Не встретив сопротивления, повторил, на этот раз, поцеловав рубец на скуле. Я спрятала глаза, боясь, что он прочтет в них неуверенность и невольные слезы благодарности. Сложно чувствовать себя ущербной, а ему, похоже, неважно, что памятный знак остался со мной навсегда.
— Мне жаль…
— Что? — не поднимая глаз, спросила я.
— Жаль, что пора уходить, — еще один поцелуй в кончик носа.
Он легко поднялся и, увидев на простыне зайцев, неловко кашлянул в кулак.
— Может…э…на кухню передать?
— Да. Пожалуйста, — согласилась я, с улыбкой вспоминая его попытку покормить меня свежим мясом. Очень свежим мясом.
Он, наспех одевшись и подхватив добычу, направился к двери. Да уж, тут я с ним согласна, какой смысл лезть в окно, если весь замок знает, что он здесь ночевал. Он неожиданно остановился, пока я изучала его широкую спину и длинные ноги. Уличенная в подглядывании, совсем покраснела и неловко принялась теребить одеяло.
— Рома, — позвал он меня, отрывая от увлекательного занятия.
— Что? — я не осмелилась поднять на него глаза.
— Даже не думай опять прятаться в комнате. Если не появишься на обеде, сам приду за тобой и отнесу в общий зал на руках. Ясно?
— Ясно, — хмуро буркнула я в ответ.
— А это, — тряхнул он перед собой зайцами. — Прикажу приготовить специально для тебя.
— Спасибо.
Если уж он решил, несмотря ни на что, накормить меня дичью, то придется есть. Спасибо, хоть согласился предварительно ее приготовить.
Грей рывком открыл дверь как раз в тот момент, когда стоящий за ней Гай поднял руку, чтобы постучать.
— Доброе утро, Гай, — поздоровался Грей и, не сбавляя шага, отправился по своим делам.
— Как спалось? — бросил ему седой вдогонку.
— Лучше всех, — раздался крик уже издалека.
— Кто б сомневался, — фыркнул Гай.
Я, застонав в голос, не первый раз за ночь спряталась с головой под одеялом. Что-то слишком быстро все происходит и, кажется, уже совсем от меня не зависит.
— Хочешь об этом поговорить? — предложил Гай.
— Нет.
Да и что тут скажешь.
Гаю отдельное спасибо за ненавязчивость. Как я и просила, он молча ушел, не став лезть в душу, и вытягивать из меня то, чего я сама не понимаю. Но, к сожалению, из своего убежища мне тоже пришлось выбраться. Я точно знала, что свою угрозу Грей выполнит, а его угрозы и предупреждения для меня неприемлемы.
Приведя себя в порядок, собрала волосы в косу и, подумав, убрала в сторону челку. Смысл прятать то, о чем знают все, да и поцелуй Грея добавил уверенности в себе. Ровная водная гладь в тазике для умывания демонстрировала тонкий росчерк шрама на скуле, который буквально на глазах светлел благодаря мазям Ли Бэя. Это и неважно.
И только шагая по коридорам замка, я успокоилась окончательно. Никто не тыкал в меня пальцами, не хихикал за спиной и не обращал на меня никакого лишнего внимания. Руфь нашлась на кухне за готовкой, и я с удовольствием присоединилась к ней, надеясь, что дело отвлечет от мыслей о лорде Вульфе, с которым я не знала как себя вести. Да и девушки на кухне перестали обращать на меня внимание.
Рядом с нами суетились служанки, работа кипела, когда Руфь вдруг спросила:
— Как тебе кроликов приготовить?
Я даже зубами заскрипела.
— Да ладно тебе, могло быть и хуже, — отмахнулась Руфь.
Руфь быстро огляделась, проверяя, не прислушивается ли к нам кто-нибудь, и, наклонившись к самому моему уху, шепнула:
— Кайл, когда за мной ухаживать начал, не имел возможности покидать замок для охоты…
Что-то предчувствовала я, что речь пойдет совсем не о цветах на подоконнике.
— Так вот он мне по ночам кости таскал, — хихикнула Руфь.
