— Я возмещу.
— Не стоит, — обрел дар речи священнослужитель. — Вы и так выделяете на нужды церкви больше, чем необходимо.
— В любом случае прошу прощения за свою несдержанность.
— Не извиняйтесь. Должен признать, вы меня изрядно напугали, но и восхитили тоже. Я многое слышал об оборотнях, но впервые стал свидетелем истинных возможностей.
Один из моих воинов фыркнул, обратив на себя внимание викария.
— Вы даже не представляете себе истинных возможностей альфы.
Даже если это замечание и заинтересовало викария, то он никак этого не показал и лишь задумчиво выгнул брови.
— Предлагаю перебраться в гостиную, пока здесь наводят порядок.
Сидя на добротных стульях у жаркого камина, я неотрывно смотрел в окно. Метель набирала силу и с каждой минутой становилась все сильней. Ветер кружил и вьюжил горы снега, заметая дороги, и делая совершенно невозможным обратный путь домой. Как же не вовремя.
Я сходил с ума от беспокойства. Знать бы заранее, отправил бы за девочками Гая. Меня бы не остановил ни снег, ни по-зимнему холодная ночь, но со мной дети и придется ждать утра. Разделиться сейчас опасно для всех, и от этого беспокойство внутри только усиливалось. Волк больше не злился, он скулил от волнения и незнакомой раньше паники. Он рвался домой, невзирая на все логические и разумные доводы, но человеческая половина управляла и, понимая всю глупость необдуманных действий, сдерживала зверя.
— Когда они прибудут? — задал я вопрос викарию, имея в виду посланников инквизиции.
Старик понял меня без пояснений.
— Я мелкий чин в церковной иерархии, и никто никогда не посвящал меня в такие подробности. Единственное точно, сегодняшнюю ночь вы можете спать спокойно. Послание пришло два дня назад с гонцом, а это значит, что он опережает их дня на два - три, при условии, что выехали они одновременно. Если не это превентивная мера, то времени еще больше.
— Хорошо, — сказал я, позволяя себе немного расслабиться.
— Я не раз был свидетелем подобной травли и понимаю, что никто на самом деле не будет разбираться в подлинности обвинений, потому позвольте совет, — дождавшись моего утвердительного кивка, продолжил. — Какими бы ни были обстоятельства, не позволяйте ее забрать.
И вот тут я посмотрел на него как на умалишенного. Он считает, что я доверю свою женщину монастырским палачам? Отдам Рому на растерзание инквизиторским садистам? Позволю ее пытать и мучить? Мою маленькую, добрую девочку?
— Я вижу, о чем вы подумали, но послушайте старого человека, повидавшего многое в своей жизни. Иногда обстоятельства бывают совершенно непредвиденными. Были случаи, когда женщина сдавалась сама под напором шантажа и угроз в сторону ее близких. Это случалось в очень влиятельных семьях, где мужья имели связи и силы, чтобы защитить свою жену. Поймите, не все зависит от Вас лично. Потому и говорю, будьте осторожны. Я знаю, что вы привыкли быть решающей стороной, но именно при таком положении вещей можно упустить незначительные детали, которые приведут к печальным последствиям.
Викарий в мгновение ока словно состарился еще больше.
— Помните, помимо законов стаи, есть общепринятые, соблюдение которых может прикрыть некоторые фланги.
— О чем вы?
— Все элементарно. Женитесь по законам человеческой церкви. А еще лучше заручитесь поддержкой правителя, он благоволит к вам. Гордые волки зачастую чураются помощи сильных мира сего. Это не тот случай.
Я согласно кивнул. Чтобы защитить Рому, я пойду на все. Король так король. Человеческая свадьба? Пусть будет. Жаль только, что подошло к концу время Ромы на добровольное согласие, но я очень надеялся на ее благоразумие. Меня коробило от мысли, что, возможно, придется ее заставить, но выбирая между ее ненавистью и ее смертью, я готов терпеть ее неприязнь, лишь бы она была рядом и жива.
