Я так увлеклась процессом, что опомнилась, только когда у меня за спиной раздался взрыв, и взрывная волна отбросила меня в заросли можжевельника.
Наверное, я была слегка оглушена, поэтому мне сначала показалось, что я погружаюсь в смолисто-дымчатое озеро древесного благоухания и качаюсь на волнах этого можжевелового аромата. Потом, словно сквозь вязкую толщу этого запаха, до меня донёсся откуда-то, как мне показалось, из небытия, мерный звук. Я долго пыталась осознать, что это было, как вдруг обрушившееся понимание, мгновенно продемонстрировало мне реальность: я слышала удары топора! В памяти мгновенно всплыл образ зелёного гиганта, мелькнувшего вдали. Опять он?! Как говорится, лес рубят – орки летят. Обдумать это помешали яростные крики.
– Где Ягуня?! Ты что проворонил её, козья морда! – возмущалась Воронесса.
– Да тут она была только что! Ягоды собирала! – оправдывался Бардадым.
Я хотела окликнуть их, но почувствовала, что не могу пошевелиться. Меня словно прижимало к земле неведомой силой, хватка которой только усиливалась от каждого мощного удара топора.
– Помочь? – неожиданно пророкотал надо мной густой бас, а потом в поле зрения появилась мощная ручища.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с могучим великаном, нависшим надо мной, как скала. С перепугу, а, может, ещё отчего, я перестала ощущать хватку враждебной силы, и недовольно уставилась на заговорившего со мной незнакомца. Это был тот самый зелёный гигант, которого я видела в зарослях через перископ. Сейчас при более детальном и внимательном осмотре я ещё больше утвердилась во мнении, что это орк. Конечно, с такими экземплярами я была не знакома (в городских джунглях нашего взаправдашнего мира встречались только малообразованные деклассированные гоблины), но его внешность говорила сама за себя: крепкое телосложение, минимум одежды, уши слегка оттопыренные, как локаторы, нос – бог семерым нёс, а одному достался; надбровные дуги, как у неандертальца, кожа зеленоватого оттенка и главное – небольшой рог во лбу.
Наверное, по меркам своей расы, орк слыл настоящим красавцем, да и представителям других рас тоже было на чём взгляд остановить: отталкивающего впечатления он точно не производил. А ещё была у него очень примечательная серьга в левом ухе, выполненная в виде длинного клыка, подвешенного на металлической цепочке, клык периодически вяло мерцал тусклым зеленоватым светом – мечта местных модниц, короче.
Откуда бы такому экземпляру взяться в здешних лесах? Тоже засланный казачок, как те злобные феи? Орк стоял, вальяжно опираясь на обоюдоострую секиру таких внушительных размеров, что она могла бы одновременно отсечь головы пяти человек, и смотрел на меня мрачновато и тягостно, причём взгляд явно концентрировался на моём декольте. Я в замешательстве пошарила рукой в осматриваемой области. Ключ! Ягуня же велела мне его спрятать! Я, спохватившись, одёрнула рубаху и спрятала подвеску, передвинув её на спину. Орк хмыкнул и осклабился, продемонстрировав приличных размеров зубы. Было в нём всё-таки что-то пугающее и одновременно притягательное, правда, по поводу наличия интеллекта у орков у меня с детства возникали большие сомнения.
– Так помочь, или как? – повторил он, наверное, решив, что я глуховата.
– Нет, благодарю вас! – строго сказала я, поджав губы.
А что это я с ним, как воспитанница пансиона благородных девиц, беседую? Бабоёги же так не выражаются! Я с опаской взглянула на осклабившегося орка и торопливо выпалила следующее:
– Говорю, ступай с миром, сокол яснай! Сама справлюсь, чай, не в первой!
Я, пыхтя от натуги и стараясь не рассыпать уцелевшую землянику из кружки, попыталась с молодецкой резвостью вскочить на ноги, но скрючилась в колесо от внезапной боли и тут же схватилась за поясницу, стараясь, чтобы этот жест выглядел как можно более эстетично. Всё-таки старость не радость, особенно в чужом теле, а нравиться хочется, пусть даже и орку.
