-Это еще почему? – с настороженностью спросила я, суеверно видевшая в каждом слове дурное предзнаменование.
-А потому, что там творится всякая чертовщина, - нищий рассуждал так важно, точно сами боги поручили ему выносить приговоры чужедальним королевствам. – Виданное ли дело – воевать с демонами в наши-то времена?! Разве не слыхала ты, что на них напали целые полчища чудищ, которые выбрались не иначе как из преисподней? Верный знак того, что в тех краях живут одни нечестивцы и безбожники!
-Так разве в этом вина королевства? – рассуждения старика показались мне весьма обидными для Лаэгрии. – И зачем порочить его жителей эдакими измышлениями? Никто в здравом уме не призывает на свои головы смерть и беду!
-Оно-то так, - для виду согласился нищий, но по лицу его было видно, что мнения своего он не сменит. – Однако в благословенном нашем Кардуэле такого не случалось, равно как и в Хоке, добром соседе Подгорного Края, что ниже по течению. И я скажу так, что в королевствах, где каждый достойный мещанин жертвует в храмы к каждому празднику не менее полукроны, бесам делать нечего. Спроси любого, благочестивы ли кардуэльцы, и тебе ответят, что в этом деле сравнятся с ними разве что славные хокцы! Оттого-то в этих краях не видали ни духа, ни призрака уж лет сто!
Усомниться в исключительных добродетелях местных жителей вслух я не посмела, но с некоторым злорадством подумала, что вскоре гордиться им будет нечем: каждый заброшенный колодец окажется набит нечистью под завязку, не говоря уже про подпола, погреба и склепы. Нищий тем временем смотрел на меня все с большим подозрением, а затем осведомился, из каких краев я родом.
-Разумеется, из Хока, да пребудет с ним милость богов, - ответила я, не моргнув глазом, и направилась к речному порту, путь к которому легко было угадать благодаря парусам, белеющим над крышами приземистых домов.
Там я свела знакомство с громогласной капитаншей Сэмс, которая с гордостью прохаживалась около своей плоскодонной посудины, и узнала от нее, что путь в Лаэгрию чуть проще, чем мне казалось до сей поры.
-Зачем тебе, девица, забираться к черту в зубы? – грохотала она, подбоченясь. – Гаже пустошей места и не придумать, я к ним и приближаться-то не желаю, поворачиваю у Жабьего брода. Ежели тебе нужна Лаэгрия, то плыви со мной до Дымных земель, а там сходи на берег и езжай на запад, к самой лаэгрийской столице. Оттуда уж направишься куда твоей душе угодно – хоть в Таммельн, хоть в Брукот. Кто тебе сказал, что через Сольгерово Поле дорога ближе? Это порядочный крюк!
Я молчала, не желая показывать, насколько плохо знаю географию. И в самом деле, к пустошам я направлялась лишь потому, что мне было знакомо их название. Разумный Хорвек наверняка бы начертил в пыли подробнейшую карту, чтобы растолковать мне, как соотносятся пределы Хока, Кардуэла и Лаэгрии, но теперь мне приходилось поверить на слово госпоже Сэмс.
Столица Лаэгрии! Я вспомнила, как мы с дядюшкой собирались отправиться в Лирмусс после того, как окончится таммельнская ярмарка, и вздохнула. До чего же простой и безбедной казалась мне прошлая жизнь!..
-…Но клячу твою я на борту не потерплю, - говорила между тем госпожа Сэмс. – У меня не королевский фрегат, чтоб перевозить на нем лошадей! «Милькузина» - славная речная лодка, лучшая на весь Ахлоу, но возит она только коз, не более того. Одну козу за раз, с этим строго. Я всем говорю – дама я добрая, однако ежели одна коза уже в лодке, вторую не возьму, хоть на коленях просите!..
