины мучений человеческих. И подобно солнечному диску катишься ты по небу, согревая почву и осушая реки, не видя и не думая о том, что творится под небом твоим. А я бог земной. И я не лишён их печалей. И потому я грустен, Астар. И потому я смотрю на тебя таким. осуждающим взглядом.
И лицо юной Астар раскраснелось. И глаза её налились кровью. И сердце её наполнилось гневом. И развела руками тогда Астар. И ответила Энкимду:
- Как смеешь ты, землепашец, говорить мне, великой богине воительнице, покровительнице страсти о том, что ведомо мне, а что нет? Да я пройду по Преисподней туда и обратно, не запятнав ног! И ни ты, ни даже сам Энки, ни сотни демонов не смогут мне помешать! Нет того, что было бы сокрыто от моей могучей природы! Нет ничего, что могло бы остановить мою красоту и мой гнев.
Расхохотался тогда ей в ответ Энкимду. И его злобный смех сотрясал поля.
- Всё, до чего дотянешься ты, Астар, твоё. Только и лучи твои проникают не всюду. В Преисподнюю, во мрак путь тебе закрыт. Мраком заправляет тень твоя, Эрешкигаль. Там она мучает тех, в чьей душе нет света. Там волочат своё существование усопшие, кому путь наверх закрыт.
Обозлилась тогда на него прекрасная Астар. И попросила все ветры и бури помочь ей. Отомстить за нанесённое ей оскорбление и за недобрый взгляд Энкимду в её сторону. И в этот момент из-за гор послышался дикий рёв. В долину ворвался невероятных размеров бык, призванный гневом Астар. Топот его сотрясал землю, а изогнутые рога едва не касались солнца. Бык в ярости помчался за Энкимду, грозя растоптать его на скаку. И взял тогда Энкимду того быка за оба рога. И впряг тогда Энкимду быка в свой плуг, чтобы тот силой своей возделывал его землю.
И убежала тогда Астар от него подальше, чтобы не видеть Энкимду. И зародилась в сердце её тогда обида. Не могла Астар простить себе, что не может она спуститься в царство тьмы. И что есть что-то ей недоступное. И насылала она тогда неистовые дожди на землю, чтобы переполнить реки и затопить урожай Энкимду. Он прорыл в земле каналы, чтобы наполнить влагой сухую землю и увеличить пахотные земли свои. Она распаляла огненное солнце, чтобы иссушить его ростки, но он продолжал поливать их усердно.
Наконец, к отчаявшейся Астар сзади подкрался ветроногий Баал и начал шептать ей на ухо:
- Хоть ты и богиня любви и всего живого, но древняя натура твоя неудержимо тянется ко мраку. Открою тебе секрет, Астар. Перед тобой нет закрытых дверей. Твоя тёмная женская сущность является всепроникающей. И вместо того, чтобы сотрясать небеса, ты можешь сама пройти туда, куда тебе нужно.
- Но откуда ты так хорошо знаешь меня, мрачный злобный Баал? Как ты, кровопивец, так глубоко проник в душу мою?
И тёмный дух захохотал:
- Это не первая твоя инкарнация, прелестная богиня. Я уже обладал тобой. И ты была моей. И вместе мы правили глубинами Хаоса…
Дух похотливо облизнулся. Астар в страхе отшатнулась от него. Её немного смутили странные слова Баала, но она поспешила к вратам преисподней. Ей не терпелось увидеть увидеть, что там….
Херон услышал настойчивый стук во врата. Каждый удар неприятным гулом отражался в его голове. Кто же мог бы так яростно рваться сюда?
- Здесь нет прохода живым,- устало ответил Херон.
Но грохот снаружи не прекращался. Могучая Астар не желала его слышать.
- Открой мне врата, привратник, а не то я разломаю двери на куски и выбью замок. И тогда выползут мертвецы из-под земли и начнут пожирать живых. И тогда живых на земле останется меньше, чем мертвецов. И всё покроется мраком.
Стушевался привратник Херон перед ней и тут же замолк. А потом проговорил:
- Хорошо, Астар. Ты можешь пройти. Твоя тень, Эрешкигаль, пропускает тебя в обитель Иркаллы. Но по древнему завету должна ты оставить тиару свою у ворот.
- Как смеешь ты так дерзить мне, привратник? Я, Астар, богиня ветра, похоти и огня. С чего должна я подчиняться прихоти твоей?