Ромочка, опять ты оказалась под ударом из-за оборотней. Мы принесли тебе только горе. Но я сделаю все, что в моих силах и еще больше, чтобы ты никогда не узнала ни слез горя, ни страха. Если понадобится, я сотру с лица земли любого представителя церкви, который попытается тебя обидеть, невзирая на последствия.
Выделенная мне комната казалась невероятно тесной. Нет, пространства было более чем достаточно, но зверь требовал действий, и потому оставаться на месте было крайне тяжело. Хотелось бросить все, и ринутся в замок, но нельзя. Нельзя оставить детей, потому как мы уже выдали их принадлежность к зверолюдям. В деревне невозможно ничего скрыть, и уже утром самая последняя курица будет знать все. Уйти одному глупо. Порознь мы слабы. Оборотней мало, и потому стая — единственный способ выжить. Разделение равносильно смертному приговору. Тащить детей ночью в метель опасно. Мы, взрослые оборотни, можем выдержать длинный переход без привалов, без дополнительного источника тепла и еды. Будь с нами хотя бы мальчики, это было бы не так рискованно. Но хрупкие малышки не способны на такие подвиги. Придется ждать утра. Даже если снегопад продолжится, все равно будем выступать.
Но часы вынужденного бездействия заставляли скрипеть зубами и до хруста сжимать кулаки. А с другой стороны, кто сказал, что я должен бездействовать? Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам. И сейчас я собирался последовать этой прописной истине. Уверенные шаги к двери, и уже через минуту я стоял на заснеженном крыльце церкви. Еще мгновение, и около меня оказался один из дозорных.
— Покажите дома, где случились пропажи.
Это не была просьба — приказ, и потому он был исполнен незамедлительно.
Мы скользили под снежным дождем и держались самых темных мест. Преимущество, которое дарило особенное зрение, позволило избежать нежелательных встреч и с редкими прохожими, и со сторожевыми собаками, которые почуяв наш запах, не смогли определить, являемся ли мы угрозой. От одного дома к другому. Никаких посторонних запахов, никаких следов чужаков или диких животных. Не бывает такого, чтобы что-то само собой пропадало, а о том, что причастна какая-то ведьма, я даже не думал. В такую бредовую версию ни один вменяемый человек или оборотень не поверит.
Все бы так и прошло мимо нас, если бы в одном из обследуемых сараев не устроилась на ночлег кошка. Животное, почуяв более сильное существо рядом, бросилось наутек, сбивая разнообразную утварь и роняя инструменты, аккуратно разложенные и развешенные вдоль стен до следующей весны. Хозяева, услышав переполох, бросились проверять свое имущество. Два мощных прыжка и толчок от боковой балки, и вот мы с дозорным запрыгнули на сеновал, расположенный над основным помещением стойл. Затаившись, мы принялись ждать, когда сарай вновь опустеет.
— Что там? Ну что там? — раздался женский голос.
— Тсссс.
— Не тсыкай на меня, лучше в углы посвети, — раздался все тот же голос.
— Тьфу ты. Дурная баба. Чего увязалась? — скрипучим баском ответил ей мужчина.
— Сам дурак, мало ли что может случиться.
— Ну, будь здесь грабители, и чего б ты сделать-то могла?
— Чего тут грабить-то, ни одной твари не осталось.
В этот момент свет масляной лампы упал на забившуюся, шипящую кошку.
— А это тебе не животина, что ль? Правда, такая же дура, как и хозяйка.
— Сам дурак, — бросила женщина своему мужу и двинулась вперед к кошке. — Что случилось, хорошая моя?
Замотанная в платок худощавая женщина лет пятидесяти попыталась протянуть руки к напуганному животному, но та принялась отбиваться, дезориентированная запахом близкого хищника.
— Брось ее, пошли в хату, — мужчина потянул жену за собой.
— Что это с ней?
— Не знаю. Все, пошли отсюда.
Женщина с грустью в глазах окинула пустые стойла коровника и тихо спросила:
— А ты уверен, что нам все вернут?
— Староста обещал.
— Может, зря мы с этим связались, а? Ведь и обмануть могут, да и если лорд Вульф узнает, не сносить головы.