Из этой речи можно было составить ясное представление о «Милькузине» - речном суденышке, более всего похожем на гигантское корыто, вроде тех, в которых стирают исподнее прачки. Вся его дощатая палуба была завалена пожитками крестьян, везущих из Эли добро, которого не водилось в приречных деревушках. Имелась и та самая коза, истошно блеявшая над водой. Ей вторили перепуганные куры, хлопающие крыльями в своих деревянных хлипких клетках, поставленных одна на другую. Сами путешественники сидели верхом на своих торбах и мешках, и болтали без умолку, пересказывая друг другу волнительные впечатления от поездки в город. Помощники госпожи Сэмс с громкой руганью чинили парус, не желавший подыматься как ему положено.
Шустрые перекупщики, невесть откуда прознав про мой разговор с капитаншей, уже вертелись неподалеку, поглядывая на мою лошадку, которой я так и не дала имя.
«Что ж, - подумала я. – Быть может, одному господину демону и показалось бы, что болтаться в этом корыте-курятнике, да еще и за компанию с козой – недостойно тех, кто желает победить великую чародейку… Но мне-то с чего нос воротить?..». Путешествовать верхом мне порядком надоело, а речных пиратов, как уверила меня госпожа Сэмс, здесь давно уж в глаза не видали. Должно быть, бедняги померли от тоски, в очередной раз завидев набитую курами и козами лодку – таково было мое мнение.
Итак, я продала за бесценок лошадь, пожелав ей никогда более не видеть гор, и оплатила свое право сидеть на палубе «Милькузины», готовящейся идти вверх по течению.
Судьба, видимо, решила показать мне, что без Хорвека я не представляю собой ничего особенного. Вновь я очутилась среди тех, кто мог бы счесть меня ровней, и путешествовала так, как полагалось мне по праву рождения: между клетками с домашней птицей и выводком крестьянских детишек, которые никак не могли разделить по справедливости между собой склеившиеся леденцы.
Их родители без устали болтали обо всем, что приходило им на ум. Погода вчерашняя и сегодняшняя, именины и похороны, цены на зерно и подати на скотину – сдается мне, лодка могла доплыть до самого края света, прежде чем им наскучит обсуждать свое житье-бытье, которое наверняка показалось бы смертельно унылым кому-нибудь вроде Хорвека. Время от времени они устраивали перебранку с подчиненными капитанши Сэмс – когда те безо всяких церемоний топтались по их пожиткам или толкались, перетягивая какие-то канаты по палубе.
От усталости и качки я большую часть времени дремала, закутавшись в плащ, и иногда, глядя спросонья на обычных людей, чьи разговоры и повадки были мне так знакомы и понятны, ловила себя на мысли: «Уж не приснилось ли мне все? Рыжая чародейка, демон, Астолано… Этого не могло произойти со мной, самым обычным человеком! С кем угодно – но не со мной!».
Меня пытались расспрашивать о том, куда держу путь, но я отвыкла от праздной болтовни и отвечала нехотя. Чем могли помочь эти разговоры, если мне следовало думать о тех, кого я должна спасти в Таммельне? Что я могла противопоставить могуществу злой колдуньи?Как обойти ее ловушки и пробраться к околдованному Огасто? Поверит ли он мне? Сумеет ли освободиться от власти рыжей ведьмы?.. Временами казалось, будто я, потерявшись между явью и сном, рассуждаю о какой-то чудной выдумке, в которую зачем-то поверила всерьез. Если бы добрые попутчики, с которыми я разделила скромный ужин в первый вечер путешествия по Ахлоу, узнали о моих мыслях, то наверняка решили бы, что из-за влажного холодного ветра я подхватила речную лихорадку. Да я и сама иногда так думала, выдохшись от тщетных размышлений.
