-Конфетка, прекрати немедленно.
-Заставь меня замолчать или выключи телефон. Что же ты? - с напором предложила я, а затем сладко продолжила. – Ты не бросишь трубку, ведь только сейчас тебе будет позволено прикоснуться ко мне. Ты обхватишь мои бедра теплыми слегка шершавыми руками и притянешь меня на себя, и я устроюсь сверху. Стон непроизвольно вырвется из груди от острых ощущений. Я только не могу сказать точно: он мой или твой. Но ведь это не важно, верно?
-Важно, сладкая, очень важно. А чтобы ты не сомневалась, я заставлю тебя охрипнуть от стонов.
Щекотные мурашки я почувствовала всей кожей, они, казалось, проникли даже в кровь, где разжигали бенгальские огни.
- Ты заставляешь меня гореть, - призналась я. - Меня снедает желание тереться о твои бедра, двигаться на тебе, да так что ногти сами собой впиваются в плечи. Как долго ты после этого будешь говорить о том, что я не готова?
-Ровно столько, сколько понадобиться времени, чтобы сдвинуть трусики в сторону, открывая тебя для меня. Уверен, что первое же движение, вырвет у тебя стон, и я больше не остановлюсь. Станешь всхлипывать все громче. Твои руки будут блуждать по всему моему телу, доводя меня до дрожи.
Вот только обещанная дрожь прошла не по его телу, а по моему.
-Тебе очень важно вести самому?
-Я лишь подталкиваю тебя, сладкая. Заметь, ты вновь остановилась на самом интересном. Но мне все равно понравилось, Ириска. Мне так понравилось, что скулы сводит и в брюках пожар. Будь я подростком, уже помог бы себе сам, но я не признаю суррогат. Я дождусь тебя и потребую выполнить все, что ты мне сейчас пообещала и даже больше. Намного больше.
Трубку я выключала с таким чувством, как будто действительно провела несколько часов, занимаясь отвязным сексом. Тело горело, дыхание сбилось, руки подрагивали. Наверняка глаза блестят, как у хмельной и щеки пылают, словно в лихорадке.
Забытая мной Тамара сидела все там же, но она больше не смеялась, а очень серьезно смотрела на меня и периодически переводила взгляд на бумагу перед собой, что-то черкая в ней карандашом. От нее не последовало не шуток, не вопросов, даже мало-мальски закономерных комментариев. Как-никак подобное поведение не свойственно мне, а уж тем более неуместно на рабочем месте, еще и при свидетелях.
Она заметила мой настороженный и чуть стыдливый взгляд.
-Это было здорово, - вдруг совершенно искренне без тени улыбки сказала она.
А потом она меня шокировала, когда пробежавшись по своему листку бумаги глазами, спросила:
-Я вот только не очень поняла вот в этом месте… - ткнула она карандашом куда-то в записи. – Какое-то странное у мужчины желание, чтобы ты оставалась в белье.
Только мне кажется, что мир сошел с ума?
-Заставь меня замолчать или выключи телефон. Что же ты? - с напором предложила я, а затем сладко продолжила. – Ты не бросишь трубку, ведь только сейчас тебе будет позволено прикоснуться ко мне. Ты обхватишь мои бедра теплыми слегка шершавыми руками и притянешь меня на себя, и я устроюсь сверху. Стон непроизвольно вырвется из груди от острых ощущений. Я только не могу сказать точно: он мой или твой. Но ведь это не важно, верно?
-Важно, сладкая, очень важно. А чтобы ты не сомневалась, я заставлю тебя охрипнуть от стонов.
Щекотные мурашки я почувствовала всей кожей, они, казалось, проникли даже в кровь, где разжигали бенгальские огни.
- Ты заставляешь меня гореть, - призналась я. - Меня снедает желание тереться о твои бедра, двигаться на тебе, да так что ногти сами собой впиваются в плечи. Как долго ты после этого будешь говорить о том, что я не готова?
-Ровно столько, сколько понадобиться времени, чтобы сдвинуть трусики в сторону, открывая тебя для меня. Уверен, что первое же движение, вырвет у тебя стон, и я больше не остановлюсь. Станешь всхлипывать все громче. Твои руки будут блуждать по всему моему телу, доводя меня до дрожи.
Вот только обещанная дрожь прошла не по его телу, а по моему.
-Тебе очень важно вести самому?
-Я лишь подталкиваю тебя, сладкая. Заметь, ты вновь остановилась на самом интересном. Но мне все равно понравилось, Ириска. Мне так понравилось, что скулы сводит и в брюках пожар. Будь я подростком, уже помог бы себе сам, но я не признаю суррогат. Я дождусь тебя и потребую выполнить все, что ты мне сейчас пообещала и даже больше. Намного больше.
Трубку я выключала с таким чувством, как будто действительно провела несколько часов, занимаясь отвязным сексом. Тело горело, дыхание сбилось, руки подрагивали. Наверняка глаза блестят, как у хмельной и щеки пылают, словно в лихорадке.
Забытая мной Тамара сидела все там же, но она больше не смеялась, а очень серьезно смотрела на меня и периодически переводила взгляд на бумагу перед собой, что-то черкая в ней карандашом. От нее не последовало не шуток, не вопросов, даже мало-мальски закономерных комментариев. Как-никак подобное поведение не свойственно мне, а уж тем более неуместно на рабочем месте, еще и при свидетелях.
Она заметила мой настороженный и чуть стыдливый взгляд.
-Это было здорово, - вдруг совершенно искренне без тени улыбки сказала она.
А потом она меня шокировала, когда пробежавшись по своему листку бумаги глазами, спросила:
-Я вот только не очень поняла вот в этом месте… - ткнула она карандашом куда-то в записи. – Какое-то странное у мужчины желание, чтобы ты оставалась в белье.
Только мне кажется, что мир сошел с ума?