Только мне было совсем несмешно. Уже знакомая с упертым нравом зверя, прекрасно понимала, что он мог быть настойчив.
— А есть их, он тебя не заставлял? — вспомнила я упорное желание волка скормить мне сырую дичь.
— К счастью нет, только складывал у моей постели.
— И где только брал? — появилась в моей голове мысль.
— Не знаю, — ответила Руфь. — И знать не хочу.
Переглянувшись, мы одновременно рассмеялись. Вот так за веселыми воспоминаниями из семейной жизни Руфь мы споро занимались делами.
Но как бы я ни храбрилась, все равно на задворках сознания блуждала мысль о том, что мне очень нужно притормозить коней, которых торопит Грей Вульф. Не хочу быть бессловесной дичью, которую заманивают и ловят.
Глаза сами собой нашли небольшой мешочек, который мгновенно стал центром рождающегося плана. Ну что, милорд, сыграем? Вот только теперь условия будут мои.
Тайком отнеся заветный тканевый мешочек в комнату, отправилась на обед, радуясь своей задумке.
На этот раз тишина не была гнетущей, но переглядывающиеся сотрапезники здорово действовали на нервы. Да и пустующее место Локи прилично угнетало. Я совсем не хотела чувствовать себя виноватой, сложно смириться с тем, что ты стала причиной того, что чья-то жизнь свернула с проторенного пути в никуда. Остальные просто лучились радушием, и причиной тому было хорошее настроение лорда. Даже Ли Бэй, прищуривая узкие глаза, улыбался щербатым ртом. Ивон, время от времени, поглаживала меня по руке, чувствуя напряжение. А я сидела, глядя в тарелку, и давилась зайчатиной под пристальным взглядом Грея. Он словно проверял, достаточно ли я съела, чтобы посчитать меня сытой и довольной. И пока я через силу пихала в себя заячье мясо, он подкладывал в мою тарелку лучшие кусочки из других блюд.
— Что-то ты бледная, — обеспокоился моим видом Гай.
— Не люблю зайцев, — слегка сморщив нос, сказала я.
Нет, я вполне положительно относилась к дичи, но сказать это стоило хотя бы для того, чтобы полюбоваться медленно вытягивающимся лицом лорда. Да и проглотить ни кусочка я уже не могла.
Ивон неопределенно хмыкнула, спрятав выражение лица за кубком, из которого пила. Руфь и Кайл сделали вид, что их тут нет. Гай самодовольно улыбался в открытую, кажется, даже гордясь тем, что я выпустила когти.
— А что любишь? — лорд склонил голову набок, всем своим видом показывая заинтересованность.
— Малину, — брякнула я то, что первое пришло в голову.
Со стороны Ивон что-то булькнуло.
А я следила за реакцией Вульфа. Сколько бы мне не говорили о моей полной свободе действий, у меня в голове это не вязалось с привычным образом хозяина замка. Он слишком властен и самодостаточен, чтобы кому-то поддаваться. И вот сейчас я пыталась прощупать те границы, которые определены для меня.
Он склонился совсем близко к моему лицу и, щекоча губами щеку, медленно, глухо прошептал:
— Будешь собирать ее со мной?
— Но уже осень, — сглотнув комок в горле, с трудом выговорила я.
— Я никуда не тороплюсь, — так же шепотом продолжил он. — А ты?
— Я…
А я не знала, что сказать, да и в голове было абсолютно пусто. Просто смотрела на его губы и пыталась вернуть себе способность не только говорить, но и мыслить здраво.
Пока все делали вид, что не видят и не слышат нас, Грей придвинулся так, что наши губы почти соприкоснулись.
— Лакомка, — одно слово, но сказанное с такой мощной энергетической подачей чувственного желания, что я едва сдержалась, чтобы не облизнуться. — Неудивительно, что ты такая сладкая.
Жаркая волна поднялась по спине, заливая шею и щеки. В горле вмиг пересохло. По глазам видела, что сказать он хотел гораздо больше, и только лишь свидетели нашего разговора помогли ему удержаться.
— Кхм-кхм, — намек Гая был понят лордом правильно, и он отстранился, позволяя мне, наконец, вздохнуть.