- Таков обычай тёмного царства,- безразлично ответил ей Херон.
Вся красная от стыда Астар подчинилась. Она сняла свою сверкающую тиару, и Херон повёл её вдоль мрачной залы. Мимо них шли измождённые измученные тела. К спине каждого был привязан тяжеленный камень, который каждое тело вынуждено было за собой влачить. И ужаснулась Астар бесконечным их мучениям. И спросил он Херона:
- Что это за тени? И от чего так страдают они?
- Это совестливые,- спокойно ответил ей привратник,- Те, кто при жизни своей брал на себя слишком много. Те, кому излишняя совесть и чувство стыда не давали покоя. Теперь они шагу не могут ступить без тяжеленной ноши, что привязана к их спине.
- Но разве они повинны в чём-то? Разве они прогневали как-то солнцеликого Энки?
- Здесь не правит солнцеликий Энки. Здесь правит тень твоя, Эрешкигаль.
Астар подурнело… Она едва не провалилась в беспамятство. Но Херон поддержал её. Богиня быстро пришла в себя, и привратник повёл её дальше. Он открыл перед ней вторые врата. И сказал ей:
- По древнему завету должна ты снять подвески с ушей своих и оставить их у врат.
Смущена была Астар. И раскраснелись щёки её:
- Как смеешь ты так дерзить мне, привратник? С чего я должна подчиниться прихоти твоей?
- Таков обычай тёмного царства.
Смущённая богиня сняла подвески и отправилась во вторые врата. За ними она вошла на узкую дорожку. Молча Херон следовал за ней. А вокруг этой дорожки разливался бескрайний чёрный океан.
Астар сначала в страхе сжалась, думая, что бушующие волны поглотят её, но потом поняла, что океан статичен. Он двигался и кипел, но не менял своей формы. А приглядевшись, увидела, что не океан вовсе, а тысячи рук, беспомощно плещущихся в чёрной жиже, расталкивая топя друг друга. А то, что слышалось ей шумом волн, оказалось бесконечным стоном тысяч пленников чёрного бушующего болота.
- Кто эти беспомощные существа?- испуганно спросила богиня,- И почему ты, привратник, не питаешь к ним никакой жалости?
Усмехнулся на это Херон. В первый раз его мрачный лик посетила холодная улыбка.
- О, это отчаявшиеся. Мои любимые. Те, кто по собственной воле ещё при жизни погрузил душу свою во мрак. Те, что потеряли всякую надежду. Их уныние затмило им волю. И потому они барахтаются в жиже собственного бессилия не в силах из него выбраться. Обречённые тонуть в собственной слабости. Это те, кто был сломлен ещё при жизни своей.
И тут Астар увидела вдалеке фигуру. Закованная в лёд богиня смотрела на неё с ненавистью и презрением. Одета она была как древние боги. Зелёные глаза сверкали гневом. На руках прекрасной черноволосой богини были сотни браслетов. Теперь Астар жалела, что не поступила так же.
- Кто же это прекрасное божество?- ужаснулась Астар,- Почему она здесь?
- Это Аферату,- чуть улыбнулся Херон,- Богиня тоски и забытия. Она спустилась сюда, как и ты, из женского вездесущего любопытства. Но она решила не продолжать свой путь. А я уже не мог поднять её обратно. Аферату преисполнилась гневом. Она обещала испепелить меня и ввергнуть в Преисподнюю, кажется забыв, кто я и где мы находимся. Тут она и осталась. И примёрзла здесь.
Астар стало ещё более не по себе. Но она держалась. Херон повёл её к третьим вратам. И сказал он ей:
- По древнему завету должна ты снять ожерелье с шеи своей и оставить его у врат.
Очень возмущена была этими словами богиня.
- Неужели ты не можешь оставить меня в покое, мерзавец, и не тянуть ко мне свои длинные костлявые пальцы?
Привратник смиренно покорился ей.
- Таков обычай тёмного царства.
И склонившая вниз голову от стыда Астар сняла с себя ожерелье и прошла в третьи врата. Длинная решётка сияла теперь под её ногами. И под этой решёткой находились железные кубы. И в этих кубах сидели люди. В каждом кубе был заточён один человек.
Один из них скрёбся своими пальцами о стены. Он упирался ладонями в железную гладь. И иногда брыкался, стремительно менял своё положение, как бы пытаясь вырваться. Но выхода из железного куба не было. Он иногда, совсем по-детски впадая в истерику, колотил ладонями, пальцами, локтями о стену и истошно визжал.