– Ну-ну, – с трудом сдерживая смех, пробасил тот, как-то подозрительно взглянув на меня, словно пытался пронзить меня взглядом насквозь, а потом небрежно взял за шиворот и поставил рядом с собой, будто был подъёмным краном.
– Рагне Стигг – моё имя, – добавил орк, пока я слегка ошеломлённо смотрела ему в глаза, впечатлённая его поступком.
Голос орка пробуждал в душе странное волнение. У меня была давняя слабость к рокочущим басам.
– Ягуня! – немного нерешительно представилась я, чтобы не казаться невежливой, а потом, спохватившись, добавила с вызывающей нарочитостью: – А для тебя, красавчик, Баба Яга!
Нечего тут панибратство разводить! Рагне Стигг кивнул и легонько поднял секиру, словно примериваясь, как сподручнее меня зарубить. Вот так знакомство! Я замерла от страха, пытаясь сделать вид, что меня это, как говорится, не колышет: заколдую – пикнуть не успеет, в крайнем случае кружкой по лбу припечатаю, и тут заметила, что по лезвию секиры змеится изящная руническая вязь. Что-то она мне напоминала? А! Такая же была в виде татуировки на шее того парня из метро, о котором я так много мечтала! Совпадение, или знак свыше?
– Вон она! Живая! – раздался в этот момент голос Воронессы, чьи зоркие глаза уже заметили меня в можжевельнике, и ворона ринулась ко мне, а следом – верный Бардадым, у которого голова была обвязана куском ткани в районе обломанного левого рога: травматизм на работе.
Увидев их, орк водрузил секиру на плечо, а я невольно отметила, что накачанности его мускулов позавидовал бы и Арнольд Шварценеггер. Сам же зелёный «культурист», нагло отобрав у меня кружку с земляникой, казавшуюся в его ручищах маленькой кофейной чашкой, пошёл прочь, ломая сучья, как носорог, и лихо закидывая ягоды в рот.
– Да как вы?.. – «смеете» хотела добавить я, возмущённая таким незаконным отъёмом нажитого тяжким трудом имущества, но орк расценил это начало по-своему.
– Рагне Стигг! Кликни, если что! – повторил он, не оборачиваясь, наверное, решив, что у меня прогрессирует старческий склероз.
То ли, правда, хотел меня тут в капусту порубать, а ворона его спугнула, то ли на самом деле помочь собирался, то ли тоже, как я, за ягодками пришёл. Кто их, орков, разберёт?! И для чего мне его имя?
– Эй! – начала я, решив уточнить это, но зелёный гигант внезапно растворился в зелени леса, будто его развеяло ветром.
Может, он какой-то орочий колдун с секирой вместо волшебной палочки?
– Что это было? Что вообще происходит?! – в недоумении спросила я у козла-телохранителя, подоспевшего, когда орк уже скрылся из виду.
– Леший знает! – мотнул головой Бардадым.
– Уж энтот знает, ой, знает! Факт! Он мужик башковитый! – согласилась Воронесса и подняв что-то с земли показала мне.
Это был портрет в стиле лубочной живописи исполненный на аккуратно выпиленной дощечке, и с этого портрета на меня смотрел некто с острым суровым лицом, обрамлённым длинными иззелена-чёрными волосами, тронутыми седыми прядями, и с повязкой на один глаз. Ну, точь-в-точь Кадваладур из моих тайных помыслов, как я его себе представляла! Правда, шляпа из большого лопуха никак не вязалась с образом колдуна, который так поднаторел в покорении государств.
– Только где ж его сыщешь сейчас? – добавила Воронесса. – Ты ж ему, Ягуня, намедни от ворот поворот сделала, когда он свататься приходил. Прямо так и сказала: не встречать, дескать, пень ты трухлявый, нам вместе зорьки ясныя!
