Где-то между холмами волк прокусывал шею молодому барашку, что онемел от страха, в водах бурной реки тонул человек, чьи искания завели его на край земли. А лилия всё цвела и не догадывалась, что где-то может быть не прекрасно и не уютно.
Вдохновение всегда приходит внезапно. Вдохновение всегда приходит не вовремя. Для вдохновения нет времени. По крайней мере, подходящего. Оно приходит изнутри и сразу против всего вокруг. Ты противопоставлен миру, потому что в данный момент ты жив. Жив по-настоящему в мире, где нет ничего живого. Так как и умирать здесь нечему. И нельзя было бы увидеть суть, не разогнавшись до максимума. В мире, где мысль тонет и растворяется в пучине бесконечного познания, лишь вдохновение на мгновение отсекает всё лишнее, и оставляет лишь одну единственную мысль. Одну.
Сегодня было относительно тепло, но мороз всё равно щепал щёки. Сигареты потеряли всяческий вкус. Собственно, оно и к лучшему. Да и зачем они мне? Ведь я уже перестал быть зависим. От того, что раньше казалось целесообразным, а теперь скорее сном, или как если бы я смотрел какой-нибудь фильм. Вообще это ощущение в последнее время не покидает меня. Мол, зачем так переживать за судьбу главного героя, если всё это не про меня. Финал таких фильмов известен, и незачем уделять столько времени такому безвкусному произведению. Ведь есть и другие книги. Гораздо поживее.
Рамки низкого и высокого становятся всё более расплывчатыми. И, возможно, не только потому, что я хочу этого. Это не значит, что я когда-либо хоть на миг смогу потерять достоинство. И не значит, что я когда-нибудь перестану её винить. Просто теперь я смогу оправдать и своё бездействие и то, что я не живу, тем, что я бесконечно предан… Этой идее. Хоть это ещё и ни о чём не говорит. Этот трип не уходил и не приходил. Он всегда был. Осознание того, что я явно хотел бы чего-то иного, чем то, что я вижу тут. Мысль о том, что я явно ждал чего-то большего. Но теперь у меня есть только презрение.
Это что-то типа страха смешанного с виной за то, чего не будет. Очень странное стягивающее конечности ощущение. Оно колет быстро и незаметно, но туда, где раньше не кололо. Или… Как же я не хочу, чтобы оно возвращалось. Как же я не хочу, чтобы меня снова поглотило. Ведь это уже, вроде как, ко мне больше не относится. По факту.
Они спросили меня, что я делаю. И я им ничего не ответил. Они спросили меня, что я делаю, и я не ответил им ничего. Они спросили меня, что я делаю, и я ответил им: «Ничего». Они спросили меня, что я делаю. И я ответил им, что бросаю курить.
Если наши мысли опираются на чужие определения, то какой смысл их формулировать? Хотя я не спешу всё отрицать, но сложно найти что-либо, что я признал бы безоговорочно. Когда мысли всё время противоречат друг другу, стройного повествования не получается.
Сначала это было что-то вроде шутки. Потом я стал чувствовать это всё сильнее и сильнее. Меня не покидало ощущение, что я противен им. Со временем я и сам стал чувствовать отвращение. И к себе и ко всему происходящему вокруг. Но больше всего мне не хотелось видеть их. Возникало желание убежать и забиться куда-нибудь в угол.
Мне не хотелось отвечать на их вопросы, вступать в диалог. Через каждое слово как будто лилась желчь, к которой лучше не прикасаться. Порой, чувствовал себя животным, испытывающим совершенно животный страх и панику, не основанные ни на чём. Я запирался в комнате, и паника проходила. Но ненадолго…
Я выпиваю это до конца, чтобы не спать. Мало ли люди пьют для этого. Они ведь спят всё время. А я не сплю. Я пью только чтобы не спать. И, когда я допиваю до конца, мне хочется выйти из тела. Но оно меня не пускает.
Человек- существо полигамное. Особенно мужского пола. Так даже умные люди говорят. Ещё одно доказательство, что я не человек. Я хочу вырваться отсюда. Мне здесь душно. Нигде мне не мыло так плохо и тошно, как здесь. Я свободен только во сне. Но я не сплю. Я пью, чтобы не спать.