Другой же – наоборот, апатично сидел, уставившись впереди себя, будто бы усердно что-то разглядывал. Его взгляд был опустошён. И в то же время странным образом сосредоточен. Он иногда ухмылялся, сам себе что-то пришёптывая. И сидел с довольным видом, как будто поймал кого-то на пакости. И даже снисходительно причмокивал.
Третий старался сжать свою голову как можно крепче. Он прижимал свои руки к ушам, как бы желая совсем оглохнуть. Каждый звук, издаваемый в соседних кубах, будто бы отдавался в его голове невыносимой болью. Кто-то бессвязно выл. Кто-то просил помощи. Кто-то мямлил что-то себе под нос. Кто-то скрёбся. А он бился о стену головой, нанося себе увечья, лишь бы как-нибудь скрыться от этого давящего звука.
Астар ужаснулась. В углах её глаз выступили слёзы. Она просто закрыла лицо руками. Херон отвернулся. Он привык созерцать бесконечные страдания. В этом пейзаже для него не было ничего необычного. Но боль юной богини, её искреннее сопереживание вдруг начинало отзываться в его пустой душе гулким эхом. От её взгляда на это всё ему становилось как-то не по себе.
Наконец, огненная гордость Астар взяла верх, и лицо, наполненное страданием, сменилось бесстрастной маской. Астар, казалось, была готова уже к любому зрелищу, и ничто теперь не смогло бы её поразить.
- Кто же эти несчастные?- поинтересовалась она у Херона.
- О, это боящиеся. Те, кто намертво скован ужасом. Они при жизни не решались вылезти из собственной скорлупы, и потому всё время оставались в плену собственных страхов. Ужас в итоге стал основным их ощущением. Они стали бояться не чего-то конкретного, а всего окружающего мира и самих себя.
- Это всё кошмарно,- еле дыша, прошептала молодая богиня.
- Воистину так,- ухмыльнулся Херон,- ужас является заразительным и всепроникающим.
Он взял Астар под руку, чтобы она не споткнулась об решётку и повёл её к четвёртым вратам. И сказал ей Херон:
- По древнему завету должна ты снять с себя пояс, усыпанный сверкающими камнями, и оставить его у врат.
И окатила Астар Херона взглядом, наполненным испепеляющей яростью. Взглядом, от которого вода покрывается пеной, а ветры ломают ветви кипарисов. Смутился Херон от такого взгляда и со стыдом отвернулся. И покорилась Астар. И сняла с себя пояс, усыпанный сверкающими камнями, и оставила его у врат. И прошла в четвёртые врата.
Что-то алое и липкое здесь растекалось повсюду тонким слоем. Шаги богини и привратника отдавались неприятным чавканьем. Астар сразу узнала этот медный солоноватый запах крови. Но почему её здесь так много? «Что здесь вообще происходит?»- не понимала Астар.
По этой красноватой жижице ползали согнутые существа неприятного вида. Они издавали ещё более мерзкие звуки. Глаза у них были обезумевшие и бегали в разные стороны. Некоторые из них пытались подняться, но тут же поскальзывались и падали на четвереньки. «Это люди»- вдруг поняла Астар: «И они блюют кровью». В отвращении она просто зажала руками рот, боясь, что и её саму вытошнит.
- Это правдивые,- пояснил Херон,- Те, кто всю жизнь был честен с собой и другими. Те, кто никогда не мог сдержать поток правды из своего рта. Те, чьи извержения слов никогда не прекращались. Чья прямота и разговорчивость не знали никакой меры.
- Но ведь нет ничего же ничего злого и скверного в правде. Правда очищает, словно горный ручей.
Херон, задумчиво нахмурившись, покачал головой:
- Правда сложна и неприглядна. Правда ломает людей. Правда – это всё сметающий поток стихии. Избыток правды не приводит ни к чему хорошему.
Астар всё пыталась отвести взгляд от этих мерзких существ. К горлу подкатывала всё сильнее наступавшая тошнота. Казалось, она уже никогда не отступит. В глазах начало темнеть. Богиня в стоне согнулась пополам и её начало рвать. Её рвало кровью. Вся накопившаяся боль и отчаяние вытекали из неё. Она бы и упала в кровь, поскользнувшись на своей рвоте, но тут её подхватил на руки Херон. Он донёс её до следующих врат, и только там Астар немного пришла в себя.