Солнце, словно сжалившись надо мной, вконец измученной мрачными мыслями, перед самым закатом вышло из-за туч и осветило реку, превратив ее серые мутные воды в море огненных бликов. Люди торопливо снимали головные уборы и подставляли лица теплым лучам, надеясь хоть немного согреться перед долгой сырой ночью. Я тоже, помедлив, откинула капюшон плаща и зажмурилась, запрокинув голову. Что-то дрогнуло в душе, отогретое первым весенним теплом, и внезапно я поверила, что жизнь моя проста и обыденна - как все то, что меня сейчас окружает. Забылось прошлое и будущее, ушел страх, а опасность превратилась в глупую фантазию, страшную сказку…
Резкий вороний крик нарушил мои мысли. Я вздрогнула, и принялась искать взглядом то, что так испугало меня – быть может, почудилось?.. Но нет, одинокая ворона и вправду сидела на ветви дерева, склонившегося над рекой. Предчувствие смертельной опасности вновь охватило меня, как будто я угодила в ту же сеть, из которой только что каким-то чудом удалось выскользнуть. Мне не позволено было радоваться солнцу и жизни, как остальным! Я торопливо накинула капюшон, пряча свои рыжие волосы от глаз ворон, людей, духов и тысяч глаз невидимых соглядатаев ведьмы. Они могли быть повсюду, ведьма всесильна!..
-Что там? Ворона? – спросила какая-то пожилая тетушка, подслеповато щурясь. – Раньше говорили, что воронье держится поблизости к разбойничьему логову, но теперь-то никаких разбойников в здешних краях не осталось, повывелись…
«А еще вороны служат чародеям! – едва не выкрикнула я. – Доносят им обо всем, что видят! Рыщут по миру, выслеживая врагов!..» Но, оглянувшись и увидев вокруг спокойные простые лица, я прикусила язык: слова эти прозвучали бы воистину безумно, и страх мой со стороны виделся бессмысленным и нелепым. Ох, как бы я хотела забыть о страхе!.. Но даже себе я не могла лгать: вся моя жизнь превратилась в ожидание встречи с чем-то неизъяснимо ужасным, безжалостным и всесильным.
«Впереди еще долгий путь, - сказала я себе, пряча дрожащие руки. – Я что-нибудь обязательно придумаю, и эта ужасная история наконец-то закончится. Больше не придется бояться и прятаться! А затем… Затем я найду Хорвека, нравится это ему или нет».
Повторяя самой себе это немудреное напутствие, я дождалась ночи и, последовав примеру своих спутников, улеглась в уголке, прислушиваясь к каждому всплеску и шороху. Заснуть у меня в первую ночь на реке не так и не получилось.
Однако утро наступило мирно – я все еще была жива, ворон более на нашем пути не попадалось, и «Милькузина» медленно двигалась вверх по течению, расправив свои потрепанные паруса. Повинуясь командам госпожи Сэмс, речная посудина приставала к берегу, торопясь доставить груз или же принять на борт новые пожитки вместе с их владельцами. Если бы не тяжкие мысли, от которых я не могла и не хотела избавляться, это путешествие понравилось бы мне: река петляла между пологих берегов, плавно неся нас, как пушинку, мимо полей, лесов и поселений. Что-то волшебное было в том, как быстро проносится чужая жизнь мимо твоих глаз, словно сон. Вот был городок, полный жизни и шума, а вот он скрылся с глаз, словно почудился.
И ничего, ровным счетом ничего опасного и страшного! Это ли не удивительно?
Так и вышло, что к Дымным Землям, названным так из-за того, что в старые времена здесь коптили небо бесчисленные костры угольщиков, я добралась, уже уверившись в том, будто путешествие мое к Таммельну будет мирным и тихим. «Боги дают мне время, чтобы я обдумала, как победить рыжую чародейку» - решила я.
Но, должна признаться, до сих пор ничего толкового я придумать не смогла. Оставалось только положиться на волю небес, которые зачем-то до сих пор хранили мою голову от гнева людского и нелюдского, и продолжать свой путь.
С корабля госпожи Сэмс я сошла под вечер, и очутилась в городке, именуемом Оукдалл, но чаще его звали Оук – городишко был весьма неказист и не заслуживал столь звучного имени, в этом вполне сходились во мнении местные жители и путешественники.
-Здесь приграничные земли, - сказала мне на прощание капитанша. – В старые времена эти края принадлежали Лаэгрии, и о том здешний люд неохотно вспоминает, так что лишний раз не говори, куда направляешься. На самой околице Оука есть постоялый двор «Золотая Муха» – там и спросишь, не едет ли кто на запад.