Я невольно рассмеялась, представив себе это сватовство. Значит, Ягуня у нас, завидная невеста? Даром, что нога костяная! Видать, мощной харизмой баба берёт! А, может, и орк того... в смысле свататься приходил, и секирой махал так, для пущей убедительности, чтобы показать, какой он работящий, да умелый, так сказать, дровосек?
– Отказала, значит, так надо было! Без леших разберёмся! – сказала я, важно приосанившись, а потом решительно пошла туда, где на месте избушки зияла приличных размеров взрывная воронка, а рядом высился завал из надломленных сосен и валялось много разного добра, оставшегося от бабоёговских богатств.
Вот это сила! Кто же это мне, то есть Ягуне, такую «свинью» в тротиловом эквиваленте подложил?! А ведь эта старая ведьма сама мне советовала из избушки не выходить. Может, она этот взрыв и подстроила? Но для чего? Да, нет, быть не может! Или леший отвергнутый подсуропил? Тоже вряд ли. Не стал бы он лес свой опасности подвергать! Хотя, ревность многих толкала на странные поступки. Бывает даже бред ревности, как клиническое проявление этого кошмара. Я машинально подняла с земли ещё один портрет, валявшийся среди других пожитков, и, насупившись, уставилась на донельзя худощавую, даже чахлую, физиономию какого-то зомбиобразного дядьки в короне, сидящего на костяном троне.
– А этот кто, тоже жених или так... родственник? – с сомнением спросила я, слегка поёжившись от пронзительного взгляда этого тощего индивида.
– Это?! Вот уж точно у тебя местами память отшибло, Ягуня! – встревоженно каркнула Воронесса, заглянув мне через плечо. – Это ж Кощей – товарищ твой по работе!
– А! Точно, точно! – я звонко рассмеялась. – Я и смотрю: товарищ Кощей!
– Не товарищ, а Его Величество – Чахлый Повелитель Нави! – почтительно произнесла Воронесса, словно обращалась к божеству.
Я покачала головой, словно хотела таким образом собрать все мозги в кучу для важного решения. Ну, дела! И что теперь делать? В Навь мне – рановато пока, в Правь не возьмут, надо что-то придумать, как в этом мире обустроиться. Идея пришла в голову неожиданно, как любое озарение.
– Воронесса, раз уж так всё получилось, напомни-ка мне всё про тайник! – сказала я, старясь поддерживать уверенный вид, хотя, конечно, не понимала, о чём говорю.
– И то правда! Заначка сейчас пригодится! Ты всё-таки гений, Ягуня! Будто заранее знала, что случится, да и пора убираться отсюда: место опасное! – воскликнула ворона и полетела куда-то вглубь леса.
Я направилась за ней верхом на козле, любезно согласившемся быть моим скакуном, потому что ступа тоже пострадала от взрыва. От неё остался один подъёмный механизм, которым мы нагрузили Бардадыма. Деревянная ёмкость разлетелась в щепки и не подлежала восстановлению. Бардадым сказал, что нам следует заметать следы, чтобы нас не нашли недоброжелатели, взорвавшие избушку, поэтому я, восседая на нём задом наперёд, всю дорогу энергично размахивала уцелевшей метлой, словно дворничиха-кавалерист.
До места мы добрались уже к вечеру, когда начали сгущаться сумерки, а, проще говоря, темень стояла – зги божьей не видать! Мне стало страшновато, потому что в отдалении заунывно завывали волки, совы ухали совсем рядом, не говоря уже о противном писке летучих мышей, одна из которых врезалась мне в лоб и шмякнулась на траву (лоб у Ягуни был бронебойно крепкий).
– Здесь! – объявила Воронесса, неизвестно по каким критериям определив нужное дерево, словно опытный дятел. – Там вверху дупло, а в нём твой тайник!
– И как до него добраться? – озадаченно пробормотала я, взглянув ввысь: крона чёрной сосны терялась высоко в звёздном небе.
– Светляков вызывать надо! Ты же помнишь свои шепотки? – подсказала ворона, а Бардадым помог мне взобраться на нижнюю ветку.