— Я тебе потом расскажу, что есть ягоды повкуснее и послаще, — бросил он, не стесняясь никого и поднявшись из-за стола, добавил. — И покажу.
Вот после этого я перестала смущаться и твердо решила, что не позволю ему выиграть легко. Хоть и призналась сама себе, что все мое сопротивление это дело времени. Противостоять такому напору сложно, а если еще и сам что-то чувствуешь в ответ, то совсем невозможно.
— Увидимся вечером, — крикнул он уже от выхода.
Зачем он так? Ему нравится меня смущать? Или он, таким образом, демонстрирует всем и каждому свою территорию?
— Это мы еще посмотрим…
До конца дня я помогала Руфь со всякого рода делами, которых в замке было невероятное количество. Причем мы так быстро перебегали из одной хозяйственной части замка в другую, что стало понятно, мы тут не для помощи, а для ознакомления. Руфь словно вводила меня в курс дела, где что находится, кто чем занимается. Другие тоже вели себя со мной совсем иначе — больше не было косых взглядов и перешептываний за спиной.
— Руфь, а ты случаем не торопишься? — как бы между прочим спросила я.
— Главное, что вроде успеваем, — хихикнула кормилица в ответ.
— Вроде?
— Ну, если так дело и дальше пойдет, то со дня на день быть тебе хозяйкой в доме.
— И как у оборотней определяется этот момент?
— Ну, как же…
Руфь так густо покраснела, что ответ мне уже не понадобился. Я махнула рукой, останавливая ее объяснения.
— Со дня на день говоришь?! — стала закипать я.
— Ромашка, я знаю, что для тебя все слишком быстро, но есть еще и другая сторона. Оборотню, нашедшему свою женщину, с каждой минутой все сложнее оставаться вдалеке. Его буквально стальными тросами тянет туда, где она находится. Ему все время надо находиться рядом, и только когда пара соединяется… ну ты понимаешь… так вот, только тогда его инстинкты позволяют человеческой половине сдерживать свои порывы, и он снова становится почти самим собой.
— Почти?
— Он возвращает контроль, но тяга к паре становится частью оборотня до конца его жизни. Волк инстинктивно выбирает себе пару и полностью переключается на нее. Эта тяга настолько велика, что оба лика готовы следовать за своей женщиной хоть на край света. Но Грей взял тебя в осаду не только потому, что его волк так сказал. Нет. Он сам по себе слишком силен, чтобы подчинятся даже волку, а значит, он полностью согласен и разделяет те чувства, которые ты пробуждаешь в обеих личинах. Просто мужчины слишком прямолинейны и привыкли идти напролом. Им невдомек, что иногда нужнее несколько слов, чтобы у нас, у женщин, было меньше сомнений.
Последнее было сказано специально для меня, ведь Руфь выросла среди оборотней, у нее не могло быть никаких сомнений, когда за ней принялся ухаживать Кайл.
— Спасибо, Руфь, — поблагодарила я, собираясь к себе в комнату.
— Ты знаешь, если будут вопросы, не стесняйся, а то иногда недопонимание может и к беде привести.
— Я запомню, спасибо.
Вышагивая по комнате, напряженно думала. И выводы были просты, хоть и заставляли нервно поджимать пальцы на ногах. Здесь так много подводных камней, что страшно плыть.
Катрин. Боже, как теперь смотреть в глаза женщине, которая с моим появлением потеряла любимого мужчину. И я, и она понимаем, что от нас ничего не зависело, но так тяжело становиться причиной крушения чьих-то надежд.
Локи. Я встала между друзьями, хоть и не желала этого. Пусть здесь не может быть другого выбора, но и Локи не виноват в своих чувствах. Если следовать логике всех тех, с кем приходилось обсуждать мое положение, выходит, что однажды он встретит свою женщину, и все эти волнения останутся в прошлом. Но пока этого не произошло, мы все ходим по тонкому льду.