Поблагодарив ее, я отправилась на поиски «Мухи» в надежде, что если уж не найду там попутчиков, то куплю клячу.
Постоялый двор этот, видимо, не пользовался доброй славой – горожане неохотно отвечали на мои вопросы и морщились, заслышав непривычный выговор. Узкие переулки пригорода походили на помоечный лабиринт, а затем и вовсе завели меня в редкий лесок, где смутно угадывались остатки старого кладбища.
Дурные воспоминания всколыхнулись во мне от вида каменных надгробий, едва различимых в зарослях колючих кустов. «С чего это хозяину постоялого двора захотелось обосноваться в таком дурном месте?» - подумалось мне с некоторой досадой, но я знала, что у подобного решения может иметься множество разумных объяснений: не вполне законные дела, которые лучше проворачивать подальше от чужих глаз, или полученный в наследство от дальней тетушки надел земли… Не стоило винить «Золотую Муху» в том, что на мою долю выпало слишком много злоключений, научивших меня бояться собственной тени.
Сказав себе это, я смело направилась к огоньку, замеченному вдали, и все свои дурные предчувствия отнесла на счет собственной мнительности.
Постоялый двор показался мне местом тихим и безлюдным, несмотря на изъезженную дорогу. В окнах, однако, горели лампы, и вывеска с огромной пучеглазой мухой сияла, точно лучшая из местных достопримечательностей – на свет здесь не скупились.
Во дворе я не увидела ни единой живой души, да и у входа никто не околачивался. «Не такая ты важная птица, чтоб тебя встречали!» - сказала я сама себе. В самом деле – ни повозки, ни коня, ни поклажи!..
Испытывая некоторое смущение, я вошла внутрь и невольно втянула воздух носом с совершенно неприличным шумом: кого-то здесь ожидал прекрасный стол, накрытый с роскошью, практически невероятной для захудалого постоялого двора. Чего здесь только не было! И целиком запеченный гусь, и огромный жареный карп, и бараньи ребрышки!.. Горячее вино с приправами, горы свежайших булочек и яблочный пирог! После речного путешествия я порядком оголодала, оттого мне показалось на мгновение, что этот чудесный вид – плод моего воображения. Но нет – все это было совершенно настоящим и ждало своего едока.
«Должно быть, сюда приехал очень богатый господин и приказал подать самое лучшее! - подумала я, сглатывая слюну. – Вот и славно – наверняка на кухне полным-полно остатков, и мне не придется довольствоваться утренней подкисшей похлебкой!»
С этой воодушевляющей мыслью я закричала что было силы:
-Эй, хозяин!.. - но так и не дождалась ответа. Все, кому полагалось сейчас здесь находиться, словно сквозь землю провалились.
-Есть тут кто-нибудь?! – вновь позвала я сколько было силы, но итог был ровно тем же.
Недоброе предчувствие вновь шевельнулось в глубине души, но я отогнала его, напомнив самой себе, как испугалась на реке какой-то глупой вороны и не спала всю ночь, ожидая беды, которая так и не случилась.
-Раз никто не отзывается, - сказала я вслух, обращаясь к стенам и потолку, - то мне не остается ничего другого, как сесть за этот стол и перекусить, пока не вернутся слуги или хозяин. Или все вместе. Разве мне есть дело до того, где их носит? Нет, я им не госпожа! Но я гостья и весьма голодная гостья! А гостей положено кормить. Разве случится большая беда, если я возьму что-то отсюда? Обещаю, что заплачу за эту еду ровно столько, сколько мне скажут. У меня есть деньги! Ну, слыхали? Я сажусь на этот прекрасный стул и беру еду с этого прекрасного стола!..
Бессмысленная эта речь придала мне решительности, хотя в глубине души я более всего хотела сбежать со всех ног.
Медленно и безо всякой уверенности я присела на краешек стула, покрытого вышитым покрывалом, и потянулась за тарелкой.