Перспектива совершить смертельный номер по древолазанию на большую высоту в одном лапте и неудобной заплатанной юбке меня не радовала, но деваться было некуда. Я карабкалась вверх, думая о том, как вызвать светляков. В голову лезла всякая ерунда из детских считалок в стиле:
– Светлячок, светлячок, триста ватт – один бочок, засвети, (не в глаз, конечно!), если ты не дурачок!
Я бормотала этот стишок без надежды на успех, но вдруг заметила, что вокруг стало заметно светлее. На мой призыв откликнулся целый рой светлячков – видимо, в дурачках летать никому из них не хотелось. Вскоре я разглядела дупло, похожее на раззявленный рот, и с опаской погрузила в него руку. Есть! Игра стоила свеч: в темноте древесного тайника лежал небольшой узелок, полный загадочных предметов. Спустившись и развязав его, я поначалу нервно рассмеялась, потому что первым, что я увидела, был клубок шерсти синего цвета, наводя на мысли о том, что самое время сматываться, пока по рукам и ногам не повязали. Ещё был кусок мыла (хорошо, что без верёвки), сложенный вчетверо рушник с красивой вшивкой и мережками, новенький резной деревянный гребень, два малюсеньких пузырёчка, наполненных странными жидкостями, крупный белый янтарь, по форме напоминающий сердце с застывшими доисторическими мошками внутри и, наконец, новая нарядная одежда микроскопического размера, будто для куклы. В общем, целое приданое – бабоёговский набор!
– Всё цело! – объявила Воронесса, рассмотрев содержимое узелка. – Нам везёт! С таким скарбом жить можно!
Мне хотелось расспросить её о назначении загадочных предметов, но момент был неподходящий: все устали и надо было устраиваться на ночлег. Мы бросились в объятья Морфея в шалаше из жердей, дёрна и хвойного лапника, который мне быстро удалось соорудить с помощью принявшего человеческий облик Бардадыма и роя светлячков, добровольно освещавших нам окружающую территорию. Пригодился опыт походов с ночёвками, правда, костёр решили не разжигать, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Во сне в полной темноте мне слышался стук топора и чей-то невнятный голос без перерыва по кругу то вкрадчиво, то угрожающе повторял одно и тоже слово «Ючкл» (кто бы знал, что это такое?). Шептун прятался рядом, будто стоял за моей спиной, но я никак не могла его увидеть, и это было страшно.
Пришлось применить технику управления снами, которую я изучила несколько лет назад. Она заключалась в том, чтобы осознать во сне, что ты спишь и представить, например, нужную вещь, которая может помочь, как бы перенести её в свой сон. Я первым делом призвала светлячков, а потом, когда пространство сна стало светлым от их присутствия, и страх отступил, представила зеркальце в руках, с помощью которого собиралась разглядеть того, кто прячется за спиной. Но возмутитель спокойствия оказался очень проворным, и я успела заметить только тёмную тень, метнувшуюся прочь. Тень была крупная, предположительно мужская, хотя среди женщин тоже встречались крупные экземпляры. С мыслью об этом я проснулась.
Утренний свет пробивался сквозь ветки, закрывавшие вход, разогнав все проявления ночи. Как же всё-таки хорошо! А воздух какой?! Свежий и сладкий от ароматов дикого шиповника, как медовая патока! Я села и с удовольствием потянулась, заметив, что в шалаш проникла бородатая морда Бардадыма.
– В путь пора! Ме-е-е-ешкать нельзя! – бодро проблеял он.
С этим трудно было не согласиться. Только куда же нам, бездомным, податься? Я высунула голову из шалаша, осматривая место нашей вынужденной дислокации. Небольшая поляна в чаще с живописными соснами, стволы которых казались охрово-янтарными, была устлана ковром из опавшей хвои и шишек. В этот момент откуда-то из глубины леса вдруг прозвучало опасливое и усталое:
– А-Ау-у! Выходь, кто живой!
– Поздно! – приглушённо каркнула Воронесса, сидевшая на нижней ветке сосны, в которой был тайник. – Кажется, вороги лютыя на наш след напали! Беги, Ягуня! Мы с Бардадымом тебя прикроем!