Грей. Слишком напорист, заставляет ощетиниваться, пробуждая инстинкт самозащиты. Непривычная к пристальному вниманию, я из-за него оказалась в центре обсуждений целого замка, который только и ждет, когда я выброшу белый флаг. Он хочет все и сразу, при этом не потрудившись спросить, чего хочу я. Он не желает понимать, что я не готова принять его. Я не готова становиться частью чьей-то жизни потому, что еще не понимаю себя саму. Я не готова довериться ему.
Я. Что делать мне? Я прекрасно вижу, к чему идет дело, и знаю, что конечный итог здесь один. Я осознаю, что подсознательно сама хочу того, что мне предлагает Грей. И знаю, что приму его. Но только после того, как буду уверена в нем, и главное, в себе. Мне нужно то, что он мне не желает дать. Время, мне нужно время. И я собираюсь его получить.
За окном темнело, и я знала, что зверь очень скоро придет ко мне. Надо действовать сейчас.
Подхватив тканевый мешочек, припрятанный в комнате еще утром, вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь. Пусть считает, что засов на месте, ведь если он придет через окно, у меня больше шансов сбить его со следа. Хотя, с другой стороны, я и так неплохо подготовилась. Взвесив в руке мешочек, решила, что этого будет достаточно и, развязав его, обильно посыпала хранившемся в нем перцем полкоридора, маскируя свой запах. Жгучий порошок запершил в горле и носу, а значит, если уж он мне причиняет столько дискомфорта, то и зверь будет сбит со следа.
Легкий стук в дверь, и удивленное лицо Гая предстало передо мной. Я неловко помялась, а потом попросила о том, за чем, собственно, и пришла.
— Пустишь переночевать?
Если сначала он удивился и даже выглянул в коридор, проверяя все ли в порядке, то потом, поняв причины моего визита, громко расхохотался. Вздрагивая и вытирая выступившие слезы, он пропустил меня внутрь.
— Проходи, конечно, но вот надолго ли?
— До утра, — уверенно сказала я.
— Думаешь не найдет, он же по запаху…
— Так точно не найдет.
Моя уверенность заставила его задуматься, а потом он вышел за дверь, решив посмотреть, на что я так надеюсь. Не было его всего несколько минут, а потом чихающий и отфыркивающийся оборотень вернулся, чтобы гордо потрепать меня по волосам.
— Устраивайся, дочка. Хоть выспишься.
Гай давно посапывал в глубоком сне, а я стояла у окна, наблюдая за тем, как тяжелые, первые в этом году снежинки сыплются на землю. Сна не было, и знаю, что не будет. Я оказалась тут только из чистого упрямства и, находясь наедине с самой собой, признавала, что хотела бы быть сейчас в другом месте. В теплых, ласковых объятиях моего оборотня.
Не знаю, как долго я так простояла, когда по замку прокатился тоскливый, душераздирающий волчий вой, заставивший меня вздрогнуть не только телом, но и душой.
Почему так плохо? Гнетущее чувство пустоты вливалось в мой еще не совсем проснувшийся разум. Волк поскуливал и виновато жался. А еще было непривычно холодно. Оборотни в отличие от всех легенд, которые по вечерам рассказывают детям, чтобы напугать, тоже знают, что такое холод, жар, боль и бессилие. Пустота вытягивала силы и мешала поймать реальность, в которой меня ждал зверь. А еще очень раздражало жжение в носу и сухота в горле. Да что за черт тут происходит?
Разлепив тяжелые веки, осмотрелся и был неприятно удивлен: комната Ромашки оказалась пуста. Вот откуда эта тоска. Зверь, взяв на себя все силы, остался ни с чем. Девочка сбежала от нас, напуганная напором и настойчивостью. И пусть я понимал, что сам виноват в таком ее поступке, было мучительно больно это осознавать. С трудом поднявшись на ноги, сделал круг по комнате, чтобы убедиться, что зверь не злится. Постаравшись отрешиться от всего, принялся напряженно вспоминать хоть что-то из вчерашних событий.
Я четко помню вчерашнее пробуждение в обнимку с Ромой. Помню, как пальцами и глазами изучал совершенство ее бархатистой кожи. Помню ее запах и вкус, который еще долгое время оставался со мной. Помню бездонность черных как смоль глаз, смотрящих мне прямо в душу. Помню, как мало мне было объятий и касаний. Помню каждую секунду, проведенную с ней наедине.