-А потому, что там творится всякая чертовщина, - нищий рассуждал так важно, точно сами боги поручили ему выносить приговоры чужедальним королевствам. – Виданное ли дело – воевать с демонами в наши-то времена?! Разве не слыхала ты, что на них напали целые полчища чудищ, которые выбрались не иначе как из преисподней? Верный знак того, что в тех краях живут одни нечестивцы и безбожники!
-Так разве в этом вина королевства? – рассуждения старика показались мне весьма обидными для Лаэгрии. – И зачем порочить его жителей эдакими измышлениями? Никто в здравом уме не призывает на свои головы смерть и беду!
-Оно-то так, - для виду согласился нищий, но по лицу его было видно, что мнения своего он не сменит. – Однако в благословенном нашем Кардуэле такого не случалось, равно как и в Хоке, добром соседе Подгорного Края, что ниже по течению. И я скажу так, что в королевствах, где каждый достойный мещанин жертвует в храмы к каждому празднику не менее полукроны, бесам делать нечего. Спроси любого, благочестивы ли кардуэльцы, и тебе ответят, что в этом деле сравнятся с ними разве что славные хокцы! Оттого-то в этих краях не видали ни духа, ни призрака уж лет сто!
Усомниться в исключительных добродетелях местных жителей вслух я не посмела, но с некоторым злорадством подумала, что вскоре гордиться им будет нечем: каждый заброшенный колодец окажется набит нечистью под завязку, не говоря уже про подпола, погреба и склепы. Нищий тем временем смотрел на меня все с большим подозрением, а затем осведомился, из каких краев я родом.
-Разумеется, из Хока, да пребудет с ним милость богов, - ответила я, не моргнув глазом, и направилась к речному порту, путь к которому легко было угадать благодаря парусам, белеющим над крышами приземистых домов.
Там я свела знакомство с громогласной капитаншей Сэмс, которая с гордостью прохаживалась около своей плоскодонной посудины, и узнала от нее, что путь в Лаэгрию чуть проще, чем мне казалось до сей поры.
-Зачем тебе, девица, забираться к черту в зубы? – грохотала она, подбоченясь. – Гаже пустошей места и не придумать, я к ним и приближаться-то не желаю, поворачиваю у Жабьего брода. Ежели тебе нужна Лаэгрия, то плыви со мной до Дымных земель, а там сходи на берег и езжай на запад, к самой лаэгрийской столице. Оттуда уж направишься куда твоей душе угодно – хоть в Таммельн, хоть в Брукот. Кто тебе сказал, что через Сольгерово Поле дорога ближе? Это порядочный крюк!
Я молчала, не желая показывать, насколько плохо знаю географию. И в самом деле, к пустошам я направлялась лишь потому, что мне было знакомо их название. Разумный Хорвек наверняка бы начертил в пыли подробнейшую карту, чтобы растолковать мне, как соотносятся пределы Хока, Кардуэла и Лаэгрии, но теперь мне приходилось поверить на слово госпоже Сэмс.
Столица Лаэгрии! Я вспомнила, как мы с дядюшкой собирались отправиться в Лирмусс после того, как окончится таммельнская ярмарка, и вздохнула. До чего же простой и безбедной казалась мне прошлая жизнь!..
-…Но клячу твою я на борту не потерплю, - говорила между тем госпожа Сэмс. – У меня не королевский фрегат, чтоб перевозить на нем лошадей! «Милькузина» - славная речная лодка, лучшая на весь Ахлоу, но возит она только коз, не более того. Одну козу за раз, с этим строго. Я всем говорю – дама я добрая, однако ежели одна коза уже в лодке, вторую не возьму, хоть на коленях просите!..