— Заткнись, дура! Полная деревня оборотней, а ты тут языком треплешь.
Пара быстро покинула сарай, торопясь назад в тепло дома. А мы так и сидели на сеновале, обдумывая услышанное.
Еще один староста, решивший, что может играть чужими жизнями? Жители деревни, которые совсем не жертвы ситуации, а полноценные соучастники. Единственный их просчет заключался в том, что если секрет знают двое, то его узнают все. В любом тихом деле найдется тот, кто проболтается, пусть и невольно.
Зато стало понятно, почему мы не нашли следов. Выискивая запах диких животных и чужаков, мы даже не подумали о том, что скотину из сараев выводили сами хозяева. Значит, и слухи о прокисшем молоке — байки, нарочно пересказанные соседям. Пропавших младенцев в соседних деревнях, скорее всего, тоже не было, хоть и стоит проверить на всякий случай.
Деревенскими руководит староста, наверняка, выбирая слабовольных или личных должников, чтобы можно было контролировать. Единственное, что все еще остается неясным — это откуда ветер дует? Кем посланы те, кто договаривался со старостой? Но нельзя сейчас действовать силой, так можно спугнуть главные действующие лица. Терпение. Нужно проявить много терпения, чтобы не закончить как отец. И чтобы защитить Рому, я пойду на многое. На все.
А главное это то, что теперь я знаю, как действовать.
Смутные образы терзали разум, не давая отдыха. Как сквозь туман, понимая, что сплю, видела кровь на руках и плачущего младенца. Тревоги вечера перетекли в ночные кошмары. Серые безликие тени танцевали перед глазами, заставляя внутренне сжиматься словно пружина. Печаль, тоска, страх. Все перемешалось. И только небольшое свечение где-то вдалеке не давало утонуть в обуревавших чувствах. Я пробиралась к нему через цепляющиеся за меня боль и обиды. Тянулась вопреки удерживающим щупальцам отчаянья. Стремилась, отбрасывая вину и стыд.
Я не видела, чьи руки меня подхватили, но я точно знала, что они удержат и будут оберегать. Они дарили тепло, уют, покой и внушали доверие. Я чувствовала, кто он, этот безликий защитник, и сама в ответ сжимала свои руки вокруг него. Так правильно, так надежно.
Поверхностный сон был прерван отрывистым стуком в дверь.
— Ромашка, — раздался взволнованный голос Руфь.
Легкую дрему как рукой сняло. Накинув теплый платок на плечи, я поспешила открыть.
— Что случилось? — вырвалось у меня, стоило только увидеть слегка бледную и нервно переминающуюся с ноги на ногу Руфь.
— Ромочка, помоги! — чуть не рыдая, попросила кормилица.
Понимая, что ответов от нее добиться не удастся, пока она не возьмет себя в руки, встряхнула как тряпичную куклу.
— А теперь по порядку.
Руфь всхлипнула, но, пару раз моргнув заплаканными глазами, начала рассказывать.
— Помнишь, я тебе про сестру рассказывала?
Я молча кивнула, боясь сбить ее с мысли.
— Она в деревне при замке живет. Так вот, у нее роды начались раньше времени, а повитуха еще вчера в другую деревню отправилась. Помощницы ее здесь, но сказали, что сами не справятся, — она трясущейся рукой вытерла лицо. — Что-то не так идет, вот они за нами и послали.
Не закрывая дверь, отступила в комнату и принялась натягивать на себя платье. Остатки сна растворились. Ну что ж, рано или поздно пришлось бы встретиться со своими обретенными страхами лицом к лицу. Почему же не сейчас? И как бы ни тряслись руки от мысли о том, с чем придется столкнуться, я прекрасно знала, что все равно пойду и постараюсь помочь.
Снежная метель сделала короткую дорогу почти бесконечной. Ледяной ветер пробирался под одежду, а снежные хлопья забивались во все складки. С трудом переставляя ноги, мы почти вслепую брели по сугробам, и если бы не чутье провожающих нас оборотней, вряд ли бы нашли деревню, невзирая на то, что она располагалась практически под стенами замка.