— Мне жаль…
— Что? — не поднимая глаз, спросила я.
— Жаль, что пора уходить, — еще один поцелуй в кончик носа.
Он легко поднялся и, увидев на простыне зайцев, неловко кашлянул в кулак.
— Может…э…на кухню передать?
— Да. Пожалуйста, — согласилась я, с улыбкой вспоминая его попытку покормить меня свежим мясом. Очень свежим мясом.
Он, наспех одевшись и подхватив добычу, направился к двери. Да уж, тут я с ним согласна, какой смысл лезть в окно, если весь замок знает, что он здесь ночевал. Он неожиданно остановился, пока я изучала его широкую спину и длинные ноги. Уличенная в подглядывании, совсем покраснела и неловко принялась теребить одеяло.
— Рома, — позвал он меня, отрывая от увлекательного занятия.
— Что? — я не осмелилась поднять на него глаза.
— Даже не думай опять прятаться в комнате. Если не появишься на обеде, сам приду за тобой и отнесу в общий зал на руках. Ясно?
— Ясно, — хмуро буркнула я в ответ.
— А это, — тряхнул он перед собой зайцами. — Прикажу приготовить специально для тебя.
— Спасибо.
Если уж он решил, несмотря ни на что, накормить меня дичью, то придется есть. Спасибо, хоть согласился предварительно ее приготовить.
Грей рывком открыл дверь как раз в тот момент, когда стоящий за ней Гай поднял руку, чтобы постучать.
— Доброе утро, Гай, — поздоровался Грей и, не сбавляя шага, отправился по своим делам.
— Как спалось? — бросил ему седой вдогонку.
— Лучше всех, — раздался крик уже издалека.
— Кто б сомневался, — фыркнул Гай.
Я, застонав в голос, не первый раз за ночь спряталась с головой под одеялом. Что-то слишком быстро все происходит и, кажется, уже совсем от меня не зависит.
— Хочешь об этом поговорить? — предложил Гай.
— Нет.
Да и что тут скажешь.
Глава 22
Гаю отдельное спасибо за ненавязчивость. Как я и просила, он молча ушел, не став лезть в душу, и вытягивать из меня то, чего я сама не понимаю. Но, к сожалению, из своего убежища мне тоже пришлось выбраться. Я точно знала, что свою угрозу Грей выполнит, а его угрозы и предупреждения для меня неприемлемы.
Приведя себя в порядок, собрала волосы в косу и, подумав, убрала в сторону челку. Смысл прятать то, о чем знают все, да и поцелуй Грея добавил уверенности в себе. Ровная водная гладь в тазике для умывания демонстрировала тонкий росчерк шрама на скуле, который буквально на глазах светлел благодаря мазям Ли Бэя. Это и неважно.
И только шагая по коридорам замка, я успокоилась окончательно. Никто не тыкал в меня пальцами, не хихикал за спиной и не обращал на меня никакого лишнего внимания. Руфь нашлась на кухне за готовкой, и я с удовольствием присоединилась к ней, надеясь, что дело отвлечет от мыслей о лорде Вульфе, с которым я не знала как себя вести. Да и девушки на кухне перестали обращать на меня внимание.
Рядом с нами суетились служанки, работа кипела, когда Руфь вдруг спросила:
— Как тебе кроликов приготовить?
Я даже зубами заскрипела.
— Да ладно тебе, могло быть и хуже, — отмахнулась Руфь.
Руфь быстро огляделась, проверяя, не прислушивается ли к нам кто-нибудь, и, наклонившись к самому моему уху, шепнула:
— Кайл, когда за мной ухаживать начал, не имел возможности покидать замок для охоты…
Что-то предчувствовала я, что речь пойдет совсем не о цветах на подоконнике.
— Так вот он мне по ночам кости таскал, — хихикнула Руфь.
Только мне было совсем несмешно. Уже знакомая с упертым нравом зверя, прекрасно понимала, что он мог быть настойчив.