Из этой речи можно было составить ясное представление о «Милькузине» - речном суденышке, более всего похожем на гигантское корыто, вроде тех, в которых стирают исподнее прачки. Вся его дощатая палуба была завалена пожитками крестьян, везущих из Эли добро, которого не водилось в приречных деревушках. Имелась и та самая коза, истошно блеявшая над водой. Ей вторили перепуганные куры, хлопающие крыльями в своих деревянных хлипких клетках, поставленных одна на другую. Сами путешественники сидели верхом на своих торбах и мешках, и болтали без умолку, пересказывая друг другу волнительные впечатления от поездки в город. Помощники госпожи Сэмс с громкой руганью чинили парус, не желавший подыматься как ему положено.
Шустрые перекупщики, невесть откуда прознав про мой разговор с капитаншей, уже вертелись неподалеку, поглядывая на мою лошадку, которой я так и не дала имя.
«Что ж, - подумала я. – Быть может, одному господину демону и показалось бы, что болтаться в этом корыте-курятнике, да еще и за компанию с козой – недостойно тех, кто желает победить великую чародейку… Но мне-то с чего нос воротить?..». Путешествовать верхом мне порядком надоело, а речных пиратов, как уверила меня госпожа Сэмс, здесь давно уж в глаза не видали. Должно быть, бедняги померли от тоски, в очередной раз завидев набитую курами и козами лодку – таково было мое мнение.
Итак, я продала за бесценок лошадь, пожелав ей никогда более не видеть гор, и оплатила свое право сидеть на палубе «Милькузины», готовящейся идти вверх по течению.
Прода -31-
Судьба, видимо, решила показать мне, что без Хорвека я не представляю собой ничего особенного. Вновь я очутилась среди тех, кто мог бы счесть меня ровней, и путешествовала так, как полагалось мне по праву рождения: между клетками с домашней птицей и выводком крестьянских детишек, которые никак не могли разделить по справедливости между собой склеившиеся леденцы.
Их родители без устали болтали обо всем, что приходило им на ум. Погода вчерашняя и сегодняшняя, именины и похороны, цены на зерно и подати на скотину – сдается мне, лодка могла доплыть до самого края света, прежде чем им наскучит обсуждать свое житье-бытье, которое наверняка показалось бы смертельно унылым кому-нибудь вроде Хорвека. Время от времени они устраивали перебранку с подчиненными капитанши Сэмс – когда те безо всяких церемоний топтались по их пожиткам или толкались, перетягивая какие-то канаты по палубе.
От усталости и качки я большую часть времени дремала, закутавшись в плащ, и иногда, глядя спросонья на обычных людей, чьи разговоры и повадки были мне так знакомы и понятны, ловила себя на мысли: «Уж не приснилось ли мне все? Рыжая чародейка, демон, Астолано… Этого не могло произойти со мной, самым обычным человеком! С кем угодно – но не со мной!».
Меня пытались расспрашивать о том, куда держу путь, но я отвыкла от праздной болтовни и отвечала нехотя. Чем могли помочь эти разговоры, если мне следовало думать о тех, кого я должна спасти в Таммельне? Что я могла противопоставить могуществу злой колдуньи?Как обойти ее ловушки и пробраться к околдованному Огасто? Поверит ли он мне? Сумеет ли освободиться от власти рыжей ведьмы?.. Временами казалось, будто я, потерявшись между явью и сном, рассуждаю о какой-то чудной выдумке, в которую зачем-то поверила всерьез. Если бы добрые попутчики, с которыми я разделила скромный ужин в первый вечер путешествия по Ахлоу, узнали о моих мыслях, то наверняка решили бы, что из-за влажного холодного ветра я подхватила речную лихорадку. Да я и сама иногда так думала, выдохшись от тщетных размышлений.