Тут же Херон сказал ей:
- По древнему завету должна ты снять с себя золотой браслет и оставить его у врат. Таков обычай тёмного царства.
Астар посмотрела на него с пренебрежительным презрением и молча сняла браслет. И Херон повёл её в пятые врата.
Те, кто находился там, издавали какое-то странное скрипящее шипение. Невероятная духота чувствовалась на пятой ступени тёмного царства. Те, кто извергал эти хрипящие звуки, будто бы задыхались. Они жадно вдыхали спёртый тягучий воздух, но каждый вдох будто бы давался им с мучительной болью. Этот хор скрипящих голосов больше напоминал стоны умирающих, чем чьё-то дыхание.
Прелестнейшая Астар была божеством света и любви. Ничто в этой жизни не могло её опечалить. Гуляла она вдоль лощин, струилась вдоль горных рек, любила и была любима и ничему не придавала значения. Однажды её любви попросил сам Энкимду, земледелец и бог плодородия. Она сначала рассмеялась ему в лицо. Потом смутилась и опустила взгляд. Чуть насупившись, она приняла его неловкий поцелуй.
Несколько дней любили они друг друга. Их объятия не могли разомкнуться, пока луна и солнце не сделали несколько оборотов. И тут, когда Астар издала пронзительный звонкий визг, силы Энкимду наконец иссякли.
И не было ничего прекраснее их любви. Но позже прекрасную и ветреную Астар соблазнил один молодой красивый пастух. Таммуз был изящен, остроумен и мастерски играл на свирели. Сам ветер, проходя через его пальцы, повиновался ему. Юное божество покорило Астар своим сиянием, лёгкостью и красотой. И хотя ещё помнила Астар крепкие горячие руки Энкимду, не смогла она не прельститься сладкими речами пастуха.
- Даже если даст тебе землепашец белые гладкие ткани, то не белее будут те ткани, чем ткани данные мной. И если накормит тебя землепашец, то не сможет он накормить тебя сытнее, чем это сделаю я. И если опишет тебе землепашец красоту твою, то не сможет он сделать это столь же изящно, как это сделает пастух.
И Астар, услышав сладостные речи чужеземного идола, сама не помня себя, пошла за ним. Она любила всё прекрасное и певучее. А Энкимду не был прекрасен. И не был певуч.
Однажды Астар, гуляя и веселясь, набрела на поля Энкимду. Тот вбивал плуг в землю с ожесточением и силой дикого быка. Глаза его наливались кровью, а вены вздувались с такой силой, что грозили лопнуть. Из носа Энкимду струился пар. Вид его был безумен.
Астар сжалилась над уставшим титаном и спросила его:
- Для чего же ты надрываешь члены свои? Ведь всю землю засеять тебе не удастся.
- Ты проста и легковерна, светлая Астар. Ты не встречала мрака на своём пути. Ничто мрачное неведомо и не близко тебе.
- Почему же ты говоришь так со мной?- со сталью в голосе ответила ему гордая Астар,- Разве должна я тебе теперь за то одно, что ты любил меня средь своих полей? Разве виновата я перед тобой, что отдала себя и душу свою Таммузу? Ведь я любила искренне и всем телом. За что же ты смотришь на меня таким осуждающим взглядом?
- Ты светлое божество, Астар, и пятами не касаешься ты грязи. И потому мрак тебе не ведом. Не видела ты, как страдают души тех, кто обуян страстью. Не знаешь ты глубины мучений человеческих. И подобно солнечному диску катишься ты по небу, согревая почву и осушая реки, не видя и не думая о том, что творится под небом твоим. А я бог земной. И я не лишён их печалей. И потому я грустен, Астар. И потому я смотрю на тебя таким. осуждающим взглядом.
И лицо юной Астар раскраснелось. И глаза её налились кровью. И сердце её наполнилось гневом. И развела руками тогда Астар. И ответила Энкимду:
- Как смеешь ты, землепашец, говорить мне, великой богине воительнице, покровительнице страсти о том, что ведомо мне, а что нет? Да я пройду по Преисподней туда и обратно, не запятнав ног! И ни ты, ни даже сам Энки, ни сотни демонов не смогут мне помешать! Нет того, что было бы сокрыто от моей могучей природы! Нет ничего, что могло бы остановить мою красоту и мой гнев.