— А есть их, он тебя не заставлял? — вспомнила я упорное желание волка скормить мне сырую дичь.
— К счастью нет, только складывал у моей постели.
— И где только брал? — появилась в моей голове мысль.
— Не знаю, — ответила Руфь. — И знать не хочу.
Переглянувшись, мы одновременно рассмеялись. Вот так за веселыми воспоминаниями из семейной жизни Руфь мы споро занимались делами.
Но как бы я ни храбрилась, все равно на задворках сознания блуждала мысль о том, что мне очень нужно притормозить коней, которых торопит Грей Вульф. Не хочу быть бессловесной дичью, которую заманивают и ловят.
Глаза сами собой нашли небольшой мешочек, который мгновенно стал центром рождающегося плана. Ну что, милорд, сыграем? Вот только теперь условия будут мои.
Тайком отнеся заветный тканевый мешочек в комнату, отправилась на обед, радуясь своей задумке.
На этот раз тишина не была гнетущей, но переглядывающиеся сотрапезники здорово действовали на нервы. Да и пустующее место Локи прилично угнетало. Я совсем не хотела чувствовать себя виноватой, сложно смириться с тем, что ты стала причиной того, что чья-то жизнь свернула с проторенного пути в никуда. Остальные просто лучились радушием, и причиной тому было хорошее настроение лорда. Даже Ли Бэй, прищуривая узкие глаза, улыбался щербатым ртом. Ивон, время от времени, поглаживала меня по руке, чувствуя напряжение. А я сидела, глядя в тарелку, и давилась зайчатиной под пристальным взглядом Грея. Он словно проверял, достаточно ли я съела, чтобы посчитать меня сытой и довольной. И пока я через силу пихала в себя заячье мясо, он подкладывал в мою тарелку лучшие кусочки из других блюд.
— Что-то ты бледная, — обеспокоился моим видом Гай.
— Не люблю зайцев, — слегка сморщив нос, сказала я.
Нет, я вполне положительно относилась к дичи, но сказать это стоило хотя бы для того, чтобы полюбоваться медленно вытягивающимся лицом лорда. Да и проглотить ни кусочка я уже не могла.
Ивон неопределенно хмыкнула, спрятав выражение лица за кубком, из которого пила. Руфь и Кайл сделали вид, что их тут нет. Гай самодовольно улыбался в открытую, кажется, даже гордясь тем, что я выпустила когти.
— А что любишь? — лорд склонил голову набок, всем своим видом показывая заинтересованность.
— Малину, — брякнула я то, что первое пришло в голову.
Со стороны Ивон что-то булькнуло.
А я следила за реакцией Вульфа. Сколько бы мне не говорили о моей полной свободе действий, у меня в голове это не вязалось с привычным образом хозяина замка. Он слишком властен и самодостаточен, чтобы кому-то поддаваться. И вот сейчас я пыталась прощупать те границы, которые определены для меня.
Он склонился совсем близко к моему лицу и, щекоча губами щеку, медленно, глухо прошептал:
— Будешь собирать ее со мной?
— Но уже осень, — сглотнув комок в горле, с трудом выговорила я.
— Я никуда не тороплюсь, — так же шепотом продолжил он. — А ты?
— Я…
А я не знала, что сказать, да и в голове было абсолютно пусто. Просто смотрела на его губы и пыталась вернуть себе способность не только говорить, но и мыслить здраво.
Пока все делали вид, что не видят и не слышат нас, Грей придвинулся так, что наши губы почти соприкоснулись.
— Лакомка, — одно слово, но сказанное с такой мощной энергетической подачей чувственного желания, что я едва сдержалась, чтобы не облизнуться. — Неудивительно, что ты такая сладкая.
Жаркая волна поднялась по спине, заливая шею и щеки. В горле вмиг пересохло. По глазам видела, что сказать он хотел гораздо больше, и только лишь свидетели нашего разговора помогли ему удержаться.
— Кхм-кхм, — намек Гая был понят лордом правильно, и он отстранился, позволяя мне, наконец, вздохнуть.
— Я тебе потом расскажу, что есть ягоды повкуснее и послаще, — бросил он, не стесняясь никого и поднявшись из-за стола, добавил. — И покажу.