Гай прямо и непоколебимо, как скала, переносил порывы ветра, которые меня сдували с ног. Ему хватало сил не только справляться со стихией, но и удерживать меня, неся при этом большую сумку со всем необходимым. Руфь плелась следом, цепляясь за одного из воинов, которого Гай выбрал для охраны. Я не привыкла ходить с конвоем, но упираться не стала, решив, что Гаю виднее. А попадая в сильные вихри, даже радовалась его настойчивости.
Стоило только открыться двери, как в нос ударил едкий запах пота и крови. Сиплое дыхание из-за занавески в дальнем углу и тихие переговоры женщин дополняли картину.
Наше появление первым заметил бледный мужчина, сидевший у очага. Длинные волосы до плеч, растрепанные от того, что он явно нервно теребил их руками. Осунувшееся, немного длинное лицо с острыми скулами и блеклые от переживания глаза, цвет которых сложно было разобрать. Он, дернувшись всем телом, подскочил на ноги и практически бросился к нам.
— Руфь, — как-то печально и виновато сказал он, глядя на кормилицу.
— Питер, все будет хорошо, — обняла она его. — Она сильная — справится.
— Они ничего мне не говорят, и их молчание пугает, — проговорил он ей в плечо, сильно согнувшись в ее объятиях.
— А дети где? — отвлекла его от грустных мыслей Руфь.
— Соседка забрала, ни к чему им это видеть.
— Правильно.
Пока они тихо успокаивали друг друга, я сняла верхнюю одежду и, помыв руки в стоящем у печи тазу, пошла за занавеску. Перед тем как определить, что мне нужно из той кучи инструментов и трав, что удалось выпросить из запасов Ли Бэя, нужно было взглянуть, с чем мы имеем дело.
Одного взгляда хватило, чтобы у меня замерло сердце.
— Гай, оставь сумку, и посидите с Питером у соседей. А то будете под руками мешаться, — не поворачиваясь к ним лицом, попросила я.
Было очень сложно удержать голос ровным. Гай, уже успев узнать меня достаточно хорошо, быстро понял, что спорить сейчас совершенно не стоит.
— Пойдем, Пит. Давай оставим женское дело женщинам.
— Я не могу уйти, ей же больно, — волки очень чувствительны к своим женщинам, они никогда бы не смогли смириться со своим бессилием.
Голос оборотня срывался с хрипа на рык, а потом на нечто, очень сильно напоминающее поскуливание. Бросив взгляд через плечо, взглядом попросила Гая под любым предлогом вывести его отсюда. Если он не сможет удержать себя в руках, навредить может всем. Отец едва уловимо кивнул головой.
Руфь, высвободившись из захвата своего родственника, приблизилась ко мне. Я с трудом успела затащить ее за занавеску и зажать ей рот рукой, перед тем как она вскрикнула. Было сложно удерживать ее, учитывая большую разницу в наших габаритах, но я не могла позволить ей помешать Гаю увести Пита, который после ее всхлипа ни за что бы не ушел.
Несколько фраз, пререканий и увещеваний принесли свои результаты, и Пит был выдворен Гаем из избы. Только после этого я отпустила Руфь, которая тотчас же осела на пол.
— Боже мой! Боже мой! — шептала она.
Женщины, находившиеся все это время здесь, оценивающе оглядывали меня, в очередной раз перестилая простыни.
— Молодая совсем, — с сожалением произнесла худощавая блондинка.
— Только время зря потеряли, — проворчала вторая, столь же светлая и худая.
Сестры, решила я про себя. Очень похожие между собой чертами и жестами женщины были ненамного старше меня.
— Ромашка, что делать? Что делать? — по-прежнему едва слышно шептала Руфь, так и не встав с пола.
— Да какая разница?! Все равно помочь никак нельзя.
После этих слов Руфь завыла в голос, а я разозлилась не на шутку. Плевать, что они думают обо мне, но я не позволю им заранее хоронить живых мать и ребенка.