Расхохотался тогда ей в ответ Энкимду. И его злобный смех сотрясал поля.
- Всё, до чего дотянешься ты, Астар, твоё. Только и лучи твои проникают не всюду. В Преисподнюю, во мрак путь тебе закрыт. Мраком заправляет тень твоя, Эрешкигаль. Там она мучает тех, в чьей душе нет света. Там волочат своё существование усопшие, кому путь наверх закрыт.
Обозлилась тогда на него прекрасная Астар. И попросила все ветры и бури помочь ей. Отомстить за нанесённое ей оскорбление и за недобрый взгляд Энкимду в её сторону. И в этот момент из-за гор послышался дикий рёв. В долину ворвался невероятных размеров бык, призванный гневом Астар. Топот его сотрясал землю, а изогнутые рога едва не касались солнца. Бык в ярости помчался за Энкимду, грозя растоптать его на скаку. И взял тогда Энкимду того быка за оба рога. И впряг тогда Энкимду быка в свой плуг, чтобы тот силой своей возделывал его землю.
И убежала тогда Астар от него подальше, чтобы не видеть Энкимду. И зародилась в сердце её тогда обида. Не могла Астар простить себе, что не может она спуститься в царство тьмы. И что есть что-то ей недоступное. И насылала она тогда неистовые дожди на землю, чтобы переполнить реки и затопить урожай Энкимду. Он прорыл в земле каналы, чтобы наполнить влагой сухую землю и увеличить пахотные земли свои. Она распаляла огненное солнце, чтобы иссушить его ростки, но он продолжал поливать их усердно.
Наконец, к отчаявшейся Астар сзади подкрался ветроногий Баал и начал шептать ей на ухо:
- Хоть ты и богиня любви и всего живого, но древняя натура твоя неудержимо тянется ко мраку. Открою тебе секрет, Астар. Перед тобой нет закрытых дверей. Твоя тёмная женская сущность является всепроникающей. И вместо того, чтобы сотрясать небеса, ты можешь сама пройти туда, куда тебе нужно.
- Но откуда ты так хорошо знаешь меня, мрачный злобный Баал? Как ты, кровопивец, так глубоко проник в душу мою?
И тёмный дух захохотал:
- Это не первая твоя инкарнация, прелестная богиня. Я уже обладал тобой. И ты была моей. И вместе мы правили глубинами Хаоса…
Дух похотливо облизнулся. Астар в страхе отшатнулась от него. Её немного смутили странные слова Баала, но она поспешила к вратам преисподней. Ей не терпелось увидеть увидеть, что там….
Херон услышал настойчивый стук во врата. Каждый удар неприятным гулом отражался в его голове. Кто же мог бы так яростно рваться сюда?
- Здесь нет прохода живым,- устало ответил Херон.
Но грохот снаружи не прекращался. Могучая Астар не желала его слышать.
- Открой мне врата, привратник, а не то я разломаю двери на куски и выбью замок. И тогда выползут мертвецы из-под земли и начнут пожирать живых. И тогда живых на земле останется меньше, чем мертвецов. И всё покроется мраком.
Стушевался привратник Херон перед ней и тут же замолк. А потом проговорил:
- Хорошо, Астар. Ты можешь пройти. Твоя тень, Эрешкигаль, пропускает тебя в обитель Иркаллы. Но по древнему завету должна ты оставить тиару свою у ворот.
- Как смеешь ты так дерзить мне, привратник? Я, Астар, богиня ветра, похоти и огня. С чего должна я подчиняться прихоти твоей?
- Таков обычай тёмного царства,- безразлично ответил ей Херон.
Вся красная от стыда Астар подчинилась. Она сняла свою сверкающую тиару, и Херон повёл её вдоль мрачной залы. Мимо них шли измождённые измученные тела. К спине каждого был привязан тяжеленный камень, который каждое тело вынуждено было за собой влачить. И ужаснулась Астар бесконечным их мучениям. И спросил он Херона:
- Что это за тени? И от чего так страдают они?
- Это совестливые,- спокойно ответил ей привратник,- Те, кто при жизни своей брал на себя слишком много. Те, кому излишняя совесть и чувство стыда не давали покоя. Теперь они шагу не могут ступить без тяжеленной ноши, что привязана к их спине.
- Но разве они повинны в чём-то? Разве они прогневали как-то солнцеликого Энки?