Наверное, я была слегка оглушена, поэтому мне сначала показалось, что я погружаюсь в смолисто-дымчатое озеро древесного благоухания и качаюсь на волнах этого можжевелового аромата. Потом, словно сквозь вязкую толщу этого запаха, до меня донёсся откуда-то, как мне показалось, из небытия, мерный звук. Я долго пыталась осознать, что это было, как вдруг обрушившееся понимание, мгновенно продемонстрировало мне реальность: я слышала удары топора! В памяти мгновенно всплыл образ зелёного гиганта, мелькнувшего вдали. Опять он?! Как говорится, лес рубят – орки летят. Обдумать это помешали яростные крики.
– Где Ягуня?! Ты что проворонил её, козья морда! – возмущалась Воронесса.
– Да тут она была только что! Ягоды собирала! – оправдывался Бардадым.
Я хотела окликнуть их, но почувствовала, что не могу пошевелиться. Меня словно прижимало к земле неведомой силой, хватка которой только усиливалась от каждого мощного удара топора.
– Помочь? – неожиданно пророкотал надо мной густой бас, а потом в поле зрения появилась мощная ручища.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с могучим великаном, нависшим надо мной, как скала. С перепугу, а, может, ещё отчего, я перестала ощущать хватку враждебной силы, и недовольно уставилась на заговорившего со мной незнакомца. Это был тот самый зелёный гигант, которого я видела в зарослях через перископ. Сейчас при более детальном и внимательном осмотре я ещё больше утвердилась во мнении, что это орк. Конечно, с такими экземплярами я была не знакома (в городских джунглях нашего взаправдашнего мира встречались только малообразованные деклассированные гоблины), но его внешность говорила сама за себя: крепкое телосложение, минимум одежды, уши слегка оттопыренные, как локаторы, нос – бог семерым нёс, а одному достался; надбровные дуги, как у неандертальца, кожа зеленоватого оттенка и главное – небольшой рог во лбу.
Наверное, по меркам своей расы, орк слыл настоящим красавцем, да и представителям других рас тоже было на чём взгляд остановить: отталкивающего впечатления он точно не производил. А ещё была у него очень примечательная серьга в левом ухе, выполненная в виде длинного клыка, подвешенного на металлической цепочке, клык периодически вяло мерцал тусклым зеленоватым светом – мечта местных модниц, короче.
Откуда бы такому экземпляру взяться в здешних лесах? Тоже засланный казачок, как те злобные феи? Орк стоял, вальяжно опираясь на обоюдоострую секиру таких внушительных размеров, что она могла бы одновременно отсечь головы пяти человек, и смотрел на меня мрачновато и тягостно, причём взгляд явно концентрировался на моём декольте. Я в замешательстве пошарила рукой в осматриваемой области. Ключ! Ягуня же велела мне его спрятать! Я, спохватившись, одёрнула рубаху и спрятала подвеску, передвинув её на спину. Орк хмыкнул и осклабился, продемонстрировав приличных размеров зубы. Было в нём всё-таки что-то пугающее и одновременно притягательное, правда, по поводу наличия интеллекта у орков у меня с детства возникали большие сомнения.
– Так помочь, или как? – повторил он, наверное, решив, что я глуховата.
– Нет, благодарю вас! – строго сказала я, поджав губы.
А что это я с ним, как воспитанница пансиона благородных девиц, беседую? Бабоёги же так не выражаются! Я с опаской взглянула на осклабившегося орка и торопливо выпалила следующее:
– Говорю, ступай с миром, сокол яснай! Сама справлюсь, чай, не в первой!
Я, пыхтя от натуги и стараясь не рассыпать уцелевшую землянику из кружки, попыталась с молодецкой резвостью вскочить на ноги, но скрючилась в колесо от внезапной боли и тут же схватилась за поясницу, стараясь, чтобы этот жест выглядел как можно более эстетично. Всё-таки старость не радость, особенно в чужом теле, а нравиться хочется, пусть даже и орку.