Солнце, словно сжалившись надо мной, вконец измученной мрачными мыслями, перед самым закатом вышло из-за туч и осветило реку, превратив ее серые мутные воды в море огненных бликов. Люди торопливо снимали головные уборы и подставляли лица теплым лучам, надеясь хоть немного согреться перед долгой сырой ночью. Я тоже, помедлив, откинула капюшон плаща и зажмурилась, запрокинув голову. Что-то дрогнуло в душе, отогретое первым весенним теплом, и внезапно я поверила, что жизнь моя проста и обыденна - как все то, что меня сейчас окружает. Забылось прошлое и будущее, ушел страх, а опасность превратилась в глупую фантазию, страшную сказку…
Резкий вороний крик нарушил мои мысли. Я вздрогнула, и принялась искать взглядом то, что так испугало меня – быть может, почудилось?.. Но нет, одинокая ворона и вправду сидела на ветви дерева, склонившегося над рекой. Предчувствие смертельной опасности вновь охватило меня, как будто я угодила в ту же сеть, из которой только что каким-то чудом удалось выскользнуть. Мне не позволено было радоваться солнцу и жизни, как остальным! Я торопливо накинула капюшон, пряча свои рыжие волосы от глаз ворон, людей, духов и тысяч глаз невидимых соглядатаев ведьмы. Они могли быть повсюду, ведьма всесильна!..
-Что там? Ворона? – спросила какая-то пожилая тетушка, подслеповато щурясь. – Раньше говорили, что воронье держится поблизости к разбойничьему логову, но теперь-то никаких разбойников в здешних краях не осталось, повывелись…
«А еще вороны служат чародеям! – едва не выкрикнула я. – Доносят им обо всем, что видят! Рыщут по миру, выслеживая врагов!..» Но, оглянувшись и увидев вокруг спокойные простые лица, я прикусила язык: слова эти прозвучали бы воистину безумно, и страх мой со стороны виделся бессмысленным и нелепым. Ох, как бы я хотела забыть о страхе!.. Но даже себе я не могла лгать: вся моя жизнь превратилась в ожидание встречи с чем-то неизъяснимо ужасным, безжалостным и всесильным.
«Впереди еще долгий путь, - сказала я себе, пряча дрожащие руки. – Я что-нибудь обязательно придумаю, и эта ужасная история наконец-то закончится. Больше не придется бояться и прятаться! А затем… Затем я найду Хорвека, нравится это ему или нет».
Повторяя самой себе это немудреное напутствие, я дождалась ночи и, последовав примеру своих спутников, улеглась в уголке, прислушиваясь к каждому всплеску и шороху. Заснуть у меня в первую ночь на реке не так и не получилось.
Однако утро наступило мирно – я все еще была жива, ворон более на нашем пути не попадалось, и «Милькузина» медленно двигалась вверх по течению, расправив свои потрепанные паруса. Повинуясь командам госпожи Сэмс, речная посудина приставала к берегу, торопясь доставить груз или же принять на борт новые пожитки вместе с их владельцами. Если бы не тяжкие мысли, от которых я не могла и не хотела избавляться, это путешествие понравилось бы мне: река петляла между пологих берегов, плавно неся нас, как пушинку, мимо полей, лесов и поселений. Что-то волшебное было в том, как быстро проносится чужая жизнь мимо твоих глаз, словно сон. Вот был городок, полный жизни и шума, а вот он скрылся с глаз, словно почудился.
И ничего, ровным счетом ничего опасного и страшного! Это ли не удивительно?
Так и вышло, что к Дымным Землям, названным так из-за того, что в старые времена здесь коптили небо бесчисленные костры угольщиков, я добралась, уже уверившись в том, будто путешествие мое к Таммельну будет мирным и тихим. «Боги дают мне время, чтобы я обдумала, как победить рыжую чародейку» - решила я.
Но, должна признаться, до сих пор ничего толкового я придумать не смогла. Оставалось только положиться на волю небес, которые зачем-то до сих пор хранили мою голову от гнева людского и нелюдского, и продолжать свой путь.
С корабля госпожи Сэмс я сошла под вечер, и очутилась в городке, именуемом Оукдалл, но чаще его звали Оук – городишко был весьма неказист и не заслуживал столь звучного имени, в этом вполне сходились во мнении местные жители и путешественники.
-Здесь приграничные земли, - сказала мне на прощание капитанша. – В старые времена эти края принадлежали Лаэгрии, и о том здешний люд неохотно вспоминает, так что лишний раз не говори, куда направляешься. На самой околице Оука есть постоялый двор «Золотая Муха» – там и спросишь, не едет ли кто на запад.