И чёрный квадрат более не плоскость. Чёрный квадрат- это символ того, что нет ничего вечного. И куб- это более не геометрическая фигура. Это новый объект, посредством которого мы пытаемся изобразить вечность, создать новый набор обстоятельств и поддержать вечную жизнь Ленина. Смерть Ленина не является смертью, ибо чёрный куб рано или поздно заполнит всё невечное. И все слабые покорятся перед кубом. Ибо нетленный труп Ленина- это лишь первый шаг в вечность.
А ведь, если трезво задуматься, вообще всё работает по этому принципу. Вызывает привыкание, кроет, и убивает нахер… Боже, отключите кто-нибудь моё сознание совсем. Жизнь- боль…
И нет сильнее наркотика, чем боль. Высшая точка ощущения. Ни с чего так не пробирает, как с боли. Твоё тело само выбрасывает лучшую анестезию. Чистейшую. Эссенцию. Которую мы в чистом виде так и не найдём. Но вместе с горечью она пьянит сильнее всего.
И тут я просто кончился. Так классно читать многозвучные символы, в которых ты ничего не понимаешь. Так классно ни на что не надеяться. Так классно быть абсолютно спокойным. Но всё же. Каковы мои границы? Как широко я ещё могу расширить порог боли. Казалось бы, его уже совсем нет, и тут… м-м-м, как сладко она вновь разливается по телу и сводит конечности, заставляя руки трястись. Этот танец огня внутри. Он поистине вечен.
В этот день, то есть сегодня, у меня как никогда много раз развязывались шнурки. Они развязывались всё время как в детстве. Ты затягиваешь их всё сильнее, но через несколько минут они уже снова плещутся по тротуару. Сигарета не зажигается. Ко мне подходит мужик с усталым лицом и стреляет сигарету. Как можно отказать хорошему человеку.
Нос слегка заложен. Москва в темноте не так уж противна. Останкинка не даст заблудиться. Дым не даст найтись. Сознание расплывается. Медленно вхожу в него. Первая… Вторая… Всё… Дым… Третья. И в принципе уже не важно, куда.
Я иду по мягкому бордюру вдоль лёгкой призрачной линии. Вдоль дымки, если ступать аккуратно и не сильно топтаться, можно дойти до возвышенной тёмной неизвестности. Там тихо. Совсем тихо… И спокойно. Там совсем ничего… И совсем не скучно.
Второй юродивый в свете фонаря просит у меня сигарету. Но я отдаю.
- Благодарствую,- кланяется он.
Ещё остались. Какая… Не помню… Дым… Много дыма… Вокруг. Дым выходит из меня и мне не скучно.
Шнурки развязались. Я завязываю их. Но мне не скучно. Ничего. И тут подходит третий. Я нахожу в пачке ровным счётом ничего.
- Прости, братан…
- Врёшь ты всё!
- Зачем мне тебе врать?
- Не знаю… Но я знаю, что ты считаешь, что ты лучше меня.
- Моё высокомерие…
В темноте сверкает лезвие ножа. Я просыпаюсь.
Дзинь- это свет, который проникает в каждый уголок души без исключения. Дзинь- это радость жизни именно в том моменте, который есть сейчас на всём протяжении бесконечности. Дзинь- это любовь, которая способна преодолеть любую боль и светить изнутри. Дзинь- это радость. Дзинь- это свобода. Дзинь- это свет!
Я лежал. А из-за окна доносились звуки.
Ритм, который настигает
И в бессоннице орёт.
Прямо сверху прибегает
И уныние сотрёт.
Переносит, разбирает
Угнетающий полёт.
Разрушает, измельчает
Мыслей тягостный налёт.
Что-то новое, живое
Пронесётся надо мной.
И опять не слышно воя.
И опять в душе покой.
И чего они от меня хотят? Я не боюсь потерять время, потому что у меня нет шансов провести его с пользой. Я насмотрелся на то, что действительно могло меня удивить. Я по-настоящему спокоен. К девятнадцати годам я полностью обрёл Дзинь. То есть полную гармонию с собой. Любовь к данному моменту и миру в частности.