– Ну-ну, – с трудом сдерживая смех, пробасил тот, как-то подозрительно взглянув на меня, словно пытался пронзить меня взглядом насквозь, а потом небрежно взял за шиворот и поставил рядом с собой, будто был подъёмным краном.
– Рагне Стигг – моё имя, – добавил орк, пока я слегка ошеломлённо смотрела ему в глаза, впечатлённая его поступком.
Голос орка пробуждал в душе странное волнение. У меня была давняя слабость к рокочущим басам.
– Ягуня! – немного нерешительно представилась я, чтобы не казаться невежливой, а потом, спохватившись, добавила с вызывающей нарочитостью: – А для тебя, красавчик, Баба Яга!
Нечего тут панибратство разводить! Рагне Стигг кивнул и легонько поднял секиру, словно примериваясь, как сподручнее меня зарубить. Вот так знакомство! Я замерла от страха, пытаясь сделать вид, что меня это, как говорится, не колышет: заколдую – пикнуть не успеет, в крайнем случае кружкой по лбу припечатаю, и тут заметила, что по лезвию секиры змеится изящная руническая вязь. Что-то она мне напоминала? А! Такая же была в виде татуировки на шее того парня из метро, о котором я так много мечтала! Совпадение, или знак свыше?
– Вон она! Живая! – раздался в этот момент голос Воронессы, чьи зоркие глаза уже заметили меня в можжевельнике, и ворона ринулась ко мне, а следом – верный Бардадым, у которого голова была обвязана куском ткани в районе обломанного левого рога: травматизм на работе.
Увидев их, орк водрузил секиру на плечо, а я невольно отметила, что накачанности его мускулов позавидовал бы и Арнольд Шварценеггер. Сам же зелёный «культурист», нагло отобрав у меня кружку с земляникой, казавшуюся в его ручищах маленькой кофейной чашкой, пошёл прочь, ломая сучья, как носорог, и лихо закидывая ягоды в рот.
– Да как вы?.. – «смеете» хотела добавить я, возмущённая таким незаконным отъёмом нажитого тяжким трудом имущества, но орк расценил это начало по-своему.
– Рагне Стигг! Кликни, если что! – повторил он, не оборачиваясь, наверное, решив, что у меня прогрессирует старческий склероз.
То ли, правда, хотел меня тут в капусту порубать, а ворона его спугнула, то ли на самом деле помочь собирался, то ли тоже, как я, за ягодками пришёл. Кто их, орков, разберёт?! И для чего мне его имя?
– Эй! – начала я, решив уточнить это, но зелёный гигант внезапно растворился в зелени леса, будто его развеяло ветром.
Может, он какой-то орочий колдун с секирой вместо волшебной палочки?
– Что это было? Что вообще происходит?! – в недоумении спросила я у козла-телохранителя, подоспевшего, когда орк уже скрылся из виду.
– Леший знает! – мотнул головой Бардадым.
– Уж энтот знает, ой, знает! Факт! Он мужик башковитый! – согласилась Воронесса и подняв что-то с земли показала мне.
Это был портрет в стиле лубочной живописи исполненный на аккуратно выпиленной дощечке, и с этого портрета на меня смотрел некто с острым суровым лицом, обрамлённым длинными иззелена-чёрными волосами, тронутыми седыми прядями, и с повязкой на один глаз. Ну, точь-в-точь Кадваладур из моих тайных помыслов, как я его себе представляла! Правда, шляпа из большого лопуха никак не вязалась с образом колдуна, который так поднаторел в покорении государств.
– Только где ж его сыщешь сейчас? – добавила Воронесса. – Ты ж ему, Ягуня, намедни от ворот поворот сделала, когда он свататься приходил. Прямо так и сказала: не встречать, дескать, пень ты трухлявый, нам вместе зорьки ясныя!
Я невольно рассмеялась, представив себе это сватовство. Значит, Ягуня у нас, завидная невеста? Даром, что нога костяная! Видать, мощной харизмой баба берёт! А, может, и орк того... в смысле свататься приходил, и секирой махал так, для пущей убедительности, чтобы показать, какой он работящий, да умелый, так сказать, дровосек?