- Здесь не правит солнцеликий Энки. Здесь правит тень твоя, Эрешкигаль.
Астар подурнело… Она едва не провалилась в беспамятство. Но Херон поддержал её. Богиня быстро пришла в себя, и привратник повёл её дальше. Он открыл перед ней вторые врата. И сказал ей:
- По древнему завету должна ты снять подвески с ушей своих и оставить их у врат.
Смущена была Астар. И раскраснелись щёки её:
- Как смеешь ты так дерзить мне, привратник? С чего я должна подчиниться прихоти твоей?
- Таков обычай тёмного царства.
Смущённая богиня сняла подвески и отправилась во вторые врата. За ними она вошла на узкую дорожку. Молча Херон следовал за ней. А вокруг этой дорожки разливался бескрайний чёрный океан.
Астар сначала в страхе сжалась, думая, что бушующие волны поглотят её, но потом поняла, что океан статичен. Он двигался и кипел, но не менял своей формы. А приглядевшись, увидела, что не океан вовсе, а тысячи рук, беспомощно плещущихся в чёрной жиже, расталкивая топя друг друга. А то, что слышалось ей шумом волн, оказалось бесконечным стоном тысяч пленников чёрного бушующего болота.
- Кто эти беспомощные существа?- испуганно спросила богиня,- И почему ты, привратник, не питаешь к ним никакой жалости?
Усмехнулся на это Херон. В первый раз его мрачный лик посетила холодная улыбка.
- О, это отчаявшиеся. Мои любимые. Те, кто по собственной воле ещё при жизни погрузил душу свою во мрак. Те, что потеряли всякую надежду. Их уныние затмило им волю. И потому они барахтаются в жиже собственного бессилия не в силах из него выбраться. Обречённые тонуть в собственной слабости. Это те, кто был сломлен ещё при жизни своей.
И тут Астар увидела вдалеке фигуру. Закованная в лёд богиня смотрела на неё с ненавистью и презрением. Одета она была как древние боги. Зелёные глаза сверкали гневом. На руках прекрасной черноволосой богини были сотни браслетов. Теперь Астар жалела, что не поступила так же.
- Кто же это прекрасное божество?- ужаснулась Астар,- Почему она здесь?
- Это Аферату,- чуть улыбнулся Херон,- Богиня тоски и забытия. Она спустилась сюда, как и ты, из женского вездесущего любопытства. Но она решила не продолжать свой путь. А я уже не мог поднять её обратно. Аферату преисполнилась гневом. Она обещала испепелить меня и ввергнуть в Преисподнюю, кажется забыв, кто я и где мы находимся. Тут она и осталась. И примёрзла здесь.
Астар стало ещё более не по себе. Но она держалась. Херон повёл её к третьим вратам. И сказал он ей:
- По древнему завету должна ты снять ожерелье с шеи своей и оставить его у врат.
Очень возмущена была этими словами богиня.
- Неужели ты не можешь оставить меня в покое, мерзавец, и не тянуть ко мне свои длинные костлявые пальцы?
Привратник смиренно покорился ей.
- Таков обычай тёмного царства.
И склонившая вниз голову от стыда Астар сняла с себя ожерелье и прошла в третьи врата. Длинная решётка сияла теперь под её ногами. И под этой решёткой находились железные кубы. И в этих кубах сидели люди. В каждом кубе был заточён один человек.
Один из них скрёбся своими пальцами о стены. Он упирался ладонями в железную гладь. И иногда брыкался, стремительно менял своё положение, как бы пытаясь вырваться. Но выхода из железного куба не было. Он иногда, совсем по-детски впадая в истерику, колотил ладонями, пальцами, локтями о стену и истошно визжал.
Другой же – наоборот, апатично сидел, уставившись впереди себя, будто бы усердно что-то разглядывал. Его взгляд был опустошён. И в то же время странным образом сосредоточен. Он иногда ухмылялся, сам себе что-то пришёптывая. И сидел с довольным видом, как будто поймал кого-то на пакости. И даже снисходительно причмокивал.
Третий старался сжать свою голову как можно крепче. Он прижимал свои руки к ушам, как бы желая совсем оглохнуть. Каждый звук, издаваемый в соседних кубах, будто бы отдавался в его голове невыносимой болью. Кто-то бессвязно выл. Кто-то просил помощи. Кто-то мямлил что-то себе под нос. Кто-то скрёбся. А он бился о стену головой, нанося себе увечья, лишь бы как-нибудь скрыться от этого давящего звука.