— Не стоит, — обрел дар речи священнослужитель. — Вы и так выделяете на нужды церкви больше, чем необходимо.
— В любом случае прошу прощения за свою несдержанность.
— Не извиняйтесь. Должен признать, вы меня изрядно напугали, но и восхитили тоже. Я многое слышал об оборотнях, но впервые стал свидетелем истинных возможностей.
Один из моих воинов фыркнул, обратив на себя внимание викария.
— Вы даже не представляете себе истинных возможностей альфы.
Даже если это замечание и заинтересовало викария, то он никак этого не показал и лишь задумчиво выгнул брови.
— Предлагаю перебраться в гостиную, пока здесь наводят порядок.
Сидя на добротных стульях у жаркого камина, я неотрывно смотрел в окно. Метель набирала силу и с каждой минутой становилась все сильней. Ветер кружил и вьюжил горы снега, заметая дороги, и делая совершенно невозможным обратный путь домой. Как же не вовремя.
Я сходил с ума от беспокойства. Знать бы заранее, отправил бы за девочками Гая. Меня бы не остановил ни снег, ни по-зимнему холодная ночь, но со мной дети и придется ждать утра. Разделиться сейчас опасно для всех, и от этого беспокойство внутри только усиливалось. Волк больше не злился, он скулил от волнения и незнакомой раньше паники. Он рвался домой, невзирая на все логические и разумные доводы, но человеческая половина управляла и, понимая всю глупость необдуманных действий, сдерживала зверя.
— Когда они прибудут? — задал я вопрос викарию, имея в виду посланников инквизиции.
Старик понял меня без пояснений.
— Я мелкий чин в церковной иерархии, и никто никогда не посвящал меня в такие подробности. Единственное точно, сегодняшнюю ночь вы можете спать спокойно. Послание пришло два дня назад с гонцом, а это значит, что он опережает их дня на два - три, при условии, что выехали они одновременно. Если не это превентивная мера, то времени еще больше.
— Хорошо, — сказал я, позволяя себе немного расслабиться.
— Я не раз был свидетелем подобной травли и понимаю, что никто на самом деле не будет разбираться в подлинности обвинений, потому позвольте совет, — дождавшись моего утвердительного кивка, продолжил. — Какими бы ни были обстоятельства, не позволяйте ее забрать.
И вот тут я посмотрел на него как на умалишенного. Он считает, что я доверю свою женщину монастырским палачам? Отдам Рому на растерзание инквизиторским садистам? Позволю ее пытать и мучить? Мою маленькую, добрую девочку?
— Я вижу, о чем вы подумали, но послушайте старого человека, повидавшего многое в своей жизни. Иногда обстоятельства бывают совершенно непредвиденными. Были случаи, когда женщина сдавалась сама под напором шантажа и угроз в сторону ее близких. Это случалось в очень влиятельных семьях, где мужья имели связи и силы, чтобы защитить свою жену. Поймите, не все зависит от Вас лично. Потому и говорю, будьте осторожны. Я знаю, что вы привыкли быть решающей стороной, но именно при таком положении вещей можно упустить незначительные детали, которые приведут к печальным последствиям.
Викарий в мгновение ока словно состарился еще больше.
— Помните, помимо законов стаи, есть общепринятые, соблюдение которых может прикрыть некоторые фланги.
— О чем вы?
— Все элементарно. Женитесь по законам человеческой церкви. А еще лучше заручитесь поддержкой правителя, он благоволит к вам. Гордые волки зачастую чураются помощи сильных мира сего. Это не тот случай.
Я согласно кивнул. Чтобы защитить Рому, я пойду на все. Король так король. Человеческая свадьба? Пусть будет. Жаль только, что подошло к концу время Ромы на добровольное согласие, но я очень надеялся на ее благоразумие. Меня коробило от мысли, что, возможно, придется ее заставить, но выбирая между ее ненавистью и ее смертью, я готов терпеть ее неприязнь, лишь бы она была рядом и жива.