– Отказала, значит, так надо было! Без леших разберёмся! – сказала я, важно приосанившись, а потом решительно пошла туда, где на месте избушки зияла приличных размеров взрывная воронка, а рядом высился завал из надломленных сосен и валялось много разного добра, оставшегося от бабоёговских богатств.
Вот это сила! Кто же это мне, то есть Ягуне, такую «свинью» в тротиловом эквиваленте подложил?! А ведь эта старая ведьма сама мне советовала из избушки не выходить. Может, она этот взрыв и подстроила? Но для чего? Да, нет, быть не может! Или леший отвергнутый подсуропил? Тоже вряд ли. Не стал бы он лес свой опасности подвергать! Хотя, ревность многих толкала на странные поступки. Бывает даже бред ревности, как клиническое проявление этого кошмара. Я машинально подняла с земли ещё один портрет, валявшийся среди других пожитков, и, насупившись, уставилась на донельзя худощавую, даже чахлую, физиономию какого-то зомбиобразного дядьки в короне, сидящего на костяном троне.
– А этот кто, тоже жених или так... родственник? – с сомнением спросила я, слегка поёжившись от пронзительного взгляда этого тощего индивида.
– Это?! Вот уж точно у тебя местами память отшибло, Ягуня! – встревоженно каркнула Воронесса, заглянув мне через плечо. – Это ж Кощей – товарищ твой по работе!
– А! Точно, точно! – я звонко рассмеялась. – Я и смотрю: товарищ Кощей!
– Не товарищ, а Его Величество – Чахлый Повелитель Нави! – почтительно произнесла Воронесса, словно обращалась к божеству.
Я покачала головой, словно хотела таким образом собрать все мозги в кучу для важного решения. Ну, дела! И что теперь делать? В Навь мне – рановато пока, в Правь не возьмут, надо что-то придумать, как в этом мире обустроиться. Идея пришла в голову неожиданно, как любое озарение.
– Воронесса, раз уж так всё получилось, напомни-ка мне всё про тайник! – сказала я, старясь поддерживать уверенный вид, хотя, конечно, не понимала, о чём говорю.
– И то правда! Заначка сейчас пригодится! Ты всё-таки гений, Ягуня! Будто заранее знала, что случится, да и пора убираться отсюда: место опасное! – воскликнула ворона и полетела куда-то вглубь леса.
Я направилась за ней верхом на козле, любезно согласившемся быть моим скакуном, потому что ступа тоже пострадала от взрыва. От неё остался один подъёмный механизм, которым мы нагрузили Бардадыма. Деревянная ёмкость разлетелась в щепки и не подлежала восстановлению. Бардадым сказал, что нам следует заметать следы, чтобы нас не нашли недоброжелатели, взорвавшие избушку, поэтому я, восседая на нём задом наперёд, всю дорогу энергично размахивала уцелевшей метлой, словно дворничиха-кавалерист.
До места мы добрались уже к вечеру, когда начали сгущаться сумерки, а, проще говоря, темень стояла – зги божьей не видать! Мне стало страшновато, потому что в отдалении заунывно завывали волки, совы ухали совсем рядом, не говоря уже о противном писке летучих мышей, одна из которых врезалась мне в лоб и шмякнулась на траву (лоб у Ягуни был бронебойно крепкий).
– Здесь! – объявила Воронесса, неизвестно по каким критериям определив нужное дерево, словно опытный дятел. – Там вверху дупло, а в нём твой тайник!
– И как до него добраться? – озадаченно пробормотала я, взглянув ввысь: крона чёрной сосны терялась высоко в звёздном небе.
– Светляков вызывать надо! Ты же помнишь свои шепотки? – подсказала ворона, а Бардадым помог мне взобраться на нижнюю ветку.