Вот после этого я перестала смущаться и твердо решила, что не позволю ему выиграть легко. Хоть и призналась сама себе, что все мое сопротивление это дело времени. Противостоять такому напору сложно, а если еще и сам что-то чувствуешь в ответ, то совсем невозможно.
— Увидимся вечером, — крикнул он уже от выхода.
Зачем он так? Ему нравится меня смущать? Или он, таким образом, демонстрирует всем и каждому свою территорию?
— Это мы еще посмотрим…
До конца дня я помогала Руфь со всякого рода делами, которых в замке было невероятное количество. Причем мы так быстро перебегали из одной хозяйственной части замка в другую, что стало понятно, мы тут не для помощи, а для ознакомления. Руфь словно вводила меня в курс дела, где что находится, кто чем занимается. Другие тоже вели себя со мной совсем иначе — больше не было косых взглядов и перешептываний за спиной.
— Руфь, а ты случаем не торопишься? — как бы между прочим спросила я.
— Главное, что вроде успеваем, — хихикнула кормилица в ответ.
— Вроде?
— Ну, если так дело и дальше пойдет, то со дня на день быть тебе хозяйкой в доме.
— И как у оборотней определяется этот момент?
— Ну, как же…
Руфь так густо покраснела, что ответ мне уже не понадобился. Я махнула рукой, останавливая ее объяснения.
— Со дня на день говоришь?! — стала закипать я.
— Ромашка, я знаю, что для тебя все слишком быстро, но есть еще и другая сторона. Оборотню, нашедшему свою женщину, с каждой минутой все сложнее оставаться вдалеке. Его буквально стальными тросами тянет туда, где она находится. Ему все время надо находиться рядом, и только когда пара соединяется… ну ты понимаешь… так вот, только тогда его инстинкты позволяют человеческой половине сдерживать свои порывы, и он снова становится почти самим собой.
— Почти?
— Он возвращает контроль, но тяга к паре становится частью оборотня до конца его жизни. Волк инстинктивно выбирает себе пару и полностью переключается на нее. Эта тяга настолько велика, что оба лика готовы следовать за своей женщиной хоть на край света. Но Грей взял тебя в осаду не только потому, что его волк так сказал. Нет. Он сам по себе слишком силен, чтобы подчинятся даже волку, а значит, он полностью согласен и разделяет те чувства, которые ты пробуждаешь в обеих личинах. Просто мужчины слишком прямолинейны и привыкли идти напролом. Им невдомек, что иногда нужнее несколько слов, чтобы у нас, у женщин, было меньше сомнений.
Последнее было сказано специально для меня, ведь Руфь выросла среди оборотней, у нее не могло быть никаких сомнений, когда за ней принялся ухаживать Кайл.
— Спасибо, Руфь, — поблагодарила я, собираясь к себе в комнату.
— Ты знаешь, если будут вопросы, не стесняйся, а то иногда недопонимание может и к беде привести.
— Я запомню, спасибо.
Вышагивая по комнате, напряженно думала. И выводы были просты, хоть и заставляли нервно поджимать пальцы на ногах. Здесь так много подводных камней, что страшно плыть.
Катрин. Боже, как теперь смотреть в глаза женщине, которая с моим появлением потеряла любимого мужчину. И я, и она понимаем, что от нас ничего не зависело, но так тяжело становиться причиной крушения чьих-то надежд.
Локи. Я встала между друзьями, хоть и не желала этого. Пусть здесь не может быть другого выбора, но и Локи не виноват в своих чувствах. Если следовать логике всех тех, с кем приходилось обсуждать мое положение, выходит, что однажды он встретит свою женщину, и все эти волнения останутся в прошлом. Но пока этого не произошло, мы все ходим по тонкому льду.
Грей. Слишком напорист, заставляет ощетиниваться, пробуждая инстинкт самозащиты. Непривычная к пристальному вниманию, я из-за него оказалась в центре обсуждений целого замка, который только и ждет, когда я выброшу белый флаг. Он хочет все и сразу, при этом не потрудившись спросить, чего хочу я. Он не желает понимать, что я не готова принять его. Я не готова становиться частью чьей-то жизни потому, что еще не понимаю себя саму. Я не готова довериться ему.