Ромочка, опять ты оказалась под ударом из-за оборотней. Мы принесли тебе только горе. Но я сделаю все, что в моих силах и еще больше, чтобы ты никогда не узнала ни слез горя, ни страха. Если понадобится, я сотру с лица земли любого представителя церкви, который попытается тебя обидеть, невзирая на последствия.
Выделенная мне комната казалась невероятно тесной. Нет, пространства было более чем достаточно, но зверь требовал действий, и потому оставаться на месте было крайне тяжело. Хотелось бросить все, и ринутся в замок, но нельзя. Нельзя оставить детей, потому как мы уже выдали их принадлежность к зверолюдям. В деревне невозможно ничего скрыть, и уже утром самая последняя курица будет знать все. Уйти одному глупо. Порознь мы слабы. Оборотней мало, и потому стая — единственный способ выжить. Разделение равносильно смертному приговору. Тащить детей ночью в метель опасно. Мы, взрослые оборотни, можем выдержать длинный переход без привалов, без дополнительного источника тепла и еды. Будь с нами хотя бы мальчики, это было бы не так рискованно. Но хрупкие малышки не способны на такие подвиги. Придется ждать утра. Даже если снегопад продолжится, все равно будем выступать.
Но часы вынужденного бездействия заставляли скрипеть зубами и до хруста сжимать кулаки. А с другой стороны, кто сказал, что я должен бездействовать? Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам. И сейчас я собирался последовать этой прописной истине. Уверенные шаги к двери, и уже через минуту я стоял на заснеженном крыльце церкви. Еще мгновение, и около меня оказался один из дозорных.
— Покажите дома, где случились пропажи.
Это не была просьба — приказ, и потому он был исполнен незамедлительно.
Мы скользили под снежным дождем и держались самых темных мест. Преимущество, которое дарило особенное зрение, позволило избежать нежелательных встреч и с редкими прохожими, и со сторожевыми собаками, которые почуяв наш запах, не смогли определить, являемся ли мы угрозой. От одного дома к другому. Никаких посторонних запахов, никаких следов чужаков или диких животных. Не бывает такого, чтобы что-то само собой пропадало, а о том, что причастна какая-то ведьма, я даже не думал. В такую бредовую версию ни один вменяемый человек или оборотень не поверит.
Все бы так и прошло мимо нас, если бы в одном из обследуемых сараев не устроилась на ночлег кошка. Животное, почуяв более сильное существо рядом, бросилось наутек, сбивая разнообразную утварь и роняя инструменты, аккуратно разложенные и развешенные вдоль стен до следующей весны. Хозяева, услышав переполох, бросились проверять свое имущество. Два мощных прыжка и толчок от боковой балки, и вот мы с дозорным запрыгнули на сеновал, расположенный над основным помещением стойл. Затаившись, мы принялись ждать, когда сарай вновь опустеет.
— Что там? Ну что там? — раздался женский голос.
— Тсссс.
— Не тсыкай на меня, лучше в углы посвети, — раздался все тот же голос.
— Тьфу ты. Дурная баба. Чего увязалась? — скрипучим баском ответил ей мужчина.
— Сам дурак, мало ли что может случиться.
— Ну, будь здесь грабители, и чего б ты сделать-то могла?
— Чего тут грабить-то, ни одной твари не осталось.
В этот момент свет масляной лампы упал на забившуюся, шипящую кошку.
— А это тебе не животина, что ль? Правда, такая же дура, как и хозяйка.
— Сам дурак, — бросила женщина своему мужу и двинулась вперед к кошке. — Что случилось, хорошая моя?
Замотанная в платок худощавая женщина лет пятидесяти попыталась протянуть руки к напуганному животному, но та принялась отбиваться, дезориентированная запахом близкого хищника.
— Брось ее, пошли в хату, — мужчина потянул жену за собой.
— Что это с ней?
— Не знаю. Все, пошли отсюда.
Женщина с грустью в глазах окинула пустые стойла коровника и тихо спросила:
— А ты уверен, что нам все вернут?
— Староста обещал.
— Может, зря мы с этим связались, а? Ведь и обмануть могут, да и если лорд Вульф узнает, не сносить головы.