Во мне нет ни капли зависти. Можете ли вы представить это ощущение? Мне не чему у них завидовать. Они все нищие в сравнении со мной. В них нет ни гармонии, ни любви к себе. Они боятся. Быть слабыми. И от того слабы. Чего они хотят от меня? Я не прошу их сознавать моё величие. Я не прошу притворяться их сильными и могучими. Я лишь прошу оставить меня в покое.
И порой бы… Я более чем с удовольствием лёг в лечебницу. Я бы лежал там спокойно, никому не мешая. И там бы, скорее всего, и обрёл покой. Но есть одна проблема. Маленькая, но очень существенная. Я совершенно здоров. Это они заражены неизлечимо. Они откашливают эту заразу, но она совершено не мешает им жить. Эта зараза не убивает их быстро, не вызывает нестерпимые боли. Она лишь притупляет все их органы чувств. Она позволяет им комфортно существовать и загнивать безболезненно. Они не чувствуют запах смерти. Она въедается в них плавно и незаметно.
Мечта каждого человека- помереть от заразы. Во сне плавно перестать чувствовать себя. Мечта каждого человека- вообще не рождаться. Потому что смысл жизни любой твари- сдохнуть. А это для них страшнее, чем смерть.
В белом венчике из роз,
Мы поехали в колхоз.
А в колхозе был курьёз.
У народа передоз.
У народа передоз.
Нелечимый коматоз.
Роем мелких диких ос.
Пробирается вевроз.
Порешили вы всерьёз,
Гнать в больницу этот воз.
А в больнице был курьёз.
У врачей туберкулёз.
Между тропами всерьёз
Пробирается психоз.
Убиваются до слёз
Все, кто правду миру нёс.
Меж осинок и берёз
Затаился дихлофос.
Затаился дихлофос.
И агонией пророс.
Вместо нам дождей и гроз
Апокалипсис принёс.
Апокалипсис принёс.
Вот такой вот был курьёз.
А по сути у любого человека может возникнуть только одна проблема. Ему обыкновенно не куда себя деть. Есть много религий и верований, которые постоянно говорят нам о некоем пути домой. Они твердят о том, что нам необходимо вернуться.
Я бы с огромной охотой ушёл в себя. Проблема лишь в том, что мне некуда идти. Все эти люди, которые всё время пытаются кого-нибудь воспитать. Всё это не ново и вряд ли кого-то заинтересует. Впрочем, ладно.
Вдохновение всегда приходит внезапно. Вдохновение всегда приходит не вовремя. Для вдохновения нет времени. По крайней мере, подходящего. Оно приходит изнутри и сразу против всего вокруг. Ты противопоставлен миру, потому что в данный момент ты жив. Жив по-настоящему в мире, где нет ничего живого. Так как и умирать здесь нечему. И нельзя было бы увидеть суть, не разогнавшись до максимума. В мире, где мысль тонет и растворяется в пучине бесконечного познания, лишь вдохновение на мгновение отсекает всё лишнее, и оставляет лишь одну единственную мысль. Одну.
Сегодня было относительно тепло, но мороз всё равно щепал щёки. Сигареты потеряли всяческий вкус. Собственно, оно и к лучшему. Да и зачем они мне? Ведь я уже перестал быть зависим. От того, что раньше казалось целесообразным, а теперь скорее сном, или как если бы я смотрел какой-нибудь фильм. Вообще это ощущение в последнее время не покидает меня. Мол, зачем так переживать за судьбу главного героя, если всё это не про меня. Финал таких фильмов известен, и незачем уделять столько времени такому безвкусному произведению. Ведь есть и другие книги. Гораздо поживее.
Рамки низкого и высокого становятся всё более расплывчатыми. И, возможно, не только потому, что я хочу этого. Это не значит, что я когда-либо хоть на миг смогу потерять достоинство. И не значит, что я когда-нибудь перестану её винить. Просто теперь я смогу оправдать и своё бездействие и то, что я не живу, тем, что я бесконечно предан… Этой идее. Хоть это ещё и ни о чём не говорит. Этот трип не уходил и не приходил. Он всегда был. Осознание того, что я явно хотел бы чего-то иного, чем то, что я вижу тут. Мысль о том, что я явно ждал чего-то большего. Но теперь у меня есть только презрение.