Астар ужаснулась. В углах её глаз выступили слёзы. Она просто закрыла лицо руками. Херон отвернулся. Он привык созерцать бесконечные страдания. В этом пейзаже для него не было ничего необычного. Но боль юной богини, её искреннее сопереживание вдруг начинало отзываться в его пустой душе гулким эхом. От её взгляда на это всё ему становилось как-то не по себе.
Наконец, огненная гордость Астар взяла верх, и лицо, наполненное страданием, сменилось бесстрастной маской. Астар, казалось, была готова уже к любому зрелищу, и ничто теперь не смогло бы её поразить.
- Кто же эти несчастные?- поинтересовалась она у Херона.
- О, это боящиеся. Те, кто намертво скован ужасом. Они при жизни не решались вылезти из собственной скорлупы, и потому всё время оставались в плену собственных страхов. Ужас в итоге стал основным их ощущением. Они стали бояться не чего-то конкретного, а всего окружающего мира и самих себя.
- Это всё кошмарно,- еле дыша, прошептала молодая богиня.
- Воистину так,- ухмыльнулся Херон,- ужас является заразительным и всепроникающим.
Он взял Астар под руку, чтобы она не споткнулась об решётку и повёл её к четвёртым вратам. И сказал ей Херон:
- По древнему завету должна ты снять с себя пояс, усыпанный сверкающими камнями, и оставить его у врат.
И окатила Астар Херона взглядом, наполненным испепеляющей яростью. Взглядом, от которого вода покрывается пеной, а ветры ломают ветви кипарисов. Смутился Херон от такого взгляда и со стыдом отвернулся. И покорилась Астар. И сняла с себя пояс, усыпанный сверкающими камнями, и оставила его у врат. И прошла в четвёртые врата.
Что-то алое и липкое здесь растекалось повсюду тонким слоем. Шаги богини и привратника отдавались неприятным чавканьем. Астар сразу узнала этот медный солоноватый запах крови. Но почему её здесь так много? «Что здесь вообще происходит?»- не понимала Астар.
По этой красноватой жижице ползали согнутые существа неприятного вида. Они издавали ещё более мерзкие звуки. Глаза у них были обезумевшие и бегали в разные стороны. Некоторые из них пытались подняться, но тут же поскальзывались и падали на четвереньки. «Это люди»- вдруг поняла Астар: «И они блюют кровью». В отвращении она просто зажала руками рот, боясь, что и её саму вытошнит.
- Это правдивые,- пояснил Херон,- Те, кто всю жизнь был честен с собой и другими. Те, кто никогда не мог сдержать поток правды из своего рта. Те, чьи извержения слов никогда не прекращались. Чья прямота и разговорчивость не знали никакой меры.
- Но ведь нет ничего же ничего злого и скверного в правде. Правда очищает, словно горный ручей.
Херон, задумчиво нахмурившись, покачал головой:
- Правда сложна и неприглядна. Правда ломает людей. Правда – это всё сметающий поток стихии. Избыток правды не приводит ни к чему хорошему.
Астар всё пыталась отвести взгляд от этих мерзких существ. К горлу подкатывала всё сильнее наступавшая тошнота. Казалось, она уже никогда не отступит. В глазах начало темнеть. Богиня в стоне согнулась пополам и её начало рвать. Её рвало кровью. Вся накопившаяся боль и отчаяние вытекали из неё. Она бы и упала в кровь, поскользнувшись на своей рвоте, но тут её подхватил на руки Херон. Он донёс её до следующих врат, и только там Астар немного пришла в себя.
Тут же Херон сказал ей:
- По древнему завету должна ты снять с себя золотой браслет и оставить его у врат. Таков обычай тёмного царства.
Астар посмотрела на него с пренебрежительным презрением и молча сняла браслет. И Херон повёл её в пятые врата.
Те, кто находился там, издавали какое-то странное скрипящее шипение. Невероятная духота чувствовалась на пятой ступени тёмного царства. Те, кто извергал эти хрипящие звуки, будто бы задыхались. Они жадно вдыхали спёртый тягучий воздух, но каждый вдох будто бы давался им с мучительной болью. Этот хор скрипящих голосов больше напоминал стоны умирающих, чем чьё-то дыхание.