— Заткнись, дура! Полная деревня оборотней, а ты тут языком треплешь.
Пара быстро покинула сарай, торопясь назад в тепло дома. А мы так и сидели на сеновале, обдумывая услышанное.
Еще один староста, решивший, что может играть чужими жизнями? Жители деревни, которые совсем не жертвы ситуации, а полноценные соучастники. Единственный их просчет заключался в том, что если секрет знают двое, то его узнают все. В любом тихом деле найдется тот, кто проболтается, пусть и невольно.
Зато стало понятно, почему мы не нашли следов. Выискивая запах диких животных и чужаков, мы даже не подумали о том, что скотину из сараев выводили сами хозяева. Значит, и слухи о прокисшем молоке — байки, нарочно пересказанные соседям. Пропавших младенцев в соседних деревнях, скорее всего, тоже не было, хоть и стоит проверить на всякий случай.
Деревенскими руководит староста, наверняка, выбирая слабовольных или личных должников, чтобы можно было контролировать. Единственное, что все еще остается неясным — это откуда ветер дует? Кем посланы те, кто договаривался со старостой? Но нельзя сейчас действовать силой, так можно спугнуть главные действующие лица. Терпение. Нужно проявить много терпения, чтобы не закончить как отец. И чтобы защитить Рому, я пойду на многое. На все.
А главное это то, что теперь я знаю, как действовать.
Глава 33
Смутные образы терзали разум, не давая отдыха. Как сквозь туман, понимая, что сплю, видела кровь на руках и плачущего младенца. Тревоги вечера перетекли в ночные кошмары. Серые безликие тени танцевали перед глазами, заставляя внутренне сжиматься словно пружина. Печаль, тоска, страх. Все перемешалось. И только небольшое свечение где-то вдалеке не давало утонуть в обуревавших чувствах. Я пробиралась к нему через цепляющиеся за меня боль и обиды. Тянулась вопреки удерживающим щупальцам отчаянья. Стремилась, отбрасывая вину и стыд.
Я не видела, чьи руки меня подхватили, но я точно знала, что они удержат и будут оберегать. Они дарили тепло, уют, покой и внушали доверие. Я чувствовала, кто он, этот безликий защитник, и сама в ответ сжимала свои руки вокруг него. Так правильно, так надежно.
Поверхностный сон был прерван отрывистым стуком в дверь.
— Ромашка, — раздался взволнованный голос Руфь.
Легкую дрему как рукой сняло. Накинув теплый платок на плечи, я поспешила открыть.
— Что случилось? — вырвалось у меня, стоило только увидеть слегка бледную и нервно переминающуюся с ноги на ногу Руфь.
— Ромочка, помоги! — чуть не рыдая, попросила кормилица.
Понимая, что ответов от нее добиться не удастся, пока она не возьмет себя в руки, встряхнула как тряпичную куклу.
— А теперь по порядку.
Руфь всхлипнула, но, пару раз моргнув заплаканными глазами, начала рассказывать.
— Помнишь, я тебе про сестру рассказывала?
Я молча кивнула, боясь сбить ее с мысли.
— Она в деревне при замке живет. Так вот, у нее роды начались раньше времени, а повитуха еще вчера в другую деревню отправилась. Помощницы ее здесь, но сказали, что сами не справятся, — она трясущейся рукой вытерла лицо. — Что-то не так идет, вот они за нами и послали.
Не закрывая дверь, отступила в комнату и принялась натягивать на себя платье. Остатки сна растворились. Ну что ж, рано или поздно пришлось бы встретиться со своими обретенными страхами лицом к лицу. Почему же не сейчас? И как бы ни тряслись руки от мысли о том, с чем придется столкнуться, я прекрасно знала, что все равно пойду и постараюсь помочь.
Снежная метель сделала короткую дорогу почти бесконечной. Ледяной ветер пробирался под одежду, а снежные хлопья забивались во все складки. С трудом переставляя ноги, мы почти вслепую брели по сугробам, и если бы не чутье провожающих нас оборотней, вряд ли бы нашли деревню, невзирая на то, что она располагалась практически под стенами замка.