Это что-то типа страха смешанного с виной за то, чего не будет. Очень странное стягивающее конечности ощущение. Оно колет быстро и незаметно, но туда, где раньше не кололо. Или… Как же я не хочу, чтобы оно возвращалось. Как же я не хочу, чтобы меня снова поглотило. Ведь это уже, вроде как, ко мне больше не относится. По факту.
Они спросили меня, что я делаю. И я им ничего не ответил. Они спросили меня, что я делаю, и я не ответил им ничего. Они спросили меня, что я делаю, и я ответил им: «Ничего». Они спросили меня, что я делаю. И я ответил им, что бросаю курить.
Если наши мысли опираются на чужие определения, то какой смысл их формулировать? Хотя я не спешу всё отрицать, но сложно найти что-либо, что я признал бы безоговорочно. Когда мысли всё время противоречат друг другу, стройного повествования не получается.
Сначала это было что-то вроде шутки. Потом я стал чувствовать это всё сильнее и сильнее. Меня не покидало ощущение, что я противен им. Со временем я и сам стал чувствовать отвращение. И к себе и ко всему происходящему вокруг. Но больше всего мне не хотелось видеть их. Возникало желание убежать и забиться куда-нибудь в угол.
Мне не хотелось отвечать на их вопросы, вступать в диалог. Через каждое слово как будто лилась желчь, к которой лучше не прикасаться. Порой, чувствовал себя животным, испытывающим совершенно животный страх и панику, не основанные ни на чём. Я запирался в комнате, и паника проходила. Но ненадолго…
Я выпиваю это до конца, чтобы не спать. Мало ли люди пьют для этого. Они ведь спят всё время. А я не сплю. Я пью только чтобы не спать. И, когда я допиваю до конца, мне хочется выйти из тела. Но оно меня не пускает.
Человек- существо полигамное. Особенно мужского пола. Так даже умные люди говорят. Ещё одно доказательство, что я не человек. Я хочу вырваться отсюда. Мне здесь душно. Нигде мне не мыло так плохо и тошно, как здесь. Я свободен только во сне. Но я не сплю. Я пью, чтобы не спать.
И чёрный квадрат более не плоскость. Чёрный квадрат- это символ того, что нет ничего вечного. И куб- это более не геометрическая фигура. Это новый объект, посредством которого мы пытаемся изобразить вечность, создать новый набор обстоятельств и поддержать вечную жизнь Ленина. Смерть Ленина не является смертью, ибо чёрный куб рано или поздно заполнит всё невечное. И все слабые покорятся перед кубом. Ибо нетленный труп Ленина- это лишь первый шаг в вечность.
А ведь, если трезво задуматься, вообще всё работает по этому принципу. Вызывает привыкание, кроет, и убивает нахер… Боже, отключите кто-нибудь моё сознание совсем. Жизнь- боль…
И нет сильнее наркотика, чем боль. Высшая точка ощущения. Ни с чего так не пробирает, как с боли. Твоё тело само выбрасывает лучшую анестезию. Чистейшую. Эссенцию. Которую мы в чистом виде так и не найдём. Но вместе с горечью она пьянит сильнее всего.
И тут я просто кончился. Так классно читать многозвучные символы, в которых ты ничего не понимаешь. Так классно ни на что не надеяться. Так классно быть абсолютно спокойным. Но всё же. Каковы мои границы? Как широко я ещё могу расширить порог боли. Казалось бы, его уже совсем нет, и тут… м-м-м, как сладко она вновь разливается по телу и сводит конечности, заставляя руки трястись. Этот танец огня внутри. Он поистине вечен.
В этот день, то есть сегодня, у меня как никогда много раз развязывались шнурки. Они развязывались всё время как в детстве. Ты затягиваешь их всё сильнее, но через несколько минут они уже снова плещутся по тротуару. Сигарета не зажигается. Ко мне подходит мужик с усталым лицом и стреляет сигарету. Как можно отказать хорошему человеку.
Нос слегка заложен. Москва в темноте не так уж противна. Останкинка не даст заблудиться. Дым не даст найтись. Сознание расплывается. Медленно вхожу в него. Первая… Вторая… Всё… Дым… Третья. И в принципе уже не важно, куда.
Я иду по мягкому бордюру вдоль лёгкой призрачной линии. Вдоль дымки, если ступать аккуратно и не сильно топтаться, можно дойти до возвышенной тёмной неизвестности. Там тихо. Совсем тихо… И спокойно. Там совсем ничего… И совсем не скучно.