Перспектива совершить смертельный номер по древолазанию на большую высоту в одном лапте и неудобной заплатанной юбке меня не радовала, но деваться было некуда. Я карабкалась вверх, думая о том, как вызвать светляков. В голову лезла всякая ерунда из детских считалок в стиле:
– Светлячок, светлячок, триста ватт – один бочок, засвети, (не в глаз, конечно!), если ты не дурачок!
Я бормотала этот стишок без надежды на успех, но вдруг заметила, что вокруг стало заметно светлее. На мой призыв откликнулся целый рой светлячков – видимо, в дурачках летать никому из них не хотелось. Вскоре я разглядела дупло, похожее на раззявленный рот, и с опаской погрузила в него руку. Есть! Игра стоила свеч: в темноте древесного тайника лежал небольшой узелок, полный загадочных предметов. Спустившись и развязав его, я поначалу нервно рассмеялась, потому что первым, что я увидела, был клубок шерсти синего цвета, наводя на мысли о том, что самое время сматываться, пока по рукам и ногам не повязали. Ещё был кусок мыла (хорошо, что без верёвки), сложенный вчетверо рушник с красивой вшивкой и мережками, новенький резной деревянный гребень, два малюсеньких пузырёчка, наполненных странными жидкостями, крупный белый янтарь, по форме напоминающий сердце с застывшими доисторическими мошками внутри и, наконец, новая нарядная одежда микроскопического размера, будто для куклы. В общем, целое приданое – бабоёговский набор!
– Всё цело! – объявила Воронесса, рассмотрев содержимое узелка. – Нам везёт! С таким скарбом жить можно!
Мне хотелось расспросить её о назначении загадочных предметов, но момент был неподходящий: все устали и надо было устраиваться на ночлег. Мы бросились в объятья Морфея в шалаше из жердей, дёрна и хвойного лапника, который мне быстро удалось соорудить с помощью принявшего человеческий облик Бардадыма и роя светлячков, добровольно освещавших нам окружающую территорию. Пригодился опыт походов с ночёвками, правда, костёр решили не разжигать, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Во сне в полной темноте мне слышался стук топора и чей-то невнятный голос без перерыва по кругу то вкрадчиво, то угрожающе повторял одно и тоже слово «Ючкл» (кто бы знал, что это такое?). Шептун прятался рядом, будто стоял за моей спиной, но я никак не могла его увидеть, и это было страшно.
Пришлось применить технику управления снами, которую я изучила несколько лет назад. Она заключалась в том, чтобы осознать во сне, что ты спишь и представить, например, нужную вещь, которая может помочь, как бы перенести её в свой сон. Я первым делом призвала светлячков, а потом, когда пространство сна стало светлым от их присутствия, и страх отступил, представила зеркальце в руках, с помощью которого собиралась разглядеть того, кто прячется за спиной. Но возмутитель спокойствия оказался очень проворным, и я успела заметить только тёмную тень, метнувшуюся прочь. Тень была крупная, предположительно мужская, хотя среди женщин тоже встречались крупные экземпляры. С мыслью об этом я проснулась.
Утренний свет пробивался сквозь ветки, закрывавшие вход, разогнав все проявления ночи. Как же всё-таки хорошо! А воздух какой?! Свежий и сладкий от ароматов дикого шиповника, как медовая патока! Я села и с удовольствием потянулась, заметив, что в шалаш проникла бородатая морда Бардадыма.
– В путь пора! Ме-е-е-ешкать нельзя! – бодро проблеял он.
С этим трудно было не согласиться. Только куда же нам, бездомным, податься? Я высунула голову из шалаша, осматривая место нашей вынужденной дислокации. Небольшая поляна в чаще с живописными соснами, стволы которых казались охрово-янтарными, была устлана ковром из опавшей хвои и шишек. В этот момент откуда-то из глубины леса вдруг прозвучало опасливое и усталое:
– А-Ау-у! Выходь, кто живой!
– Поздно! – приглушённо каркнула Воронесса, сидевшая на нижней ветке сосны, в которой был тайник. – Кажется, вороги лютыя на наш след напали! Беги, Ягуня! Мы с Бардадымом тебя прикроем!