Гай прямо и непоколебимо, как скала, переносил порывы ветра, которые меня сдували с ног. Ему хватало сил не только справляться со стихией, но и удерживать меня, неся при этом большую сумку со всем необходимым. Руфь плелась следом, цепляясь за одного из воинов, которого Гай выбрал для охраны. Я не привыкла ходить с конвоем, но упираться не стала, решив, что Гаю виднее. А попадая в сильные вихри, даже радовалась его настойчивости.
Стоило только открыться двери, как в нос ударил едкий запах пота и крови. Сиплое дыхание из-за занавески в дальнем углу и тихие переговоры женщин дополняли картину.
Наше появление первым заметил бледный мужчина, сидевший у очага. Длинные волосы до плеч, растрепанные от того, что он явно нервно теребил их руками. Осунувшееся, немного длинное лицо с острыми скулами и блеклые от переживания глаза, цвет которых сложно было разобрать. Он, дернувшись всем телом, подскочил на ноги и практически бросился к нам.
— Руфь, — как-то печально и виновато сказал он, глядя на кормилицу.
— Питер, все будет хорошо, — обняла она его. — Она сильная — справится.
— Они ничего мне не говорят, и их молчание пугает, — проговорил он ей в плечо, сильно согнувшись в ее объятиях.
— А дети где? — отвлекла его от грустных мыслей Руфь.
— Соседка забрала, ни к чему им это видеть.
— Правильно.
Пока они тихо успокаивали друг друга, я сняла верхнюю одежду и, помыв руки в стоящем у печи тазу, пошла за занавеску. Перед тем как определить, что мне нужно из той кучи инструментов и трав, что удалось выпросить из запасов Ли Бэя, нужно было взглянуть, с чем мы имеем дело.
Одного взгляда хватило, чтобы у меня замерло сердце.
— Гай, оставь сумку, и посидите с Питером у соседей. А то будете под руками мешаться, — не поворачиваясь к ним лицом, попросила я.
Было очень сложно удержать голос ровным. Гай, уже успев узнать меня достаточно хорошо, быстро понял, что спорить сейчас совершенно не стоит.
— Пойдем, Пит. Давай оставим женское дело женщинам.
— Я не могу уйти, ей же больно, — волки очень чувствительны к своим женщинам, они никогда бы не смогли смириться со своим бессилием.
Голос оборотня срывался с хрипа на рык, а потом на нечто, очень сильно напоминающее поскуливание. Бросив взгляд через плечо, взглядом попросила Гая под любым предлогом вывести его отсюда. Если он не сможет удержать себя в руках, навредить может всем. Отец едва уловимо кивнул головой.
Руфь, высвободившись из захвата своего родственника, приблизилась ко мне. Я с трудом успела затащить ее за занавеску и зажать ей рот рукой, перед тем как она вскрикнула. Было сложно удерживать ее, учитывая большую разницу в наших габаритах, но я не могла позволить ей помешать Гаю увести Пита, который после ее всхлипа ни за что бы не ушел.
Несколько фраз, пререканий и увещеваний принесли свои результаты, и Пит был выдворен Гаем из избы. Только после этого я отпустила Руфь, которая тотчас же осела на пол.
— Боже мой! Боже мой! — шептала она.
Женщины, находившиеся все это время здесь, оценивающе оглядывали меня, в очередной раз перестилая простыни.
— Молодая совсем, — с сожалением произнесла худощавая блондинка.
— Только время зря потеряли, — проворчала вторая, столь же светлая и худая.
Сестры, решила я про себя. Очень похожие между собой чертами и жестами женщины были ненамного старше меня.
— Ромашка, что делать? Что делать? — по-прежнему едва слышно шептала Руфь, так и не встав с пола.
— Да какая разница?! Все равно помочь никак нельзя.
После этих слов Руфь завыла в голос, а я разозлилась не на шутку. Плевать, что они думают обо мне, но я не позволю им заранее хоронить живых мать и ребенка.