Второй юродивый в свете фонаря просит у меня сигарету. Но я отдаю.
- Благодарствую,- кланяется он.
Ещё остались. Какая… Не помню… Дым… Много дыма… Вокруг. Дым выходит из меня и мне не скучно.
Шнурки развязались. Я завязываю их. Но мне не скучно. Ничего. И тут подходит третий. Я нахожу в пачке ровным счётом ничего.
- Прости, братан…
- Врёшь ты всё!
- Зачем мне тебе врать?
- Не знаю… Но я знаю, что ты считаешь, что ты лучше меня.
- Моё высокомерие…
В темноте сверкает лезвие ножа. Я просыпаюсь.
Дзинь- это свет, который проникает в каждый уголок души без исключения. Дзинь- это радость жизни именно в том моменте, который есть сейчас на всём протяжении бесконечности. Дзинь- это любовь, которая способна преодолеть любую боль и светить изнутри. Дзинь- это радость. Дзинь- это свобода. Дзинь- это свет!
Я лежал. А из-за окна доносились звуки.
Ритм, который настигает
И в бессоннице орёт.
Прямо сверху прибегает
И уныние сотрёт.
Переносит, разбирает
Угнетающий полёт.
Разрушает, измельчает
Мыслей тягостный налёт.
Что-то новое, живое
Пронесётся надо мной.
И опять не слышно воя.
И опять в душе покой.
И чего они от меня хотят? Я не боюсь потерять время, потому что у меня нет шансов провести его с пользой. Я насмотрелся на то, что действительно могло меня удивить. Я по-настоящему спокоен. К девятнадцати годам я полностью обрёл Дзинь. То есть полную гармонию с собой. Любовь к данному моменту и миру в частности.
Во мне нет ни капли зависти. Можете ли вы представить это ощущение? Мне не чему у них завидовать. Они все нищие в сравнении со мной. В них нет ни гармонии, ни любви к себе. Они боятся. Быть слабыми. И от того слабы. Чего они хотят от меня? Я не прошу их сознавать моё величие. Я не прошу притворяться их сильными и могучими. Я лишь прошу оставить меня в покое.
И порой бы… Я более чем с удовольствием лёг в лечебницу. Я бы лежал там спокойно, никому не мешая. И там бы, скорее всего, и обрёл покой. Но есть одна проблема. Маленькая, но очень существенная. Я совершенно здоров. Это они заражены неизлечимо. Они откашливают эту заразу, но она совершено не мешает им жить. Эта зараза не убивает их быстро, не вызывает нестерпимые боли. Она лишь притупляет все их органы чувств. Она позволяет им комфортно существовать и загнивать безболезненно. Они не чувствуют запах смерти. Она въедается в них плавно и незаметно.
Мечта каждого человека- помереть от заразы. Во сне плавно перестать чувствовать себя. Мечта каждого человека- вообще не рождаться. Потому что смысл жизни любой твари- сдохнуть. А это для них страшнее, чем смерть.
В белом венчике из роз,
Мы поехали в колхоз.
А в колхозе был курьёз.
У народа передоз.
У народа передоз.
Нелечимый коматоз.
Роем мелких диких ос.
Пробирается вевроз.
Порешили вы всерьёз,
Гнать в больницу этот воз.
А в больнице был курьёз.
У врачей туберкулёз.
Между тропами всерьёз
Пробирается психоз.
Убиваются до слёз
Все, кто правду миру нёс.
Меж осинок и берёз
Затаился дихлофос.
Затаился дихлофос.
И агонией пророс.
Вместо нам дождей и гроз
Апокалипсис принёс.
Апокалипсис принёс.
Вот такой вот был курьёз.
А по сути у любого человека может возникнуть только одна проблема. Ему обыкновенно не куда себя деть. Есть много религий и верований, которые постоянно говорят нам о некоем пути домой. Они твердят о том, что нам необходимо вернуться.
Я бы с огромной охотой ушёл в себя. Проблема лишь в том, что мне некуда идти. Все эти люди, которые всё время пытаются кого-нибудь воспитать. Всё это не ново и вряд ли кого-то заинтересует. Впрочем, ладно.