Я. Что делать мне? Я прекрасно вижу, к чему идет дело, и знаю, что конечный итог здесь один. Я осознаю, что подсознательно сама хочу того, что мне предлагает Грей. И знаю, что приму его. Но только после того, как буду уверена в нем, и главное, в себе. Мне нужно то, что он мне не желает дать. Время, мне нужно время. И я собираюсь его получить.
За окном темнело, и я знала, что зверь очень скоро придет ко мне. Надо действовать сейчас.
Подхватив тканевый мешочек, припрятанный в комнате еще утром, вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь. Пусть считает, что засов на месте, ведь если он придет через окно, у меня больше шансов сбить его со следа. Хотя, с другой стороны, я и так неплохо подготовилась. Взвесив в руке мешочек, решила, что этого будет достаточно и, развязав его, обильно посыпала хранившемся в нем перцем полкоридора, маскируя свой запах. Жгучий порошок запершил в горле и носу, а значит, если уж он мне причиняет столько дискомфорта, то и зверь будет сбит со следа.
Легкий стук в дверь, и удивленное лицо Гая предстало передо мной. Я неловко помялась, а потом попросила о том, за чем, собственно, и пришла.
— Пустишь переночевать?
Если сначала он удивился и даже выглянул в коридор, проверяя все ли в порядке, то потом, поняв причины моего визита, громко расхохотался. Вздрагивая и вытирая выступившие слезы, он пропустил меня внутрь.
— Проходи, конечно, но вот надолго ли?
— До утра, — уверенно сказала я.
— Думаешь не найдет, он же по запаху…
— Так точно не найдет.
Моя уверенность заставила его задуматься, а потом он вышел за дверь, решив посмотреть, на что я так надеюсь. Не было его всего несколько минут, а потом чихающий и отфыркивающийся оборотень вернулся, чтобы гордо потрепать меня по волосам.
— Устраивайся, дочка. Хоть выспишься.
Гай давно посапывал в глубоком сне, а я стояла у окна, наблюдая за тем, как тяжелые, первые в этом году снежинки сыплются на землю. Сна не было, и знаю, что не будет. Я оказалась тут только из чистого упрямства и, находясь наедине с самой собой, признавала, что хотела бы быть сейчас в другом месте. В теплых, ласковых объятиях моего оборотня.
Не знаю, как долго я так простояла, когда по замку прокатился тоскливый, душераздирающий волчий вой, заставивший меня вздрогнуть не только телом, но и душой.
Глава 23
Почему так плохо? Гнетущее чувство пустоты вливалось в мой еще не совсем проснувшийся разум. Волк поскуливал и виновато жался. А еще было непривычно холодно. Оборотни в отличие от всех легенд, которые по вечерам рассказывают детям, чтобы напугать, тоже знают, что такое холод, жар, боль и бессилие. Пустота вытягивала силы и мешала поймать реальность, в которой меня ждал зверь. А еще очень раздражало жжение в носу и сухота в горле. Да что за черт тут происходит?
Разлепив тяжелые веки, осмотрелся и был неприятно удивлен: комната Ромашки оказалась пуста. Вот откуда эта тоска. Зверь, взяв на себя все силы, остался ни с чем. Девочка сбежала от нас, напуганная напором и настойчивостью. И пусть я понимал, что сам виноват в таком ее поступке, было мучительно больно это осознавать. С трудом поднявшись на ноги, сделал круг по комнате, чтобы убедиться, что зверь не злится. Постаравшись отрешиться от всего, принялся напряженно вспоминать хоть что-то из вчерашних событий.
Я четко помню вчерашнее пробуждение в обнимку с Ромой. Помню, как пальцами и глазами изучал совершенство ее бархатистой кожи. Помню ее запах и вкус, который еще долгое время оставался со мной. Помню бездонность черных как смоль глаз, смотрящих мне прямо в душу. Помню, как мало мне было объятий и касаний. Помню каждую секунду, проведенную с ней наедине.