Поблагодарив ее, я отправилась на поиски «Мухи» в надежде, что если уж не найду там попутчиков, то куплю клячу.
Постоялый двор этот, видимо, не пользовался доброй славой – горожане неохотно отвечали на мои вопросы и морщились, заслышав непривычный выговор. Узкие переулки пригорода походили на помоечный лабиринт, а затем и вовсе завели меня в редкий лесок, где смутно угадывались остатки старого кладбища.
Дурные воспоминания всколыхнулись во мне от вида каменных надгробий, едва различимых в зарослях колючих кустов. «С чего это хозяину постоялого двора захотелось обосноваться в таком дурном месте?» - подумалось мне с некоторой досадой, но я знала, что у подобного решения может иметься множество разумных объяснений: не вполне законные дела, которые лучше проворачивать подальше от чужих глаз, или полученный в наследство от дальней тетушки надел земли… Не стоило винить «Золотую Муху» в том, что на мою долю выпало слишком много злоключений, научивших меня бояться собственной тени.
Сказав себе это, я смело направилась к огоньку, замеченному вдали, и все свои дурные предчувствия отнесла на счет собственной мнительности.
Постоялый двор показался мне местом тихим и безлюдным, несмотря на изъезженную дорогу. В окнах, однако, горели лампы, и вывеска с огромной пучеглазой мухой сияла, точно лучшая из местных достопримечательностей – на свет здесь не скупились.
Во дворе я не увидела ни единой живой души, да и у входа никто не околачивался. «Не такая ты важная птица, чтоб тебя встречали!» - сказала я сама себе. В самом деле – ни повозки, ни коня, ни поклажи!..
Испытывая некоторое смущение, я вошла внутрь и невольно втянула воздух носом с совершенно неприличным шумом: кого-то здесь ожидал прекрасный стол, накрытый с роскошью, практически невероятной для захудалого постоялого двора. Чего здесь только не было! И целиком запеченный гусь, и огромный жареный карп, и бараньи ребрышки!.. Горячее вино с приправами, горы свежайших булочек и яблочный пирог! После речного путешествия я порядком оголодала, оттого мне показалось на мгновение, что этот чудесный вид – плод моего воображения. Но нет – все это было совершенно настоящим и ждало своего едока.
«Должно быть, сюда приехал очень богатый господин и приказал подать самое лучшее! - подумала я, сглатывая слюну. – Вот и славно – наверняка на кухне полным-полно остатков, и мне не придется довольствоваться утренней подкисшей похлебкой!»
С этой воодушевляющей мыслью я закричала что было силы:
-Эй, хозяин!.. - но так и не дождалась ответа. Все, кому полагалось сейчас здесь находиться, словно сквозь землю провалились.
-Есть тут кто-нибудь?! – вновь позвала я сколько было силы, но итог был ровно тем же.
Недоброе предчувствие вновь шевельнулось в глубине души, но я отогнала его, напомнив самой себе, как испугалась на реке какой-то глупой вороны и не спала всю ночь, ожидая беды, которая так и не случилась.
-Раз никто не отзывается, - сказала я вслух, обращаясь к стенам и потолку, - то мне не остается ничего другого, как сесть за этот стол и перекусить, пока не вернутся слуги или хозяин. Или все вместе. Разве мне есть дело до того, где их носит? Нет, я им не госпожа! Но я гостья и весьма голодная гостья! А гостей положено кормить. Разве случится большая беда, если я возьму что-то отсюда? Обещаю, что заплачу за эту еду ровно столько, сколько мне скажут. У меня есть деньги! Ну, слыхали? Я сажусь на этот прекрасный стул и беру еду с этого прекрасного стола!..
Бессмысленная эта речь придала мне решительности, хотя в глубине души я более всего хотела сбежать со всех ног.
Медленно и безо всякой уверенности я присела на краешек стула, покрытого вышитым покрывалом, и потянулась за тарелкой.
